Часть казаков разделяло стремление правительства распространить на казачьи земли гражданские установления. Так, казак собственного е.и.в конвоя Сафонов писал, что с окончанием кавказской войны «свободнее вздохнуло боевое кавказское казачество, давно нуждавшееся в гражданском развитии…». При этом автор отмечает, и это замечание отражает неоднозначное восприятие исключительной заботы правительства о «гражданской» составляющей проводимых преобразований, что «…интересы России, и интересы самого казачества требуют, что бы при этом переходе казачество не утратило совершенно своего боевого значения».[75] Статья довольно интересная, тем более что автор ее сам казак, то есть выражает интересы казачества «изнутри». Пафос в тексте двойной, с одной стороны — казаки не собираются покидать боевое дежурство на благо Родины, с другой — желают иметь возможность мирно трудится на собственное благо. То есть, противоречия правительственной программы по переустройству казачьих войск вызваны противоречивостью положения самого казачества, что отразилось и в стремлениях самих казаков.
Российское казачество — явление многогранное и многозначное, однако лучшую характеристику его дал Л.Н.Толстой, который говорил, что граница породила казачество. Именно пограничная территория создает особый уклад жизни, порождает воинские качества и особый менталитет, систему ценностей. Когда пограничная территория входит в более прочный контакт с метрополией, когда устанавливается граница как линия разграничения государственного суверенитета — тогда потребность в заселении этой земли особым полувоенным населением (казачьими и иррегулярными войсками) отпадает. Так к сер. XIX в. были упразднены Балаклавский греческий батальон, лейб-гвардейский крымский татарский эскадрон, Азовское и Дунайское (с 1856 г. — Новороссийское) казачьи войска. Правительство было заинтересовано в освоении и заселении уже внутренней территории государства гражданским населением, которое будет продуктивно трудиться, и приносить прибыль. В рассматриваемый период Кубанская область переходила в разряд внутренних территорий и, естественно, казачество как военная сила теряло свою роль и значение. Совместное проживание с мирными жителями неизбежно привело бы к утрате казаками части военных навыков, появлению стремления к освобождению от тягостей военной службы.
Часть высших должностных лиц Российской империи прекрасно осознавали неизбежность естественного слияния казаков с гражданским населением в условиях отсутствия постоянного соприкосновения с противником. Весьма верно охарактеризовал современную ситуацию с казачеством М.Т.Лорис-Меликов: «Период открытой борьбы, создавший славу казачества и дававший пищу одному из главнейших элементов, из которых сложились казачьи войска, духу молодечества, отваги и предприимчивости — миновал, явились иные требования, поставляющие преграды развитию присущих казачеству военных стремлений».[76]
Эту же мысль высказывал крупнейший историк С.Г.Сватиков. Ученый указывал, что «казачество не есть явление вечное. Оно вызвано к жизни определенными условиями исторической жизни и исчезнет как таковое, когда эти условия исчезнут».[77]
Таким образом, оценивая период создания Кубанского казачьего войска и подготовки преобразований в казачьих войсках можно сказать следующее. В целом, к середине XIX в. назрела необходимость пересмотра казачьих законоположений и унификации их.
Инициатива по проведению законодательных реформ действительно исходила из высшего управленческого звена, однако согласиться с теми исследователями, что казачье руководство на местах хотело ликвидировать сословную замкнутость казачества и что правительство «ограничилось косметическими мерами, не трогая основ функционирования войскового организма»,[78] нельзя. Скорее наоборот, именно правительство стремилось к кардинальным изменениям в положении казачьих войск.
Одновременно в общероссийском масштабе проводятся реформы, которые существенно повлияли на планы правительства в отношении казачьих войск, вносили коррективы в процесс подготовки казачьих законоположений. Основной мыслью, определяющей задачи при пересмотре казачьего законодательства, стала мысль о необходимости максимального сближения казаков с гражданским населением. При этом интересы военные отходят на второй план, в силу исчезновения неприятеля, постоянной военной угрозы. Попытки Н.Е.Евдокимова сохранить независимое военное управление от гражданской администрации в Кубанском и Терском войсках для сохранения военного потенциала войск, входили в противоречие с основными видами правительства и успеха не имели.
Преобразования в кавказских казачьих войсках сопровождались значительными военно-административными реформами, одной из целью которых было стремление к разрушению самобытной черноморской общности. Таким образом, преобразования в кавказских казачьих войсках были тесно связаны с необходимостью скорейшего завершения покорения Северо-западного Кавказа и хозяйственно-экономического освоения Закубанья, а так же ликвидации обособленности и замкнутости черноморских казаков. Именно эти задачи легли в основу планов по созданию Кубанской области и Кубанского казачьего войска, переселению казаков за Кубань. Однако остроты и интриги добавляло стремление кавказских администраторов одновременно с проводимыми мероприятиями разрушить замкнутость и обособленность черноморских казаков, что было одной из причин создания Кубанского казачьего войска. При этом целью данного объединения черноморцев и части линейцев была задача, чтобы «..слияние это было не только административное, но проникло в самый быт казаков».[79]
В целом работу местного комитета по подготовке положения о новом войске следует признать неуспешной. Причинами тому было отсутствие четкой программы по будущему устройству казачьих войск, несовпадение взглядов на будущее устройство казаков правительства и некоторых членов комитета, разногласия центральных властей и местного кавказского начальства. Одним из главных факторов являлось «запаздывание» местных комитетов в условиях проведения общероссийских реформ.
————————————————————————————————————————
1.2. Реформирование системы управления Кубанского войска
во второй половине XIX — начале XX вв.
С XVI в. городовые казаки находились в ведении Стрелецкого приказа. В отличие от местных приказов, этот приказ с XVII в. именовался Московским Большим Разрядом и был главным центральным органом военного управления. Исключение составляли казаки городов по р. Волге между гг. Самарой и Уфой — они находились в ведении приказа Казанского Дворца; дела сибирских казаков — в Сибирском приказе; запорожских и малороссийских — в приказе Малой России. В актах 1614, 1618и до 1646 гг. есть указания на существование Казачьего приказа.[80]
С начала XVIII в. начинается новый этап экспансии на казачьи земли российской государственности. Некоторые исследователи считали и считают этот процесс обоюдовыгодным.[81] Так, например, Е.И.Дулимов указывает, что вхождение казачества в законодательное поле империи позволяло государству легитимно использовать казаков в своих интересах; в свою очередь казаки получали защиту от притязаний (социально-экономических и политических) других сословий и этносов, защиту от чиновничьего произвола.[82] Однако, очевидно, что и чиновничий произвол и некие «притязания» со стороны не казачьего населения могли возникнуть только при вхождении казачьих областей в сферу влияния метрополии — России.
В начале царствования Петра I общины донских, яицких и гребенских казаков считались свободными, и дела их велись через Посольский приказ. С 1719 г. управление ими было поручено Коллегии иностранных дел. Указом от 3 марта 1721 г. дела этих трех казачьих сообществ передаются в ведение Военной коллегии. Туда же поступают дела казачьих войск, образованных и вошедших в сферу влияния России в XVIII столетии — Астраханского, Терского Семейного, Терского Кизлярского, Волгского, Оренбургского. Сначала дела сосредотачивались в особом отделении коллегии — «казачьем повытьи», затем в «казачьей экспедиции», не имеющим своего штата. Обычно казачьи вопросы решались через высочайше утверждавшиеся доклады Военной коллегии, либо по рассмотрению в Сенате. Довольно часто решения принимались в обход коллегии, по докладам генерал-губернаторов и главных военных начальников областей.[83]
29 марта 1836 г. общее заведование казачьими войсками было возложено на военное министерство в департаменте военных поселений. 20 июня 1840 г. военному министерству по департаменту военных поселений была подчинена и гражданская часть по войску Донскому, что вскоре применили к остальным войскам.[84]
Численность казачьего населения возрастала постоянно и к 1857 г. достигла 2.750.000 человек, в том числе 320.000 воинских чинов полевой службы и 167.000 отставных и внутреннеслужащих. Во второй половине XIX — начале XX вв. завершается процесс формирования казачьих войск Российской империи. В 1851 г. было принято постановление об организации Забайкальского войска, 1858 г. — Амурского, 1889 г. — Уссурийского войска. В 1910 г. были утверждены положения об Иркутском и Красноярском казачьих дивизионах. Одновременно с созданием казачьих войск, продолжалось развитие и совершенствование системы управления казачеством.
Б.Б.Игнатьев выделяет два основных периода в развитии системы управления казачьих войск России во второй половине XIX — начале XX вв.:
1. С конца 50-х гг. XIX в. до начала русско-японской войны, то есть до 1904 г. В рамках этого периода автор выделяет 3 этапа: а) подготовительный — конец 1850-х гг. — 1865 г. В течение этого этапа осуществлялась подготовка новых законоположений для казачьих войск; б) 1865–1889 гг. В рамках этого этапа осуществлялось приведение системы управления казачьими войсками в соответствие с общероссийским гражданским управлением и управлением вооруженными силами; в) 1890–1904 гг. — совершенствование системы управления казачьими войсками России.
2. Второй период ограничивается хронологическими рамками 1904–1914 гг. В этот период главным направлением в проводимой реорганизации управления казачьими войсками было стремление военного министерства ликвидировать имевшиеся особенности казачьих войск от регулярной армии.[85]
Авторы коллективной монографии «История казачества Азиатской России» предлагают иную периодизацию процесса реформирования казачьих войск России в рассматриваемый период. Первый этап — с 18 окт. 1859 г., то есть с последовавшего повеления на учреждение временных комитетов на местах для подготовки новых положений для казачьих войск, до 1865 г. Однако, когда к 1865 г. от местных комитетов не поступило проектов положений, начался второй этап реформ, работу по составлению новых казачьих законоположений перенесли в столицу, в учрежденный при УИВ комитет. Этот этап растянулся до 90-х гг. XIX в.[86]
По мнению авторов указанной монографии, правительство надеялось на экономический подъем казачьего сословия «на ступень выше остальных категорий населения. Тем самым предполагалось укрепить сословную обособленность казачества, приблизив сословно-военизированную систему управления казачьими войсками к гражданской, как того требовало Положение 19 февраля 1861 г.».[87] Кроме того, правительство стремилось укрепить землевладение и землепользование в казачьих войсках, и казачество должно было обеспечить государство военной силой. Цели этой планировалось достичь через введение уравнительного казачьего землепользования, стимулирования казачьего хозяйства через льготы. Однако ожидания правительства не оправдались ни в Оренбургском крае, ни в Сибири, ни в Семиреченском войске.[88]
С предложенной периодизацией нельзя согласиться по следующим причинам. Как указано в предыдущем параграфе, проводя подготовку реформирования казачьих войск, правительство вовсе не стремилось обеспечить государство военной силой в лице казаков и сохранить сословную замкнутость казачества, а напротив, максимально сблизить казаков и гражданское население. Авторы впадают в непонятное противоречие, указывая, что достигнуть этой самой сословной замкнутости планировалось через унификацию казачьего управления с гражданским, чего решительно невозможно было достичь таким образом.
По всей видимости, говоря о стремлении правительства сохранить казачью обособленность и военный потенциал, авторы вышеуказанной монографии, имели в виду «казачьи контрреформы», проводимые в эпоху Александра III. Внутренняя политика в его царствование (удачно охарактеризованная Н.Г.Чернышевским как политика «православного консерватизма») была направлена на ограничение ранее данных уступок, так как непосредственной угрозы революционного взрыва, по мнению властей, не существовало. Рассмотрев процесс реформирования системы управления Кубанского казачьего войска, необходимо будет вернуться к вопросу о периодизации.
Как говорилось выше, практика сосредоточения казачьих дел в одном ведомстве — военном министерстве по департаменту военных поселений доказала свою эффективность. Поэтому во второй половине XIX в. тенденция к централизации управления казачьими войсками сохраняется. Напомним, в 1857 г. вместо упраздненного Департамента военных поселений создается Управление иррегулярных войск. Далее все казачьи войска (кроме Донского) вошли в состав территорий военных округов. При проведении военно-окружной реформы военное министерство указывало, что успех данное начинание будет иметь лишь в том случае, «…если будут без изменений применяться 2 коренных, основных принципа военно-окружной реформы: сосредоточение в военном министерстве общего направления и главного контроля действий всех административных органов и возложения всей исполнительной части непосредственно на начальников отделов военно-окружных управлений с их исключительною ответственностью и с подчинением их действие лишь местному надзору и проверке главного начальства военных округов».[89]
На самом деле учреждение военно-окружных управлений «…не коснулось внутренней администрации казачьих войск».[90] Особое законодательство обуславливало особенности быта, финансирования и местного управления на момент создания военных округов. Поэтому управление осталось прежним: войсковые учреждения — командующий войсками военного округа (ранее — генерал-губернатор) — военное министерство, то есть Управление иррегулярных войск.
Первоначально штат УИВ был весьма ограниченным. По штатам 1857 г. в Управлении числилось общее присутствие, 3 отделения, архив, типография, адъютант при начальнике управления, штаб-офицер для особых поручений и секретарь. С созданием особого временного комитета для пересмотра казачьих законоположений стало очевидно, что в прежнем составе УИВ не способно справляться с возросшим объемом работы.
29 марта 1867 г. УИВ было переименовано Главное управление казачьих войск, общее присутствие преобразовано в Совещательный комитет (позднее — комитет иррегулярных войск) с представителями от казачьих войск, а штат ГУИВ расширен. Следующее изменение наименования управления последовало 27 окт. 1879 г., когда ГУИВ стало именоваться Главным управлением казачьих войск (далее — ГУКВ).
Новые штаты должны были вступить в действие не позднее 1 янв. 1868 г. в соответствие с ними, ГУИВ включало 5 отделений, секретарскую часть, часть экзекутора, архив и совещательный комитет. Вообще, штаты ГУИВ постоянно расширялись и число их с 3 в 1857 г. через тридцать четыре года увеличилось до 10.
После утверждения в 1869 г. положения о военном министерстве, определился круг вопросов и ответственности ГУИВ, в котором сосредотачивалось заведование по военному и гражданскому устройству всех казачьих войск. Управление сосредотачивало делопроизводство по законодательной, строевой, хозяйственной, судебной, межевой и административной частям. К обязанностям ГУИВ относилось: 1) наблюдение за соблюдением законоположений в казачьих войсках; 2) составление соображений о применении преобразований в государстве применительно к казакам; 3) наблюдение за исправным соблюдением казаками воинской повинности, качеством обмундирования и коней при выходе на службу; 4) финансовый контроль и разработка мероприятий по бездотационному существованию казачьих войск; 5) наблюдение за ходом межевых работ; 6) наблюдение за мировыми учреждениями на территории казачьих войск.
Обязанности между отделениями ГУИВ распределялись следующим образом. В первом — строевом отделении сосредотачивались все дела по личному составу войск, кадровым вопросам, по нарядам на службу, наблюдение за квартирным расположением частей, о знаках отличия иррегулярных войск и другим служебным вопросам. Второе — законодательное отделение занималось делопроизводством и изданием новых, дополнением существующих законоположений, разработкой и утверждением новых штатов. На третьем — хозяйственном отделении лежала обязанность следить за благоустройством казачьих войск, то есть за развитием инфраструктуры. Так же — надзор за денежным и вещевым довольствием войск, финансовый контроль за войсковыми капиталами, составление смет по ГУИВ. Четвертое — межевое и строительное отделение занималось контролем межевых комиссий, разработкой вопросов по развитию в казачьих войсках статистической и межевой части, статистическим учетом и контролем в войсковых землях, вопросами зачисления, исключения и перевода из казачьего сословия лиц низших сословий. В пятом — судебном отделении сосредотачивались военно-судная часть, иски по казенному имуществу и интересам, надзор за неблагонадежными, сектантами, вопросы по административной высылке горцев, вопросы о чрезвычайных происшествиях в войсках. Инспекторская часть занималась вопросами по личному составу ГУИВ, секретарской и журнальной частью.[91]
В 80-е гг. XIX в. в казачьих войсках произошел ряд существенных изменений. В 1881 г. было упразднено Оренбургское генерал-губернаторство, в 1887 г. — к области войска Донского присоединены Таганрогское градоначальство и Ростовский уезд Екатеринославской губернии, в 1888 г. в ведение ГУКВ были переданы территории и города Кубанской и Терской областей. Расширение подведомственных территорий требовало, по мнению чиновников ГУКВ, расширения штатов управления. Утверждая новые штаты 15 окт. 1888 г. Александр III писал: «Вообще весьма нежелательно усиление центральных управлений, но если это действительно необходимо, то нечего делать. Но вообще у нас администрация слишком расширяется».[92] Это свидетельствует о понимании царем пагубности излишней централизации.
По новому штату в ГУКВ добавлялось еще одно отделение и мобилизационная часть. Ранее мобилизационные вопросы решались в разных отделениях, однако, в 1888 г. мобилизационный комитет под председательством начальника ГШ высказался за сосредоточение всех вопросов по мобилизационной части в одном ведомстве, причем заведование этой частью рекомендовалось возложить на офицера ГШ. Помимо этого, добавилась должность помощника начальника ГУКВ по гражданской части, а все отделения управления были поделены на две части. Три отделения занимались гражданскими вопросами и возглавлялись чиновниками, три — военными и возглавлялись, соответственно, офицерами.
Как представляется, именно излишняя централизация управления привела к необходимости увеличения штатов, а объемы вопросов по казачьим войскам, требующим разрешения через ГУКВ и высочайшее утверждение, постоянно возрастали. Это привело к расширению полномочий ГУКВ, точнее комитета казачьих войск. Теперь комитет мог самостоятельно решать следующие вопросы: 1) утверждать торги на любую сумму; 2) ассигновать сверхсметные кредиты, перечислять кредиты внутри смет по расходным статьям на сумму не выше 1000 руб. в год; 3) производить всякого рода расходы вне сметы до 5000 руб., если они не превышают сметы вообще; 4) снимать дисциплинарные и денежные взыскания при известных обстоятельствах; 5) возвращать неверно зачисленные суммы из войсковых доходов; 6) продавать войсковое имущество; 7) утверждать правила содержания больных в войсковых лазаретах; 8) утверждать правила использования леса из лесных дач в войсках; 9) разрешать дела по ссудам из капиталов общественного призрения, казачьих сумм; 10) утверждать земельные планы; 11) разрешать обмен землями между войсками, станицами и отдельными лицами; 12) утверждать таксацию земель, правила межевых съемок.[93]
Несмотря на замечания Александра III, 25 дек. 1901 г. штат ГУКВ опять был увеличен. Теперь в состав управления входили начальник и три его помощника, канцелярия и десять отделений с 32 столоначальниками и более чем 100 писарями. Еще через полгода «…для экономического благосостояния в казачьих войсках были учреждены должности агрономов, гидротехников, и горных инженеров», поэтому «в видах объединения мероприятий (курсив мой — А.М.), какие принимались этими специалистами», в ГУКВ были также учреждены должности горного инженера и лесничего.[94]
Саморасширение любой системы имеет предел, перешагнув который система начинает отрицать саму себя и делиться, либо продолжается антиразвитие, уничтожающее систему изнутри. Именно к этому пределу, как представляется, приблизилось ГУКВ к началу XX в. Действительно, сложно представить саму возможность эффективной координации лесного и агрономического дела из объединенного управленческого центра в Санкт-Петербурге, скажем, Дона и Амура. Некоторые высшие чиновники империи прекрасно понимали необходимость расширения полномочий местных органов управления. Так гр. И.И.Воронцов-Дашков, после восстановления должности наместника кавказского, писал: «Я не допускаю возможности управления Кавказом из центра, на основании общих формул, без напряженного внимания к нуждам и потребностям местного населения…».[95] Это высказывание в равной мере можно отнести к любой территории.
Осознание пагубного влияния излишней централизации управления было присуще и рядовым гражданам. В 1909 г. в «Окраинах России» появилась статья с красноречивым названием «Уничтожение казачества». Автор не указал фамилию, однако можно предположить, что он был из казачьей среды. Статья появилась как ответ на публикацию книги г-на Новицкого «На пути к усовершенствованию государственной обороны» (к сожалению, оригинал указанной работы не удалось разыскать), в которой автор высказывает суждение о необходимости упразднения казачьих войск и ГУКВ, в том числе по причине «неудовлетворительного управления». Автор статьи, полемизируя с г-ном Новицким, указывает на существенные недостатки в системе управления, основным из которых является излишняя централизация. В 1905 г. в ГУКВ поступило 29.131 бумаги, исходящих же было 27.952. При 200 рабочих днях 50 человек справились бы с этим объемом работы, обрабатывая по 3 бумаги в день. Автор считает, что необходимо восстановить институт казачьих представителей при ГУКВ, предоставить более широкие полномочия местным властям.[96]
Понимание необходимости децентрализации управления подталкивало к расширению прав, хотя бы в хозяйственно-экономической области, местных администраций. В 1898 г. «с целью децентрализации дел Главного Управления казачьих войск, возник вопрос о расширении компетенции местных начальств, путем передачи на их окончательное решение хотя бы некоторых наименее важных дел».[97] С этой же целью, в соответствии с положением военного совета от 26 авг. 1901 г., в ГУКВ приступили к «разработке оснований» для дальнейшей децентрализации.[98]
Обозначившаяся тенденция к сужению полномочий ГУКВ и расширению прав местных должностных лиц и учреждений, означала усиление влияния военного ведомства в центре. Процесс отмирания ГУКВ ускорила русско-японская война.
Уже на начальном этапе войны выявились недостатки в системе управления казачьими войсками. Б.Б.Игнатьев считает главными среди них следующие: органы управления оказались слабо подготовленными в главном — «четком переходе с рельсов мирного времени на военное, а так же не смогли обеспечить надежное управление казачьими войсками, как на театре военных действий, так и на территориях областей казачьих войск. Главное управление казачьих войск оказалось не в состоянии обеспечить своевременное отмобилизование казачьих частей, отправляемых на фронт, даже в масштабах «частных мобилизаций», которые не затрагивали все казачьи войска полностью».[99] Были и другие недостатки, связанные с системой комплектации казачьих войск офицерами, обучения личного состава, отсутствием навыков ведения современной войны и подготовки к ней. Все эти недостатки были присущи в той или иной мере всей русской армии. Анализ уроков войны 1904–1905 гг. позволил приступить к реформированию русской армии в целом, системы управления казачьими войсками в частности.
18 авг. 1909 г. царь поручил военному министру В.А.Сухомлинову разработать предположения о преобразовании военного ведомства с целью устранения существующих недостатков. Основные недостатки министр видел в следующем: сложность системы управления; неправильное распределение обязанностей; несогласованность в деятельности хозяйственных управлений; отсутствие единства в вопросах порядка прохождения службы; обособление казачьих дел от соответствующих дел регулярных дел.
В связи с чем предлагал следующие меры: признать за военным министром эксклюзивное право доклада царю по военным вопросам; обсуждение важнейших вопросов поручать специальному комитету генштаба; разработку всех вопросов организации, дислокации, боевой подготовки и организации армии сосредоточить в главном управлении генштаба; на помощника военного министра возложить обязанность объединить деятельность хозяйственных органов военного министерства; устранить обособленность в управлении казачьих войск.[100]
Таким образом, участь ГУКВ практически была предрешена. 10 и 15 авг. 1910 г. было утверждено положение «О реорганизации Главных управлений Военного Министерства», в соответствии с которым ГУКВ было упразднено, согласно циркуляра Главного штаба № 161 дела переданы в соответствующие управления ГШ.
При ГШ был создан особый казачий отдел, в ведении которого остались исключительно вопросы гражданского устройства казачьих войск и внутреннего управления. При этом военное министерство, учитывая уроки прежних лет, стремилось во внутреннем управлении передать больше полномочий наказным атаманам, особенного по хозяйственной части, сосредоточить главные вопросы во всех отраслях управления в войсковых правлениях.[101]
Вообще после русско-японской войны казачья общественная мысль активизировалась. Казак войска Донского А.Рябченко (человек, по всей видимости, незаурядный, в чине действительного статского советника) 19 июня 1909 г. подал вел кн. Михаилу записку о преобразованиях управления казачьими войсками и мерах по улучшению их экономического благосостояния. Великий князь лично передал документ государю-императору, который направил его в императорскую главную квартиру, откуда 4 авг. 1909 г. проект был направлен к военному министру. У В.А.Сухомлинова данная записка пролежала «под сукном» до 15 фев. 1911 г., после чего, без рассмотрения, была подшита «к делу»[102].
В данной записке А.Рябченко указывал, что с упразднением 20 дек. 1897 г. комитета казачьих войск (куда входили представители от казачьих войск), ГУКВ «превратилось в мертвую канцелярию, которая нередко решала дела в ущерб интересам казаков, лишенных права через своих представителей сказать что-либо в свою защиту». С упразднением ГУКВ и низведением его до отдела ГШ, штаб получил в распоряжение «…одиннадцать как бы отдельных государств, из которых каждое имеет свою громадную территорию, разнообразные природные богатства, свои капиталы, особую организацию по военному и гражданскому управлению и проч. При таких условиях едва ли можно Генеральному Штабу достойным образом управлять казачьими войсками». После первой неудачи, автор записки обращался в военное министерство повторно, в связи с чем содержание ее (записки) было доложено военному министру лично в докладе 8 окт. 1912 г. Однако, В.А.Сухомлинов наложил резолюцию «Без последствий». [103]
А.Рябченко не успокоился и 2 июля 1916 г. лично представил военному министру записку для доклада государю, поскольку, по мнению автора, проводящиеся реформы «систематически ведутся с целью упразднения казачьих войск и обращения казаков в гражданское состояние».[104]
Не останавливаясь подробно на проекте А.Рябченко, отметим, что автор предлагал восстановить самостоятельное управление казачьими войсками в отдельном главном управлении под руководством августейшего атамана, восстановить формы представительства от казачьих войск в виде совета, которому предоставлялись бы довольно широкие права, от экономических вопросов до утверждения в должностях чиновников в казачьих областях.
Данный проект, вместе с подобным проектом М.М.Арцибашева (пока не обнаружен — А.М.), был направлен из канцелярии вел. кн. Михаила Александровича в действующую армию для доклада императору.[105] Дальнейшая судьба проекта неизвестна, видимо в условиях надвигающегося революционного кризиса не было возможности заниматься данным вопросом.
Таким образом, во второй половине XIX — начале XX вв. система высшего управления казачьими войсками претерпела значительные изменения. Периодизация, предложенная Б.Б.Игнатьевым, довольно точно указывает хронологические рамки двух этапов реформирования высшего управления — с конца 50-х гг. XIX в. до начала русско-японской войны, и с 1905 по 1914 гг. Содержанием первого этапа, которому предшествовала всеобъемлющая подготовка, было сосредоточение центрального управления казачьими войсками в управлении иррегулярных войск, переименованного сначала в Главное управление иррегулярных войск, потом — в Главное управление казачьих войск. С расширением функций и полномочий ГУКВ, происходило расширение штатов, что сказывалось на качестве управления, осуществлявшегося по единому шаблону, без учета положения отдельных войск. Недостатки в управлении привели к перераспределению функций в пользу местных административных учреждений. Данная тенденция подтверждала не способность эффективного централизованного управления и необходимость преобразований.