ГОТОВ УЧЕНИК, ГОТОВ УЧИТЕЛЬ...
Судьба — это в основном сам человек.
Н. П. Бехтерева
Так сложилось, что последними учениками Натальи Петровны Бехтеревой, работавшими под ее руководством в научной группе нейрофизиологии мышления и сознания,, стали Мария Старченко, Наталья Шемякина, Юлия Бойцова и Жанна Нагорнова.
У каждой из нас за время общения с Натальей Петровной сложились свои отношения, и она стала для нас очень дорогим и близким человеком. Можно работать с человеком, бцть у него в подчинении, считаться его учеником, но так.и не назвать Учителем. Это ни в коей м,ере не мржет относить.-, ся к.академику Наталье Петровне Бехтеревой. Для нас она была учителем и в науке, и в жизни. У нас нет развернутого, напрямую обращенного к нам текста, наподобие «Письма И. П. Павлова к молодежи», но у нас есть наши воспоминания о беседах с Натальей Петровной, память о ее поступках как человека и ученого. Хочется верить, что со временем бесценные уроки общения с Натальей Петровной окажутся и нашим бесценным капиталом в науке и в жизни.
г
Первые встречи
Мы все появились у Натальи Петровны в разное время. У каждой из нас, так уж получилось, был,а своя знаменательная встреча с ней. Первой из нас в аспирантуру к Наталье
Петровне В; 1998 году приехала учиться из Екатеринбурга Мария Старченко.
«Приехав в Петербург, для того чтобы поступить в аспирантуру, я; к своему удивлению, попала на прием к Наталье Петровне. Она посмотрела на меня, и мне показалось, что она видит меня Насквозь.
• і • — Скажите что-нибудь, я хочу послушать, как вы говорите,— сказала мне она.
Я начала излагать то, чем хотела бы заниматься в аспирантуре, а Наталья Петровна, послушав меня буквально две минуты, сказала:
— У девочки будет трудная, но счастливая жизнь. Я беру вас, но вы будете заниматься творчеством. '
Так состоялось мое очное знакомство с Натальей Петровной». ■ ■ Двумя годами позже в аспирантуру к Наталье Петровне поступила Наталья Шемякина.
«Учась на пятом курсе биологического факультета РГПУ ИМ. А. И; Герцена, я всерьез задумалась продолжить свое образование в аспирантуре. А дальше все было просто: я взяла Справочник и позвонила в самый интересный, с моей точки зрения, институт — Институт мозга человека Российской академии наук. Вопросов, к кому и в какую лабораторию идти, чтобы продолжить образование, естественно, не возникло. Через несколько недель регулярных звонков в приемную Натальи Петровны секретарь-референт Раиса Васильевна Вольская сообщила, что меня приглашают приехать.
Когда я вошла в кабинет, прежде чем увидеть Наталью Петровну, я почувствовала запах ее духов — „Опиум”. Наталья Петровна протянула мне руку, и это было как-то непривычно. Жест показался мне мужским, ладонь была открыта ко мне, я аккуратно ее пожала, она была мягкая и теплая. Наталья Петровна тоже пожала мою руку, и я с удивлением поняла, что пожатие крепкое. А потом все было просто: я рассказала! о себе, сразу „раскрыла карты” о своем желании- исследовать творчество.
Я мало знала о том, как должны вести себя будущие аспи- ранты, поэтому, когда Наталья Петровна обозначила мне, что тема уже занята, я попыталась отстоять свое желание заниматься именно интересующей меня темой. К концу нашего разговора Наталья Петробна мне сказала:
—: Я вас беру, сдавайте экзамены.
Написала на листочке свой домашний телефон и телефон дачи, попросила найти ее аспирантку Машу Старченко и расспросить о работе группы».
В то же время в 2001 году к академику Бехтеревой поступила Юлия Бойцова.
«Я познакомилась с Натальей Петровной в 2001 году.. До этого до этого на базе Института мозга человека я делала магистерское исследование под руководством ведущего научного сотрудника Сергея Георгиевича Данько. ". >
■ Перед первой встречей я была взволнована и очень смущена, поскольку даже не верила, что мне доведется познакомиться с таким великим человеком. Но теплое рукопожатие Натальи Петровны при встречеі меня сразу успокоило. Наталья Петровна озорно посмотрела на'меня и спросила: ■:
— Вы хорошеііькая. Вы действительно хотите заниматься наукой? >
Я ответила, что, конечно же, да, ведь я уже здесь. Тогда Наталья Петровна спросила, а зачем я хочу этйм заниматься. Я довольно сбивчиво изложила, что хотела бы исследовать то-то и то-то. Наталья Петровна слушала, наклонив голову, потом улыбнулась: '
— Вам это действительно интересно?
Да, — ответила я.,.. :
— Ну хорошо, посмотрим, что из этого выйдет.
•.Впоследствии я поступила в аспирантуру к Наталье Петровне, и наши встречи с ней как с научным руководителем стаЛи регулярными».
:' В 2004 году из Красноярска специально, чтобы учиться у Натальи Петровны, приехала Жанна Нагорнова.
«Наталья Петровна сразу произвела на меня неизгладимое впечатление. Я помню, что поразило меня при первой нашей встрече, когда я приехала в Петербург на собеседование еще студенткой. Я очень робела перед встречей с человеком такого уровня, но Наталья. Петровна при знакомстве повела себя очень просто и дружелюбно, сразу пожав мне руку. У неё это было так принято — рукопожатие сразу устанавливает между людьми более довери*ельные отношения-и общение. Стоило ей только раз поговорить со мной тогда, как я поняла, что хочу работать под руководством1 только этого человека».
Уроки в науке и жизни
В определенный момент у нас образовался весьма молодой и по-настоящему мотивированный коллектив. Наталья Петровна была великим ученьім и замечательным учителем, она могла так говорить о физиологии мозга человека, что именно это направление в науках о человеке, полное тайн и загадок, стало самым привлекательным, и, кроме того, важность нашей работы становилась явственно ощутимой и приносящей радость. Радость Именно от пути познания (не забывая про результаты, конечно) — это еще одна черта, которой Наталья Петровна могла научить в полной мере.
Мы вСе в буквальном смысле'летали На крыльях после встреч с Натальей Петровной, такие встречи всегда поднимали настроение. Общение с ней всегда было радостным, мы предвкушали каждый визит к ней, как официальный — в институте, так и неофициальный — домой. После разговоров с ней, даже самых коротких, ощущался прилив сил, желание работать, как будто она давала тебе энергию, вдохновляла тебя.
Вместе с тем иногда, не имея на руках свежих данных и что сказать или же когда в приемной и без нас толпился народ, мы не шли к Наталье Петровне. И в результате таких вот «неви- зитов» однажды она сказала нам следующее:
— Сейчас моя жизнь — это вы, и мое время — ваше время.
Это были крайне значимые для нас слова и залог нашего близкого человеческого общения и взаимного доверия, ведь мы могли рассчитывать на внимание академика в любое время дня и ночи.
Наталья Петровна была замечательным руководителем. Имея огромное количество собственных идей и мало времени, о чем она не забывала, прекрасно понимая, что жизнь конечна, Наталья Петровна давала нам право на свободу выбора.
Так было с диссертационной темой Натальи Шемякиной.
«Наталья Петровна предложила мне направление (влияние эмоций на творческий процесс) и использовать тест, уже апробированный на тот момент коллегой Марией Старченко.
По ряду причин я решила, что лучше придумать что-то свое и сказала об этом Наталье Петровне.
К моему удивлению, она не стала настаивать на своем предложении и, в общем-то, пожертвовала собственным интересом ради того, чтобы поддержать самостоятельность и независимость мышления ученика.
А дальше у меня был серьезный повод задуматься: дейст- вительноли я на правильном пути. Однако теперьуже Наталья Петровна стояла на стороне моего первоначального решения. Она сказала мне
. — Наташенька, в данном случае, пока вы не доведете дело до конца, вы не узнаете, были вы правы или нет. Завершите начатое.
Вэтом исследовании я получила весьма интересные результаты, более того, они были воспроизводимы, а предложенный
Натальей Петровной тест1 (где учитывалась эмоциональная составляющая при сочинении рассказа) мы с Марией сделали совместно чуть позже. Наталья Петровна, которая не напоминала нам об этом своем желании, была приятно удивлена».
! Был и другой весьма похожий момент с Жанной Нагорно- вой. Она пришла в лабораторию; уже имея цель: заниматься исследованием невербальной творческой деятельности. Это направление органично вливалось в общую направленность йсследований группы и пришлось по душе Наталье Петровне, тем более что было предложено самим будущим аспирантом. Вместе с тем то, что Жанна сама выбрала тему, все последующие годы Наталья Петровна не раз подчеркивала, хотя, вероятно, она и поручила бы Жанне разработку данной темы.
Эти эпизоды иллюстрируют, с какой; особой чуткостью Наталья Петровна относилась к нашим идеям, мечтам,: необходимости реализации, значимости развития творческого потенциала каждого из нас. Гораздо’проще было бы потребовать от нас выполнить какое-то нужное исследование, чтобы проверить собственные гипотезы/Но тогда это была бы не Наталья Петровна.
Она старалась способствовать самостоятельному развитию молодых ученых, поощряя наши идеи, направляя, прежде всего, советом. Ключевым вопросом, который она задавала в самом начале планирования исследования, был: «Чего вы хотите?» После изложения желаний и интересов, еще не разработанных идей Наталья Петровна говорила, считает ли она сама эту тему интересной, важной и осуществимой. Свобода выбора темы, разработка теста от начала до конца самим аспирантом — это огромная ответственность, в первую очередь для руководителя. Ведь если что-то пойдет не так и будет потеряно время, то молодой ученый, может потерять веру в себя. Задача же руководителя —не допустить этого и в любой ситуации тонко направлять своего ученика. Наталья Петровна Владела этим искусством в совершенстве.
У нас всегда было много работы. Не вся она напрямую была связана с нашей областью исследования, но во всем; чем озадачивала нас Наталья Петровна, имело смысл искать подсказки и для себя в том числе. Наталья Петровна работала много и быстро — это был ее обычный стиль. Этого же она ждала и требовала от нас. Ее радовало, если ученик мог выполнять несколько разноплановых заданий одновременно. Это был своеобразный способ инициации нашей творческой активности, импульс к саморазвитию, ведь рядом с ней всегда «приходилось держать марку», причем не только в научном огіане.
Нас всегда поражала широта взглядов Натальи Петровныі Она была очень осведомленным человеком и всегда знала; что происходит не только в мире науки. Иногда она устраивала проверки на общую грамотность: приведет какую-нибудь стихотворную цитату или цитату в прозе, или случай расскажет из чьей-нибудь биографии (музыканта, художника, философа или писателя) и ждет реакции. Обычно мы сразу включались в эту игру: если знаешь, откуда фраза, непременно дашь об этом знать, а если не знаешь — Наталья Петровна осуществляла «ликбез», ничего не говоря и не сетуя. Причем это не было и не казалось какой-то унижающей тебя проверкой знаний, экзаменом. И какая была внутренняя радость, когда ты мог правильно ответить на ее вопрос! А если не мог, то возникало желание восполнить тот пробел, который обнаружился; и непременно заняться самообразованием. Просто она умела делать то, что у многих профессиональных преподавателей и родителей обычно не получается.!
Сама же Наталья Петровна прекрасно во всем разбиралась, и мы, находясь рядом с ней, всегда чувствовали себя в тонусе (в самом положительном смысле этого слова). >Она никогда не давала нам указаний в директивной форме. Когда же ей хотелось, чтобы работа непременно была сделана, это была всегда исключительно просьба. Но ради выполнения таких просьб мы ночевали на работе, и они становились важнее наших собственных желаний и интересов, а точнее,сказать, превращались в наши собственные желания и интересы.
Сейчас, оценивая подход Натальи Петровны к нашему воспитанию как ученых, можно констатировать, что она не просто знала, а следовала высказанному Львом Толстым суждению: «Если ученик в школе не научится творить, то и в жизни он будет только подражать». Как клерки от науки мы ей были бы не слишком интересны, а вот как потенциальные архитекторы науки— несомненно.
Мы много раз ловили себя на том, что никогда не чувствовали возраста Натальи Петровны. Это выражалось во многих вещах. И в том, что Наталья Петровна с энтузиазмом участвовала в качестве волонтера во всех исследованиях (например, в кинестетическом исследовании Жанны Нагорновой, где необходимо было,с закрытыми глазами, на ощупь определить разные материалы, придумывала оригинальные окончания к пословицам и поговорками, рисовала). И в том, что с Натальей Петровной можно было с легкостью обмениваться мнениями о современной литературе, приносить ей, например, книги В. Пелевина или С. Лукьяненко и ждать оценки. И в том, что мы вместе отмечали многие праздники и «лабораторные» встречи Нового года, которые всегда проходили в очень веселой и непринужденной атмосфере. В один из последних новогодних праздников Наталья Петровна пригласила домой сотрудников прежнего физиологического отдела и нас. Ей хотелось собрать вместе разные поколения своих учеников, чтобы мы, молодые, в неформальной обстановке могли увидеть тех людей, которые стояли у истоков создания Отдела нейрофизиологии Института экспериментальной медицины РАМН, и не только из книг узнать, как «творилась наука», но и услышать из «первых уст»!
Наше воспитание и образование шло сразу в нескольких направлениях; Помимо научных бесед, спонтанных и запланированных семинаров, неожиданных примеров из своей жиз
ни Наталья Петровна подкидывала нам на прочтение статьи. Практически каждый четверг и понедельник в приемной можно было Найти бумаги в «умную папку», а также для Маши, Юли, Наташи, Жанны и многих других, кто тесно работал1 с Натальей Петровной. В основном эти статьи не касались конкретной, узкой темы наших исследований. На первый взгляд, зачастую вообще даже не были с ней связаны. Но при дальнейшем, более детальном, рассмотрении оНи давали пишу для продуктивного размышления и «научного» вдохновения.
В разные периоды нашей работы под руководством Натальи Петровны она в буквальном смысле занималась нашим образованием, не только пополняя багаж научных знаний, но и, например, в английском языке. Сама она прекрасно владела английским. Наталья Петровна отправляла нас корректировать свои английские тексты и статьи к переводчику, подбирала для нас статьи и давала читать английские книги из своей библиотеки.
Всегда это происходило как бы между прочим:
— Что вы сейчас читаете? Вы знаете, у меня есть книга, которая мне понравилась, автор сейчас очень известный, хотите почитать? ', : •
Таку нас появлялись английские книги, ноуже одно название’ говорило о том, что дело не только в английском, например: В. Т. Bradford. «Hold the Dream», k. Tyler. «Breathing lessons», A. Tocc. «Американская история». В этом были забота и интерес Учителя к Нам. Такие образовательные программы по английскому языку, которые придумывала для нас Наталья Петровна, по сути, в 2008 году вылились в «английские четверги». Это была наша инициатива, и таких «четвергов» было совсем немного с начала года, но НаталЬя Петровна не просто горячо поддержала эту идею, а стала нас вызывать для бесед по-английски.
Надо сказать, чувство юмора у Натальи Петровны было отменным. Она всегда умела посмеяться над собой и очень деликатно умела это делать в отношении других. Мы получали наши статьи, тезисы и отчеты с пометками на полях, которые часто заставляли улыбнуться и здорово поднимали настроение. Самые серьезные и смешные одновременно, начинались с заглавной буквы имени автора и восклицательного знака, а дальше что-нибудь типа: «Неужели?», «Слишком умно», «А я никогда так не думала» и т. д. Она никогда не перечеркивала предложение, которое, возможно, считала неверным, она просто на полях ставила знак вопроса или писала «подумайте» или «обсудим». Порой требовалось поднять уйму литературы, чтобы разобраться с одним знаком вопроса на полях! Потом мы обсуждали эти правки, и Наталья Петровна говорила, как она смотрит на тот или Иной вопрос; В то же время на полях статьи она отмечала места и предложения, которые ей понравились, словами «молодец» или «умница» — такая похвала часто перевешивала все критические пометки и знаки вопроса!
Наталье Петровне очень важно было, чтобы каждый ее ученик ошущал значимость своих Достижений. Она всегда старалась подчеркнуть роль каждого в общей работе, отметить человека, если он написал хорошую статью или отчет. Подобной чуткости она требовала и от других. Так, если мы приходили и рассказывали о своих результатах,- то вопрос о том, кто помогал, мог быть первым. Были моменты, когда нам казалось, что помощь другого, более старшего и опытного,— это сама собой разумеющаяся вещь. Наталья Петровна же была в этом отношении строга: нельзя умалять роль и участие коллеги в твоей работе.
Наталья Петровна была удивительно терпеливым человеком. Мы не знаем, какой ее помнит поколение старших учеников, но, если так разобраться, — Наталья Петровна хвалила нас, последних, причём хвалила за любую мелочь, а вот ругать не ругала. Здесь было другое: чуть резче наклон головы, взгляд как в туман, почти сквозь тебя, вялое пожатие руки и убийственно спокойные интонации голоса. Это было куда как действеннее., ;
Был и другой вариант, когда в работе что-то не складывалось, — она могла сказать: «Я знаю ваши возможности, вы можете сделать лучше». И после этого ты шел и делал. В этих достаточно простых и уважительных словах было столько силы, способной мотивировать ученика на раскрытие всего лучшего, на раскрытие творческого потенциала, на. саморазвитие, что не поверить им было просто невозможно.
Следует отдать должное еще и тому, что Наталья Петровна никогда не вспоминала нам наших ошибок, возможно, именно поэтому у нас никогда не существовало проблемы '— скрывать ли наши промахи; Говорить можно было обо всем честно, открыто и прямо. И это всегда оставалось только между нами. В любой ситуации Наталья Петровна для каждого из нас находила слова поддержки, одобрения, а если была необходимость — помогала исправить ошибки. Наталья Петровна была нам не только наставником, но и другом.
В нашем личном общении мы старались развивать собственные традиций. Так, из каждой поездки мы привозили Наталье Петровне сувениры. Это был своего рода ритуал. Сначала дарили сплошь котов, так как Наталья Петровна любила их в любых количествах, видах и формах. Но потом решили сломать стереотипы, и у Натальи Петровны появились черепахи из Дагомыса, тарелка из Праги, салфетница из Стокгольма, маленькая масляная лампадка из Стамбула, фотография скульптуры мальчика из Будапешта. Многие из этих подарков стоят у нее в кабинете. Наталье Петровне было очень приятно делать подарки. Так, к восьмидесятилетию мы сделали фотографический коллаж из лицучастников школы академика Н. П. Бехтеревой. А на восьмидесятитрехлетие Юлия нарисовала картинку в технике акватипии, Жанна и Наталья специальными красками расписали набор стеклянных сосудов. Ни один интерьер не потерпел бы такого, но Наталья Петровна забрала их домой. Потом она, вспоминая эти самиздЗтовские вазы и картины и говорила:
— Меня крайне тронуло то, что’вы подарили мне частичку своего творчества.
Надо отметить, Наталья Петровна и сама очень любила делать подарки, что, конечно, влияло не только на Нашу научную жизнь. Более того, от нее не могло укрыться практически никакое изменение в облике. Она всегда замечала — новую кофточку йли прическу, симпатичные туфли и озабоченный взгляд. И никогда не считала зазорным сделать комплимент или предложить помощь. Она обладала особой человеческой чуткостью, видела и замечала совершенно неочевидный дгія остальных людей вещи. Это качество Натальи Петровньі;нам особенно дорого, просто потому что такое качество не разовьется у равнодушного к людям человека.
Наталья Петровна поддерживала нас и словом, и делом. Когда мы защищали кандидатские диссертации, она непременно присутствовала на защитах. Наши защиты (М. Г. Старченко, Н. В. Шемякиной, Ю. А. Бойцовой) были последними, на которых она была. Наталья Петровна не смогла прийти только на защиту Жанны Нагорновой. Жанна защищалась ровно за месяц до кончины Натальи Петровны. Несмотря на болезнь, Наталья Петровна консультировала Жанну, уже находясь в больнице, и элементарно настраивала на боевой лад. И уж конечно, после этой защиты 22 мая 2008 года мы все, теперь уже четыре кандидата наук и аспирант Андрей Родионов, приехали к Наталье Петровне в больницу. Нас пустили. А 22 игсіня 2008 года нашей НП не стало...
По мнению Натальи Петровны, наша жизнь должна быть непрерывной работой на развитие и решение сверхзадач для сохранения творческого потенциала в науке.
Она говорила нам, что ученым нельзя бытье понедельника по пятницу. Для эффективной работы надо себя организовы- вать, и если уж взялся за написание статьи, диссертации или книги, то каждый день обязательно необходимо уделять этой работе определенное время. Не поддаваться соблазну и не находить других дел, не оправдывать себя нехваткой времени, и тогда это войдет в привычку и, если хотите, поможет сделать моменты вашего вдохновения более организованными. Звучит просто, однако на практике — это очень непростая работа над собой.
Сама Наталья Петровна умела организовать свое время и пространство для этого непрострго труда. Несмотря на то что она была одаренным человеком, многие ее достижения — это во многом работа, и прежде всего над собой. Для реализации научного пути это очень важное качество. Воспитание характера — так, наверное, можно назвать одну из заповедей по- настоящему великого ученого.
Ей хотелось, чтобы мы со временем научились видеть и предугадывать в науке перспективные направления, так, как это делала она, или же их задавать, научились владеть информацией и обобщать накопленный научный опыт. Для этого очень важно бывать на конференциях, где живое общение со специалистами, занимающимися разными направлениями науки, помогает сформировать широкий взгляд на существующие течения и тенденции развития современного знания. Поэтому Наталья Петровна всегда поощряла наши поездки на различные конференции. Когда мы возвращались из командировок, она спрашйвала у нас, кто из ученых там присутствовал, какие наиболее интересные и значительные доклады были представлены и что нового для себя мы можем отметить.
На протяжении всей своей жизни, всего своего научного пути Наталья Петровна бралась за самое интересное, самое неизведанное — будь то исследование общих законов и механизмов функционирования мозга, или исследование мозгового обеспечения высших психических функций —Цтех, что делают нас людьми (например, творчества), или исследование той неизведанной области, которая до сих пор не признана офици
альной наукой.' И эту научную смелость она старалась привить и нам, своим ученикам:
Последние несколько лет Наталья Петровна занималась исследованием мозговой организации творческой деятельности. Творчество— самый интригующий вид человеческой активности и, в широком смысле слова, присутствует в любой деятельности человека. Кроме того, в творческой деятельности практически неразделимо присутствуют другие психические функции — это и память, и внимание, й эмоции. Отсюда невероятная привлекательность творческого мышления для исследования, но в этом же й невероятная сложность.
По мнению академика Н. П. Бехтеревой, развитие и реализация творческих способностей в огромной степени зависит от того, каким рождается человек. Создать Рафаэля, Микел-
Ж. Нагорнова, С. Данько, М. Старченко, Н. Шемякина
анджело, Леонардо да Винчи — вряд ли возможно. Но в других случаях, более частых и не столь уникальных,'еще неизвестно, кто в большей степени гениален: тот, кто получил генетические предпосылки развития уникальных способностей или тот, кто сделал себя сам. Хорошо, когда в человеке есть оба начала, но даже с одним их них при определенной твердости характера можно добиться очень многого.,
1998—2008 годы в нашей группе были связаны с исследованиями творческой деятельности с применением элек- троэнцефалографического метода исследования и метода позйтронно-эмйссионной томографий (Бехтерева и др., 2000, 2004, 2007; Старченко и др., 2000, 2003; Нагорнова, 2007; Шемякина и др., 2007); условий, оптимизирующих и затрудняющих творческую деятельность (Шемякина и др., 2004, 2007); возобновлением исследований по теме детекции ошибок (Bechtereva et'al., 2005). За это время стало понятно, что поиск жесткого звена творческой деятельности — крайне непростая задача. Согласно результатам, получалось и получается, что-каждая модель предложенной нами творческой задачи (создание рассказа, построение ассоциативной цепочки, создание оригинальных определений, создание оригинальных вариантов окончания пословиц, а также создание оригинальных образов) характеризуется своей картиной изменений мощности ЭЭГ (Bechtereva et al., 2007). Эти изменения воспроизводимы для моделй творческой деятельности с преодолением стереотипа (придумывание оригинальных окончаний к общеизвестным пословицам и поговоркам), однако не для других моделей. Сравнение же данных ЭЭГ и ПЭТ, характе: ризующих выполнение творческих заданий, также не демонстрирует воспроизводимости результатов при использовании разных моделей творческой деятельности.
' ‘Вместе с тем одним из важных достижений можно считать цитируемость данных группы и исследований, проводившихся под руководством Натальи Петровны зарубежными: коллегами. Так, в книге «Нейробиология творческого мышления» австралийского автора Дэвида Кэмфилда и статьях английского ученого Ховарда Джонса существенная часть обзора работ посвящена результатам ПЭТ.исследования, проведенного
Натальей Петровной.
Наравне с приведенными исследованиями под руководством Натальи Петровны в эти годы продолжались исследования эмоций (Данько и др., 2003, 2005) и памяти (Данько и др., 2005), был затронут вопрос сложности решаемых когнитивных задач (Шемякина и др, 2007; Данько и др., 2009).,
В последнее время Наталья Петровна развивала концепцию о том, что творческая деятельность также может являться одним из базовых механизмов функционирования человеческого мозга, который позволяет человеку сохранить не только интеллектуальное, но нфизическое долголетие. Это концепция ренессанса возможностей мозга, ренессанса через творческую активность, через решёние сверхзадачи. Фактически Наталья Петровна не только создала свою концепцию творческого мышления, одаренности, но и дала рецепт интеллектуального и физического долголетия, которому следовала и сама. В свои восемьдесят три года она решила для себя небольшую сверхзадачу и освоила работу на компьютере, поиск информации в Интернете, написание писем по электронной почте.
Как-то так получилось, что у нас с Натальей Петровной всего две совместные фотографии. Дело в том, что эпизодически в нас просыпались «суеверия индейцев», и мы предпочитали «не красть» душу нашего Учителя. Память о нашей Наталье Петровне живет в наших сердцах, в ремарках на полях наших работ и в одной из самых дорогих надписей — в книге «Магия мозга и лабиринты жизни». У каждого из нас они свои. У Марии написано: «С пожеланием найти себя и быть счастливой. НП». У Натальи: «Peraspera ad astra, НП». У Жанны: «Верю, что Ваше будущее будет ярким (светлым)! Наталья Петровна».
Наталья Петровна определила нашу судьбу как учёных, предложив каждому из нас (конечно, в большей степени это относится к Марии, Наталье и;Жанне, так как мы сразу начали работать под руководством академика) исследовать направление, которое еще долгие годы останется весьма и весьма актуальным. Такие встречи не бывают случайными,' и со временем станет понятно, какие из уроков, преподанных нам Натальей Петровной, мы усвойли лучше других; какие качества сумели перенять и развить в себе.
Наталья Петровна оставила нам в наследство стольксі блестящих идей, что на их реализацию может уйти цёлая жизнь. Для нас, ее учеников, это неисчерпаемый потенциал для будущих исследований тёйн человеческого'мозга: И в этих Исследованиях мы постараемся руководствоваться тем, чем, как она писала; руководствовалась она сама — «стремлением понять мир во всей его полноте и многообразии». 1
НА ЗЕМЛЕ КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ВЫПОЛНИТЬ СВОЙ ДОЛГ
Осенним вечером 1974 года такси мчало меня на первую встречу с Натальей Петровной. Шел дождь, и опавшие листья липли к асфальту, мокрый Кировский был.весь в огнях (нерекламных), эта встреча определила мою судьбу..
К тому времени я заканчивала исторический, факультет ЛГУ[13] и, не будучи ленинградкой, попадала, под распределение далеко от любимого города. Опуская подробности,, скажу здесь, что Наталья Петровна помогла мне не только с пропиской, работой, жильем (сначала — служебная площадь ИЭМа[14], в дальнейшем — ходатайство в ЖСК), но и с выбором жизненного пути.
На пути этом все вроде складывалось удачно: работа в библиотеке ИЭМа, замужество (муж — моряк торгового флота, примерный, любящий семьянин), квартира в строящемся кооперативе, в перспективе — машина и дача. Потому, наверное, окружающие не могли взять в толк: отчего «дурью маюСь, бумагу мараю»? Стихи (беспомощные), литературные этюды... Одна только Наталья Петровна что-то в этих этюдах увидела, поддержала в стремлении поступить во ВГИК. И все пять лет учебы и далее я приходила к Наталье Петровне со своими сценарными опусами — в страхе, муках, сомнениях: а способна ли к творчеству? Уходила всегда окрыленная, с ощущением, чтобы я больше и лучше, чем есть. (Как она находила время, чтобы читать, вдохновлять, — при ее-то занятости?!)
Всею жизнью своей Наталья Петровна мне давала пример человеческого и научного долга: делать то, чего не решается
сделать никто другой из научного (в моем случае — кинематографического) мира, и что Действительно мой долг. И еще пример: желать большего, чем можешь достичь.
Придет пора, может быть, не так скоро, осознать в полной мере масштаб и значение ее Личности. Наталья Петровна о себе сказала сама: «Я знаю, как опасно двинуться в это Зазеркалье. Я знаю, как спокойно оставаться на широкой дороге
- науки, как повышается в этом случае индекс цитирования и как снижается опасность неприятностей — в виде разгромной, уничтожающей критики, иногда с непредвиденными угрозами. Но кажется мне, что на земле каждый, в меру своих сил, должен выполнить свой долг».
Примем это как завещание — всем, кто помнит и любит ее.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ГЛУБЬ МОЗГА С УМНЫМ ГИДОМ [15]
: Наше знакомство с Натальей Петровной Бехтеревой состоялось в Москве. Я позвонил ей по телефону, сказал, что очень хотел бы поглядеть на ее золотые электроды и написать о них. Трубка на другом конце провода, где-то в районе станции Д-0, выслушала меня, как мне показалось, с изрядной долей иронии и после некоторой паузы ответила: «Пожалуйста, приезжайте в Ленинград через три дня, к этому времени я там буду».
И вдруг вместо приятного чувства, которое испытывают журналисты, «нащупавшие тему», на меня навалились.сомнения; Как вести беседу о проблемах, которыми занимается внучка знаменитого невропатолога и психиатра Бехтерева, если мои собственные познания
о нервной системе человека ограничиваются тридцатью тремя способами лечения радикулита?
Я засел за книги, но чем больше читал, тем сильнее одолевали сомнения.
: Нейрофизиология — сложнейшая наука, своего рода космос в черепной коробке, где, как известно, уложены четырнадцать миллиардов клеток. Каждая из них имеет определенное назначение, связана с другими клетками тончайшими нитями зависимостей. Хотя клетка, предельно мала (от 5 до 200 микрон), но у нее одной три и даже четыре тысячи контактов. А все связи мозга выражаются громадным числом—56 1012. Сложны проблемы, которыми занимается Наталья Петровна Бехтерева. «Ехать или дать отбой?» Но тут знакомый врач-невропатолог сказал:
«В конце концов, ты едешь писать не научный отчет. Расскажешь читателям, чем занимаются советские ученые, о том, что за человек сама Бехтерева».
...Наталья Петровна встретила нас в своем, как она выразилась, «бюрократическом кабинете». Два больших сдвинутых стола завалены конвертами, книгами, папками. Однако все это совсем не производило впечатления хаоса или того «художественного беспорядка», какой часто культивируется малоорганизованными людьми и выдается ими за эталон «кипучей деятельности».
Наталья Петровна извинилась, дочитала письмо, которое держала в руках, сказала своему коллеге, как на него ответить (речь шла о приезде видного иностранного ученого на предстоящий конгресс нейрофизиологов), и пригласила сесть. Она познакомила нас с одним из ближайших помощников. Александр Трохачев впоследствии стал не только нашим гидом, но и вполне терпеливым учителем, когда речь шла о том, чтобы в десятый раз повторить сказанное Бехтеревой.
Манера Бехтеревой разговаривать с нами почти как с коллегами только к известному времени принесла свои плоды. Тогда мы почувствовали себя увереннее. Мы даже решились на запись электроэнцефалограммы. Процедура это малоприятная. На голову натягивают нечто вроде шлема, сплетенного из тугих резиновых жгутов, на которых закреплено два десятка присосков, плотно прилегающих к черепу. На глаза кладется повязка, нужно расслабиться, успокоиться. Но как это сделать? С каждой секундой присоски давят все сильнее, а тут еще вспыхивают, мечутся пере'д глазами световые пучки. Веки начинают «просвечивать» — розовые, фиолетовые, синие круги волнами ходят перед глазами.
Мозг — своеобразная маленькая электростанция, генерирующая биопотенциалы. Снять их показания и записать на движущийся лист бумаги шириной в обойную полосу — значит уловить многие процессы, протекающие в мозгу. •,
А по характеру этих процессов можно определить и общее состояние больного, судить.о свойствах различных участков мозга, о том, нормальна или нарушена диалектическая связь между периодами отдыха и работы клеток и структур мозга. Некоторые ученые считают, что профилактика многих мозговых или связанных с мозгом заболеваний могла идти успешнее, если бы врачи снимали электроэнцефалограммы столь же широко, как, скажем, электрокардиограммы.
Испытание мы прошли успешно. Мой товарищ по поездке, фотокорреспондент Юрий Королев, так заинтересовался работами нейрофизиологов, что готов был вживить себе в мозг золотые электроды. Но для этого нужно было задержаться в Ленинграде на полгода.
Какие же проблемы изучает Наталья Петровна и ее товарищи в отделе прикладной нейрофизиологии человека Института экспериментальной медицины? Я неспроста подчеркнул слово «человека». Оно передает ту высшую меру ответственности, которую взяли на себя сотрудники отдела. Их исследования, их труд — идет ли речь о более или менее изученных проблемах или о совершенно новых приемах и методах изучения мозга — всегда находятся на грани допустимого, потому что там, за этой гранью —жизнь или смерть человека, открытие необъясненного и непознанного или тупик, пусть временный, но тяжелый и устрашающий.
Работа в таком отделе интересна, она будоражит ум своей новизной и остротой первооткрытия, но требует достойной силы воли, самоотречения и даже самопожертвования. і
Ни одна потеря не проходит бесследно. Говорят, что настоящий актер, играющий умирающего героя, и в самом деле испытывает предсмертные муки. Это еще в большей степени можно отнести, к, ученому-экспериментатору. Особенно, если, поле эксперимента — мозг.,
Мозг со всем узлом, протекающих в нем сложнейших процессов, давно привлекает самое пристальное внимание ученых,и врачей всех стран мира. Мозг — хозяин и главный распорядитель всей жизнедеятельности человека,— это классическое опре<