В целом обучение пилотов‑разведчиков прошло хорошо. Однако были разногласия по нескольким пунктам. Несмотря на то, что их пилоты были опытными в части полетов на вертолетах OH‑6, обычные связные задачи для 1‑го авиационного батальона были, как правило, полетами на высоте полторы тысячи футов (прим. 450 м) или выше. Пилоты "Пони" просто не привыкли летать над землей на бреющем и медленно, где и проходила большая часть рабочего времени воздушных разведчиков. Иногда имело место нежелание ребят из роты "B" использовать нашу тактику разведки боем.
Во время разведки, если пилот "Пони" обнаруживал наземный объект, например, бункер, он должен был сбросить скорость и висеть, нарезая круги вокруг заинтересовавшего пункта, изучая ситуацию. Для них даже не было редкостью неподвижно зависнуть над местом, пока он изучал ситуацию. Конечно, опытный разведчик знал, что такие полеты могут убить... очень быстро.
При каждом удобном случае мы старались довести до пилотов "Пони" ‑ НЕ зависать, НЕ возвращаться в зону цели дважды с одного и того же направления или на той же самой скорости и НЕ давать Чарли шанса предугадать ваше движение или его отсутствие, или он поймает вас и собьет. Этот совет шел из школы горького опыта воздушных разведчиков.
Либо забыв, либо решив не следовать этим советам, Пони Один Шесть принял порцию пилюль из вражеского АК и был сбит 23 августа 1969 года. "Рыжий" Хейс, один из наших опытных борттехников "Изгоев", летел с Пони Один Шесть в этот день. Фил Каррис (Темная Лошадка Три Восемь), очень опытный пилот "Кобры", был его пилотом ударного вертолета. Во время поиска в районе, где были замечены свежие следы движения, Пони Один Шесть более или менее сосредоточился на конкретных деталях, которые он начал рассматривать внизу. Хейс забеспокоился и заговорил со своим пилотом через интерком:
‑ Сэр, не останавливайтесь. Мы слишком медленны, сэр... слишком медленны.
Однако разведывательные навыки Пони Один Шесть были на тот момент недостаточно развиты для быстрой оценки наземной обстановки. Так что он считал, что должен замедлиться и оставаться на месте достаточно долго, чтобы прочесть следы. Это был его несчастьем. Его медленные, ленивые круги сделали его легкой целью для вражеских стрелков. Чарли открыли яростный огонь.
Командир взвода "Пони" получил пулю в ногу. Еще одна вражеская пуля перебила топливопровод его OH‑6. Двигатель заглох и "Вьюн" упал, объятый пламенем, подпитываемым фонтанирующим реактивным топливом.
Каррис в "Кобре" был шокирован, увидев, что его разведчик был внезапно охвачен пламенем и направляется на столкновение с деревьями внизу. Он вызвал Фу Лой для поддержки, затем снизился до опасной высоты, облетая район и пытаясь определить, выжил ли экипаж.
Три Восемь не мог сказать, были ли еще живые в пылающих обломках, поэтому у него была реальная дилемма: ждать прибытия вызванной группы разведчиков, которые доберутся до места крушения или пойти на ужасный риск посадки своей собственной "Кобры". Одно можно было сказать наверняка: кто‑то должен был быстро добраться до сбитого "Вьюна". Если экипаж не выйдет через несколько секунд, пламя их уничтожит.
Осознавая, что команда разведчиков из Фу Лой будет через десять ‑ пятнадцать минут, Каррис принял быстрое и дерзкое решение. Он решил посадить свою "Кобру" на рисовое поле недалеко от места крушения и отправить своего наводчика ‑ оператора, Джона Грегори, через линию деревьев, чтобы попытаться вытащить экипаж разведчиков из машины и доставить всех выживших на поляну, откуда их можно будет эвакуировать.
Каррис осторожно посадил свою большую тяжелую птичку в воду на рисовом поле. Как только полозья "Кобры" опустились на дно, Джон открыл свой передний фонарь и спрыгнул прямо в грязную воду. Он немедленно погрузился по самую задницу в грязь, в то время как воздушный поток винта Карриса загонял его как гвоздь, еще глубже.
Держа пистолет над головой, чтобы он остался сухим, Грегори боролся с водой рисового поля. К тому времени, как он добрался до берега и выбрался у линии деревьев, Каррис снова поднялся, чтобы прикрыть его от людей на земле. Теперь, когда переднее кресло было пустым, все, что Кэррис мог теперь сделать ‑ это переключить оружейную турель М28 в фиксированное по центральной оси положение и делать боевые заходы на бреющем, чтобы сдержать любого врага, привлеченного к месту крушения.
Как и любой в своем уме, Грегори был напуган. Экипажи "Кобры" не практиковали высадку из вертолетов на вражеской территории. Но, пока он бежал между деревьями, замедляемый своим мокрым и вонючим летным комбинезоном, его мысли были о том, чтобы добраться до горящих обломков и помочь Хейсу и Пони Один Шесть.
Когда он добрался туда, машина все еще пылала, но экипажа нигде не было видно.
‑ Слава Богу ‑ пробормотал про себя Грегори ‑ Но где же они?
Затем он заметил Хейса в пятидесяти футах (прим. 15 м) от себя ‑ на ногах, но согнувшегося пополам и держащегося за пах. Пони Один Шесть лежал на земле, пытаясь вылечить раненную ногу. Хейс явно страдал. Когда "Вьюн" ударился о землю с ускорением 2g, пулемет М60 ударил его удлинителем приклада в пах.
Наконец, Грегори смог отвести обоих раненых на край поляны дожидаться помощи.
Тем временем Кэррис все еще пытался прикрыть товарищей на земле своими боевыми заходами, но он понятия не имел, как поживает Грегори и нашел ли он кого‑нибудь живым на месте крушения.
В этот момент на место происшествия прибыла вызванная группа разведчиков. Новая "Кобра" занялась стрельбой вместе с Каррисом, пока Джо Вад (Девять) бросил своего "Вьюна" вниз к линии деревьев, чтобы поискать Грегори. Вскоре Девятый заметил трех мужчин, ожидавших на краю поляны. Он видел, что командир взвода Пони был ранен, а Хейс скрючился в агонии. Грегори отчаянно махал руками и подпрыгивал, чтобы убедиться, что Вад их видит.
Что делать дальше, ответ был получен быстро. Коранда (Три Девять) и Каррис оба начали прицельный огонь по наземным целям на их боевых заходах. Они должны были быстро уйти на высоту или рисковали быть сбитыми. Кроме того, у "змей" не было места, чтобы нести кого‑либо, кроме пилота и наводчика‑оператора. Это означало, что Джо на своей разведывательной машине должен был зайти и подобрать Грегори, Хейса и Пони Один Шесть.
На долю секунды Вад задумался о том, что на земле было трое людей плюс двое уже были в его пташке. Помимо всего это потенциального веса, он был только что с базы и нес полную загрузку топлива и боеприпасов. Еще одна невозможная работа для невероятно маленького OH‑6.
Для того, чтобы быстро облегчить свою машину, Вад завис прямо над ребятами на земле и начал опустошать боезапас к минигану. Он прижимал левую и правую педали и произвольно поливал окрестности полутора тысячью патронов калибра 7,62. Борттехник Девятого начал опустошать свой ящик с лентами длинными очередями из своего М60. Он не мог просто выбросить патроны к пулемету за дверь, потому что враг искал такие вещи и если находил, он их чистил и стреляли прямо по вам.
Когда вес патронов к минигану и М60 исчез, Вад сел прямо на рисовое поле, трое мужчин прыгнули в воду и начали пробираться к машине. Двое парней забрались в заднюю кабину с бортстрелком, третий ‑ на переднее левое сиденье с Вадом. С дополнительным весом тощая, тесно ужатая разведывательная пташка начала быстро погружаться в слизистую грязь рисового поля.
Желая вытащить свою задницу до того, как "Вьюна" засосет слишком глубоко, Вад добавил гари. Но машина не двигалась, ее крепко держала присосавшаяся грязь.
Думая гораздо яснее чем я, столкнувшись с той же проблемой всего несколько дней назад, Вад немедленно закричал, чтобы все выбросили свои броневые нагрудники и все остальное, что было возможно, из вертолета. Затем вытянул до подмышек шаг‑газ, немедленно освободив вертолет и отправив его в висение на добрых пятьдесят футов (прим. 15 м) над поверхностью рисового поля.
По возвращению всех на базу, был подведен итог. Пони Один Шесть был только легко ранен и вскоре выздоровел. Хейс хромал вокруг площадки еще несколько дней, оберегая ту часть его тела, которая выдержала удар приклада М60. Джон Грегори был представлен и получил Бронзовую звезду с литерой "V" за свои действия на земле. Фил Каррис и Джо Вад были награждены Летными Крестами за выдающиеся заслуги, в качестве ключевых игроков в спасении.
Я гордился тем, как ребята из "Темных Лошадок" отреагировали на ситуацию и смогли успешно вытащить людей с земли. Это был опасный район, полный вражеских войск.
Но я должен был признать, что не слишком доволен Пони Один Шесть. Он, по моему мнению, в значительной степени сам навлек на себя эту ситуацию. Очевидно, что каждый разведчик рисковал быть сбитым каждый раз, когда отправлялся на боевое задание. Но он всегда должен был делать все возможное, чтобы избежать этого. Это была та кость, которую я должен был разобрать с командиром взвода Пони.
Узнав, что рана на ноге незначительная и что он чувствует себя хорошо, я отправился поговорить с ним. Я не наносил никаких ударов. Я особо подчеркнул то, что опытные разведчики "Темных Лошадок" говорили им все это время: вы не можете просто зависнуть. Вы не можете делать много медленных кругов над целью, просто всматриваясь! Опытные пилоты, которые делают такие вещи, уходят прочь, неопытные пилоты, которые делают такие вещи, просят убить их самих и их бортстрелка.
‑ Вы должны довести до своих людей, что начинать надо быстро, оставаться быстрым и возвращаться с разных направлений и разной скоростью. ‑ сказал я ему. ‑ По мере того, как ваша способность читать следы улучшится, вы обнаружите, что вам не придется делать так много кругов над целью. Вы увидите больше за один заход, чем в трех или четырех медленных кругах. Но если вы не доживете до такой степени зрелости, это не будет иметь для вас никакого значения. Вы поняли меня?
Местом, где можно было немного спустить пар ‑ фактически, вся социальная жизнь для офицеров в роте "D" ‑ была офицерская столовая или клуб "О", как мы его называли. Там мы обедали и ужинали, там пили, смотрели фильмы, играли в "Кости Лжеца" и просто подолгу трепались ни о чем.
Общественные мероприятия начинались обычно в 16.00 или 17.00, когда все начинали собираться за выпивкой и несколькими бросками костей. Затем мы садились за обычный вечерний ужин, из ростбифа, белых бобов и заливного (иногда с кусочками душистого перца и нарезанным кубиками сырым луком).
После ужина мы обычно возвращались в бар, чтобы еще выпить и побросать кости, пока ждали темноты и начала кино. Затем, после кино, где‑то около 21.00 большинство парней возвращались в свои хижины и ложились спать. Подъем в 03.30 для подготовки вылетов утренних ВР отделял их общество от любителей выпивки. Те, кто оставался после фильма, чтобы пропустить еще по стаканчику, обычно закрывали клуб в полночь.
Однажды вечером, некоторые из нас решили пообщаться после фильма. Вскоре к нам присоединились несколько новеньких лейтенантов из 82‑й десантной. К югу от нашей базы, через ров, был расположен пункт сбора 82‑й воздушно‑десантной дивизии. Пополнение для 82‑й, которое должно было отправиться в поле и те, кто из полей должны были отправиться на замену, отдых и пополнение.
Парни из 82‑й иногда заходили в наш район, устраивая небольшой ад ‑ стреляя из своего оружия по нашим зданиям, бросая свои гранаты со слезогонкой в наши душевые и срывая нам показ фильмов. Мы воспринимали их жеребячьи игры в дружеском духе, в основном потому, что наши парни иногда устраивали "шопинг" на стороне рва 82‑й дивизии. Было забавно, что некоторые из вещей, в которых отчаянно нуждалась рота "D", были в изобилии в 82‑й. Так что мы отлично поладили и даже пригласили офицеров 82‑й десантной в наш офицерский клуб пообщаться.
В этот вечер в клуб пришли пара молодых, новеньких в стране офицеров 82‑й и сели в баре между Биллом Джонсом (Один Восемь) и мной. Через несколько минут Джонс (пьяный настолько, каким я его вообще когда‑либо видел) и я начали доставать этих двух лейтенантов, потому что они были одеты так, что были готовы предстать перед генеральной инспекцией в Штатах. На них была зеленая парадка и прыжковые ботинки, на плечах каждого, сияли как маяки "шпалы" вторых лейтенантов. Их десантные и рейнджерские нашивки были аккуратно пришиты. Короче говоря, они были зрелищем на боевой базе в центре Вьетнама.
Примерно в это время мимо проходил Джо Вад. Он взглянул на эти два ярких и блестящих объекта и решил, что они заслуживают дружеской подколки.
‑ Боже мой ‑ сказал он им ‑ Вы парни выглядите как настоящие убийцы ‑ змееды. А это правда, что десантура действительно ест змей живьем?
На что один из лейтенантов ответил:
‑ Ты чертовский прав! Мы рейнджеры‑десантники и меньшее, что мы делаем, это реально жрем змей живьем.
Такие шутки ходили назад и вперед, а наши два воздушно‑десантных гостя превозносили себя, насколько они были крутыми и боевыми. Мы их подзуживали, зная, что ни один из них никогда не был вне сборного пункта.
Пока все это происходило, Билл Джонс просто сидел на своем барном стуле и пил. Вад и я даже не думали, что он обращает на это внимание, потому что его глаза время от времени закрывались, голова качалась, а локоть периодически соскальзывал со стойки.
А потом вдруг старый Один Восемь вернулся к жизни. Он тихо соскользнул с барного табурета и исчез за входной дверью клуба. Мы думали, что он выбрал свой лимит и направился обратно в хижину, чтобы лечь спать.
Однако, через пять минут Джонс вернулся. Он снова сел на свой барный табурет, повернулся к двум зеленым лейтенантам и невнятно спросил:
‑ А вы парни, действительно змееды? Я имею ввиду, вы свирепые, жесткосердные десантники, действительно жрущие живых змей?
Они ухмыльнулись друг другу.
‑ Ты прав, чувак. Твою мать, да мы такое делаем!
‑ Клево тогда ‑ пробормотал Джонс ‑ Я не смог найти змею, но что насчет этой жабы? Сможете ли вы съесть эту бедную, маленькую жабу, только что пойманную в периметре знаменитого вьетнамского квартала воздушно‑кавалерийских разведчиков?
Джонс вытащил огромную жабу из своей потрепанной куртки и плюхнул пучеглазую зобастую штуку на стойку бара. Вад разразился безумным смехом, а я просто сидел и смотрел на эту квакающую массу бородавок и уродства. Очевидно, Джонс, очнувшись от алкогольной летаргии, был полон решимости подвергнуть наших двух воздушно‑десантных лейтенантов проверке на вшивость.
Глядя на теперь ‑ уже ‑ недовольную жабу, два свежеиспеченных ОДС (офицера действительной службы), увидели что их мужественность под угрозой. Тем не менее, они не хотели иметь ничего общего с брыкающейся тварью, которую Джонс удерживал на стойке. После пары быстрых взглядов друг на друга и на жабу, они начали допускать, что может быть на самом деле они не такие уж и змееды, и что им не нужны все эти ребяческие проверки "на слабо".
Однако к тому времени все уорренты Темных Лошадок, все еще находящиеся в клубе, собрались вокруг бара и не собирались отпускать этих двух отчаянных ОДС с крючка.
Насмешки продолжались до тех пор, пока один из лейтенантов, наконец, чувствуя, что должен защитить честь воздушно‑десантных войск, не схватил жабу и не начал пытаться запихнуть ее в рот. Лейтенант закрыл глаза, открыл рот, насколько мог, и попытался запихать эту тварь себе в глотку. Жаба брыкалась, квакала и поднимала адский шум.
Каждый раз, когда лейтенант чуть не засовывал тело жабы себе в рот, он задыхался и его рвало, а эту штуку он бросал обратно на стойку. Мы хватали отвергнутую жабу и крестили ее "квалифицированный десантник‑парашютист", поднимая ее на высоту руки и бросая обратно на стойку. Затем, наливая пиво на барную стойку, мы скользили жабой по пене и должным образом провозглашали бедняжку "квалифицированным десантником‑планеристом".
После всех этих глупостей, я, наконец сказал лейтенантам:
‑ Вы ребята, можете перестать пытаться сделать эту хрень. Вы, очевидно, не сможете этого сделать!
Это вдохновило одного из десантников снова попробовать засунуть теперь‑слизистую жабу себе в глотку. Он был примерно на полпути к успеху, когда жаба дернула своими ногами и издала громовое кваканье. Отправив ее назад, ошарашенный лейтенант прислонился к стойке бара.
Тогда Билл Джонс, в его явно нетрезвом состоянии, переместился на свой барный табурет, посмотрел лейтенантам в глаза и заявил:
‑ Вы знаете, я не думаю, что вы, парни, вообще можете есть змей. Позвольте мне показать вам, что может сделать настоящий воздушный разведчик Темных Лошадок.
С этими словами, Джонс поднял жабу, запрокинул голову, бросил тварь в рот и одним гаргантюанским глотком проглотил ее целиком!
Лейтенанты переглянулись, не веря своим глазам. Они начали зеленеть. Затем они оба выбежали через переднюю дверь и начали метать балласт.
Глаза Джонса были вытаращены и у него было забавное выражение на его лице. Как только оба лейтенанта выскочили через переднюю дверь, он немедленно направился к задней. Оказавшись снаружи, он начала издавать бурные горловые звуки. Он кашлял, давился и блевал, пока, наконец, не изверг все еще несломленную жабу. Когда оглушенная жаба похромала прочь, наш такой же оглушенный воздушный разведчик вернулся в бар и заказал еще выпить. Мы больше никогда не видели этих двух лейтенантов ‑десантников.
Среда 26 августа стала началом трехдневной серии событий, которые завершились самым необычным боевым столкновением.
За это время большая часть наших разведывательных операций была сосредоточена в западной части Трапеции ‑ очаге вражеской активности. Вражеские солдаты и припасы почти постоянно проникали на юг из убежищ за камбоджийской границей и с плацдарма в цепи низких гор, называемых Острый Хребет.
26 августа в поисках следов и других признаков этой активности, команда разведчиков Темных Лошадок во время обычной ВР вступила в контакт с врагом вблизи ФОБ "Киен". Контакт оказался достаточно тяжелым и оперативный Темных Лошадок решил предупредить подразделения 2‑го батальона 2‑го механизированного пехотного полка, которые были расположены в ФОБ "Киен".
Когда пехота (с позывным "Дракула"), отправилась туда, где воздушные разведчики вступили в свой первый контакт, наши войска вышли на окраину огромного района бункеров. В этот момент я отправился в зону столкновения со своим ударным вертолетом, помочь координировать действия.
Как только я приблизился к вражескому базовому лагерю, четыре АК открыли по мне огонь. Там было по настоящему жарко! Дракула приближался к периметру базового лагеря и наткнулся на настоящую мясорубку.
То, что нам было нужно, и быстро, так это авианаводчики, которые могли бы вызвать реактивную авиацию и тяжелые штуки, чтобы врезать по бункерам, после чего наши могли бы прорваться в район и зачистить его. Я сразу же вышел в сеть и связался с нашим ПАН, которым оказался наш австралийский пилот OV‑10, Сайдвиндер Один Пять. Мы дали ему информацию о цели и запросили подробности о любых тяжелых вещах, которые у него могут быть.
Вскоре Сайдвиндер вызвал удар "Мартин" B‑57 "Канберра" с грузом пятисотфунтовых (прим. 226 кг) бомб, направленных в этот район. Наводившиеся по зажигательным ракетам с белым фосфором Сайдвиндера, они устроили базовому лагерю ад и разгром, сбросив обычные "железные" бомбы!
Когда реактивники Сайдвиндера полностью опустошили боезапас, он попросил маленькую птичку для ОБУ. Я снизился, когда пыль и дым начали рассеиваться. "Канберры" устроили там внизу ад. Бомбы уничтожили всю растительность джунглей и я мог ясно видеть квадратные очертания структуры бункеров. Стало сразу очевидно, что это очень большой базовый лагерь, со множеством бункеров, соединенных траншеями и "пончиковых" позиций для зенитных пулеметов.50 калибра.
Я сделал доклад, когда облетел территорию базы.
‑ У нас тут три бункера, пять на пять, частично разрушены. Есть два бункера, пять на семь. Похоже, уничтожены пятьдесят процентов. У нас два бункера, приблизительно восемь на восемь. Один бункер десять на десять. Мы назовем их разрушенными ‑ крыши обвалились. У нас в районе разбросано много стрелкового оружия и снаряжения. У нас около сорока футов (прим. 12м) траншей, похоже четыре, негативно... значит пять трупов убитых бомбовым ударом. Они в траншее.
С ОБУ мы должны были покинуть позицию. Начинало темнеть и было мало топлива. Все время, пока мы занимались ОБУ, Драк двигался ближе к базовому лагерю. Мы задавались вопросом, сколько еще трудностей им предстоит пережить этой ночью.
Когда я отходил, я связался с ним на FM.
‑ Дракула, это Темная Лошадка Один Шесть. Мы уходим с позиции из‑за топлива и темноты. Району базирования хорошо досталось, и он довольно хорошо открыт. У вас там есть несколько тел, убитых бомбовым ударом. Удачи тебе сегодня ночью. Завтра утром первым делом мы вернемся к тебе.
Мы вернулись на рассвете 27 августа. Когда мы подошли к вражескому базовому лагерю, мой пилот ударного вертолета, Пол Фишман (Три Четыре), передал по радио нашим на земле доклад, сообщить о нашем присутствии и что мы готовы вернуться к работе.
‑ Драк Три Два, это Темная Лошадка Три Четыре. Мы над вами с командой поиска и уничтожения, и я собираюсь отправить маленькую птичку на визуальную разведку для вас. Есть ли какая‑то конкретная область, в которой вы хотите, чтобы он поработал?
Дракула ответил:
‑ Негативно, Темная Лошадка. Мы дрались тут прошлой ночью до 24.00. Враг отступил примерно в это время и мы пытаемся восстановить контакт этим утром. Так что пусть разведчик идет в любом направлении и держите нас в курсе, если что‑то найдете. Мы понесли легкие потери, но мы выдали Чарли довольно неплохо. Однако их боевые потери неизвестны, так как они утащили все тела в течении ночи.
Слушая разговор, я смотрел вниз на занятую ночью оборонительную позицию Драка. Я мог видеть бронетранспортеры и несколько поддерживающих их танков М48, выстроенных в вагенбург. Я подумал, что прямо над ними было бы лучшее место для меня, чтобы перейти на бреющий. Тогда, если бы у меня были какие‑то проблемы, я мог бы посадить пташку в середину дружественных сил. Я резко снизился до высоты верхушек деревьев и резко повернул вправо, чтобы оказаться прямо над НОП. Я намеревался начать работать концентрическими кругами, за пределами нашей позиции.
Когда я развернулся и начал уходить, я мельком увидел тело вражеского солдата, лежащего на земле, лицом вверх, не более чем в сорока ярдах (прим. 36 м) от танков и бронетранспортеров. Я вернулся обратно, взглянуть еще раз. Он выглядел как солдат АСВ, в темно‑синей униформе, без сандалий и головного убора. Его карие глаза были широко открыты и смотрели прямо на меня. Рядом с ним лежал АК47, а на груди у него была сумка с боеприпасами. Он, очевидно, был ранен, потому что я мог видеть несколько отметин у него на ноге и довольно много крови на штанине его формы.
Я задумался, какого черта он здесь лежит. Почему его не утащили с остальными вражескими ранеными и мертвыми ночью?
Я вышел на FM и вызвал наших.
‑ Драк Три Два, это Темная Лошадка Один Шесть. Вы прочесали периметр после перестрелки прошлой ночью?
‑ Темная Лошадка, это Дракула Три Два. Принял. Мы кое‑что подобрали. Почему спрашиваете? Вы что‑то нашли?
‑ Принял, Драк. У меня здесь вражеский солдат внизу. Он лежит на земле примерно в сорока ярдах позади одного из ваших БТР. Видишь, где я кружу?
Он задержался на мгновение, чтобы посмотреть, потом ответил.
‑ Принял, Темная Лошадка, я вижу тебя. Как насчет того, чтобы сбросить на тело дым и мы проверим его позже.
‑ Негативно, Дракула. Это не тело. Это один живой солдат АСВ. Похоже, ему попали в ногу, но глаза широко открыты и этот маленький сукин сын смотрит прямо на меня!
Драк, должно быть, подумал, что мне показалось.
‑ Темная Лошадка Один Шесть, это Дракула Три Два. Подтвердите, что вражеский солдат жив.
‑ Принял, Драк Три Два. Он жив. Он следит за мной. Его голова движется и выглядит он так, будто хочет помахать. Похоже он ранен и он вооружен. Если вы пошлете кого‑нибудь пешим, я прикрою вашего человека. Прием.
‑ Принял, Темная Лошадка ‑ ответил Дракула ‑ Мы сейчас будем.
Я поднялся примерно на сорок футов (прим. 12 м) выше деревьев и связался по интеркому с Паркером:
‑ Следи за этим парнем, Джимбо. Если он потянется к своему оружию, если даже он будет выглядеть, как потянувшийся за оружием, прикончи его из М60. У нас есть отряд, который двигается сюда из НОП, но если этот плохой парень двинется, прикончи его!
Через несколько минут БТР подъехал, урча, и пара наших выскочили из его заднего люка. Два американских солдата‑кавалериста выглядели мало готовыми к бою этим утром. На них были тропические потрепанные штаны, ботинки и футболки. Они были вооружены своими М16‑ми, но на них не было никакого снаряжения. Один из солдат был сержантом, второй был специалистом.
Из‑за растительности они не могли точно видеть, где находится вражеский солдат, но они могли видеть меня, парящего над деревьями поблизости. У парней не было радио, поэтому я сказал Паркеру, что буду направлять их с помощью сигналов рукой. Я развернул "Вьюна" правым бортом, чтобы видеть поверхность под собой и завис прямо над раненым вражеским солдатом. Я удерживал шаг‑газ коленом, управлял левой рукой ручкой циклического шага и начал жестикулировать правой.
Два пехотинца, наконец, подобрались достаточно близко, чтобы увидеть солдата АСВ лежащего на земле под джунглями. Они подкрались к нему, прикрывая друг друга из своих М‑16. Я сдал назад, чтобы убрать поток воздуха от винта и шум, пока они будут брать его в плен.
Так как я продолжил визуальную разведку, то начал прослушивать сообщения по радио о солдате АСВ. Хотя он был тяжело ранен из одного из наших пулеметов.50 калибра ‑ его нога была сломана и едва держалась вместе с телом ‑ он был отправлен в Дау Тянг для медицинской помощи и допроса офицером разведотдела 3‑й бригады. Офицер разведотдела узнал от необычно готового к сотрудничеству пленного, что он член печально известного и неуловимого полка Донг Най. Он вместе с полком покинул район Рыболовного Крючка в Камбодже, направляясь на каучуковую плантацию Мишлен, а, затем, в западную часть Трапеции.
У 1‑й пехотной дивизии было больше причин прижать полк Донг Най, чем у собаки блох. Мы искали это подразделение: мы отчаянно хотели знать, где оно находится, что оно делает и каковы его тактические намерения. Это была первая хорошая связь со свежим расположением и деятельностью Донг Най ‑ неожиданная удача разведки. Раненый военнопленный оказался сержантом. Из‑за своего звания, он был посвящен в большое количество планов и, в ходе его допроса, раскрыл существенную информацию о передвижении и деятельности Донг Най. После этого пленный выразил сильное желание присоединиться к нашей программе Хой Чонг и стать одним из наших скаутов Кита Карсона.
Вернувшись вечером в Фу Лой, я получил задание на следующее утро вылететь в штаб 3‑й бригады в Дау Тянге. Я должен был присутствовать на докладе бригадного офицера‑планировщика, о том, что рассказал военнопленный, а затем спланировать визуальную разведку разведывательной группой в секторе, который тот обозначил как районы действия полка Донг Най.
Из Фу Лой это был прямой полет на северо‑запад, в штаб‑квартиру 3‑й бригады. Маршрут ‑ без отклонений с пути из‑за артиллерийской стрельбы ‑ обычно приводил нас в сердце Железного Треугольника, на север Гриба, затем прямо через западную часть Трапеции в Дау Тянг. С моей точки зрения держать высоту значило сделать полет скучным. Поэтому, прежде чем мы стартовали в то утро, я спросил своего змеевода, Пола Фишмана (Три Четыре), не возражает ли он против того, чтобы я в течении полета опустился на бреющую, а не держался рядом с ним на пятнадцати сотнях футов (прим. 450 м). Понимая, что с разведчиком над поверхностью всегда есть шанс немного припугнуть врага, Фишман не возражал против моего плана.
Как только мы пересекли границу базы, я установил свою оружейную систему в положение "заряжено", а переключатель режима огня в "нормальный огонь", и вышел на высоту полета в двадцать футов (прим. 6м) от земли. Через пару минут я услышал, как Три Четвертый связался с артиллерией Лай Кхе. Они сообщили, что ведут огонь 105‑мм по северному району Железного Треугольника. Это означало, что нам либо придется обходить вокруг Лай Кхе с севера, либо направиться на юг к реке Сайгон и следовать вдоль нее до Дау Тянг. Вместо того, чтобы идти на север, что удлиняло наш путь, Пол направил меня к реке. Мы повернули на запад, вышли к реке Сайгон и стали следовать ее общему направлению вдоль юго‑западного края Железного Треугольника. Я шел прямо на уровне верхушек деревьев и держал скорость в девяносто узлов.