КОПЬЯ IX—XIII вв. (ТИП НЕИЗВЕСТЕН) 4 глава

²¹ Нельзя отрицать и культового «очистительного»
значения топора в погребении, символизировавшего
молнию, небесный огонь (А. Котляревский.
О погребальных обычаях языческих славян. М., 1868,
стр. 220, 240—241).

²² А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн
Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг.
Харьков, 1957, стр. 141.

²³ С. Герберштейн. Записки о московских
делах. СПб., 1908, стр. 79.

²⁴ Лаврентьевская летопись под 1014 и 1144 гг.;
Ипатьевская летопись под 1180 и 1229 гг.; Никонов­
ская летопись под 1138 г.

²⁵ Н. А. Мещерский. История Иудейской
войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе.
М.—Л., 1958, стр. 299.

28

Судя по находкам, «военный» топор почта всегда меньше и легче хозяйственного. Тяжелый и массивный рабочий топор был обременителен в походе и неудобен в битве, воину-профессио­налу требовалось более легкое оружие. Однако не приходится полностью отрицать универсаль­ность древнерусского рабочего топора. В не­которых случаях он употреблялся и в военных целях. Это подтверждается тем, что примерно 10% всех известных рабочих топоров (72 из 760 по нашим подсчетам) найдены в археоло­гических комплексах с разнообразным воору­жением, в том числе 7 раз с боевыми секирами.²⁶ Для многих боевых топоров характерна дырочка на лезвии. Долгое время ее назна­чение было неопределенным. Отверстие на лез­вии считали то магическим знаком, то укра­шением, то производственным клеймом;²⁷ ду­мали, что в дырочку вставлялся железный стержень, чтобы топор не слишком глубоко врезался при ударе, или продевалась про­волока, с помощью которой притягивалась обратно секира, брошенная в цель.²⁸ В дей­ствительности дырочка предназначалась для пристегивания к лезвию матерчатого чехла, «до ся чловек не обрежет».²⁹ Возможно, что это отверстие использовали также для подве­шивания топора к седлу, на стену и т. п. Сле­довательно, наличие отверстия на лезвии является признаком дорожного или походного топора. Конечно, таким топором обзаводились не только воины, но и охотники, лесорубы, землепроходцы. Имели дырочку и некоторые рабочие топоры. Вообще же дырочка является далеко не обязательной деталью каждого бое­вого топора. Ее имеет только 15% сохранив­шихся «военных» секир (78 от 494).³⁰

Только на боевых топориках встречаются орнаментальные украшения и отделка благо­родными металлами. Таких топориков насчи­тывается 13 экз. (из них 5 ныне утрачены, один найден за пределами Руси), в большинстве они относятся к выдающимся произведениям

древнерусского прикладного искусства.³¹ _

/ Таким образом, при выделении боевых то-/ поров следует учитывать размеры, форму и украшения топора, условия его нахождения, военное и производственное значение. В итоге

²⁹ Все эти случаи отмечены в диссертации автора
(см.: А. Н. Кирпичников. Русское оружие
ближнего боя X—XIII вв. Дис, лл. 443—447).

²⁷ P. P a u I s e n. Axt und Kreuz..., стр. 33—34.

²⁸ Б. И. и В. И. X а н е н к о. Древности Придне­
провья, в. V, Киев, 1902, стр. II и IV.

²⁸ П. Б е з с о н о в. Русское государство в по­ловине XVII в., ч. 1, М., 1859, стр. 75; ср.: А. Ф. Me д-в е д е в, рец. на кн.: А. Л. М о н г а й т. Старая Рязань, СА, 1958, № 1, стр. 288.

³⁰ Все эти топоры отмечены в каталоге. Вероятно,
топоров с дырочкой по лезвию больше, так как не
все секиры подверглись расчистке.

³¹ Все они отмечены в тексте и в каталоге. Всего
в Восточной Европе, по подсчетам Г. Ф. Корзухиной,
найдено 23 орнаментированных топорика X—XIII вв.

мы пришли к убеждению, что в раннесредневе-ковой Руси не существовало типологической разницы между большинством производствен­ных и военных топоров. При своей однотип­ности они отличались лишь размерами, весом и толщиной рукояти. Итак, все древнерусские топоры можно разделить на три группы.

1. Специально боевые топорики-молотки, то­
порики с украшениями, характерные по кон­
струкции и незначительные по своему размеру.
Большинство из них (например, чеканы) не
имеет аналогий с формами рабочих топоров.

2. Секиры «малых форм», которые исполь­
зовались в военных целях как универсальный
инструмент во время похода и боя. Общие
размеры их определены выше. Они по форме
очень похожи на производственные топоры,
являясь как бы миниатюрной копией последних.

3. Тяжелые и массивные рабочие топоры.
На войне, по-видимому, употреблялись редко.

В этой главе рассматриваются главным образом первые две группы топоров, насчиты­вающие 573 экз. (тип 79 из них остался не­известен, так как находки утрачены).³² Типо­логически рассматриваются и рабочие топоры, особенно в тех случаях, когда это необходимо для изучения боевых. В зависимости от формы лезвия и особенностей устройства обуха то­поры распределены на 8 типов с их разновидно­стями (рис. б).³³ Определяющим, конечно, яв­ляется форма лезвия. При классификации вто­ростепенные признаки (сопоставимые между собой у разных типов) имеют немаловажное значение, так как позволяют выделить локаль­ные группы предметов. Так, топоры «с выем­кой и опущенным лезвием», составлявшие в до­монгольскую эпоху едва ли не самую значи­тельную группу и распространенные на очень широкой территории, разделены на три типа в соответствии с различным устройством обуха (типы IV, V и VI). Эти топоры, названные бородовидными (Bartaxt), западно- или северо­европейского происхождения, однако' в своих конкретных видоизменениях географически и хронологически они оказались связанными с рядом восточноевропейских областей. При выделении типов также исходим из упомяну­той выше трехчленной классификации топоров А. А. Сшщына, дополненной В. П. Левашовой. К специально боевым отнесены (за некоторыми исключениями) топоры типов I —III, к уни­версальным — IV—VIII.

Географическое размещение материала не­равномерно (рис. 7—9). Топоры северной и центральной Руси известны гораздо лучше, чем южной, что в большей степени объясняется

³² По нашим подсчетам, из почти 1600 топоров X—
XIII вв. боевых — 494 (тип известен), боевых (?) —
79 (тип неизвестен), рабочих — 760 (тип известен),
рабочих (?) — 210 (тип неизвестен).

³³ Кроме того, выделены 2 типа (А и Б), насчиты­
вающие лишь несколько экземпляров.

29

• а

 

Рис. 7. Боевые топоры X—начала XI в. Карта находок. / — 191, I — XX — номера по каталогу. Остальные обозначения те же, что на рис. 2.

;4,4(3,Й$/ 3se,WQ-33i fr*fs-xxia зег,з\з,39Г

 

Рис. 8.- Боевые топоры XI—XII вв. Карта находок.

192 — 451, XXI — LXXIX — номера по каталогу. Остальные обозначения те же, что на рис. 2.

Рис. 9. Боевые топоры XII—XIII вв. Карта находок.

452 — 494 — номера по каталогу. Остальные обозначения те же, что на рис. 2.

влиянием чудских традиций и большей стой­костью языческой погребальной обрядности в северных землях. Распределение находок, кроме того, согласуется с важным значением топора для жителей лесной и лесостепной зон.

Итак, переходим к анализу форм древне­русских топоров. К специально боевым отно­сятся прежде всего чеканы — топоры, тыль­ная часть обуха которых снабжена молоточком. По точному определению В. Даля, чекан — «ручное оружие, а встарь знак сана, топорик с молоточком на аршинной рукояти».³⁴ Моло-товидные обушки чеканов, помимо боевого назначения, служили своеобразным противо­весом по отношению к лезвию и способство­вали более точному и рассчитанному удару.³⁵

История чекана связана с далекими похо­дами и передвижениями евразийских кочевни­ков. Железные чеканы в Восточной Европе появились в составе скифского вооружения в VI в. до н. э.³⁸ Позднее они встречаются у сармато-аланских племен и известны в ран-несредневековых древностях Кавказа, Прику-банья и среднего Поволжья.³⁷ В VIII—IX вв. чеканы распространены на большой терри-

³⁴ В. Даль. Толковый словарь, т. 4, М., 1935, стр. 604.

⁸⁶ Не исключено, что некоторые чеканы использо­вались в качестве походного инструмента для починки оружия и других военных нужд. Один арабский источ­ник так описывает война-руса X в.: «В обычае у них, чтобы всякий носил оружие. Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из то­пора, пилы и молотка и того, что похоже на них» (см.: А. Ю. Якубовский. Ибн Мискавейх о по­ходе русов в Бердаа. Византийский временник, т. 24, Л., 1926, стр. 65). Молотки в находках X в. почти не встречаются, зато чеканы, объединявшие свойства молотка и топора, использовались воинами того вре­мени и, очевидно, в случае необходимости годились как разносторонний ударный инструмент. Конечно, использование чекана как орудия труда было ограни­чено, чему также препятствовала длинная рукоять. У некоторых топориков молоточная часть заканчи­вается круглой шляпкой, что затрудняло или полностью исключало использование чекана в качестве молотка.

³⁶ В. А. Г о р о д ц о в. Описание холодного
оружия. Топор. Отчет РИМ за 1901 г., прил., стр. 111,
рис. 63; В. А. I л л i н с ь к а. Смфсый сокири.
Археолопя, т. XII, Кигв, 1961, стр. 36 и ел.

³⁷ В. И. Сизов. Восточное побережье Черного
моря. МАК, т. II, М., 1889, стр. 126—127, рис. 43—44;
П. С. Уварова. Могильники Северного Кавказа.
МАК, в. VIII, М., 1900, табл. XI, XII, 7, 8 и ел.;
А. М. Покровский. Верхне-Салтовский мо­
гильник. Труды XII АС, ч. I, M., 1901, табл. XX,
-5 и 5; Ю. В. Кухаренко. О некоторых археоло­
гических находках на Харьковщине. КСИИМК, в. XLI,
стр. 99 и ел., рис. 30, 2; В. Н. Ястребов. Лядин-
<жий и Томниковский могильники. MAP, № 10, СПб.,
1893, табл. X, 7, 14, 16; А. А. Спицнн. Древности
Камской чуди по колл. Теплоуховых. MAP, № 26,
?Пб., 1902, табл. XXVII, 1 и 2; П. П. Иванов.
Материалы по истории Мордвы VIII—XI вв. Мор-
шанск, 1952, табл. XXXVI, 7 и ел.; Р. Б. А х м е -
ров. Могильник близ г. Стерлитамак. СА, XXII,
1955, стр. 169 и табл. VI, 1, 3; А. Е. А л п х о в'а,
М. Ф. Жиганов, П. Д. Степанов. Из древ­
ней и средневековой истории мордовского народа.
Саранск, 1959, стр. 24, рпс. 4, 6—8.

тории от Прикамья до Венгрии, Чехии и Румынии и считаются оружием восточвого происхождения.³⁸ На Руси топоры-молотки скорее всего заимствованы от кочевников Юго-Востока. Немалую роль здесь, очевидно, сыг­рали походы русских в Поволжье и на Каспий. В Киевском государстве чеканы нашли свою вторую родину и отсюда в X—XI вв. распро­странялись в страны Центральной и Северной Европы.³⁹ Статистические данные это подтверж­дают. Чеканов X—XIII вв. на территории Руси найдено 95 экз. В Дании, Швеции, Фин­ляндии, на Готланде, в Калининградской об­ласти, Польше, Венгрии, Литве и Латвии вместе взятых число одновременных находок⁴⁰ примерно в 2 раза меньше. Исследователи не сомневаются в восточном происхождении чеканов; по отношению к некоторым европей­ским странам (прибалтийским и скандинав­ским) их более правильно считать русскими.⁴¹

Чеканы как знак ранга и боевое оружие характерны для русского войска вплоть до конца XVII в. Западноевропейские рыцари начнут использовать чеканы как средство раз­дробления брони лишь с XIII—XIV вв.⁴² Топоры-молотки из отечественных находок под­разделяются на 3 типа.

Для экземпляров типа I (табл. XI, 1—10; XVII, 1, 3, 4; XVIII, 3 и 5) характерно узкое, продолговатое, треугольной формы лезвие.⁴³ Встречаются они в памятниках X—XIII вв.⁴⁴ повсеместно и особенно характерны для дру­жинных древностей. Топорики-молотки XII— XIII вв. отличаются от более ранних образ­цов только в деталях: молоточко'видная при­ставка обуха всегда квадратна в поперечном сечении (в X—XI вв. встречается и круглая), щекавицы обуха имеют заостренно-треугольную форму (в X в. они округлые), нет грибовидной шляпки на молотке (она существует у неко­торых топориков X—XI вв.), нет чеканов

³⁸ Л. Н и д е р л е. Славянские древности. М.,
1956, стр. 375; J. Н a m р е 1. Alterthiimer des fruhen
Mittelalters in Ungarn, t. 1, Braunschweig 1905, рис. 97
и ел.; J. Schranil. Die Vorgeschichte Bohmens
und Mahrens. Berlin, 1928, стр. 310, табл. LXX, 10;
J. Eisner. Devinska Nova Ves. Bratislava, 1952,
стр. 296—297, табл. 11, 5; К. Н о г е d t. Contribute
la istoria transilvaniei. Bucuresti, 1958, рис. 9, а и ел.

³⁹ P. P a u 1 s e n. Axt und Kreuz..., стр. 38—49.

⁴⁰ Там же, стр. 38—45; А. N а d о 1 s k i. Studia
nad uzbrojeniem polskim w X, XI, XII wieku. iodz,
1954, стр. 40 и ел.; Наукшинский могильник. МИАЛ,
т. I, Рига, 1957, табл. IX, 1.

¹¹ Относительно Польши это признает И. Костр-жевский (J. Kostrzewski. Kultura prapolska_s Poznan, 1947, стр. 337).

⁴² Э. Ленц. Эрмитаж. Указатель Отделения
средних веков, ч. I, СПб., 1908, стр. 49; Н. М i 11 е г.
Historische Waffen. Berlin, 1957, стр. 57.

⁴³ В каталоге, 1—31, 192—212, 452—461 — всего
62 экз. Обычные размеры: длина 12.5—19 см (без моло­
точной частив—15 см), ширина лезвия 3—6 см, диаметр
втулки 1.8—2.7 см, вес 200—340 г.

⁴⁴ Чекан (81) из подболотьевского погребения,
возможно, относится к IX—X вв.

 

5 А. Н. Кирпичников. Вып. 2

типы\

X~ наг. XI68

XI-XII66.

XII-Mlвв

Только XI6.

II

III

h----- п

IV

Только XIII в.

VI

с — -)

 

VII

О

^с<)

VIII

Рис. 6. Боевые топоры X—XIII вв. Типологическая схема.

с очень коротким молоточком на обушке (в X— XI вв. такие образцы встречаются). Выше описанные мелкие различия облегчают дати­ровку чеканов с точностью до одного-двух столетий.

Лучшей вещью в этой группе является знаменитый «владимирский» топорик из со­брания ГИМа (табл. XIX, 1). В отделке топо­рика использованы серебро, золото и чернь.⁴⁶ Топорик приписывался Андрею Боголюбскому, однако он изготовлен, судя по орнаменту, еще в первой половине XI в.^4в На лезвии «владимирского» чекана изображены древо жизни с птицами и дракон, пронзенный мечом. Элементы орнамента топорика (узор в виде ступенчатой пирамиды, «лестничная» кайма) обнаружены на некоторых предметах Централь­ной и Северной Европы. Изображения на топорике можно сопоставить с сюжетами се­верной мифологии (например, борьба Зигурда со змеем). При всем этом в русском проис­хождении вещи не приходится сомневаться. Подтверждается это наличием русской буквы «А» на проушном выступе (возможно, инициал владельца топорика), в виде буквы «А» оформ­лено также изображение дракона, пораженного мечом. Орнамент, вероятно, воспроизводит (по­мимо международных эпических повествований) сюжеты таких русских былин, как, например, «Добрыня и змей».⁴⁷ По одному из списков этой былины Добрыня «хочет показнить змеины головы, головы змеины восьмиглавыи».⁴⁸ Змей, изображенный на топорике, имеет 8 гребней, по-видимому обозначавших его «восьмигла-вость». Изображение птиц на другой стороне топорика очень похоже на голубей. Этой кар­тине соответствует описание, имеющееся в бы­лине «Добрыня и Василий Казимирович», где 2 голубя прилетают на дуб, под которым находится Добрыня, чтобы предупредить его об опасности.⁴⁹ Мы не беремся сейчас точно истолковать изображения «владимирского» то­порика и связать их с какой-либо одной бы­линой киевского цикла, однако думается, что они (вместе с композициями черниговского турьего рога) являются древнейшей сохранив­шейся иллюстрацией русских героических сказаний.

Судя по их многочисленности и распростра­ненности, чеканы изготовлялись в русских городах. Подтверждается это и наличием среди

⁴⁵ В. И. Сизов. Древний железный топорик из коллекции Исторического музея. Археологические известия и заметки, т. V, М., 1897, стр. 145—162 и табл.

⁴⁸ Доказал это П. Паульсен по деталям и технике орнамента (P. P a u I s е п. Axt und Kreuz..., стр. 124—130). Однако он подрывает ценность своих наблюдений, утверждая, что владимирский топорик сделан на Руси в «викингскпх мастерских».

⁴⁷ Ср.: там же, стр. 129.

⁴⁸ А. Ф. Г и л ь ф е р д и н г. Онежские былины,
т. II. М.—Л., 1938, стр. 297.

⁴⁹ Там же, стр. 78.

чеканов своеобразных экземпляров, являв­шихся, по-видимому, результатом местной пе­реработки традиционного восточного чекана. Таковы топоры типа IA с грибовидной шляпкой на молоточке и оттянутым книзу лезвием.⁵⁰ Топоры этой разновидности (табл. XII, 7 — 9) происходят из погребений XI в. Среди восточ­ных древностей они не встречены и только 3 эк­земпляра найдены в Польше и бывш. Пруссии.⁵¹

К типу II относятся: чеканы с трапециевид­ным лезвием и узким пластинчатым выступом на тыльной части обуха ⁵² (табл. XII, 1 —6*; XVII, 2; XVIII, 1 и 4). Иногда такие топорики называют двусечными, что неточно, так как пластинчатый выступ, противоположный лез­вию, всегда затуплен. Древнейшие образцы этой формы найдены на Кавказе и в Башки­рии.⁶³ Все древнерусские экземпляры найдены преимущественно в дружинных курганах и датируются X—началом XI в. и позднее не встречаются. Аналогичные чеканы найдены в Швеции, бывш. Пруссии, Польше, Венгрии и Латвии.⁵⁴ Русь была, по-видимому, важным по-средующим звеном в распространении этих чеканов на запад и север Европы.

Чеканы типов IA и II не встречаются в XII— XIII вв. В этот период употребляются топо­рики-молотки наиболее распространенной и, очевидно, устойчивой формы (тип I).

Исключительно «военное» значение можно признать за узколезвийными небольшими то­пориками (тип III) с вырезным обухом и верх­ними и нижними боковыми мысовидными от­ростками — щекавицами (табл. XIII, 1, 2 и XVII, 7).⁵⁵ В X—XI вв. эти топорики встре­чаются в дружинных погребениях большин­ства русских областей. Почти половина нахо­док обнаружена во Владимирских курганах. В некоторых северных, финских районах то­порики типа III очень редки. Своеобразен брон­зовый со стальным лезвием топорик IX—X вв. из Старой Ладоги (табл. XX, 1). На бронзо­вых его частях видны литые львы и грифоны.⁵⁶

⁶⁰ В каталоге, 213—219 — всего 7 экз. Размеры,
как у топоров типа I, только лезвие шире и достигает
9—10 см.

⁶¹ P. P a u I s e n. Axt und Kreuz..., стр. 44,
рис. 12, а.

⁶² В каталоге, 32—57 — всего 26 экз. Обычные
размеры: длина 13—22 см (без выступа — 8—11 см),
ширина лезвия 6—12 см, длина и ширина втулки 2.5—
3X1.5—2 см.

^ьз Р. В. А х м е р о в. Могильник близ г. Стер-литамак, стр. 169, табл. VI, 2.

⁶⁴ P. P a u I s e n. Axt und Kreuz..., стр. 36—
37, рис. 12, а (указаны И находок). Один топорик
типа II найден в Латвии, в погребении второй поло­
вины X в., в Лауксвола (Государственной музей истории
Латвийской ССР, V-8943: 4).

⁶⁵ В каталоге, 58—93, 220—245 — всего 62 экз.
Обычные размеры: длина лезвия 9—14 см, ширина

~ 3.6—5 см, диаметр втулки 1.5—2.7 см, вес около 200 г.

⁶⁶ W. J. Raudonikas. Die Normannen der
Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm, 1930,
puc. 5, a.

 

35

5*

Ничего подобного в русских и скандинавских древностях неизвестно. Поиски создателей этой вещи приводят в Финляндию. На некоторых финских предметах времен крестовых походов сохранились похожие изображения львов или барсов.⁵⁷ «Этническому» определению старо­ладожского топорика помогла также малоза­метная деталь. На тыльной стороне обуха (наблюдение Г. Ф. Корзухиной) видны нижние части лап какого-то несохранившегося зверя. Оружие, украшенное фигурками зверей, не­сколько раз упомянуто в древнефинском эпосе «Калевала». Например, на мече героя «конек стоит на спинке, на головке кот мяучит»,⁵⁸ а на луке «наверху конек поставлен, по бокам бежит жеребчик, медвежонок спит на сгибе, на зарубке дремлет зайчик».⁵⁹ Эти описания Калевалы, казавшиеся лишь фантастикой, на примере староладожского топорика получают реальное подтверждение. Может быть, со вре­менем удасться точно сказать, кто из животных «стоял» или «бежал» на обухе топорика из Ста­рой Ладоги.

Серию узколезвийных секирок ⁶⁰ хроноло­гически заканчивает симбирский топорик XII в., богато орнаментированный львиными масками и процветшими кринами (табл. XIX, 2). Подобный изящный предмет, по справедли­вому предположению В. А. Городцова, «мог быть сделан в Киеве как лучшем центре древ­нерусского ювелирного искусства».'¹ Судя по этому образцу, топорики типа III производи­лись еще и в XII в.

Топоры типа III найдены и за пределами Руси: 1 — в Пермской области, 1 — в Биляр-ске, 1 — в Финляндии, 1 — на Готланде, 3 — в Польше, 1 — в Сербии.⁶² П. Паульсен наз­вал секиры рассматриваемого типа «варяжской группой» северобалтийских топоров.⁶³ Из Рос­сии он указывает только 3 таких экземпляра. На самом деле число известных ныне русских вещей почти в 8 раз превышает зарубежные.

⁵⁷ Е. К i v i k о s k i. Die Eisenzeit Finnlands, t. II, Helsinki, стр. 36, рис. 1058, 1062 и 1064.

⁸⁸ Калевала. Петрозаводск, 1940, стр. 338.

⁶⁹ Там же, стр. 34. — Здесь можно вспомнить также о прикамских креслах и пряжках с увенчаниями в виде зайцев и других зверей (ср.: Л. А. Г о л у б е в а. Огнива с бронзовыми рукоятями. СА, 1964, № 3, стр. 122 и ел., рис. 3).

⁸⁰ Слова топор и секира употреблены как равно­
значные понятия, что подтверждается и письменными
источниками (И. И. Срезневский. Материалы
для словаря древнерусского языка, т. III, СПб., 1912,
стр. 892 и 980—981).

⁸¹ В. А. Г о р о д ц о в. Симбирский топорик.
Труды ГИМ, в. 1, М., 1926, стр. 140 и 148; Н. И. Н,о-
восадский. Древний трпорик Исторического му­
зея. Тр. секции археологии РАНИОН, т. V, 1930,
стр. 116—120.

⁸² ГИМ, хр. 27/216; А. А. С п и ц ы н. Декора­
тивные топорики, рис. 1; P. Paulsen. Axt und
Kreuz..., стр. 29—30, рис. 10, с; А. N a dj) I s k i.
Studia..., стр. 44, табл. XVI, 1; Г. А. Ш к р и в а-
н и ч. Оружие..., стр. 95, рис. 50.;

⁸³ P. Paulsen. Axt und Kreuz..., стр. 30.

Часть отечественных топориков датируется X в. Насколько можно судить, это наиболее ранние европейские находки, поэтому с боль­шим основанием можно предполагать русское происхождение топориков типа III, ⁶⁴ распро­странившихся затем в ряде европейских обла­стей. Подтверждает это и группа боевых топо­ров типа IV, по деталям обуха одинаковая с только что рассмотренными.

Ниже пойдет речь о топорах как специально боевых, так и сочетающих свойства орудия и оружия. Таковы прежде всего образцы с от­тянутым вниз лезвием, двумя парами боковых щекавиц и удлиненным вырезным обухом (тип IV).⁶⁵ Топоры этого типа (самые массовые по числу находок) в зависимости от размера бывают боевыми (144 экз.; табл. XIII, 3—8; XVII, 8; XVIII, 2; XXI, 1, 2 и 8—12; XXII, 6; XXIV, 1) и рабочими (112 экз.; табл. XVI, 2 и XXIII, 2 и 7), причем 14 рабочих топоров найдены в археологических комплексах с ору­жием.⁶⁶ Появились эти топоры в X в., а в XI— отчасти XII в. в русском войске они, видимо, предпочитались другим формам. Во всяком случае во многих русских областях топоры этого типа господствовали в XI в. и нередко (судя по курганам) являлись единственным оружием воинов. Широкому распространению топоров этой группы способствовала совер­шенная конструкция (коэффициент полезного действия приближается к единице) и надежное устройство обуха (с которым мы познакомились на примере типа III). «Щекавицы, отростки боковых сторон обуха предохраняли рукоятку при раскачивании заклинившегося топора, удлинение тыльной части или отходящие от неё отростки-мысики предохраняли рукоятку от излома при вытаскивании топора после вер­тикального удара».⁶⁷ Таким образом, топором описанной конструкции можно было совер­шать разнообразные движения и прежде всего нанести мощный вертикальный удар. Топоры данной группы обладают некоторой изогнуто­стью лезвия книзу, что придавало им на­ряду с рубящими и режущие свойства. Послед­няя черта свойственна и другим формам (на­пример, топорам типа III), но у многих образ­цов не столь заметна.