В то время, пока «Галоид» в сотрудничестве с «Бэттеллом» продолжал совершенствовать ксерографию, появилось немало новых копировальных устройств, работавших без макетного образца. Они были гораздо совершенней, чем раньше, стоимость копии не превышала нескольких центов за страницу, а технологии при этом использовались самые разные. Так, в 1950 году «Миннесота майнинг энд мэньюфекторинг» представила «термофакс», который получал копию на специально обработанной бумаге с помощью инфракрасной лампы. В 1952 году появился «автостат», где использовался принцип фотографии, а в 1953-м – кодаковский «верифакс», работавший на химическом проявителе.
У всех этих пионеров множительной техники была масса недостатков. Во-первых, требовалась специальная обработка бумаги, которую приходилось покупать у особого производителя. Во-вторых, качество копий было довольно низким. Копии «ве-рифакса» и «автостата» необходимо было сушить. К тому же и пахли они неважно. Копии же «термофакса» были настолько чувствительны к свету, что, если их оставляли на столе, они быстро темнели.
С течением времени кто-нибудь из сотрудников исследовательского отдела «Галоида» по тем или иным причинам уходил, и компания делала все возможное, чтобы пополнить свои ряды молодыми и талантливыми людьми, которые сумеют добиться от исследований нужных результатов. Питер Макколоу в 1954 году занимал пост вице-президента «Навигейшн коул сейлз компани» в Филадельфии и зарабатывал там немалые деньги, но в свои тридцать два года мечтал заняться чем-нибудь поинтересней, чем торговля углем. Потому он и приехал в Рочестер, в «Галоид», для собеседования. То, что компания вела полунищенское существование, он понял с первого взгляда. Войдя в кабинет заместителя директора по торговле, он тотчас же заметил, что книжные полки заменяли крашеные ящики из-под апельсинов, а на письменном столе стояла коробка для бутербродов, с которыми ходили на службу рабочие. Если так обстоят дела в дирекции, то что говорить об остальных, подумал Макколоу. Он ничуть не удивился бы, узнав, что менеджеры рангом пониже работают не в кабинетах, а в палатках.
В действительности же дело обстояло так, что каждому новому служащему предлагалось соорудить себе письменный стол самостоятельно. Покупали только стулья. Каждый лишний доллар компания вкладывала в исследования. Если кому-то из служащих это было не по душе – это было его дело.
В тот же день Макколоу представили Уилсону, и Уилсон его покорил. С невероятным подъемом он рассказывал о работе над копировальным аппаратом, который будет когда-нибудь соперничать с офсетным станком. Ксерография была еще совсем неразработанной областью, но Уилсон верил в нее бесконечно. Для одного дня это было много, и Макколоу усвоил далеко не все, однако убежденность Уилсона его поразила. Большое впечатление на него произвела и личность Уилсона, готового подчинить свои интересы интересам общества.
В конце концов, Уилсон предложил Макколоу работу, и тот предложение принял. Он существенно терял в деньгах по сравнению с заработком в угольной компании – в Филадельфии его доходы составляли 30 тысяч долларов в год, а «Галоид» мог предложить разве что половину. Но Макколоу рассудил, что он молод, а через каких-то пять лет станет ясно, прав Уилсон или нет. Ему было всего тридцать два года, и он решил, что время у него еще есть.
Разработка метода Карлсона шла черепашьим шагом. И в «Галоиде», и в «Бэттелле» ученые то и дело сталкивались с очередным препятствием. В один из периодов депрессии «Галоид» продал большую часть своих прав на изобретение «Ай-Би-Эм», но воспользоваться ими «Ай-Би-Эм» не довелось. В 1955 году фирмы подписали новое соглашение, в соответствии с которым права на все патенты Карлсона переходили к «Галоиду» в обмен на 50 тысяч его акций.
Затраты на усовершенствование ксерографии возросли до невероятного уровня. Между 1947-м и 1960 годом «Галоид» затратил на это 75 миллионов долларов, то есть больше, чем заработал. Чтобы как-то возместить расходы, он то и дело брал кредиты и продавал свои акции всем, кто соглашался их купить. Говоря по совести, товар был сомнительный. Тем не менее, акции покупали, в том числе Рочестерский университет, приобретавший их на деньги благотворительного фонда. Стоили они тогда в пересчете на нынешний курс пятьдесят центов. Среди тех, кто активно помогал Уилсону, был Сол Линовиц, ставший вскоре его главным советником. (Как выяснилось, в колледже я назначал свидания девушке, которая приглядывала за малышом Линовицев.) Впоследствии он отвечал за все важнейшие переговоры по приобретению прав на патенты и всерьез занимался международными связями фирмы. В конце концов, он оказался председателем правления. Через много лет мы с Солом стали хорошими друзьями.
В 1955 году Джо Уилсон принял очень важное решение. Он решил, что компании необходимо развивать заокеанские связи. «Галоид» существовал как американо-канадская фирма, но многие ее патенты были приобретены фирмами крупных европейских стран, и Уилсон понимал, что если там хоть как-то не присутствовать, то можно потерять все свои права. В 1956 году он уговорил английскую кинофирму Дж. Артура Рэнка учредить совместное предприятие, которое получило название «Рэнк-Ксерокс». Штаб-квартиру устроили в Лондоне, так как Англия была главным рынком сбыта множительной техники в европейских странах. По договору «Рэнк-Ксерокс» получал исключительное право разрабатывать любой патент, касающийся ксерографии, в любой стране, кроме Соединенных Штатов и Канады. Разумеется, в те времена процесс ксерографии был еще далек от совершенства – когда «Галоид» привез одну из Моделей в Лондон для демонстрации ее сотрудникам «Рэнк-Ксерокс», она там не работала.
Модель, ставшую известной во всем мире как 914-я (размер копии 9 х 14 дюймов), первоначально задумали небольшой – чтобы помещалась на письменном столе. Но вскоре поняли, что, если вместить в нее все, что задумано, она будет больше самого стола.
Проблемы, возникавшие по ходу создания модели, казались неразрешимыми. Например, проблема прилипания бумаги. Когда лист бумаги соприкасался с заряженным фоторецептором, то из-за скопившегося статического электричества он прилипал. Инженеры компании долго ломали головы над этой задачей, пока, наконец, Джона Раткуса, который накачивал дома велосипедную шину, не осенило. Он подумал, что если сделать крохотные отверстия, через которые будет поступать воздух, то этот воздух приподнимет край прилипшего листа. Он прилепил лист бумаги на автомобильный капот и пустил в него струю воздуха из насоса. Лист оторвался. Таким образом «Галоид» получил решение проблемы.
Другая трудность заключалась в удалении остатков чернильного порошка – тонера, используемого при получении оттиска. Когда копия была готова, на фоторецепторе оставалось немалое его количество. Чтобы удалить остатки, сделали вращающийся меховой валик. Вопрос заключался в том, чей выбрать мех. Попробовали бобра и енота – не подходят. Наконец путем проб и ошибок установили, что лучше всего мех с брюшка австралийского кролика, причем ворс должен быть определенной длины – не слишком длинный, но и не слишком короткий. Одному из галоидовских инженеров пришлось не один раз заглядывать к меховщику и, отдавая ему кроличью шкурку, объяснять, какой длины должен быть ворс. Меховщик только дивился женским капризам.
Честно говоря, технология 914-й была слишком сложной, и продавцам приходилось признаваться покупателям, что этот копировальный аппарат сложнее автомобиля. Многое получалось совсем не так, как надо. Чаще всего заедало лист копии. Этот дефект прозвали «неровной струйкой». Бумагу поднимали в положение копирования легкие струйки воздуха, но порой они выдувались неравномерно, и это приводило к заеданию. Если какая-то струйка была гораздо сильнее, то лист прилипал к нагревательной части, загорался, и из машины вырывались клубы белого дыма, приводя зрителей в замешательство.
Самой неприятной чертой 914-й, конечно же, была ее непреодолимая тяга к возгоранию, что естественным образом сказывалось на продажах. (Ральф Недер, приобретший одну из первых модификаций 914-й, выходил из себя по этой причине не один год.) Было принято решение продавать копировальный аппарат в комплекте с огнетушителем, что вызвало негодование торгового отдела. Как продать машину, с которой невозможно работать без огнетушителя? Любой нормальный покупатель немедленно представит себе полыхающее здание своего офиса и толпу сотрудников, в панике бросающихся к выходу. Торговый отдел категорически запретил упоминать в связи с 914-й слово «огонь». Когда кому-нибудь так или иначе приходилось касаться этой проблемы, предпочитали говорить о «перегреве». Все-таки своего они добились. Инженерам позволено было прилагать к копировальным устройствам огнетушители, но они были всего-навсего «средством от перегрева».
Условия работы «Галоида» по созданию этого революционного продукта были очень далеки от идеальных. Многое упиралось в деньги. Инженерная группа проводила испытания 914-й двадцать четыре часа в сутки, что, конечно, было неплохо, если не считать того, что хозяин здания, у которого арендовали помещение, ежедневно ровно в семнадцать часов отключал отопление. «Галоид» не собирался платить лишние деньги за ночное отопление, так что сотрудникам приходилось стучать зубами в своих толстых свитерах и башмаках.
Наконец «Галоид» закончил работу над «моделью-914» и подготовил ее к серийному производству. Но у него не было собственного завода – для производства первых моделей они и не требовались. Прикинув, что самостоятельно 914-ю на рынок не вывести, Уилсон подошел к делу с другой стороны. Ведь если копировальные аппараты не будут продаваться, держатели акций придут за его скальпом. И Уилсон отправился в «Ай-Би-Эм» узнать, не хотят ли они создать совместное предприятие. Ничего не зная толком о ксерографии, в «Ай-Би-Эм» попросили консультативную фирму «Артур Д. Литтл» в Бостоне проверить рынок офисных копировальных аппаратов.
«Галоид», узнав наконец, что его продукция на рынке нужна, почувствовал себя гораздо спокойнее, хотя в основном это была неофициальная информация. Забавный случай произошел однажды, когда кто-то из торгового отдела заглянул в правительственное учреждение, где стоял копировальный аппарат одной из первых моделей, и поинтересовался, много ли бумаги потребляет эта машина. «Вы хотите сказать, много ли грузовиков бумаги?» – прозвучало в ответ. Ему этот ответ понравился.
В «Артур Д. Литтл» после серьезных исследований пришли к довольно сдержанному выводу. По их мнению, и габариты, и цена копировального аппарата 914-й были слишком велики. Консультанты Литтла признали, что в некоторых организациях и учреждениях потребность в множительном устройстве была очень высока, но этот рынок вполне можно насытить пятью тысячами моделей. Иначе говоря, их приговор звучал так: будущего у 914-й нет. Для «Ай-Би-Эм» этого было достаточно – совместное предприятие не состоялось. Много лет спустя, Томас Уотсон, сменивший в руководстве «Ай-Би-Эм» своего отца, не раз вспоминал, что это было одно из тех решений, о которых он впоследствии жалел.
Уилсон не стал делать из отказа «Ай-Би-Эм» трагедии, но выхода у него не было – пришлось рисковать в одиночку. В 1959 году с конвейера сошла первая серийная модель – «модель-914». Вид у нее был чудовищный, а весила она 650 фунтов. Глядя на нее, рабочие говорили, что в конторские двери ее не протащить.
К этому времени компания уже называлась «Галоид-Ксерокс». Несколькими годами раньше «Галоид» зарегистрировал торговую марку «Ксерокс» – сокращение от «ксерография», признался, что в какой-то мере они подражали «Кодаку», название которого тоже в сущности ничего не означает. «Галоид-Ксерокс» поменял название на «Ксерокс».) Прежде чем принять это решение, «Галоид» Нескольких консультантов, которые должны были изобрести хорошее новое название, но ничего из придуманного Уилсону не понравилось. В одно прекрасное воскресное утро он отправился на прогулку с Солом Линовицем, чтобы поболтать о семье, о работе, о разных событиях. Они вышли на лужайку, и Линовиц увидел там большую надпись «Кодак». И тут же им в голову пришла одна и та же мысль. Джордж Истмен назвал свою компанию «Кодак», поскольку это слово было короткое и начиналось и заканчивалось его любимой буквой. Почему бы не сделать то же самое со словом «ксерография»? Так и родился «Ксерокс».
Многие в фирме запротестовали против перемены названия. По их мнению, новое слово звучало слишком странно, непонятно и было труднопроизносимо. А кое-кому казалось, что оно ассоциируется со словом «ноль»1, которое в финансовых кругах не слишком-то любят.
Осенью 1959 года «Галоид-Ксерокс» готов был продемонстрировать «модель-914» перед торговым и инженерным отделами. Джеку Хартнетту, председателю правления, предоставили честь первому включить аппарат. Он произнес короткую речь, в которой говорил о том, что наконец-то инженерам удалось придумать нечто такое, с чем он в состоянии справиться самостоятельно. Потом взял какой-то документ, положил его в копировальный аппарат, закрыл крышку и нажал на кнопку. Когда лист копии выполз наружу, Джек поднял его повыше, чтобы видели все. Лист был пустой.
Наступила полная тишина. Тогда Дэвид Кертин, глава отдела внешних связей, подошел к аппарату, поднял крышку и улыбнулся. «Джек, – сказал он, – ты положил документ не той стороной».
Смущенный Хартнетт перевернул лист, снова нажал на кнопку и на этот раз получил вполне приличную копию.
Теперь «Галоид-Ксерокс», годовой оборот которого приближался к цифре в 33 миллиона долларов, готов был продемонстрировать автоматическую «модель-914» всему миру. 16 сентября того же года в зале «Шерри-Несерланд-отеля» ее впервые показали широкой публике. Две копии получились. Одна загорелась. Джона Десауэра, заместителя исполнительного директора фирмы, едва не хватил удар. Следующая копия вновь получилась удачной, и пресса дала отличный отзыв. «Бизнес уик» открыл 914-й дорогу в мир.
В марте следующего года посыпались первые заказы на новый копировальный аппарат, и теперь в «Галоиде» спрашивали: кто же был сумасшедшим – «Галоид» или отвергшие идею копировального устройства крупные компании?
Но вскоре стало ясно, что почивать на лаврах еще рано. В обязанности Дэвида Кертина входила реклама нового продукта и самого названия «ксерокс». Легким ему это занятие не показалось. Куда бы он ни пошел, везде его встречали либо недоумением, либо усмешкой. Никто не знал, что делать со странным словом «ксерокс». Одни полагали, что компания торгует полосканием для рта, другие – антифризом, третьи – слабительным.
В отчаянии от этих недобрых шуток Кертин написал Уилсону горячее письмо, в котором уговаривал сменить название компании. Ему было все равно на какое, только бы не «Ксерокс». Пусть будет опять «Галоид» или «Уилсон мэньюфекторинг компани».
Прочитав это послание, Уилсон вызвал к себе Кертина и сказал, что вполне сочувствует его сложностям, но видит выход только в том, чтобы новое слово появлялось как можно чаще. И рассказал один любопытный случай из жизни польского дирижера Леопольда Стоковского. Когда тот приехал в Америку, многие советовали ему поменять фамилию, которая слишком непривычна для английского языка. Но он всякий раз отказывался. «Почему? – спросили его как-то. – Это многое бы упростило». Стоковский сказал, что проблема решается сама собой: «Когда публика придет слушать мою музыку, она запомнит и мою фамилию».
– Когда люди увидят нашу продукцию, – сказал Уилсон, – они запомнят и наше название.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Ксерокс» растет
Появление 914-й модели наделало шуму. Впечатление было такое, словно какой-то автомобильный завод выпустил вдруг машину с ракетным двигателем. Копировальных устройств в то время на рынке существовало немало – все довольно небольшие, так что помещались на письменном столе, все ценой в 300– 400 долларов. Некоторые из этих устройств разработал «Кодак», некоторые – «3-М». Появились и привозные, из Германии. Они были настолько компактные, что, отправляясь на презентацию, представители фирмы могли без посторонней помощи принести их и установить. Низкая цена делала их доступными всем желающим, хотя сам процесс копирования требовал денежных затрат. Но даже несмотря на то, что все они работали на специально обработанной бумаге, цена копии составляла 10–15 центов, и к тому же качество оставляло желать лучшего.
Вернемся к 914-й модели. Выкрашенная в бежевый цвет, тяжелая, громоздкая, по форме она напоминала большой стол в виде буквы L, и никакому Геркулесу не под силу было бы сдвинуть ее с места. Владельцы этой модели нередко жаловались, что машина отказывается работать и что единственный способ использовать ее с толком – это подогревать на ней кофе. Винить их за подобные отзывы не приходилось – такой 914-я и была.
Зато, несмотря на очень высокую себестоимость, работала 914-я с обычной бумагой и была очень проста в обращении. От пользователя требовалось лишь положить документ лицом вниз на стеклянное окошко, определить поворотом цифрового диска количество требуемых копий – от одной до пятнадцати,– нажать кнопку и примерно через 15 секунд получить на специальном лотке первую копию. Следующие копии появлялись через 7 секунд каждая. Эта простота и оказалась тем решающим фактором, который совершенно изменил производство и распространение информации во всем мире.
Примерно за год до публичного показа 914-й торговый отдел занялся рекламной работой, стараясь пробудить у потребителя интерес к ксерографии. Было организовано выездное шоу под названием «Копирама», побывавшее в одиннадцати крупных городах страны. Показывали «Копи-фло» и другие ксерографические устройства, которые вызвали множество печатных откликов. Но когда появилась 914-я, «Ксерокс» столкнулся с новой задачей. Учитывая огромный вес модели, ее было невероятно трудно демонстрировать возможным покупателям. Кроме того, 914-х делали не так уж много – пока по пять штук в день. Тогда дирекция фирмы решила продемонстрировать новое чудо по телевидению. Таким образом, «Ксерокс» стал первой фирмой среди производителей делового оборудования, которой телевидение предоставило для рекламы своей продукции эфирное время.
Учитывая устрашающий вид своего детища, но также и сложность конкурирующих моделей, «Ксерокс» стремился поразить воображение покупателей простотой эксплуатации. Немало внимания уделялось качеству копий. Первый коммерческий ролик, показанный в 1960 году, изображал бизнесмена, который пишет письмо. Бизнесмен вручает письмо маленькой девочке и просит:
– Дебби, не сделаешь ли мне копию?
– Хорошо, папочка, – отвечает Дебби.
– Моя секретарша, – гордо говорит бизнесмен.
Дебби быстро закладывает листок в копировальную машину и одним нажатием кнопки делает копию.
– Спасибо, – говорит отец, забирая оба листка бумаги. – А какой из них настоящий?
Дебби смотрит на листки и растерянно потирает лоб:
– Я не помню.
Ролик с Дебби наделал много шума. Один из враждебно настроенных к «Ксероксу» конкурентов пришел в ярость и потребовал доказательств. Он не мог поверить в то, что обыкновенный ребенок справился со сложной на вид машиной.
Довольный коммерческим успехом, «Ксерокс» решил двигаться в том же направлении. Кто-то в компании вскользь бросил, что реклама была бы еще действенней, если бы покупатель увидел, что с машиной в состоянии справиться даже обезьяна. Тогда рекламный отдел нанял дрессировщика, который 'довольно быстро научил управляться с копиями шимпанзе. Засияли ролик, где шимпанзе, получив документ, ковыляет через весь кабинет к 914-й и самостоятельно делает копию. Потом, уцепившись за подвешенную к потолку веревку, возвращается к боссу и отдает ему бумаги. Ролик намеренно сделали без монтажа – шимпанзе действительно освоила машину.
Ролик понравился в «Ксероксе» всем, и однажды вечером он появился в «Си-Би-Эс рипортс». Но на следующий день раздался шквал телефонных звонков. Покупатели были в ярости. Секретари и секретарши были оскорблены, тем более что многие из них получили в тот день в подарок банан и услышали один Итог же вопрос – зачем платить секретарю, если можно нанять обезьяну. Больше этот ролик ни разу не показывали.
Некоторое время спустя «Ксерокс» опубликовал на развороте «Форчун», а потом еще в нескольких крупных журналах два идентичных изображения «Орла» Пикассо. Надпись под изображениями гласила: «Где 2800-долларовый Пикассо? Где центовый ксерокс?» Компания предлагала приз читателю, сумевшему отличить копию от оригинала. Пришло почти 16 тысяч ответов, но правильных среди них оказалось совсем немного.
С помощью рекламы «Ксерокс» пытался просвещать людей в области ксерографии. В одном из роликов показывали молодую женщину, волосы у которой стояли дыбом, словно она сунула пальцы в электрическую розетку. Ролик объяснял, что статическое электричество, от которого встают дыбом волосы, и электричество, используемое в ксерографии, – одной и той же природы.
Чтобы вызвать у публики интерес, копировальные машины выставлялись на всеобщее обозрение в самых людных местах. 914-ю модель установили в «Меррил линч» на Центральном вокзале в Нью-Йорке, где тысячи бизнесменов останавливаются взглянуть курс акций. Идеальное место, чтобы привлечь внимание. Такие места «Ксерокс» нашел не только в Нью-Йорке.
Тем временем Питер Макколоу, который в 1959 году был главным менеджером компании по торговле, целеустремленно создавал собственную национальную торговую сеть, перестраивая прежние галоидовские центры обслуживания, более всего напоминавшие сараи. Макколоу прекрасно понимал, что если нет возможности приносить или привозить свою продукцию для демонстрации, то необходимо иметь для этой цели элегантные и дорогие торговые залы.
Тем не менее, у дирекции, в частности у Питера Макколоу, по поводу успеха «модели-914» были определенные сомнения. Цена ее обещала быть невероятно высокой. Запуская в серийный выпуск машину, себестоимость которой составляла 4 тысячи долларов (а 914-я стоила именно столько), приходилось, чтобы она приносила какую-то прибыль, поднять цену, и, учитывая рекламные, организационные и прочие затраты, поднять значительно. В «Ксероксе» сомневались, много ли найдется людей, готовых потратить такие большие деньги на еще несовершенный товар.
«Ай-Би-Эм» взяла 914-ю напрокат, выплачивая помесячную плату, но аренда машин не решала проблемы в целом. Во-первых, спрос постоянно колеблется. Любая арендная плата оказалась бы слишком высокой для умеренного пользователя, но все равно не обеспечила бы того дохода, который принес бы активный пользователь. Потребители слишком разные – с одной стороны, крупные компании, насчитывающие более тысячи служащих, которые могли заниматься копированием едва ли не круглые сутки, с другой – небольшие конторы, вряд ли имевшие возможность сделать в день больше нескольких десятков копий. Вопрос, стоявший перед «Ксероксом», заключался в, том, как определить цену, чтобы заставить и тех и других платить одинаково.
Тогда Макколоу пришла в голову блестящая мысль ввести оплату по счетчику. Компания снабдила копировальные аппараты счетчиками, которые фиксировали количество сделанных копий. Был установлен нижний уровень оплаты в 95 долларов в месяц, за которые можно было сделать две тысячи копий, после чего каждая копия обходилась арендатору в 4 цента. Эта удивительно простая и эффективная система напоминала систему эксплуатации телефонной линии, когда, заплатив небольшую сумму за установку, вы оплачиваете время пользования телефоном. В результате деньги стали возвращаться медленней, зато доходы возросли. Подобная стратегия цен сделала 914-ю доступной практически всем. Эта хитроумная выдумка показала миру, насколько выросла не только компания, но и индустрия в целом. (Правда, как бы парадоксально это ни прозвучало, позднее она же превратилась в препятствие.) Когда глава «Ай-Би-Эм» раздумывал, стоит ли ему связываться с 914-й моделью, ему и в голову не пришла мысль о счетчике. Если бы пришла, он наверняка ухватился бы за такую возможность, проект предстал бы перед ним совсем в ином свете, и история «Ксерокса» пошла бы дальше совсем по-другому.
Со временем разница между проданными и сданными напрокат машинами возросла. В 1966 году продажная цена «мо-дели-914» была 27 тысяч долларов, а арендная плата составляла всего 25 долларов в месяц плюс 4 цента за каждую копию сверх установленного максимума.
Но какой бы хорошей ни казалась система на бумаге, в ней оказался один существенный недостаток. Первые счетчики работали очень неточно. Бывали случаи, когда машина выдавала тридцать копий, а счетчик фиксировал всего четыре. Или наоборот – пятьдесят вместо сделанных пяти. В результате счетчики приходилось снимать, отправлять к производителю и ждать, когда их вернут обратно.
Поэтому, хотя «Ксерокс» и владел уникальной технологией и практически не имел конкурентов, вряд ли кто-нибудь в компании мог сказать, что доволен положением дел. В торговом отделе твердили, что для увеличения числа продаж цена не должна превышать 200-300 долларов. К тому же почти всегда возникали сложности с установкой. Бывало, машину не удавалось втащить в кабинет и ее оставляли посреди вестибюля. В довершение ко всему не во всех офисах электропроводка соответствовала необходимым требованиям.
Одной из самых деликатных проблем, с которой пришлось столкнуться торговому отделу, был, как тогда говорили, «Чарли Грязные Штаны». Почти во всех тогдашних фирмах был центральный множительный цех, или центральная множительная (ЦМ), где выполнялись все необходимые множительные работы. Обычно он располагался в цокольном этаже, там стоял офсетный станок или, в лучшем случае, мимеограф. Работавшего в ЦМ человека сотрудники «Ксерокса» и называли насмешливо «Чарли Грязные Штаны», потому что его брюки всегда были выпачканы какой-нибудь краской. «Чарли» считался врагом, потому что когда бы его ни спросили, что он думает о ксероксе, он всегда с изумлением вопрошал: «Ксерокс? – и добавлял: – Забудьте об этой ерунде».
«Чарли» был не дурак. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что само существование такой копировальной машины грозит ему потерей работы. И в «Ксероксе» решили в конце концов обойтись без «Чарли», предлагая руководителям компаний сэкономить по 2 цента на каждой копии. Эта тактика дала прекрасные результаты, но потом «Чарли» долго выискивал способы отомстить «Ксероксу» и по мере сил вставлял ему палки в колеса.
Прошло не много времени, и стало очевидно, что потребность рынка в 914-й модели гораздо выше, чем предполагалось. Машины приобретались в основном производственными отделами компаний для копирования технической документации. Потом забегал кто-нибудь из юристов, после чего юристы I приходили один за другим и снимали копию за копией. Наконец юридический отдел заявлял о необходимости приобрести такую машину для собственных нужд. Проектная мощность «модели-914» предусматривала снятие 10 тысяч копий в месяц. Получилось же так, что она делала их гораздо больше, причем значительная часть отснятых копий была копиями копий, а не подлинных документов. Так информация распространялась намного быстрее.
С появлением 914-й модели в «Ксероксе» остро встал вопрос о сотрудниках. Было очевидно, что квалификация многих из них оставляет желать лучшего, в противном случае они не сумеют освоить новые технологии. В самом деле, они потратили на эксперименты с фотобумагой всю свою жизнь. Джо Уилсон повел себя в этом щекотливом положении очень твердо. Кого-то ОН повысил в должности, как, например, Боба Джонса, директора лос-анджелесского филиала. Правда, если бы он решил, что Боб не справится с новой работой, он забыл бы о том, что Джонс проработал в «Галоиде» двадцать лет и что он, Уилсон, знает ер» жену и детей. А тогда он вызвал Джонса в Рочестер на целый день и устроил ему встречу с главой торгового отдела и со своим отцом, знавшим этого человека намного дольше, чем сам Джо. После чего пригласил к себе в кабинет, где без обиняков сообщил, что он не соответствует более требуемому уровню, что дальше технологии будут лишь усложняться, а значит, положение Боба в фирме будет ухудшаться, поэтому ему лучше, сохранив размер жалованья, попробовать себя в другой должности. Одним такие предложения были по душе, других приводили в негодование. Но, в конце концов, практически все соглашались их принять, тем более что Уилсон вел себя с людьми твердо, но не оскорбляя их достоинства. Другой на его месте Просто начал бы увольнять людей одного за другим и наверняка спровоцировал бы тем самым общее недовольство.
Для тех, кто соответствовал новым требованиям и остался на своем месте, 60-е годы стали порой активной и напряженной работы. Мне не раз приходилось слушать рассказы о том, какое замечательное время это было. Сотрудники компании прекрасно понимали необходимость выполнения своих задач. Работали допоздна, но никто не жаловался. Менеджеры верили, что работают ради устройства лучшего мира, ибо вносят в него самый демократический способ получения и распространения информации. Постепенно на заложенном первопроходцами фундаменте складывалась новая структура организации, обещая принести небывало богатые и благотворные плоды. Джо Уилсон неустанно вдалбливал эту мысль в головы своих.сотрудников. Он заказал киноролик, который потом, в 60-е годы, прокрутили не одну тысячу раз, показывая его новым сотрудникам, чтобы тем сразу же стала ясна ориентация компании. Сам Джо Уилсон, сидя на жестком стуле, сняв очки, говорил после очередного показа: «Мы верим в то, что создаем новую власть – власть денег, власть рынка, власть исследовательской мысли, власть движения вперед и прежде всего – власть народа; это и позволяет нам надеяться поднять компанию на высоту, неизмеримо выше той, которой мы достигли в прошлом году, когда „Форчун" впервые внес нас в список пятисот крупнейших компаний Соединенных Штатов. По продажам мы стоим там ниже четырехсотого места. По прибылям – во второй сотне. Зато по обороту товаров и капиталов – соответственно на четырнадцатом и четвертом. Понимаете ли вы, что это означает лично для вас? А означает это то, что вы стали членом одной из мощнейших корпораций Северной Америки. Добро пожаловать». Я не раз задумывался над тем, почему копировальные машины приобрели такую популярность. На мой взгляд, для этого есть несколько причин. Во-первых, техника копирования с помощью ксерокса чрезвычайно проста. Пользоваться машиной легко, отчего у потребителя возникает чувство уверенности в себе. Каждый, кроме разве что пятилетних детей, впервые оказавшись за компьютером, чувствует себя тупицей, а столкнувшись с копировальной машиной – очень сообразительным человеком. Во-вторых, реальная польза копировального устройства очевидна. Далеко не всякая новая технология способна дать людям нечто реальное и понятное. Только не копировальная. Значение ксерографии для обыденной жизни понимают мгновенно. В-третьих, копировальная машина наделяет их обладателей определенной властью. Быстро получая огромное множество копий, можно распространять информацию в любых пределах при очень небольших затратах, и все это связывается в сознании множества людей лишь с положительными эмоциями.