- Ты перегибаешь, - она пошла к своей спальне.
- Я не хочу неприятностей, как было в мастерской. Ты могла пострадать. Мой долг – защищать тебя.
- Ты точно перегибаешь, - но Риса ощутила холодок. Он был прав. Она рисковала.
- Возможно. Или нет. Но пообещай, что не будешь ходить одна, Риса. Лучше не уходи далеко от меня следующие несколько дней.
- Кстати, Маттио думает, что ты так себя ведешь, потому что я тебе нравлюсь, - пошутила она.
На его лице пропали эмоции. Она запаниковала, что оскорбила его.
- Прости. Обещаю, - сказала она. Риса добралась до своей комнаты на верхнем этаже, сжала ручку двери и открыла дверь. – Проверишь мою комнату на убийц?
Мило молчал. Он принял ее вопрос серьезно, и это ее немного напугало. Она смотрела, как он вошел, ладонь лежала на ножнах. Он проверил комнату, где она мылась. Он заглянул под ее кровать, проверил большой шкаф с платьями. Он проверил небольшие предметы на столе. Хоть он не нашел ничего необычного, он все равно был насторожен.
- Я в безопасности? – спросила она, желая сесть после долгих часов движения. Она подбросила гранат и поймала. – Я не хочу тебя торопить, но я устала.
- Наверное, - Мило сомневался. – Мне попросить их принести тебе ужин? Ты выглядишь голодной.
Качать головой было тяжело с уставшими мышцами.
- Я съем сейчас это, - сказала она, поднимая гранат. – После ритуала съем что-нибудь еще. Но сейчас я хочу отдохнуть. Можно?
- Я не уйду из коридора, - сказал он. – Если что-то нужно, зови, - он забрал у нее гранат, убрал ножиком кожуру и отдал ей.
- Прости за то, что я сказала. Насчет того, что тебе нравится…
- Не стоит, - резко сказал он, закрывая дверь. – Отдыхай, казарра.
Риса медленно пересекла комнату, разламывая гранат. Сок от спелых семян стекал по ее ладоням. Она бросила семена в рот, потягивая сок. Вязкое послевкусие взбодрило ее. Она даже оживилась.
У балкона на столике у дивана она заметила маленькие подарки. Многие были с лентами или в яркой бумаге. Там были апельсины, перевязанные лентой, мешочек шоколадных бобов, которые можно было растворить для горького напитка. В маленькой баночке было нечто, пахнущее оливками, чесноком и маслом. Там были и изюм с фаршированным инжиром. К некоторым угощениям были прицеплены записки. «Спасибо, от Нателлы» значилось на ягодном варенье, оставленном одной из служанок с кухни. Если бы она была голодна, она устроила бы пир, не покидая комнату.
«Ты всех нас спасла. Благодарю. Марчелло», - записка от одного из садовников. Она была между лапок очаровательной собачки из дерева. Рядом стояла милая шкатулка, и, когда Риса открыла ее, заиграла народная мелодия. Она хорошо ее знала и улыбнулась.
Она опустилась на мягкий диван и расслабилась, слушала мелодию шкатулки. Маленькие подарки тронули ее. От самодельной собачки до шоколада – такого редкого угощения, что она пробовала его лишь раз в жизни до этого – и простого граната от Дома, маленькие подарки согрели ее сердце.
Она легла на спину, бросила горсть граната в рот, потом другую. Милая мелодия заставляла веки опускаться. Она поняла, что не должна спать… она устала так, что проспала бы до утра, если бы закрыла глаза.
Нет, она просто расслабится, наслаждаясь ветром с балкона, думая о… Ей было интересно, что делал Мило в коридоре. И где была Камилла? Она нашла Рикарда? Она еще не вернулась.
Риса зевнула. Слезы выступили на глазах, слепив веки. Она моргнула несколько раз, но было сложно держать глаза открытыми. Музыка была такой успокаивающей…
Ее лицо неприятно пылало, словно его подожгли.
- Хватит! – закричала она. Ладонь сжала ее плечо, трясла ее грубо. Она открыла глаза, веки были тяжелыми, пересохшими. Риса закричала, не понимая, что происходит.
Мило стоял над ней, Камилла – за его плечом. Он поднял ладонь, готовый ударить снова.
- Слезь с меня! – сказала она. Казалось, ее голос был слабым.
- Наконец-то, проснулась, - сказала Камилла. – Дай ей место.
На полу рядом с ней лежали зерна граната, красный сок испачкал ковер. Ее ладони, лицо и платье были в засохшем липком соке.
- Она в порядке? – спросил другой голос.
- Маттио? Она…? – Амо был у порога, как и несколько слуг. Даже Фита стояла в стороне, сжимая фартук потными ладонями.
- Что случилось? – казалось, ее горло зашили. Она закашлялась, кривясь от боли в груди.
Она еще не видела, чтобы Мило был таким красным и яростным.
- Ты не просыпалась, - рявкнул он. – Мы пытались, но ты не просыпалась.
- Я уснула? Простите, я так устала…
Мило опустился рядом с ней.
- Ты в порядке?
Маттио с отвращением указал на обломки шкатулки на полу.
- Ты не открывала глаза, пока мы не сбили это на пол и разбили. Думаю, это сделано Кассамаги. Я такого еще не видел. Мы чуть не лишились из-за этой штуки казы!
Камилла собирала обломки.
- Кто дал это тебе?
- Не знаю… - выдохнула она. – Это было на столе.
- Мы почти час пытались тебя разбудить. Ты можешь встать? – Мило был еще мрачным, но гнев угасал.
- А нужно? – служанка у стены расплакалась, Фита тут же стала утихомиривать ее. Риса вздрогнула и спросила. – Сколько я спала?
- Долго, - сказал Маттио. Его голос был напряженным и хриплым. – Нужно исполнять ритуал. Сейчас.
Лед побежал по ее венам. Она дико посмотрела на двери балкона. Небо темнело на западе за Каза Катарре. Солнце было над горизонтом. Она не могла проспать так долго!
Вдали из центра города донесся рожок, точно из замка.
- Помогите, - испуганно закричала она.
Лестница на самый высокий балкон дома была в коридоре, но тело казалось тяжелым, и расстояние ощущалось как миля. Мило и Камилла подняли ее на ноги и протащили все расстояние. Она сжимала их шеи, ее ноги едва касались пола.
Хоть она ощущала себя слабо и сонно, звук рожка Кассамаги с востока взбодрил ее. Не было времени на мысли. Маттио уже прицеплял сине-зеленое знамя к крючкам. С его помощью она подняла знамя в небо. Веревка взлетела так быстро, что чуть не обожгла ее ладони.
Мило и Камилла сняли медную крышку с пьедестала, открывая рог Диветри. Блеск уходящего солнца попал на него. Риса боялась, что ей не хватит сил поднять его.
Она зря переживала. Стоило коснуться рога, и сила наполнила ее. Казалось, освежающий дождь прошел летним днем, это ощущалось как смех, радость в серьезный миг. Рог словно узнал ее. Риса охнула от резонанса в теле. Это ощущал ее отец, когда брал медный инструмент.
Металлические кольца знамени позвякивали от ветра. Она подняла рожок и подула.
Она впервые насладилась там, как звук рога разносился над крышами Кассафорте. Звук был чарами, она ощущала это так, как не было в детстве. Хоть рог был создан века назад, он сиял как новый. Она словно ощущала присутствие магии рога краем глаза, такое нежное, что оно пропало бы, если бы она посмотрела прямо. Но эта сила оберегала город. И наполняла ее силой.
Она ощущала в тот миг, что будет жить вечно.
Семья мастеров и слуг молчала. Рог утих в сумерках. Не было радости, как в прошлую ночь. Над балконом царила серьезная атмосфера. Они были в безопасности еще на ночь. Сколько еще они смогут противостоять угрозе принца?
Услышав низкий звук грома, Риса поняла, как долго не шевелилась. Звук, будто огромный барабан, сотрясал ее кости.
- Нет, - прошептала она, сжимая рог Диветри для сил. Она прошла к краю балкона, слышала крики из казы на западе. Уходящее солнце озаряло, как тот остров дрожал. – Не Катарре!
23
Почему говорить с тобой, мой друг, мой король, проще, чем с моей родней? Боюсь, они считают меня странной.
— Аллирия Кассамаги королю Ниволо Кассафорте в личном письме из архивов Кассамаги
- Форма не подходит.
- На Камилле хорошо сидит. Это ее запасная, - Мило выглянул в тени. Фонари озаряли улицы, но на канал падало мало света, пока они плыли на север.
- У нее сеть мышцы там, где у меня нет, - судя по свободе в груди, у Камиллы было еще кое-что, чего не хватало Рисе.
Мило направил гондолу под мостом к широкой части, где пересекалось несколько каналов города. Фонарики над водой, шесты этих ламп были закреплены на дне каналов, бросали резкие тени на черты Мило. Он был мрачным и встревоженным.
Им нужно было найти Рикарда. Не дать ему распространить песню. Риса уже пострадала от зачарованной шкатулки, они не могли допустить повторения. Но было сложно уговорить Мило на этот план. Когда она позволила ему оторвать ее от вида разрушенной Катарре, усеянной страницами и кожаными обложками книг, деревом и стеклом, где они хранились – Камилла сказала, что не смогла найти Поэта народа в его обычных местах. Они нашли ее, пока она обрабатывала мозоли, которые получила, бегая по городу.
- Надеюсь, Рикард не пел песню всюду, - сказал Мило со стоном. – Но он точно будет ночью у Мины. Нужно просто поймать его там.
Хотя Камилла только потерла пятки и кивнула, Риса заметила боль и усталость на ее лице и быстро сказала:
- Нет, она устала. Я пойду.
- Я не устала, - возразила вяло Камилла.
- Риса, тебе опасно ходить в город, - предупредил Мило.
- Мне опасно и в комнате! – ответила она. – Ты сам сказал, что мне лучше быть с тобой.
Мило упрямился.
- Толио не выпустит тебя из казы после темноты.
В конце концов, Камилла придумала план нарядить Рису в форму стража. В темноте никто не станет приглядываться к двум стражам, покидающим казу для ужина после долгой смены. Камилла осталась в комнате Рисы с закрытой дверью, она могла в это время отмочить ноги в воде с солями.
Риса посмотрела на мерцающую воду, увидела там мокрую бумагу – страницы книг.
- Столько чар обучения потеряли, - она выудила страницу из канала, посмотрела на растекшиеся чернила. Теперь разобрать написанное не удавалось. – Ты когда-нибудь читал книгу Катарре?
Мило кивнул.
- Могло быть хуже. Могло быть как в Портелло или как…
Он не закончил, но она знала, что он думал. Или как могло быть с Казой Диветри. Она снова представила, как стекло взорвется на их острове. Мастерские, кухни, окна в доме – все это пронзит дерево, кости и плоть.
Мило молчал, и Риса сказала:
- Ты переживаешь, что Толио узнает, что мы делаем. Что у Камиллы будут проблемы, если нас поймают.
Мило дальше направлял гондолу по каналу.
- Нас не поймают. Это точно.
Бегущие шаги зазвучали на улицах сверху. Риса повернулась, насторожившись из-за шума. Топот утих вдали, она расслабилась. Мило так не переживал. Он замедлился у очередной развилки, стал поворачивать на восток.
- Я видел книгу Катарре. Про мечи. Книга была мамина, - вспомнил он. Риса снова представила его покойную маму, беловолосую, пухлую и добрую, давшую Мило книгу по созданию мечей, пока она расчесывала его светлые кудри. – Я не забыл ни страницы оттуда.
- В этом красота чар Катарре, - сказала Риса. – Была красота, - она не могла думать о потерях, это пугало ее. Она сменила тему. – Куда мы направляемся?
- О, тебе понравится у Мины, - Мило расслабился. – Это таверна для артистов. Мы едим там почти каждую ночь.
- Ты не ешь дома? – кроме редких ужинов в другой казе или дома Тридцати, Риса почти никогда не ела вне Казы Диветри. Она не была в таких местах.
Мило рассмеялся.
- У нас с Камиллой нет кухни, как у Диветри. И слуг. Хотя были, когда мы жили на Виа Диоро, - Риса удивленно охнула, и он быстро добавил. – Это не был большой дом! Просто комнаты над одним из магазинов. Но у нас был слуга. Это было до смерти мамы. Теперь мы едим только у Мины, - он пожал плечами. – Так проще.
Они плыли мимо центра города, каналы стали шире и ниже. Берега с высокими и мрачными знаниями у воды были с каменными лестницами, которые вели от дверей прямо в воду. В богатых районах Кассафорте дома строили с небольшими причалами, где семьи и слуги привязывали гондолы. Тут по бокам канала были длинные судна, столпившиеся у дверей. Они порой собирались до шести лодок. В тусклом свете фонаря гондолы Риса смотрела, как кто-то полз по гондолам, чтобы добраться до входа.
- Кто живет в этих местах? – спросила она, пока Мило плыл по каналу дальше. Из-за гондол у низких стен оставалась только узкая полоска воды для них. Из балконов доносились звуки семей, общающихся за ужинами, писк детей, смех и крики. Она услышала даже флейту, грустно играющую в темноте. На длинных веревках сверху висела одежда. Запах стирки, отходов людей и рыбы с капустой заставил ее зажать нос.
Мило пожал плечами.
- Тут живут семьи. Рабочие. Слуги, - было что-то странное в том, как спокойно он говорил. Риса поздно поняла, что они с Камиллой, наверное, жили в одном из таких старых домов, теснились в комнате вместе. Это сильно отличалось от жизни на Виа Диоро.
- Выглядит уютно, - она пыталась быть бодрой. Он не ответил. Она ощущала себя ужасно, несмотря на запах, она нагло забыла, что хорошие люди жили в этих домах. Она не хотела выглядеть как многие из Тридцати, полные важности. Но оскорбила его.
Они завершили путь в тишине. Говорить было бы почти невозможно, ведь вокруг было шумно и людно. На мосту над ними дети и взрослые сидели на краю кирпичной стены и кричали паре мужчин в коротких туниках, сражавшихся между собой. Их вопли было слышно в двух улицах от них. Из разных заведений звучали пение и танцы, на верхних этажах женщины в нарядах склонялись из окон и заигрывали с мужчинами в лодках.
Мило направлял гондолу на север, потом на восток, пока они не попали туда, где поток нес бы лодку сам, если бы он не управлял шестом.
- Врата впереди, - объяснил он, кивая на север. Канал стал шире, Мило приблизил гондолу к зданиям. Свет лун мерцал на волнах. – Тут сложно.
Он, казалось, направлялся к острову в канале – или полуострову, торчащему из стены, созданной Портелло. Этот полуостров направлял течение воды в сложную систему каналов Кассафорте. Каждый дюйм земли полуострова был в таких же старых зданиях, но она видела, что здание на юге выпирало в канал. Теплые желтые лампы сияли в окнах, смешиваясь с белым светом лун на воде.
- Это «У Мины», - сказал ей Мило.
Из-за двери таверны доносилось пение мужчин и женщин под лиру и барабаны. Риса выбралась на крыльцо, поправила одолженную форму. Мило привязал гондолу. Она встревожилась. Она сможет убедительно изобразить стража? Она попыталась выпрямиться как можно сильнее.
- Не переживай, - Мило поднялся к ней. – Ты со мной. Мы – два стража, прибывшие на ужин. Ты будешь в порядке, - она смотрела на него, желая расслабиться, но шум пугал ее.
Поверх его плеча она и увидела интерьер таверны. Свет лился из каминов по краям комнаты, масляные лампы висели с широких балок. Запахи дыма, горящего дерева, рыбы и вина наполнили ее нос, как и духи, пот и затхлый запах воды канала. Все улыбались, и это ее успокоило. Артистка с лирой закончила выступать под аплодисменты, заглушившие крики и смех группы мужчин н женщин, играющих в сложную игру за несколькими столами.
- Мило! – они только пошли по комнате, когда седой мужчина поймал плечи стража и встряхнул его. – Рад видеть, мальчик!
- Это Мило! – воскликнула одна из служанок таверны, проходя мимо с подносом чашек и оливок с начинкой. Риса ошеломленно озиралась. Все знали ее друга. Многие приветствовали его по имени, отвлекаясь от ужинов или кружек вина, чтобы похлопать его по спине или плечам. Многие мужчины и женщины искренне радовались, одна женщина встала и крепко обняла его, отметила, что он похудел, и это вызвало смех у остальных.
Мило не знакомил ее ни с кем, не привлекал к ней внимания. Риса была рада. Если кто-то спросит ее о форме, она сможет малое рассказать. Люди кивали ей, пока они шли мимо рядов столов. Она давно не видела столько улыбок. Она стала расслабляться.
- Мило! – крупная женщина за тридцать опустила поднос, чтобы поймать ладонями голову стража. Она поцеловала накрашенными губами его в лоб, тут же облизнула ладонь и стала стирать след. – Эдмундо переживал за тебя, - сказала она, оттащив его в сторону, вытирая его лоб. – Ты знаешь, какой он. Думает о тебе, как о своем сыне. Тебе нельзя так долго пропадать без вестей! Ладно! Иди и поздоровайся! – она весело рассмеялась.
- Мило Сорранто! – закричал старик за одним из столиков у сцены. Он допил вино и встал. Риса гадала, все ли тут знали имя Мило.
- Эдмундо! – Мило помахал. Он был радостным, пока они шли по комнате, но особенно тепло встретил этого мужчину.
- Я как раз говорила ему, как ты, - сказала крупная женщина, стряхивая воображаемую пыль с юбок.
- Садитесь! Мы приберегли места для тебя и Камиллы, хотя тебя тут не было уже две ночи… ах, это не сестра? – Эдмундо растерялся, но вежливо поклонился ей.
- Это Муриэлла, - они заранее придумали имя. – А это Эдмундо, его дочери Карла и Мисса, - девушки были возраста Мило, хлопали ресницами и хихикали при виде него, но едва посмотрели на Рису. – Мина, это моя подруга Муриэлла, - Мило опустил ладонь на спину крупной женщины. Она говорила с одним из мужчин за столом, но притихла и посмотрела. – О, здравствуй… хм, Муриэлла, да? – она посмотрела в глаза Рисы, подмигнула и протянула руку. – Значит, Муриэлла! – Риса боялась, что она не обманула хозяйку таверны, но женщина улыбнулась и тепло пожала ее руку. – Всегда рада стражам короля тут. Возвращайся чаще!
Мило знакомил ее с другими за столом, и все казались членами большой семьи Эдмундо. Наконец, он добрался до крупного мужчины, поедающего жаркое. Кровь Рисы застыла в венах. Этот человек сразу ее узнает.
- А это Амо, - спокойно сказал Мило. – Друг Камиллы.
Стеклодув тут же протянул большую ладонь, другой отрывая кусок хлеба. Пока их плоть не соприкоснулась, он не посмотрел на нее. Амо перестал жевать, моргнул, глядя на Рису в одолженной форме, а потом на Мило, хмурясь, словно хотел спросить, что за шутку они решили разыграть.
- Муриэлла, - повторил Мило. – Из стражи.
Амо замешкался, а потом кивнул и подвинулся на скамье, указал Рисе сесть. Эдмундо тоже встал и нежно попросил дочерей подвинуться, чтобы Мило сел с ними. Хоть они смотрели на сцену, Риса заметила, как они хитро поглядывали на него.
«Дурочки», - подумала она. Она посмотрела на их кудри, аккуратно собранные в сеточки сзади, на фарфоровые лица и камни в ушах. Они не были из Тридцати, но подражали им.
Она вздрогнула от своих мыслей, извинилась, когда поняла, что Эдмундо говорил с ней.
- Говорю, не помню, чтобы я видел тебя в городе, - повторил он.
- Я…
- Она новенькая, - сказал Мило.
- Я ее видел, - сказал Амо в тот же миг. Они с Мило переглянулись, испугавшись, что их ответы отличались. Амо продолжил, жуя мясо. – Твой пост на одной площади у морской стены, да? – Риса благодарно кивнула.
- А ты видел всех стражей в городе, Мундо? – хотела узнать Мина. – У тебя времени больше, чем у меня!
Эдмундо фыркнул и покачал головой.
- Жуткие времена. Говорят, принц – безумец, - сказал он Мило, кивнул Рисе. – Ужасное время для работы стражем, я говорю тебе, парень. А если принц скажет убивать невинных, как плохой король в старые времена? – Эдмундо налил им обоим рагу из котелка в центре стола. Он оторвал по куску от буханки и подвинул угощение новоприбывшим.
- Мы не принимаем приказы принца, - Мило благодарно взял ужин. Он стал зачерпывать его ложкой в рот. – Стражи отвечают только тому, у кого Оливковая корона. Капитаны просто приняли предложения принца.
- Это сейчас ты так говоришь, но всегда можно назначить новых капитанов, которые будут радостно плясать под дудку принца, - Эдмундо кивнул на сцену в углу возле них, где женщина в пышной юбке плясала под ритм барабана. – Лучше уйти, пока не попросили сделать то, что перечит твоему сердцу.
- Быть стражем – мое призвание, - сказал Мило. Одна из девушек – вроде, Карла – захихикала, прижав пальцы ко рту. Мило подмигнул ей, пока жевал.
Риса подавила странное желание ударить девушку. Она не знала, почему, может, потому что не любила бесполезных девушек в кружевах, которые не занимались ремеслом, а только хихикали, надеясь, что этим обеспечат себе хороший брак. Вместо этого она повернулась к рагу. Хоть миски тут были не такими, как в казе, пахло вкусно. Она осторожно попробовала.
- Его мать была стражем, - сказала Мина Рисе. – И ее родители. О, мы любили Тару. Она была мне как дочь! Настоящая дочь! – слезы заблестели в ее глазах. Она вытащила из объемной груди платок и высморкалась в него.
Риса не сдержалась, отвернулась от спектакля эмоций и выпалила Мило:
- Твоя мама была стражем? – она закрыла рот, понимая, что пялится.
- Ты не знала? Не просто стражем, - щеки Амо раздулись от мяса во рту. – Она была из отряда короля. Телохранитель короля.
Риса потрясенно смотрела на Амо и Мило. Она представляла мать Мило как пухлую старушку на кухне семьи. То, что она была из стражи короля, означало, что она была из самых опасных и сильных бойцов Кассафорте. Конечно, у нее была книга Катарре про мечи!
- Но…
- О, Тара была лучшей, - сказал Эдмундо. – Кралась как горная кошка, когда нужно, и так же быстро прыгала. Четыре раза ее награждали за храбрость! Четыре! Больше всех из стражи короля.
Мило не смотрел ей в глаза. Он ел ужин, а она глядела на него.
- И тебя наградят однажды, Мило, - сказала Карла, хихикая. – Ты точно такой же смелый.
- Уверена, ты смелее! – Мисса придвинулась и сжала руку Мило. – И сильнее, - она сжала его бицепс.
Риса с презрением смотрела на девушек.
А потом толпа захлопала. Руки поднялись и хлопали, и Риса на миг потеряла лицо Мило из виду. Когда она увидела его, он смотрел на нее, делая глоток из фляги. Она думала о нем иначе, узнав о нем больше? Разве она могла сказать, что он стал еще важнее, раз его мать была одним из самых уважаемых стражей в стране? Он был просто Мило. Порой забавным, порой серьезным, порой улыбающимся. Его было невозможно не любить, кем бы ни были его родители.
- Вы тут за Рикардом? – шепнул Амо ей на ухо, когда аплодисменты стали утихать. Она кивнула, и он указал на сцену. Рикард был уже там, помог Тане подняться. Его костюм был лучше мешка, в котором он был до этого. Хоть костюм тоже был ярким, ткань была дороже, покрой был по моде. Таня тоже была в новой одежде, которая подходила ее кудрявым волосам. – Он следующий, - продолжил Амо. – Лучше остановите его сразу. Толпа тут не любит, когда развлечение прерывают.
Риса посмотрела на Мило, тот уже встал. Он шагнул к сцене, Карла и Мисса схватили его за руки.
- Ты только пришел! – сказала одна.
- Мило, ты не можешь уйти сейчас! – сказала другая.
Лютня Рикарда утихомирила толпу. Риса смотрела, как он поклонился, не убирая пальцы с инструмента. Таня за ним стала отбивать ритм на барабане, и он запел:
- Пронзительный крик раздается в ночи.
От страха город притих.
В замке высоком правитель лежит,
Лежит неподвижно – он мертв.
- Мисса, я не могу остаться, - сказал Мило. Он пытался вырваться из хватки девушки, но она сдавила как тиски.
Риса встала и обошла стол. Она заметила, что некоторые в таверне уже подпевали. Хотя она слышала песню только утром, она была простой, и Рисе не нравилось, что она сама могла бы ее напеть.
- Топот копыт на мосту гремит,
Несется волной над водою.
- Отпусти его. У нас осталось дело стражи, - рявкнула она Миссе. Она удивилась, что девушка тут же послушалась, даже немного устыдилась. Риса отметила, что было даже приятно в форме стража. Мило уже поспешил от стола к сцене.
- Отец, не бросай! – слышится тихий крик,
Кричит дочь стеклодува с…
Никто не услышал, что было дальше, Мило накрыл рот Рикарда рукой и оттащил его со сцены. Струны лютни звякнули в тревоге.
Таня повернулась, оказалась одна на сцене и продолжила постукивать в барабан, глядя, как страж тащит Рикарда по таверне. Ноги поэта едва касались пола. Когда Таня спрыгнула, чтобы пойти следом, Риса поймала ее за руку и потянула. Глаза Тани расширились в тревоге от формы Рисы, но когда она увидела, кто ее уводил, ее глаза чуть не вывалились из глазниц.
Толпа уже возмущалась. Некоторые кричали и трясли кулаками. Другие встали на ноги и орали на них.
- Это официальное дело! – крикнула Риса, но она знала, что ее едва было слышно поверх шума. – Это дело короны!
Громкий смех перебил шум. Хозяйка встала на скамью возле стола Эдмундо.
- Вот, что бывает, - крикнула она, - если петь тут не в ноты!
Все засмеялись. Напряжение в комнате пропало. Хозяйка таверны щелкнула пальцами, и девушка с лирой вернулась на сцену и заиграла.
Рикард и Мило уже спорили снаружи. В свете открытой двери таверны было видно их яростные красные лица.
- Ты просишь невозможного! – кричал Рикард, слюна летела из его рта.
- Что такое? – хотела знать Таня. – Мило, я люблю драмы, но я предпочитаю знать сценарий заранее! – она уперла руки в бока, готовая спорить.
- Он хочет, чтобы мы перестали петь новую балладу! – сказал ей пылко Рикард.
- Что? Мне нравится песня! Она чудесна!
- Это моя вершина! – согласился Рикард.
- Это опасно, - сказал Мило. – Каждый раз, когда ты ее поешь, ты подвергаешь Рису опасности.
Они посмотрели на Рису.
- Знаешь, - сказала Таня, - красный тебе идет. Выделяет глаза.
- Вы не понимаете, - Мило злился.
- Мило о том, - сказал тихий и дружелюбный голос, - что твоя ценная песня, милый, привлекает внимание к той, кому оно сейчас не нужно, - Мина появилась из ниоткуда. Она обвила руками Таню и Рикарда, улыбнулась им по очереди. – Может, она обычная девушка, как Муриэлла, которая просто хочет работать, а не слышать свое имя в песне по всему городу. Ты бы не хотела такого на ее месте, да?
Женщина смотрела на нее. Риса кивнула и поймала хитрую улыбку Мины. Она знала. Она все время как-то знала. Риса благодарно кивнула.
- Вот. Видите? – сказала Мина.
- Это моя лучшая песня! Она нравится людям! – возмущался Рикард.
Риса захотела вмешаться:
- Песня хорошая. Если ты написал такую, то следующая будет еще лучше. Прошу, Рикард.
- Ее опасно петь, - мягко сказал Мило, подражая тону Рисы. – Принц может желать узнать, кто трубит в рог в оставшихся казах. Любой из Тридцати может попытаться навредить им. Кто-то уже нападал на Рису, - Таня охнула, поняв слова Мило.
- Боги знают, в этой таверне достаточно тех, кто продал бы мать за луни! – Мина поежилась. – Послушайся Мило, парень.
Рикард посмотрел на Мило, Рису и обратно, выпятив губу. Даже Таня была мрачной.
- Думаете, я смогу написать песню лучше? – сказал он, наконец.
Риса взяла Рикарда за руку.
- Я знаю, что ты сможешь. Но прошу, пока это не кончится… не пой эту. Умоляю.
- Сколько раз вы исполняли ее сегодня? – спросил Мило.
Рикард и Таня виновато переглянулись.
- Сложно сказать, - сказала Таня. – Мы начали в Каза Диветри и двигались от площади к площади.
- И по всем тавернам, - сказал Рикард. Его будто мутило.
Таня медленно кивнула, тоже обеспокоившись.
- Мы исполнили ее сорок…
- Или пятьдесят раз?
Они застыли от новости в тишине.
- Все не так плохо, - сказала Мина. – Небольшие группы людей в…
- Нет, - Таня посмотрела на них с болью. – Некоторые толпы были большими.
- Но песню хотя бы не продают на брошюре! – бодро сказала Мина. От паники на лице Рикарда она покачала головой. – Рикард, нет!
Рикард кивнул.
- Димарко купил ее. Он стал печатать ее на таком же дереве, как «Девицу пирата», когда мы уходили.
- Останови его! – сказала Мина.
- Он захочет денег. Я не могу просто попросить его. Он заплатил мне целый лундри за это! Лундри, Мило!
Риса перестала играть Муриэллу и сказала:
- У меня есть мешок лундри от стекла, которое я продала для отца. Я отдам тебе, сколько нужно, чтобы выкупить все копии у того торговца, - она представила, сколько это будет. Брошюры популярных песен расходились по городу. Тысячи людей собирали их, даже у Джулии были красивые песни, лежали между досок в ее комнате. Если такая брошюра доберется до кого-то из Тридцати, они легко покажут это принцу.
- И лундри за усилия, - сказал поэт спешно, просчитывая, пока она говорила.
- Рикард! – возмутилась Таня.
- Ладно, - сказала Риса, пока он не передумал. Она вытащила монеты из мешочка под туникой.
Рикард улыбнулся, проверил зубами монету. Он убрал монеты в карман.
- Хорошо, казарра. Твое желание будет исполнено! Идем, сестра, на миссию милосердия! – он ушел в сумрак, наигрывая на лютне. Рикард поманил сестру за собой.
Таня задержалась на миг, взяла Рису за руки.
- Прости, - она поцеловала ее в щеки. – Я прослежу, чтобы он все сделал.
- Хорошо, - Риса отпустила ее.
- Миссия милосердия, - буркнул Мило. – Милосердие только в том, что он не попросил лундри за все беды, что натворил.
- Дети, - рассмеялась Мина. Она отряхнула фартук и повернулась к таверне света и музыки. – Не недооценивайте силу золота. Некоторые все за это сделать готовы!
24
Когда дом горит, почему не согреть ладони?
— кассафортийская поговорка
Свечи, озаряющие коридор дома, давно потухли. Свет был только от отражения лун в каналах и дальних факелах на площади Диветри. Сначала Риса удивилась тишине, а потом вспомнила, что она одна обитала в этом крыле дома, выделенного для детей Диветри.