Высоченный олигарх открыл рот, чтобы еще чего‑нибудь оригинального схохмить, но в этот момент его телефон завибрировал – и ему пришлось на него отвлечься.
– Вот Мишаня не дурак! – судорожно шаря по карманам, пробубнил себе под нос нервный Кац. – Надо было мне тоже свою мобилу не выключать, а так хрен ее сейчас найдешь. Девки, куда я телефон подевал? Чего стоите, ищите давайте!
Похоже, эта проблема волновала не его одного. Почти каждый из присутствующих шарил по карманам и сумкам в поисках мобильных средств связи – кто‑то успешно, а кто‑то, как, например, взъерошенный Нахимов, безрезультатно.
Так они все, наверное, и разошлись бы, каждый по своим делам, шаря по карманам, переговариваясь и стреляя глазами в сторону замершей в кресле Беллы, – разбрелись бы по норам, как крысы.
Если бы не…
Если бы не шеф‑повар.
– Когда можно подавать обед? Я вас не беспокоил, но гости, скорее всего, уже проголодались, поэтому мы готовы накрывать на стол! – програссировал он Элке.
Похоже, товарисч довольно долго подслушивал под дверью, раз так грамотно знает, через кого к этим русским можно обращаться.
Ёлка поварской призыв донесла до соотечественников. Те разулыбались, закивали головами и выразили полную готовность к приему яств.
– Даже не смейте появляться здесь раньше чем через двадцать минут! Успеют еще желудки свои набить! – властно цыкнул детектив на мгновенно притихшего повара и обратился к Ёлке: – Не могли бы вы поинтересоваться у соотечественников, куда это все они собрались? Никто никого никуда еще не отпускал.
Глава 9
Честно говоря, Элка полностью разделяла мнение разбушевавшихся соотечественников. Какого лешего этому французу еще надо, всё же уже ясно, во всем разобрались, доколе можно мучить ни в чем не повинных людей, а?
– Этьен, что вы еще задумали? – министерская дочь перевела возмущенные возгласы в максимально вежливой интерпретации.
– Что я задумал? – сделав ударение на «я», удивился детектив. – Насколько я понимаю, цель нашего собрания – найти убийцу!
Сашка перевел. Народ взбунтовался.
– А что, пока мы тут заседали, еще кого‑то убили? – возмутился Никифоров.
– Передай этому лягушатнику, что если нас сейчас отсюда не выпустят, то очередное преступление точно произойдет! – поддержала олигарха Идея. – Мы его как минимум побъем!
– Ничего не знаю, мне надо срочно улетать, у меня сын без присмотра! – безапелляционно заявил Кац.
– Деточка, застенографируй все, что здесь будет происходить, потом мне доложишь! – обратился к новой помощнице Брост.
«Деточка» озадаченно кивнула. Похоже, термин «застенографируй» в ее жизненном опыте напрочь отсутствовал.
– Всем сидеть! Сидеть, я сказал! – внезапно повысил голос д’Ансельм. – Или кому‑то из вас нужны проблемы с французской полицией? Попересажаю всех до одного! Здесь вам не Москва, в нашей стране законы чтут! Я вам сейчас оформлю сопротивление представителю власти! Сидеть!
Обычно спокойный детектив вдруг побагровел, глаза его налились кровью, а голос сорвался на крик.
Никто от него этого не ожидал. Только что гундосившая толпа заткнулась, а француз, сурово оглядев каждого, вдруг на очень даже приличном русском, сказал:
– Оборзели совсем, – и добавил еще немножко из ненормативной лексики.
Последние его слова добили даже Элку. Она осторожно поинтересовалась:
– Этьен, а вы сами‑то поняли, что сейчас сказали?
Тот почесал затылок и честно ответил:
– Понятия не имею. Просто я не раз слышал, как ваши бизнесмены так говорят со своими подчиненными, и обычно после этого все начинают делать то, что сказал босс. Вот я эти выражения и выучил. Кстати, а что они означают?
– Я вам потом расскажу. По секрету. А сейчас попробуйте все‑таки объяснить, зачем нас тут задерживают?
Детектив посмотрел на девушку взглядом замученного гиппопотама и почти по слогам, как дурочке, объяснил:
– Мне преступление раскрыть надо! А вы разбредаетесь как стадо баранов…
И тут же, не дав зародиться новому бунту, начал рассказывать. Вернее, излагать – свои мысли, выводы, подозрения…
– Белла не убийца.
Сашка перевел. Народ глубоко вздохнул. Детектив продолжил:
– Во‑первых, бутылка на столе. Когда нашли тело, в номере действительно была бутылка из‑под коньяка. Но стояла она совсем не там, где указала нам подозреваемая. Бутылка стояла на другом конце стола.
Элка выразила общее мнение:
– И что с того? Ну не там бутылка стояла, разве это важно?
– Важно, очень важно! Дело в том, что при осмотре номера было найдено круглое пятно – именно там, где указала мадемуазель Статска´я. То есть женщина попала в номер сразу после совершения убийства! Это уже потом, когда Белла выбежала из номера, преступник вышел из‑за двери, где он скрывался, стер отпечатки пальцев и уничтожил все следы своего пребывания в номере. Именно тогда он переставил бутылку на другое место! Если бы убийцей была мадемуазель, она, скорее всего, указала бы именно то место, куда переставили емкость из‑под спиртного. Есть еще одна немаловажная деталь. Помните, дама рассказала нам, что воздух в номере был спертый, очень пахло алкоголем? Но на момент обнаружения трупа окна оказались распахнутыми! Кто мог их открыть? А я вам отвечу: убийца. И опять же – нигде никаких отпечатков пальцев! Кроме как на дверной ручке. На ней мы обнаружили много смазанных следов, но настолько плохого качества, что, кроме тех, что принадлежат горничной, – а именно она последняя до приезда полиции открывала дверь, – нам просто не удалось их опознать.
– И что? Что все это значит? – прервал монолог детектива старина Кац.
Элке показалось, что Мишаня задал отнюдь не праздный вопрос. Такое ощущение, что в плешивой голове бизнесмена складывалась какая‑то схема.
Жаль, что в Элкиной‑то голове ничего не складывалось. Поэтому она просто переводила.
– А это значит, что убийца не высовывал нос в коридор. Может, побоялся, что его заметят, а может, решил, что раз уж кто‑то держался за ручку после него, то не стоит уничтожать эти отпечатки.
– Он выбрался через окно, – уверенно заявил Кац.
Блин, похоже, мужик‑то совсем не дурак! И что‑то он для себя уже просчитал.
– Все верно! – согласился с Михаилом детектив.
– Но это же второй этаж! Потолки в гостинице довольно высокие, поэтому, выпрыгивая из окна убийца мог запросто сломать себе что‑нибудь! Как минимум ногу! – мадам Нахимова с азартом ввязалась в беседу.
Если бы в отеле были мухи, то их жужжание сейчас было бы очень хорошо слышно – так тихо вдруг стало в ресторане. Но, поскольку отель был очень дорогой и никаких насекомых тут не водилось, звенящую тишину долго ничего не нарушало. Все заинтересованно ждали продолжения.
Спустя какое‑то время опять заговорил детектив:
– А еще телефон. Этот несчастный телефон не давал мне покоя. Я не мог понять, зачем убийца стер из памяти все контакты, все СМС и вообще – в аппарате не осталось никакой информации! Не проще ли было его просто забрать с собой? Опять же – согласитесь, если кому‑либо из вас попадет в руки чужой аппарат, потребуется время, чтобы разобраться, как, что и где там надо нажимать. А вот как раз времени у убийцы и не было!
– Может, ему модель знакомая попалась? Дело в том, что в нашей тусовке принято иметь все самое дорогое и модное. А таких моделей телефонов не так уж и много. Если собрать в одну кучу все наши мобильные, то среди них как минимум два‑три одинаковых найдутся. – Знаток великосветских привычек Брост демонстративно выцарапал из пальцев новоиспеченной помощницы свой аппарат и покрутил его в руках.
– У меня такой же! – Нахимов вытащил свой.
– Меня всегда удивляли такие люди, как вы! – Кац принялся вновь шарить по карманам. – Вы как бабы, честное слово! Наберете себе что покрасивее, а вот о функциональности не думаете! С этой игрушкой ни в Интернет не выйти, ни навигатор не настроить. Хороший мобильник – он как секретарь! Аппарат должен быть удобным и много чего уметь! А если, например, надо срочно почту отправить или еще чего? Красивая трубка или не красивая – не важно. Она должна быть многофункциональной и удобной! Как моя, например. – Кац извлек откуда‑то из‑под мышки стильный аппарат. – Спорим, у Белки такой же? Она баба деловая, у нее все должно быть толково.
Забытая всеми Статская непонимающе уставилась на Михаила, потом закивала, соглашаясь с бизнесменом:
– У меня другой фирмы, но по функциям очень похожий. Просто марка попроще, поэтому подешевле.
– Во! Поняли, о чем я говорю? Главное – не красота. Главное – удобство. Мишань, покажи свою мобилу, у нас с тобой, по‑моему, одинаковые. Миш! Никифоров, я к тебе обращаюсь!
Зачем француз устраивал балаган с разоблачениями невиновных и с вытряхиванием грязного белья – непонятно…
Похоже, он все знал еще до того, как собрал в одну кучу всех этих простых русских олигархов. Знал, за что убили бедную журналистку. Знал, как. А самое главное – знал, кто это сделал.
Иначе он не вел бы себя сейчас так спокойно и уверенно.
– Михаил, не стесняйтесь. Покажите публике свой телефон. Прекрасная модель, очень хороший дизайн. Опять же, как совершенно верно заметил месье Кац, аппарат многофункциональный. Зачем вы его убрали, весь день им спокойно пользовались, а тут вдруг в карман положили? – В голосе детектива слышалась эдакая смесь брезгливой заботы и высокомерия. А еще его голос был очень жестким. Наверное, так обычно с преступниками в полицейском участке разговаривают. – Месье Никифоров, вы сегодня весь день раздражаете меня и окружающих своими постоянными переговорами. Заметьте, аппараты выключили все. Кроме вас. Почему вы этого не сделали?
Вожак стаи – он всегда вожак. Даже в самую тяжелую минуту он не лебезит, не пытается елозить или вызвать жалость у окружающих – он спокойно улыбается. Улыбается так, что у присутствующих мурашки бегут по коже.
Никифоров вальяжно развалился в кресле и смерил детектива снисходительным взглядом. Самец. Хозяин. Мужик.
– Я весь день жду очень важного звонка от делового партнера, – сказал он. – Подобная версия вас устроит?
Похоже, такого ответа детектив не ожидал. Чуть замявшись, д’Ансельм продолжил не так борзо. Но все еще уверенно:
– Не совсем. Я бы тогда поинтересовался, почему эти звонки не может принять ваш секретарь. А еще я мог бы предположить, что человек такого ранга, как вы, может себе позволить послать всех… как это у вас говорят… «ушопу» и «забьить». Так что дело не в срочном звонке. Я прав?
– «Забьить» – это «забыть» или «забить»? – невовремя влезла в разговор Идея.
– По‑моему, он имел в виду второе… – тихо ответила Ёлка. – Помолчите уже, тут такие дела творятся, а вы со своими лингвистическими изысками! Потом разберемся.
Никифоров с жалостью посмотрел на заткнувшуюся Идею. Потом вновь перевел взгляд на детектива. Молча – ничего не спрашивая.
– Похоже, покойная Ларски раздобыла действительно очень важную информацию. Настолько важную, что ей пришлось бросить все дела и рвануть в Куршавель – нужный ей человек находился именно здесь. Женщина спешила настолько, что не стала дожидаться передачи денег от мистера Броста, и это при ее страсти к деньгам! Значит, Ларски очень боялась куда‑то опоздать. Ничего умнее, чем взять список постояльцев и постараться вычислить, с кем именно собиралась встретиться покойная, я не придумал. Месье Брост с помощницей отпали сразу – это они к Морише сюда прилетели, а никак не наоборот. Будь их воля, они сидели бы в Москве и занимались своими делами.
Теперь – Нахимовы. Но, если верить свидетелям, увидев мэра и его жену, Ларски очень удивилась. И это вряд ли был хорошо разыгранный спектакль, поскольку у нас нет доказательств, что она прибыла сюда на встречу именно с ними. Согласитесь, сообщить о добытых ею сведениях про деревенскую тетку она могла бы и в России, тут торопиться особо было некуда. Не настолько скоропортящаяся информация. Так что Нахимовых мы пока тоже отодвинем в сторону.
Кто у нас остался? Мадемуазель Элла и ее телохранители. Мы проверили даты и время покупки билетов, получается, что Мориша собралась в Куршавель на два дня раньше, чем эта компания. Если предположить, что даром предвидения покойная не обладала, получается, что встреча с Эллой тоже не входила в ее планы.
Может, ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть месье Каца? Но зачем? Как мы с вами выяснили, мадам Ларски вовсе не хотела лишний раз попадать в поле зрения этого господина. Женщина действительно боялась, что Михаил Романович узнает о ребенке. Насколько я понимаю, она всегда и везде вас избегала? – Детектив повернулся к Михаилу Кацу.
Тот удрученно кивнул. Но вдруг встрепенулся:
– Подождите, а ведь на самом деле она приехала на встречу со мной! Я же рассказывал, что накануне отъезда Мориша позвонила мне и сказала, что нам срочно нужно поговорить. Я ей ответил, что у меня встреча с Никифоровым в Куршевеле и что если ей надо, то пусть сама сюда добирается.
Довольный детектив кивнул:
– Я прекрасно помню ваш рассказ. Кстати, именно этот факт натолкнул меня на мысль, что с женщиной расправились именно вы. Получается, что приехала она именно к вам! Поверьте, вы с самого начала возглавили список подозреваемых. А уж когда всплыла информация про ребенка…
– Я вам в сотый раз повторяю: я ничего не знал о существовании сына!
– Может быть… Но именно из вашего портмоне выпала фотография. Так что – на роль преступника вы подходите больше всех.
С вашего позволения, я продолжу. Итак, можно было бы предположить, что мадам Ларски прилетела на встречу с господином Никифоровым. Но эта версия вообще никуда не годилась. Во‑первых, шантажировать его не было никакого смысла, он действительно никогда не платил вымогателям, а во‑вторых, это скорее господин Никифоров мог рассказать кому надо важную информацию про пострадавшую! Если бы Михаил Денисович открыл рот, Мориша навсегда потеряла бы ребенка.
Получается, что журналистка приехала сюда исключительно для встречи с господином Кацем. И даже известно, почему она не стала дожидаться его возвращения на родину. Дело в том, что здесь, в Куршевеле, Михаил Романович должен был подписать очень важный контракт на строительство коттеджного поселка в наших краях. И чтобы контролировать это строительство, господин Кац собирался задержаться здесь как минимум на полгода, то есть возвращаться в Москву в ближайшее время не входило в его планы.
Поэтому Ларски пришлось самой ехать летом на зимний курорт.
Со списком подозреваемых мы определились. И даже обозначили наиболее вероятного убийцу.
Француз галантно поклонился в сторону Каца.
– Теперь давайте разберемся с мотивом. Вот тут как раз все одновременно очень просто и очень сложно. Мотив мог быть один – шантаж. Профессия шантажиста весьма опасна, скажу я вам. В любой момент кто‑то из гм… скажем так, подопечных может взбунтоваться и в порыве праведного гнева тюкнуть вымогателя по головушке. Или – как в нашем случае – перекрыть доступ кислорода шантажисту механическим путем. Покойная вымогала деньги практически у всех присутствующих, на каждого из вас у нее была компрометирующая информация.
В этом месте Элка принялась энергично махать руками, привлекая к себе внимание. Ее ужимки имели успех.
– Кроме, конечно, мадмуазель Эллы. Эта особа действительно оказалась здесь совершенно случайно.
– На свою голову… – пробурчал себе под нос один из телохранителей.
Ёлка возмущенно засопела – так ее эти слова задели. Можно подумать, это она об отдыхе в цивильной деревне грезила! Вообще‑то, именно мужики мечтали на альпийских коров полюбоваться, да они же ее сюда практически насильно и приволокли!
Француз между тем продолжил:
– Согласитесь, вполне могло получиться так, что Ларски прибыла сюда по одному делу, а убили ее совершенно по другому поводу. Любой из шантажируемых ею людей мог сорваться и спонтанно прикончить любопытную журналистку. Или не очень спонтанно – но тем не менее. Например, господин Брост мог решить для себя, что больше не хочет платить наглой женщине. Или его помощница подумала хорошенько и поняла, что можно одним махом и от шантажистки избавиться, и деньжат подзаработать.
Чета Нахимовых тоже вызывала массу подозрений! Мадам Идея, как мы все успели заметить, очень импульсивная дама, задушить бывшую одноклассницу она могла просто в порыве ярости. Или взять ее мужа – у мужчины была масса времени и возможностей раз и навсегда расправиться с человеком, угрожавшим его репутации.
И господин Кац мог убить журналистку. Узнав, что от него довольно долго скрывали факт рождения ребенка, Михаил Романович мог просто‑напросто рассвирепеть и наказать непокорную женщину. Как это у вас называется? «Планка упала», по‑моему… Доказать, что мальчик – его генетический наследник, не составит труда. А так как ребенок остался без матери, любой суд отдаст малыша законному отцу. И все, никаких проблем. Господин Кац совершенно законно забрал бы себе ребенка. Чем не мотив? На мой взгляд, это более чем убедительно.
И только у господина Никифорова не было никаких мотивов расправляться с журналисткой. Так что его мы просто оставим в покое.
Далее я начал выяснять, у кого, помимо мотивов, была еще и возможность совершить убийство. И тут вы все опять оказались под подозрением. Все, слышите – все, у кого был повод избавиться от журналистки, шатались по отелю, как стадо баранов! Не убийство, а демонстрация беспечности и неорганизованности!
Судите сами. – Детектив укоризненно обвел взглядом притихших неорганизованных русских и принялся загибать пальцы: – И мадам Нахимова, и ее супруг совершенно спокойно перемещались по гостинице, никем не замеченные. Даже друг другом!
Мадемуазель Белла сознательно стремилась встретиться с потерпевшей. И ей ничего не стоило убить Ларски во время передачи денег. Тем более, что у нас есть свидетель, утверждающий, что видел, как мадемуазель Статска´я выходила из номера погибшей.
Далее по списку у нас идет месье Брост. С этим господином тоже все вроде как понятно – никто не видел, где он находился в момент убийства, в то время как ему ничего не стоило попасть в номер журналистки под предлогом передачи денег. И уже там расправиться с ней. Согласитесь, такая версия тоже имеет право на существование!
Народ дружно закивал, мол, еще как имеет! Но вслух говорить никто ничего не стал – боялись сбить детектива с мысли.
Французу такое поведение публики очень даже понравилось, и он продолжил вещать. И даже еще более вдохновенно:
– Далее – Михаил Кац. Он довольно убедительно уверял меня, что весь день от него ни на шаг не отходили девушки… ммм… скажем так, «группы сопровождения». Но выясняется, что на самом деле это неправда! Были моменты, когда уважаемый бизнесмен выходил куда‑то, оставив своих барышень в номере. И в это самое время он очень даже мог навестить свою бывшую любовницу с печальными для той последствиями.
Михаила Никифорова я вновь оставляю в покое. Этот господин весь день бродил туда‑сюда по гостинице, но все это время его постоянно кто‑то видел. То он с Нахимовым в коридоре столкнется, то с месье Кацем дела обсуждает, и все это, заметьте, в присутствии своих девушек. – Детектив замолчал, словно дожидаясь, что его именно в этом месте перебьют.
И его перебили. Вездесущая Идея не преминула встрять.
– Я бы этим его девкам не особо доверяла! – сварливо заметила она. – Они ж что угодно подтвердят. Вон, кацевские тоже за своего кормильца горой стояли, только их удалось подловить. Мишанины наверняка такие же. Да если ему понадобится, они сами скопом сбегают и убьют кого надо, а на суде будут утверждать, что в это время вместе с Нахимовым в джакузи пузыри давили!
Похоже, детектив тоже так считал. Наверное, поэтому он и не стал спорить с толстухой, а просто кивнул головой.
– Итак, что у нас с вами остается в итоге? А в итоге каждый из вас мог быть убийцей. Но такой расклад дел меня абсолютно не устраивал, поэтому пришлось рассматривать каждого в отдельности.
Признаюсь честно, кандидатуру мадам Нахимовой я сразу отмел. Согласитесь, ее организм действительно не выдержал бы таких перегрузок! А уж что после убийства мадам направилась бы к любовнику, такого вообще нельзя представить! Поверьте, после беготни по этажам, убийства и потом опять беготни по этажам мадам Идея просто физически не была бы способна на секс. Тем более на секс с французом… – Детектив сурово посмотрел на сидевшего в углу Жана.
Тот закивал, соглашаясь с д’Ансельмом. И даже добавил:
– Ида пришла ко мне запыхавшаяся, да… Но не более чем обычно. Уж кто‑кто, а я знаю, в каком состоянии обычно бывает эта женщина… – И ласково посмотрел на растрепанную курицу Идею.
– Господина Нахимова я тоже не стал особо выдвигать на роль преступника, – хмыкнул детектив.
– Это почему это? – возмущенно поинтересовались буквально все.
– Потому что он не способен на убийство. Такие, как он, все грязные дела совершают чужими руками. Месье Нахимов способен ударить и унизить жену или беззащитную проститутку, а вот к такой опасной женщине, как Мориша Ларски, он просто побоялся бы приблизиться. Трус он, этот ваш господин Нахимов.
Кстати, его поведение очень похоже на повадки еще одного подозреваемого – месье Броста. Тот тоже вряд ли поднял бы руку на журналистку. Но, в отличие от нашего мачо, – детектив кивнул в сторону мэра, – Кирилл Сергеевич очень осторожный человек. Да, он далеко не самый храбрый человек на свете… Но вот Ларски он не тронул бы просто благодаря инстинкту самосохранения. Ему действительно было проще платить шантажистке, чем убить ее. Зато помощница господина Броста, Белла, – та могла. Дама обладает и холодной расчетливостью, и способностью крайне спокойно действовать в критических ситуациях. Не хотел бы я быть на месте жертвы мадемуазель Беллы… Но! Но в данной ситуации эта женщина почему‑то начала вести себя как идиотка. Мало того, что после долгих лет честной службы она вдруг решила прикарманить деньги своего работодателя, сразу после совершения убийства эта хладнокровная дама принялась довольно нелепо метаться по гостиничным коридорам, грохоча дверями и не оглядываясь в поисках свидетелей. Бедную девушку, вон, сгоряча вдруг не зашибла!
– Лучше бы зашибла… – грустно вздохнула Статская.
– Сама дура! – испуганно взвизгнула никифоровская деваха и тут же спряталась за спину своего нового работодателя Броста.
Нашла за кого прятаться. Прям защиту и опору выискала!
Детектив на мелкие женские разборки ни малейшего внимания не обратил. Он вещал:
– И вот именно из‑за такого, мягко скажем, идиотского поведения я засомневался в виновности мадмуазель Статской. Похоже, что в номере она действительно нашла уже мертвую Ларски. Нашла – и ужасно испугалась. Нет, не трупа, сдается мне, бездыханным телом эту женщину не испугать. Ее гораздо больше беспокоил тот факт, что в убийстве журналистки обвинят именно ее. Кто труп нашел? Статская. У кого были причины убить Моришу? У Статской.
Француз резко повернулся на каблуках, подлетел к Белле и уставился ей прямо в лицо:
– Признайтесь, вы и деньги эти взяли только для того, чтобы сымитировать ограбление? Мол, когда начнется расследование, ваш начальник обязательно расскажет полиции о крупной сумме, переданной шантажистке. А раз наличных в номере не нашли, значит, это было банальное воровство! И если повезет, то будут искать простого воришку, случайно наткнувшегося на хозяйку номера, но никак не вас. Я прав?
Белла горько кивнула головой:
– Мне тогда показалось, что это идеальное решение. Сейчас‑то я, конечно, понимаю, что большей глупости я сотворить не могла…
Так же резко отвернувшись от совсем расклеившейся Статской, детектив продолжил свой увлекательный монолог:
– Про бутылку и открытые окна я вам все объяснил. А еще эта дверная ручка! – Он посмотрел на окружающих как на глупых детей. Мол, неужели вас это не насторожило?
– Какая еще ручка? – поежился Нахимов. – Вы, похоже, мужчина, заговариваетесь! При чем тут ручка?
И без того невысокий IQ мэра рухнул, с печальным звоном ударившись о дорогой паркет. Французу было откровенно жалко глупенького дядьку.
– Дверная ручка. Та, которая снаружи номера убитой журналистки. Я очень сомневаюсь, что после тщательнейшего уничтожения своих отпечатков пальцев в номере мадемуазель Статская не догадалась бы протереть дверную ручку, за которую держалась, открывая дверь. Это же не просто улика, это смертный приговор!
Услышав перевод этих слов, Белла вздрогнула. С ее лица ушла мертвенная бледность, в глазах затеплилась искорка… Женщина смотрела на детектива как на последнюю надежду. Похоже, он и был этой самой надеждой.
– Нет, господа, нет и еще раз нет. Наш убийца – далеко не беспечный идиот. – Кажется, д’Ансельм искренне восхищался преступником. – Человек, расправившийся с журналисткой, крайне умен и предусмотрителен. И он совершенно осознанно не стал трогать дверную ручку – ему было выгодно, чтобы полиция обнаружила отпечатки пальцев мадемуазель Статской. Так что я позволю себе исключить сию даму из списка подозреваемых.
– Вот как у вас дела расследуются! – не к месту вскинулся Нахимов. – Основываясь только на предположениях, вы собираетесь оправдать убийцу! И такие люди служат в местной полиции! Между прочим, есть свидетель того, что во время совершения преступления Статская выходила из номера, а это самая что ни на есть прямая улика, а не какие‑то там эфемерные построения психологического портрета убийцы!
Сочувствие к мэру читалось в глазах детектива.
– Прекратите метаться, уважаемый. Вам это не идет. Позвольте мне продолжить? – издевательски‑галантно поклонился детектив. И, не дожидаясь ответа, повернулся к остальным слушателям.
Те сидели как мыши – тихо‑тихо… Лапочки такие…
– Несмотря на ваши возможные сомнения в моем профессионализме, я все же исключил мадмуазель Беллу из списка подозреваемых. И в итоге все стрелки сошлись на одном‑единственном человеке. На отце ребенка убитой. На ее бывшем любовнике. Извините, господин Кац, но речь идет о вас.
Странно, но в тот момент Элке просто по‑человечески очень не хотелось, чтобы детектив был прав. Вот непонятно почему – но не хотелось. Ну не мог этот толстячок убить Ларски! Да, понятно, что никакой он не милашка, а жесткий олигарх, заработавший свои миллионы отнюдь не выращиванием роз, понятно, что пакостей в своей жизни он сделал столько, что на сто обычных людей хватило бы… И что по чужим головам он всю жизнь шагал не задумываясь, и кровь на нем наверняка есть… Но вот Моришу он не мог убить. Не такой он человек.
Увы, как только что заметил истеричка Нахимов, психологический портрет к делу не пришьешь. А все улики именно на нем, на Михаиле Романовиче, сходятся. Честно – жаль.
Похоже, что сделанные выводы расстроили и самого детектива. Ибо продолжал он куда менее бодро:
– Все действительно сходится на вас, месье Кац. Именно к вам приехала Мориша Ларски. Именно из вашего портмоне выпала фотография сына журналистки – вашего сына. И у вас был мотив избавиться от женщины. Мотив – и возможность. Именно ваше алиби самое шаткое. Если говорить до конца откровенно – у вас просто нет этого алиби.
Похоже, расследование подошло к печальному, но закономерному финалу. Виновные найдены, преступник разоблачен, публика довольна, пора собирать чемоданы. И валить из этих райских мест как можно быстрее. Домой, nach Hause, – куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Гиблое какое‑то местечко, этот ваш хваленый курорт. И нечего тут делать порядочной девушке. В Гарлеме ночью в голом виде – и то спокойней. Там хоть все понятно, кто кого и за что. Никаких сюрпризов и психологических портретов.
– Повару уже велеть обед подавать? – грустно поинтересовалась Ёлка.
Честно говоря, во всей этой дурацкой истории ей больше всех было жалко маленького мальчика Димку. Пацан сейчас вообще сиротой остался – маму убили, папу в тюрьму упакуют. И не в абы какую, а в международную…
– Миш, сиди молчи, на вопросы не отвечай. Адвокаты через пару часов будут. – Никифоров встал, вытащил из кармана мобильный телефон и озадаченно уставился на экран.
Чего это он завис‑то? Не помнит, как адвоката зовут? Или соображает, куда в подобных случаях звонить полагается?
– Вот черт… – пробурчал себе под нос олигарх. – А как же…
– А вы что, наизусть вообще ни одного номера не помните? – холодный голос детектива прозвучал, как выстрел. Как щелчок кнута. – И даже с секретарем не связаться? Посмотрите в пропущенных звонках, в записной книжке ваши контакты вряд ли есть. Насколько я понял, своим работникам вы не отвечали, вы их вызовы сбрасывали. Вы звонка Моришиного помощника ждали, поэтому и телефон не выключали. Что, так и не позвонил?
Никифоров просто не успел отреагировать – так внезапно налетел на него детектив. Налетел, вцепился в руку и ловко, словно кошка когтем, выцарапал из огромной никифоровской ручищи матово поблескивающий мобильник.
– Что… Что вы себе позволяете??? – опешивший от такого поворота событий олигарх просто не понял, что тут, собственно, произошло.
– Прекратите жадничать, месье Никифоров! – Детектив отскочил от замершего Михаила, сунул добытый мобильник во внутренний карман пиджака и одновременно нажал пару кнопок на своем телефоне – оказывается, он давно держал его наготове. – Похвастайтесь телефончиком! Симпатичная модель! Только вот, на мой взгляд, немного женская… Э‑э‑э, чего это вы на меня так хищно смотрите? Даже не вздумайте нападать на представителя закона, у нас за такое еще больший срок дадут! – И уже в свой телефон: – Можно забирать, я закончил.