| 83 11 252 12 24 146 31 |
| I II III, IIIA, ШБ, VI IV IVA V VII |
Ланцетовидная.................
Ромбовидная...................
Удлиненно-треугольная
Удлиненно-яйцевидная
Лавролистная...................
Пиковидная......................
Двушипная.......................
Вместе с тем не всякое изменение или отличие в формах копий объясняется какими-то существенными тактическими или техническими причинами. Копья типов III, IIIA, IV, VI при различии своих форм в XI—XII вв., вероятно, не отличались по своему применению. Назначение копий в большой мере зависело от формы их лезвий. Боевыми копьями безоговорочно можно признать ланцетовидные (постоянно находятся в дружинных погребениях), пиковидные и некоторые узколезвийные образцы (тип ШБ). Вероятно, специфически охотничьими были гарпуны (тип VII) и отчасти рогатины (тип IVA). Для военной и промысловой целей, по-видимому, годились листовидные и ромбовидные копья (типы II, III, IIIA, IV, VI). Проникающая способность листовидных копий была, конечно, ниже, чем у пик, но для рядового воина это большого значения не имело, так как трудно пробиваемые кольчуги и пластинчатые брони были привилегией относительно немногочисленной группы профессионалов, а простой воин чаще всего дрался с таким же, как он, бездоспешным неприятелем. Широколистные копья, вероятно,
эффективно могла применять пехота для поражения коней противника. "
В некоторых случаях наконечники определенного типа являлись локально-географическим или этническим определителем. Таковы черешковые копья, встреченные преимущественно в северной полосе (тип VI), одна из разновидностей удлиненно-треугольных копий X в. (тип ША), обнаруженных главным образом в Суздальской и Муромской землях, удлиненно-яйцевидные лезвия, характерные в XI в. для северо-западной Руси (тип IV). Ведущие типы копий всегда были общерусскими и в большой мере общеевропейскими.
Отмечая близость отечественных наконечников тем или иным иноземным формам, нельзя вместе с тем не отметить, что Русь, где рано появилась, а затем стала господствовать пика, была изобретена рогатина, сужено копье удлиненно-треугольной формы, выделялась своеобразием своего древкового оружия среди других европейских стран.
Монгольский погром оставил груды оружия на пепелищах русских городов, но он не прекратил его развития. Копья типов III, IIIA, IVA, V и VII в тех или иных видоизменениях встретятся нам в более поздние времена. Пики и рогатины предмонгольской Руси в почти неизменном виде перейдут в арсенал рати Московского государства.
Оценить и понять роль и значение копья как оружия нельзя без привлечения письменных источников.
В раннекиевское время особенно велика была роль пехотного копья. Ощетинившись копьями, отбивалась от византийцев русская фаланга эпохи Святослава. Не случайно, что эволюция древнерусских копий началась с различных широколезвийных листовидных типов. Широкую популярность колющему оружию,
99 По курганам X в. видно, что широколезвийные наконечники использовали и всадники. Поэтому универсальность различных средневековых копий отрицать не приходится. Речь, следовательно, может идти о том, какие формы колющего оружия предпочитали те или иные «воинские» люди.
21
обновление и «стандартизацию» его форм приносит появление конных рыцарских дружин. Повсюду в Европе значение копья как боевого наступательного оружия резко возрастает с выдвижением конницы в качестве решающей силы на полях сражений.100 Весьма активно этот процесс развивался и на Руси. По овладению колющим оружием русский дружинник не отставал от своего современника — западноевропейского конного пикенера. В летописных и других источниках копье выступает важнейшим оружием всадников как знатных, так и простых. Князь, скачущий впереди отряда и ломающий копье в пылу битвы, был образцом воинской доблести. В 1149 г. под стенами Луцка едва не погиб Андрей Боголюбский, «въехав преже всех в противный, и дружине его по нем, и изломи копье свое в супротивне своем».101 Два года спустя тот же Андрей во время борьбы за Киев «возма копье, еха наперед, и съехася преже всех, и изломи копье свое». На миниатюрах над отрядом постоянно возвышается лес копий, а сражения представляют сшибки напористых копейщиков. Копье давало ратнику в рукопашной схватке ряд преимуществ. Оно было длиннее всякого другого оружия и им быстрее можно было достать противника. Кроме того, укол копьем обеспечивал «самый существенный и наиболее легкий прием поражения», даже бронированного неприятеля.102 В средние века копье было самым эффективным оружием первого натиска, поэтому схватка противников начиналась с применения копья. Еще в начале XVI в. С. Герберштейн писал о русских: «бой они начинают прежде всего копьем, а потом пускают в ход другое оружие».103
В бою копье использовали не для метания, а для удара.104 С этим согласуется и летописная терминология: «удари», «прободе», «побо-доста», «насунути».
Повышение роли колющего оружия привело к созданию специальных отрядов-копейщиков и повлияло на счетную терминологию войска. Так, иногда в источниках словом копье обозначали отдельного бойца. В этой связи понятна такая запись летописи: «Бысть же у поганых 9 сот, а у Руси 90 копий».105 Копье в качестве обозначения отдельной группы воинов — понятие XIV в.106 и в наших документе Ср.: A. Bruhn-Hoffmeyer. Midde-lalderens tveaeggede svaerd, t. I. K0benhavn, 1954, стр. 202 и сп.
101 Ипатьевская летопись под 1149 г. Аналогичные
примеры под 1151 и 1184 г.
102 В. Федоров. Холодное оружие. СПб.,
1905, стр. 137.
103 С. Г е р б е р ш е й т н. Записки о москов
ских делах. СПб., 1908, стр. 84.
104 А. В. А р ц и х о в с к и й. Русское оружие,
стр. 18.
105 Ипатьевская летопись под 1169 г.
108 Г. Дельбрюк. История военного искусства, т. Ill, M., 1939, стр. 195.
тах домонгольской поры, кажется, не ветре чается.
Копье на вооружении средневековых войск предполагает наличие хорошо обученных бой цов, сражающихся в правильных тактически построениях. Сошлюсь на очень характерный (хотя и поздний по времени) пример. Проти вопоставляя иррегулярную татарскую конниц европейской, французский военный специалист XVI в. Влез де Виженер писал: < (татары, — А. К.) никогда не употребляют кс пий и поэтому не встречают неприятеля лицом к лицу, сомкнутым строем и в боевом порядке, а только беспрерывно нападают и отступают».107
Важная «командирская» роль копья в по- левой войне подчеркивалась тем, что в нем! иногда укреплялся флажок. На рисунках Рад- зивиловской летописи стяги часто имеют| копьевидное увенчание.108
При дворах феодалов имелись запасы ору- жия и в том числе копий. Когда в 1229 г. князь Даниил захватил двор галицкого боярина Судислава, то нашел в нем много копий и стрел.109
В военной лексике копье получило несколько символических значений, например, «взять град копьем» «копьем добыти», «послужить своим копьем и своими полки». Наряду с мечом копье было торжественным мемориальным оружием. Так, копье, ставившееся у гроба князя, являлось, по-видимому, знаком власти.110 В рассказе о молодости Всеволода III говорится, что он и его брат Михаил «доидоста стола дедня и отня, креста господня заступлением, родителей своих молитвою и своим златым копией и острым мечем»111 (к сожалению, позолоченные парадные копья до нас не дошли). Сказители былин всегда описывают бои конных копейщиков.112 Показательно, что большинство изображений святых воинов домонгольского периода представляют человека с копьем в правой руке, левой придерживающего щит.113
Таким образом, вся совокупность письменных свидетельств и археологических данных выдвигает копье в качестве главнейшего оружия ближнего боя, особенно в XII—XIII вв. Замечательно верная характеристика копью была дана в конце средневековья, когда его выдающаяся роль была уже позади: «И то годно ведати как в старину, когда пушек и пороху, и всякого огнестрельного бою не было,
107 Мемуары, относящиеся к истории южной Руси, в. 1, Киев, 1890, стр. 81.
Ю8 Радзивиловская летопись, л. 8 об., л. 12 и ел.
109 Ипатьевская летопись под 1229 г.
110 Н. Н. Воронин. Археологические за
метки. КСИИМК, в. XIX, 1948, стр. 67.
111 Новгородская четвертая летопись под 1175 г.
112 Р. Липец, М. Рабинович. К вопросу
О времени сложения былин. СЭ, 1960, № 4, стр. 35.
113 М. Г. Рабинович. Из истории русского
оружия..., стр. 69.
22
лучше и краше и рыцарственнее копейного оружия не бывало и тем великую силу против конных и пеших людей чинили».11*
СУЛИЦЫ
Сулицы или дротики — метательные копья; их следует рассмотреть самостоятельно.
Нами учтено 47 сулиц. Большинство сулиц найдено в погребениях; в последние годы их стали постоянно находить и на поселениях XI—XIII вв. В дружинных погребениях сулицы редки и иногда сопровождаются копьями, стрелами и топорами. В одном из подболотьев-ских погребений сулица выполняла роль детского копья (8).
По своей форме сулицы копируют копья, поэтому для их классификации применима разработанная выше типология копий (табл. 6; рис. 5). Больше всего сулиц удлиненно-треугольной формы, встречаются ромбовидные и лавролистные (табл. III, 8; IV, 6, 7; VI, 5; X, 7-13; XXII, 5).
Т А Б Л II Ц А б
Сулицы X— XIII вв. (размещение)
Типы
Район или место находки
Юго-Восточное Приладожье.... Западная часть Ленинградской обл.
и Гдовщина.......................................
Вологодская обл. (Киснема)....
Новгород и обл.....................................
Калининская обл. (Сырогож)....
Костромская обл....................................
Суздальское Ополье...............................
Муромпщна............................................
Московская обл. (Тушково)....
Смоленская обл......................................
Витебская обл. (Браслав и Друцк).
Гродно и Новогрудок............................
Минск и Заславль..............................
Курская обл. (Гочево)............................
Калужская обл. (Мощины).............
Чернигов.................................................
Киев........................................................
Волынь (Старое Жукове).......................
Полтавская обл. (Воинская Гребля)
Итого..................
гает А. Ф. Медведев, ширина и форма лезвия не могут служить определяющими признаками для опознания сулиц. Более важным признаком, по его мнению, является вес наконечника (60-100 г.).116
Для опознания сулиц среди археологического материала нужно учитывать их некоторые особенности.
Сулицы представляют нечто среднее между копьем и стрелой, т. е. они обычно меньше копья и больше стрелы. Длина их 15—20 см (редко больше), длина лезвия 8—12 см, диаметр втулки 1.5—2 см, в то время как у копий он составляет 2.5—3.5 см. Древко сулицы было не только тоньше копейного, но и короче. По указанию Л. К. Ивановского, длина древка дротиков 1.2—1.5 м, тогда как у копий 1.8— 2.1 м.117 Среди находок (тип известен) 6 втуль-чатых и 35 черешковых сулиц. Стержень последних часто загнут на конце для лучшего скрепления с древком. Такие наконечники привязывались к древку сбоку и лишь загнутый на конце черешок входил в дерево. Большинство древнерусских дротиков имеет широколезвийную уплощенно-листовидную форму (средняя ширина лезвия около 3 см, его толщина около 0.4 см) и предназначалось скорее для охоты, чем для военных целей. На это указывает их нахождение в крестьянских курганах и на городищах в массе сельскохозяйственного и бытового инвентаря. Во время промысла, вероятно, могли бросать в цель и обычные гарпуны. Есть среди сулиц и такие, которые снабжены довольно узким прочным лезвием (1.5—2.5 см ширины). Эти наконечники могли пробить доспех и глубоко вонзиться в щит; их назначение, по всей вероятности, боевое.118
Различные виды дротиков были популярны в эпоху великого переселения народов, но в период викингов утратили свое значение.119
Впервые сулицы названы в памятниках русской раннесредневековой переводной литературы,120 позднее в «Слове о полку Игореве». Чаще, чем где бы тони было, сулицы отмечены Ипатьевской летописью для событий XIII в. Упоминается метание сулиц («мечуще»), поражение ими противника («прободе»), потеря их во время паники войска («повергоша»). В Липецкой битве (1216 г.) сулицы, что довольно характерно, послужили оружием первого на-
Надежных критериев для выделения сулиц не выработано. М. Г. Рабинович вслед за Н. Е. Бранденбургом относил к сулицам гарпуны, В. К. Гончаров — пики.115 Как пола-
114 Учение и хитрость ратного строения пехотных
людей, стр. 112.
115 В. К. Гончаров. Райковецкое городище.
Киев, 1950, стр. 92.
118 А. Ф. Медведе в. Оружие Великого Новгорода. МИА, № 65, 1959, стр. 128.
117 А. А. Спицы н. Курганы С.-Петербургской
губернии в раскопках Л. К. Ивановского, стр. 34.
118 В каталоге, 1, 2, 10, 17, 18, 21, 24, 26, 36,
39—40, типы II, III и IVA.
119 М. Е 1 1 е h a u g e. The Spear..., стр. 26—
27; Н. Miller. Historische Waffen. Berlin, 1957,
стр. 65.
120 H. А. Мещерски й. История Иудейской
войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе,
стр. 298, 301, 303—304.
23
Рис. 5. Сулицы X—XIII вв. Карта находок.
1—41, I—VI — номера по каталогу. Остальные обозначения те те, что на рис. 2.
тиска: «И удариша на Ярославлих пешцев с топорки и с сулицами».121
Для бойца сулица служила вспомогательным оружием. Тактическое применение сулицы ограничено периодом сближения противников. Дротики в бою и на охоте использовались чаще всего один раз в отличие от копья, употреблявшегося многократно. Дротики были особенно популярны у пехоты. Источник XVII в. точно определяет сулицу как «копие пешее малое».122 В целом в X—XII вв. военное значение сулицы, по-видимому, невелико. В XIII в. употребление метательных копий участилось. Здесь сказались активизация пе-
121 Никоновская летопись под 1216 г.
122 П. Б е з с о н о в. Русское государство в поло
вине XVII в. М., 1895, ч. 1, стр. 71.
хоты и приспособление войск к борьбе в глухих лесных и болотистых районах.
Само слово сулица происходит от глаголов сунуть, совать, сулить в значении толкать.123 Интересно, что сулица в польском языке — русское заимствование. В XVII—XVIII вв. этот термин вытесняется словом дротик.
Употребление сулицы, кроме Руси, было известно у многих народов средневековой Европы,124 но всюду значительно уступало копью.
123 И. Срезневский. Материалы для сло
варя древнерусского языка, т. III, СПб., 1912, стр. 615 —
617; П. Савваитов. Описание старинных рус
ских утварей. СПб., 1891, стр. 140. _>
124 М. Ellehauge. The Spear..., стр. 74
и рис. 48—53; Г. Латвийский. Хроника Ливо
нии. М.—Л., 1932, стр. 106, 136.
ГЛАВА 2
БОЕВЫЕ ТОПОРЫ
Секыра.
отьсече съблазнь вражью Стихирарь XII в.
Изучать древнерусские топоры стали в связи с исследованием раннесредневековых курганов.1 Большие заслуги принадлежат здесь А. А. Спицыну. Он распределил топоры из курганов Ленинградской области в зависимости от формы лезвия]наТтри основных типа: «с выемкой и опущенным|лезвием», с широким симметричным лезвием и с узким прямым.2 Эта классификация с некоторыми уточнениями оказалась верной для большинства древнерусских топоров.3
«Большинство топоров того времени, — писал А. А. Спицын, — очевидно, приспособлено и для мирной, и для боевой цели».4 Одни и те же топоры назывались различными авторами в зависимости от обстоятельств находки то боевыми, то рабочими. Отражая господствующее мнение, М. Г. Рабинович писал, что «вряд ли следует делать особое различие между боевыми и рабочими топорами. Ведь в случае нужды рабочие становились боевыми».5
1 Н. Е. Бранденбург. Курганы Южного
Приладожья. MAP, № 18, СПб., 1895, стр. 62 и ел.
2 А. А. Спицын. Курганы С.-Петербургской
губернии в раскопках Л. К. Ивановского. MAP, № 20,
СПб., 1896, стр. 34—35.
3 Б. А. Колчин. Черная металлургия и ме
таллообработка в древней Руси. МИА, № 32, 1953,
стр. 103; В. П. Левашева. Сельское хозяйство.
Труды ГИМ, в. 32, М., 1956, стр. 39 и ел.
4 А. А. Спицын. Гдовские курганы в раскоп
ках В. II. Глазова. MAP, № 29, СПб., 1903, стр. 37—38.
5 М. Г. Рабинович. Из истории русского
оружия IX—XV вв. Труды Инст. этногр., нов. сер.,
т. 1, М.—Л., 1947, стр. 87.
Среди массы топоров, однако, попадались и топорики, предназначенные только для военных целей. О них чаще писали как о предметах художественного ремесла,6 почетном оружии азиатского Востока,7 но специально ими долгое время никто не занимался.
Попытку выделить боевые топоры среди древностей русских дружинных курганов XI— XIII вв. предпринял М. X. Алешковский,8 использовавший большой, частью не опубликованный материал. Он насчитал 524 топора, из которых примерно половину отнес к боевым. М. X. Алешковский наметил 12 типов боевых топоров, в свою очередь послуживших ему для выделения дружинных курганов. По его мнению, боевой топор был наиболее частой находкой в этих курганах. В своей работе М. X. Алешковский показывает важное значение боевых топоров как распространенного дружинного оружия, касается вооружения феодала и смерда, размещения дружинных курганов и «молодшей» дружины «по селам», а также процесса классообразования в деревне. Он подвергает пересмотру распространенное среди археологов мнение, согласно которому большая часть древнерусских топоров является каким-то недифференцированным рабочим и
8 А. Спицын. Декоративные топорики. ЗОРСА, т. XI, Пгр., 1915, стр. 222 и ел.
7Н. Е. Бранденбург. Курганы Южного Приладожья, стр. 88.
8 М. X. Алешковский. Курганы русских дружинников XI—XII вв. СА, 1960. № 1, стр. 70—90.
26
военным инструментом. Отмечая серьезность работы М. X. Алешковского, нельзя, однако, согласиться с рядом основных его положений в части классификации и выделения боевых топоров.
М. X. Алешковский использовал меньше 1/3 археологически известных древнерусских топоров, что отрицательно сказалось на его типологических построениях. Ряд типов боевых топоров М. X. Алешковским выделены незакономерно, ибо в основу их типологии положены такие мелкие разрозненные признаки, как изгиб верхней линии лезвия (тип Е), небольшие боковые щекавицы обуха (тип В), овальное отверстие обуха (тип Л). Эти признаки можно найти одновременно на топорах многих типов. Типология, предложенная М. X. Алешковским, зачастую кажется измельченной. Ряд типов боевых топоров можно объединить вместе.9 При классификации боевых топоров он почти не касается их происхождения, распространения и развития, а также весьма суммарно определяет их хронологию.
Наряду с топорами, которые в науке признаны боевыми (типы А, Б, В), М. X. Алешковский выделяет в качестве боевых и ряд других образцов (типы Г, Д, Е, Ж, 3, И, К, Л и М). По его мысли, эти последние отличаются от рабочих прежде всего формой (также размерами обушных отверстий). При этом М. X. Алешковский допускает использование некоторых боевых топоров в качестве орудий труда. Несмотря на последнюю оговорку, он, видимо, увлекшись разделением топоров на боевые и рабочие, не связывает их развитие. Между тем приводимый М. X. Алешковским материал находится в противоречии с его выводами. Достаточно сравнить его таблицы рабочих и боевых топоров, чтобы найти совершенно одинаковые формы.10 Более того, в число боевых М. X. Алешковский отнес некоторые явно рабочие образцы.11 Таким образом, разделение боевых и рабочих форм и определение ряда типов топоров как «в целом» боевых кажется далеко не бесспорным и не подтверждается материалом, приводимым самим автором. Все сказанное заставляет вновь вернуться к классификации боевых топоров и обоснованию принципов их выделения.
В заключение краткого обзора литературы нельзя не отметить монографию П. Па-
8 По нашему мнению, объединяются полностью или частично типы В и Б, Е и М (ср.: М. X. Алешковский. Курганы русских дружинников XI—XII вв., рис. 1, 33 и 44), И и Ж (ср.: там же, рис. 1, 38 и 35), 3, К, Л (ср.: там же, рис. 1, 37, 40—42).
10 Ср.: М. X. Алешковский. Курганы
русских дружинников XI—XII вв., рис. 1, 38 и 2, 6;
рис. 1, 37 и 2, 4; рис, 1, 40—42 и 2, 1, 5, 10.
11 Ср.: там же, стр. 73 и ел. Топоры из следующих
мест: Городня, рис. 1, 25; Ведерники, рис. 1, 31; Смо-
леговицы, рис. 1, 31; Таровицы (курган 22), рис. 1, 31;
Лисино и Калихновщина (курган 33), рис. 1, 32 и др.
ульсена о топорах Северной и Восточной Европы.12 Автор собрал и систематизировал значительный археологический и иконографический материал. С большой эрудицией излагает П. Паульсен свои мысли о формах секир, их распространении, датировке, военном и культовом значении. Много места отводит автор орнаментированным топорикам. В работе опубликованы некоторые русские вещи, в том числе неизданные и исчезнувшие после второй мировой войны из музеев Польши. В своих исторических построениях П. Паульсен — крайний норманист и выступает как трубадур военной экспансии викингов в Европе. Топоры используются П. Паульсеном для подтверждения германского проникновения на Восток. Согласно П. Паульсену славянские топоры произошли от северогерманских форм, а употребление топора в качестве боевого оружия перешло к славянам и англосаксам от норманов.13 На Руси автор видит только викингские колонии (где создается новое оружие) и столкновение культурных влияний Византии, исламского Востока и Скандинавии. Неудивительно поэтому приписывание русских топоров варягам. Самое большее, на что отваживается автор — признать русские декоративные топорики XI—XII вв. материалом, позволяющим «проследить постепенное поглощение варягов славянской народностью».14 Местами выводы П. Па-ульсена настолько тенденциозны, что исключают возможность научной полемики. Замечу кстати, что заключения этого автора построены на очень неполном знании древнерусского вещевого материала.15 Несомненно, что только полный учет археологических находок, в том числе и топоров, покажет настоящее значение Руси в истории европейского раннесредневекового оружия.
Письменные источники упоминают топоры в качестве боевого оружия славян с VIII в.16 По отечественным материалам, известно лишь несколько узколезвийных колунов, относящихся к последней четверти I тысячелетия н. э.17 Поэтому пока невозможно проследить
12 P. P a u I s e n. Axt und Kreuz in Nord und
Osteuropa. Bonn, 1956.
13 Там же, стр. 16.
14 Там же, стр. 145.
15 П. Паульсен использовал лишь 1/10 часть от
всего количества археологически известных древне
русских топоров.
16 Г. А. Ш к р и в а н и ч. Оружие у средньове-
ковно] Србщи, Босни и Дубровнику. Београд, 1957,
стр. 95.
17 Б. И. и В. И. X а н е п к о. Древности При
днепровья, в. II, Киев, 1899, табл. V, 134, 136;
И. И. Л я п у ш к и н. Городище Новотроицкое. МИА,
№ 74, 1958, табл. LXXXIX; Т.Н. Никольская.
Культура племен бассейна Верхней Оки в I тыс. и. э.
МИА, № 72, 1959, рис. 24, 4—5 и 25, 11. Такие топоры
известны также из Райковецкого городища Житомир
ской области и из с. Пеньковки Кировоградской об
ласти (раскопки Д. Т. Березовца в 1956 г.).
27
4*
развитие железного топора в Восточной Европе в предкиевское время. Кажется, что все разнообразие форм русских топоров создалось в IX—X вв. в эпоху бурного развития материальной культуры страны. Действительно, начиная с X в. недостаток находок предшествующей поры сменяется их изобилием. Количество топоров X—XIII вв., найденных на территории древней Руси, достигает по нашим подсчетам 1600 экз., из них большая часть происходит из погребений (ИЗО экз.), остальные найдены на городищах и случайно.
Мы учли по возможности все найденные топоры, для того чтобы в их числе лучше и точнее опознать боевые. Лишь некоторые топорики (прежде всего чеканы) справедливо считаются только оружием. Что же касается многих других раннесредневековых боевых топоров, то оказывается они имеют соответствие в формах рабочих секир, и их выделение подчинено ряду правил. Бросается в глаза, что среди топоров встречаются как большие, так и маленькие. Различие в размерах топоров ученые объясняют их назначением: «массивные, независимо от их формы, служили лесорубам и плотникам, а легкие — употреблялись для столярных и бондарных работ».18 Не отрицая это, можно уверенно сказать: топоры «малых форм» служили и оружием воина. Важнейшим признаком многих боевых секир является не форма, а размер и вес. По этим признакам большинство однотипных древнерусских топоров и делятся на боевые и рабочие.19 При этом их рукояти, будучи, по-видимому, одинаковой длины (в среднем 80 см), различались по толщине.20 Сотни проделанных измерений показывают обычные размеры боевых топоров (за некоторыми исключениями): длина лезвия 9—15 см, ширина до 10— 12 см, диаметр обушного отверстия 2—3 см, вес до 450 г. Эти измерения повторяются на специально боевых топориках, имеющих, правда, несколько меньший вес (в среднем 200—350 г). Установленные выше размеры присущи большинству секир, найденных в дружинных погребениях. В свою очередь нахождение таких топоров в курганах воинов свидетельствует о их боевом назначении. В отличие от боевых размеры рабочих топоров следующие: длина 15—22 см (чаще 17—18 см), ширина лезвия 9—14.5 см, диаметр втулки 3—
18 В. П. Л е в а ш е в а. Сельское хозяйство,
стр. 42.
19 Ср.: Е. А. Шмидт. Курганы XI—XIII вв.
у д. Харлапова в Смоленском Поднепровье. МИСО,
в. 2, Смоленск, 1957, стр. 196—197.
20 М. X. А л е ш к о в с к и й. Курганы русских
дружинников XI—XII вв., стр. 77. — Чаще всего то
пор в погребениях встречается у правой ноги топорищем
к руке (топорище касалось руки; похоже, что иногда
оно вкладывалось в руку); у головы и плеча он нахо
дится редко. Многие топоры были в матерчатом чехле,
однако каких-либо данных о прикреплении чехла
и секиры к поясу или плечевой портупее у нас нет.
4.5 см, обычный вес 600—800 г. Эти топоры часто встречаются в крестьянских курганах как атрибут мужского захоронения. Конечно, нельзя абсолютизировать разграничительные размеры боевых и рабочих топоров. Здесь встречаются отклонения в ту и другую сторону. Иногда можно спорить о хозяйственной или военной принадлежности того или иного топора. Дело в том, что сама группа «военных» топоров также неоднородна. Часть из них, судя по богатой отделке и небольшим размерам (например, длина лезвия 9—-12 см), служила как почетное и боевое оружие, другая же часть использовалась не только в сражении, но и во время похода в качестве универсального инструмента. С этим связана роль топора в погребениях воинов. Если присмотреться к этим погребениям, то везде можно заметить, что умершего в первую очередь готовили не к бою, а к далекому странствию по неизведанным путям загробного мира. Неудивительно поэтому, что в захоронениях воинов часто встречаются топоры,21 которые могли выполнять различные походные функции. Впрочем, о необходимости топора в походном снаряжении ратника свидетельствуют, помимо курганного инвентаря, и письменные источники средневековья. По сообщению Ибн Фадлана, видевшего воинов-русов на Волге, «при каждом из них имеется топор, меч и нож, (причем) со всем этим они (никогда) не расстаются».22 Шестью веками позже С. Герберштейн не только описал военное снаряжение русских, но и объяснил его назначение: — «Каждый (имеет) с собою топор, огниво, котлы или медный горшок, чтобы, если он случайно попадет туда, где не найдет ни плодов, ни чесноку, ни луку или дичи, иметь возможность развести там огонь, наполнить горшок водою, бросить в него полную ложку проса, прибавить соли и варить».23 При помощи топора прокладывали дороги, делали засеки и тверди, запасались топливом, наводили мосты, чинили суда и повозки, вели восстановительные и осадные работы.24 В случае необходимости специальные «путедельцы» расчищали дорогу войску в труднопроходимых местах «секуще и равняюще, да не трудятся лютым путем» ~~