- Тогда прогони меня, Лена, - он сделал ещё один шаг ко мне и его руки по бокам моих плеч были уже не вытянутыми, а почти обнимающими. Его глаза были всего в тридцати сантиметрах от моих. Морщинки на его лбу разгладились, он на секунду поджал губы, отчего на его смуглых щеках проступили маленькие ямочки – создавалось ощущение, что он раздумывает над чем-то.
Приступ неизвестно откуда взявшейся паники овладел мной. Где-то там, в зале, совсем близко, находится его жена. А я здесь схожу с ума от близости этого мужчины и не могу сопротивляться этому чувству. Не могу. Я начинала осознавать, как мучительно для меня это ощущение, как оно душит меня и не даёт расслабиться.
- Зачем ты пришёл сюда? Мне Сергей гитару обещал принести, - попыталась съехать с темы я, отведя на секунду взгляд в сторону гитары, и снова посмотрела на него.
- Я отобрал её у него, и сказал, что отнесу сам, - просто и спокойно, как будто так и надо, ответил он, усмехнувшись. Его глаза слегка прищурились от этой усмешки, а его руки заскользили вниз по моим рукам, отчего по ним пробежало приятное тепло. – Ты прекрасно выглядишь, я хотел рассмотреть тебя поближе, и не смог отказать себе в этом удовольствии.
Его слова подняли во мне волну сладкого возбуждения и одновременно легкого негодования. Посмотреть он пришел, ага, и, я смотрю, потрогать он тоже не против. На жену пусть свою идёт смотрит.
Его ладони, скользившие вниз по моим рукам, остановились на моих запястьях, и внезапно сжали их, отчего я вся тоже сжалась.
- А тебе не кажется, что смотрят глазами, а не руками? – с сарказмом в голосе спросила я, опустив взгляд вниз, туда, где находились его и мои руки, и снова подняла его на Виталия, поймав его совершенно бесстыжий взгляд. И он не на шутку напугал меня: в его глазах был голод. Как голодный зверь, он сжимал меня, свою добычу, в своих руках, подошёл почти вплотную ко мне и тут же внезапно разжал свои ладони, отпуская мои запястья, и вдруг я почувствовала, как его пальцы слегка касаются моих бёдер, аккурат в месте прозрачных сетчатых вставок на боках моих легинсов. Все мои внутренности будто прошибло электричеством. Я чувствовала его дыхание, сдобренное едва уловимым запахом красного вина, на своём лице. Мои глаза были на уровне его губ, и я видела на них каждую тоненькую складочку. И его губы зашевелились, произнося ответ:
- Мне кажется, что, если сейчас ты дашь мне хоть малейший повод, твоё выступление придётся задержать. – Меня бросило в жар, а потом в холод от этих слов, я нервно сглотнула, а его горячее дыхание, вкупе с блеском его потрясающе синих глаз убеждало меня в том, что он не шутит.
Моё сердцебиение было поверхностным и быстрым, а дыхание – осторожным, мне казалось, что полный вдох я сделать сейчас не в состоянии. И, готова поклясться, что я почувствовала, как напряглось его тело под этим шикарным костюмом.
И тут мы услышали, как на сцене раздался голос Сергея, сообщающего о том, что я приготовила новогодний подарок для всех присутствующих и сейчас спою для всех свою новую песню, которая впервые исполняется на публике.
- Одевайся теплее, Лена. - Быстро сказал он, тут же отойдя от меня на шаг. – Хорошего тебе выступления, - подмигнул он, и, оставив меня, растерянную и раздёрганную, в тамбуре возле выхода на сцену, вышел, закрыв за собой дверь.
Когда под шумные аплодисменты я выходила на сцену, Сергей уже спускался по маленькой лесенке со сцены на танцпол, и буквально через несколько секунд я увидела на танцполе и вышедшего туда через коридор Виталия. Поскольку своим наглым вторжением он не дал мне времени настроиться на выступление, мне пришлось сделать это всего за несколько секунд – и справиться с напряжением мне удалось только тогда, когда я вспомнила, что ещё пару дней назад я выступала на сцене, гораздо больше этой, перед людьми, которые пришли на концерт совсем другой группы, никогда раньше не слышали моей музыки и могли отреагировать на неё совсем непредсказуемо – и я с этим справилась! Я взяла эту высоту – и смогу взять любую другую, и ни один, даже самый синеглазый и самый привлекательный, самоуверенный и наглый тип не сможет помешать мне своим пожирающим взглядом. Пускай любуется.
Порохом
Стали твои откровения.
(Медленный гитарный перебор гулко отражался от стен клуба, толпа в зале смолкла. Я, не стесняясь, взглянула в глаза своему самому постоянному слушателю)
Ворохом –
Мысли, мечты, впечатления.
(Я опустила взгляд на гитару, после чего прикрыла глаза, подняв лицо к залу)
Не сказать…
Лучше молчать и не каяться,
Не страдать.
Нам с тобой с этим не справиться…
(Последние несколько аккуратных нот проплыли в тишине зала, и я перешла к гитарному бою, начиная более быстрый по темпу припев):
Мы вдвоём с тобой в этой лодке
Только лодка идёт ко дну,
И, застрявшая в этом шторме,
Я тону.
(Я зажмурилась, не в силах больше смотреть в эти глаза. А оторвать взгляд и перевести его на кого-то другого у меня просто не получалось)
И в бушующем заливе,
Ты, наверное, мой маяк,
Без тебя мне не быть счастливой
(Я открыла глаза и всё же позволила себе упиваться этим синеглазым пронзительным взглядом)
Никак.
Я жила в этой песне, я проживала каждое слово и была уверена в каждой строке. Я не хотела бы исправить в ней ничего, потому что иначе она стала бы уже не моей, это стало бы моей изменой самой себе. Антон всегда любил привносить в мои композиции что-то своё, чтобы сделать их более завершёнными, более доработанными. И это, наверное, правильно, это работа над ошибками, это уважение к слушателю и борьба за качественное звучание. Но с этой песней я не готова была позволить сделать что-либо, и была рада, что сейчас она звучит так, как её вижу я.
Виталий стоял в излюбленной позе, прислонившись плечом к стене, и, не отрывая взгляда, слушал меня. Его лицо было серьёзным, на нём не было ни тени улыбки, но взгляд его был мягким, тёплым и немного тревожным. Я всё-таки смогла перевести взгляд с его лица на лица других присутствующих в зале гостей, пробегая по ним вскользь, и не останавливаясь ни на одном из них надолго. Среди слушателей, покачивающихся в такт музыке, я выцепила взглядом Леру, Диму, Никиту, Сергея, наших сценаристов, и многих других членов съёмочной группы и актёрского состава, чьи имена я даже не знала или просто не помнила, но как-то видела на площадке, и внезапно зацепилась взглядом за стоявшую на балкончике второго уровня Ларису. Она стояла с бокалом вина в руках, облокотившись о перила балкона, и тоже слушала моё выступление.
Нам с тобой
Кораблями плыть в разные стороны
И сгорать
В атмосфере любви метеорами,
Лишь сейчас
Хоть на миг стань моим и уйди тотчас,
И для нас
Будет пламя гореть только в этот раз…
Готовясь исполнить последний припев, я снова невольно вернула свой взгляд на Виталия. Он уже не смотрел на меня, а смотрел куда-то себе под ноги, сложив руки на груди и слегка покачивая головой в такт музыке.
Мы вдвоём с тобой в этой лодке
Только лодка идёт ко дну,
И, застрявшая в этом шторме,
Я тону.
И в бушующем заливе,
Ты, наверное, мой маяк,
Без тебя мне не быть счастливой
Никак.
Отзвучали последние аккорды, и в зале раздались шумные аплодисменты. Поблагодарив всех за такой тёплый приём и поздравив с наступающим Новым годом, я удалилась со сцены, почувствовав себя измождённой, выжатой как лимон. Всего одна песня, всего три минуты я была на сцене, а такое чувство, будто отыграла целый концерт. В висках пульсировало, и очень хотелось выпить чего-нибудь хоть немного алкогольного, чтобы сбросить напряжение. Хотя, несколько капель валерьянки тоже подошли бы. Гитару я поставила на одну из стоек в тамбуре, и, схватив с вешалки куртку, которую повесила туда перед выступлением, торопливо направилась к выходу из клуба, чтобы принять дозу единственного доступного мне сейчас успокоительного марки Davidoff.
***
Палец попал на кнопку зажигалки только с третьего раза, и появился маленький огонёк, я подожгла им кончик сигареты, которая слегка дрожала в моих пальцах, придерживающих её у губ.
Даже для смелой и отчаянной меня это было слишком. Я явно переоценила свою неуязвимость. Я понимаю, что многие исполнители сами пишут песни, основываясь на своих чувствах и переживаниях, но проблема вот в чём: мало кто решается исполнить их прямо перед теми, кто стал причиной этих самых переживаний, прямо в момент этих самых переживаний. Дерзкая попытка взглянуть в глаза своим страхам и слабостям не прошла – я была выбита из колеи. Я запуталась. И я, как сказал мне не так давно объект моих переживаний, «не знаю, что с этим делать. Особенно теперь».
Я сделала первую затяжку, стоя у самого края здания клуба, подальше от входа, чтобы никто проходящий мимо не нарушал моего уединения. Но уже спустя минуту я увидела, как ко мне приближается персона, присутствие которой в моё понимание «спокойно покурить и расслабиться» ну никак не вписывалось. Я не понимала, зачем она пришла, и сделала вид, что не замечаю её неуместного присутствия.
Она встала рядом со мной и, укутавшись потеплее в накинутую на плечи шубку, спросила:
- Сигаретой не угостите, Лена? – я повернула лицо к ней и, выдохнув в морозный воздух облачко дыма, вопросительно посмотрела на неё. Странно, что курящий человек пришёл в клуб без сигарет. Да и купить их в клубе, в принципе, не проблема. Она, видимо, догадалась, что именно вызвало у меня удивление, и добавила: - Я вроде как не курю обычно. В общем, курю, но нерегулярно. Это как бы мой маленький секрет, - усмехнулась она, глядя куда-то прямо перед собой.
Я молча достала из кармана пачку и протянула ей, не вынимая сигареты изо рта и ничего не говоря в ответ. Она, кивнув в знак благодарности, достала из пачки белоснежную сигарету, после чего я без лишних напоминаний достала из кармана зажигалку и тоже протянула ей.
- Спасибо, - сказала она слегка сипловатым от холодного воздуха голосом, после чего прочистила горло, подожгла сигарету, затянулась и вернула мне мою зажигалку. Я взяла её, даже не повернув лица к своей компаньонке. Лариса, придерживая пальцами одной руки сигарету у губ, другой рукой открыла сумочку и достала оттуда что-то тёмное, протянула свою ношу мне.
- Это, кажется, твоё. Вот, возьми. – Я удивленно посмотрела на неё и, взяв из протянутой руки предмет, с изумлением обнаружила, что это моя шапка, которую я благополучно забыла у Виталия в Праге. Сердце моё заколотилось от осознания того, что эта женщина сейчас напрямую и тет-а-тет признается мне в том, что в курсе нашей совместной с Виталием прогулки по европейской столице.
- Спасибо, - хрипло и растерянно отозвалась я, укладывая шапку в карман куртки. – Где ты её взяла? – решилась я задать ей вопрос.
- У Виталика в чемодане, когда помогала разбирать вещи после его возвращения. – Сухо и по делу ответила она практически безэмоционально. – А потом, увидев фото, которые он пересылал тебе в WhatsApp, я поняла, что она – твоя. – Так же спокойно добавила она. – Хорошо погуляли? – странно негромким голосом поинтересовалась она, стеклянным взглядом глядя прямо перед собой.
Я чувствовала себя не в своей тарелке. Я будто была на допросе, но допрашивал меня не полицейский, а потерпевший. И это сильно ударило по моей совести.
- Что именно ты хочешь узнать? – Я сама не заметила, как мы перешли на «ты». Но чувствовала, что обращение на «Вы» в этой беседе звучало бы как-то…неуместно, что ли.
- Да ничего я не хочу узнать. – Глубоко вздохнув, она опустила взгляд на пепел, осыпающийся на асфальт под её ногами. После чего снова подняла глаза, метнула быстрый взгляд в мою сторону, и снова продолжила смотреть прямо перед собой. – Я предпочла бы вообще ничего никогда о тебе не знать.
Я молчала. Смятение от перемены её тактики общения со мной, от той незащищенности, с которой эта женщина сейчас задавала мне вопросы и давала свои ответы, долго не позволяло мне сформулировать свой вопрос как можно более корректно. Наконец, после очередной затяжки, мне удалось это сделать. Курение всё-таки действительно успокаивает.
- И что же конкретно ты обо мне знаешь? – Честно говоря, я немного боялась услышать ответ из её уст.
Она усмехнулась, снова затянулась, выдохнула дым и посмотрела на меня своими пронзительными карими глазами:
- Достаточно, Лена. Я знаю, что у вас ничего не было, никогда не было.
Под словом «ничего», конечно, я подразумеваю классическую супружескую измену, сама понимаешь, о чём я. Остальными подробностями вашей интрижки, конечно, я не располагаю, но то, что вы не спали – это я знаю точно. Это не в правилах моего мужа, и я знаю, что так он со мной не поступит, по крайней мере, скрывать это от меня он уж точно не будет. Спасибо и тебе - вчера, точнее, сегодня ночью ты только укрепила мою уверенность в этом. – Она снова поднесла к губам сигарету, и, прищурившись, затянулась.
Я опешила. Значит, это не Виталий писал мне этой ночью? Действительно, неспроста ведь это поведение показалось мне несвойственным ему, и моё чутьё меня не обмануло – в этой ночной переписке действительно было «что-то не так», точнее, «кто-то не тот». Мне стало стыдно своё провокационное поведение за сегодняшним праздничным столом, но, в то же время, я испытала огромное облегчение – он не разочаровал меня. Почему я так боюсь в нём разочароваться? Не дожидаясь какой-либо моей словесной реакции, она продолжила:
- Я поражаюсь его выдержке и постоянству, если честно, - она снова взглянула на остолбеневшую меня. - Он как диабетик, которому нельзя сладкого, но который постоянно приходит в кондитерскую и покупает себе килограмм пирожных, чтобы просто на них посмотреть, почувствовать, как желудочный сок начинает вырабатываться от одного взгляда на десертную вишенку на верхушке, а потом оставить их там же, на прилавке, чтобы их съел кто-то другой. Долбанный мазохист. – Она немного агрессивно щелкнула по сигарете, сбивая накопившийся на конце пепел на землю.
Мне стало не по себе от этого разговора. Таким вымученным было это откровение, что мне хотелось запихнуть его обратно ей в рот, чтобы оно вдруг снова стало неозвученным. Полы её длинного тёмно-красного платья слегка подрагивали от холодного ветерка, от которого мне тоже стало как-то промозгло.
Она продолжила:
- Я думала, что у него это быстро пройдёт. Это глупое, такое несуразное увлечение не должно было превратиться в такое долгое издевательство надо мной, над ним самим, над нашими отношениями. – Её взгляд снова стал стеклянным, а нижняя губа истерически дрогнула.
- Насколько долгое? – пересохшими губами осмелилась спросить я и замерла в томительном ожидании ответа.
- Ты три года как уже моя головная боль, Лена. – Яркая вспышка шока ослепила меня на секунду, сердце заколотилось в бешеном темпе, и я повторяла про себя это страшное словосочетание, и никак не могла поверить в услышанное. Я, должно быть, ослышалась. - И, если поначалу я отмахивалась от этого сумасбродства, да и, честно говоря, в первый год я думала, что оно уже совсем прошло, то сейчас я осознаю, какой дурой была, не восприняв эту проблему всерьёз. – Лара смотрела вниз, себе под ноги, и носком бежевой лаковой туфли размазывала пепел по асфальту.
«В первый год» … Нет, значит, мне всё-таки не послышалось. Но мне ведь было…семнадцать?! От шока я совсем позабыла о своей сигарете, и она медленно дотлевала в моих пальцах. Я не знала, что сказать. В моей голове не укладывались все эти странные, пугающие обрывки этой истории, в руках моих была дрожь, в груди – странная вибрация, и я не могла произнести ни слова, потому что понимала, что голос будет предательски дрожать. Нет, это бред какой-то. Эта женщина, наверное, не в себе. Точно, она – сумасшедшая, я даже в книге какой-то об этом читала, когда красавец-психиатр-муж жил со своей сбрендившей женой, пока она не сбежала с его другом. Кажется, так. Классик какой-то написал…
Нет, это, конечно, интересное предположение, но мы всё-таки не в книге. Нормальная она, эта Лариса, нет в ней никакой безуминки, она – известная актриса, которая всегда на виду у прессы, и никогда при этом не подававшая поводов для грязных сплетен, играющая на лучших театральных подмостках нашей страны. Понятное дело, что мне было легче поверить в её сумасшествие, нежели в то, что этот самый мужчина, окруживший меня своим вниманием, и захвативший всё моё внимание, одержим мной. Не увлечен, а именно одержим…иначе это трехлетнее увлечение назвать я не могла. Мне стало жутковато, я поёжилась не от холода, а от пугающей реальности этих слов: «три года». Я была совсем ещё юной девушкой, да что там, я и на девушку-то тогда ещё не очень-то была похожа: пропадала с друзьями на футбольном поле, беспрестанно тренировалась и только-только начинала увлекаться музыкой, даже отношения с парнями меня интересовали не так уж и сильно, хотя первые романтические отношения у меня именно в этом возрасте и случились, скорее потому, что так было надо, было как бы уже «пора», нежели я действительно была в них крайне заинтересована.
Мной завладело чувство, что я одурачена. Я, сама о том не подозревая, долгое время была незримой частью жизни двух взрослых, незнакомых мне людей, я будто была частью чьего-то реалити-шоу, что напомнило мне ещё об одном небезызвестном фильме с Джимом Керри в главной роли. Дурацкий вечер, дурацкий! Мне нужно уехать отсюда, мне нужно убраться отсюда поскорее, и поскорее оказаться дома, там, где всё услышанное мной сейчас окажется выдуманной страшной сказкой. Но прежде нужно было что-то сказать. Лариса смотрела на меня в ожидании, ей, конечно же, хотелось увидеть мою реакцию на свою исповедь.
- Я… я понятия не имела. И, боюсь, мне сложно поверить в эту историю, - озвучила я коротко и как можно более бесстрастно свои ощущения. – Почему Вы вообще решили мне об этом рассказать? – а вот теперь я уже просто не смогла обратиться к ней на «ты». Я всячески старалась сдерживать тревогу, охватившую меня, чтобы она не сквозила в моём взгляде и жестах. Я уже достаточно глупо себя проявила сегодня, надо хотя бы напоследок постараться сохранить остатки достоинства. Не знаю, насколько у меня получилось это сделать.
- Я не очень-то собиралась рассказывать тебе это. Ты - последний человек, с кем бы я хотела этим поделиться. Но, раз уж выяснилось, что тебя так волнует мой муж, - Лара требовательно взглянула на меня, я опустила глаза, глядя на собственные ботинки. – Я хочу, чтобы ты понимала, каким испытаниям подвергаешь этого человека своим постоянным присутствием в его жизни. Он – не очередной мальчик, с которым можно играть по правилам песочницы. И подумай сто раз, прежде чем ломать ему жизнь, если не готова жить по правилам взрослой, осознанной и ответственной жизни. – Лариса выбросила окурок прямо на землю, придавив его кончиком туфли, и, развернувшись, зашагала в сторону входа в клуб.
Я же, находясь в абсолютной прострации от навалившегося на меня информационного груза, скинула Лере смс о том, что уехала домой, натянула на голову вновь обретенную шапку и поплелась в сторону метро.
Глава 18.
Другими красками
Вернувшись домой, я всё ещё не успела прийти в себя. Всю дорогу от клуба до дома я пыталась понять, как я могла вляпаться в такую историю, и, что самое интересное, как мне теперь разобраться во всём этом и не сойти с ума.
По пути домой я выкурила целых три сигареты, что, совместно с выкуренными двумя на вечеринке составляло половину моей суточной нормы никотина, но мои руки и плечи всё еще дрожали, а сердце отбивало неровный ритм. Я чувствовала себя раздетой, абсолютно голой перед целой толпой людей. И это не имело ничего общего с ощущением собственной популярности, когда ты знаменита в качестве творческой единицы. Это было как-то дико, страшно и даже отвратительно.
Проворочавшись полночи в кровати, я снова заснула почти под утро. Этот дурацкий сбившийся режим, подкрепленный стрессом, уже порядком надоел мне, но все происходящее со мной в последние дни играло против моего сна.
За ту половину ночи, что я не могла заснуть, я прокручивала в голове все события, произошедшие за последние две недели, и, в первую очередь, наше первое знакомство с мужчиной, от одной мысли о котором у меня теперь по телу пробегали мурашки, и, скажу я вам, не в хорошем смысле этого слова. Всё, всё, начиная с приглашения меня в этот сериал, теперь предстало передо мной совершенно в иных красках: он предложил мне главную роль в этом сериале, чтобы иметь возможность видеться со мной и знать, где он может меня найти хоть каждый день, - видимо, моих концертов ему не хватало…либо это был повод просто узнать меня ближе, пообщаться со мной. Наверное, так.
В первую нашу встречу он провоцировал меня на какую угодно эмоциональную реакцию, испытывал меня, как энергетический вампир, подпитывался мной, только сейчас я понимала весь смысл всего этого действа, которое разворачивалось между нами в самом начале нашего знакомства. Но совсем скоро ему стало этого мало – он захотел быть ещё ближе и создал для нас любовную линию, чтобы совершенно легально прикасаться ко мне, целовать меня, гладить и, я не знаю, что еще он там планировал со мной делать, пока не отменил весь этот разврат. Он как будто нашёл обходной путь для своей женатой совести... Может быть, он думал, что этого ему будет достаточно для того, чтобы избавиться от своего наваждения? Чёрт его знает, отдавал ли он вообще себе отчёт в своих поступках, может, он вообще сумасшедший, помешанный маньяк? Или как там его, сталкер?
Нет, хоть наше общение с ним и складывалось весьма нестандартным образом, всё-таки в адекватность этого человека я верила, и очень боялась, что глубоко ошибусь в этой своей вере.
Он сделал для меня столько хорошего: дал толчок моей актёрской карьере, предложив главную роль, устроил мне незабываемый музыкальный опыт в виде зарубежного концерта на разогреве у группы с мировой популярностью, приехал, чтобы поддержать меня, и потратил целый день, развлекая меня в чужой стране, когда даже мой партнер бросил меня и даже не соизволил за целый день позвонить и поинтересоваться, где я, опомнившись только вечером. Впрочем, я тоже не соизволила…ну да ладно, сейчас не об этом.
Но делал ли он это просто для того, чтобы сделать мне приятно, или преследовал определённую цель? Конечно же, он её преследовал. Глупо сомневаться в этом. Я и сама эту цель преследовала, хотя знала, что он женат, и достаточно часто осознанно или бессознательно провоцировала его своим поведением. Стоит только вспомнить моё сидение на нём тогда, в спортзале, когда он, как испуганный зверь, сбежал и отменил нашу с ним сериальную «любовь» … Видимо, тогда к нему и пришло осознание всей провокационности этой нашей близости. А я, дура, полагала, что ему всё равно. А он всё это время боролся с этим своим помешательством, с огромным искушением. С другой стороны – сам виноват, нефиг было вообще со мной связываться, можно подумать, я хотела стать чьей-то «слабостью» и чьим-то яблоком раздора!
Но к концу своих размышлений я вернулась к самому шокирующему моменту нашей с Ларисой беседы… это длится уже три года. Три! Когда? Как? Почему? Мне было крайне сложно представить, при каких обстоятельствах это произошло, и как именно он осознал, что он…ну, вы понимаете. И ещё одним назойливым вопросом, нависающим надо мной, был вопрос о том, откуда его жена знает об этом всём, тем более, судя по всему, знает с самого начала. Эти мысли вертелись в моей голове, как смерч, не давая моим векам спокойно опуститься и позволить моему воспалённому разуму отдохнуть ото всей этой сумятицы.
Этот мужчина думает обо мне три года…Господи, мне даже представить страшно, сколько он передумал всего и перечувствовал за такой срок. Всего за какие-то две недели я влюби…увлеклась этим человеком так, что каждый мой взгляд на него отзывался в моём теле сладкой мукой, а он жил с этим три года - вот это выдержка!
Хотя о какой выдержке может идти речь, когда всего за какие-то две недели общения мы стали почти любовниками? Да, «классической супружеской измены», как сказала Лариса, конечно же, не было. Но то, что произошло между нами, было куда интимнее секса, куда запретнее. Как по мне, так мечтать о другом человеке, живя при этом с супругом, - куда бОльшая измена, нежели случайная интрижка на одну ночь, сводящаяся к безэмоциональным плотским утехам. Нет, безусловно, и то, и другое – плохо, неправильно и убийственно для отношений, но лично меня оскорбило бы больше всего именно первое…
Это была последняя мысль в моей голове перед тем, как я провалилась в сон.
Тридцать первое декабря подкралось совершенно неожиданно, и, проснувшись утром, я вдруг осознала, что меня настолько закружила суета и заботы, связанные с поездкой, что я так и не спланировала то, где и с кем встречу этот Новый год. Отец с самого утра (ну, вы понимаете, ближе к обеду) уже собирал вещи, а мама целый день стояла у плиты, готовя всяческие вкусности для новогоднего стола, чтобы ближе к вечеру уехать в наш загородный дом в Подмосковье, куда должны были подтянуться мой брат со своей супругой и моим любимым племяшом и мамина сестра с мужем. В прошлом году я праздновала этот праздник в кругу друзей, а в этом была настолько занята, что умудрилась даже не дать ответа на приглашение, которое мне поступило от Маши с Артёмом. Впрочем, Новый год – семейный праздник, и сейчас мне как никогда было нужно находиться в кругу любящих меня людей, и людей, которых сильнее всего на свете люблю я, поэтому я решила, что отпраздновать этот праздник вместе с семьёй – это очень даже хорошая идея.
Поэтому, проснувшись ближе к полудню, я решила помочь маме на кухне, и уже вовсю нарезала салатики, когда раздался звонок мобильного из моей комнаты. Вытерев руки полотенцем, я подошла к телефону и увидела, что звонит Лера. Не очень хотелось брать трубку, так как я уже примерно представляла, какие последуют вопросы, после моего-то внезапного вчерашнего ухода, но я прекрасно понимала, что завтра, когда буду поздравлять её с Новым годом, этих вопросов всё равно не избежать.
- Алло, - ответила я.
- Ну, привет, Золушка, - как обычно, своим звонким и хорошо узнаваемым голосом поприветствовала меня Лерка. – Куда вчера ускакала, даже не дождавшись полуночи?
- Ну, я же тебе написала, что уехала домой, - спокойным и даже немного равнодушным тоном отозвалась я. Любые воспоминания о вчерашнем вечере я хотела бы засунуть куда-нибудь на антресоли и как можно дольше не доставать. А тут она со своим допросом.
- Да это-то я как раз поняла. – Немного обиженным тоном ответила мне она, - я имела в виду, почему так быстро?
- По семейным обстоятельствам, - усмехнулась я. А что, почти не соврала. Просто не стала уточнять, что по обстоятельствам, связанным не с моей семьёй.
- Я даже не успела похвалить твою песню, - отчитала меня Лерка нарочито строгим голосом. После чего я услышала в её голосе улыбку: - Крутая песня! К своему стыду, я впервые слышала твоё творчество. Но теперь будь уверена, что я буду частым гостем на твоих концертах! – безапелляционно заявила она. – Какие планы на сегодняшнюю ночь?
- В семь вечера уезжаю в Звенигород с роднёй Новый год встречать, а что? – поинтересовалась я.
- Да просто хотела предложить тебе забуриться на Новый год с нами в «Тайм аут», если у тебя нет никаких других планов, - ответила она, - у ребят, оказывается, там столик забронирован, и они нас с тобой туда приглашают.
Я на секунду задумалась. Действительно ли мне нужно проводить эту ночь в компании людей, которых я знаю всего-то две недели? Нет уж, хватит с меня пока что всех этих авантюр. Спокойный и размеренный вечер – вот то, что мне нужно сейчас и конкретно сегодня. Мне хочется быть подальше от этого города, от всего, что напоминает мне о вчерашнем вечере, об этом сериале, об этом мужчине и о его супруге.
- Спасибо, Лер, за приглашение, но у нас с семьёй другие планы. Можем встретиться после, давай завтра созвонимся ближе к вечеру? – без грамма сожаления отказалась от приглашения я.
- О’кей, как скажешь, тусовщица, - насмешливо отозвалась Лерка. – С наступающим!
- И тебя с наступающим, - улыбнулась я и положила трубку.
Весь оставшийся день я была погружена в предпраздничную суету, помогая родителям готовиться к вечернему торжеству. За окном было белым-бело, отчего ко мне потихоньку начало приходить праздничное настроение. Дома ёлку мы не наряжали, зато на даче нас ждала зелёная красавица, которую папа установил там, пока я была в Праге. И мне уже хотелось скорее отправиться в путь, и проникнуться этой тёплой домашней новогодней атмосферой. Совсем скоро нам нужно было выезжать, и я начала сборы. Натянув черные тёплые штаны, я надела обожаемую мной белоснежную футболку, поверх неё я натянула тёплую бежевую кофту с красными оленями в упряжке, бегущими от одного плеча к другому и продолжающими свой забег по моей спине. Застегнув молнию на кофте, собрав в дорожную сумку подарки, которые я приготовила для родных, и кое-какие личные вещи, я почувствовала, что хочу курить. Но, посчитав, что весьма некрасиво будет делать это дома, при родителях (хотя они давно знают, что я курю, но всё равно я по-прежнему чувствую себя преступницей, когда мне хочется курить, пока они дома), я решила отложить это до момента нашего приезда на дачу. Зачехлив гитару, я вынесла все свои собранные вещи в коридор, чтобы ничего не забыть. Я выглянула в окно – на улице начинал усиливаться снегопад, и, кажется, совсем скоро могла начаться метель. Мама вспоминала, не забыла ли она чего, а папа уже потихоньку выносил сумки, чтобы загрузить их в машину, и я решила ему помочь.