Как только Джим Броуди отъехал от своего магазина в неизвестном пока направлении, четыре таких же неприметных микроавтобуса, как и его собственный, располагавшиеся по всем четырем сторонам света от «Антиквариата Броуди», тоже пришли в движение. Оборудованные приборами слежения, настроенными на «жучок», который заблаговременно прикрепили к шасси фургона Броуди, все они последовали за ним на почтительной дистанции. Пока он катил по Ломбард‑стрит, две машины двигались по параллельным улицам слева и справа, третья держалась в трех четвертях мили впереди на случай перехвата, а четвертая пристроилась в полумиле сзади.
Когда же Броуди свернул на Ван‑Нуйс, передний и задний микроавтобусы повторили его маневр, чтобы обеспечивать теперь боковое прикрытие, а два других тоже выехали на Ван‑Нуйс спереди и сзади. Пока цель двигалась, в визуальной слежке не было необходимости. Ни один микроавтобус не приближался к ней менее чем на три квартала.
Но как только объект наблюдения достиг пункта назначения, преследователи ускорились. Следовавшая сзади машина нагнала Броуди, когда тот заезжал на заправку, и пристроилась в тени деревьев у противоположного тротуара, откуда у агента, сидевшего сзади, открывался через тонированные стекла превосходный вид на происходящее.
Три других фургона тоже встали, образовав между собой прямоугольник со сторонами от семидесяти до ста ярдов, и активировали параболические микрофоны, способные уловить любой шорох на расстоянии в двести ярдов. Потом и водитель ближайшей к месту действия машины включил аппаратуру с усилителями звука. Звонки Броуди оказались перехваченными тремя из четырех направленных примерно в его сторону микрофонов.
|
|
Причем две записи получились отменного качества.
Глава шестьдесят вторая
Сквозь иллюминатор лайнера «Юнайтед эйрлайнс» передо мной открылся вид на Манхэттен с его устремленными в подернутое желтоватой дымкой небо высотными зданиями. Как только шасси самолета коснулись посадочной полосы аэропорта Кеннеди, я снял с полки свою дорожную сумку и устремился к выходу. Такси доставило меня в заштатный отель на углу Тридцать девятой улицы и Девятой авеню. Я прошел через мрачноватый холл, подсвеченный одной лишь запыленной люстрой, с полом, покрытым черно‑белым клетчатым линолеумом, и с парой продавленных красных диванов с обивкой из винила. В противоположном конце холла находилась дверь, которая вела в старомодный коктейль‑бар, тоже уставленный виниловой мебелью. В баре было почти темно, однако я сумел разглядеть спину мужчины в дорогом летнем пиджаке, но не его лицо. Что делал этот богатый человек в такой дыре?
Дребезжащий лифт поднял меня на пятый этаж, и я постучал в потрескавшуюся фанеровку двери, которую не меняли, наверное, лет восемьдесят. Мне открыли. Я вошел. Дверь захлопнулась у меня за спиной. В затененном углу стоял Нода с пистолетом в одной руке и мобильным телефоном в другой. Свет в номере был приглушенным, шторы на окнах плотно задернуты. Бо́льшую часть комнаты занимала двуспальная кровать с пурпурным покрывалом. Пол устилал коричневый ковролин с хорошо заметной протоптанной ногами дорожкой. В углу стоял уродливый письменный стол, на поверхности которого было больше царапин, чем железнодорожных путей перед Центральным вокзалом Нью‑Йорка.
|
|
– Копы сидели у тебя на «хвосте», – сообщил Нода. – Наши партнеры вели тебя от самого аэропорта. По их словам, слежки не было.
– Это Джордж свил себе гнездо в баре?
– Разумеется.
Нода был в серых летних брюках и черной водолазке под пиджаком в полоску. Покрой пиджака позволял свободно прятать под ним кобуру.
– Как я погляжу, ты уже при делах, – заметил я, указывая на пистолет.
– Местные друзья одолжили. Джорджу тоже. А третий дожидается тебя.
Он протянул мне небольшой «браунинг», который я сунул в боковой карман ветровки.
Через пару минут в дверь снова постучали. Нода поднял пистолет и кивнул в мою сторону. Я посмотрел в «глазок» и открыл. В номер вошел Ренна в сопровождении незнакомого полицейского в штатском и невзрачного блондина с бледно‑серыми глазами, худощавого, в оливкового оттенка итальянском костюме. От него пахну́ло дорогим одеколоном. Нода спрятал оружие в кобуру.
– Ты все‑таки здесь, – сказал я Ренне вместо приветствия.
– Пока для меня это билет в один конец. Вчера прошел слух, что если мы оперативно не раскроем убийства в «Маленькой Японии», домой я уже потащусь пешком.
Мне оставалось лишь посочувствовать ему. Городские чиновники Сан‑Франциско попрятались за спины пресс‑секретарей и готовы были винить во всем одного Ренну. В управлении все сотрудники пришли к выводу, что, взявшись за подобное дело, он поставил крест на своей дальнейшей карьере. Но были и те, кто, подобно мне, видел все в ином свете. Взвалив на себя это бремя, Ренна поступил правильно. Не покарав виновных в кровавой бойне, как смог бы настоящий мужчина каждое утро потом смотреть на самого себя в зеркало? Однако проблема заключалась в том, что перед столь жестоким выбором приходилось часто вставать практически каждому из нас. И оказавшись лицом к лицу со своим личным «Японским кварталом», многие пасовали. Супружеская неверность, предатель среди сотрудников, смертельное заболевание члена семьи – сколько еще наступало в нашей жизни моментов, когда мы подвергались искушению повернуться к проблеме спиной, вместо того чтобы решать ее? Мне ли не знать этого? Ведь я тоже предпочел забиться в щель своего горя на целых восемь месяцев после гибели Миеко.
|
|
Но, конечно, лейтенант оказался в иной ситуации. Его начали поджаривать на медленном огне за неспособность быстро раскрыть преступление. Между тем все прекрасно знали, что далеко не всегда это было возможно. Детектив, раскрывавший хотя бы семьдесят процентов дел, считался чуть ли не гением в своей профессии. Но даже у гениев возникали проколы. Мы с Ренной с самого начала понимали, насколько велики шансы, что «Маленькая Япония» окажется из разряда неразрешимых загадок.
– У меня есть еще новость, – тихо произнес Ренна.
Я замер. Неужели они обнаружили Дженни мертвой? Вдруг Кейси не сумел сдержать кровожадные порывы Дермотта?
– Эберс не выжил.
Все, кто присутствовал в комнате, сумрачно потупили взгляды. А с моих губ помимо воли сорвался горестный стон. Я отвернулся к стене, сжав кулаки в карманах с такой силой, что на моей куртке затрещали швы. Чтобы выдержать пронзившую меня боль, я прикусил губу. Чья‑то рука осторожно легла мне на плечо.
– У тебя будет время оплакать его смерть, когда все закончится, – сказал Ренна. – Сейчас нам нужно думать в первую очередь о живых.
Он имел в виду, конечно же, Дженни. Преодолевая головокружение, я глубоко вдохнул.
– Давайте продолжим. Это твои коллеги из Нью‑Йорка?
– Да. Знакомьтесь. Джейми Маккан. Джим Броуди.
Я пожал руку полисмену в штатском.
– Сочувствую вашей потере, – проговорил он. – Вы ирландец?
– По отцовской линии.
– Хорошие корни, – улыбнулся этот рослый и крепкий мужчина примерно одного с Ренной возраста.
У меня за спиной тот выразительно кашлянул в кулак.
– Это Льюк.
– А фамилия?
– Лучше просто Льюк.
– Что ж… – Мы тоже обменялись рукопожатиями.
– Это вклад ЦРУ в наше общее дело, – пояснил Маккан. – Уж не знаю, как вам это удалось, но перед нами открылись возможности, каких и не припомню. Для Нью‑Йорка – нечто неслыханное. По первому требованию нам выделили необходимые подкрепления – спецназ, подразделение по борьбе с терроризмом, поддержку с воздуха… и вот даже Льюка из всем известного управления.
Если бы он только знал, что этим мы обязаны такой темной личности, как Горо Козава!
– Какова ваша специализация, Льюк?
Он устремил на меня холодный взгляд своих серых глаз, которые казались маленькими для его лица, но фиксировали происходящее четко и бесстрастно. В его чертах угадывалось скандинавское происхождение.
– Главным образом я разгребаю мусор за другими. На сегодня моя задача – обеспечить прикрытие вам.
– Но этим занимается Нода.
– Ничто не мешает нам помогать друг другу.
– Если только у меня не появится для вас другого задания?
– Да.
Его ответ мне понравился, но я спохватился, что не представил остальным своего японского друга.
Последовали еще рукопожатия.
– Весьма рад личной встрече, – улыбнулся Ренна. – Вы говорите по‑английски?
– Конечно. Хотите устроить мне экзамен?
– Считайте, что вы его уже сдали, – ответил он.
В этот момент раздался зуммер мобильного телефона Ноды. Он открыл крышку и сказал по‑английски:
– Докладывай. – Немного послушал, потом спросил: – Он один? Светло‑зеленые глаза, темно‑русые волосы, черный костюм в полоску, похож на биржевого маклера? Кто‑нибудь ждет этого господина?
Нода вновь окинул взглядом Ренну, Маккана и Льюка. После секундного замешательства отозвался Ренна:
– Да. Это ко мне. Кстати, о мусоре…
– Вам нужно избавиться от мусора? – обратился к нему Льюк. – Тогда только намекните.
– Спасибо, – усмехнулся Ренна. – Я запомню ваши слова.
– Пропустите его, – произнес Нода в трубку.
Через минуту в номер постучали. Ренна потянулся к ручке, а Нода и Льюк к оружию. Ренна заметил их движение и немного помедлил, прежде чем приоткрыть дверь.
– Вы опоздали, – произнес он, и оба пистолета остались в кобурах.
Как всегда энергичной походкой в комнату вошел Деймонд и с достоинством наклонил голову, приветствуя присутствующих.
– Здравствуйте, джентльмены!
– Позвольте вам представить Боба Деймонда из мэрии Сан‑Франциско, – сказал Ренна, а потом по очереди назвал чиновнику имена собравшихся в номере людей.
– Я не стану путаться у вас под ногами, джентльмены, – сразу объявил Деймонд. – Предоставлю все вам – профессионалам.
Улыбался он при этом широко и обаятельно.
Бюрократ из бюрократов, на сей раз он выбрал наилучшую линию поведения, и я подумал, что, может, из него получится более перспективный мэр, чем казалось на первый взгляд.
Маккан развел руками, услышав реплику Деймонда.
– Политик, который считает полицию профессионалами и не лезет в наши дела? Таких не бывает. Еще одно чудо! Уж не Рождество ли у нас сегодня?
Деймонд похлопал его по плечу.
– В мои обязанности входит лишь докладывать шефу о происходящем. Уверяю, мы не меньше вас хотели бы, чтобы этот кошмар прекратился.
– Мэр обещал прислать Гейл, – заметил Ренна.
Деймонд сделал паузу и кашлянул в кулак, прежде чем ответить:
– Понимаете, было решено сменить стратегию. Гэри, разумеется, верит в вас и все такое… Но при этом Гейл ему нужна на случай, если, как говорится, дело примет нежелательный оборот и придется отбиваться от наскоков прессы.
Ренна бросил на меня многозначительный взгляд.
Я пожал плечами и обратился к собравшимся:
– Итак, вы получили подробные инструкции. Каждый знает, что должен делать. Сигналом к началу послужит мой звонок Лиззе Хара завтра в девять утра. У нас целый вечер, чтобы закончить с приготовлениями, но ранним утром все должны занять отведенные им позиции. Не сомневаюсь, что Сога будет прослушивать телефон Лиззы, как и мой номер в отеле. У вас есть что добавить к этому, лейтенант Ренна?
– Как верно заметил Боб, нужно, чтобы этот кошмар прекратился.
– Маккан?
– Мы в полной боевой готовности. Основные силы сосредоточены здесь. Держим связь с подкреплениями в Джерси, на Лонг‑Айленде и в Коннектикуте. Кажется, учтен любой из возможных вариантов.
– Очень хорошо.
– Неужели нам действительно понадобится столько людей? – спросил Маккан.
– Очень хотел бы надеяться, что нам их хватит, – сказал я. – Необходимо также обеспечить прикрытие со стороны океана.
Маккан взволнованно посмотрел на Ренну.
– Будь я проклят, Фрэнк! У меня это в голове не укладывается. Оглянись в прошлое. Мы с тобой оба служим уже двадцать пять лет, но никогда не участвовали в операции таких огромных масштабов. На земле и в воздухе будет задействовано больше личного состава, чем в твоей китайской армии. Трудно поверить, что все так серьезно.
– Вам нужны доказательства? – спросил я.
– Поймите и меня тоже. Это не будет лишним для полного понимания важности задания, – развел руками Маккан.
Я повернулся к Ноде:
– Тебя не затруднит?
Нода усмехнулся и опустил воротник водолазки. Розово‑коричневая линия протянулась вокруг шеи под линией подбородка. Шрам он обработал какой‑то мазью.
– Ничего себе! – воскликнул Маккан.
Собравшиеся уже знали подробности нашего посещения деревни.
– Могу я взглянуть? – подал голос Льюк.
Нода кивнул, тот приблизился, осмотрел шрам и наморщил лоб.
– Каково ваше мнение? – поинтересовался Маккан.
– Ожог от специального гибкого троса. Невесомый и тонкий. Почти не поддается растяжению. Перерезать невозможно даже кусачками по металлу. Скажу просто: высокотехнологичная веревка стоимостью триста долларов за фут. Так что советую всем прислушиваться к словам наших коллег с должным вниманием.
– Ваши группы готовы?
– Да, – ответил Кейси.
– Так точно, – подтвердил Дермотт.
«Превосходно, – подумал Оги. – Восемь моих лучших людей составят передовой отряд. Вторая восьмерка обеспечит круговое прикрытие. Шестнадцать бойцов, у которых на счету по меньшей мере сорок семь убийств. Если включить в общее число меня и двух новичков‑первогодков, нас будет девятнадцать человек».
Немного подстраховаться не помешает. А еще лучше трижды перестраховаться от случайностей. Это фирменный стиль Соги. Быть может, слишком много чести для какого‑то торговца антиквариатом и кучки полицейских, но ведь работа в «Маленькой Японии» принесла Соге два с половиной миллиона долларов. Подобные дела необходимо завершать аккуратно.
– Как и было решено прежде, вы двое лично возьмете на себя Броуди, – сказал Оги.
– Будет сделано, господин, – ответили они.
Глава шестьдесят третья
Отель «Лондон‑Эн‑Уай‑Си» напоминал слоеную вафлю высотой в пятьдесят этажей на Западной Пятьдесят четвертой улице между Шестой и Седьмой авеню. Бродвей с его театрами располагался к западу, а Пятая авеню, манившая лучшими магазинами, протянулась восточнее. Раньше отель назывался иначе и принадлежал японской компании, которая включила меня в список почетных гостей и предоставляла такую скидку, что провести ночь здесь для меня было дешевле, чем в какой‑нибудь захудалой ночлежке. И новая администрация уважала эту традицию.
Служба размещения и обслуживания располагалась за стойкой из огромной пятнистой плиты итальянского мрамора в светло‑зеленых и белых тонах с затейливыми бронзовыми лампами и длинными перьевыми ручками для клиентов. Холл пересекали дамы в длинных вечерних платьях под руку с холеными мужчинами в смокингах и красных галстуках, а некоторые украсили петлицы цветками. А я даже не успел стряхнуть с джинсов пыль токийских улиц.
Возвышаясь за стойкой, клерк в форменном блейзере окинул меня внимательным взглядом. На плече я нес черную спортивную сумку. Я был в черных джинсах и бежевой футболке под черной курткой‑ветровкой и в кроссовках. Чтобы не произвести своим прибытием излишнего фурора, пистолет я переложил из кармана в сумку.
– Чем могу вам помочь, сэр? – обратился ко мне клерк, у которого на белой нагрудной табличке значилось имя – Роберто.
– Должен быть заказан номер на фамилию Броуди.
Роберто защелкал клавишами компьютера, а потом молча протянул мне ключ. Неожиданно его компьютер подал сигнал, и у клерка удивленно взлетели вверх брови.
– Для вас оставила сообщение мисс Лизза Хара. Она просит как можно скорее связаться с ней.
Имя он произнес с почтением.
– Спасибо, непременно.
– Вы приятель мисс Хара?
– Она поклонница моего таланта. Но, как я вижу, ее имя хорошо знакомо и вам, не так ли?
– Мисс Хара рекомендовала наш отель многим своим влиятельным японским знакомым. – Он снова покосился на мою пыльную сумку. Потом сверился с данными компьютера. – Простите, но, как я только что обнаружил, мисс Хара попросила предоставить вам апартаменты люкс. Компьютерная ошибка, знаете ли.
– Компьютерная ошибка? – усмехнулся я. – Да, такое случается сплошь и рядом.
Роберто покраснел и подал мне другой ключ.
Не слишком довольный тем, что клан Хара вновь по своей прихоти менял мои планы, я с мрачным выражением лица вошел в лифт и поднялся на сорок пятый этаж. Коридор был устлан мягким ковром, а двери номеров находились на приличном расстоянии друг от друга. Прокатав ключ‑карту в прорези замка, я распахнул дверь и оказался в гостиной с ворсистым напольным покрытием цвета яичной скорлупы и обширным диваном с обивкой в тон слоновой кости, развернутым в сторону плазменной телевизионной панели, занимавшей чуть ли не всю стену. На диване расположилась Лизза в джинсах и бежевом вязаном свитерке. И куда только девалась разодетая в пух и прах звезда? Сейчас она выглядела так, словно приехала в гости с ночевкой к своей лучшей подруге.
– Папочка ни за что не простил бы меня, если бы я не проявила о вас должной заботы, и потому я просто не могла позволить вам занять обычный номер.
– Ясно. В последние дни вы разговаривали с отцом?
– Да, но мало. А что?
– Это он попросил сменить для меня номер в отеле?
– Нет. Идея моя. Вам здесь нравится?
Мне оставалось только гадать, говорила ли она правду. Вызывало вопросы и ее появление в апартаментах к моему приезду.
– Так нравится или нет?
– Тут очень мило.
– Как я рада это слышать! Мне не терпелось узнать последние новости, и я решила дождаться вас здесь. Надеюсь, вы не в обиде? Вам удалось продвинуться вперед в вашем расследовании?
– Немного.
Лизза собрала волосы сзади в пучок и почти не воспользовалась косметикой. В ее больших глазах поблескивала влага. Она либо недавно плакала, либо была на грани слез. Я сразу понял, что ей нужно выговориться. Разделить с кем‑то свое горе. Не сразу, но боль утраты проникла в сознание даже этой светской дивы и заставила приглушить на время весь внешний напускной блеск. Если только Лизза не пустила в ход свои актерские способности, которые с ростом популярности становились частью ее натуры.
При иных обстоятельствах я был бы склонен толковать любые сомнения в пользу Лиззы и попытался бы ее утешить, но сейчас у меня не хватало на это ни времени, ни сил. Завтра я окажусь под прицелом у Соги, и ставкой в игре станет жизнь Дженни. А потому, в чем бы ни нуждалась сейчас Лизза, придется ей подождать. Нужно найти благовидный предлог, чтобы выпроводить отсюда опечаленную звезду японской эстрады.
Неожиданно она вскочила с дивана и воскликнула:
– Я знала, что вы добьетесь успеха! Вы все мне расскажете в клубе.
– В каком клубе?
– Это уютное местечко в отеле «Трибека», куда я иногда отправляюсь потанцевать. Но там легко можно найти уединенный уголок для деликатного разговора.
– Давайте не поедем туда, а папе ничего не скажем.
– Не будьте таким букой! – Лизза потянула меня за руку. – Нам не помешает немного развлечься. И к тому же место совершенно новое. Только для избранных. Ему даже названия не придумали, и пока оно именуется просто «Клуб».
– Терпеть не могу ночных клубов. И потом, я не пройду фейс‑контроль. Надо сначала загореть.
Но Лизза уже переключилась в режим приятного времяпрепровождения. Ее скорбь по сестре была искренней, но это не мешало ей предвкушать радости жизни. Предаться им прямо сейчас. Немедленно.
– А как насчет бара в «Уолдорфе»? Там очень тихо и уютно. Нам никто не помешает, и вы сможете рассказать, что удалось узнать. Вам, конечно, понадобится галстук, а у меня всегда найдется вечернее платье.
Я понял, чего она добивалась. Лизза действительно хотела узнать новости по делу об убийстве в «Маленькой Японии», но нуждалась в обстановке, которая помогла бы приободриться, когда речь неизбежно зайдет о мрачных подробностях. И если нельзя окружить себя атмосферой праздника, то сойдет и комфорт роскошного интерьера с дорогими напитками для успокоения до предела натянутых нервов. Или все это была лишь поза, чтобы вытащить меня из отеля? Папочка мог дать ей немало полезных советов, как вытянуть из меня побольше информации.
Впрочем, от моего взгляда не укрылись ни напряженные складки в уголках рта, ни синяки под глазами, каких не скрыть густым слоем макияжа. Играла она со мной или нет, но спала в последнее время плохо.
Я согласился сопроводить Лиззу, но предупредил, что в моем распоряжении не более часа. Как только я расскажу ей то же, чем успел поделиться с ее отцом, и пару раз успокоительно потреплю по нежной ручке, сразу извинюсь и вернусь в отель.
Но сначала мне необходимо было привести себя в порядок. Мы договорились встретиться внизу через двадцать минут, требовавшихся мне на душ и смену одежды. И как только Лизза удалилась, я встал под горячую воду, которая вернула меня к жизни и даже улучшила настроение. Я натягивал на себя джинсы, когда зазвонил телефон.
– Разве вы не знаете, что невежливо заставлять девушку ждать так долго? – капризно произнесла Лизза.
– Я как раз выхожу из номера, – ответил я и повесил трубку.
Нетерпеливость Лиззы заставила меня призадуматься. Застегнув пуговицы рубашки и надев поверх нее ветровку, в кармане которой лежал пистолет, я сообразил, как мне поступить, и набрал номер дежурного в холле.
– Служба размещения и бронирования. Джонатан слушает.
– Беспокоят из номера 4507.
– Чем могу служить, сэр?
– У меня назначена встреча с мисс Хара.
– Возникли проблемы?
– Вы знаете, где она сейчас?
– Полагаю, что в чайной комнате.
– Мисс Лизза одна или в обществе своих знакомых?
– По‑моему, в холле ее дожидались трое или четверо джентльменов.
– И у некоторых джентльменов при себе большие фотоаппараты?
– Да.
Лизза хотела запечатлеть нашу встречу для истории или, проще говоря, для завтрашних японских газет. В каком бы душевном состоянии она ни находилась, от своих замашек отказаться было трудно. Оставаясь в центре внимания японских журналистов, которые базировались в Нью‑Йорке, Лизза не давала забыть о себе и в Токио. Я как последний идиот согласился утешить ее в горе, а она собиралась отблагодарить меня, выжав из этого максимальную для себя пользу. Воистину гены семьи Хара непобедимы! Лизза вызывала симпатию, но всему есть предел. В конце концов, я приехал в Нью‑Йорк лишь для того, чтобы выручить из беды свою дочь.
– Вам доводилось прежде встречать представителей японской прессы, Джонатан?
– Конечно, сэр. И не раз.
– Знакомые мисс Хара похожи на них?
– Да.
– Не могли бы вы передать ей сообщение?
– Как вам будет угодно, сэр.
– Скажите мисс Хара, что мне внезапно пришлось уехать по неотложному делу. Она поймет, о ком речь.
– Хорошо, сэр.
Я расчесывал волосы, когда в дверь постучали. Лиззе явно не понравилось мое поведение. Пришло время извиняться. Я пересек обширную гостиную и открыл дверь.
– Послушайте, Лизза, я, конечно, понимаю…
Продолжить мне не пришлось.
В дверном проеме возник Кейси в серебристо‑сером костюме и с пистолетом в руке, который выглядел в точности как мой «браунинг». Его волосы были безукоризненно уложены с помощью маслянистого геля, а ногти на руках являли собой шедевр маникюра.
– Приятно провели время с девушкой, мистер Броуди? Нельзя так увлекаться.
И он в меня выстрелил. Но вместо пули пистолет послал мне в живот нечто вроде иглы с оперением. Я сразу же выдернул ее, но Кейси мгновенно послал мне еще две в грудь. Перед глазами все поплыло. Он положил ладонь мне на лоб и толкнул. Я покачнулся и сделал неловкий шаг назад. Мне нужно было найти в кармане свой пистолет, но пальцы отказывались слушаться, а кисти рук почти сразу безвольно повисли вдоль тела. Кейси вошел в комнату. За ним следовал Дермотт, толкавший перед собой большую тележку для постельного белья. Он был в синей спецовке с названием отеля, вышитым по кромке кармана.
– Удивлены, Броуди? – спросил Дермотт. – Уж теперь никак не скажешь, что я выбрал неподходящее место.
Он обошел вокруг тележки, внезапно напряг ногу и поднял ее. У меня было достаточно времени, чтобы сообразить, как и куда он будет бить, но руки и ноги не хотели выполнять защитное движение, которое подсказывал мозг. Получив сильный удар в челюсть, я повалился на пол.
– Как же долго я ждал этой возможности! – воскликнул Дермотт.
– Повеселился, и довольно, а теперь берись за дело, – отдал распоряжение Кейси, и Дермотт легко, как тряпичную куклу, поднял меня с ковра и запихнул в тележку.
А потом лукаво посмотрел сверху вниз и ухмыльнулся:
– Просто чудо! Уж не Рождество ли у нас сегодня?
Эти же слова произнес Маккан два часа назад! Сога знала о нашей встрече в отеле. Кто‑то нас предал. Но кто? Ренна и Нода были вне подозрений. Деймонд слишком мало знал. Маккан и Ренна знакомы много лет. Оставался Льюк. Он располагал всеми возможностями и был связан с Козавой. Козава – черная душа, как отозвался о нем Томми Томита. «Если имеешь с ним дело, постарайся прикрыть свою задницу, спрячь подальше бумажник и не верь ни единому слову этой змеи». Значит, это Льюк пришел на встречу с «жучком». Сволочь!
А затем меня посетило еще одно бессмысленное теперь воспоминание. Слова предостережения от информатора с диктофонной записи: «Люди, которых вы направите на задание, должны оставаться настороже постоянно, какой бы секретностью вы ни обставили свою операцию. Следуя к месту назначения, им нужно будет постоянно отслеживать все, что покажется необычным. Вы обязаны будете внушить им правило номер один: на любой звук, тень, движение, шепот, на что угодно – сначала стреляй, а разбирайся потом. Если ваши солдаты всякий раз станут дожидаться приказа, они погибнут».
Простой стук в дверь. И никаких уловок не потребовалось. Ожидая увидеть на пороге рассерженную Лиззу, я сам открыл Соге дверь. Они блестяще все разыграли. И к завтрашнему нападению наверняка тоже готовы. Когда утром за мной сюда заедут коллеги, я буду уже далеко.
Мы потерпели поражение, хотя битва даже не началась.