Я повернулся и оставил их заниматься своими делами.
Где, черт возьми, мой брат?
Лука
Я наблюдал, как девушка подняла свою голую задницу, прежде чем развернуться вокруг шеста, ее темные глаза встретились с моими, красные накрашенные губы растянулись в кокетливой улыбке. Она упала на пол и поползла ко мне, ее свисающий верх открывал большие искусственные сиськи.
— Вижу, ты разглядываешь нашу новую стриптизершу, — сказал Маттео, опускаясь в кресло рядом со мной. Я проигнорировал его, когда девушка перевернулась на спину и откинула топ, обнажив толстые проколотые соски, которые она начала крутить, трахая меня глазами. Я мог бы отвести ее в одну из комнат в задней части беседки и выебать ей мозги.
— Я искал тебя со вчерашнего дня, — сказал Маттео напряженным голосом.
Он наклонился вперед, закрывая мне вид на девушку. Я прищурился. Его карие глаза изучали мое лицо, как будто он искал чертово сокровище, спрятанное где-то.
— Ты выглядишь спокойным.
— Я спокоен, -— сказал я.
— Деметрио сказал мне, что кто-то убил всех членов клуба в Нью-Джерси. Помнишь ублюдков, которые думали, что смогут захватить торговлю оружием в Джерси?
Я наблюдал за девушкой поверх головы Маттео. Она вернулась к шесту и закружилась вокруг него топлесс, покачивая сиськами вверх вниз.
— Я был там. Полная кровавая баня. Конечности и кожа повсюду. Десять трупов. Маттео поднял брови. — Их порубили на куски. Большая часть работы была сделана топором, но некоторые получили немного любви с ножом для снятия кожи.
Он наклонился вперед и постучал ножом по моей груди.
Танцовщица поднялась на полюс и раздвинула ноги. Маттео обернулся к ней.
— Почему бы тебе не отвалить?
Ее глаза расширились, она отпустила шест и побежала в раздевалку. Мои глаза следили за ее задницей. Я не трахал никого после Грейс четыре года назад.
— Мне обязательно раздеваться, чтобы ты меня слушал?
Я откинулся на спинку стула.
— Я слушаю.
— Полагаю, это сделал ты.
— Их крики и кровь казались мне раем, — пробормотал я.
Маттео покачал головой.
— Черт, Лука. Ты же не взбесишься, правда? Последний раз, когда я тебя видел... А теперь ты спокоен это странно даже для тебя.
— Я спокоен.
Маттео откинулся на спинку стула, увеличивая расстояние между нами, и я знал, что мне не понравится то, что он скажет дальше.
— Я видел Арию в особняке вчера утром.
Мое сердце чертовски сильно сжалось,но я сохранял спокойствие.
— Она останется там. Она не вернется в Нью-Йорк. Пусть Сандро присмотрит за ней.
Маттео потер висок.
— Лука, Послушай, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я не думаю, что Ария изменяла тебе.
Я стоял, не сводя глаз с двери раздевалки, за которой исчезла стриптизерша. Маттео толкнул меня в грудь, глаза пылали яростью.
— Черт возьми, ты прекратишь это дерьмо? Ты пугаешь даже меня, а я видел тебя в худшем состоянии. — он помолчал.— Хотя, должен признать, то, что ты сделал в том клубе, может быть самым извращенным дерьмом, которое я когда-либо видел.
—Ты же видела фотографии Данте и Арии, - выдавил я сквозь чертово горло. Я сжал кулаки, ненавидя себя за то, что мое тело предало меня.
— Они ничего не показывают. Я говорил с Орацио. Он заполучил фотографа и привезет его к нам завтра.
— Я не могу сейчас принять Орацио. Он нужен нам как шпион.
Маттео закатил глаза.
— Я знаю, и он вернется в Чикаго.-
Он поднимался по служебной лестнице с тех пор, как Валентина вышла замуж за Данте. Как ее брат, он был нашим идеальным агентом.
— Ты слышал, что я сказал? Мы можем поговорить с фотографом завтра. Орацио уже допрашивал его, и, как сказала Ария, она встречалась с Валентиной, потом Данте присоединился к ним и заставил Арию покинуть ресторан с ним, но завтра ты можешь заставить его сказать тебе то же самое, если не веришь мне.
Я кивнул, но не отреагировал. Мои внешние стороны были каменными, но я не мог контролировать свои гребаные внутренности. Я почувствовал чертовское облегчение, но это уже не имело значения. Вчерашний день показал мне одну вещь: я ослабел из-за Арии. Она была слабостью, которую я не мог позволить себе как Капо.
— Так ты поможешь мне допросить этого засранца?
Я ухмыльнулся.
— Конечно.
Маттео нахмурился.
— Я не уверен, что ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да, я понимаю. — сказал я спокойно. — Ария уехала в Чикаго за моей спиной. Это факт. Она не изменяла, кому какое дело? Слова, казалось, обожгли мне горло. Гребаная ложь. Даже мысль о том, что Ария будет с кем-то, кроме меня, был как удар в сердце.
Слабость.
Я никогда в жизни не был слабым.
Ария была слабостью, которую я не мог себе позволить.
Маттео покачал головой.
— Все. Завтра поговорим с фотографом. Может быть, потом ты станешь более терпимым.
Орацио кивнул мне, и я пожал ему руку. Он был всего на пару дюймов ниже меня. Несомненно, он был родственником Валентины. Те же глаза, тот же цвет волос. По крайней мере, он не заискивал перед Данте.
Данте. Моя кровь вскипела, только думая о нем, о его руках на плечах Арии, о его губах у ее уха, и его гребаной руке между ее ног.
Маттео толкнул меня.
— Да перестань ты, черт возьми! Я не могу позволить тебе снова убивать.
— А почему бы и нет? Я уверен, что это заставит замолчать многих наших врагов.
Маттео покачал головой и повернулся к Орацио, который слушал с легким интересом.
— Где этот засранец? — спросил Маттео.
— Обоссал штаны. Вот почему я не хотел, чтобы он сидел у меня на заднем сиденье, - сказал Орацио. Он подвел нас к багажнику своего " БМВ " и открыл багажник. Внутри, свернувшись калачиком, лежал толстый коротышка лет тридцати. От него воняло мочой, дерьмом и потом. Он смотрел на нас заплаканными глазами, его рот был заклеен скотчем.
Я схватил его за горло, вытащил и швырнул на землю. Позади нас здание старой Йонкерс электростанции поднялся в небо.
Врата в ад.
Я улыбнулся хнычущему человеку на Земле, который смотрел на меня, как на дьявола. — Значит, это ты сделал фотографии?- спросил я с низким рычанием, опускаясь на колени рядом с мужчиной и вытаскивая нож из нагрудной кобуры.
Он смотрел на клинок с нескрываемым ужасом.
— Пожалуйста! Я делал только то, за что мне платили. Я не хотел ничего плохого.
Моя улыбка стала шире. Вот кем мне суждено было стать. Жестоким. Беспощадным. Не тем, во что меня превратила Ария.
Большую часть времени я позволял Маттео справляться с пытками, потому что он был мастером в этом. Он любил играть со своими жертвами. Я предпочитал убивать. Не сегодня. Орацио и Маттео стояли в стороне, пока я разбирался с фотографом. Он давно раскрыл свою последнюю тайну, когда я вонзил свой нож в его гребаное сердце и даровал ему смерть. Долгое время после этого стояла тишина, пока я пытался справиться со своей яростью.
Данте позволил фотографу сделать эти фотографии и послал их мне, потому что знал, что Ария была моей гребаной слабостью. Он надеялся, что я бы потерять мое дерьмо, надеялся, что я пойду на рожон, может быть, даже нападу на Чикаго. Я не был уверен.
Орацио откашлялся.
— Вчера я также узнал, что Готтардо и Эрмано связались с Данте несколько недель назад, чтобы помочь ему сбросить тебя. Данте опасался их, думал, что это ловушка, но во время нашей вчерашней встречи Скудери убедил его довериться им.
— Готтардо и Чертов Эрмано. Эти гребаные ублюдки, — прошипела я, сосредоточившись на них, а не на том факте, что Данте гребаный Кавалларо пытался заставить меня поверить, что у Арии был с ним роман. Пошел он!
Любовь, гребаная слабость!
Маттео настороженно наблюдал за мной, словно боялся, что я сверну Орацио или ему шею, чтобы кого-нибудь убить.
— По крайней мере, это только они и пара солдат. Ничего такого, с чем бы мы не справились.
— О, мы справимся с ними, — сказал я.
— Жаль, что я подарил Готардо быструю смерть.
— Ты сломал ему горло, Лука. Есть более приятные способы умереть, — сказал Маттео. Брови Орацио поднялись в легком любопытстве.
— Лучше того, что получит Эрмано.
— Конечно, — ответил Маттео.
— Если вы не возражаете, я вернусь в Чикаго прежде, чем кто-нибудь заметит мое отсутствие, — сказал Орацио. Я быстро кивнул ему. Перед отъездом он обменялся еще несколькими словами с Маттео.
Маттео подошел ко мне.
— Значит, Ария не изменяла.
— Мы должны атаковать сегодня ночью. Я хочу как можно скорее истребить корень нашей проблемы. Семья полна предателей, я всегда знал, что Готтардо один из них. А теперь и Эрмано. Эти двое всегда были толстыми.
Маттео нахмурился.
— Лука, ты слышал, что я сказал?
Я посмотрел ему в лицо.
— Держись подальше от моего брака, Маттео, и постарайся, чтобы твоя собственная жена не превратила тебя в идиота.
Маттео ничего не сказал, и это было к лучшему, потому что я снова жаждал крови.
В ту ночь Ромеро, Маттео и я напали на дом Эрмано в Хэмптоне. Эрмано должен был вернуться в Атланту утром. Теперь он никогда не вернется. Орфео и Деметрио направлялись к другому законному сыну Готтардо. Я знал, что Деметрио без труда справится со своим сводным братом. Любовь между ними не пропадала даром.
Я убил первого солдата Эрмано поворотом шеи, прежде чем он успел крикнуть предупреждение, Маттео зарубил второго ножом. Не дожидаясь, пока Ромеро отключит третью, я взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Дверь справа от меня открылась, я полоснул ножом по человеку и в последнюю секунду выгнулся дугой, пронзив лезвие в паре дюймов над головой молодой девушки. Ее рот открылся для крика, и я прижал руку к ее губам. Она сопротивлялась, когда моя рука обхватила ее за талию. Она отчаянно сопротивлялась, когда я наклонился к ее уху.
— Ни единого звука. С тобой ничего не случится, Кьяра.
В ее глазах мелькнуло узнавание.
— Где твой отец?
Моя кузина указала на дверь в конце коридора, ее руки были покрыты синяками. Я отпустил ее, и она посмотрела на меня огромными глазами, обхватив себя руками. Мой взгляд остановился на синяках на ее ключицах и распухшей щеке. Эрмано был братом моего отца до мозга костей.
Маттео подбежал ко мне, и я подтолкнул Кьяру к нему, затем прокрался к двери, на которую она указала. Она не лгала. У нее не было причин. Прежде чем я успел открыть дверь, это сделал кто-то другой. Передо мной стояла его жена. Должно быть, Эрмано послал ее выяснить, что это за шум. Чертов трус.
Я оттолкнул ее в сторону и едва успел увернуться от пули. Эрмано прятался за массивной кроватью и стрелял в меня. За секунду до того, как я бросился на землю и вытащил свой пистолет, раздался глухой удар. Оглянувшись через плечо, я увидел на земле его жену, истекающую кровью из раны на голове. Эрмано застрелил собственную жену случайно или нарочно, кто знает, что творилось в голове этого сумасшедшего ублюдка? Я бы не стал в него стрелять. Это было бы слишком быстро.
Маттео присел в коридоре и жестом велел мне оставаться на месте.
Я подполз ближе к кровати.
— Чего ты хочешь? — закричал Эрмано.
— Выходи, и тебя ждет быстрая смерть, - крикнул Маттео. Как будто это могло случиться. Я разорвал бы его на куски, мускулы, кости и кожу.
Я подполз еще ближе к кровати. Сквозь щель под кроватью я видел колени Эрмано. Я прицелился в его правое колено и выстрелил. Его пронзительный крик был музыкой для моих ушей. Я оттолкнулся от пола и в два больших шага оказался рядом с дядей, схватив его за горло и приподняв так, что наши глаза оказались на одном уровне.
— Можешь попрощаться с этой быстрой смертью, дядя, — прорычал я.
Два часа спустя мы с Маттео покинули особняк. Ромеро разберется с бригадой уборщиков. Когда мы подошли к "Порше Кайенне" Маттео, с заднего сиденья высунулась взъерошенная коричневая голова.
— Черт, — пробормотал Маттео. — Я забыл о Кьяре.
Я потер рукой голову.
— Сколько ей лет?
— Понятия не имею. У нас слишком много родственников. Двенадцать?
Вздохнув, я открыл заднюю дверь и заглянул внутрь. Киара отпрянула от меня и прижала ноги к груди.
— Сколько тебе лет? — спросил я ее самым вежливым тоном, на какой только был способен после того, как разрубил ее отца на куски.
Она смотрела на меня так, словно я собирался ее убить.
Я внимательно вгляделась в лицо Киары, пытаясь вспомнить.
— Двенадцать?
Она судорожно сглотнула.
Я закрыл дверь и Маттео запер ее, прежде чем я скользнул на пассажирское сиденье. — Куда? — спросил Маттео.
Она была нашей Кузиной, и мне нужно было убедиться, что она в безопасности, но мои возможности были ограничены. Она была слишком молода, чтобы выйти замуж, и честь требовала, чтобы я выбрал семью, но кому я мог доверять? Тетя Эгидия и ее муж Феликс из Балтимора были самыми порядочными людьми.
— А пока мы отвезем ее к Марианне и ее мужу.
— Что со мной будет? — наконец прошептала она.
Она все еще прижимала ноги к груди.
— Ты будешь в безопасности.
Маттео закатил глаза.
— Никто не причинит тебе вреда, Кьяра, и меньше всего Лука или я.
Я был рад, когда мы высадили нашу кузину у дома Марианны. Ее муж был верным солдатом и позаботится о безопасности Кьяры, пока она не переедет к тете Эгидии.
Потом Маттео поехал на место встречи, о которой мы договорились с Деметрио и Орфео, на электростанцию Йонкера. Анджело, последний законный сын Готардо, был привязан к стулу.
Он свирепо посмотрел на меня, когда я подошел.
— Ты позоришь наше имя. Сын шлюхи. Мой отец не должен был приглашать тебя в наш дом.
— Приглашать? — прошипел Деметрио.
— Он мой, — предупредил я, прежде чем Деметрио успел вонзить нож в своего сводного брата. Я вытащил свой нож.
— Давай посмотрим, какие у тебя для нас секреты, Анджело.
После сегодняшнего вечера семья будет свободна от предателей и готова к войне с отрядом, и я поведу их с жестокой сосредоточенностью, без оков любви, сдерживающих меня. Не важно, сколько времени это займет, не важно, сколько жизней это будет стоить, я уничтожу Данте Кавалларо, даже если это убьет меня.
Глава 19
Ария
Ромеро оставался с нами в особняке почти постоянно в те дни, когда Лука оставил меня с разбитым сердцем. Я знала, что он и мои сестры беспокоятся обо мне, потому что я почти ничего не ела. Не из-за отсутствия попыток, а от запаха большинства блюд из-за которых меня затошнило. Лука остался в Нью-Йорке. За три дня он не прислал мне ни одного сообщения, и я едва могла это вынести. После нашей свадьбы я была с ним практически каждый день и ужасно скучала по нему, не только по ночам.
Я проснулась до рассвета, чувствуя холод, несмотря на два одеяла, которые я использовала ночью. Я выскользнула из постели, схватила халат и накинула его поверх ночной рубашки, прежде чем выйти из комнаты и спуститься вниз, а затем на террасу. Дрожа от холода, я обыскала помещение, пока не увидела Ромеро, который, как обычно, бегал. Джианна и Лили еще спали и будут спать еще несколько часов.
Через несколько минут он заметил меня и побежал ко мне, его рубашка прилипла к потной груди.
— Ария, что случилось?
Я издала сдавленный смешок, глядя на него, и он кивнул.
— Он придет в себя, — сказал он. — Он знает, что ты не изменяла. Маттео нашел фотографа и подтвердил вашу историю.
Я знала, что это значит, знала, что человек прошел через ад на земле, чтобы я могла доказать свою невиновность, но вины не было. Я чувствовала себя опустошенным.
— Когда?
— Вчера.
Лука не связывался со мной, так что либо он все еще верит, что я обманула его, либо он действительно больше не любит меня.
Я дотронулась до живота и посмотрела на океан.
— Ему нужно время, чтобы успокоиться. Ты едешь в Чикаго за его спиной, это оставляет шрамы и происходит в самое неподходящее время. Лука сейчас имеет дело с кучей дерьма от своей семьи.
Я вздохнула, надеясь, что Ромеро прав и Лука даст нам еще один шанс. Я не могла представить жизнь без него.
— Мне нужно попросить тебя об одолжении, — сказала я наконец, и Ромеро напрягся.
— Ария, сейчас не время делать что-то, что может еще больше разозлить Луку.
— Я понимаю. Думаешь, я этого не знаю?- хрипло прошептала я. — Но он говорит не со мной. Он сказал, что покончил со мной, и у меня нет времени ждать, пока он простит меня.
Ромеро нахмурился.
— Почему? Что я должен сделать?
— Мне нужно, чтобы ты отвез меня в Нью-Йорк к врачу.
Я снова дотронулся до живота, и Ромеро проследил за моим движением.
Он удивленно шагнул ближе.
— Ты беременна?
— Так сказано в тесте на беременность. Вот почему Данте отпустил меня.
Лицо Ромеро исказилось от ненависти.
— Данте знает, что ты беременна? Черт, - сказал он, скривив губы. — Ты должна сказать Луке.
— Нет, — твердо сказала я. — Не тогда, когда он зол, когда он не хочет иметь со мной ничего общего. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным вернуться ко мне из-за ребенка. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне, потому что он хочет. И сейчас он не в лучшем настроении.”
— Это правда, — медленно произнес Ромеро. Я поняла, что он что-то скрывает. — В конце концов, ты не сможешь это скрыть.
Мой желудок сжался.
— Ты думаешь, он будет злиться на меня месяцами?
Его лицо дало мне ответ, которого я боялась. Возможно, я действительно потеряла его.
Человек, который никогда не спал в постели с кем то другим, который никогда не был рядом с людьми без оружия, даже со своим братом, потому что он с раннего возраста узнал, что доверие убивает, он доверял мне, а я все испортила.
— Если ты позволишь мне быстро принять душ, мы можем отправиться прямо сейчас, — наконец сказал Ромеро.
Мне потребовалось несколько ударов сердца, чтобы осознать его слова.
— Да, пожалуйста. Я пойду приготовляюсь.
Через сорок минут мы с Ромеро уже ехали в Нью-Йорк. Когда мы уходили, Джианна и Лили еще спали, а Сандро и еще двое охранников сидели на стороже.
Я снова надела парик, чтобы меня не узнали. Никто не мог узнать о моей беременности.
— Ты расскажешь сестрам? — спросил Ромеро.
Я колебалась.
— Я бы предпочла, чтобы это осталось между нами.
Ромеро бросил на меня противоречивый взгляд, но потом кивнул. Я знала, что он не любит скрывать что-то от Лили, но слишком многое произошло за последние несколько дней, и мне нужно было время, чтобы разобраться во всем самой, прежде чем я вовлеку в это еще больше людей.
Ромеро ждал в приемной, пока я следовала за доктором Брайтли в процедурную. Она подтвердила мою беременность и сказала, что у меня шесть недель. Когда я вышла и Ромеро повел меня к лифту, я так скучала по Луке, что не могла сдержать слез. Он должен был быть там со мной, должен был разделить со мной этот радостный момент.
Ромеро тронул меня за плечо, но я прижалась к нему, ища утешения, и после секундного колебания он обнял меня.
— Ария, Лука вернется к тебе.
Я хотела верить ему, больше ничего не хотела. Кивнув, я отстранилась и вытерла глаза, смущенная своей вспышкой. Даже если отсутствие Луки разбило мне сердце, я должна быть сильной ради нашего ребенка.
Я нервничала. Впервые за три недели я увидела Луку. Мы не разговаривали и не переписывались. Я отправила ему пару сообщений в начале, но потом сдалась, когда он их проигнорировал. Если ему нужно пространство, я дам ему его, даже если это убьет меня.
— Мы должны отпраздновать без мужчин, - пробормотала Джианна. — Они только все испортят.
Она имела в виду Луку, и я беспокоилась, что она права. Как это Рождество может быть чем-то, кроме огромного беспорядка с тем, как все было?
Я вышла из душа и схватилась за мраморную стойку, когда волна головокружения накрыла меня. У меня было девять недель, и у меня еще не было животика, но беременность все равно управляла моей жизнью. За последние три недели я похудела больше чем на десять фунтов, потому что не могла есть. Доктор Брайтли пока не беспокоилась, так как ребенок развивался так, как должен был. Я надела нижнее белье и вошла в спальню. Разделит ли Лука со мной сегодня постель?
— Черт, Ария, — сказала Джианна, поджав губы и наблюдая за мной. — Ты так похудела.
— Ты преувеличиваешь, — сказала я беспечно. Я схватила кремовое шерстяное платье и натянула его. Раньше он обнимал мои изгибы, но теперь стал свободным.
Джианна подняла брови.
— По-моему, это не преувеличение.
— Ничего, — твердо сказала я.
Джанна подошла ближе.
— Ты такая бледная. И эти синяки под глазами. — она покачала головой. — Ты знаешь что. Мы только наложим минимум косметики. Пусть посмотрит, что он с тобой сделает.
Я слишком устала, чтобы протестовать,и позволила ей нанести немного крема и туши.
— Я убью его, если он будет обращаться с тобой как с дерьмом. Клянусь. Я собираюсь воткнуть один из ножей Маттео в его гребаное жестокое сердце.
— Джианна, — предупредила я. — Это я действовала у него за спиной.
—Ты навещала нашего младшего брата. Лука изменял тебе с Грейс только потому, что ты не хотела делать то, что он хочет, и он не сказал тебе, когда Маттео попросил у нашего отца разрешения жениться на мне. Держу пари, он лгал тебе о вещах, о которых мы не знаем, но только потому, что ты не слушаешься его, как послушная собака, он чувствует себя преданным. Глупая гордость мужчин.
Я хотела бы, чтобы это была только гордость, сдерживающая Луку, но я знала, что это было больше, это было темнее и сильнее.
Лили постучала и просунула голову в дверь. — Ужин готов. Марианна говорит, что мы можем присесть.
— Он здесь? — спросила я, ненавидя себя за срывающийся голос.
Лицо Лили смягчилось.
— Да, они с Маттео приехали пятнадцать минут назад. Они внизу с Ромеро.
Джианна посмотрела на свое отражение в зеркале. Она тоже почти не видела Маттео, потому что предпочитала оставаться со мной, все еще злясь на него, пока он был с Лукой в Нью-Йорке.
Я выпрямилась, надеясь, что смогу держать себя в руках. Беременность превратила меня в эмоциональный бардак.
Джианна сжала мою руку и не отпускала.
— Брось, Ария. У тебя есть мы. Ничто этого не изменит. У них есть семья и клятва крови, но мы сестры, мы кровь, и мы будем рядом с тобой до конца всех дней.
Лили с решительной улыбкой взяла меня за другую руку.
— Если ты не выносишь его присутствия, мы уйдем. Мы можем поужинать на кухне. Только мы трое.
Я боролась со слезами.
— Не плачь, — приказала Джианна. — Он подумает, что это из-за него. Не давай ему такой силы.
Но он имел власть над моим сердцем, и я ничего не могла с этим поделать. Я подавила желание прикоснуться к животу, доказательство потерянной любви.
Я сглотнула и кивнула.
— Пойдёмте.
Мы вышли из комнаты в коридор и направились к лестнице. Потом я услышала его глубокий голос, и только руки сестер заставили меня двигаться. Хватка Джианны на моей руке стала сокрушительной, когда мы спускались по лестнице, ближе к его голосу. Мы вошли в столовую, и мой взгляд остановился на Луке, который стоял рядом с Маттео и Ромеро, выглядя спокойным. Никаких признаков того, что последние три недели повлияли на него. Сможет ли он так жить дальше? Мог ли он так легко отключить свою любовь?
Лили сжала мою руку, и Джианна напряглась.
— Да пошел он, Ария. К черту их всех, — прошептала она.
И я была полна решимости последовать ее совету, но тут Лука повернул голову и посмотрел прямо на меня, и мой мир рухнул. В эти недели отчаяния были короткие моменты надежды, то ли потому, что я пыталась убедить себя, что смогу жить без Луки, то ли потому, что мне удалось убедить себя, что он придет.
Теперь, когда его жесткие серые глаза смотрели на меня, как и на всех остальных, с холодным изучением и без намека на теплоту, обе надежды обратились в пыль.
Лука
— Ты не испортишь это Рождество для всех нас? — спросил Маттео. Как будто его отношения с Джианной шли хорошо последние несколько недель. Он был моей тенью в Нью-Йорке, и Джианна отказалась ехать с ним. Они едва были вежливы друг с другом.
Я закатил глаза.
— Не волнуйся. Ария моя жена на бумаге, но это все.
Я заглушил свои гребаные эмоции за последние три недели, и у меня не было абсолютно никакого намерения менять это. У меня были более важные вещи, о которых я должен был волноваться, например, взять Данте и снаряжение с собой. Это было не то, с чем я мог справиться за несколько недель или месяцев, и, конечно, не до тех пор, пока мои действия все еще подпитывались яростью. Мне нужно было составить план, который гарантировал бы наш успех раз и навсегда.
Движение возле двери привлекло мое внимание, и я повернул голову в ее сторону, и кувалда эмоций обрушилась на меня.
Ария, стройная и грациозная, с длинными светлыми волосами, стояла между сестрами. Мои глаза задержались на темных синяках под ее глазами, на заостренных скулах, на платье, свисавшем с ее тела. Чувство вины обрушилось на меня, но я подавил его. У меня не было причин быть виноватым. Это она предала меня.
— Только на бумаге, вот и все, — пробормотал Маттео.
Я оторвал взгляд от Арии, собираясь с духом. Я подошел к обеденному столу и занял свое обычное место. Маттео сел напротив, глядя на меня так, словно я вот-вот потеряю голову. Если он в ближайшее время не прекратит я потеряю над ним контроль.
После секундного колебания Ария опустилась рядом со мной, и ее сладкий цветочный аромат залил мой нос.
Она не прикоснулась ко мне, и я тоже не потянулся к ней.
Джианна сидела напротив меня с выражением полнейшей ненависти на лице. Я уставился на нее в ответ, придавая ей всю силу моего хмурого взгляда Капо, и в конце концов она отвернулась. С меня хватит терпимости. Я был Капо и вел себя как Капо.
Когда Ромеро и Лили тоже заняли свои места, вошла Марианна с нашей едой. Она поджала губы, но ничего не сказала. Некоторое время мы ели молча. Ария едва притронулась к еде и не выпила ни капли вина. Ее руки дрожали, когда она держала вилку.
Я не позволю ей манипулировать мной, заставляя чувствовать себя виноватой.
Ария
Вскоре после ужина я извинилась и, спотыкаясь, пошла в одну из гостевых ванных комнат, где меня вырвало. Ромеро присоединился ко мне через несколько минут. Я стояла на коленях на полу, положив руки на закрытую крышку унитаза и прижавшись к ней щекой.
Ромеро присел рядом со мной на корточки и тихо сказал.
— Скажи ему, Ария.
— Он подумает, что я хочу использовать беременность как способ вернуть его. Я не буду этого делать. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне из за любви, Ромеро.
Мой голос сорвался, и на глаза навернулись слезы.
Ромеро молча смотрел на меня. На этот раз он не сказал мне, что Лука придет в себя. Он выпрямился и протянул руку. Я позволила ему поднять меня на ноги, вымыть руки и прополоскать рот.
Высоко подняв голову, я вернулась в гостиную и столовую, но обнаружила только Лили и Джианну, тесно прижавшихся друг к другу на диване.
— Они пошли в гостиную выпить виски, - пробормотала Джианна.
— О — тихо сказала я.
Несмотря на усталость, я оставалась в гостиной как можно дольше, надеясь, что Лука присоединится к нам, но он этого не сделал. Я не знала, сколько времени прошло, когда услышала скрип двери. Обернувшись, я увидела высокую фигуру Луки, и в моей груди вспыхнула надежда.
— Лука? — прошептала я.
Он ничего не сказал, и я включила свет. Прежде чем повернуться, чтобы уйти, он порылся в ящиках и вытащил спортивные штаны.
— Ты не останешься? — спросила я, ненавидя свой дрожащий голос.
Плечи под рубашкой напряглись. Не оборачиваясь, он заговорил твердым голосом:
— Нет. Но я могу трахнуть тебя, если ты этого хочешь?
У меня перехватило дыхание.
— Не делай этого.
Не сказав больше ни слова, он ушел, и через мгновение я дрожащими пальцами выключила свет.
В следующий раз он заговорил со мной за завтраком на следующее утро, чтобы сообщить, что мы должны вместе присутствовать на вечеринке сенатора Паркера в Сильвестре. После этого он вернулся в Нью-Йорк.
Глава 20
Ария
— Сделай мне одолжение, не уходи, - взмолилась Джианна. Мы искали новые платья для вечеринки около двух часов, и моя тошнота становилась все хуже. Я знала, что Джианна и Лили волнуются, но не могла им сказать. Лука должен был узнать первым, но как это могло случиться?
Я просмотрела выставку платьев.
— Если Лука пойдет один, возникнут вопросы.
— Ария, пожалуйста.
Я оглянулась через плечо на сестру. Что-то в ее голосе встревожило меня.