Не глядя, я подхватил бутылку со скотчем, щедро плеснув себе в стакан. Опрокинув в себя спиртное, я почувствовал, как оно обожгло горло и грудь. Налив еще, отошел к окну, устремив взгляд на погруженную в темноту Викторию, огни города ярко горели в чернильной мгле.
Кэтрин стояла у меня за спиной не шелохнувшись. Я уже собирался еще раз сказать ей, чтобы ушла, когда она вдруг заговорила.
– Пенни Джонсон не моя настоящая тетя. Я просто называю ее так, чтобы каждый раз не объяснять наши отношения. Когда мне было двенадцать, мои родители погибли в автокатастрофе. У меня не было других родственников, так что в итоге я оказалась в приюте.
Это известие меня удивило, хоть я и хранил молчание. Я знал, что ее родители умерли, но она никогда не упоминала о приюте.
– Двенадцатилетних девочек не особо горят желанием удочерить или хотя бы взять на попечение, и я побывала в нескольких приютах. Последний был, э-э, не очень хорошим местом.
Что-то в ее голосе вынудило меня обернуться. Она стояла там же, где я ее оставил, опустив голову, отчего волосы скрывали лицо, не давая возможности ее видеть.
– Я убежала и жила на улице, пока однажды не повстречала Пенни Джонсон. Она была очень доброй пожилой женщиной и забрала меня к себе домой, отмыла и почему-то приняла решение, что я останусь с ней. Она обратилась к руководству провинции с петицией, чтобы стать моим приемным родителем. Она была для меня всем – мамой, папой, другом, учителем. У нее было немного, но из того, что было, мы извлекали всевозможную пользу. Я развозила газеты, мы собирали бутылки и алюминиевые банки – вещи, которые позволяли раздобыть чуть больше денег на пропитание. Ей удавалось каждую нашу работу превращать словно в игру, отчего та не казалась такой тяжелой. Она любила рисовать, и мы часами сидели в маленькой комнате, которую она обустроила для этого – она рисовала, а я читала. Это была умиротворенная жизнь, и впервые с тех пор как умерли мои родители, я чувствовала себя в безопасности и любимой.
Ее пальцы бегали по спинке стоящего перед ней дивана. Неустанно, вверх-вниз, пока наконец не остановились.
– Я даже могла поступить в университет. У меня были почти все отличные оценки в старшей школе, и я получила стипендию.
– Ты ее не закончила, – напомнил я о факте из ее списка.
Ее голос был тихим и печальным, когда она произнесла.
– Пенни заболела. Я жила с ней, пока училась в школе, и она начала странно себя вести. Ей диагностировали Альцгеймера. А потом она упала и сломала шейку бедра, после чего ее состояние стало резко ухудшаться. Ей нужен был постоянный уход. Дом, куда ее поместили, был ужасным – она была брошенной и несчастной. Я воевала, чтобы ее перевели, и следующее место было таким же плохим.
– Это ничего не объясняет.
Она подняла голову и сузила на меня глаза.
– Не будь таким нетерпеливым, Ричард. Я как раз и пытаюсь тебе все объяснить.
Я вскинул руки.
– Прости, просто хотел удостовериться, что во всем этом есть смысл.
– Смысл в том, что я поняла, ей нужно было больше ухода. В приличном месте. Я знала, что мне нужно бросить школу, получить работу и обеспечить ее этим. Мой друг рассказал мне о временной работе в «Андерсен Инк» в качестве личного ассистента – деньги платили хорошие, и если я смогу быть внимательной и найду еще одну работу, то удастся перевезти Пенни в место получше. Так что я взялась за работу, и она стала постоянной. Как-то раз мистер Андерсен вызвал меня к себе и предложил должность твоего личного ассистента – с увеличением оклада, так как с тобой было сложно сработаться – ведь ты «Дик» и все такое.
– Деньги решают все.
Она покачала головой.
– Как правило, для меня нет. Разве что повышение зарплаты означало, что я смогу перевезти Пенни в личную палату. Деньги все решили, когда я пошла навестить ее и увидела, что она окружена своими картинами и холстами, которые каким-то образом все еще были ей знакомы. За ней хорошо ухаживали, и она была в безопасности. Я дала ей именно то, что она дарила мне все эти годы. Не имело значения насколько паршивым был мой день – по большей части из-за тебя – ведь по его окончанию я отправлялась повидать женщину, которая так хорошо обо мне заботилась и получала это же в ответ.
Я ошарашено моргнул.
– Я не тратила деньги на одежду или модные туфли, потому что у меня их не было. Как бы то ни было, вся моя зарплата уходила на оплату комнаты для Пенни. Я жила в крошечной, ужасной квартирке, потому что только ее могла себе позволить. Я закупалась в дешевых магазинах и секонд-хендах, потому что иначе не могла. Я заботилась о том, чтобы каждый день выглядеть для тебя опрятной и презентабельной. Сносила все те ужасные вещи, которые ты говорил и делал, и игнорировала их, чтобы сохранить свою работу, потому что тем самым я обеспечивала для Пенни безопасность.
– Я согласилась быть твоей невестой, потому что деньги, которые ты мне платишь гарантируют, что до самой ее смерти ей никогда не будет страшно или холодно и что о ней будут заботиться должным образом. Мне плевать, что ты говоришь или делаешь, потому что твое мнение ничего не значит. Для меня это просто работа. Как бы ненавистно мне это ни было, приходится позволять тебе быть такой задницей, потому что как ни печально, но в данный момент ты нужен мне так же сильно, как я тебе.
Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась.
– Надеюсь ли я на то, чтобы сделать из тебя человека получше или лелею ли какие-то фантазии, что ты влюбишься в меня? Такая мысль ни разу даже не приходила мне в голову, Ричард. Чтобы любить нужна душа… а даже такое «отощавшее пугало» как я видит, что ее у тебя нет. – Она глубоко вздохнула. – И когда этот фарс подойдет к концу, я уйду и начну все заново где-нибудь на новом месте. Когда мне больше не придется быть объектом твоих жестоких насмешек и бесчувственных поступков, моя жизнь станет намного лучше.
С этими словами она поспешила вверх по лестнице, а я остался стоять потрясенный.
Глава шестнадцатая
РИЧАРД
Я ПРОСНУЛСЯ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ. СПУСТЯ мгновение осознал, что лежу на диване. Я сел, сморщившись и держась за гудящую голову. Конечно я заслужил это, но все же чувствовал себя дерьмово. Осторожно поднял взгляд, с удивлением увидев на столике перед собой бутылку воды и тайленол. Дотянувшись до них, я проглотил две таблетки и осушил бутылку. Когда я встал, одеяло, накинутое мне на торс, упало на пол. Наклонился его подобрать, и тогда на мой вялый мозг снизошло осознание.
После того, как Кэтрин умчалась, я выпил еще скотча, ее слова постоянно крутились в моей голове. Должно быть, в какой-то момент я отключился, и она, очевидно, пришла и укрыла меня, оставив на столе воду с лекарством, зная, что с утра у меня будет похмелье.
Несмотря на то что я был с ней еще большей сволочью чем обычно, она по-прежнему приглядывала за мной. У меня тряслись ноги, когда я присел, вспоминая брошенные ею прошлой ночью слова – почему она согласилась помочь мне. Почему она экономила и собирала деньги – чтобы заботиться о женщине, которая приютила ее и подарила безопасное место и дом. Я не смотрел дальше своего носа и унижал ее за это, ни разу не удосужившись спросить о подробностях. Никогда по-настоящему не замечая, каким хорошим человеком она была внутри.
На меня накатил рвотный позыв, и я рванул вверх по лестнице, освобождая желудок от все еще содержавшегося в нем обильного количества скотча. После чего принял душ и выпил еще тайленола. В голове по-прежнему отдавались ее слова и боль скрытая за ними. В голове неустанно проигрывалось мое поведение в течение прошлого года. Мои жестокие насмешки, резкие слова и невоспитанные манеры. Несмотря на мои третирования, она поставила потребности другого человека превыше всего, держа высоко голову. Она выполняла свою работу и, должен признать, делала это хорошо, с гордостью и без капли поощрения с моей стороны.
Я рассматривал свое лицо в зеркале, рука слишком сильно тряслась, чтобы поднести бритву к щетине на подбородке. Впервые в жизни я почувствовал, как меня окатила волна стыда, и потупил взгляд.
У меня было два выхода.
Проигнорировать то, что случилось прошлой ночью, и надеяться, что Кэтрин продолжит придерживаться нашего соглашения. Я знал, что если не стану об этом упоминать, то и она тоже. Решит, что я не помню случившегося.
Или вести себя как зрелый человек, найти ее, извиниться и постараться двигаться дальше. Чтобы это сделать, мне нужно было приложить усилие и хотя бы понять ее. У меня не было сомнений, что свадьба теперь в любом случае отменялась, но мы все еще могли продолжать изображать обрученную пару.
Я отошел от умывальника, не обращая внимания на стук в голове.
Пришло время узнать побольше о моей невесте.
– Ричард, я не ожидал тебя сегодня увидеть. Или, во всяком случае, не так рано.
Я оторвал взгляд от экрана компьютера.
– А, Грехам, – я дернул за свой чуб и нервно провел рукой по затылку. – Я хотел взять пару вещей и, э-э, забрать свою машину.
Он зашел ко мне в кабинет и сел перед моим столом. Я сложил руки на темном дереве, пытаясь унять дрожь в пальцах.
– Должен извиниться за прошлый вечер. Я перебрал с выпивкой. Поверь, это не было привычным поведением для меня.
Он рассмеялся, махнув рукой.
– С кем из нас не бывало, Ричард. После всего, через что вам пришлось пройти там, начал работать с нами и, конечно же, твой сегодняшний большой день, думаю, ты заслужил возможность расслабиться.
– Надеюсь, я не сделал ничего неподобающего.
Он покачал головой.
– Нет, все было в порядке. Думаю, ты немного вывел из себя бедную Кэти. Забавно было на это смотреть.
Я вспомнил о нашем с ней разговоре и поморщился.
– Она была недовольна мной. – Затем я нахмурился, когда его слова дошли до меня. – Прости, Грехам, но что ты имел в виду говоря «большой день»?
Он усмехнулся.
– Ты проговорился, что сегодня днем женишься, Ричард.
– Я-я так сказал?
– Да. Кэти не переставала пытаться тебя зашикать, но ты видимо решил выдать секрет.
– Не удивительно, что она была готова меня убить. Я даже не помню этого.
– Думаю, она тебя простит, – он подмигнул. – Однако, не уверен, что моя жена и Дженна поступят также. Они хотели помочь Кэти со свадьбой.
– Мне стоит извиниться? – предложил я.
– Все в порядке. Они рады довольствоваться ужином, на который ты согласился по такому случаю.
Я сглотнул. Черт возьми. Как я мог помнить весь разговор с Кэтрин и совершенно ни слова из того словесного поноса, который устроил перед Гэвинами? Что, черт подери, я еще сказал?
– Ужин?
– Кэти объяснила, что вам обоим хотелось, чтобы церемония была очень личной. Ты был таким красноречивым, когда дополнил ее слова своими мыслями о том, почему желаешь, чтобы на ней присутствовали лишь вы двое, что Лора аж прослезилась.
Я моргнул. Я это сделал?
– После того как они согласились не нарушать вашего уединения в такой день, ты согласился позволить нам присоединиться к вам на ужине сегодня вечером. – Он провел руками по своим бедрам. – Ты уверен, что не хочешь взять отгулы на следующей неделе для медового месяца?
– А, нет. У нас другие планы. Кэтрин хочет заняться обустройством моей, э-э, нашей квартиры, чтобы придать ей больше уюта. Я свожу ее куда-нибудь, как только мы устроимся.
Он кивнул, встал и протянул руку.
– Поздравляю, Ричард. Надеюсь сегодняшний день будет для тебя идеальным.
Я крепко пожал его руку в ответ.
– Спасибо.
– Думаю, сегодняшний день – это начало новой, прекрасной жизни для тебя. – Он сверкнул улыбкой. – Я рад быть частью нового направления.
Он вышел, оставив меня пялиться ему вслед.
После прошлой ночи я не был уверен, что Кэтрин вообще хоть слова мне скажет, не говоря уже о замужестве. Когда я ушел, ее не было дома, а она не отвечала на телефон, когда пытался до нее дозвониться.
Я вернулся к своему компьютеру, продолжил поиски и был уверен, что нашел частный дом, где проживает сейчас Пенни Джонсон. Он был недалеко от моего дома, частный и – судя по информации с веб-страницы – дорогой. Я взял трубку и набрал номер.
– «Золотые дубы».
– Доброе утро, – ответил я. – Я хотел бы принести тете моей невесты букет цветов, когда навещу ее сегодня утром, и хочу удостовериться, что у нее нет на что-нибудь аллергии. Я забыл уточнить это у Кэтрин до ее ухода.
– Имя постоялицы?
– Пенни Джонсон.
– Простите, вы сказали вашей невесты, Кэти?
– Да.
– Я не знала, что Кэти помолвлена.
Я прочистил горло.
– Это довольно недавнее событие.
– Что ж, нужно будет ее поздравить. У Пенни нет аллергии на цветы, но если вы на самом деле хотите заслужить ее благосклонность, прихватите лакомство для Джои.
– Джои?
– Ее попугая.
– О, а позвольте спросить, что лучше всего принести попугаю?
– Любимое лакомство Джои – манго, но он любит любые свежие фрукты или попкорн.
У меня было ощущение, что я оказался в Сумеречной Зоне. Даже в самых своих диких фантазиях я не ожидал, что проснусь одним субботним утром с планами жениться на мисс Эллиот, после того как остановлюсь прикупить фрукты и попкорн для птицы, принадлежащей женщине, которую я никогда не встречал.
– Манго и попкорн. Все понял.
– Сиделки любят шоколад, мистер… э-э?..
– ВанРайен. Ричард ВанРайен. Кэтрин уже была сегодня?
– Пока нет. Но полагаю, скоро придет.
– Ладно. Спасибо, э-э, мисс?..
– Тами. Меня зовут Тами. Пенни одна из моих любимых постояльцев.
– Рад это слышать. До скорой встречи.
Я повесил трубку. Мне нужно сделать несколько покупок.
Наряду с кучей лебезений.
Я остановился в дверях комнаты Пенни Джонсон, рассматривая ее внешность. Она была маленькой, пухленькой женщиной с белоснежными волосами и пухлыми щеками, которые были испещрены морщинами вплоть до глаз. Она подняла глаза на мой стук, с подозрением осматривая меня.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
Я зашел в комнату, держа в руке огромный букет.
– Здравствуйте, Пенни. Я – Ричард ВанРайен, друг Кэтрин.
– Правда? – она потянулась принять цветы. Из угла захлопал крыльями пестрый попугай, громко кудахтая. – Меня зовут Пенелопа. Я пока не давала вам позволения называть меня Пенни.
– Прошу меня простить, Пенелопа.
Я чуть поморщился на шум, издаваемый птицей, и вытащил свою вторую покупку.
– Я принес Джои лакомство.
– Что вы принесли?
Я порылся в пакете.
– Я принес ему манго. Положить его в клетку?
Она поджала губы, посмотрев на меня снизу-вверх.
– А вы умом не блещете, да?
– Простите, что?
– Он не может есть целое манго, молодой человек. Его нужно нарезать.
Я посмотрел на манго, потом на птицу.
– Ой. – Из пакета я вытащил упаковку с попкорном для микроволновки, которую забрал из шкафа. Кэтрин ела много попкорна. – Полагаю, мне и это следовало приготовить.
Она начала смеяться. Громкие раскаты веселья эхом отдавались от стен.
– Должно быть Кэти вы нравитесь за ваш внешний вид, ведь вряд ли из-за мозгов.
Я не смог сдержать ухмылки от ее острого языка. Кого-то она мне напоминала – женщину, которую я когда-то называл Нэна. За то небольшое время, что я знал Нану – она была единственным человеком, который обо мне заботился. Она была резкой, прямолинейной и без проблем выражала свое мнение.
Потянувшись слева от себя, она нажала на стене кнопку вызова сиделки.
– Тами положит их в воду и нарежет манго для бедного Джои. А если я ее любезно попрошу, то принесет нам кофе.
Я поковырялся в пакете и протянул шоколад. По крайней мере, с этим я справился.
– Возможно, это поможет.
Она выгнула бровь.
– Может с вами еще не все потеряно. А теперь присаживайтесь и расскажите, как вы познакомились с моей Кэти… и почему вы зовете ее Кэтрин. – Она улыбнулась, когда я достал вторую коробку шоколада. – Если это для меня, то разрешаю называть меня Пенни.
Пенни Джонсон была яркой, умной и, как я узнал, полна историй о Кэтрин в подростковом возрасте. Однако, как оказалось, ее краткосрочная память была шаткой.
Не единожды я подмечал пелену, застилавшую ее взор, и она начинала запинаться, если я задавал какие-то вопросы о настоящем. Тогда я вернул ее к более связным временам, спросив о том, как она повстречала Кэтрин. Она просияла и рассказала подробную версию услышанной мной вчера истории. Она описала худую, напуганную девчушку, которую обнаружила роящейся в мусорном контейнере в поисках еды. Она рассказала о боли и нужде, которую увидела в голубых глазах Кэтрин, и как поняла, что ей суждено было найти ее в тот роковой день. Я почувствовал ту любовь, которую она испытывала к юной Кэтрин, и обнаружил, что мне нравилось слушать о ее жизни.
После этого Пенни выбралась из плена своих воспоминаний, попросив принести что-нибудь попить. К тому моменту, пока нашел Тами, та показала мне кухню и я вернулся в комнату, Пенни уже дремала в своем кресле. Ее птица все еще сидела в углу, махая крыльями, а музыка, которая лилась из проигрывателя, когда я только приехал, создавала в комнате нежный фон.
Оглядевшись, было легко понять, почему Кэтрин хотела, чтобы она оставалась тут и почему так усердно работала, чтобы это длилось подольше. Комната Пенни была светлой и просторной, с большими окнами и наполненной мольбертами, коробками с грифельными мелками, карандашами и акварелью. На полках стояли книги и фотографии, а на стенах висело множество ее работ.
Меня окатило непривычным чувством вины, когда я вспомнил маленькую картину, которую Кэтрин принесла домой в ту первую субботу. Тогда, с присущей мне язвительностью, я сказал, что она не может повесить ее в кондо. Волна вины и стыда превратилась в цунами, заполонив мой разум, а ее колючие щупальца впились мне в кожу. Я заерзал на стуле от несвойственных мне странных эмоций.
– Ричард? – потрясенный возглас Кэтрин напугал меня. – Что ты тут делаешь?
Я встал на ноги, голову захлестнуло еще больше вины. Она выглядела обессиленной, и я знал, что это из-за меня.
– Я пришел познакомиться с Пенни.
– Зачем?
– Я почувствовал, что это важно.
– Не ожидала увидеть тебя уже на ногах.
Я прочистил горло, испытывая еще больший дискомфорт.
– О том…
Она вскинула руку.
– Не здесь.
Я мелкими шажками приблизился к ней.
– Ты дашь мне возможность поговорить с тобой? Я задолжал тебе извинения. – Я вздохнул. – Думаю, много извинений.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Этого и не будет. Все, о чем я прошу – это возможность цивилизованно поговорить.
– А ты можешь быть цивилизованным?
– Я хочу попытаться. Пожалуйста, Кэтрин.
Она поджала губы.
– Это как-то связано с тем, что должно произойти сегодня днем?
– Я не жду, что ты все-таки выйдешь за меня сегодня.
– Серьезно?
– После того как я вел себя прошлой ночью, нисколечко. – Я протяжно вдохнул, потирая затылок. – Я буду признателен, если ты это сделаешь, но ничего не жду.
– Ты вроде как объявил об этом вчера. Я пыталась тебя остановить. – Она махнула рукой. – Но ты видимо был настроен решительно.
– Знаю. Я слишком много выпил и, похоже, бездумно трепал языком. Я разберусь с этим. – Я провел рукой по раскалывающемуся виску. – На данный момент я счастлив, что ты вообще со мной разговариваешь.
Она закусила щеку, как делала, когда нервничала. Прежде чем она вновь заговорила, Пенни пошевелилась и открыла глаза.
– Здравствуй, моя Кэти.
Кэтрин прошла мимо меня и поцеловала Пенни в щеку.
– Как ты себя чувствуешь сегодня?
Пенни потянулась и ущипнула ее за нос.
– Я в порядке. – Она дернула подбородком в мою сторону. – Почему я не слышала об этом до сегодняшнего дня?
Кэтрин улыбнулась и покачала головой.
– Думаю, что-то я все же упоминала.
– Не очень умен, но приятен глазу и у него хороший вкус в выборе шоколада и цветов.
Я хмыкнул на шокированное выражение лица Кэтрин и был благодарен, что Пенни по-прежнему была с нами и осознанно. Тами сказала, что ее сознание дрейфовало, она часто приходила в замешательство и терялась, когда просыпалась после дремы. Мне не хотелось быть тем, кто застал ее сегодня в сознании и лишил Кэтрин такого шанса. Я не был уверен, что смогу вынести еще больше вины.
Я взял свое пальто.
– Я покину вас, дамы.
Склонившись, взял Пенни за руку и поцеловал тыльную сторону ладони, ее вены как синяя паутина просвечивали через тонкую, белесую кожу.
– Пенни, это было честью.
– Если принесете еще шоколада, то можете вернуться.
– Так и сделаю. – Я положил ее руку обратно ей на колени. – Кэтрин, можно тебя на секундочку?
Мы вышли в коридор.
– Ты приехала на машине? – спросил я, подумав, что дождусь ее, если она пешком.
– Да.
Я посмотрел на ее руку.
– Где твое кольцо?
– Я не надеваю его, когда прихожу сюда. Это смутит Пенни. Оно в безопасности, в моей сумочке.
Это имело смысл. Я испытал облегчение, когда она не сказала, что это потому что наш уговор отменяется.
– Ладно. Хорошо. Увидимся позже в кондо?
Она колебалась, храня молчание.
– Что?
– Если я… если я соглашусь выйти за тебя сегодня, ты дашь мне кое-что? Считай это свадебным подарком.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу узнать твою историю. О твоем детстве.
– Я не говорю о своем прошлом. – Твердость в моем голосе намекала, что это не обсуждается.
Она вся вытянулась в струнку, распрямив плечи.
– Тогда сам на себе и женись, ВанРайен. Увидимся позже в кондо.
Я схватил ее за руку, прежде чем она успела уйти.
– Кэтрин, – начал я устало.
Наши взгляды встретились, и я увидел ее решимость.
– Ладно. Выходи за меня сегодня, и я тебе расскажу.
– Обещаешь?
– Да.
– Хочу, чтобы ты носил кольцо.
– Ладно, – фыркнул я. – Ничего вычурного.
– Можешь сам выбрать.
– Хочешь еще чего-нибудь в качестве подарка? – мой голос был пронизан сарказмом.
– Нет, твою историю и кольцо.
– Схожу сейчас же и куплю.
– Тогда я выйду за тебя сегодня.
На мгновение я был ошеломлен. Я ожидал воплей, обвинений и споров. Возможно, даже слез и что на этот раз она пошлет меня на самом деле. Ее согласие меня удивило.
– Спасибо. В три часа?
– Встретимся дома. – Она развернулась и зашла в комнату Пенни, оставив меня ошарашено пялиться ей в спину.
Когда это мисс Эллиот стала силой, с которой приходится считаться?
Я понятия не имел, но впервые испытал благодарность, что она на моей стороне.
Глава семнадцатая
РИЧАРД
Я ЖДАЛ НА КУХНЕ, вышагивая из стороны в сторону и теребя свой галстук. Чертова штуковина не ложилась ровно, что бы я ни делал, словно забыл, как правильно завязывать Виндзорский узел. Это было не из-за того, что я якобы нервничал. Мне незачем было переживать – мы с Кэтрин просто произнесем пару слов, оставим подпись на клочке бумаги и на этом покончим с брачными формальностями. Это был еще один этап моего плана. Все просто. И ничего не значит.
Я снова дернул за шелк. Почему этот чертов галстук не ложится ровно?
– Продолжишь так дергать, и скоро от него ничего не останется, Ричард. Чем тебе галстук-то не угодил?
Вздрогнув, я поднял голову. Кэтрин стояла в дверях и выглядела такой же нервной, однако гораздо симпатичнее меня.
– Ого!
На ней было простое платье кремового цвета, которое обтягивало ее узкую талию и струилось пеной до колен. Верхняя часть была кружевной и подчеркивала ее тонкую шею и руки. Волосы были заколоты и спадали на одну сторону каскадом из кудрей. Оттенок ее платья цвета шампань выгодно акцентировал цвет ее волос. Я опустил взгляд вниз, с улыбкой глянув на ее туфли – миниатюрные на маленьком каблучке, они были идеальными. Уже привыкнув к тому, как она вписывается мне под руку, сейчас мне не хотелось, чтобы она была выше.
Я приблизился к ней, взял ее руку и поцеловал.
– Выглядишь чудесно.
Она потупила взгляд, а затем расправила плечи.
– Спасибо.
– Нет. Спасибо тебе.
– За что?
– С чего мне стоит начать? В первую очередь за то, что согласилась на эту сделку. За то, что держишь слово, хотя у тебя было полное право послать меня к черту. – Потянувшись, я закрутил длинный локон вокруг пальца, потерев мягкую прядь ее волос, после чего отпустил, позволив вновь принять свою волнистую форму. – За то, что являешься лучшим человеком, чем я, – добавил я совершенно искренне.
Ее глаза сияли.
– Это самое лучшее, что ты когда-либо мне говорил.
– Знаю. Я не очень-то и пытался не быть таким +засранцем, верно? – я встретился с ней взглядом, не желая отводить его. – Я буду стараться сильнее.
Она яростно прикусывала внутреннюю часть щеки.
– Эй. Хватит, –хохотнул я, проведя пальцем по ее щеке. – Никакого кровопролития в день нашей свадьбы.
Уголки ее губ изогнулись в улыбке. Я склонился, подобрал маленький презент, который для нее подготовил, и протянул букет цветов.
– Это тебе.
– Ричард!
– Я подумал, что они тебе понравятся, – сказал я, чувствуя себя неловко.
Она зарылась носом в маленький букетик.
– Я их обожаю. – Она нахмурилась. – А как же ты?
– Я не понесу букета, – ухмыльнулся я, желая разбавить серьезный тон, возникший между нами.
Она с усмешкой покачала головой и отошла порыться в ящиках. Кэтрин взяла свой букет и выдернула из него одну розу, после чего аккуратно прикрепила ее к моему лацкану, при этом ее маленькие пальчики подрагивали. Она пригладила мой галстук и похлопала по материалу с довольным видом.
– Вот так. Теперь ты готов.
– А ты готова? – спросил я, чуть ли не боясь ее ответа.
– Да.
Я подставил локоть.
– Давай поженимся.
Это была простая церемония. Только мы вдвоем и свидетели, которых никто из нас не знал. Были произнесены слова, произведен обмен короткими клятвами, и нас объявили мужем и женой. Я надел ей тоненькое колечко с бриллиантом и, как она потребовала, позволил надеть себе на палец скромное платиновое кольцо. Я уставился вниз на свою руку, размял пальцы и сжал кулак, прикосновение холодного металла ощущалось на коже как нечто инородное. Кэтрин наблюдала за мной, и я ей улыбнулся.
– Метка уже стоит, так что полагаю теперь все официально.
Мировой судья усмехнулся:
– Только после того, как поцелуете свою невесту.
Я склонил голову, наши взгляды соединились. Я слегка провел губами по ее губам, скользнул рукой ей на затылок, крепче прижимая к себе, и глубоко поцеловал. В конце концов, я имел на это право – она была моей женой. Когда я отстранился, она открыла глаза, и я был поражен подлинной доброте ее взгляда. Ее улыбка была искренней, и я ответил ей тем же, оставляя еще один быстрый поцелуй на ее полных губах.
– Мы женаты, Ричард.
Я не понимал, почему эти слова порадовали меня, и все же это было так.
– Да, женаты. А теперь надо отправляться на ужин с семейством Гэвин. Какова вероятность, что все пройдет скромно?
– Практически никакой… но именно ты на это согласился.
– Знаю. Не напоминай. Давай подпишем бумаги и отправимся расхлебывать эту кашу.
– Ладно.
Мы притормозили перед их домом. Я припарковался и огляделся, вздохнув с облегчением.
– Никаких других машин.
– Слава Богу.
Я бросил взгляд на мисс Эллиот.
Кэтрин.
Миссис ВанРайен.
Мою жену.
Срань господня. Я был женат.
– Ричард? Что такое? Ты побледнел.
Я тряхнул головой.
– Спасибо тебе. Серьезно, Кэтрин. Я действительно тебе благодарен.
– Знаю.
– Не думаю, что могу…
– Нет.
– Ты же не знаешь, что я собирался сказать.
– Ты пытался заставить меня забыть о том, что я собираюсь послушать историю твоего детства.
– Это обычная отроческая хрень, Кэтрин. Зачем ее ворошить?
– Я чувствую, что это важно.
Я со стоном опустил голову на руки при виде того, как она использовала мои же слова против меня.
– Пожалуйста, Ричард.
– Ладно, – фыркнул я. – Позже.
– Я подожду.
– Хорошо. Давай заканчивать с этим дерьмом.
Она закатила глаза, раздраженно фыркнув.
– Вообще-то всё заняло от силы три минуты.
Я потел свой затылок.
– Для меня это непростое дело.
– Я так и поняла, но в данный момент мы говорим не об этом. Прямо сейчас твой новый босс со своей семьей устраивает в нашу честь праздничный ужин. Так что вытащи свою голову из задницы, улыбнись и веди себя так, словно чертовски обожаешь меня, – заявила она, вновь возвращая мне мою же фразу.