– Таких, как наверху, нет. Есть целители, лекари, костоправы…
Охотница закашлялась, морщась от боли. Изо рта у нее потекла алая артериальная кровь.
Маркиз подошел ближе.
– Может, ты где‑нибудь спрятала свою жизнь? – спросил он.
– Я Охотница, – высокомерно прошептала она. – Такие фокусы не для меня… – Она с усилием вдохнула и тяжело выдохнула – дышать становилось все труднее. – Ричард, ты умеешь обращаться с копьем?
– Нет.
– Возьми его.
– Но…
– Давай же, – настойчиво проговорила она. – Возьмись за древко.
Ричард поднял копье.
– Ну, как его взять, я бы и сам догадался.
По ее лицу скользнула тень улыбки.
– Вот и отлично.
– Слушай, – начал Ричард, в очередной раз чувствуя себя единственным вменяемым человеком среди сумасшедших, – потерпи немного. Надо затаиться, подождать – может, Зверь уйдет. Мы попытаемся тебе помочь.
И в очередной раз сумасшедшие не стали его слушать.
– Я совершила плохой поступок, Ричард Мэхью, очень плохой, – печально прошептала Охотница. – Из‑за того, что так сильно хотела убить Зверя. И мне нужно было копье.
Она медленно поднялась на ноги. Только теперь Ричард понял, как сильно она пострадала. Он боялся даже вообразить, с какой болью ей приходится бороться. Ее правая рука висела плетью, из‑под кожи пугающе торчала белая кость. Глубокая рана в боку кровоточила. И с грудной клеткой явно было что‑то не так.
– Зачем ты встала?! Ложись! – прошипел он, но безрезультатно.
Левой рукой Охотница сняла с пояса нож, вложила его в правую руку и сжала безжизненные пальцы вокруг рукоятки.
– Я совершила плохой поступок, – повторила она. – И постараюсь его искупить.
– М‑м‑м‑м‑м, – вдруг загудела она. – М‑м‑м‑м…
Звук становился то выше, то ниже. А потом она нашла нужный тон, отдававшийся эхом от всех стен, труб – всего вокруг. Охотница продолжала издавать этот звук до тех пор, пока он не заполнил весь лабиринт. Тогда она остановилась, набрала воздух в раздавленные легкие и закричала:
– Эй! Зверь! Где ты?
Вокруг была тишина. Только слышалось, как капает вода. Даже комары притихли.
– Может быть, он… ушел? – предположил Ричард, крепко сжимая копье.
– Вряд ли, – пробормотал маркиз.
– Выходи, трус! – закричала Охотница. – Ты нас испугался?
Прямо перед ними раздался низкий рев. Зверь возник из темноты и снова помчался к ним. В этот раз они не имели права на ошибку. Танец еще не окончен, подумала Охотница.
Зверь бежал на нее, выставив вперед рога.
– Ричард, давай! Снизу вверх! Бей! – закричала Охотница, и тут Зверь налетел на нее, и она зашлась в отчаянном вопле.
Ричард видел, как Зверь шагнул в круг света. Дальше все происходило медленно, словно во сне, – точно так же, как во всех его кошмарах. Зверь был так близко, что Ричард чуял его запах, животный запах крови и навоза, чувствовал исходящее от него тепло. И он со всей силы вонзил копье ему в бок. Оно пробило шкуру, прошло глубоко внутрь.
Раздался рык, затем рев. И в этом реве были боль, отчаяние и ненависть. А потом наступила тишина.
Ричард слышал, как сильно бьется его собственное сердце, слышал, как капает вода, слышал звон комаров. Он вдруг заметил, что все еще цепляется за копье, вонзенное в неподвижное тело Зверя. Ричард разжал руку и, пошатываясь, обошел тушу, чтобы посмотреть, что с Охотницей. Падая, зверь придавил ее. Ричард понял, что пытаться ее вытащить бесполезно – она может просто этого не выдержать, а потому он изо всех сил навалился на тушу. Зверь весил не меньше, чем танк, но Ричарду все же удалось наполовину сдвинуть его с Охотницы.
Она лежала на спине. Глаза ее были открыты, но смотрели в никуда, и Ричард догадался, что она уже ничего не видит.
– Охотница, – прошептал он.
– Да, Ричард Мэхью.
Ее голос звучал как будто издалека. Она не перевела на него взгляд, не попыталась на него посмотреть.
– Он издох?
– Кажется, да. По крайней мере, не шевелится.
Она залилась смехом – необычным, странным смехом, словно услышала самую смешную охотничью шутку. И сквозь безумный хохот, временами прерывавшийся резким кашлем, объяснила Ричарду, что ее насмешило.
– Ты убил Зверя. Так что теперь ты – лучший охотник Нижнего Лондона. Ты Воин… – Она вдруг перестала смеяться. – Я не чувствую рук. Возьми мою правую руку.
Ричард нащупал ее кулак под тушей Зверя и сжал похолодевшие пальцы. Кулак Охотницы показался ему на удивление маленьким.
– Нож там? – прошептала она.
– Да.
Он нащупал холодное, липкое лезвие.
– Возьми его. Он твой.
– Но мне не нужен…
– Возьми!
Он разжал ее пальцы и забрал нож.
– Теперь он твой, – повторила Охотница, едва шевеля губами. Взгляд ее затуманился.
– Он верно служил мне. Вытри с него кровь… чтобы не заржавел… охотник должен заботиться о своем оружии. – Она судорожно вздохнула. – А теперь… намажь кровью Зверя глаза… и язык.
Ричард подумал, что ослышался, – ведь это какой‑то бред.
– Чего?
Он и не заметил, как к ним подошел маркиз. И чуть не подпрыгнул, когда тот прошептал ему в самое ухо:
– Делай, что она велит. Она права. Это поможет тебе выйти из лабиринта. Пошевеливайся.
Ричард провел рукой по копью, нащупал рану в боку Зверя, окунул пальцы в его теплую липкую кровь. Чувствуя себя ужасно глупо, лизнул соленую кровь Зверя. Как ни странно, ему не было противно. Более того, он вдруг подумал, что это совершенно естественно, как попробовать морскую воду. Он провел окровавленными пальцами по векам и ощутил, как кровь жжется, словно пот.
– Намазал, – сказал он.
– Хорошо, – прошептала Охотница и умолкла навсегда.
Маркиз опустился на корточки и закрыл ей глаза. Ричард принялся вытирать нож о рубашку. Она просила вытереть нож. И он вытирает. Можно ни о чем не думать.
Маркиз встал.
– Идем, – сказал он.
– Мы не можем бросить ее здесь!
– Можем. Вернемся за ней позже.
Ричард до блеска натирал лезвие. Сам того не замечая, он плакал.
– А если не вернемся?
– Тогда кому‑то другому придется позаботиться о наших останках. Включая тело леди Двери. Она, кстати, уже заждалась. – Ричард опустил глаза. В последний раз протер нож, засунул за ремень. Кивнул. – Давай, – сказал маркиз. – Иди. Я за тобой.
Ричард постоял немного и вдруг со всех ног бросился бежать.
* * *
Наверное, Охотница была права насчет крови Зверя, – другого объяснения быть не могло. Ричард мчался через лабиринт, который перестал быть для него лабиринтом. Он как будто знал каждый уголок, каждый поворот, каждый туннель, каждый проулок. Он бежал, спотыкаясь, тяжело дыша. Кровь стучала у него в висках. В голове монотонно звучала песенка, которую он слышал в детстве. Слова ложились в ритм шагов.
В эту ночь, да‑да в эту ночь,
И сейчас и на год вперед.
Свечи горят, поленья трещат,
И Христос твою душу возьмет.
Она повторялась снова и снова, как заклинание. Свечи горят, поленья трещат…
Ричард пробежал лабиринт насквозь и оказался перед гранитной скалой, в которой была дубовая двустворчатая дверь. На одной створке поблескивало овальное зеркало.
Двери были закрыты. Ричард толкнул их, они бесшумно отворились.
И он вошел.
Глава XVII
Ричард прошел по проходу, по обе стороны которого горели свечи, в зал Ислингтона. Именно здесь они с ангелом пили вино – в огромном зале с восемью стальными колоннами, поддерживавшими каменный потолок, большой дверью из черного камня и серебра, старым деревянным столом и тысячами свечей.
Дверь была прикована за руки к двум колоннам возле черной каменной двери. Когда Ричард вошел, девушка посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ангел Ислингтон, стоявший рядом с ней, повернулся и широко улыбнулся. В его улыбке читались сочувствие и теплота, и Ричарду стало страшно.
– Я ждал тебя, Ричард Мэхью. Я ждал тебя, – сказал ангел. – Какой кошмар! Ты выглядишь просто ужасно!
В его голосе слышалась искренняя забота. Ричард остановился.
– Прошу тебя, иди к нам. – Ангел поманил его к себе длинным бледным пальцем. – Думаю, тебе никого тут не надо представлять. С Дверью ты, разумеется, давно знаком. Да и моих помощников, мистера Крупа и мистера Вандемара, встречал уже не раз.
Ричард огляделся. Справа от него стоял мистер Круп, слева – мистер Вандемар. Вандемар улыбнулся Ричарду, Круп – нет.
– Я искренне надеялся, что ты все же заглянешь к нам, – продолжил ангел. Потом, склонив голову набок, спросил: – Кстати, а где Охотница?
– Она погибла, – ответил Ричард.
Дверь ахнула.
– Бедняжка! – сказал Ислингтон и печально покачал головой, словно сожалея о бессмысленной смерти, о бренности человеческого тела, о горьком уделе всех людей, обреченных на страдание и смерть.
– Ну что ж делать? – беззаботно проговорил мистер Круп. – Лес рубят – головы летят.
Ричард старался не обращать внимания на этих негодяев.
– Дверь, ты в порядке?
– Пока что да. – Нижняя губа у нее распухла, на щеке красовался огромный синяк.
– К сожалению, – сказал Ислингтон, – леди Дверь оказалась слишком упрямой. Я вот как раз собирался приказать мистеру Крупу и мистеру Вандемару… – Он вдруг замолчал, судя по всему, ему неприятно было говорить о таких вещах.
– Хорошенько ее избить, – радостно подсказал мистер Вандемар.
– Ведь в конце концов, – заметил мистер Круп, – мы прославились на весь мир своим непревзойденным мастерством.
– Да, мы отлично умеем калечить людей, – пояснил Вандемар.
Ангел продолжил, не сводя глаз с Ричарда – и словно не слыша своих помощников:
– Впрочем, я всегда знал, что леди Дверь не из тех, кто быстро сдается.
– Дайте нам немного времени, – попросил мистер Круп. – Поверьте, мы знаем, как сделать ее более сговорчивой.
– Стукнем пару раз, она и заговорит, – сказал мистер Вандемар.
Снисходительно улыбнувшись, Ислингтон покачал головой.
– У меня нет времени, – сказал он Ричарду. – Совсем нет времени. А еще я уверен, что леди Дверь, скорее всего, согласится нам посодействовать, если это облегчит страдания ее друга, простого смертного, такого, как ты, Ричард…
Мистер Круп резко ударил Ричарда в живот, и тот согнулся пополам от невыносимой боли. Мистер Вандемар схватил его за шею и поднял.
– Так нельзя! – воскликнула Дверь.
Ислингтон задумался.
– Нельзя? – наконец удивленно спросил он.
Подавшись вперед, мистер Круп прошипел прямо в лицо Ричарду:
– Боюсь, он уже очень далек от таких категорий, как «можно» и «нельзя», как «добро» и «зло». Мистер Вандемар, может, присоединитесь ко мне?
Мистер Вандемар схватил Ричарда за левую руку, и, вывернув мизинец, сломал его. Ричард вскрикнул.
Ангел медленно повернулся к Ричарду. Казалось, его что‑то отвлекло. Моргнув своими перламутрово‑серыми глазами, он сказал:
– Мистер Круп, по‑моему, у нас еще гости.
Мистер Круп тут же исчез.
* * *
Прижавшись к гранитной скале, маркиз Карабас неотрывно смотрел на дверь, которая вела к Ислингтону.
У него в голове пронеслась уже сотня планов – но, хорошенько обдумав, он отвергал их один за другим. Прежде ему казалось, что надо лишь добраться до этой двери, и он сразу поймет, что нужно делать. Но теперь выяснилось, что он понятия не имеет, как поступить, и маркиз страшно разозлился на самого себя. У него в запасе не осталось никаких фокусов, никаких козырей в рукаве, никаких хитростей и уловок, поэтому он просто стоял и смотрел на дверь, размышляя о том, есть ли у ангела охрана и узнает ли Ислингтон, если маркиз откроет дверь. Должно же быть какое‑то простое решение, логичный выход. Ну ничего, может, он потом что‑нибудь придумает. Хорошо хоть, эти негодяи не подозревают, что он здесь.
И тут маркиз почувствовал, как кто‑то приставил к его шее острый нож. Мистер Круп прошептал ему в ухо:
– Я ведь тебя уже один раз убил сегодня. Ну почему же люди никогда не учатся на своих ошибках?
* * *
Когда мистер Круп вошел в зал, подталкивая вперед маркиза Карабаса, Ричард тоже был уже прикован между двух колонн. Разочарованно взглянув на маркиза, ангел покачал головой.
– Вы говорили, что убили его, – заметил он.
– Ну да, убили, – отозвался мистер Вандемар.
– Но он воскрес, – объяснил мистер Круп.
– Не люблю, когда мне врут, – сказал ангел, и в его голосе было уже гораздо меньше теплоты и сострадания.
– Мы никогда не врем, – обиженно огрызнулся мистер Круп.
– Врем, – сказал мистер Вандемар.
Мистер Круп провел грязной рукой по своим жирным рыжим волосам.
– Иногда врем, но не сейчас.
У Ричарда по‑прежнему адски болел сломанный палец.
– Как вы можете?! – сердито воскликнул Ричард. – Вы же ангел!
– Я же тебе говорил, – сухо заметил маркиз.
Ричард немного подумал.
– Ну да, ты сказал, что Люцифер тоже когда‑то был ангелом.
Ислингтон презрительно улыбнулся.
– Люцифер? Люцифер – полный кретин. Чего он добился? Ничего! Король без королевства!
Маркиз усмехнулся.
– А у тебя вместо королевства – зал со свечками, а вместо подданных – два придурка‑головореза! Какой молодец!
Ангел облизнул губы.
– Меня заключили сюда в наказание за Атлантиду. Я сказал, что ничего не мог поделать. Атлантиде просто… – Он задумался, словно подбирая нужное слово, потом с сожалением закончил: – …просто не повезло.
– Но ведь погибли миллионы людей! – воскликнула Дверь.
Ислингтон театрально сжал руки, словно для молитвы, и стал похож на ангела с рождественской открытки.
– Что ж, такое случается, – спокойно проговорил он.
– Конечно, – отозвался маркиз без малейшей иронии в голосе. – Города уходят под воду каждый день. Ты тут совершенно ни при чем!
Казалось, эти слова разбудили в Ислингтоне что‑то черное, злое, наполненное непередаваемой яростью и жестокостью. Ричард в жизни не видел ничего страшнее. Красивое лицо ангела вмиг переменилось. Глаза засверкали.
– Они это заслужили! – крикнул он, и в этом крике звучали безумие и непоколебимая вера в свою правоту.
В зале воцарилась тишина. Через некоторое время ангел опустил голову и вздохнул, потом снова поднял ее и тихо, печально проговорил:
– Такое случается, – потом указал на маркиза: – Прикуйте его к колоннам.
Круп и Вандемар проворно надели маркизу на руки кандалы и приковали его между колонн рядом с Ричардом. Ангел повернулся к Двери, подошел к ней, взял за подбородок и, подняв ей голову, заглянул в глаза.
– Ты из очень древнего рода, – тихо сказал он. – Очень необычного рода.
– Зачем же ты тогда убил всех моих родных?
– Ну почему же всех?
Ричард подумал, видимо, ангел имеет в виду, что она‑то осталась жива, но тут Ислингтон продолжил:
– Ведь ты могла и не согласиться… мне помочь.
Он погладил ее по щеке длинными бледными пальцами.
– В твоем роду все умеют открывать двери. И создавать двери там, где их не было. Могут отпирать запертые двери. Даже те, которые отпирать нельзя. – Он любовно провел пальцами по ее шее и сжал ключ, висевший у нее на груди. – В моей темнице есть дверь, через которую можно выбраться на волю. Ее соорудили те, кто меня сюда посадил. А ключ от двери они отдали черным монахам, что живут здесь же, в Нижнем Лондоне. Изощренный способ заставить меня страдать. – Он потянул за цепочку, и серебряный ключ выскользнул из‑под бесчисленных слоев кружев и оборок. Ислингтон с восхищением провел по нему кончиками пальцев.
И тут Ричарда осенило.
– Черные монахи берегли ключ от тебя!
Ислингтон отпустил ключ. Девушка была прикована рядом с огромной дверью из черного камня и потемневшего серебра. Ангел подошел к двери и провел по ней рукой. На фоне черного камня его рука казалась невероятно, ослепительно белой.
– Да, от меня, – согласился Ислингтон. – Ключ. Дверь. Тот, кто способен ее открыть. Жестокая, злая шутка. Когда я заслужу прощение, они пошлют мне того, кто откроет дверь, и ключ. Только зачем ждать? Я решил взять дело в свои руки и немного ускорить процесс.
Он снова повернулся к Двери и погладил ключ. Потом сжал его в руке и резко дернул. Цепочка порвалась. Дверь поморщилась.
– Сначала я поговорил с твоим отцом, Дверь, – продолжал ангел. – Его страшно волновала судьба Нижнего Лондона. Он хотел объединить все эти бесчисленные графства и вотчины – и, может быть, даже установить некую связь между Нижним и Верхним Лондоном. Я сказал, что помогу ему, если он поможет мне. Но когда я объяснил, чего хочу, Портико только посмеялся надо мной.
Ангел нахмурился и снова повторил последние слова, словно их смысл просто не укладывался в голове:
– Посмеялся. Надо мной.
Дверь покачала головой.
– И ты убил его за то, что он отказался тебе помогать.
– Я его не убивал, – мягко поправил Ислингтон. – Я лишь отдал соответствующий приказ.
– Но он же сказал, что тебе можно доверять! Он велел мне найти тебя. В своем дневнике.
Мистер Круп захихикал.
– Он ничего такого не говорил. Это всё мы. Мистер Вандемар, что он на самом деле сказал?
– Дверь, девочка моя, не доверяй Ислингтону, – сказал мистер Вандемар голосом ее отца. Сходство было потрясающее. – Ислингтон хочет убить нас всех. Он очень опасен, слышишь, Дверь? Не ходи к нему!..
Ислингтон провел по щеке девушки серебряным ключом.
– Я подумал, что, выслушав мою версию, ты окажешься у меня гораздо быстрее.
– Мы взяли дневник, изменили пару фраз и положили его на место, – сказал мистер Круп.
– А куда ведет эта дверь? – спросил Ричард.
– Домой, – ответил ангел.
– В рай?
Ислингтон ничего не ответил, только улыбнулся, – как кот, сожравший не только сметану и канарейку, но еще и курицу, которую хозяин приберег на обед, и крем‑брюле в придачу.
– Думаешь, никто не заметит, что ты вернулся? – фыркнул маркиз. – Все скажут: «Ой, глядите, еще один ангел! Давай, хватай арфу и вперед, петь осанну!»
Серые глаза Ислингтона блеснули.
– Ну нет, восхваления, песнопения, гимны, хвалебные молитвы, – все это не для меня. У меня… свои планы.
– Что ж, теперь у тебя есть ключ, – сказала Дверь.
– И ты, – отозвался ангел. – Ты ведь единственная, кто может открыть эту дверь. Без тебя мне не попасть в рай. Открой мне дверь.
– Ты убил ее родных, – сказал Ричард. – Ты натравил на нее двух убийц. И теперь хочешь, чтобы она открыла тебе дверь на небеса? Знаешь, ты плохо разбираешься в людях! Она не станет тебе помогать!
Ангел пристально посмотрел на него своими глазами, которые были старше, чем Млечный путь.
– О нет, – сказал он и отвернулся, словно не желая видеть того, что сейчас произойдет.
– Вперед, мистер Вандемар! – воскликнул мистер Круп. – Отрежьте ему ухо!
Мистер Вандемар вскинул руку. В ней ничего не было. Он легко, почти незаметно взмахнул кистью, и в сумраке зала сверкнул нож, зажатый у него в кулаке.
– Я же говорил, что ты обязательно попробуешь на вкус свою печень, – сказал мистер Вандемар Ричарду. – Считай, тебе повезло.
Он прижал лезвие к шее Ричарда, под самой мочкой уха, и осторожно потянул нож на себя. Ричард не почувствовал боли, – может быть, он уже успел к ней привыкнуть за сегодня, или просто нож был слишком острым. Зато почувствовал, как по шее тонкими струйками потекла кровь. Дверь смотрела на него, широко раскрыв свои опаловые глаза, в которых светился непередаваемый ужас. Ричард попытался мысленно крикнуть ей: Держись! Не соглашайся ему помогать! Забудь обо мне! Но тут мистер Вандемар снова провел ножом у него под ухом, на этот раз гораздо резче и с большим нажимом, и Ричард закричал.
– Пощадите его! – воскликнула Дверь. – Я открою дверь.
Ислингтон махнул своим помощникам, и мистер Вандемар, разочарованно вздохнув, убрал нож. Кровь стекала у Ричарда по шее и собиралась в лужицу над ключицей. Мистер Круп подошел к Двери и снял кандалы с ее правой руки. Какое‑то время она стояла, потирая затекшее запястье, – маленькая фигурка между двух высоких, темных колонн. Ее левая рука была по‑прежнему прикована к колонне, но все же теперь Дверь могла хоть как‑то передвигаться. Она протянула свободную руку за ключом.
– Не забывай, – предупредил ее Ислингтон, – если что, твоим друзьям не поздоровится.
Дверь посмотрела на него с презрением и без малейшего страха, – не зря она была дочерью лорда Портико.
– Дайте ключ, – сказала она.
Ангел отдал ей серебряный ключ.
– Дверь, – воскликнул Ричард, – не надо! Не открывай! Неважно, что они с нами сделают. Наши жизни ничего не стоят!
– Вообще‑то, – отозвался маркиз, – моя жизнь кое‑чего стоит. Но он прав – не открывай!
Она глянула на Ричарда, потом перевела взгляд на маркиза, пристально посмотрела на кандалы на их руках, на цепи, обмотанные вокруг колонн. Она казалась совсем маленькой и очень хрупкой. Наконец Дверь отвернулась и, насколько позволяла цепь, шагнула к двери из черного камня в окладе из потемневшего серебра. В той двери не было замка. Девушка дотронулась до нее рукой и закрыла глаза, позволяя двери раскрыть свой секрет, – как ее можно открыть, куда вставить ключ. Она изо всех сил старалась настроиться на эту древнюю дверь, а когда опустила руку, в двери образовалась замочная скважина, которой раньше не было. Из нее вырвался луч света – яркого и резкого. Этот луч, как лазер, разрезал сумрак зала.
Дверь вставила серебряный ключ в замочную скважину. Затем, немного помедлив, повернула его в замке. Раздался громкий щелчок, и сквозь щели брызнул яркий свет.
– Когда я уйду, – тихо сказал ангел мистеру Крупу и мистеру Вандемару – с невероятной теплотой, почти любовью, – можете их убить. Любым известным вам способом.
С этими словами он снова повернулся к двери, которую тем временем пыталась открыть девушка. Каменная дверь открывалась медленно и неохотно. На лбу у Двери выступил пот.
– Ну вот, ваш босс уходит, – сказал маркиз мистеру Крупу. – Надеюсь, он с вами расплатился.
Круп пристально посмотрел на маркиза.
– Что?
– Просто вряд ли вы с ним когда еще увидитесь, – подал голос Ричард. – Он не понял, что задумал маркиз, но решил Карабасу подыграть.
Мистер Вандемар медленно мигнул – его веки дернулись, как шторка в старинном фотоаппарате.
– Что?
Мистер Круп почесал подбородок.
– А эти потенциальные трупы правы, – сказал он своему партнеру и подошел к ангелу, который стоял у двери, сложив руки на груди. – Сэр, прежде чем вы вернетесь в отчий дом, давайте вспомним о том, что вы нам обещали.
Ангел повернулся и посмотрел на него с таким презрением, словно перед ним была мелкая букашка. Потом отвернулся. «Интересно, над чем он размышляет?» – подумал Ричард.
– Мы потом все обсудим, – наконец проговорил ангел. – Совсем скоро вы, мелкие, презренные твари, получите все, о чем мечтаете. Когда я завладею троном.
– Значит, варенье, как обычно, потом, – сказал Ричард.
– Я не люблю варенье, – откликнулся мистер Вандемар. – От него живот пучит.
Мистер Круп поднял указательный палец.
– Кажется, босс решил нас помучить, – сказал он. – Не советую мучить мистера Крупа и мистера Вандемара. Мы никому такого не прощаем. И всегда берем то, что нам причитается.
Мистер Вандемар встал рядом с мистером Крупом.
– Сполна.
– С процентами! – рявкнул мистер Круп.
– И вкусной печенкой должника, – добавил мистер Вандемар.
– Даже если должник сидит в раю? – спросил Ричард.
Мистер Круп и мистер Вандемар подошли к задумавшемуся ангелу.
– Эй! – воскликнул Круп.
Дверь была открыта. Пусть не полностью, но открыта. Из щели струились потоки яркого света. Ислингтон шагнул вперед. Казалось, он мечтает о чем‑то прекрасном. Свет падал ему на лицо, и ангел пил этот свет, точно вино.
– Не бойтесь, – успокоил он своих помощников. – Когда все мироздание окажется в моих руках, и они падут передо мной ниц, я награжу всех достойных и покараю своих мучителей.
Потом прошептал что‑то себе под нос. Ричард не разобрал, что именно, однако это было очень похоже на: «И проклятого Гавриила в первую очередь».
Поднатужившись, девушка распахнула дверь. За ней был странный, ни на что не похожий мир – в бесконечной пустоте бушевал вихрь света. Ричард прищурился и отвернулся: оранжево‑лиловое сияние было таким мощным, что на него невозможно было смотреть. Неужели это рай?! – удивленно подумал он. – По мне, так больше похоже на ад!
И тут он ощутил ветер.
Над его головой пролетела свеча и исчезла в дверном проеме. Потом еще одна. Потом еще и еще. Все свечи закружились по залу, одна за другой исчезая в дверном проеме. Казалось, весь зал засасывает туда, за дверь. И это был уже не просто ветер, Ричард сразу понял. У него заныли запястья под кандалами, – словно он вдруг стал весить в два раза больше, чем раньше. Внезапно Ричард заметил резкую перемену в перспективе: теперь он как будто висел над дверью, а она была далеко внизу. Так что все улетало в дверной проем под действием силы тяжести. А никакого ветра и не было, – всего лишь воздух, который чужой мир по ту сторону двери всасывал в себя вместе со всем, что было в зале. Ричард стал гадать, что находится там, за дверью. Звезда? Черная дыра? Или что‑то вовсе невообразимое?
Ислингтон изо всех сил вцепился в одну из колонн.
– Это не рай! – закричал он. Его серые глаза сверкали, на губах выступила пена. – Ах ты, ведьма! Что ты наделала?!
Дверь ухватилась свободной рукой за цепь, которой она была прикована к колонне, так, что побелели костяшки пальцев. Она торжествующе посмотрела на ангела. Мистер Вандемар вцепился в ножку стола, а мистер Круп – в мистера Вандемара.
– Это был не настоящий ключ! – радостно воскликнула Дверь, стараясь перекричать рев ветра. – Я заказала себе копию у кузнеца на рынке.
– Но ты ведь открыла им эту дверь! – завопил ангел.
– Нет, – отозвалась девушка с опаловыми глазами. – Я открыла не эту дверь, а совсем другую. У меня не сразу получилось, но я все же смогла ее открыть.
Лицо ангела исказилось. В нем не было больше ни доброты, ни сострадания, – одна только ненависть, черная, холодная ненависть.
– Я убью тебя, – сказал он.
– Как вы убили всех моих родных? Нет, вряд ли вам удастся еще кого‑нибудь убить.
Ислингтон все еще цеплялся побелевшими пальцами за колонну, но его тело висело в воздухе параллельно полу. Он уже наполовину скрылся в дверном проеме. Это выглядело и забавно и жутко одновременно.
– Закрой дверь! – попросил он. – Прошу тебя, закрой дверь! Я скажу тебе, где твоя сестра… Она еще жива…
Дверь вздрогнула.
В ту же секунду Ислингтона унесло в дверной проем. Маленькая, машущая руками фигурка мелькнула вдали и исчезла в вихре ослепительного оранжево‑лилового света. Ветер усилился. Ричард отчаянно надеялся, что его кандалы и цепи выдержат. Он чувствовал, как его тоже засасывает в дверной проем. Оглянувшись, он увидел, как маркиз Карабас трепыхается на ветру, будто марионетка, которую вот‑вот засосет в пылесос.
Стол, в ножку которого вцепился мистер Вандемар, полетел к двери и застрял в дверном проеме. Мистер Круп и его напарник были уже снаружи, но не собирались сдаваться. Мистер Круп ухватился за фалды пиджака мистера Вандемара, и теперь, глубоко вздохнув, начал медленно ползти по его спине. Стол заскрипел. Мистер Круп посмотрел на Дверь и улыбнулся, как обожравшийся наркоты лис.
– Это я убил твоих родных. Я, а не он. И теперь я наконец‑то доберусь и до тебя…
Тут пиджак не выдержал, и мистер Круп полетел в дверной проем, сжимая в руке клок темной ткани. Мистер Вандемар посмотрел, как напарник летит в никуда, подхваченный оранжевым вихрем, и перевел взгляд на Дверь, но в его взгляде не было ни ненависти, ни жестокости. Пожав плечами, – насколько может пожать плечами человек, цепляющийся за ножку стола, он тихо сказал:
– Пока!
И разжал руки.
Его тут же засосало в дверной проем, и он полетел к мистеру Крупу, уменьшаясь с каждой секундой. Вот уже их крохотные фигурки слились в одну черную точку на фоне бескрайнего моря оранжево‑лилового света, а вскоре и эта точка исчезла. «Что ж, – подумал Ричард, – в конце концов, они ведь были напарниками».
Дышать становилось все труднее и труднее. У Ричарда начала кружиться голова. Стол с грохотом разлетелся в щепки, и они полетели в оранжево‑лиловый мир. Внезапно у Ричарда расщелкнулись кандалы на правой руке. Он тут же ухватился свободной рукой за цепь, которая вела к кандалам на левой руке. «Как хорошо, что палец у меня сломан на той, которая все еще в кандалах», – подумал Ричард, изо всех сил сжимая правой рукой цепь. Левая рука горела огнем – не только из‑за сломанного мизинца, но и из‑за того, что кандалы врезались теперь в запястье с удвоенной силой. Ричард закричал от боли.