– А кто решили?
– Не знаю. Кто-то, – Аня улыбнулась и пожала плечами.
– Вот так запросто, кто-то решил и всё?
– Ну, кто-то же назвал дерево деревом или океан океаном. Важно ли, кто был первым?
Виктор ещё раз окинул взглядом долину и спросил:
– Выходит, раз это твоё подсознание – это... твой мир?
– Ага.
– И ты можешь менять здесь законы физики?
– Вообще-то, в мире снов законы физики отсутствуют в принципе. Есть только иллюзии этих законов, которые мы воспринимаем за действительность в зависимости от глубины сна. Ты, наверное, и сам это уже замечал. Но, в общем, ты прав. Мой мир – мои правила. И мои «законы физики», – Аня убрала чёрную прядку со лба.
– То есть, находясь в твоей комнате, я подвергаюсь воздействию твоих иллюзий?
– Если у тебя невысокая концентрация самосознания, то да, – девушка окинула Виктора быстрым сканирующим взглядом и улыбнулась. – А он у тебя в данный момент невысок. Попробуй сдвинуть камень. Мысленно.
Виктор обернулся, увидел лежащий у обочины камень, сосредоточился, но камень не шелохнулся. Почему-то казалось, сама идея о подобном «волшебстве» абсурдна сейчас так же, как была бы абсурдна в реальности.
– Твой разум истощён, – объяснила Аня, и они зашагали дальше. – Сознание ослабленно. Сейчас тонкой энергии в тебе едва хватает на то, чтобы удержать контроль и не провалиться мёртвым сном.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Вижу.
– Видишь?
– Ну да, – мягко произнесла девушка. – Подожди-ка…
Она прикрыла глаза, изящные брови её чуть заметно напряглись в сосредоточенности. Внезапно незримая горячая хватка боли в ногах Виктора ослабла. Шагать стало легче, и лёгкие, наконец, свободно наполнились воздухом.
– Ну как, лучше? – Аня подмигнула, встретив восторженный взгляд Виктора, и предупреждающим тоном добавила. – Но особенно не расслабляйся. Это в виде исключения, раз уж ты гость. Дойдём до дома, и я верну всё обратно.
Виктор благодарно кивнул и, спустя несколько метров, когда необъятная равнина и яркое синие небо с лёгким шлейфом перистых облаков стали всё приветливее расстилаться перед его восторженным взором, то заговорил вновь:
– То есть… всё это… Всё кругом, это всё в твоей голове? Часть тебя самой?
– Это не совсем так, – протянула Аня и сделалась серьёзнее. – Это лишь отражение какой-то части меня... Как бы объяснить… Представь художника, который изобразил что-то, что обычно не увидишь. Что-нибудь абстрактное. К примеру – созидание. У каждого в голове свой образ при этом слове. Так вот всё это вокруг – мой холст, а я – художник. Так что, пока ты здесь, ты видишь то же, что вижу я. Ну, или то, что я тебе позволяю видеть.
– Подожди, – Виктора вдруг осенило.
Он завертелся, вглядываясь то в тени между деревьев, то в тёмные могучие стволы.
– А где стражи? – спросил он.
– Стражи? – Аня на мгновение задумалась, но быстро догадалась. – Ах, ты про хранителей?
– Ну да, ну да, – Виктор понял по взгляду девушки, что задаёт столько вопросов, на сколько она отвечать не рассчитывала.
– А с чего им быть здесь? – спросила она недоумённо, но, когда Виктор глупо пожал плечами, пристально посмотрела ему в глаза. – Постой, ты что, раньше никогда не бывал в комнатах?
Он отрицательно покачал головой.
– И даже в своей? – в глазах девушки вспыхнуло изумление.
Виктор коснулся указательным пальцем губ, задумчиво глянул в небо, и затем снова покачал головой.
– Подожди, но как же… – Аня шагнула к нему, остановилась, и, коснувшись кончика косы, отступила, собираясь с мыслями. – Как же ты попал на пустую территорию? И как научился держать контроль и продержался так долго с хранителями? – она подозрительно прищурилась. – Постой, ты вообще понимаешь, о чём я говорю?
Он в третий раз отрицательно покачал головой и ощутил жар стыда до самых ушей.
– Хорошо, постараюсь объяснить…
Девушка коротко огляделась, затем подошла к ближайшему дереву, подняла из травы сухую ветку и, вернувшись к Виктору, заговорила вновь, ловко обдирая с ветки мелкие сучки:
– Смотри, это – мир снов, – она начертила на коричневой сухой земле неровный круг. – А это, – палка изобразила внутри круга ещё два, поменьше. – Наши комнаты. Вот эта красивая – твоя, а эта корявая – моя, понимаешь?
Виктор почувствовал на себе Анин взгляд, но от плана глаз не отвёл, только кивнул.
– А это, – Аня принялась усердно заштриховывать всё пустое пространство внутри круга, не задевая «комнат». – Всё это мы называем общей территорией мира снов. Некоторые – мёртвой территорией, но это, опять же, без разницы. Размеры её бесконечны. Жизни не хватит, чтобы всё исследовать. Долго находится там опасно… – девушка запнулась, словно решаясь, говорить дальше или нет. – Опасно по разным причинам. Но в основном из-за хранителей. Они вроде хозяева общей территории и страшно не любят нас, сноходцев.
– Это я заметил. Но почему?
Девушка расслабленно выпрямилась и чуть склонила голову, глядя на рисунок:
– Сложно объяснить. О хранителях никто толком ничего не знает. Но то, что они не любят, когда мы что-то меняем на общей территории, к примеру – пространство, или приносим свои проекции, это факт.
– А почему здесь их нет? – Виктор махнул рукой. – В твоей комнате?
– Хранители обитают только на общей территории, и попасть к кому-то в подсознание, – Аня указала палкой на незаштрихованные островки. – Они не могут. Для них чья-либо комната – место недосягаемое, только если владелец комнаты сам не запустит их внутрь.
Виктор усмехнулся:
– Зачем кому-то запускать этих тварей к себе в подсознание?
– Причины могут быть разные, – спокойно ответила Аня, но в голосе её послышался странный холодок.
– И какие же?
– Например, для защиты.
– Для защиты? Но от чего?
– От кого, – поправила его девушка и отвела взгляд. – От других сноходцев, например.
Виктор не понимал, но задавать очередной вопрос не решался.
– Порой они куда опаснее хранителей, – смягчившись, сказала Аня. – Впрочем, ты сам в этом ещё убедишься, – она отбросила палку в сторону и, подтянув лямки рюкзака потуже, посмотрела на Виктора с неожиданной ободряющей улыбкой. – Отдохнул?
– Вроде, – ответил он, всё ещё изучая импровизированную карту мира снов и пытаясь запечатлеть изображение в памяти. – Выходит, подсознание, то есть, комната каждого человека – это ещё один небольшой мир внутри мира снов?
– Так и есть.
– А что происходит с комнатой, когда человек умирает?
– Ничего, – ответила Аня. – Его подсознание умирает вместе с ним, а всё, что он проецировал в комнате при жизни, становится частью общей территории, – она подняла ногу и опустила на свой пыльный островок, разрушая его границы. – Комната умершего человека становится пустой локацией и переходит во владения хранителей.
– То есть, в теории, в мире снов можно отыскать подсознание любого человека, когда-либо жившего на земле?
– Не подсознание, а его пустую оболочку. Это как тело мертвеца – узнать знакомые черты можно, но внутри – пусто. В нём никого. Так и здесь. Но, в целом ты прав. Отыскать в мире снов можно что угодно.
Аня сравнивала их островки с землёй, грустно улыбаясь пыльному облачку под ногой. Внезапно Виктор ощутил далёкую чужую скорбь и тихо произнёс:
– Вся общая территория – это сны давно умерших людей.
Девушка согласилась молчанием.
– Понятно теперь, почему мир снов такой необъятный, – более непринуждённо добавил Виктор и постарался улыбнуться.
– Давай не будем о печальном, – уверенно сказала Аня.
– Да. Не будем.
– Лучше вернёмся к тебе, – их взгляды встретились. – Ты – самоучка? – спросила она с прежней дружеской улыбкой.
Виктор смутился и, закинув руку за голову, почесал затылок:
– Да. К сожалению, в университете не было факультета по осознанному снохождению. Так что, пришлось поступить на педагогический.
Они засмеялись и вновь двинулись вниз, к ржаной равнине и домику с мельницами.
– Значит, всё, чему ты научился в мире снов, ты научился сам, блуждая по общей территории среди хранителей?
– Как будто бы да. А что в этом особенного?
– Что особенного? – с губ Ани слетел добродушный смешок. – Осознанное снохождение – это не рисование или спорт. Ты первый самоучка, которого я встречаю в своей жизни. У всех, кого я знала, были наставники. Остальные, как правило, либо трогаются умом, либо утрачивают способность различать явь и сон… Давно ты пробудился?
– Весной… выходит, полгода назад где-то, – прикинул Виктор, провожая взглядом последние сосны – дальше холм порастал диким шиповником.
– И сколько в среднем ты ходишь во снах?
– Часа три каждый день.
– Выходит, если в среднем по три часа в день… – девушка вскинула взгляд к ослепительному от солнца небу. – Это почти шестьсот часов в реальности… А, значит, около трёх тысяч в мире снов! – она посмотрела на Виктора и на этот раз в её глазах были уважение и восторг. – Неплохо! Совсем неплохо!
– Я не совсем понимаю твоих расчётов, – признался Виктор.
– Разница восприятия времени в реальности и сне – один к пяти. Во сне мозг работает эффективнее. Скажем, час твоё тело спит дома, в кроватке, с книжкой об индейцах под подушкой, и за это же время ты пять часов плутаешь по общей территории и нервируешь несчастных хранителей. Эх, бедные, бедные арлекины... – тихо запричитала Аня.
Виктор нахмурился, а девушка только шагнула к нему и легонько толкнула в бок, задев левую руку, от чего он залился краской и нервно покосился на свою фантомную конечность. Он ничего ей не чувствовал, однако мог шевелить и выглядела она точь в точь как настоящая – ещё один плюс отточенного навыка имитации.
– Не обижайся, – примирительно произнесла Аня. – Просто ты чудной.
– Я? Чудной? – подавляя внезапное раздражение, спросил Виктор.
– Да. Хотя, чего тут удивляться. Полгода наедине с хранителями – шутка ли? Как ты вообще сохранил рассудок?
– А как давно ты пробудилась? – спросил он, желая прервать насмешки и сменить тему.
Девушка ответила не сразу. Она с задумчивой улыбкой смотрела куда-то в пространство, а затем тихо выдохнула:
– Очень давно…
Солнце припекало. Аня сняла рубашку и повязала её на пояс. Под белой майкой, облегающей тонкую талию, показались два белый холмика, от которых Виктор с трудом отвёл взгляд. Девушка подула себе на лоб, слегка выпятив вперёд нижнюю челюсть. Это показалось Виктору странным. Жара определённо доставляла девушке неудобство, несмотря на то, что она вмиг могла обратить её в прохладу.
И это я ещё чудной? – подумал Виктор, но на этот раз промолчал.
Они приближались к невысокому деревянному домику, который уже внешним своим видом внушал доверие и гостеприимство: блестящие от олифы стены, напитанные солнечным теплом; чисто вымытые, но слегка запылившиеся от жары и зноя окна; скромный узкий порог; хлипкая, на первый взгляд, деревянная дверь с разноцветной стеклянной вставкой. Не считая вишнёвых деревьев, трудящихся вхолостую мельниц и старых качелей, дом окружало золотистое море ржи, тянувшееся до далёких заснеженных гор на горизонте.
– А тот мужчина. Он твой учитель? – спросил Виктор, и неожиданно Аня бросила на него почти возмущённый взгляд, точно он спросил что-то непристойное или личное, но уже через секунду спокойно ответила.
– Его зовут Гуру. Он был моим учителем.
– Каково это, когда есть учитель?
– Даже не знаю, – протянула Аня и искренне улыбнулась. – Наверное, не так интересно, как набивать шишки самому.
Виктор тоже улыбнулся.
– Обычно тренировки проходят в комнате опытного сноходца перед тем, как новичок выходит на общую территорию. Учитель впускает ученика в своё подсознание и...
– Впускает, как ты впустила меня в комнату «43»? – перебил её Виктор.
– В эту комнату, – поправила его Аня, взойдя на порог, в прохладную тень дома.
Виктор недоверчиво огляделся:
– Да ладно? Всё это продолжение той же самой комнаты? Как же я тогда оказался здесь на этот раз? Я же не прошёл через ту дверь в коридоре…
Аня взялась за старую деревянную ручку. Дверь поддалась, чуть скрипнув, и из глубины дома хлынуло освежающей прохладой, и внезапно послышался ясный переливчатый звон.
Виктор наклонился, чтобы не удариться о низкий проём, проходя за девушкой, и едва не клюнул носом в зелёные металлические колокольчики с выгравированными на них ангелами. Они соединялись между собой чем-то вроде нейлоновой струны и были подвешены к ночнику, торчавшему над дверью. Колокольчики звенели и переливались, отбрасывая на светлые стены прихожей трусливых солнечных зайчиков. Виктор осторожно прикрыл дверь, продолжая разглядывать чудесное изделие, но Аня окликнула его, и он обернулся.
– Узнаёшь? – спросила она.
Он узнал. Место из прошлого сна. Комната «43». Точнее, теперь он видел, что это целый дом, состоящий из комнаты и прихожей-кухни, разделённых стеной с пустым проёмом. Стены обоих комнат были отделаны светлыми деревянными досками. Благодаря этому кухня выглядела довольно просторно, несмотря на свой небольшой размер и невысокий потолок. Возле окна, украшенного тюлем, стоял столик и пара стульев. У противоположной стены притаились потёртый шкафчик с кухонной утварью и маленькая газовая плита. В углу, у другого окна, располагалось старое кресло с красной обивкой.
Аня позвала Виктора в комнату, и та оказалась чуть больше кухни и с потолками повыше. В углу стояла уже знакомая кровать, заправленная синими одеялами, а на окнах висели бежевые занавески, как и раньше, раздуваемые ветром. Только нигде не было ни листьев, ни старых игрушек, ни…
Виктор пригляделся к торцевой стене, посреди которой находился неестественный, слишком грубый для лёгкости этого дома, заложенный кирпичной кладкой дверной проём.
– Я же пришёл отсюда в прошлый раз! Здесь была дверь! – сказал Виктор, обернулся, и, не увидев Аню, вернулся в прихожую.
– Ага, – девушка сбросила рюкзак на стол, повернулась к окну и, сцепив пальцы обеих рук на затылке, сладко потянулась, так что на миг обнажился плоский животик. – Была, пока ты не заставил её исчезнуть.
– Прости, я не хотел. Это вышло как-то само собой! Я лишь пытался скрыть следы.
– Да, забудь, – девушка искренне отмахнулась. – Двери – это ведь просто формальность. Дань мира снов нашей привычке всё упорядочивать. Так говорит Гуру.
Виктор подошёл к Ане и тоже посмотрел в окно, где мельницы по-прежнему молотили солнце, и переливалось всеми оттенками золота ржаное поле.
– Я долго бродил по коридору дверей, – тихо заговорил Виктор. – И всё гадал, что же за ними? Но никогда бы не подумал, что за ними такие огромные комнаты…
– Думаешь, так и во всех остальных? – Анины глаза блеснули от улыбчивой гордости. – Всё зависит от хозяина комнаты. Тем и прекрасен мир снов, что твой мирок здесь не обязательно должен ограничиваться стенами. Твоя комната – это визуализация твоего подсознания, и ты сам решаешь, какой она будет, какая будет погода, гравитация, и всё, что пожелаешь.
– Это потрясающе, – невольно выдохнул Виктор, переполненный восхищением. – Потрясающе…
Он посмотрел на Аню и внезапно лёд синих глаз снова обжёг. Ему неожиданно захотелось обнять девушку, но он мысленно осадил себя за неуместный порыв. Виктор с трудом отвёл взгляд и спросил:
– Но я так и не понял, как же я попал сюда во второй раз, если не через дверь?
– Телепортировался, да и только.
– Но я ничего такого не…
– Это произошло не осознанно, я полагаю.
– А можно телепортироваться в мире снов осознанно?
– Конечно. Между локациями или комнатами, в которых ты бывал раньше. Здорово экономит время. Со временем ты научишься этому
– Но как же я телепортировался к тебе и даже не понял этого?
– Наверное, так случилось, потому что моя комната – пока единственное доступное и безопасное для тебя место.
Логично, разочарованно подумал Виктор. Собственной комнатой он пока не обзавёлся, а оказываться в измотанном состоянии во владении хранителей опасно. Он бы вновь оказался в кошмаре. Вот интуиция и выбросила его сюда, где нет этих тварей.
– Я теперь каждый раз буду пробуждаться здесь?
Аня засмеялась:
– Думаю, это ни к чему. Гуру поможет тебе отыскать твою собственную комнату.
– Гуру поможет?
– Да. Кстати, он уже на подходе.
Виктор всмотрелся в окно.
– Ты же никуда не торопишься? – спросила девушка, заметив его озабоченность.
– Нет.
– Чудно! Он очень хотел с тобой встретиться.
– Но для чего?
– Чтобы учить тебя.
Виктору вновь захотелось спросить, но выставлять себя полным идиотом не хотелось.
– Знаю, у тебя много вопросов, – Аня шагнула к нему и с заботливым сочувствием заглянула в лицо.
От этого взгляда и нежного минорного голоса на душе у Виктора стало чуть спокойнее.
– Потерпи ещё немного, – сказала Аня. – Будет лучше, если на них ответит Гуру. Он знает куда больше, чем я. Да и объясняет доходчивее. И ему это, можно сказать, в радость. На то он и Гуру, – девушка тепло мигнула уголками глаз и посмотрела в окно. – Кстати, вот он.
Пыльной тропой к дому не спеша приближался широкоплечий, высокий, одетый в сине-серый костюм мужчина, чей пристальный взор Виктор ощущал на себе даже издалека.
Глава 5. Слово Ньютона
– Анечка! – с порога поприветствовал девушку Гуру и шагнул внутрь, отчего комната словно стала меньше. – Твоя любимая гравитация сведёт меня в могилу, – добавил он размеренным баритоном.
– Ты же знаешь, так я увереннее стою на ногах, – ответила Аня, протягивая ему салфетку.
– Но зачем же мучать остальных? – мужчина промокнул лоб и сунул салфетку в карман. – Проложи рядом с тропинкой траволатор для гостей что ли.
Надо же, подумал Виктор, всё ещё стоя у окна. С виду такой сильный, а ведь и он запыхался, пока дошёл сюда. Выходит, в своей комнате Аня сильнее, или, по крайней мере, выносливее нас обоих.
– Ненавижу что-то менять, сам знаешь, – язвительно произнесла Аня.
– Тогда позволь мне.
– Ненавижу, когда кто-то что-то меняет в моей комнате, сам знаешь. И к тому же, в твоём возрасте полезно размяться, – Аня прошагала к креслу в углу комнаты, и, взяв с комода старую книгу с закладками, села.
– Я просто пытался пошутить, – Гуру задумчиво улыбнулся, как часто улыбаются люди, которым давно за сорок.
Аня закинула ногу на ногу, раскрыла книгу и спряталась за обложкой «Искусство чаеварения».
– И самоучка снова здесь, – произнёс Гуру не то с радостью, не то с горечью, наконец, обратив внимание на Виктора.
– Я же говорила, что он вернётся, – глухо прозвучало за книгой.
– Здравствуйте, – Виктор шагнул навстречу мужчине и протянул руку, но тот только грузно сел за пустой стол.
Виктор невольно напряжённо повёл челюстью и поспешно опустил руку. Аня едва слышно усмехнулась, заметив его конфуз, и он мысленно окрестил Гуру старым хамом и пообещал отплатить при первой же возможности.
– Так и будешь стоять над душой? – выпалил Гуру и сердито взглянул на него исподлобья. – Садись, – приказал он, и второй, задвинутый ранее стул, сам собой выехал к самоучке.
Виктор покосился на Аню, к счастью, слишком увлечённую книгой, и сел, ещё больше ненавидя этого амбала с чёрными акульими глазами и дурацкими бакенбардами.
– Я – Гуру, – представился мужчина. – Аню ты уже знаешь. Как же нам тебя звать?
Виктор не успел раскрыть рта, как Гуру перебил:
– Настоящее имя забудь. В мире снов лучше представляться прозвищем.
– У меня нет клички, – ответил Виктор. – Но я что-нибудь придумаю.
Гуру громко хлопнул по столу ладонью. Самоучка вздрогнул.
– Ты же не сценический псевдоним выбираешь, мальчишка, – мужчина властно упёрся обеими руками в край стола, выпрямился и с надменным блеском в глазах посмотрел на самоучку сверху вниз. – Говори первое, что придёт в голову, и не трать наше время.
– Я не...
– Ничего не приходит? Тогда решено! Будешь Самоучкой.
Виктор почти не знал Гуру, но уже ненавидел его привычку задавать вопросы и отвечать на них раньше собеседника. Этот титан говорил так быстро, будто намеренно стремился обогнать мысль, но на деле, как Виктор понял намного позже, это была лишь привычка опытного сноходца. Ведь в мире снов всегда нужно действовать чуть быстрее, чем думаешь, чтобы хранители не успели прочитать твои мысли и распознать намерения.
– Ничего не приходит в голову, – отчаянно выдавил сквозь зубы Виктор, уже смиряясь с новым именем.
– Ньютон! – вдруг ворвался в их разговор мягкий голос Ани.
Оба они повернулись к девушке.
– Нью-тон, – не отрываясь от книги, повторила она. – Пусть будет Ньютоном.
– Я не против, – Виктор вздохнул с облегчением.
Аня чуть опустила книгу, и уголки её глаз выдали улыбку.
– Не чёртов Опенгейер, и ладно, – отмахнулся Гуру и вновь уставился на новонаречённого буравящим взглядом. – Знаешь, почему ты здесь, Ньютон?
– Аня сказала, вы будете учить меня…
– Какая самонадеянность! – Гуру ещё раз хлопнул по столу и подался ближе к Ньютону. – Ты здесь, прежде всего, потому что Аня считает, будто у тебя талант. А я лично считаю – ничто так не препятствует прогрессу, как талант. Так что, задам ещё один вопрос. Почему снохождение так тебя манит?
Ньютон не имел заготовленного ответа, хотя нередко рассуждал на эту тему сам с собой. Конечно, в мир снов его привела вполне очевидная причина – его покойный брат. Однако, с того времени миновало полгода, и всякие надежды когда-либо встретиться с ним снова давно угасли.
– Наверное... – начал он отвечать, но Гуру вновь перебил.
– Никаких «наверное». Я задал чёткий вопрос, дай чёткий ответ.
– Я ищу познаний, – ответил Ньютон, проглотив нервный комок.
– Что ж, институт тебе в помощь, или энциклопедии, – мужчина усмехнулся. – Чего же ты в мире снов позабыл?
– Я учусь в институте… и много читаю там, в реальности, но, – Ньютон осмелился посмотреть в тёмные, почти такие же бездонные, как у хранителей, глаза Гуру, и внезапно почувствовал себя увереннее. – Это не те знания, которые я ищу. Эти знания пригодны лишь для реальности, – он заметил боковым зрением, что Аня смотрит на него оценивающе. – А мне мало реальности. Точнее, – он отвёл взгляд, и «почва» вновь стала уходить из-под ног. – Я чувствую себя чужаком в том мире. Будто не в нём моё место. И ещё, словно он… рушится! Неисправимо рушится…
Гуру прервал его, выставив вперёд широкую ладонь.
– Значит, прячешься от реальности, надеясь создать здесь собственную утопию? – Гуру вдруг помрачнел. – Вот, что я тебе скажу, юноша. Реальность плоха не сама по себе, а потому, что люди сделали её такой. Люди, которым плевать на всё и всех, кроме себя. От таких людей хранители и защищают мир снов.
Мужчина откинулся на спинку стула и заговорил громче:
– Быть сноходцем, это не только заслуга, но и привилегия. Если ты жаждешь знаний, которые даются не всем, только потому, что реальность тебе опостылела… Если только от того, что тебе повезло пробудиться, ты решил, будто какой-то особенный и здесь твоё место... – он сделал выжидающую паузу и махнул рукой в сторону двери. – Тогда проваливай отсюда! И забудь об этом разговоре.
– Но я…
– Не утруждайся! – Гуру скривился. – Я вижу таких, как ты, насквозь. Ты не талант. Просто ты одинок, на что-то зол, не можешь научиться жить в реальности, а значит, и здесь тебе делать нечего. Так что, ступай, и мой тебе совет, – мужчина приблизился к лицу Ньютона, и его широкие брови грозно сомкнулись над акульей переносицей. – Не возвращайся в мир снов.
Ньютону показалось, что мужчина сейчас раздавит его взглядом. Не находя слов, он растерянно посмотрел на Аню, но та лишь пожала плечами и изобразила соболезнование. Тогда, почувствовав жгучую обиду на этих опытных сноходцев, втянувших его во всё это и осмеявших, Ньютон встал, с грохотом отодвинув стул, и уверенно направился к выходу.
Он уже потянулся к дверной ручке, как вдруг застыл перед колокольчиками, качнувшимися и звякнувшими перед его лицом. Ангелы сверкнули в свете заходящего солнца, озарив бликами комнату. Комнату, в которую Ньютон попал с таким трудом и которую совершенно не хотел покидать.
Он отступил, сжал кулаки и повернулся к Гуру. Тот встретил его любопытным взглядом.
– Знаете что, – решительно начал Ньютон, глядя в глаза обидчику. – Возможно, у вас больше знаний и опыта, чем у меня. Возможно, вам обоим повезло с учителями, – он перебегал взглядом с Ани на Гуру. – Повезло, что кто-то в своё время принёс вам готовое знание. Но это не даёт вам права решать, кому место в мире снов, а кому не место! – сердце, казалось, сейчас выпрыгнет, но Ньютон уже не мог остановиться и глядел только на Гуру. – И, тем более, вы не смеете оскорблять меня! Мир снов – не ваша собственность! Кем бы вы ни были. А реальность потому так и отвратительна, что в ней правят такие, как вы! Те, кто якобы лучше знают, где чьё место и что кому делать! Да, я – самоучка, и привела меня сюда, может удача, или везение, но я не хуже вас знаю цену пробуждения! – Ньютон одёрнул воротник рубашки, и кожа на шее, от уха до ключицы, вмиг покрылась шрамом от ожога, и взгляд Гуру чуть смягчился. – Я знаю, каково это, обжигаться во сне и получать шрамы в реальности! Знаю, как выживать в мёртвой территории! За этот опыт я платил не раз. И всё равно я возвращался, снова и снова!
Он убрал руку от воротника, и шрамы исчезли.
– Вы сами меня выбрали, – сказал Ньютон, чуть отдышавшись, и взглянул на Аню. – Ты выбрала!
На лице девушки застыла неуверенность, словно она не знала, как реагировать. Ньютон вновь обратился к Гуру:
– А вы, вы, вы… – не в силах подобрать наиболее деликатного слова, он просто отмахнулся. – Мне не нужен такой учитель, который считает, что мир снов принадлежит ему! Не вам решать, что мне делать, а чего не делать! Мир снов принадлежит всем. Всем! Кому снятся сны.
Закончив, Ньютон услышал победоносно звенящую тишину. Гуру сидел полный беспристрастности. Аня, подперев подбородок кулаком, задумчиво глядела куда-то в пустоту и покачивала ногой в воздухе.
Ньютон вновь повернулся к двери, и сзади неожиданно раздался командный голос поднявшегося со стула Гуру:
– Встречаемся завтра. В коридоре дверей. Выспись и отдохни. Я найду тебя.
Не поверив ушам, Ньютон обернулся.
– Научу тебя, как не нервировать хранителей, – тонкая линия рта рассекла лицо учителя скупой кривоватой улыбкой, и на его щеках и вокруг потеплевших, уже вовсе не страшных глаз проявились морщинки. – А заодно найдём твою комнату.
Глава 6. Бункер
Ньютон дожидался Гуру в коридоре дверей, в сумеречном закутке, похожем на лифтовую площадку заброшенного отеля.
На стенах лоснились закопчённые алые обои. Напротив двух заклиненных лифтовых дверей, в окружении разбитых цветочных горшков и пары ржавых инвалидных кресел стояла скамейка. Над ней висело грязное, ничего не отражающее зеркало.
Ньютон хотел присесть, но заметил, как в углу зашевелилась тень. Она превращалась в вязкую чёрную массу, из которой выделилась сначала одна безобразная, выше человеческого роста фигура, затем другая. Когда шесть силуэтов заполнили лифтовую, сноходец, под натиском их взоров, от которых даже кресла тревожно брякнули друг об друга колёсами, торопливо вернулся к основному коридору.
Ньютон держался подальше от шепчущих стен и дожидался Гуру прямо посреди прохода. Он глядел то влево, то вправо, стараясь сохранять невозмутимость, как вдруг под ногами что-то зашевелилось и зафыркало. Ньютон едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть в сторону, когда увидел это.
По полу, не спеша, на четвереньках передвигался голый мужчина средних лет. Язык торчал из слюнявого рта, с губ омерзительно текло. Мужчина часто дышал, вертел головой и шарил руками по избитому полу, что-то выискивая. Внезапно перед самым его носом возник потрёпанный серый суслик, который тут же бросился наутёк. Мужчина восторженно завизжал на весь коридор и рванул за зверьком, часто перебирая руками и ногами, и высоко задирая дряблый оголённый зад.
– Я охотник! Охотник! Не падальщик! – разносилось эхом по коридору.
Проводив человека-собаку взглядом, Ньютон покосился на бдительных хранителей, по-прежнему сторожащих лифтовую и сверлящих его недоброжелательным вниманием. До голого нарушителя покоя же им не было дела.
Обидно, подумал Виктор, ведь в отличие от голого сновидца, он вёл себя прилично, и всё равно оставался в хранительской немилости. Даже имитация не помогала – в последнее время они каким-то образом узнавали его. Они и сейчас предупредительно шипели на него, пока сновидец, возомнивший себя собакой, беспечно и безнаказанно лаял где-то в мутных сумерках лабиринта и гонял собою же созданного суслика. Хранителям нет дела до сновидцев. Для них они точно дети – если пакостят, то не нарочно. Не то, что сноходцы…
Хранители медленно надвигались на Ньютона, слушая его мысли. Он нервно замялся, услышав далёкое размытое сердцебиение. Придётся проснуться, если Гуру не…
Но Гуру появился вовремя. Мужчина уверенно вышел из сумрака, когда хищные тени уже окутали Ньютона и протягивали к нему кривые, похожие на ветви деревьев, лапы.