Тем временем громовой голос посланца Судьи продолжал:
— Народ Далигара! Верные подданные! Ненависть толкнула вас на этот дурной путь! Мы заключили перемирие с теми, кого вы по ошибке считаете врагом. Она, ведьма, — залог перемирия, основа союзничества, фундамент будущей гармонии. Это в ней причина вашей ненависти, это она сеет везде и всюду раздоры и недовольство. У нас есть абсолютные гарантии, что, заполучив ее, ведьму, жену ненавистного Эльфа, который наслал войска на Варил, орки прекратят нападения.
Со стены раздался голос Нирдли:
— Наслал войска на Варил? Как это наслал? Да мы с Эльфом спасли Варил! Это орки громили его и жгли.
— Война закончена, — продолжал Арньоло, не обращая на него никакого внимания. — Мудрость Судьи-администратора вновь восторжествовала!
— Орки жгли Варил, — повторил Нирдли.
На этот раз глава делегации, облаченный в темно-красную с золотом парчу, потерял свое высокомерное спокойствие.
— Я не разговариваю с гомункулами! Да как ты смеешь обращаться ко мне? Вот во что превратился Далигар — в помойку, где последний из гомункулов смеет говорить с кавалеристом! Вот что за отребье вы поставили командовать собой!
Розальбе не понадобилось много времени, чтобы узнать говорившего: это был Арньоло, правая рука Судьи, человек, который похитил ее, который убил Йорша, тот, кто выпустил смертельную стрелу, пронзившую сердце ее супруга и навсегда прервавшую его дыхание.
Ее подданные, с их безграничной глупостью, не подумали, что, перед тем как открывать ворота и впускать вооруженных людей, неплохо было бы поинтересоваться, кто они и что им надо, и, может быть, дождаться указаний от собственной королевы.
С другой стороны, она приказала не впускать орков — а эти всадники не были орками. Идиоты выполнили полученный ими приказ.
Их безмерное легкомыслие было под стать лишь их небывалой трусости: вновь прибывшие были вооруженными людьми, которые могли снять с хрупких плеч горожан тяжкое бремя необходимости самим защищать город и, самое главное, самостоятельно думать. Королева-ведьма понадеялась, что в преисподней существует особый котел для кретинов и что он находится недалеко от котла для трусов, чтобы ее подданным не пришлось сбивать себе ноги, перебегая из одного в другой.
Арньоло неожиданно прервался, увидев Ранкстрайла. Услышав о подкреплении, капитан вышел ему навстречу и все это время стоял неподалеку.
Не веря своим глазам, Арньоло в ярости уставился на него.
— А ты что здесь делаешь? — грубо спросил он, позабыв всю свою торжественность.
— У меня отпуск. Небольшая прогулка за город. На охоту, — невозмутимо ответил капитан, пожимая плечами.
— Но здесь должны были быть лишь простые горожане и ведьма!
— А теперь и я здесь. Неплохое, видите ли, местечко — горы рядом, совсем мало комаров… А со мной за компанию пришли и мои солдаты — так, чтобы не расставаться надолго.
Арньоло сглотнул. Потратил несколько секунд на размышления: приходилось импровизировать в несколько более сложной, чем он ожидал, ситуации.
— Ранкстрайл, — мягко произнес он, понизив голос, чтобы не услышали остальные, — не знаю, сколько у тебя… скажем так, солдат, но наверняка не больше пятидесяти — это все твое, так сказать, войско… Твои, так сказать, воины…
— Эй, — громко перебил его Ранкстрайл, — так и скажите: воины. Это очень даже неплохо звучит.
— Я хотел сказать, — гневно продолжил Арньоло, — что у меня вдвое больше людей, чем у тебя. Мы — вооруженная армия, а не просто делегация, и мы сможем подавить любое сопротивление.
— Ага, но мои люди умеют сражаться, в отличие от твоих.
— За воротами вас поджидает целая армия орков — ты не можешь тратить свои силы, сражаясь с нами здесь, в городе. У тебя нет выбора — тебе придется передать ведьму в наши руки без каких-либо возражений. За это, даю тебе мое слово, — тут голос Арньоло вновь стал торжественным, — ты будешь прощен и сможешь занять свое место среди порядочных жителей графства. Орков интересует только ведьма — заполучив ее, они снимут осаду и покинут наши земли. Ты — командир Далигара: решай же, что будет лучше для города.
Ранкстрайлу пришлось еще раз мысленно повторить все услышанное, чтобы убедиться, что он правильно понял.
— Правда? — переспросил он в конце концов. — Я получу прощение за то, что повел моих солдат освобождать свой гибнущий город и спасать своих братьев и сестер, которые должны были сгореть заживо? Думаю, я недостоин такой милости, просто недостоин… Нет, я совершенно в этом уверен. Никогда в жизни я не был в чем-либо более уверен. Кстати, хоть нашу атаку вел последний король эльфов, Варил освободил именно я: что получается, в следующий раз вы решите выдать оркам меня? И солдат тоже: вы продадите их по одному в обмен на эфемерный мир, который не может быть ничем другим, как жалкой издевкой?
— Жестокость орков — это лишь ответ на вашу войну! — гневно пролаял Арньоло.
— Орки заполонили наши земли, как волки. Далигар только что прорвал осаду ценой крови и слез своих жителей, и полчища орков все еще стоят перед его южными воротами. Варил горел, когда мы подошли к его стенам. Его спас Последний Эльф. Не вы ли убили его? Я поклялся ему в вечной верности. Как вы думаете, если я прикончу его убийцу, смогу ли я смягчить свою вину за то, что не защитил его?
Солдаты Арньоло угрожающе подались вперед.
— С минуты на минуту, — ядовито прервал капитана Арньоло, — Сриассинк, командир армии орков, покажется у южных ворот, чтобы получить ведьму, как он и договаривался с Судьей-администратором, и я передам ее в его руки. Сриассинк и я — мы заключили пакт, который положит конец вражде людей и орков. Мы войдем в историю как миротворцы. Благодаря нам и Судье-администратору, подписавшему пакт, больше не прольются ни кровь, ни слезы, ни даже пот, потому что никому больше не придется поднимать тяжелые мечи!
— Желающий передать в лапы орков женщину, причем женщину, которая ждет ребенка, должен будет сначала убить меня, а это не так-то просто. Ту, что вы называете ведьмой, мы зовем королевой. Может, все мы правы — в Далигаре царствует королева-ведьма: ее волшебные силы — это ярость и ненависть, и они спасут нас. Видите ли, когда город остается один на один с полчищами орков, привередничать некогда. Народ провозглашает королем первого, кто дает ему хоть какую-то возможность выжить. По вашему мнению и по мнению Судьи-администратора, орки остановятся, когда насадят на колья голову королевы и то, что останется от ее неродившегося ребенка? По-моему, они сразу же набросятся на Далигар и с легкостью возьмут его — не только потому, что город останется без правителя и без командира, но и потому, что он потеряет свою веру и честь…
— Ты жив лишь потому, что месяц назад Судья не казнил тебя. Он сохранил тебе жизнь и вернул командование, — прошипел Арньоло.
— Он сделал большую ошибку. Самую большую в жизни. И он еще пожалеет об этом.
Ранкстрайлу снова не дали договорить. Вокруг раздавались крики собравшихся на площади представителей ремесленных гильдий, простых горожан, беженцев из восточных земель.
— Мой муж был стражником у сигнальных огней! — крикнула какая-то женщина с ребенком на руках. — Он выполнил данный ему приказ. Он подал сигнал о нападении орков, как ему было приказано, и остался на своем посту, как ему было приказано. И теперь его голова торчит на пике под стенами города. Это его сын — он жив лишь потому, что месяц назад ведьма сожгла мост и катапульты орков!
— Она сражалась вместе с нами и за нас!
— Она спасла наших детей! И наемники помогли ей в этом. А где были вы? Наши предводители, наши защитники — вы все сбежали, укрылись в безопасном местечке!
Молодой крестьянин, потрясавший мечом с серебряной рукоятью, принадлежавшим когда-то королю Джезуа Третьему Отважному, заявил, что все равно отправится сражаться с орками и что снесет голову любому, кто посмеет предъявлять какие бы то ни было права на него, его землю или тех, кто ведет людей в контратаку.
Некоторые из женщин, чьи дети были похищены орками-акробатами и освобождены Розальбой, узнали в кавалеристах Арньоло собственных мужей. Жены набросились на них с яростными криками, упрекая в том, что те хотели схватить женщину, которая рисковала жизнью ради их детей, в то время как сами они наслаждались свежим горным воздухом вместе с Судьей-администратором.
— В следующий раз, когда Судья решит сбежать, — воскликнул один из солдат Арньоло, — пусть захватит с собой и мою семью. Может, тогда я и буду подчиняться его приказам.
Розальба подумала, что ее подданные оказались не такими уж кретинами: в их глупости она по-прежнему не сомневалась, но вот мужества им все-таки было не занимать.
Она наконец спустилась по длинной узкой лестнице, что вела во двор с Галереи королей. Когда Розальба неожиданно вышла из тени, Арньоло не сразу ее узнал. Он видел ее всего раз в жизни и не ожидал, что она предстанет перед ним с короной на голове и в расшитом золотом бархатном плаще.
Внезапно он понял, кто перед ним и что ему угрожает.
Розальба смотрела на него, не отводя взгляда.
Она вновь увидела смерть Йорша, увидела его лицо, искаженное болью, его пронзенную стрелами грудь, его кровь и ту, последнюю, стрелу, что выпустил Арньоло, остановив сердце ее супруга.
Роби вновь услышала голос Йорша.
Увидела его в луже крови на земле, превратившейся в грязь.
Она почувствовала, как шевельнулся ребенок у нее под сердцем, и ее ярость перешла все границы.
Человек, стоявший перед ней, только что с абсолютным спокойствием приговорил к смерти ее ребенка.
Она не допустит, чтобы этот человек еще хоть раз увидел закат.
Арньоло выхватил меч и занес его над головой, чтобы обрушить на Роби.
Город взорвался от ненависти.
Солдаты, пришедшие с Арньоло, остались неподвижными, видя, как их командир поднимает оружие на беременную женщину.
Роби училась фехтованию у Йорша: нужно всегда смотреть противнику в лицо, потому что только неуловимое движение его глаз может указать, куда он нанесет свой удар. Она отразила выпад Арньоло мечом эльфов, одновременно выхватив левой рукой меч Ардуина, короткий и удобный. Сжимая грубую рукоять из меди и камня, Роби наконец поняла его назначение: этот странный клинок в форме полумесяца с массивной, толщиной почти в дюйм, внешней кромкой и остро заточенной внутренней служил для обезглавливания. Массивный обух придавал мечу необходимый вес и силу удара, а особая заточка лезвия позволяла сделать достаточно глубокий разрез. Ардуин, Владыка света, славился своим мужеством, но никак не милосердием.
Длинным мечом Йорша Роби заставила Арньоло опустить оружие. И снесла ему голову мечом Ардуина.
Для этого нужна была крепкая рука, и ее рука обладала достаточной силой. Ярость преумножает силу — страх отнимает ее. Не обращая внимания на кровь Арньоло, брызнувшую на ее плащ, Роби приставила острие эльфийского меча к горлу его старшего офицера. Тот, немолодой лысый мужчина с орлиным носом, смотрел на нее, побледнев от ужаса. Ранкстрайл и его солдаты тоже выхватили мечи. Женщины и мужчины, обученные Авророй стрельбе из лука, целились во вновь прибывших с высоты городских стен. Страх перед той, которую им приказали взять в плен и которая только что обезглавила их командира, парализовал кавалеристов.
— Вы опоздали! — воскликнула королева. — Время переговоров закончилось. Тот, кто убивал, уродовал и сжигал живьем, не получит прощения! Мы не отдадим оркам ни одного из наших людей в надежде на то, что враги от этого расчувствуются и будут реже резать горла и сжигать заживо. Тех, кто убивал наших родных и поджигал наши дома, мы разорвем на куски, прежде чем они станут резать горла другим людям и жечь и грабить другие дома. Мы заплатим им сполна за каждый удар и тем самым покажем всем негодяям со всех концов Изведанных земель, что времена, когда можно было безнаказанно убивать сынов Народа Людей, прошли и никогда больше не вернутся. Я — командир защитников города и наследница Ардуина. Я — королева Далигара. И я заявляю вам, что время трусов и предателей в этом городе прошло.
В это мгновение на городской стене показалась Аврора. Она увидела обезглавленное тело Арньоло и побледнела. Ужас наполнил ее глаза. Казалось, ее вот-вот вырвет, но она справилась с собой и заговорила, хотя и немного дрогнувшим вначале голосом:
— Моя госпожа, — с уважением обратилась она к Роби, произнося слова достаточно громко, чтобы ее было хорошо слышно во всех уголках двора, — командир первого отряда орков, назвавшийся Сриассинком, заявил, что прибыл говорить с человеком по имени Арньоло.
Королева кивнула. Уважение, с которым обратилась к ней Аврора, дочь Судьи-администратора и его единственная наследница, окончательно уничтожило лысого офицера и его солдат.
Роби должна была безотлагательно принять какое-то решение. Вновь прибывшие, несмотря ни на что, были хорошо вооружены и превосходили ее армию числом.
— У вас есть имя? — резко бросила она человеку, у горла которого держала меч.
— Анрико, — ответил тот.
— Капитан Ранкстрайл, — приказала Розальба, — проводите Анрико и его солдат на оружейный склад и прикажите выдать им шлемы: они поддержат фланги вашей атаки. Если кто-то откажется сражаться, он будет немедленно казнен — я желаю видеть его голову насаженной на кол еще до наступления ночи. Тот, кто будет сражаться, удостоится чести стать полноправным жителем Далигара.
— Госпожа! — воскликнул офицер с яростью. — Мои предки — основатели Далигара! Право жить здесь принадлежало мне еще до моего рождения, еще до вашего рождения, и вы не можете даровать его или отнять!
Розальба поняла, что совершила ошибку. Она не должна была и не могла сражаться плечом к плечу с людьми, которые не верят ни в нее, ни в город, которые сражаются только из страха быть казненными. Мужество Анрико понравилось ей.
Королева набрала в грудь воздуха и отступила на шаг, обращаясь ко всем вновь прибывшим.
— Сегодня мы заново основываем этот город, — громко заявила она. — Кто не сражается сегодня — тот навеки покидает Далигар. Не важно, что делали в прошлом ваши предки, — важно то, что сделаете сегодня вы. Будущее каждого из вас в ваших руках. Сегодня мы узнаем, суждено ли нам всем погибнуть или отвоевать нашу свободу у орков и убийц. Мы будем сражаться: мужчины, женщины, дети, аристократы и простолюдины, кавалеристы и рабы, которыми прежде были господа Народа Гномов. Все разделение, существовавшее раньше, отменяется. Сегодня для всех нас мир родится заново или погибнет — третьего не дано. Вы еще можете уйти. Я не хочу, чтобы в моих рядах были сомневающиеся, неуверенные и трусливые. Я уважаю решение того, кто уйдет, кто не пожелает сражаться вместе с нами. Опустите подъемный мост. Я не скажу ни слова в адрес того, кто решит вернуться в горы, чтобы быть подальше от битвы.
Небольшой подъемный мост в северной части города был опущен и вскоре поднят обратно. Никто из кавалеристов не сдвинулся с места.
Королева-ведьма оглядела солдат, и легкая улыбка показалась на ее лице.
Со стен города послышались победные крики.
— Отныне вы подчиняетесь капитану Ранкстрайлу, — проговорила королева.
— Но, госпожа, капитан Ранкстрайл — наемник, мы же — тяжелая кавалерия, — вновь воспротивился Анрико.
— Так было раньше, и это «раньше» ушло навсегда. Я обещаю вам, если кто-нибудь превзойдет капитана мужеством, я передам тому человеку командование городом, но до тех пор вы все находитесь в распоряжении капитана. Его мужество велико, и сражаться под его начальством — большая честь.
— Как прикажете, госпожа, — в конце концов ответил Анрико, — Роза Альба, наследница Ардуина.
— Подними эту голову, — приказала королева бедному Джастрину, который стоял за ее спиной и с ужасом таращился на голову Арньоло. — Немедленно, — жестко добавила она. Роби не могла наклониться сама — ей мешал живот, и, нелепо нагнувшись, она растеряла бы все свое королевское величие.
Аврора еще больше побледнела, но осталась неподвижно стоять на своем месте.
— Ро… то есть моя госпожа, — попытался было сказать бедный Джастрин. Королева бесстрастно смотрела на мальчика. Со слезами на глазах Джастрин поднял голову Арньоло за окровавленные волосы и протянул ее Роби.
С отрубленной головой в руках Розальба прошла мимо Авроры. Та еще больше побледнела, но не выдала своих чувств и последовала за королевой.
На городской стене воцарилось невыносимое молчание. Слева от Розальбы стояла Аврора со своими лучниками, справа — Ранкстрайл с солдатами. На том берегу Догона выстроились отряды орков, а их командиры сосредоточились напротив большого подъемного моста.
Орк по имени Сриассинк оказался невысоким, с поредевшей седой бородкой и такими же редкими зубами. Он возглавлял огромный отряд арбалетчиков и представлял собой прямое нарушение правил орков, всегда выбиравших себе командиров из числа самых высоких представителей своего племени.
— Где человек с имя Арньоло? — злобно заорал он. — Он обещать нам ведьма, и теперь он говорить с нами!
Вытянув руку вперед, Розальба показала ему отрубленную голову и бросила ее вниз.
— Арньоло больше нечего вам сказать, — презрительно ответила она. — И подобная судьба ждет всех предателей Далигара. Говорить буду я.
На городской стене замерли все, включая Джастрина.
Орк пришел в ярость: ему только что показали окровавленную голову человека, с которым он договаривался, и это роняло его достоинство в глазах остальных орков. За его спиной послышались злобные смешки: вызвавшись вести переговоры, он наверняка похвалялся перед остальными своими дипломатическими способностями.
— Я не говорить с женщина, — прорычал Сриассинк, в то время как первый ряд арбалетчиков выстраивался за его спиной. — Ты — женщина, к тому же с ребенок в животе, из всех создания ты самое грязное. Ты больше грязная, чем свинья или собака. Если я говорить с тобой, я потерять мою честь. Если женщина с ребенок в животе видит, как орк после смерти положить в землю, то даже орк, мертвый в сражении, терять честь.
Он плюнул на землю. Розальбу переполнила ненависть, лютая, дикая ненависть. Вместе с ненавистью возросла и ее ярость. Ребенок, которого она носила под сердцем, должен был увидеть свет, даже если бы для этого ей пришлось убить миллион орков на своем пути. Она была к этому готова. Розальба сжала эфес своего короткого меча в форме полумесяца и заговорила ледяным тоном:
— А я и не давала тебе позволение говорить со мной! Ты должен выслушать то, что я скажу, и потом решить, умирать тебе здесь или убираться восвояси. Вы все, возвращайтесь обратно в те несчастные грязные земли, которые изрыгнули вас из своих недр. Если вы научитесь обрабатывать их, то грязь превратится в почву, а вы превратитесь в народ. До тех пор вы будете всего лишь бандой подлых разбойников, которые не стоят даже земли, по которой ходят, и вас будет дозволено уничтожать, похваляясь количеством убитых. Я приказываю тебе убираться и увести за собой свою орду, иначе вся земля в долине Догона пропитается вашей кровью, превращаясь в грязь и насыщая червей, которых мы будем потом насаживать на крючок, отправляясь на рыбалку. И для вас это будет самым достойным погребением.
Орк пошатнулся, словно его ударили. Воины за его спиной грозно забормотали. Розальба поняла, что задела его воинскую честь. Ее слова уничтожили его авторитет, а может быть, и его власть.
— Кто ты такая, женщина, что смеешь говорить с мной, как с раб, я — великий командир! Я разрушить тебя и твой город. Мы перерезать горло всем до последний, и после того как мы перерезать горло живым, мы убить детей внутри матери! — заорал орк прерывающимся от ярости голосом.
— Неправда, я говорю с тобой не как со слугой. Мои слуги — хорошие люди, и я никогда не позволю себе обратиться к ним без уважения, — ответила королева. Ропот орков усилился.
— Я лично перерезать горло тебе и ублюдку у тебя в животе, — пригрозил командир орков.
— Я — правительница Далигара, командующий его армией и королева его народа. Я — наследница Ардуина. В моих жилах течет его кровь. Ребенок, которого я ношу под сердцем, — законный наследник эльфов и великого Ардуина. Мои дети, в жилах которых течет кровь Последнего Эльфа и кровь Ардуина, закончат дело, начатое мной сегодня, — они уничтожат орков, посмевших пролить кровь невинных сынов Мира Людей.
Имя Ардуина мрачно прозвучало над войском орков. Их командир побледнел.
— Я не бояться! — ответил он. — Даже орки монг-хагул мы никогда не бояться!
Это было его ошибкой, и Розальба заметила это. Орк тоже понял, но было поздно. Отрицая свой страх, Сриассинк признавал, что знает, что это такое. Он потерял последнюю честь.
Роби не знала, кто, черт побери, такие эти орки монг-хагул и какое отношение они имеют к разговору. Наверное, это какие-то мифические существа, вроде монстров или демонов. Логика орков, по-видимому, отличалась от человеческой, но в любом случае это был не самый подходящий момент, чтобы пополнять свои знания в области географии и истории, задавая оркам вопросы. Она просто рассмеялась в ответ.
— Но я совсем не хочу тебя напугать! — мягко сказала она, как будто успокаивая его. — Я хочу всего лишь поскорее срубить тебе голову и вернуться обратно в постель: видишь ли, с тех пор как я жду ребенка, у меня часто отекают ноги, и мне нужно больше отдыхать.
Толпа орков зарычала. Из строя арбалетчиков полетела стрела, но не в королеву, а в командира орков. Тот позволил беременной женщине угрожать им и обесчестить разговорами о своих женских делах. Этим Розальба обесчестила не только его, но и всех орков. Сриассинк, пораженный стрелой в шею, еще мгновение смотрел на королеву, потом кровь хлынула у него из глотки, он захрипел и упал на землю.
— Одним меньше, — пробормотал Ранкстрайл.
— Одним меньше, — подтвердил Лизентрайль. — Их втрое больше, чем нас, зато слова наши втрое сильнее. Эй, капитан, знаешь, почему Эльфа ничто не могло остановить и почему он никого не боялся? С такой женушкой, как эта, орки небось были для него не страшнее восковых фигурок.
Она была великим вождем, эта молодая беременная королева. Порой она немного нервничала — нельзя этого не признать. С другой стороны, ее предок, судя по рассказам, тоже не шутил, когда принимался за дело.
Глава двенадцатая
Розальба вернулась в свои покои, чтобы в последний раз обнять дочку. Она не представляла, как сможет вновь сесть на коня.
Капитан следовал за ней, попутно объясняя свою идею выступить двумя отрядами: его капрал со вновь прибывшими поскакали бы на восток, якобы желая отправиться в Варил… Его голос все больше и больше терялся вдали.
Роби почувствовала резкую боль в животе. На мгновение у нее перехватило дыхание, потом боль прошла, и она вновь смогла дышать. Лицо ее побледнело. Ранкстрайл обеспокоенно смотрел на нее.
— Ребенок! — воскликнул он. — Пришел срок родиться ребенку?
— Нет, еще нет — слишком рано. Если он родится сейчас, то будет слишком маленьким и слабым!
— Госпожа, — с полным спокойствием ответил Ранкстрайл, — идите в свою комнату. Я поведу войско. Я выиграю эту войну за вас. Я поклялся сражаться и умереть за вашего супруга — теперь я клянусь в этом вам и вашим детям. Я в долгу перед вашим мужем, освободившим мой город, моих родных и… да, и меня самого. Если мне придется срубить головы всем оркам отсюда и до Черных гор, чтобы ваш ребенок мог родиться, клянусь, я не отступлю. А теперь идите.
— Нет, — ответила Розальба, — я должна вести людей в атаку. Обо мне, только обо мне говорится в предсказании…
— Предсказании? В каком предсказании? А, я понял, мне говорили что-то восемь лет назад: что вас и вашего супруга увидел во сне сир Ардуин, или что-то в этом роде. То есть если вы ему снились, то вас ждет предначертанная вам судьба. Но я же не собираюсь вести войну против орков, госпожа, я всего лишь хочу захватить их продовольственный обоз. Хоть обо мне и не говорится ни в каком предсказании, и в жилах моих не течет кровь героев, и командую я армией, описывать которую не захотел бы ни один менестрель, но до обоза орков я доберусь. Госпожа, пусть без вас, но мы захватим продовольствие. Я сражаюсь тем, что есть.
Розальба замерла, и не только от нового приступа боли в животе.
— Почему вы это сказали? «Я сражаюсь тем, что есть»?
Капитан пожал плечами:
— Не знаю, само вырвалось.
— И вы сражаетесь, чтобы побеждать?
— Госпожа, — растерялся капитан, — я думаю, лишь совершеннейший кретин сражается, чтобы проиграть, — он улыбнулся. — Не беспокойтесь, госпожа, отдохните. Я захвачу для вас обоз с продуктами.
Ранкстрайл поклонился и вышел. Роби смотрела, как он подходит к крутой лестнице, ведущей к бастионам, пока у нее снова не перехватило дыхание от боли.
— Капитан, — крикнула она, как только вновь смогла дышать. Ранкстрайл обернулся. — Мой конь… для атаки… Возьмите для атаки Энстриила.
Капитан кивнул. Он еще раз взглянул на нее, повернулся и исчез из виду.
Роби пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.
Когда она рожала Эрброу, Йорш был рядом с ней, обнимая и поддерживая ее спину. Боль была легкой, словно спокойные морские волны, набегающие на чистый берег. Боль накатывала и уходила, давая ей возможность дышать и слышать голос Йорша, напевавшего ей что-то; потом к звукам летней ночи и шуму моря добавился плач их дочери. В голосе Йорша или, может, в его прикосновении было что-то, что растворяло боль, стирало ее, облегчало.
Сейчас ничто не останавливало боль, только усиливавшуюся от страха и тоски.
Она была одна.
Йорш был убит.
Ее ребенок решил родиться раньше времени в осажденном орками городе, брошенном Миром Людей на произвол судьбы и защищаемом горсткой оборванцев под предводительством капитана-изгоя и дочери человека, которого Роби ненавидела больше всего на свете.
Кто-то погладил ее по руке, которой она все еще сжимала рукоять меча Ардуина. Это была Эрброу, ее дочь, унаследовавшая глаза последнего эльфа и имя последнего дракона.
Девочка обхватила своими прохладными пальчиками ее влажные руки. Наверное, это успокоило Роби, потому что следующие схватки показались ей не такими болезненными.
К ней вернулось мужество, дыхание вновь стало ровным и глубоким.
Она крепко обняла дочку, потом решительно послала ее играть во двор, после чего забилась в угол кровати, ожидая, когда придет время родиться ее ребенку. Ее мучила жажда, но фляжка была пуста, и ни за что на свете она не смогла бы сейчас спуститься вниз, к колодцу во дворе. На лестнице послышались шаги, кто-то звал ее. Роби тяжело поднялась и увидела Парцию, женщину, чьего сына она спасла от орков.
— Госпожа, — с возмущением в голосе проговорила та, — почему вы не послали за кем-то? Почему вы не послали за мной? Стоило лишь сказать коменданту… Вы не можете справиться со всем этим одна… Я помогу вам… Это моя работа, знаете… Я повитуха, я помогаю роженицам… К счастью, меня нашел капитан… знаете, тот, похожий на медведя…
Розальба успокоилась. Как всегда, самое обыкновенное, самое простое — позвать на помощь — не пришло ей в голову. Нужно постоянно напоминать себе, что ее привычка полагаться всегда лишь на саму себя может стать помехой и причинить ей вред.
Повитуха приготовила для нее отвар из лепестков ромашки и меда, мгновенно вернувший ей силы, хотя, может, это произошло просто потому, что она больше не была одна. Ромашка с медом — надо будет запомнить на случай, когда Эрброу будет рожать своего первого ребенка. Она долго занимала себя этой мыслью: Эрброу вырастет, и у нее будут дети, и она, Роби, будет помогать ей своей близостью и своими советами. Они с Эрброу не погибнут при осаде Далигара. И Далигар не погибнет.
Они победят. Между ней и орками был капитан.
Со двора послышался негромкий шум: кто-то играл с ее дочкой. Какая-то женщина напевала ей детскую считалочку, и малышка смеялась.
— Это ваш второй ребенок, правда? — снова взялась за свое Парция. — У вас чудесная дочка, настоящая красавица… Второй рождается немного прежде времени? Конечно, атаки на орков не лучшим образом сказываются на беременности… Мы будем вечно благодарны вам за это, госпожа. Вот увидите, боги наградят вас прекрасным ребенком. Может, хотите немного помолиться, госпожа, для их расположения?..
Розальба была недостаточно уверена в том, что боги интересуются людскими делами вообще и ее проблемами в частности, чтобы последовать этому совету, но воздержалась от комментариев.
— …все сбежали, остались только мы…
Видимо, Парция считала, что ее работа обязательно должна сопровождаться непрерывным разговором, точнее, ее непрерывным монологом.
— …но сейчас у нас есть мужчины. Капитан, который похож на медведя… он победит, правда? Он победит даже без вас… Но вы, главное, не тревожьтесь… У золовки моей сестры ребенок тоже родился раньше срока, и видели бы вы, что за чудесный малыш… Так даже лучше, что родится раньше, вот увидите. И двоюродная сестра моей соседки, и невестка моего шурина тоже… Вы не беспокойтесь, все идет как надо. Моя госпожа… там, за стенами города, тоже все идет как надо, правда? — вдруг неуверенно спросила она упавшим голосом. — Капитан победит, правда, даже без вас? Тот, который похож на медведя… Говорят, он никогда не проигрывает, ведь это он освободил Варил, правда?
Отвлеченная болью и ромашкой с медом, Розальба совершенно позабыла о сражении. Если Ранкстрайл проиграет битву, то лучше уж ее ребенку не появляться на свет, это не стоит подобных мучений.