[93] ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 2615. Л. 4–5.
[94] Там же. Ф. 252. Оп. 2. Д. 412. Л. 27 об — 28 об, 59 об — 60.
[95] Сведения о недоимочной сумме по войсковому капиталу, числящейся на неслужилых нижних чинах Кубанского казачьего войска//КОВ. 1874. 23 февр. № 8.
[96] Составлена по сведениям: ГАКК. Ф. 668. Оп. 1. Д. 152. Л. 1 об-2, 3 об-4, 5 об-6, 8 об-9, 10 об-11, 15 об-16, 17 об-18, 18 об-19, 20 об-21.
[97] ГАКК. Ф. 668. Оп. 1. Д. 54. Л. 94–95.
[98] Там же. Д. 153. Л. 5 об-6, 66–67.
[99] Собриевский А.С. К вопросу об упадке экономического благосостояния кубанского казачества. (Несколько мыслей не казака). Б/м, б/г. С. 7.
[100] ПСЗ 2. Т. 38 (1863). СПб., 1866. Ст. 40046; ГАКК. Ф. 252. Оп. 2. Д. 178. Л. 11–13.
[101] РГВИА. Ф. 643. Оп. 2. Д. 84. Л. 3–4, 37–38 об.
[102] Там же. Л. 44, 102–103 об.
[103] Там же. Л. 266–267, 503.
[104] Настоящее положение коневодства в казачьих войсках (военно-статистический очерк)//Военный сборник. 1877. № 4. С. 308–321.
[105] Краснов Н. Влияние развития коневодства и скотоводства на отправление казаками воинской повинности (военно-статистический очерк)//Военный сборник. 1877. № 10. С. 256.
[106] Там же. С. 257.
[107] Там же. С. 258.
[108] Там же. С. 259.
[109] Хорошхин М. Военно-статистический обзор казачьих войск//Военный сборник. 1881. № 9. С. 145.
[110] Там же. С. 147.
[111] ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 1794. Л. 6–7 об.
[112] Там же. Ф. 668. Оп. 1. Д. 683. Л. 1–2 об.
[113] ПСЗ 3. Т. 11 (1891). СПб., 1894. Ст. 7782. П. 152–155.
[114] Орлов П.П. Справочная книжка для Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910. С. 560.
[115] ГАКК. Ф. 318. Оп. 2. Д. 1633. Л. 40–41.
[116] Отчет о состоянии Кубанской области и Кубанского казачьего войска за 1889–1891 гг. Бм, б/г. С. 4–21.
[117] Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г./Под ред. Л.В.Македонова. Екатеринодар, 1907–1908. С. 546.
|
|
[118] Составлена по сведениям: Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1907–1908. С. 548.
[119] Составлена по сведениям: Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1907–1908. С. 549.
[120] Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1907–1908. С. 550.
[121] Шершенко А.И. Правовое и экономическое положение иногородних на Северном Кавказе в связи с хозяйственным развитием края//ССОСК. Т. 1. Ставрополь, 1906. С. 14.
[122] Каплин Н.М. О состоянии области и войска за 1910 г. Извлечение из отчета Нач. обл. и Наказ. Атам. Куб. каз. войска//Кубанский сборник. Т. 17. Екатеринодар, 1912. Паг. 2. С. 5; Селевко А. Отчет о состоянии Кубанской области за 1913 г. с 19-ю таблицами//Там же. Т. 20. Екатеринодар, 1912. Паг. 2. С. 8–9.
[123] Доклад о результатах командировки начальника Главного управления казачьих войск генерал-лейтенанта Щербов-Нефедовича в 1899 г. в Кубанскую и Терскую области. СПб., 1902. С. 3.
[124] Там же. С. 3.
[125] Составлена по сведениям: Доклад о результатах командировки начальника Главного управления казачьих войск генерал-лейтенанта Щербов-Нефедовича в 1899 г. в Кубанскую и Терскую области. СПб., 1902. С. 2–9.
[126] Воробьев Б. Земельный вопрос у казаков. СПб., 1908. С. 7.
[127] Там же. С. 8.
[128] Там же. С. 52.
[129] Мельников Л. Призрак «малоземелья» на Кубани//КОВ. 1897. 22 июня. № 133.
[130] То же//Там же. 24 июня. № 134.
[131] То же//Там же. 25 июня. № 135.
[132] Мельников Л. Призрак «малоземелья» на Кубани //КОВ. 1897. 25 июня. № 135.
|
|
[133] Иваненко Н.С. Семья-двор и семейное имущество казаков вообще и в частности по положению 10 мая 1862 года//Кубанский сборник. Т. 11. Екатеринодар, 1904. С. 285–331.
[134] Скворцов С.А. Землевладение в кубанской области. Использование земель общинами Кубани. Краснодар, 1925. С. 14.
[135] Справочник по Ставропольской епархии. Ставропольская губерния и Кубанская область. (Обзор городов, сел, станиц и хуторов)/Сост. Н.Т.Михайлов. Екатеринодар, 1910. С. 475–476.
[136] Щербина В.А. Хозяйственно-экономический быт казачьих поселений по бассейнам рек: Пшехи, Пшиша и Псекупса, в Закубанском уезде Кубанской области//Кубанский сборник. Т. 2. Екатеринодар, 1891. С. 19.
[137] Составлена по сведениям: Извлечение из отчета Начальника области и Наказного Атамана Кубанского казачьего войска за 1902 г.//Кубанский сборник. Т. 8. Екатеринодар, 1901. Отдел 2. С. 18; Каплин Н.М. О состоянии области и войска за 1910 г. Извлечение из отчета Нач. обл. и Наказ. Атам. Куб. каз. войска// Кубанский сборник. Т. 17. Екатеринодар, 1912. Паг. 2. С. 17–26; Селевко А. Отчет о состоянии Кубанской области за 1913 г. с 19-ю таблицами//Там же. Т. 20. Екатеринодар, 1912. Паг. 2. С. 23..
[138] Екатеринодар-Краснодар: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях… Материалы к Летописи. Краснодар, 1993. С. 287.
[139] Об устройстве земских повинностей и введении государственного поземельного налога в Кубанской области// КОВ. 1894. 2 нояб. № 84.
[140] Тмутараканский Л. Об экономически-социальном значении поземельного владения Кубанских казаков// Кубанский сборник. Т. 16. Екатеринодар, 1911. С. 230–231.
[141] Македонов Л.В. В горах Кубанского края. Быт и хозяйство жителей нагорной полосы Кубанской области. Воронеж, 1908. С. 17.
|
|
[142] Там же. С. 18.
[143] Там же. С. 48–49, 71–72.
[144] Щербина В.А. Указ. соч. С. 24.
[145] Кубанская справочная книжка на 1891 год. Екатеринодар, 1891. С. 183.
[146] Македонов Л.В. Указ. Соч. С. 157.
[147] РГВИА. Ф. 330. Оп. 61. Д. 2110. Л. 8–9.
[148] Доклад о результатах командировки начальника Главного управления казачьих войск генерал-лейтенанта Щербов-Нефедовича в 1899 г. в Кубанскую и Терскую области. СПб., 1902. С. 8–9.
[149] Щербина В.А. Указ. соч. С. 4.
[150] Составлена по сведениям: Статистика Российской империи. Т. 61. Военно-конская перепись 1903–1904 гг. СПб., 1906; То же. Т. 83. Военно-конская перепись 1912 года. СПб., 1914.
[151] Северо-Кавказский альманах на 1908–1909 гг./Ред. Б.М.Городецкий. Екатеринодар 1908. С. 146.
[152] ПСЗ 3. Т. 25 (1905). СПб., 1908. Ст. 26857, 26876.
[153] РГВИА. Ф. 643. Оп. 2. Д. 86. Л. 6.
[154] Собриевский А.С. К вопросу об упадке экономического благосостояния кубанского казачества. (Несколько мыслей не казака). Б/м, б/г. С. 11–12.
[155] РГВИА. Ф. 643. Оп. 2. Д. 86. Л. 3 об-5.
[156] ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 10527. Л. 19.
[157] Там же. Л. 1–1об, 7–8 об, 9–10.
[158] ПСЗ 3. Т. 24 (1904). СПб., 1907. Ст. 24433; Т. 25 (1905). Спб., 1908. Ст. 26924.
[159] Щербина Ф.А. Земельная община Кубанских казаков//Кубанский сборник. Т. 2. Екатеринодар, 1891. С. 61 и далее.
[160] Кулиш И. Расслоение кубанского казачества в конце XIX и начале XX в.в.//Труды Кубанского пед. института. Т. I (IV). Краснодар, 1930. С. 101–102.
[161] Хорошхин М. Военно-статистический обзор казачьих войск//Военный сборник. 1881. №11 (ноябрь). С. 105–106.
[162] Ответ на статью «Черкесы и воинская повинность», помещенную в газете «Кубанский край»№ 74 (396) (1911 год)//Орлов П.П. Сборник рассказов и статей. Екатеринодар, 1911. С. 267–268.
[163] Трут В.П. Казачий излом. (Казачество Юго-Востока России в начале XX века и в период революции
1917 года). Ростов н/Д, 1997. С. 47–48.
[164] Там же. С. 47–49.
[165] Кулиш И. Указ. соч. С.104, 109, 121.
[166] Ратушняк В.Н. Сельскохозяйственное производство Северного Кавказа в конце XIX — начале XX века. Ростов н/Д, 1989. 141, 145.
[167] Там же. С. 144.
[168] Трехбратов Б.А. Наемный труд в сельском производстве Юга России в период капитализма. (Методология, историография, источники, особенности формирования сельскохозяйственного пролетариата). Краснодар, 1980. С. 60–61.
[169] Футорянский Л.И. Казачество на рубеже веков. Оренбург, 1997. С. 82.
[170] Там же. С. 87–89.
[171] Обзор Кубанской области по поручению Наказного Атамана Кубанского казачьего войска генерал-лейтенанта Бабыча/Под ред. И.Кияшко. Сост. П.Орлов. Екатеринодар, 1911. С. 86.
[172] Казачество: Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Ростов н/Д, 1992. С. 242–244.
[173] Там же. С. 183–185.
[174] Ленин В.И. Аграрный вопрос в России к концу XIX в.//Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 17. М. 1961. С. 136–137.
[175] Лебедик Н.И. Кризис аграрной политики царизма в казачьих районах перед Великой Октябрьской революцией//Казачество в октябрьской революции и гражданской войне. Черкесск, 1984. С. 236–241.
[176] Матющенко П.П. Особенности административно-аграрный мероприятий в казачьих областях Северного Кавказа (вторая половина XIX — начало XXвв.)//Голос минувшего. Краснодар, 2000. № 3–4. С. 16.
[177] Трут В.П. Казачий излом. (Казачество Юго-Востока России в начале XX века и в период революции 1917 года). Ростов н/Д, 1997. С. 42.
[178] Матющенко П.П. Казачий вопрос в аграрной политике царизма//Проблемы истории казачества. Волгоград, 1995. С. 262,270–271.
[179] Его же. Агарные проблемы Северного Кавказа на рубеже XIX — XX вв.//Голос минувшего. Краснодар, 1998. С. 28–30.
[180]Тмутараканский Л. Об экономически-социальном значении поземельного владения кубанских казаков//Кубанский сборник. Т. 16. Екатеринодар, 1911. С. 230–231и далее.
[181] Иваненков И. Права на земли Кубанских казаков. (По поводу собрания казачьей рады)//КОВ. 1907. 5 янв. № 4.
[182] Там же.
[183] РГВИА. Ф. 970. оп. 3. Д. 1354. Л. 257–258.
[184] Ширский П.С. Поземельные права станичных обществ. (Доклад Помощника Присяжного Поверенного П.С.Ширского Екатеринодарскому юридическому обществу). Екатеринодар, 1902. С. 8–9.
[185] Колесников В.П. Казачье землепользование на Кубани и меры к его улучшению. Екатеринодар, 1909. С. 15.
[186] Сельское хозяйство Кубани и пути его развития. (На правах рукописи). К докладу кубанского окружного исполнительного комитета IV пленуму крайисполкома. Краснодар, 1928. С. 3.
[187] Каплин Н.М. О состоянии области и войска за 1910 г. Извлечение из отчета Нач. обл. и Наказ. Атам. Куб. каз. войска//Кубанский сборник. Т. 17. Екатеринодар, 1912. Паг. 2. С. 64–65.
[188] Апостолов Л.Я. Географический очерк Кубанской области. Тифлис, 1897. С. 231.
[189] Весь Кавказ. Промышленность, торговля и сельское хозяйство Северного Кавказа и Закавказья/Сост. М.С.Шапсович. Баку, 1914. С. 35–36.
[190] Шершенко А.И. Правовое и экономическое положение иногородних на Северном Кавказе в связи с хозяйственным развитием края//ССОСК. Т. 1. Ставрополь, 1906. С.31.
Заключение
История казачества России, Кубанского казачьего войска во многом до сегодняшнего дня остается привлекательной для историков, содержит вопросы, требующие ответа, волнующие современников. При обращении к истории казачества следует иметь в виду, что организационной формой существования казачьего населения империи в рассматриваемый период было войско, которое выступает родовым понятием для понимания сущности казачества, при разработке казачьего законодательства, при рассмотрении истории казачьих войск.
В представленной работе исследованы наиболее важные, на взгляд автора, проблемы истории Кубанского казачьего войска и кубанского казачества. Проанализированы тенденции развития казачества как военного сословия, рассмотрены взгляды современников на казачьи военные подразделения и эволюция правительственной политики по отношению к казачьим войскам, дана этносоциальная характеристика кубанского казачества. Основываясь на анализе обширного комплекса источников и литературы, можно сделать некоторые выводы, относительно указанных вопросов.
Преобразования в Кавказских казачьих войсках были тесно связаны с необходимостью скорейшего завершения покорения Северо-Западного Кавказа и хозяйственно-экономического освоения Закубанья. Именно эти задачи легли в основу планов по созданию Кубанской области и Кубанского казачьего войска, переселению казаков за Кубань. Рассматривая процесс создания Кубанского казачьего войска, необходимо отметить, что в значительной степени данное преобразование было направлено на разрушение замкнутости черноморских казаков и обособленности Черноморского войска. Для реализации поставленной цели был выбран «инструмент» — создание нового войска и переселение казаков за Кубань. Данные мероприятия должны были разрушить самобытную черноморскую общность, облегчить проведение реформ в области управления, самоуправления и других.
При подготовке новых казачьих законоположений, которой занимались как местный комитет, так и специальный комитет в Санкт-Петербурге, выявилась существенная разница установках, которыми руководствовались члены местного комитета и установках к работе особого комитета в столице. Если первый стремился сохранить максимальную самостоятельность войска, прежде всего в военных вопросах, то столичные власти преследовали цель объединения, насколько возможно, казачьего сословия с гражданским населением под одним общим гражданским управлением. На практике оказалось, что интересы казачества как военного сословия практически не учитывались, а решения принимались в пользу гражданских властей и «развития гражданственности» у казаков.
В целом работу местного комитета по подготовке положения о новом войске следует признать неуспешной. Причинами тому было отсутствие четкой программы по будущему устройству казачьих войск, несовпадение взглядов правительства на будущее устройство казаков и членов комитета, разногласия центральных властей и местного кавказского начальства. Одним из главных факторов являлось «запаздывание» работы местных комитетов в условиях проведения общероссийских реформ.
Во второй половине XIX — начале XX вв. система высшего управления казачьими войсками претерпела значительные изменения в рамках двух периодов реформирования. Первый период с конца 50-х гг. XIX в. до начала русско-японской войны, и второй — с 1904 -1905 по 1914 гг. Содержанием первого периода, которому предшествовала всеобъемлющая подготовка, было сосредоточение центрального управления казачьими войсками в Управлении иррегулярных войск, переименованного сначала в Главное управление иррегулярных войск, потом — в Главное управление казачьих войск. С расширением функций и полномочий ГУКВ, происходило расширение штатов, что сказывалось на качестве управления, осуществлявшегося по единому шаблону, без учета положения отдельных войск. Недостатки в управлении привели к перераспределению функций в пользу местных административных учреждений. Данная тенденция подтверждала не способность эффективного централизованного управления и необходимость преобразований.
В ходе русско-японской войны обнажились недостатки русской армии в целом, казачьих войск в частности. Обсуждение опыта, приобретенного в ходе войны, привело к значительным преобразованиям в армии и в системе управления казачьих войск в рамках второго этапа реформ. Основным содержанием стала ликвидация существующих отличий в положении казачьих частей от регулярных войск. Данные преобразования объективно вели к ликвидации различий в положении казачества и остального населения империи, что породило стремление к воссозданию особого управления казачьими войсками, однако в силу объективных причин (война, начавшаяся революция) данным начинаниям не удалось получить развития.
В развитие системы управления кавказскими казачьими войсками и местного самоуправления необходимо выделить следующие этапы. Первый этап охватывает время с 1850-х до сер. 1860-х гг., в течение которого осуществляется подготовка проектов казачьих законоположений в рамках правительственного подхода на максимальное сближение казачьих войск с гражданским населением, максимальную унификацию административного устройства казачьих областей по образцу имперских территорий. Второй этап — с сер. 1860-х — сер. 1880-х гг. — реформирование кавказских казачьих войск, направленное на приведение системы управления в соответствие с общей системой гражданского управления населения России. Третий этап — с сер. 1880-х — 1904 гг. — реформа кавказских казачьих войск кн. А.М.Дондукова-Корсакова, основная цель которой — сохранение сословной замкнутости казачества, поддержание боевых качеств, создание в лице казаков прочной социальной базы царизма, дальнейшее развитие и изменение местных законоположений по самоуправлению с указанной целью. На четвертом этапе происходит перераспределение хозяйственных функций в пользу местных администраций и наказного атамана — 1904–1905–1912 г.
В целом во второй половине XIX — начале XX вв. не сложилось законченной системы управления кавказскими казачьими войсками, в полной мере отвечающей потребностям времени и интересам правительства. Постоянные изменения в стране, затрагивающие самые основы режима, требовали поиска адекватных мер по сохранению существующего порядка вещей. Необходимо отметить, что в случае с казачьими войсками правительству удалось найти способы к сохранению в казачьей среде опоры, в том числе через реорганизацию системы управления и самоуправления. Однако эти меры не могли полностью нейтрализовать естественное движение в условиях развития капиталистических отношений к разрушению всяческих сословных рамок и законодательных ограничений.
В 60–70-е гг. XIX в. основным содержанием в реформирование воинской повинности Кубанского казачьего войска стало сокращение срока службы и уменьшение численности казаков на действительной военной службе. Преобладающими в это время стали взгляды на кавказское казачество как на внутренние войска, утратившие свое боевое значение и по необходимости переходящие в русло мирной жизни. Программы по реформе воинской повинности, системы в принятии законов не было, поскольку сами войска находились в процессе реформирования, армия в целом переживала период значительных изменений.
В 1880-е гг. наблюдается пересмотр взглядов на Кавказские казачьи войска как утратившие боевое значение, что вполне укладывалось в общегосударственную политику на усиление кавалерии. В 80–90-е гг. XIX в. в отношении казачьей службы видны две тенденции. Первая заключалась в поиске способов облегчения воинской повинности. Особенных успехов в этом направлении не удалось достичь. Вторая тенденция заключалась в усилении боевого потенциала войска. Увеличивалось количество полков, которые сводились в крупные объединения — дивизии и бригады, так же увеличивалась численность самих полков. Появляется необходимость в обучении казаков приготовительного разряда, что свидетельствует о негативном влиянии на боевые качества мирной жизни в отсутствии непосредственного соприкосновения с неприятелем.
Место казачьих частей в кавалерии было в некотором смысле двойственным и неопределенным. Эта двойственность проистекала из различных причин — разнородности вооружения, тактики ведения боя, боевым навыкам. С одной стороны происходило сближение казачьих подразделений с общевойсковыми кавалерийскими подразделениями. Это проявлялось в распространение на казаков действия строевых кавалерийских уставов, то есть унификации тактики ведения боя. С другой — в процессе обучения присутствовало стремление сохранить некоторые традиционные навыки верховой езды, но в общей тактике ведения боя казачьим частям навязывались общеармейские нормы. Традиция сохранялась в отдельных элементах, однако, как представляется, использование традиционного опыта казачества, более привыкшего к неожиданным рейдам, засадам, преследованиям противника с изматыванием последнего было бы более продуктивно.
Несмотря на усилия правительства по поддержанию казачьего сословия, казачьи войска все менее и менее становятся способными к выполнению службы наравне с регулярной кавалерией. Причины этому были как социально-экономические (дороговизна лошадей и обмундирования), так и военные (некачественный офицерский состав, трудности в комплектовании частей, недостатки общего командования и нецелесообразное использование возможностей казачьих подразделений).
В отношении казачьих привилегий и повинностей необходимо отметить следующее. В середине XIX в. у казаков было две безусловные привилегии — освобождение от уплаты денежных земских сборов и рекрутских наборов, причем после 1874 г. последняя потеряла всякое значение. Помимо этого, за казаками были закреплены льготы условные, так как не каждый мог ими воспользоваться — за исключением права довольствия солью из войсковых соляных магазинов — право торговли в войске, право заводить рыбные заводы с уплатой пошлин. Необходимо отметить, что остальные земские повинности — дорожную, квартирную, подводную, содержание почт — казаки отбывали, а поскольку инфраструктура области была развита довольно слабо в сер. XIX в., то эти повинности ложились тяжким бременем на казачье население.
Помимо повинностей земских, казаки выполняли тяжелейшую повинность заселения новых территорий и хозяйственно-экономического их освоения. При переселении на новые места казаки сталкивались с необходимостью жизнедеятельности в совершенно незнакомых условиях, при постоянной военной опасности, отсутствия медицинской помощи и, как следствие, высокой смертности, в том числе среди детей.
Воинская повинность была для казаков в три раза более тягостной, чем для остального населения империи, что привело в конечном итоге к кризису мобилизационных возможностей войска. Одной из форм использования казачества на действительной военной службе, было привлечение казачьих частей для выполнения полицейских функций. В использовании казачьих подразделений для наведения порядка и восстановления спокойствия не было ничего необычного. На окраинах империи такая служба была обыденной. Новым было для казаков применение силы во внутренних губерниях, масштабы волнений в годы революции 1905–1907 гг. Оценивая участие казачьих подразделений в подавлении революционных выступлений следует учитывать, что казаки на действительной военной службе находились под воинской присягой, основным содержанием которой было подчинение командирам и защита существующего режима. Категорически нельзя оценивать факты участия казаков в полицейских акциях, исходя из политических соображений и пристрастий. Казачество с честью выполняло воинский долг. При этом нельзя игнорировать факты отказа казаков применять силу против невооруженных людей, сложную повседневную и опасную службу по защите мирного населения от бандитов и псевдореволюционных элементов.
Анализируя структурные изменения в социально-экономическом развитии Кубанской области и Кубанского казачьего войска в последней трети XIX в. следует сказать следующее. Значительную роль в области социальных процессов в рассматриваемый период играли попытки ограничения роста численности казачьего сословия и дарование права выхода из состава войскового сословия. При этом последнее носило скорее демонстрационный характер и в большей степени было ориентировано на войсковое дворянство. В отношении рядового казачества можно выделить два этапа в развитии прав по выходу из войскового сословия — первый ограничивается 1860–1870-ми гг., когда право выхода только начало регламентироваться. Второй совпал с реформой кавказских казачьих войск кн. А.М.Дондукова-Корсакова и заключался в усложнении процедуры выхода из состава войскового сословия.
В социальной политике гораздо большее значение имели мероприятия по отношению к иногороднему населению, заключающиеся в развитии прав по переселению и приобретению оседлости в области и войсковых землях. Этот процесс был тесно связан (в отношении развития экономики) с изменением землевладения казачьего войска. Войсковые земли перестали представлять единое целое, и в их составе образовался значительный массив частновладельческих земель, составивших потенциальный земельный рынок, который и был востребован в процессе крестьянской колонизации Кубани.
Вышеуказанные процессы протекали параллельно с межеванием казачьих земель, приведшим к еще большему разрушению целостности войсковой земли как института, уменьшению душевого надела казаков, сокращению земельных площадей, пригодных для скотоводства.
Все вышеперечисленное привело к значительным структурным изменениям в экономике области — переходу к земледелию как основной отрасли хозяйства. Эти изменения привели к ускорению имущественной и социальной дифференциации в среде казачества, выделению зажиточного слоя казаков, потенциальных фермеров. Рассматривая имущественное положение казачьего хозяйства, необходимо учитывать расходы на военную службу и выполняемые казачьим населением натуральные повинности. Без учета вышеперечисленного невозможно представить себе реального потенциала казачьих хозяйств, могущих значительное время существовать за счет экстенсивной эксплуатации земельного надела — сдачи в аренду.
В отношении войска можно сделать вывод о крайне непродуктивных и экстенсивных источниках финансирования войскового бюджета, превращения войсковых институтов управления и самоуправления в надзирающий аппарат, контролирующий исполнение казаками исполнение воинской и иных повинностей.
Основные тенденции в социально-экономическом развитии кубанского казачества в последней трети XIX в. были следующие — сокращение скотоводства и увеличение зернового производства за счет аренды земли иногородним населением; увеличение расходов на службу и снижение экономических мобилизационных возможностей казачьих хозяйств; расслоение в среде казачества и складывание прослойки зажиточного казачества, тяготившегося выполняемыми повинностями, особенно воинской.
Указанные тенденции особенно остро проявились в начале XX., когда значительная часть казаков стремилась к отбыванию воинской повинности на общих основаниях, поскольку расходы на службу стали просто непомерно велики в сравнении с доходами. При этом углубляется имущественная дифференциация в казачьей среде, величина душевого надела стремительно уменьшается, с другой стороны, часть казаков превращается из воинов-земледельцев в фермеров.
Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что в начале XX в. система обеспечения казаков пришла к глубокому кризису. Меры по поддержанию казачьего благосостояния в рамках существующих порядков обеспечения казака наделом в обмен на службу не могли решительным образом повлиять на решение проблемы. В казачьей среде все большее место занимают хозяйства, не могущие выполнять весь объем повинностей, не имеющие средств и потребностей в интенсификации хозяйства. Вопрос о существовании казачества как сословия был фактически предрешен всем ходом социально-экономического развития империи в целом и области, для которого казачья община являлась помехой и тормозом.
В целом о тенденциях развития Кубанского казачьего войска и кубанского казачества как военного сословия следует сделать следующий вывод. Кубанское казачье войско как административная единица, военный и хозяйственный организм исчерпало себя уже в последней трети XIX в. Существование феодального института, основанного на феодальном принципе наделения землей за службу не имело дальнейших перспектив развития в условиях превращения региона во внутреннею территорию России, развития капитализма. Причины консервации войска и принятия мер по поддержанию его существования заключались в конъюнктурной необходимости расширения социальной базы царизма и использования военных возможностей населения казачьих областей при трудностях финансирования армии. Развивающийся капитализм неизбежно разрушал систему хозяйственно-экономического обеспечения отправления казачеством воинской повинности, стирал искусственные сословные рамки и ограничения. Таким образом, к началу XX в. сложилась ситуация, требующая коренной реорганизации войсковых институтов, без которой войско и казачество как военное сословие было обречено на исчезновение.