Мы встретились в нашем гостиничном номере. Нода проглотил две таблетки и запил водой, а потом передал снадобье мне.
– Прими.
– Что это?
– Не даст тебе заснуть.
Усталость и ощутимая разница во времени, к которой мой организм не до конца приспособился, действительно были способны замедлить скорость моих реакций. А потому я полностью доверился Ноде и тоже запил водой две таблетки.
– Думаешь, они придут?
– Если они посчитали, что мы представляем угрозу, то непременно, – ответил Нода.
– А могут проигнорировать наш приезд?
– Да.
– Ты обеспокоен?
– Только тем, как именно они дадут о себе знать.
Он точно сформулировал важнейшую из наших проблем. Оставалось лишь ждать и наблюдать. Лекарство должно было лишить их преимущества внезапности, но на их стороне оставался покров ночи. Как они сумеют использовать его в своих целях?
За время нашего отсутствия низенький столик передвинули в дальний угол комнаты, а на полу расстелили два хлопчатобумажных матраца – футона. Поверх каждого лежала аккуратно сложенная и до хруста накрахмаленная сине‑белая ночная пижама. Мы с Нодой приняли душ и переоделись в эти похожие на короткие кимоно наряды, повязав синие пояски вокруг талии.
Прежде чем выключить свет, Нода достал из сумки пистолет, убедился, что первый патрон уже лежит в стволе, а потом привинтил поглотитель шума длиной примерно в восемь дюймов. Оружие он положил рядом со своей правой ногой, чтобы в случае необходимости дотянуться до него.
– Хорош у тебя глушитель, ничего не скажешь, – заметил я.
– Нам лишний грохот ни к чему.
– Я вижу, ты основательно подготовился.
– Это помогает. Иногда.
Через десять минут Нода щелкнул выключателем, и наш номер погрузился в черноту деревенской ночи. Поначалу меня клонило в сон, но таблетки оказали воздействие, и скоро я почувствовал бодрость, хотя при этом возникло странное ощущение. В руках, в ногах, даже в торсе усилилась пульсация крови. Мышцы сами собой напружинились.
Меня одновременно терзали нетерпение и тревога. Слух обостренно воспринимал любые звуки, доносившиеся снаружи и изнутри: вот Нода пошевелил ногой, а потом легкий ветерок зашуршал бумажными планками жалюзи. Где‑то в глубине риокана заурчала водопроводная труба. Шелестела листьями бамбуковая роща позади гостиницы.
Нода дышал размеренно и спокойно. Время шло. Напряжение в моем теле постепенно ослабевало.
Припозднившиеся гости вернулись в свой номер, и до нас донеслось пьяное нестройное пение, затем голос матери, отчитывающей за что‑то своего ребенка. Где‑то далеко завыла собака. Деревня постепенно совсем затихла, и среди звуков стали преобладать треск цикад и кваканье лягушек. Цикады порой напоминали о вибрации струн сямисена. А вскоре, заглушая все, завел свое соло лягушачий самец, квакавший пронзительно и азартно, чтобы зазвать к себе подругу. Это должно было привлечь к нему внимание вылетевших на охоту ночных крылатых хищников.
Вот и хищники, охотившиеся на нас, тоже появились сверху.
Внезапно в потолке открылся люк, и мужчина спрыгнул на пол, подогнув колени, чтобы смягчить приземление. Подошвы поглотили все звуки, кроме легкого вздоха татами, принявшего на себя вес крупного человека.
И хотя у меня сердце чуть не выскочило из груди, я сумел притвориться спящим, и комната сквозь ресницы виделась мне лишь частично. Оставалось надеяться, что Нода поступил так же. Мне предстояло узнать, есть ли у меня шансы пройти проверку в деле. Я старался дышать тихо и ровно, осознав в полной мере, что таблетки Ноды спасли нам жизнь: если бы нас сморил сон, смерть настигла бы нас тихо, без борьбы и даже осознания происходящего.
Стройная и темная фигура отступила влево, глядя вверх на своего напарника, чьи ноги уже показались в люке. Так же бесшумно второй убийца опустился на покрытие татами. Это женщина, отметил я.
Меня прошиб холодный пот. Враги были хорошо обучены. Даже слишком. Мой внутренний голос буквально заорал: «Беги!», но я сумел подавить в себе этот импульс.
Я вгляделся в тех, кто тайно проник к нам в номер. Они были в черном. Свет вышедшей из‑за облаков луны чуть пробивался через жалюзи и отражался почти от всех предметов в комнате, но его совершенно поглощала одежда нападавших. Я с трудом различал на них плотно облегавшие пояса с карабинами и крючками для крепления различных предметов. Причем ни один из них не выглядел тяжелым, громоздким и не отливал предательским металлическим блеском оружейного металла. Вот только изготовили его из черненого титанового сплава. Легкие, но смертоносные орудия убийства. Такие же современные и высокотехнологичные, как компьютерный «жучок», обнаруженный Тору в системе «Броуди секьюрити».
Фигура, стоявшая ближе к моей стороне комнаты, поднесла обтянутую черной перчаткой руку к поясу. Инстинкты и старая школа все же выручили меня. Я не сводил взгляда с рук и бедер противника. Каждый мой нерв, каждый мускул снова предельно напряглись. Движения мужчины были стремительными и ловкими, когда он поднял руку, державшую нечто длинное и острое. Я откатился в сторону. И предмет, оказавшийся длинным ножом, впился в матрац там, где за мгновение до этого находилось мое тело.
Нода выстрелил в нападавшего дважды, уложив обе пули рядом в правую сторону груди, и тот повалился замертво. Реагируя на звук, женщина сгруппировалась, выполнила кувырок, постаравшись сделать из себя как можно менее уязвимую цель, выхватила нож и метнула его в Ноду.
Поведя стволом пистолета чуть левее, Нода мгновенно прицелился в свернувшееся клубком тело и тоже вогнал в него две пули. Причем он на мгновение опередил женщину, которая, получив две дозы свинца, пошатнулась и не сумела бросить нож точно. Он вонзился в татами рядом с ногой Ноды.
Сам Нода даже не шелохнулся. Он расстрелял противников, держа пистолет прижатым к бедру, не сделав ни единого движения, которое могло бы их насторожить и помочь предвидеть атаку. Это было выполнено предельно умно и в высшей степени профессионально.
«Вернулся только один. Двое остались там навечно».
Меня немного трясло. Даже при том, что мы ожидали нападения, преимущество Ноды свелось всего к двум секундам. Я осторожно встал, чувствуя, что все еще скован пережитым страхом.
– Не включай свет, – тихо произнес Нода.
– Мне это и в голову не приходило. Но, Боже милостивый, кто эти люди?
Он приложил палец к губам.
– Не надо громко разговаривать. Предполагается, что ты уже мертв.
В глубине души зашевелились отголоски самых примитивных инстинктов. Я приехал в Согу в роли заранее обозленного на свою дичь охотника, но сейчас мной на время овладел трепет самой дичи, за которой ведут охоту. Осознание всей сложности нашего положения навалилось на меня тяжким грузом: мы стояли в маленькой комнате маленького риокана в небольшой японской деревне, отрезанной от остального мира, и не могли даже предположить, сколько еще одетых в черное убийц поджидали нас снаружи.
Мы оказались в ловушке. За «вайпером» наверняка ведется наблюдение. Нас окружат, как только мы появимся на стоянке. Единственным средством передвижения, которым мы могли воспользоваться для бегства, оставалась арендованная машина, но она ожидала нас в нескольких милях отсюда по противоположную сторону горы.
Шагнув вперед, Нода сделал обеим своим жертвам по контрольному выстрелу в голову.
– Так все‑таки кто они такие? – повторил я. – Наемники? Частная армия?
– Для меня они – тараканы, и их надо давить.
– Но ты же понимаешь, что я имею в виду?
– Пока я понимаю только одно: у нас стало двумя противниками меньше.
– И все же хотелось бы получить ответы на свои вопросы.
– Не сейчас. И ни в коем случае ни к чему не прикасайся. Не приведи Господи обо что‑то уколоться.
– Чего ты опасаешься?
Нода кивком указал на лезвие, насквозь пронзившее мой футон.
– Хотя бы этого. На клинок нанесен яд. А у ножа, который метнули в меня, ядом смазана рукоятка.
Сталь длинного ножа, торчавшего из моего матраца, была действительно чем‑то увлажнена. Лезвие обоюдоострое и с одной стороны зазубренное. У меня захватило дух, когда я узнал его. Оружие «китайца», несомненно, вышло из той же мастерской.
– Тот тип, что напал на меня в Сан‑Франциско, орудовал подобным ножом, – сказал я. – Им еще надо научиться пользоваться.
– Тогда он точно из Соги. Они предпочитают одностороннее оружие.
– Что значит одностороннее?
– Например, то, что ты не сможешь метнуть этот же нож в него.
– Почему?
– У ножа уникально рассчитанный центр тяжести.
– Но им можно воспользоваться в схватке.
– Если успеешь приблизиться до того, как подействует яд.
От лезвия исходил резкий сладковатый запах.
– Что мне это напоминает? Магнолию?
– Экстракт из местных трав. Убивает в считанные секунды.
Мне почему‑то и в голову не пришло спросить, откуда ему об этом известно. Я лишь внимательно пригляделся к трупам наших потенциальных убийц. Черные облегающие комбинезоны, черные косынки на головах, а вместо обуви – черные носки с тройной вязкой вдоль подошв.
Они были одеты во все черное. Они пускали в ход яд. Они применяли одностороннее оружие. Неудивительно, что у семьи Накамура не было ни единого шанса остаться в живых. И такая же опасность грозила моей дочери.
– Мне необходимо будет заставить выделить дополнительную охрану для Дженни, – сказал я.
– Сделаем это следующим пунктом в нашем списке, когда закончим здесь. Надо собрать как можно больше информации, – проворчал Нода.
– Тогда проще всего начать с их экипировки. Похоже на форму, которую носит наш спецназ, но только лучшего качества.
Он попробовал на ощупь материал сначала у лодыжки женщины, а потом у грудной клетки.
– Тонкий. Сверхлегкий. Сделан на заказ.
Примыкавшие к отверстиям в масках участки кожи они покрыли сажей. Белки глаз прятали затемненные контактные линзы, прозрачные только на зрачках. Я опять невольно содрогнулся. Нет, это не обычные наемники. Слишком уж все продумано и доведено до совершенства.
– Ты поступил правильно, – тихо произнес я.
Под тонкой черной тканью прощупывались мускулистые тела, причем это были тренированные мышцы, какие встречаются у профессиональных спортсменов. Мне захотелось взглянуть на лица под масками. Встречал ли я этих двоих ранее? И не этот ли мужчина смотрел мне в спину полным ненависти взором, когда я внезапно обернулся?
– Примечательно, что они не потрудились даже запугать нас угрозами, – заметил я.
– Им это было ни к чему.
– Похоже, мы и так загостились у них.
– Как теща в ночь свадьбы.
– Задняя дверь из гостиницы находится в кухне.
– Да. Собери наш багаж, – сказал Нода. – Переоденемся уже снаружи. Ты проявил себя молодцом.
– Чем же?
– Хотя бы тем, что не позволил убить себя.
Я забросил на плечи две наши дорожные сумки, размышляя о том, что спасло нам жизни: развитые инстинкты, предвидение нападения и четыре нажатия пальца на спусковой крючок пистолета. С чем же нам пришлось столкнуться?
Я не знал ответов на вопросы «кто?» и «почему?», и хотя теперь мне было понятно «как», от этого не становилось легче.
Бросив последний взгляд на сцену, которую мы оставляли позади, я не сомневался, что за ее пределами нас ждет более грозная опасность.
Глава тридцать пятая
Одна из досок под моей ногой скрипнула, когда мы спускались по лестнице, и хозяйка гостиницы почти мгновенно чуть приоткрыла дверь своей комнаты, уставившись на нас в немом изумлении. Потом она заметила сумки и спросила:
– Вы уезжаете?
– К нам наведались нежданные гости, – ответил Нода, державший пистолет в руке, вытянутой вдоль тела так, чтобы он не был виден.
– Но ведь вы живы!
– Как видите.
– Кто же вы на самом деле?
– Это сейчас не имеет значения.
Словно в ответ на какие‑то собственные мысли Оками‑сан кивнула, а потом поспешно заговорила:
– Мы их называем невидимками. Чаще всего мои постояльцы просто исчезают. Но иногда, делая уборку в номере, я замечаю на футоне кровавое пятно. Будто кто‑то раздавил насосавшегося крови москита.
– Так произошло и с Мори? – спросил я.
У нее задрожали губы.
– Да. Во время послеобеденного сна. Я как раз отправилась тогда по магазинам.
Ее слова хлестнули меня сильнее, чем пощечина. Я даже слегка отшатнулся, ощутив поднимавшуюся изнутри волну тошноты.
– Но вы же заявили, что он просто не вернулся с прогулки.
– А что еще мне оставалось вам сказать?
– Если вы не возражаете, мы воспользуемся задней дверью, – вмешался Нода.
Неожиданно черты ее лица приобрели несвойственную им прежде решительность.
– Нет. О задней двери забудьте.
– Почему?
– Они за ней наблюдают. Уходите через люк, куда сгружают припасы. Он в противоположной стороне и не виден со стоянки.
– Мы сможем воспользоваться нашей машиной? – спросил я.
Оками‑сан покачала головой:
– Нет. Ее наверняка заминировали. Вам придется бросить ее здесь.
Она сделала шаг в направлении входной двери.
– Куда вы? – вскинулся Нода, теперь уже не пряча пистолет, а, наоборот, направив ствол в ее сторону.
– За вашей обувью.
Пистолет мгновенно пропал из поля зрения.
Забрав наши ботинки, хозяйка повела нас по темному коридору в подсобные помещения гостиницы. Мы миновали несколько поворотов при редких проблесках луны, свет которой падал через немногочисленные здесь окна. Света она не включала нигде. Позади служебной душевой поставила нашу обувь на пол и протянула руку к двери, напоминавшей люк.
В этот момент Нода крепко ухватил ее за запястье и с силой вывернул его. Послышался сдавленный вскрик от боли. Странным образом я почувствовал вину перед этой женщиной, хотя Нода делал все абсолютно верно.
– Почему вы нам помогаете? Отвечайте быстро!
Он говорил шепотом, но с угрожающей интонацией. В его голосе звучали подозрительность и недоверие. Но слепо доверять нашему новому поводырю мы тоже не могли себе позволить. Почему Оками‑сан вдруг встала на нашу сторону, если недавно играла на руку врагам? Не в очередную ли ловушку она нас заманивала? Лично я испытывал в эти секунды уверенность лишь в одном: сделай мы единственный неверный шаг, и нас прикончат, как свиней на бойне.
Испуг опять отразился на лице хозяйки. Напугал ли ее Нода, или она пришла в ужас, предвидя, чем обернется для нее отказ привести нас прямиком к врагам в лапы?
– Отвечайте без утайки! – велел я. – Немедленно.
Ее глаза нервно перебегали с одной руки Ноды, вцепившейся в ее запястье, на другую, в которой он держал пистолет.
– У них мой сын.
– Как его зовут?
– Рио Нагаяма. Мой единственный ребенок. Лишь немногие из нас пытаются иногда оказывать им сопротивление, и это в основном матери сыновей. Несколько столетий назад здесь была нищая крестьянская деревушка. Страной правили самураи, а в наших краях всю власть прибрал к рукам клан Оги.
Мне сразу припомнился ухоженный монумент в честь генерала Оги, возвышавшийся в центре деревни.
– Они нашли способ сделать наш народ немного богаче, – продолжила она, – но это был дурной способ. Они воспользовались тем, что всегда существовал спрос на людей, готовых участвовать в грязных делах. Причем работу им дают сами же наши власти. Вот в умении подбирать таких людей клан не знал себе равных, а наша деревня стала центром для их преступных махинаций. Оги уважают и по сей день. Мы живем лучше, но не можем пользоваться благами свободы. О нас заботятся, но держат под контролем. И сманивают наших сыновей деньгами и играми, которые мы не можем себе позволить.
Нода внимательно наблюдал за хозяйкой гостиницы, как и я. Ее лицо помрачнело, стало очень серьезным, а слова звучали искренне. Мне не удалось уловить в них ни нотки фальши. Она либо действительно заслуживала доверия, либо обладала талантом актрисы.
Нода отпустил ее.
– Так кто же вы такие? – повторила свой вопрос она.
– Не имеет значения, – ответил ей я.
– Никому еще не удавалось выжить после их нападения.
– Значит, времена меняются.
– Только не здесь. У нас ничего не менялось уже триста лет. – Потом после некоторого колебания она спросила: – У вас разработан хотя бы маршрут побега?
Мы с Нодой молчали.
– Вы правы, если не хотите делиться планом со мной. Они могут заставить меня говорить. Но надеюсь, что вы все продумали.
Мы по‑прежнему не отвечали.
– Ладно, вам нужно идти, – произнесла Оками‑сан, легонько подтолкнув меня к люку. – Они скоро явятся и должны застать меня спящей. У них не будет причин для подозрений, что я помогла вам. Уходить вам лучше вдоль реки. Если будете двигаться в тени высокого левого берега, который к тому же порос лесом, вас не заметят. Идите прямо по воде. В это время года она стоит низко. А по берегам среди камней водится много ядовитых змей. Все. Теперь уходите и как можно быстрее.
Глава тридцать шестая
Нода присел на корточки у выхода, всматриваясь в простиравшуюся перед нами темноту, а затем в два прыжка преодолел небольшое открытое пространство и пропал среди зарослей бамбука. Вслушиваясь в каждый звук, вглядываясь в любую тень, я ждал, не вызовет ли появление сыщика из гостиницы какой‑нибудь реакции.
Когда стало ясно, что все спокойно, я тоже перебежал в ту сторону, где укрылся Нода, гадая, не следят ли сейчас за мной чьи‑то глаза, не летит ли мне уже в спину пуля, но достиг рощи без приключений.
– Меняем порядок движения, – сообщил Нода. – Теперь ты иди вперед, а я буду наблюдать.
– Ясно.
И я стал углубляться в заросли гигантского бамбука, стволы которого были выше домов и толщиной с хорошую тыкву. Несмотря на жару, повисшую над долиной, здесь царили сырость и прохлада. Я оценил, насколько мудрым было решение Ноды переодеться снаружи. Бамбук создавал для этого гораздо более безопасные условия, чем тонкие стены отеля.
Под его надежной защитой я снял с себя сковывавшую движения юкату. Рядом верещали цикады.
– Думаешь, нам удастся выбраться отсюда живыми?
– В этом суть моего плана.
Чувствовалось, что Нода не менее напряжен и чуток к каждому шороху, чем я сам. В его голосе звучала привычная уверенность, которой я, однако, пока не разделял. Прежде всего мы все еще находились слишком глубоко на вражеской территории. Нас мог спасти только продуманный и бесшумный отход. Потеряй мы голову и рванись напролом мимо горы, смерть настигла бы нас молниеносно. Завладев «вайпером», люди из Соги лишили нас возможности быстро покинуть эти места и ограничили наши возможности.
Я влез в джинсы, натянул темно‑синюю футболку и завязал шнурки на черных кроссовках, а потом взял на себя наблюдение, пока переодевался Нода. Вскоре мы с детективом снова вышли к краю рощи и встали рядом.
– Будем уходить отсюда по реке.
– И все? В этом заключается твой так называемый план?
– Да.
– А теперь скажи мне, что он основывается не на одном лишь совете, полученном от хозяйки гостиницы.
– Нет.
Великолепно! Лаконичный ответ можно было понимать двояко, однако сейчас мне меньше всего хотелось вздорить с человеком, от которого зависела моя жизнь.
Примерно в ста пятидесяти ярдах от нас стоял трехэтажный дом, на крыше я заметил тень, никак не вписывавшуюся в ее нормальные очертания. Тень двигалась, и я последил за тем, как она сначала переместилась на крышу соседней двухэтажной пристройки, а потом соскользнула по керамическим плиткам вниз, беззвучно приземлилась и пропала из виду.
– Ты видел? – спросил я.
– Да. Будь настороже.
Затем мы углубились в лес и шли размеренным шагом. Надо признать, что я покинул казавшуюся такой безопасной бамбуковую рощу неохотно, и теперь меня гнал вперед отчасти адреналин от ощущения угрозы и постоянных мыслей о том, насколько велики наши шансы выжить. Сквозь кроны сосен и кедров небо над нами казалось черным и бесконечно далеким. Звезды мерцали на нем едва заметными льдинками, которые, казалось, растворялись, стоило начать вглядываться в них.
Нода указал на протянувшуюся впереди тропу.
– Видишь, как она разветвляется? Если взять левее, в двухстах ярдах начнется расщелина глубиной футов в двадцать – тридцать. По ее дну и протекает река. Иди туда. Найди укрытие и выжди минут пять. Если я не появлюсь, начинай выбираться отсюда один. Через две мили русло круто сворачивает вправо. В том месте взберешься на край высокого берега. Там ждет Джордж.
– А что собираешься делать ты?
– Прежде всего убедиться, что нас никто не преследует.
– Ты уверен, что правильно указал маршрут?
Он укоризненно посмотрел на меня.
– Я сам прошел им не так давно.
– Это когда бросил меня одного на празднике?
Всматриваясь в лес, Нода кивнул. А я вздохнул с облегчением. Мы все‑таки двигались не вслепую.
– Ты ведь не рассчитывал собрать много новой информации, так? – спросил я.
– Того, что мы выяснили, уже достаточно.
– Но ведь и они знали, кто мы такие.
– Верно.
– Никакие вымышленные имена их не обманули?
– Нет.
– Значит, «Маленькая Япония» – дело их рук, и мы теперь это знаем. А они знают, что мы знаем.
От этой мысли мне сделалось тошно.
– Прости. Но иного способа не было.
– И теперь они будут искать момент, чтобы с нами расквитаться?
– Нет. Они профессионалы. Перегруппируются и станут наблюдать.
– Если мы вообще выберемся из Соги.
– Естественно. Но стоит нам добраться до Токио, и они отступят.
– Почему?
– У нас против них ничего нет. Ни единой улики.
– Значит, они перегруппируются и убьют нас в Токио?
– Только не там.
– Что помешает?
– В столице такие дела не решаются.
Мимо нас пробежал какой‑то зверек, и мы ненадолго замолчали.
– Ты уверен, что вечером за тобой никто не следил? – произнес я.
– Уверен.
– А если ты ошибаешься?
– Мы скоро умрем.
Чтобы успокоить нервы, я на мгновение прикрыл глаза. Иногда приходилось жалеть, что мой главный детектив привык всегда рубить правду.
– Время отправляться в путь, – шепнул Нода, и мы разошлись, причем он напомнил, что ждать мне следует не более пяти минут.
И я двинулся влево от развилки тропы. Под ногами пружинила бурая и насыщенная влагой, как губка, павшая прошлогодняя листва. По краям тропы разрослись мох и папоротник. Кедры со стволами толщиной с малолитражный автомобиль создавали плотный навес над головой. Отовсюду доносились стрекот цикад и кваканье лягушек.
Мне стало не по себе. Идея оставить Ноду в одиночестве показалась далеко не лучшим вариантом. Она шла вразрез с моим инстинктом самосохранения. В подобных обстоятельствах нельзя разлучаться. По крайней мере Южный Централ приучил меня к тому, что безопасность была тесно связана с численностью твоих союзников и врагов. Здесь действовало то же правило. Нода хорош, но мы на вражеской территории. А преимущество «своего поля» нельзя сбрасывать со счетов.
А потому, протопав по тропе пару минут, я развернулся и направился назад. Вскоре я оказался на прежнем месте и увидел Ноду в нескольких ярдах от себя, притаившимся за деревом. Последовав его примеру, я тоже поспешно нашел укрытие за толстым стволом ближайшего кедра.
Нода держал пистолет наготове и целился в кого‑то. В следующее мгновение он выстрелил, промахнулся, но вспышка выхватила из темноты черный силуэт, беззвучно нырнувший в кусты. Через несколько секунд нож вонзился в ствол дерева над левым плечом Ноды. Ему пришлось искать укрытие по противоположную сторону ствола дерева. Он всматривался, вслушивался, как и я.
Миновала минута, потом другая.
Мы больше не могли видеть врагов, но были готовы к встрече с ними. После выстрела, даже сделанного сквозь глушитель, цикады и лягушки умолкли.
Внезапно Нода издал сдавленный крик, и я с изумлением увидел, что его ноги оторвались от земли, а шею стянула черная петля. Даже не глядя вверх, Нода вытянул руку с пистолетом вдоль веревки и три раза выстрелил. С дерева на землю с шумом обрушился труп, но веревку успели закрепить, и Нода остался болтаться в десяти дюймах над землей, то есть на пустяковой, казалось бы, высоте, однако вполне достаточной, чтобы умереть. Бросив оружие, он руками вцепился в шнур. Нода изворачивался всем телом, пытаясь протиснуть пальцы между петлей и кожей шеи.
Прежде чем я решился покинуть свое убежище, от одного из расположенных рядом деревьев отделился человек в черном облачении и с прибором ночного видения, через который он наблюдал, как дрыгает ногами и корчится Нода. Рывками ног и вращением мощных плеч тот пытался ослабить давление петли. И ему удалось втиснуть пальцы под веревку чуть ниже челюсти, что позволило с шумом втянуть воздух.
– Впечатляющая сила, старик, – произнесла фигура в черном. – Надо отдать тебе должное. Но только ничего уже не поможет. Я покончу с тобой сейчас, а потом и с твоим напарником, когда поймаю его. Разделившись, вы совершили серьезную ошибку.
Он вытащил пистолет из кобуры, прикрепленной вместе с другим оружием к поясу. Резким рывком я преодолел разделявшие нас несколько ярдов, однако сразу же выдал свое присутствие. Человек в черном развернулся и направил пистолет теперь уже в мою сторону. Наше противоборство длилось несколько секунд, но перед моими глазами оно разворачивалось растянутым во времени как замедленная съемка. Кадр за кадром, мгновение за мгновением. Я выпрыгнул, высоко подняв ногу. И сообразил, что избрал верную траекторию, раньше, чем услышал, как треснула кость подбородка противника, а из ствола пистолета показалось пламя. Вспышка позволила увидеть, как мой противник заваливается на спину, а пуля обожгла мне ребра, когда его голова ударилась о покрытую листвой землю. Потом, к удивлению, все мои мысли оказались заняты только одним – надеждой, что пулю не успели ничем обработать. Даже в столь решающий миг где‑то в глубине сознания срабатывала мистика Соги, заставившая самым невероятным образом мечтать о том, чтобы меня всего лишь подстрелили, не более.
Хребет моего врага попал точно на камень величиной с кулак, и я услышал, как снова треснула кость. От боли он выгнулся всем телом, распластался неподвижно.
Я приземлился на обе ноги и следующим движением уже взял противника под полный контроль. Он пытался подняться, но не смог. Стало очевидно, что у него сломан позвоночник. Я сорвал с него прибор ночного видения и отбросил в сторону. Разумеется, с помощью таких технических средств им легко удалось обнаружить Ноду. Из‑под черного капюшона на меня смотрели настороженные, блестящие возбуждением глаза.
– Лингвист, – сказал я. – Где он?
– На нашей ферме, – донесся до меня шепот.
– Броуди, сохраняй от него дистанцию! – выкрикнул Нода.
Он сумел ослабить давление петли, засунув между ней и своей кожей уже не пальцы, а сжатые кулаки. Весу собственного тела он противопоставил силу бицепсов, которые вздулись от напряжения. Затем движениями головы из стороны в сторону принялся высвобождаться из петли, постепенно стаскивая ее с головы.
– Но вдруг еще есть хоть какой‑то шанс, – сказал я, вспомнив, что Оками‑сан сама не видела трупа.
– Мы взяли его живым, – шепнул человек в черном.
– Он лжет. Они не берут заложников, – возразил Нода. – Отойди от него.
Его предупреждения имели в виду все, чего нам следовало опасаться от этих людей, но воспоминание о жене Мори и о ее округлившемся животе на время затуманило мой разум. Я склонился ниже, чтобы лучше слышать.
– Так где он, говори! – велел я.
Мужчина криво усмехнулся:
– Мертв. Как, считай, и ты сам.
Это должно было вызвать спазм жуткой боли вдоль его позвоночного столба, когда он попытался поднять руку, но она бессильно упала, и из парализованных пальцев вывалился пистолет.
– Вы сами во всем виноваты, – прошипел он.
Я подобрал оружие и направил ствол на него. Значит, лингвиста они все‑таки убили. Тонкая ниточка надежды, за которую я пытался уцепиться, оборвалась.
Мой враг сумел издать нечто похожее на трескучий смех.
– А теперь умрешь и ты сам. Очень скоро.
Я уже не обращал на него внимания, видя перед собой лишь трогательно некрасивое лицо госпожи Мори с застывшим на нем выражением всепрощения и готовности принять любую участь. Человек в черном хотел что‑то добавить, но подоспел Нода и приставил пистолет к его виску.
– Молчи. Ни звука больше, – процедил детектив сквозь зубы.
Свободной рукой он порылся в одной из наших сумок и достал пару носков, которую запихнул в рот стрелку. Затем Нода обмотал ему голову рубашкой, плотно зафиксировав на месте импровизированный кляп. Второй рубашкой он воспользовался, чтобы связать ему руки.
– Мне хотелось бы его основательно допросить, – сказал я.
– На это у нас нет времени. Надо бежать дальше.
Его слова почему‑то эхом отдались в ушах. Меня сильно качнуло в сторону.
– Броуди?
Внезапно я упал на колени и почувствовал сквозь ткань джинсов сырость листвы. Меня начало сильно тошнить. По телу пробежала крупная дрожь.