Немо стал нажимать их в определенной, только ему известной последовательности, приказав Саре: «Идите вниз, проверьте помпы, очистите все засорившиеся, а затем подготовьте к осмотру двигатели. Ожидаю от вас полный список начатых вами ремонтных работ, так я смогу выявить ваши ошибки».
Дверь Посейдона пневматически раздвинулась, скрывшись в стене. Прошипев, она сразу же закрылась за спиной Немо, и Сара не успела даже слово вымолвить.
* * *
Дункан стоял в дальнем углу подводного бункера и выбрасывал в воду детеныша черноперой акулы, собирая пригоршнями устриц и извивающиеся клубки серебристых угрей.
Сара поднялась из главного люка Наутилуса, а Дункан в это время выловил в кожаном ведре извивающуюся рыбу: «Они находились в озере у кают экипажа. Так удобней, чем когда ловишь их в волнах». Он поднял глаза и посмотрел на нее: «Ну, что ты думаешь о нашем гении?»
Сара поднялась на палубу. «Он просто гений. И всё».
«Его поведение тебя разочаровало?»
«Скажем, сегодня был очень необычный день, и он ведет себя соответственно».
«Это еще мягко сказано. Ты уже сделала за него значительную часть работы, потрясающую работу, дочка».
«Но вряд ли он это признал и оценил». Сара спустилась по лестнице с надводной палубы лодки: «Мне очень не понравилось, как он говорит с тобой».
При этих словах Сара напомнила Дункану свою мать, это так заметно было в его дочери. «Не сердись, умерь свой пыл. Он пока на ножах с нами, но я не думаю, что реалии всего происходящего окончательно прояснились, однако это рано или поздно произойдет».
Сара ответила: «Мне кажется, ты просишь слепого воззреть».
«Всё не так уж и ужасно». Дункан посмотрел на свою дочь: «Все эти последние двадцать лет я не был тем отцом, каким должен был быть, поэтому не уверен, что заслуживаю твоей защиты».
«Ты позаботился о моем образовании, и о том, чтобы у меня появился этот шанс – такой, как теперь».
«Ты знаешь уже намного больше всего того, чему тебя учили, и этот “шанс” вовсе не какой-то подарок. Ты его заслужила». Дункан улыбнулся, поднимая ведро: «Ну что, дорогая, на обед морской окунь от Наутилуса?»
Сара взяла отца за руку. «Папа, может, это мне и не пристало, но отведи меня куда-нибудь, где много виски».
_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
НОЧНЫЕ РАСПРАВЫ
«Я знаю, что там у тебя никакого мертвого ребенка нет, судя по тому, как ты затаскивал в фургон этот гроб».
Начальник тюрьмы Крамер поднял руки вверх, взглянув в оба ствола полицейского дробовика Гринера, наведенного ему в грудь. Он бегло взглянул на лицо человека, которое было скрыто клетчатым платком, стоявшего в нескольких шагах от старой погрузочной платформы Либби. Его дробовик в лунном свете выглядывал из темного угла, и он выкрикивал команды комендор-сержанту:
«Слезай оттуда».
Сержант наклонился к тормозам фургона, оттуда, где он сидел, с сиденья кучера, попытавшись дотянуться до пистолета, который был спрятан у него в сапоге. Рот и рассеченные его губы с языком были прикрыты повязкой, мешавшей ему говорить и превратившей его возражения в невнятное бормотание. Он выставил вперед левую руку, якобы спускаясь вниз, а правой тем временем попытался выхватить пистолет.
Но человек с дробовиком его опередил.
Он прострелил сержанту плечо, и тот слетел с повозки на спины лошадей в упряжке, после чего тяжело рухнул на землю.
Дробовик сместился в направлении Крамера со словами: «Он идиот, но ты же не идиот, так ведь, начальник?»
«Мне хочется думать, что нет», ответил Крамер.
«Конечно нет, гляди, сколько денег ты украл; а это ведь требует ума и сообразительности. И к тому же все это золото. Ты, наверно, дьявольски горд собой».
Крамер показал зонтом на комендор-сержанта: «Как ты узнал об этом? Что мы намерены сбежать? Это он тебе сказал?»
«Он не в состоянии ничего говорить». Человек с лицом в платке широким шагом переступил через сержанта, который все еще дергался.
«Все, что тебе нужно знать, это то, что ты раскрыт», сказал он, усаживаясь на сиденье извозчика и ни на секунду не сводя дробовик с Крамера. «Мне кажется, настало тебе время сменить этот зонтик на трость».
Он спустил курок, выстрелив из второго ствола, и Крамер отлетел назад, влепившись в побеленную стену с гигантскими буквами на ней, кричавшими: «ПРОДУКТЫЛИББИ».
Лошади из упряжки фургона рванули с места при грохоте этого выстрела, а стрелявший бросил дробовик назад, в повозку, рядом с детским гробиком, и направил понесших лошадей подальше от тюрьмы по небольшому переулку к отраженным огням старого Ричмонда.
Крамер, перевернувшись на окровавленный бок, крикнул сержанту: «Ты дубина стоеросовая». Он стал пытаться подняться на ноги, опираясь на свой зонт, и он сломался пополам.
* * *
В Нью-Йорке же Малберри-стрит озарила огненная вспышка.
Это была бесшумная вспышка пламени раскаленного шара, но вслед за ней последовал ревущий гром взрывов десяти динамитных шашек – это взорвалась двухместная коляска епископа Фальконе.
Епископ уселся в нее минуту назад, удобно устроившись там, и молодой священник спросил его: «Qual è la prima cosa che dirai a Signor Grant?» [«О чем самом первом вы скажете г-ну Гранту?»]. И тут они услышали тиканье.
Молодой священник схватил епископа за руку.
Но огненная вспышка взрыва превратила их в пепел.
Взрыв расшвырял горящие колеса коляски в тележки торговцев и стойки с фруктами, отбросив скрючившуюся и громко заржавшую лошадь в окна магазина, с охваченным огнем хвостом и гривой.
Покрытая тканью остальная часть коляски мгновенно воспламенилась, окатив Нью-Йоркский квартал огненным дождем и наполнив небо обломками и искрами, которые, взлетев, стали падать обратно, в дымящуюся воронку в центре улицы.
* * *
Грант отодвинул на своем столе в сторону кипу бумаг и пакетов, освобождая место, куда Джулия могла бы поставить кофейник с желтой полоской и две чашки с президентской печатью. Солнце встало менее получаса назад, и в Белом доме было еще тихо, слышны были лишь их голоса.
Джулия налила ему кофе, а Грант ополоснул лицо в умывальнике и сказал: «Такое впечатление, что в последние дни я еще жив только благодаря кофе».
«Лучше уж так, чем по-другому».
Грант сдвинул с места графин с бурбоном: «Смотря как ты на это смотришь, дорогая». Он налил себе в чашку кофе. «И в зависимости от времени суток. Не читай эту дрянь».
Джулия Грант взяла со стола газету, аккуратно сложенную на второй странице, и начала читать.
«Утренний выпуск», сказал Грант. «Через двери этого кабинета проходят тысячи людей, и все они его заметят».
«И что ты об этом думаешь?»
«Я думаю, что мое убийство будет происходить постепенно, по мере появления каждой такой статьи». Грант допил свой кофе. «Этот тип, ее написавший – отвратительно ревущий осел, но он недалек от истины».
ГАЗЕТА «THE NEW YORK WORLD TELEGRAM»
МОРСКИЕ ЧУДОВИЩА УЖЕ НА НАШИХ УЛИЦАХ!
Мнение Гидеона Спилета*
Мы уже сталкивались с сообщениями о гибели людей; о кораблях, потерпевших крушение в нескольких милях от наших портов, экипажи которых погибли самой ужасной смертью от лап каких-то загадочных тварей. Наш репортер несколько лет внимательно следил за всеми перипетиями борьбы с капитаном Немо, который топил корабль за кораблем в своем стремлении добиться мира любой ценой, часто выдавая себя за какое-то морское чудовище. Но теперь кровь, залившая наши волны и гавани, вышла из берегов и выплеснулась на наши улицы – после убийства представителя Италии в нашей стране, Его Святейшества Епископа Фальконе.
Независимо от того, кто именно зажег запал бомбы, если такие убийства происходят на территории нашей страны, в наших водах, это означает, что именно на нас падет вся тяжесть ударов многих стран мира, готовящихся принять ответные меры, отомстив за погибших.
Пренебрегать намерением сражаться – это урок, который мы так и не выучили у капитана Немо. Мы приговорили его к повешению, не услышав его слов: о том, что сама природа человека всегда влечет его обратно к войне, если только он не откажется от этого инстинкта и не сложит меч и пистолет.
И вот теперь эти слова пустили корни в тех самых городах, которые еще недавно являлись полем битв, и снова станут ими при президенте Гранте, если только не будет сделано все возможное, чтобы убедить мир в том, что на руках у нас меньше крови, чем есть в действительности.
И независимо от результата я всегда останусь на передовой линии фронта и буду рассказывать вам об этом.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Гидеон Спилет – один из главных героев романа Жюля Верна «Таинственный остров», в котором рассказывается о последних месяцах жизни капитана Немо. – Прим. переводчика.
_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
ПРЕДАННОСТЬ
Первый удар нанес лейтенант. Зигель пригнулся, увернувшись от него, а затем ответил легкими ударами в корпус.
Зигель нанес два удара и вновь выпрямился, прочно встав на ноги. «Твоя атака была слишком очевидной; я разглядел ее в движениях твоего тела еще до того, как ты нанес удар».
Лейтенант жестко ему парировал: «В следующий раз постараюсь действовать скрытно, сэр».
Зигель стал быстро молотить молодого человека по ребрам, скорее ради скорости, чем из-за злобы, загоняя его угол и отбрасывая на провисшие канаты. В пустом зале были слышны только эти удары, их звук отражался от стен, возвращаясь обратно. Лейтенант продолжал принимать удары.
Зигель сказал: «Между прочим, такие тренировки полезны для здоровья». Он поднял руки. «Маркиз Куинсберри. Я должен дать вам время прийти в себя».
Лейтенант вытер лицо перчатками. «Благодарю вас, сэр. Наверное, легче, когда они на руках, чем биться голыми кулаками».
Зигель ударил его сильнее, отбросив молодого человека на несколько футов, а затем подхватил его, не дав упасть, и спросил: «Ха, сколько мне лет, как вы думаете, лейтенант?»
«Я не хотел никого обидеть, генерал».
Зигель сказал: «Думаю, несколько минут на груше, и на сегодня для меня будет достаточно».
«Как пожелаете, сэр».
Они выбрались с ринга, Зигель снял перчатки, протянув их лейтенанту, и они подошли к груше, висевшей в углу. Зигель нанес свой первый удар, гораздо сильнее предыдущих.
Молодой офицер занял свое место за грушей, держа ее, чтобы она не раскачивалась. Оба они отбрасывали искаженные тени от газовых светильников гимнастического зала.
Тень генерала была огромной по сравнению с лейтенантом, который отметил про себя расположение ламп. Зигель, опустив голову, молотил грушу. Он мочил врага, а лейтенант поглощал эти удары.
«Сэр, вы ничего не говорите мне о своей встрече с Президентом Грантом».
Зигель ответил: «Я знаю», а затем нанес еще один удар.
«Я просто надеюсь, что она была успешной».
Зигель нанес еще несколько быстрых ударов: «Она прошла хорошо. Так всегда бывает между нами, старыми друзьями».
«Это пока».
Зигель остановился: «О чем это ты?»
Лейтенант посмотрел в край груши: «Из-за всего того, что происходит с гибнущими кораблями, поговаривают, что вам, возможно, придется сделать какой-то выбор, сэр».
Зигель сказал: «Вы серьезно забываете свое место, лейтенант».
«Морские чудовища? Что это за идиотские оправдания?»
Он выступил из-за груши, заметив треснувший шов, из которого стал высыпаться песок, и сказал: «Вы сильный, генерал. Взгляните, что вы наделали. У вас много сил, но мало ума».
Пистолет в руке лейтенанта появился мгновенно. Зигель никак не отреагировал, он лишь уставился на него. Первая пуля поразила его в верхнюю часть груди, когда он прыгнул на этого мальчишку, сбив того с ног и повалив на пол спортзала. Но лейтенант не выронил пистолет и приставил его к животу Зигеля, несмотря на то, что генерал разбил ему кулаком нос. Он снова выстрелил. Зигель откатился от него, держась за живот и истекая кровью на деревянный пол. После чего последовал финальный выстрел генералу в голову.
Лейтенант схватил полотенце и прижал его к носу, затем взял бутылки «Доброго Старого Ямайского рома» из брезентовой сумки и обрызгал труп генерала. Он выбросил черные стеклянные бутылки в сторону, позволив им нарушить тишину, а затем бросил зажженные спички убитому на грудь и на ноги. Они мгновенно воспламенились.
Он отошел немного назад, скрестив руки, довольный тем, как загорелся труп, после чего, вытащив еще две бутылки, прочертил ромом след от трупа к боксерскому рингу, смочив и форменный мундир генерала, висевший на вешалке.
«Добрый Старый Ямайский ром» был густым, как сироп, и его пары ударили лейтенанту в нос, когда он бросил зажженный платок на ром, по которому сразу же распространился огонь, осветивший канаты и брезентовое покрытие пола ринга. По полу гимнастического зала заплясало мчащееся сине-желтое пламя.
Лейтенант не спеша подошел к настенным светильникам, задувая каждую лампу, а затем на полную мощность открыл вентили газовых клапанов.
Движения его были уверенными и спокойными, даже когда с ринга пламя стало подниматься вверх, превратившись в столп огня у него за спиной, а затем достигнув и потолка. Воздух наполнился удушающим газом, а он тем временем взял стоявший в углу прусский меч и в последний раз щелкнул генералу каблуками, отдав ему честь клинком.
Он почувствовал, что этот жест уважения был необходим, после чего вышел из тяжелых вращающихся дверей, за которыми помещение зала со змеиным шипением стало наполняться ядом. По стенам побежал огонь, пожирая всё на своем пути. От жара стали лопаться стекла.
Новые указания лейтенанту были изложены на свернутом листе бумаги, лежавшем у него во внутреннем кармане, которые он и прочел, спокойно выйдя наружу. Солнце садилось, и он уже был на расстоянии нескольких кварталов от гимнастического зала, когда в нем прогремел взрыв, от которого сотряслись тротуары, а газовые фонари, тут и там торчавшие на улице, разлетелись вдребезги, как будто их расстреляли.
Он отметил, что на полное и окончательное уничтожение ушло чуть больше времени, чем он ожидал, а затем закурил сигариллу, затянувшись ею и наслаждаясь угасающим эхом взрыва. Продолжая идти, он на ходу раскрыл бумагу с указаниями, из которой узнал имя следующей своей цели – Грант, а также время и место.
* * *
Грант гнал Цинциннати во весь опор до конца вымощенного булыжником квартала, заставляя коня держаться рядом с упряжкой, тянувшей пожарную машину с паровым насосом. Она остановилась, и из нее начала выскакивать команда со шлангами, ведрами с песком и топорами, чтобы начать тушить горящие останки гимнастического зала.
Невероятный жар словно пушечным выстрелом отшвырнул Гранта назад на попятившемся Цинцинатти, когда пожарные и цепочка людей, передававших ведра, сбили последнее мощное пламя, и стальной каркас здания прямо перед ними погнулся, а затем обрушился, сложившись внутрь. Умирающий металл пронзительно заскрипел, извергнув последний всплеск огня, поднявшиеся вверх снопы искр и густой пепел. Люди, пригнувшись, бросились в стороны, а затем стали поливать руины водой.
Грант, усмирив коня, крикнул: «Что с генералом Зигелем?»
Подбежал брандмайор, сухо кашляя сажей из горла: «Пока обнаружен только один труп, господин Президент. Не знаю, генерал это или нет, сэр».
Сквозь собравшуюся толпу продрались два охранника Белого дома на лошадях, за которыми проследовал и отряд солдат. Полиция старалась поддерживать линию оцепления против зевак, бурно реагировавших на обрушение еще одной закачавшейся стены. Охранники добрались до Гранта, он спрыгнул с лошади и стал пробираться к трупу, который был вынесен и уложен на залитый водой тротуар.
Охрана взяла в руки винтовки, создав периметр. Грант не обратил на них никакого внимания, присев рядом с телом. Дым в воздухе, запах выжженного металла и плоти до тошноты напомнил ему боевые воспоминания, но он не мог реагировать никак иначе, кроме как продемонстрировать максимальную силу и мужество, в окружении толпы прохожих и зевак, задыхавшихся и кашлявших в носовые платки. Какой-то молодой пожарный отогнул край плаща-дождевика, которым было прикрыто лицо погибшего; вернее, то, что от него осталось.
«Сэр, тут еще один», сказал пожарный, «но это, кажется, несчастный бедолага, которому просто не повезло. Наверное, он просто проходил мимо, когда здание рвануло».
Грант отвернул еще один угол плаща, под которым показалась обожженная правая рука с полурасплавленным кольцом, с символом XI-го корпуса армии Союза на нем.
Он снял кольцо со скрюченной руки Зигеля. Толпа вокруг него стала увеличиваться, люди что-то кричали, какая-то женщина сунула ему в лацкан цветок, когда он двинулся обратно к своей лошади, окруженный бежавшими рядом с ним гвардейцами. Грант неотрывно смотрел прямо перед собой, ничего не видящими глазами, и голоса, звучавшие вокруг него, превратились для него в какое-то отдаленное эхо. Он ничего не чувствовал, позабыв о жаре и зловонии, все мысли его были только о погибшем товарище.
Один из охранников крикнул: «Г-н Президент, мы должны ехать впереди и вокруг вас, сэр!»
Грант с размаху вскочил на Цинциннати. «Ну тогда выполняйте, черт бы вас побрал, свою работу!» Он тронулся с места и внезапно рванул во весь опор вперед, а отряд охраны, суетясь, стал карабкаться на своих лошадей, а затем помчался за ним, догоняя своего Президента.
* * *
Непрерывное постукивание медных клавиш в телеграфной Белого дома напомнило Гранту щелкающую саранчу. Он терпеть не мог заходить туда, к этим телеграфистам, вечно склонившимся над столами, отправлявшим и получавшим сообщения с доброй дюжины столов, с безумной скоростью их расшифровывавшим, но не обменивавшимся при этом друг с другом ни словом. Грант вспомнил, что раньше тут была библиотека Штаба-бомбоубежища, и в таком качестве она ему больше нравилась.
Эфрем, готовый уже схватить очередную телеграмму, спрыгнул с табурета в углу, на котором он примостился: «Мистер Президент!»
Телеграфисты обернулись, некоторые вскочили со своих мест, когда в помещение вошел Грант. Он что-то писал на ходу у себя в записной книжке. «Это нужно передать немедленно, кодом «Дестриер». Всем телеграфистам оставаться на дежурстве, пока от меня не поступит иных указаний».
Хорэса Прудента, похожего на пугало жалкое подобие начальника службы телеграфистов, это сообщение Гранта застало врасплох и он, запинаясь, произнес: «Сэр, правильно ли я понял вас и ситуацию в целом?» И, понизив голос, добавил: «Код «Дестриер» означает ведь «Боевой Конь»*, состояние боевой готовности?»
Грант обратился ко всем присутствующим в помещении: «В течение всех последующих 48 часов я буду находиться на своем рабочем месте. Если будут поступать какие-либо – любые – сообщения», он указал на Эфрема, «я хочу, чтобы мне их лично доставлял вот этот человек».
После чего Президент вышел.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Дестриер (или дестриэ, фр. destrier) — крупный боевой рыцарский конь, как правило, жеребец. Термин не подразумевает определённую породу, а характеризует определённые свойства коня, предпочтительные для использования его в турнирах. См. Википедию.
_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
МЕРТВОЕ СОКРОВИЩЕ
Коридор подпалубного трюма являлся главной артерией Наутилуса, он проходил вдоль всей лодки, с каютами, располагавшимися по обеим сторонам, и заканчивался укрепленным бункером, в котором размещался источник электропитания корабля.
Все стены этой электростанции были покрыты листовым железом, а ее выгнутая верхняя часть была встроена в носовую конструкцию субмарины. Из нижней ее части тянулись скопления многочисленных труб, как лапы медного паука, перегонявшие сжатый под давлением пар к турбинам двигателя.
Единственными точками доступа в нее являлись небольшое окошко размером с конверт в центре, и люк в углублении пола прямо под ним.
Немо, поворачивавший колесо люка, сказал Саре: «Отойдите к лестнице, с другой ее стороны, поближе к балластным цистернам».
Сара обошла спуск к нижней палубе, остановившись рядом с изогнутыми перилами и взявшись за них: «Ожидаете взрыва?»
«Стойте там, потому что таков мой приказ». Он открыл люк, изнутри которого вырвалось сияющее свечение. Она услышала звук электродвигателя. Он вошел внутрь и стал спускаться вниз на небольшом механическом подъемнике. Люк у него за спиной плотно закрылся.
Сара бросилась к окошку, вытерла его ладонью и посмотрела вниз, в бункер. Двигатели Наутилуса завелись. Затем отключились. И снова завелись.
Немо стоял на выделенном автономном пульте управления, окруженном со всех сторон аккумуляторными батареями генератора энергии с гладкими поверхностями. Он стоял к Саре спиной, и ей было видно лишь то, как он поднял вверх несколько полированных стальных рубильников.
Сверкнула голубая раскаленная молния.
Электрическая дуга ослепила Сару и обожгла окошко изнутри. Она схватила со стены багор, сунула его рукоять в колесо люка и с силой на него налегла.
Герметично закрытый люк поддался, выпустив воздух с заметным запахом сожженного электричеством озона. Сара спустилась в бункер по медным трубам, спрыгнув затем на толстый льняной коврик, которым был покрыт пол.
До того, как Немо смог вновь заговорить, Сара перерезала провода на щитке. Герметически защищенные батареи начали терять свой пульсирующий цвет и мощность, один за другим они стали тускнеть на всех стенах отсека, а затем погасли, когда иссякли последние частицы электроэнергии.
Немо сказал: «Мои приказания должны выполняться в точности!»
«Вас ударило током, вы чуть не рухнули на пол!»
«В меня стреляли, а не ударили током, и я еще не оправился от этой пули, и все благодаря вашему правительству, и это до сих пор причиняет мне сильную боль. А то, что вы видели, это была просто судорога». Он выдернул электрический механизм, с разбитыми стеклянными проводниками и расплавленной электропроводкой, из-под контроллера и швырнул его Саре в руки.
«Я определял время плавления в условиях скачка напряжения».
«Я видела только вспышку».
«Которую вы не увидели бы, если бы оставались там, где я вам приказал. Никакой опасности не было. За исключением того, когда кто-нибудь мне начинает мешать, когда я работаю».
Сара сказала: «Похоже, мне всегда придется извиняться за какие-то свои оплошности, но так как вы все равно будете рвать и метать…» Она схватилась за какую-то рукоятку сброса, находившуюся рядом с одной из батарей, и опустила ее, словно останавливая локомотив.
В стене отворилась одна из железных секций, за которым оказался тайник, доверху заваленный полурасплавленными королевскими кубками и скипетрами. Там лежали также драгоценный воротник какой-то принцессы и помятая золотая корона с выдавленными из нее драгоценными камнями.
Сара спросила: «Корабельный запас топлива, или то, что от него осталось?»
«Мародерствуете, мисс Дункан?»
«Капитан, даже вы должны оценить, сколько нами было сделано, чтобы сохранить Наутилус в рабочем состоянии, пока вы ожидали––»
«Виселицы?» Немо взял в руки искривившееся от теплового удара украшение на шею.
«Собственно, это лишь еще одна из ваших тайн, которые вы прячете на этом корабле, вы ее скрывали до этой, самой последней минуты». Сара выбрала из всего остального скипетр. «Батискаф, работающий на тяге золотых сокровищ? Пиратская добыча, расплавляемая на топливо?»
«Ограниченным и узколобым это кажется сказкой», Немо бросил драгоценный воротник обратно в тайник с сокровищами. «Но все это ничто, остатки после извлечения чистых материалов».
Сара спросила: «Тогда как, как это работает?»
«Вы так и не сумели догадаться?»
«Когда вас… схватили… газеты были только этим и полны. Отец старался читать мне всё об этом, вплоть до последнего слова».
«Перед тем, как уложить вас спать, без сомнения».
«Да, я мечтала о Наутилусе, еще когда была маленькой девочкой».
«И теперь вы вообразили себе, что он ваш».
«Только то, что сделаю все, чтобы он снова мог выйти в море».
Немо посмотрел на нее, державшую в руках скипетр так, будто она собиралась продиктовать королевский указ или произнести какое-то заклинание. «Вы напомнили мне сейчас капитана пиратского галеона, затонувшего у побережья Каролины. Мы собирали топливо с затонувшего корабля, на дне океана, около года, экипаж его был пожран вплоть до костей, а он все стоял за штурвалом, сжимая в руках эту идиотскую безделушку. Он уже давно был мертв, но так и не выпустил ее из рук».
«Вы нашли золоту гораздо лучшее применение, чем он».
Немо взял в руки искореженную корону. «Одно из немногих интервью, которые я дал в своей жизни, это репортеру из Гвинеи, который, как мне показалось, сочувствовал моим идеям. Он написал статью о том, что я оскверняю подводные могилы. “Упырь бездны”, “Расхититель океанских кладбищ”. Ваш отец укладывал вас спать, читая такого рода статьи?»
«Нет, сэр», ответила Сара.
«Гораздо проще всегда было изобразить из меня монстра, чем обращать внимание на причины, лежащие в основе моих действий. На то, что я очищал океаны от мусора, оставленного людьми, находя ему практическое применение».
«В этих статьях вас называли “гением”».
«Обычно в сочетании со словом “безумный”, и в тех случаях, когда их авторы не пытались убедить мир в том, что меня вообще не существует».
Он постучал по поверхности аккумуляторной батареи краем короны: «Тех, кто наблюдал изнутри, как тут все работает, всегда поражал поток расплавленного золота, а не та энергия, которую я извлекал посредством моего собственного процесса расщепления. Аронакс, по крайней мере, попытался дать более или менее сбалансированный взгляд».
Кусочек короны в пальцах Немо раскрошился, как глина: «Извлекаются чистые металлы, всё остальное же, безвредное и ненужное, отправляется обратно в песок».
«Золото на тысячу долларов, и можно находиться под водой два года?»
«Дольше. Гораздо дольше».
Сара покачала головой: «Это же способно изменить весь мир».
«Никакого пара, никакого дыма, и все из-за герметичности и локализации нежелательных процессов. Никаких вредных отравляющих отходов вообще. И именно в этом подлинная причина моего заточения в тюрьму».
«Капитан, причина в погубленных жизнях…»
Немо бросил корону в золотой хлам, опустив эту поразительную ячейку-тайник на свое место: «Вы слишком наивны, и не поняли, что угрозой являлись мои мысли и взгляды, то, что я изобрел, а не моя способность топить их боевые корабли».