ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
К историографии вопроса
Основные опубликованные источники
ГЛАВА I. Образование Кубанского казачьего войска и развитие системы
управления во второй половине XIX — начале XX вв.
1.1. Объединение Черноморского и Кавказского линейного казачьих войск
и подготовка казачьих законоположений
1.2. Реформирование системы управления Кубанского казачьего войска во
второй половине XIX — начале XX вв.
ГЛАВА II. Военная служба и повинности Кубанских казаков
2.1. Воинская повинность и развитие взглядов на казачьи войска
2.2. Участие в войнах, конвойная, внутренняя служба и другие повинности кубанских казаков
ГЛАВА III. Социально-экономическое разитие войска и казачьего хозяйства
3.1. Структурные изменения в социально-экономической сфере во второй половине XIX — начале XX вв.
3.2. Социально-экономическое положение кубанского казачества в конце XIX — начале XX вв.
Заключение
Список сокращений
Библиографический список
Приложение 1
Приложение 2
Приложение 3
Приложение 4
Моим дорогим родителям —
Николаю Николаевичу и Нине Васильевне —
с глубокой благодарностью и любовью посвящаю
Введение
Актуальность обращения к истории кубанского казачества, казалось бы довольно изученной темы, определяется несколькими факторами. Интерес к прошлому российского казачества со стороны научной общественности, широких слоев населения и участников возрождения казачества — мощного процесса, развернувшегося в постперестроечное время, не ослабевает до сегодняшнего времени.
Кубанское казачье войско (далее — ККВ) является самым структурированным и развитым на сегодняшний день казачьим обществом. На пересмотр оценок исторического прошлого и процессы становления современного российского казачества значительное влияние оказали Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г. и Указ Президента РФ от 15 июня 1992 г. № 632 «О мерах по реализации Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества». С этого времени процесс казачьего возрождения выходит за рамки общественного движения, принимает целенаправленный и организованный характер, а казачьи организации получают государственный статус. Согласно Указам Президента РФ «О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества» от 15 марта 1993 г. и «О Главном управлении казачьих войск при Президенте Российской Федерации» от 20 янв. 1996 г. казачьи организации получили возможность координации деятельности на федеральном уровне, за казаками было признано право на несение государственной службы, в том числе военной, таможенной, природоохранительной.
Таким образом, общество заинтересовано в возможностях адаптации возрождающегося казачества к современным условиям, поиска оптимальных путей его использования. Однако эффективное решение задач по управлению и организации казачьей службы невозможно без всестороннего и глубокого изучения различных аспектов казачьей истории. В первую очередь это касается развития системы управления казачьими войсками, административного устройства, существенно влияющих на организацию службы казаков, взаимоотношения с центральной властью, социально-экономического положения казачества.
Значимость данной проблематики обусловлена и возросшим интересом к проблемам историографического изучения прошлого российского казачества в рамках масштабного переосмысления истории России в целом. Об актуальности казачьей проблематики свидетельствуют периодически проводящиеся международные научные и научно-практические конференции, посвященные изучению места и роли казачества в истории России. Такие конференции были проведены в 1982 и 1984 гг. в Черкесске, в 1991 г. в Нальчике, в 1992 г. на Тамани, в 1993 г. в Анапе, в 1995 г. в Ростове-на-Дону, в 1996 г. в ст. Полтавской Краснодарского края, в 1999 г. в Санкт-Петербурге, в 2002 г. в Геленджике. На этих конференциях обсуждались вопросы военной истории, этносоциальной характеристики казачества, проблема самоидентификации современного казачества и пути его дальнейшего развития.
Круг обсуждаемых вопросов не случаен. На сегодняшний день собран огромный фактический и аналитический материал по социально-экономическому развитию Кубанской области, вопросам землевладения и землепользования, крестьянской колонизации области и роли иногороднего населения в развитии экономики края. Проанализированы процессы расслоения в казачьей станице, факты участия казаков в революционных выступлениях. Неплохо отражена история отдельных полков Кубанского войска, населенных пунктов области. Однако малоизученными остаются вопросы развития системы управления ККВ в рассматриваемый период, эволюция порядка отбывания воинской повинности, положение казачьего хозяйства в связи с выполняемыми повинностями и военной службой. Практически не рассматривалась эволюция войска как единой военно-хозяйственной и административной единицы.
Именно поэтому в данной монографии исследуются преобразования системы управления и административного устройства Кубанского войска, развитие взглядов на казачьи войска и регулирование воинской повинности, влияние реформ на социально-экономическое положение казачества в связи с отбыванием воинской и иных повинностей.
Выбранный период — с 1860 г. по 1914 г. — обуславливается следующим. Нижняя хронологическая рамка соответствует дате появления войска. Верхняя соответствует реформам системы управления войска в ходе военных преобразований 1905–1912 гг. и началом I мировой войны, в ходе которой Российская империя вступила в полосу затяжного кризиса, революций и, как следствие, исчезновения войска как военной и административной единицы, казачества как военного сословия.
Территория Кубанского казачьего войска и Кубанской области в историческом, географическом, социальном, экономическом, демографическом отношении представляет большой научный интерес и значимость. Кубань занимала одно из ведущих мест в агропромышленном производстве и хлебоэкспорте страны. Кубанская область являлась местом компактного проживания казачества, что придавало известные особенности характеру социально—экономических, правовых и социокультурных процессов.
Интересно отметить, что границы войсковых земель и границы области не всегда совпадали. Например, земли Шапсугского берегового батальона и двенадцати станиц, причисленных к Ставропольской губернии, в состав Кубанской области не входили, однако числились как часть войсковых земель.
Для любого исследования важна методологическая база — отправная точка, своеобразная направляющая, позволяющая решить поставленные задачи. Автор стремился в своем исследовании опираться на важнейшие принципы исторического познания — историзм и объективность. Это своеобразный способ мышления, предполагающий стремление к пониманию «духа эпохи», вникание в психологические особенности современников событий, оценка исторической действительности в соответствующих изучаемой эпохе категориях морали и этики.
Объектом исследования является кубанское казачество в пореформенный период. С середины XIXв. до начала Первой мировой войны российское казачество в целом, Кубанское казачье войско в частности подверглись значительным преобразованиям, оказавшим огромное влияние практически на все стороны жизни казаков. Однако до сих пор, за редким исключением, вне поля зрения исследователей оставались мотивы непосредственных разработчиков и исполнителей реформ, восприятие преобразований казачеством, их ожидания и чаяния. Такой подход к восприятию действительности более характерен для писателей и дипломатов, но именно так мы зачастую находим более реальное объяснение событиям. Личный опыт подсказывает, что наши поступки и решения далеко не всегда определяют некие «объективные обстоятельства». И если признать наличие таких закономерностей, то справедливым будет признание того, что наши действия непосредственно обусловлены не ими, а нашими представлениями о событиях и их связи. Так же автор стремился к отказу от априорной заданности и предвзятости, обусловленной политическими и любыми иными конъюнктурными и личностными пристрастиями.
Предлагаемое исследование не преследует цели разрешить абсолютно все спорные и малоизученные вопросы казачьей истории, это скорее попытка пригласить читателя к совместному обсуждению многих проблем, требующих осмысления и дальнейшей научной разработки.
 |
К историографии вопроса
В соответствии со сложившейся традицией историографию принято разделять на дореволюционную, советскую и современную. Целесообразным так же будет рассмотреть доступную постреволюционную эмигрантскую и зарубежную литературу по указанной проблематике, хотя, безусловно, подобный анализ будет носить фрагментарный характер.
В обширной литературе о казачестве можно выделить три сквозных направления: обобщающие работы, посвященные российскому казачеству в целом; региональные — по отдельным войскам; местные работы — освящающие историю отдельных полков, станиц.
В пореформенный период продолжался процесс формирования казачьих войск. С середины столетия были созданы Забайкальское (1851 г.), Амурское (1858 г.), Кубанское (1860 г.), Уссурийское (1889 г.) казачьи войска. В 1910 г. было утверждено положение об Иркутском и Красноярском казачьих дивизионах, регулирующее службу казаков в Иркутской и Енисейской губерниях. Кроме того, во второй половине XIX в. казачьи войска дважды подвергались масштабным преобразованиям — в 1860–1870-е гг. и в 1905–1912 гг., а Кубанское войско — трижды, еще и в 1880-е гг. Именно это объясняет практическое отсутствие обобщающих работ, освещающих пореформенный период развития российских казачьих войск в дореволюционной историографии.
Единственным исключением является исторический очерк Главного Управления казачьих войск в составе многотомного издания, приуроченного к столетию Военного министерства. [1] Это издание до сих пор не имеет аналогов. В нем довольно полно отражается история создания и развития центральных и местных органов управления казачьими войсками, изменения в порядке землепользования и отбывания воинской повинности. Несмотря на обилие фактического и цифрового материала, данная работа имеет ряд существенных недостатков, присущих в той или иной степени всей дореволюционной историографии. Исследование носит компилятивный и описательный характер, источниковая база ограничивается законодательными и статистическими материалами, объяснительная составляющая изменений в той или иной области жизнеустройства войск сведена к минимуму. Так, в отношении Кубанского казачьего войска лишь реформы порядка управления 1880-х гг. имеют некоторое объяснение, сведенное в конечном итоге к личной инициативе кн. А.М.Дондукова-Корсакова. [2]
К обобщающим работам можно отнести военно-статистический обзор казачьих войск М.Хорошхина, в котором автор пытается дать сравнительный анализ военного потенциала казачьих войск исходя из экономического благосостояния казачьего хозяйства. [3]
Непосредственно истории Кубанского казачьего войска было посвящено две крупные работы Ф.А.Щербины. Это очерк «Кубанское казачье войско, 1696–1888 г.», изданный в Воронеже в 1888 г.; а также второй том фундаментального исследования «История Кубанского казачьего войска». [4] Как видно из заглавия, первая работа ограничивается 1888 г., вторая же вообще серединой 1860-х гг. Указанные исследования в основном затрагивают вопросы колонизации края, казачьего землевладения и землепользования, самоуправления, насыщены фактическим материалом.
Весьма условно к обобщающим работам о Кубанском казачьем войске можно отнести популярные очерки К.К.Абазы и П.Я.Бугайского, наполненные яркими зарисовками из казачьей жизни, военного быта. [5] Однако, серьезного научного интереса указанные работы не представляют.
Довольно обширное место в дореволюционной историографии занимают работы по отдельным проблемам истории войска и области, населенным пунктам, полкам и военным вопросам. Одним из важнейших событий в жизни кавказского казачества стало заселение Закубанья и связанные с этим военно-административные реформы. Видимо, инстинктивно чувствуя значимость данного события в жизни войска, многие исследователи посвятили свои работы истории переселения казаков за Кубань, статистическим выкладкам, анализу изменений в характере казачьего землевладения, опубликованию источников и других материалов. Среди авторов такие ученые как П.П.Короленко, Ф.А.Щербина, Е.Д.Фелицын, Аурих, М.В.Венюков, И.Бентковский, П.Кирилов. [6] В большинстве работ в той или иной мере присутствует хронология возникновения новых поселений, встречаются весьма любопытные характеристики кавказских администраторов, руководящих переселением, однако, как и всей дореволюционной историографии, им присущ ряд недостатков. Несмотря на богатую фактографию, в указанных работах недостаточно аналитичности, часты повторы в использовании цифрового и фактического материала.
Одним из самых важных для Кубани был вопрос о земле — казачьему землевладению и землепользованию, их эволюции в пореформенный период, когда произошли значительные изменения, важнейшему вопросу размежевания казачьих земель, посвящены работы Ф.А.Щербины, Н.С.Иваненко, Л.Тмутараканского. [7]
Что выгодно отличало работы по социально-экономической проблематике дореволюционных авторов от, скажем, работ советского периода, так это стремление взглянуть на хозяйственно-экономическое положение казачьего хозяйства в контексте общего положения областной экономики, отбывания казаками повинностей. Это было и методологически более верным, и позволяло получить более точное представление о реальном благосостоянии казаков, особенно в разных районах области. Именно в таком ключе написаны работы Л.Македонова, В.Щербины по казачьим хозяйствам Закубанья. [8] Экономическим возможностям казачьих хозяйств, в том числе в связи с воинской повинности посвятили свои работы Л.М.Бобырь-Бухановский и П.П.Орлов. [9]
Несомненный интерес представляют работы, посвященные истории отдельных полков Кубанского казачьего войска. В основном они появились под влиянием пышного празднования 200-летия войска. Произведения насыщены сведениями из истории переселения жителей полков на Кубань, описанием участия в военных походах и кордонной службе, яркими личностными зарисовками. [10] К сожалению эти работы, удачно определенные О.В.Матвееым как «полковая историография», так и не были обобщены в едином труде по истории Кубанского войска.
В периодических и продолжающихся изданиях были опубликованы и «точечные» исследования — по истории отдельных населенных пунктов Кубанской области. В этих работах прослежена история основания станиц, источники пополнения численности жителей, представлены интересные этнографические и статистические материалы. [11]
Непосредственно военной составляющей кубанских казаков были посвящены некоторые работы по подготовке казаков льготного и приготовительного разрядов, обучению в казачьих школах. [12]
Несомненный интерес представляет работа Н.Краснова о влиянии развития коневодства и скотоводства на отбывание казаками воинской повинности — автор чутко уловил, что изменения в экономике казачьих областей ведут к сокращению традиционных отраслей хозяйства и, как следствие, к упадку военной мощи казачьих войск. [13]
Таким образом, дореволюционная историография представляет обширный комплекс исследований по различным вопросам истории Кубанского казачьего войска. Особенностью изучения пореформенного периода было то обстоятельства, что исследователи являлись современниками многих событий, которые не представляли для них историографического интереса в собственном смысле этого слова.
Вопросам развития землевладения и землеобеспеченности казачества, влияния этих факторов на способность к выполнению службы посвящены многочисленные работы, поскольку это были злободневные и животрепещущие вопросы. Более скромное место занимают работы по истории отдельных полков и населенных мест. Поскольку казаки постоянно сталкивались со службой, то особенности отправления казаками воинской повинности практически не анализируются современниками. Практически вне поля зрения дореволюционных исследователей остались вопросы развития системы управления Кубанским казачьим войском, развития взглядов на казачью службу и законодательства в этом вопросе, характера и объема выполняемых казачеством повинностей.
Для советской историографии основной задачей был поиск предпосылок «великой октябрьской социалистической революции». Обязательным было цитатничество из наследия классиков марксизма-ленинизма, основная парадигма научного поиска — область социально-экономической истории и революционного движения. Именно эти факторы определили характер советской историографии, так или иначе затрагивающей вопросы казачьей истории.
Истории Кубанского казачьего войска как военно-административной единицы советская историография не уделяла внимания. Именно поэтому в исследованиях указанного периода выделить группы работ по истории казачества, предложенных выше — обобщающие, региональные и местные — не представляется возможным. Сведения об истории казачества включены в социально-экономические исследования истории Северного Кавказа и Кубани, работы о классовой борьбе в регионе.
Непосредственно в первые годы после революции отношение к казачеству было крайне негативное, как к кулацкой контрреволюционной силе. Определяющими для первых работ советского периода были оценки В.И.Ленина, который, как указывал И.Я.Куценко специально о казачестве не писал, но «оперировал всеми составляющими войсковой сословности». [14]
Именно с этих позиций написана одна из первых работ по истории Кубани Г.Ладохи, посвященная гражданской войне. Казачество однозначно определялось автором как «оплот буржуазно-помещичье контрреволюции», «особое привилегированное сословие». [15] Выводы эти были сделаны исходя из анализа землеобеспеченности казачества, причем на основе усредненных цифр, без учета выполняемых повинностей. [16]
Столь категоричное отношение к значительной части населения Северного Кавказа не могло долго определять развитие научной мысли. Уже в 1924 г. И.Гольдентул публикует работу по земельным отношениям на Кубани, где довольно корректно рассматривает размеры земельных владений и обуславливает антагонизм между казаками и иногородними совершенным бесправием иногороднего населения и «происками» между «мелкобуржуазной интеллигенцией и полуинтеллигенцией обоих лагерей». [17]
В следующем, 1926 г., появилась работа М.Лолы, преследующая цель популярно объяснить казаку-хлеборобу причину противостояния с иногородними и показать «истинного врага» всех трудящихся — «панов». [18]
Данные работы свидетельствуют о значительной корректировке во взглядах на казачество, стремлении выделить в среде казачества «союзников пролетариата». Именно этим объясняется исследование процесса расслоения в среде казаков в исследовании И.Кулиша, выводы которого во многом не устарели до сего дня. [19]
С другой стороны, была опубликована работа Н.Л.Янчевского, где автор крайне негативно оценивает роль и значение казачества в процессе хозяйственно-экономического освоения региона, указывает на тормозящую роль в развитии экономики казачьего землевладения. [20] Довольно близко к Н.Л.Янчевскому по содержанию и взглядам исследование Н.Т.Лихницкого. [21]
В дальнейшем, вплоть до 1960-х гг. работ, даже косвенно затрагивающих казачью проблематику, практически не было. В последующее тридцатилетие был опубликован значительный комплекс работ, в основном по проблемам социально-экономической истории края.
Несомненный интерес представляет комплексное исследование этнографии кубанских казаков, проведенное в рамках всесоюзной программы института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая РАН. Итоги масштабной работы до сих пор не имеют аналогов по полноте представленного материала. [22]
Также следует выделить работы А.С.Бежкович по истории заселения Кубани и П.А.Щацкого, в которой проанализирован процесс формирования населения в связи с развитием земледелия. [23]
Проблемам развития капитализма на Северном Кавказе посвятили свои исследования такие ученые как П.А.Шацкий, А.В.Фадеев, В.С.Гальцев, В.П.Крикунов, Л.И.Футорянский, В.Н.Ратушняк, П.П.Матющенко, и др. [24] В указанных работах этого периода, рассматривались вопросы распределения земельного фонда Кубанской области, материально-производственной базы казачьих и крестьянских хозяйств, крестьянской колонизации и влияния этих процессов на социально-экономическое развитие региона, структурные изменения в экономике. Полученные результаты и выводы имеют безусловную научную ценность и значимость. В этих исследованиях оценка социально-экономического положения казачьего хозяйства анализировалось в сравнении с положением крестьянства. Выводы основывались исходя из размера земельного надела, количества сельскохозяйственных орудий и машин, применения наемной рабочей силы — но далее этого, как правило, исследователи не шли. Вне поля зрения остались расходы казачества на отправление воинской — основной и иных государственных повинностей.
Другим приоритетным направлением было изучение классовой борьбы и участия казачества на стороне революционных и контрреволюционных сил. Этим вопросам посвятили свои исследования М.М.Бабичев, Г.А.Луцик, И.Ф.Мужев, М.Ф.Панарин, П.Перепченко, В.А.Трехбратов, Л.И.Футорянский и некоторые другие исследователи. [25] В указанных работах, как правило, заострялось внимание на участии казачьих частей в выступлениях и отказах подчиняться начальству, причем подчеркивалось, что данные факты носили «массовый характер» (М.М.Бабичев), что свидетельствовало о значительном классовом расслоении в среде казаков, разделении частью казачества основных лозунгов революции. Как представляется, указанные авторы несколько преувеличивали степень революционности кубанских казаков. Во многом это объяснялось общей тенденцией на усиленный поиск предпосылок, в том числе и социально-экономических, социалистической революции.
Несомненным достижением рассматриваемого периода следует признать создание обобщающих трудов по истории народов Северного Кавказа, заселения и хозяйственно-экономического освоения края, положения отдельных категорий населения — крестьянства. [26]
В 1920–1980-х гг. была проделана огромная работа по изучению истории развития экономики Северного Кавказа, Кубани. Несмотря на трудности и ограничения свободного научного творчества, такие исследователи как А.М.Анфимов, П.А.Шацкий, В.Н.Ратушняк и некоторые другие создали полноценную картину развития капиталистических отношений в регионе, создали прочную научную базу для оценок уровня социально-экономического развития как области в целом, так и отдельных категорий населения. Однако, практически все советские историки и исследователи не учитывали того обстоятельства, что в дореволюционной России организационной формой существования казачьего населения Кубани было Кубанское казачье войско — военно-административная единица, хозяйственный организм и военное сообщество. Подобный подход, имеющий объективные предпосылки и объяснение, как представляется, накладывал определенный отпечаток на результаты исследований, деформировал представление о реальном положении казака и казачьего хозяйства. Выводы о большей землеобеспеченности казачьего населения по сравнению с иногородним и крестьянством центральной России несомненны, однако при этом зачастую не учитывался объем выполняемых казаками повинностей. Опять таки, для историков советского периода осталась не востребованной тема развития управления войском, развития воинской повинности и вообще проблемы войска как такового.
Согласно периодизации, предложенной В.Н.Ратушняком, в конце 1980-х гг. завершился советский этап в развитии отечественного обществознания. [27] Действительно, с развитием гласности и демократии в стране казачья проблематика, наряду со многими другими вопросами отечественной истории, стала особо популярна. Причем, если на конференциях по истории казачества 1980-х гг. в основном обсуждались вопросы традиционные — революция, Гражданская война, то в начале 1990-х гг. ситуация кардинально изменилась. Были поставлены новые вопросы, требующие осмысления и изучения — этносоциальная характеристика казачества, военная служба и участие в войнах, вопросы расказачивания и многие другие, игнорировавшиеся в предшествующий период
Попытки создания обобщающих трудов по истории казачества России не увенчались успехом. Работа В.Ф.Мамонова, основанная на исследованиях Д.И.Эварницкого (Яворницкого), Н.М.Карамзина, Г.Ф.Миллера, Д.И.Илловайского, Н.И.Костомарова, В.О.Ключевского, А.А.Гордеева, В.А.Голобуцкого, В.А.Седова, Н.А.Мининкова и И.Я.Куценко ничего принципиально нового не содержит. Причем автор остановился на ранней истории казачества в составе польско-литовского государства, образованию первых общин в Поволжье, на Тереке, Урале. [28]
Еще менее заслуживающими внимания следует признать публикации Р.А.Нелепина и В.В.Глущенко. Р.А.Нелепин в двухтомном издании объединил набор очерков, зарисовок по отдельным эпизодам казачьей истории и биографические справки, практически не связанные друг с другом. [29] В.В.Глущенко поставил целью своих многочисленных работ [30] оценить историографию о казачестве (судя по «оценке» автора весьма немногочисленную) и восполнить пробелы, проанализировать генезис казачества, его военно-политические, социально-экономические и культурные функции, изучить роль государства в жизни казачества и вклад последнего в российскую государственность. [31] Поставленной цели автору не удалось достичь. К примеру, восполнение «пробела» по пореформенному периоду истории ККВ занимает несколько строк. [32]
Более успешной следует признать работу О.В.Агафонова, охватывающею историю возникновения и развития всех 11 казачьих войск Российской империи. Опять же, исследование фрагментарно, компилятивно и в основном затрагивает вопросы военной службы казачества. [33] Как историографический факт можно отметить издание по истории казачества в серии «Иллюстрированная история отечества». В работе в яркой, красочной форме изложены основные вехи в развитии казачества России, причем до XVII в. в книге изложены совершенно мифологические факты и данные. Однако хорошо прорисованы вооружение казаков, быт и нравы. [34]
К обобщающим работам следует отнести исследование Л.И.Футорянского «Казачество на рубеже веков». [35] Исследователь сосредоточил внимание на характеристике социально-экономического положения, месту и роли казачества в первой русской революции. Работа безусловно значимая. Однако, поскольку автор пользовался среднестатистическими выкладками, обобщенными характеристиками, то нередко его выводы по отдельным войскам носят такой же обобщенный характер.
То же самое можно сказать можно сказать о работе В.П.Трута «Казачий излом. (Казачество Юго-Востока России в начале XX века и в период революции 1917 года)». Исследование носит обобщающий характер, поэтому излишне схематично. Так, в разделах по «территориально-административному» устройству и повинностям автор лишь указывает на разделение казачьих областей на отделы и положение об общественном управлении станиц 1891 г., а из всех повинностей казаков затрагивает только военную службу. [36]
Современные исследователи вновь обратились к военной истории казачества России, поскольку казаки долгое время составляли значительную часть кавалерии. Три работы, изданные в Москве и Ростове-на-Дону дают представление об основных событиях, связанных с участием казачества в войнах, содержат интересные сведения по использованию казачьих подразделений в составе регулярной армии. [37]
Особого внимания заслуживает диссертационное исследование Б.Б.Игнатьева, посвященное развитию системы управления казачьими войсками во второй половине XIX начале XX вв. Ученый проанализировал эволюцию центральных органов управления, структуру и обязанности Управления казачьих войск, предложил оригинальную периодизацию. [38]
Необходимо отметить коллективную работу под редакцией проф. Н.И.Бондаря, посвященную традиционной культуре казачеств России, где затрагиваются вопросы управления, социально-экономического развития и военного дела. [39] Работа безусловно значимая, однако авторы в «Ведении» сами признают фрагментарность и некоторую компилятивность очерков.
Следует отметить, что в рассматриваемый период активно обсуждается этносоциальный статус кубанского казачества. Н.И.Бондарь сформулировал теорию, в соответствии с которой в последней трети XIX в. в среде кубанского казачества активно протекали процессы культурного обмена (особенно в Закубанье) и в результате сформировался субэтнос — кубанское казачество с развитым самосознанием, фиксированном в самоназвании — «кубанские казаки». [40] Данную теорию поддержал ряд исследователей. В частности О.В.Матвеев указал на ряд признаков, не характерных для сословий дореволюционной России, но которыми обладали кубанские казаки — собственная территория — «войсковая земля», эксклюзивные источники дохода и свои финансы, появление в среде казачества прослоек, воспроизводящих сословное деление населения метрополии. [41]