- А откуда наши предки? - спросила Лорелей.
- Ранние записи в Америке датируются 1634 годом. В Англии две семьи сирен, Марбэри и Барреты, послали двух женщин из своих домов в Новый мир. Анна и Мэри устроились в Новой Англии со своими мужьями, - Хелен открыла первую страницу и указала не верхнюю часть. Несколько лет они жили в колонии Массачусетского залива, а потом они и некоторые другие были изгнаны на Род-Айленд в 1638 за своевольность, которую не любили в то время. Наш род тянется от Анны и Мэри, и хотя их дочери и внучки очутились в разных местах Новой Англии, мы знаем, что они связаны письмами и записями в дневниках. В ранние 1780-е они собрались впятером и поселились тут, в Чатеме. В 1860 они построили дом и начали жить группой. Тогда они взяли фамилию Делуа, чтобы связать себя, как сестер.
- И все тут? Все жизни, что они забрали?
- Да, мы записываем их, чтобы помнить, кого потеряли. Мы не должны забывать, что каждая погибшая душа была человеком - матерью или отцом, сыном или дочерью. Эти записи - наша дань умершим, - Хелен взяла другую книгу с полки и полистала ее, пока не нашла нужную страницу. - Вот. 10 апреля 1963. Тут написано: «Трагедия обрушилась на американскую военную подлодку, 220 миль на восток, делом занялись Вивьен, Лисития и Люсия Делуа. Катастрофа забрала жизни всех на борту, подлодку быстро затопило, и она опустилась на дно океана. Это был первый зов Люсии Делуа, дочери Серены». Так звали твою бабушку как сирену, - ниже шел перечень имен 129 человек, погибших в трагедии. Лорелей осторожно провела пальцами по именам. - Твоя бабушка была чудесной. Она всегда была такой спокойной под давлением, была одаренным лидером. Когда она менялась, она становилась такой изящной и чарующей - каждый нюанс от взгляда до пения был у нее идеальным воплощением сирены. Люсия направляла меня во время моего первого зова, терпеливо учила меня и подбадривала. Я хотела равняться на нее. Жаль, ты ее не знала.
- Что с ней произошло? - спросила Лорелей.
Хелен закрыла глаза и опустила голову.
- У моей сестры было много тягот. На ее плечи в раннем возрасте опустилась большая ответственность, и она много лет справлялась, но дошло до момента, когда она уже не могла нести это бремя. Моя сестра, моя бабушка, убила себя.
Лорелей охнула, ее голова кружилась.
- Я не знала.
- Думаю, это была одна из причин, по которой твоя мама никогда не привозила тебя сюда после ее смерти и не рассказывала о нас. Вряд ли она могла справиться с воспоминаниями, которые связаны с этим местом.
- Когда она умерла?
- О, ты была младенцем. Вскоре после вашего переезда. Твоя мама была на похоронах, но там я ее видела в последний раз, - слеза покатилась по щеке Хелен. - Я все еще скучаю по сестре, но в день, когда ты пришла сюда, на наше крыльцо, я словно увидела Люсию снова. И дело не только в сходстве, но и в твоих манерах, голосе. Будто она здесь. Я так рада, что ты вернулась к нам.
Лорелей обняла Хелен.
- Я тоже рада.
- Когда я услышала, что случилось с тобой там, что мы чуть не потеряли тебя, я не могла поверить в то, как глупо поступила. Нельзя было отпускать тебя на воду одну.
- Вы не могли знать, - сказала Лорелей, - и я не была одна. Я была с Эсоном. И он знает, кто мы. Он сказал, что должен защищать нас.
- Это так, но ему еще не приходилось защищать нас. Эсон был нашим вестником чуть больше года, такого с ним еще не случалось. Он этого не ожидал.
- Что вообще такое вестники? - спросила Лорелей.
- Вестники дают нам задания. Мы не знаем, когда Песнь нас позовет, или что мы испытаем, но у вестников есть дар предвидения. Они ощущают происшествие за пару дней до него. Эсон говорит, что случится, и мы знаем, как сосредоточить наши усилия. То, что он не видел, как ты тонешь, доказывает, что тебе не было суждено умереть. Но что-то хотело тебе навредить, Лорелей. Не знаю, хотело ли оно тебя убить, но хорошим оно точно не было.
- Так это что-то злое? Банши?
- Я не могу точно сказать, что это было, но ты должна понимать, что в воде есть жестокие сущности, Лорелей. Где есть свет, есть и тьма. Идис - свет, а тьму мы зовем Деймус. У каждого своя Песнь и зов. Они уравновешивают друг друга, тьма - это просто отсутствие света, но порой тьма оживает, подавляет свет. Юная сирена может легко поддаться этой сущности, не зная, как распознать ее или защитить себя. Потому мне нельзя было пускать тебя туда без нас. На воде ты всегда самая сильная, но и самая уязвимая.
- Почему вы не сказали мне? Если бы я знала об опасности там, я бы сильнее противостояла этому.
- Я не думала, что тебе уже нужно переживать об этом. Путь к становлению сиреной требует терпения. Требуется время, чтобы понять все аспекты себя, а тебе уже было сложно принять это, так что я не хотела пугать тебя еще сильнее. Я жалею о том, что не сказала тебе раньше. Ты имела право знать.
- И что теперь делать?
- Мы уделим больше времени твоему обучению. Я не хотела перегружать тебя, но нам пора сосредоточиться на твоих навыках, начиная с этого, - Хелен сняла большую книгу с полки и вручила Лорелей. - Это Сборник, тут все наши песни. Каждый день ты будешь учить и запоминать их, - Лорелей открыла тяжелый том и пролистала страницы. Многие песни были на иностранных языках; музыка была в некоторых случаях записана невменной нотацией, как у григорианских хоралов, некоторые были современнее.
- У песен разные функции, - сказала Хелен. - Некоторые успокаивают, другие парализуют, некоторые погружают в сон, есть и те, что соблазняют. Может, тебе не пригодятся все, но важно расширять свой репертуар. Считай их основой, через которую Песнь будет петь сквозь тебя, - Лорелей листала страницы. Некоторые песни в Сборнике были для соло, с глиссандо, техникой и сложными высокими нотами, напоминали музыку, которую она пела в консерватории. Другие были проще, с народными мотивами, а несколько песен нужно было исполнять в гармонии трех или четырех.
- Мы будем работать над ними каждое утро в студии. Я хочу, чтобы ты всю силу направила на учебу и запоминание песен. Днем мы будем применять теорию на практике.
- И как мы это сделаем?
- Ты будешь применять их в городе, пока тебе не станет легко.
- Вы же не хотите сказать, что я буду применять это на людях?
- Лорелей, наши песни и навыки будут обладать эффектом даже без изменения. Мы не можем изменить облик полностью, пока нас не позвали, но мы все еще обладаем силой влиять на людей. Как ты поймешь, что овладела приемами, если не проверила их на ком-то?
Лорелей было не по себе от этой мысли. Она помнила свою не очень удачную попытку обольщения ночью в Бостоне с Дейдре. Ей не хотелось это вспоминать. Она недовольно скривилась.
- Это как гипноз, - сказала Хелен. - Ты должна знать, на что способна, перед выступлением на большой сцене. И если ты все сделаешь правильно, они об этом и не вспомнят.
Лорелей опустила Сборник на край стола и листала его, пораженная размахом.
- Откуда мне начать?
- Отсюда, - Хелен листала потрепанные страницы, пока не нашла страницу с простой записью и нотами. - Эта песня довольно легкая и во многом полезная, - она подняла голову, серебристые волосы рассыпались по ее плечам, она закрыла глаза. Ее голос был сильным, музыка полилась из нее.
Древняя магия исходила от Хелен и наполняла комнату, стены дрожали. Лорелей потрясала сила, но больше всего ей хотелось самой опробовать эту мощь.
- Ты должна ощутить это в глубине себя, под ногами. Погрузиться в это. Встань, - Хелен надавила на плечи Лорелей, поправила ее стойку. Ее раскрытая ладонь легла на живот Лорелей. - Ощути это тут и ухватись за звук, - Хелен прижала два пальца меж глаз Лорелей, - и пой тут.
Лорелей взяла в руки Сборник, глубоко вдохнула и запела. Песня была не отточенной, это пение не было красивым, но земля будто двигалась под ногами Лорелей. На это требовалось много сил, но музыка лилась свободно. Она ощущала, как музыка поднимается в ней, жизнь и смерть сливались в ее венах. Это шло вразрез всему, что она учила о пении - она отпустила правила, за которые так долго цеплялась. Это было свободой. Не переживая о форме и технике, она наслаждалась Песней, которая наконец-то нашла место в ней. Лорелей позволила чувству охватить ее тело, и Песнь поглотила ее, и она стала сиреной.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Приди, успокаивающая Смерть,
И развейся над миром, накрой его тенью,
Днем и ночью до всех
Доберешься ты рано иль поздно.
И когда она заберет их, я спою
Затеряюсь в парящем ее океане,
О, поток забвения Смерти.
Уолт Уитман из «Когда сирень последняя цвела во дворе»
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Мелкие лиловые крокусы выглянули из-под тонкого слоя снега и льда, еще покрывающего землю у дома Делуа. Лорелей Кларк сидела в комнате рисования, погрузившись в песню четырнадцатого века, французскую песнь памяти. Она собиралась в город позже днем, опробовать песню на не ожидающем такого прохожем. Песнь позволяла слушающему вспомнить самые хорошие воспоминания, сбежать от реальности, погрузиться во время, когда они были самыми счастливыми.
Это была четвертая chant du memoire, которую выучила Лорелей. Когда она впервые попробовала эту песню на ком-то, это была катастрофа. Она спела консультанту в ювелирном магазине такое чудесное воспоминание, что не могла потом вытащить ее. Каллиопе пришлось прийти в магазин и привести бедную женщину в реальность. Она пришла в себя и плакала из-за возвращения к обычному существованию. Два других раза песня памяти сработала хорошо, и она ощущала, что и новая песня будет успехом. Каждый день песни приходили проще. Чем больше она сосредотачивалась на чувствах, которые должна была вызвать песня, тем проще мелодия и текст вставали на места.
Она посмотрела на часы. Если она уйдет сейчас и полчаса будет практиковать на ком-то новую песню, может успеть домой к обеду. Кто-нибудь одинокий точно будет бродить по пляжу у маяка. Лорелей оставила закладку в Сборнике, взяла ключи машины и пошла в прихожую за пальто. Она открыла входную дверь, солнце на миг ослепило ее, через пару мгновений она увидела машину Эсона на краю парковки.
- Эй, малышка, - позвал он, - куда собралась?
- В город, - ответила она. После ее падения в воду Эсон следил за Лорелей как ястреб. Он всегда неожиданно появлялся и узнавал про ее планы. Она знала, что он винил себя в произошедшем в тот день, но от этого его вмешательство приятнее не становилось.
- Зайдешь внутрь на минутку? - сказал он, проходя мимо нее в дом.
- Но я уходила...
- Всего на минутку. Встретимся на кухне.
Лорелей закатила глаза, но все же пошла внутрь за ним. Он вытащил из шкафчика пачку крекеров. Она опустилась на барный стул.
- Хочешь крекер? - он протянул к ней коробку.
- Нет, спасибо, я не голодна.
- Как хочешь, - сказал он, жуя. Опустив коробку, он отряхнул руки о джинсы и подошел к Лорелей. - Это никак не смягчить. У тебя первый вызов завтра.
Желудок Лорелей сжался. Она месяцами готовилась к этому, но от слов Эсона голова закружилась, словно отделилась от тела. Утренняя уверенность пропала.
- Завтра утром, юго-восток Лонг-Айленда, экипаж «K-Land» из Австралии будет направляться к порту Ньюарк. Пятнадцать жертв. Из них шестеро умрут от столкновения, оставшиеся пострадают от ран и обморожения в воде и встретят конец с помощью сирен. Ты будешь в ответе за отнятие их жизней.
- Я... сама?
- Ты не будешь одна. Но они тоже будут заняты. Ты споешь двум мужчинам, и они покинут этот мир. Хелен и остальные уже знают, но я хотел сказать тебе лично.
- Я не готова... то есть, я трудилась, но не думаю, что готова петь - не по-настоящему, когда люди умирают...
- Поверь, если бы я решал, ты завтра не отправилась бы, но, готова ты или нет, настало время. Тебя не вызывали бы, если бы ты не могла справиться.
Лорелей поняла, что он говорил правду. Эсон нежно коснулся ее плеча, заглянул в ее глаза.
- Слушай, все будет не так плохо. Правда. Тебе нужно отправиться, и все встанет на места. Там все будет естественно.
Лорелей улыбнулась ему и кивнула. Он притянул ее к груди и обвил руками, она обняла его в ответ, прижалась щекой к его плечу. Она удивилась тому, как утешало его присутствие; тепло другого человека остановило кружение ее головы, вернуло ее в тело.
- Когда я перестану бояться? - спросила она.
Он отпустил ее с ухмылкой.
- Может, немного страха не навредит, если он помешает тебе поступать беспечно, как у Мономой...
- Да, знаю. Я, кажется, так и не извинилась за тот день. И не поблагодарила тебя за спасение.
- Я сам виноват, что оставил тебя одну. Будь умнее завтра, слушайся Хелен и не задавай вопросов, ясно?
Лорелей кивнула, Эсон взлохматил ее волосы и оставил ее на кухне. Она сбросила пальто на стул и побежала в кабинет музыки. Сборник лежал на пианино. Она листала большую книгу и с потрясением осознала, что знакомых песен было больше, чем неизвестных. Еще больше Лорелей удивляло, что почти половину из них она знала наизусть; у нее были инструменты и опыт их использования. Следующий час она провела, уткнувшись головой в Сборник, повторяя слова и напевая мелодии, что передавались из поколения в поколение в ее семье. Она была так занята, что не заметила, как Хелен прошла в комнату, пока та не коснулась ее плеча. Хелен села рядом с ней за пианино, забрала книгу у Лорелей, закрыла и убрала себе на колени.
Уголок рта Хелен приподнялся в полуулыбке. Ее морщинистое от возраста лицо все еще было нежным и красивым.
- завтра, - прошептала Лорелей.
- Знаю, - сказала Хелен. - И ты готова. Ты уже подготовилась. Это проверка не только на знания, так что давай отложим книгу. Поможешь мне на кухне, ладно?
Лорелей весь день пекла пироги с Хелен, узнавая рецепты из детства. Дела на кухне - замесить тесто, раскатать его в идеальный круг, добавить нежную голубику, сделать надрезы на припудренных корицей яблоках - были простыми и домашними, отвлекли Лорелей от грядущего. Руки Хелен двигались легко и уверенно, те же руки могли учить маму Лорелей готовить эти же пироги.
День пролетел быстро, солнце начало свой спуск, Лорелей потягивала ромашковый чай и смотрела из окна спальни на океан за утесами. Он казался таким мирным, но она знала, что где-то группа моряков проводила последнюю ночь их жизней под звездами. Она ощутила укол жалости и даже ощущение беспомощности от понимания, что она будет там, но это не пугало ее как раньше. Лорелей хотелось помолиться за них, но их судьбы были уже не во власти бога.
* * *
Силуэты четырех женщин стояли в ряд на пляже, их обнаженные тела озарял нежный свет утреннего солнца. Они молчали, пока шагали в мягкие волны на краю бухты, слышно было лишь плеск воды о песок и периодические крики чаек. Женщины погружались в воду, пока не оказались в ней по грудь. Они пели, старшая вытянула руки, и большие спирали тумана поднялись из моря, сияя и обвивая их фигуры.
Лорелей ощущала притяжение из бухты и под собой. Она заставила себя расслабиться и не бороться. Вода сомкнулась над ее головой, ее тянуло вниз, пока она не замерла над дном океана. Ледяная вода моря пронзила ее, ее кожа натянулась, будто ее срывали с ее плоти, но Лорелей не сопротивлялась, а закрыла глаза и стиснула зубы, пока боль не утихла. Она вернула власть над телом, глубоко вдохнула, и вода наполнила ее легкие, но не жалила. Океан кружился, ее сияющие зеленые глаза показались над водой, пронзили туман, еще укутывающий ее. Она ждала остальных, Лорелей опустила ладони в море и подняла их, шар воды закружился между ее ладоней, этим трюком она овладела после недель тренировки. Наконец, появились другие, и она приблизилась к ним, их перламутровая кожа сочеталась с ее.
Хелен кивнула им, без слов они нырнули в холод. Лорелей повернула руки, оттолкнулась ногами, ускоряясь. Они неслись сквозь брешь входа в бухту. Они миновали отмели, искали мишень. Лорелей не упускала Хелен из виду, пыталась подражать ее движениям, поправляя бедра и ноги, чтобы изменить направление, пока они летели в воде. Пятна солнца мерцали сквозь воду, создавая прекрасный мир света и тени.
Они добрались до места, куда их вызвали, и Хелен замедлилась. Остальные последовали примеру. Они вынырнули вместе, повернулись к небу, пока не остановились полностью над океаном, вода держала их за бедра. Берега не было видно, только мили воды, солнце сверкало на ней, как на драгоценных камнях. Каллиопа указала на открытое море, но Лорелей прищурилась и различила лишь точку корабля вдали.
- Подождем, - сказала Хелен. Женщины оставались на месте, корабль медленно приближался к ним, увеличиваясь. Туман сиял зеленым, все еще окружал их.
Корабль был огромным, синий великан легко рассекал океан. Лорелей видела контейнеры размером с грузовики на палубе, они стояли рядами, возвышаясь на много этажей над водой. Огромный грузовой корабль был длиной с три футбольных поля, название пылало белыми буквами на боку: «K-Land Австралия». Посреди корабля стояла высокая белая башня, на которой было небольшое пространство, закрытое окнами. С боков башни свисали спасательные жилеты.
Хелен поманила их вперед, они направились к кораблю. Она замерла.
- Сейчас, - шепнула она, - готовьтесь, - все затихло. Они ждали, и Лорелей в тревоге сжимала кулаки. Корабль продолжал плыть, не замечая катастрофы, что была уже близко.
Хлопок раздался в корабле, будто громкий выстрел из ружья по стене судна. Через миг огненный шар вырвался из одного из контейнеров рядом с башней. Волна жара ударила по лицу Лорелей. Трое мужчин направились на палубе к огню. Самый высокий указал на корму и закричал двум другим. Еще один взрыв отбросил их на спины. Они встали на ноги и поспешили в другую сторону. Огонь поглощал контейнеры вокруг себя, искры летели в воздух как фейерверки. У огня три стопки контейнеров накренились к башне, и она пошатнулась. От корабля валил дым, ряд за рядом контейнеров загорался. От огромного взрыва появилась трещина в корме. Грохот ломающегося металла ревел в ушах Лорелей. Два моряка на палубе пытались отвязать лодку, но коричневый контейнер сорвался со стопки и раздавил их. Лорелей скривилась.
Еще ряд контейнеров улетел за борт, трещина стала шире. Задняя часть корабля накренилась, и моряк улетел со стороны, откуда до этого упали контейнеры.
- Дейдре, иди, - сказала Хелен. Дейдре отправилась к мужчине, держащемуся за край одного из контейнеров в воде. Она склонилась к нему, убрала волосы с его глаз и запела. Он смотрел на нее, будто был невероятно счастлив.
Корабль почти разбился пополам, передняя часть судна покачнулась вперед. Башня на корабле отклонилась и упала в дыру, что возникла на месте трещины и разделила корабль на части. Стекло из окон каюты разбилось, с криками несколько мужчин вылетели из окон в воду внизу. Хелен кивнула Каллиопе, и она поплыла. Лорелей дрожала, услышав Песнь, пульсирующую под ней, двигающуюся к ее телу.
«Ты сможешь, - думала она. - Будь сильной».
Два моряка успешно опустили вторую лодку, им повезло оставить пылающие обломки. Они быстро поплыли прочь от корабля. Судно затрещало снова, последний ряд контейнеров на палубе улетел за край. Мужчина съехал с корабля за ними, он полетел в ледяную воду, размахивая ногами.
- Лорелей, я хочу, чтобы ты отправилась к этому,- сказала Хелен. - Он умирает и нуждается в тебе. Ты же сможешь это сделать?
Лорелей кивнула. Ее сердце колотилось, она повернулась к огненному чудищу. Она с легкостью двигалась сквозь воду, приближаясь к дымящемуся кораблю и мужчине, что скоро лишится жизни. Мужчина не тонул из-за спасательного жилета, но, приближаясь, Лорелей заметила, что он сильно обожжен. Воловина его лица растаяла - кожа пропала, было видно мышцы и кости. У него не было одной руки ниже локтя, его кровь алыми цветами распускалась в воде вокруг него. Он кричал от боли, она потянулась к нему. В ее глазах стояли слезы от вида этого мужчины - истекающего кровью и одинокого. Она больше всего хотела убрать его боль.
Туман поднялся и держал его на уровне ее глаз. Лорелей прижала руку к его плечу.
- Тише, - прошептала она в его ухо, - я с тобой, - он перестал кричать и посмотрел на нее, она запела ему. Ее голос парил над хаосом, огонь полыхал над ними. Слезы лились из ее глаз, боль покидала его тело. Он выглядел спокойно, даже счастливо. В тот миг все обрело смысл. Сирена пела ради любви, чтобы прекратить страдания умирающей души. Лорелей сменила мелодию, запела о земле покоя, где люди не страдают. Ее голос баюкал его. Он улыбнулся, закрыл глаза и выдохнул в последний раз. Лорелей подавила всхлип, зная, что он умер. Что странно, при этом она ощущала умиротворение.
Контейнер покачивался рядом с кораблем. Голос закричал из-за контейнера в воде. Песнь звала ее, тянула к голосу. Когда она нашла его, он цеплялся за пустую бочку, плавающую рядом с кораблем. Его рубашка обгорела в нескольких местах и разорвалась. Он посмотрел на нее и охнул. Лорелей понимала, что выглядит и красиво, и пугающе. Она не хотела, чтобы он видел страх на ее лице, и она попыталась ободряюще улыбнуться. Не сработало. Он побелел, его зубы стучали. Юноша попытался уплыть, сжимая бочку, но не смог отодвинуться далеко. Лорелей видела, что его мышцы свело судорогой от холода, потому что он дико двигался. Она обогнула бочку, оказалась перед ним, лицом к лицу.
Лорелей погладила ладонью его щеку.
- Тише, - сказала она ему, пронзая его глаза взглядом. - Не бойся, - но он боролся. Она вдохнула и потянула его к себе, туман поднял его тело над водой. Его волосы были темными и мокрыми, на щеке выделялся шрам, и хоть у него была сильная челюсть, в шоколадно-карих глазах была нежность. Он был юным, может, на пару лет старше нее. Лорелей вдруг смутилась из-за своей наготы. Она покраснела и притянула ладонями воду, чтобы прикрыть грудь. Она пыталась придумать, что петь, решила ввести его в состояние эйфории старой английской балладой «Острова Блаженства». Она была короткой и милой, создавала настроение радости и экстаза, но, когда она закончила, ужас остался в его глазах. Она попробовала снова, в этот раз chant du memoire, что так хорошо сработала на женщине из ювелирного магазина. Ничего. Он закричал о помощи, пытался оттолкнуться от нее. Она решила исполнить песню для утопления.
Услышь тихий шепот ночи,
Мелодию различи,
Что было ее, станет ее,
Все мы смертны, лишь тени людей.
Так нырни, опустись на глубину,
Ночь тебя заберет в колыбель свою.
Мужчина растерялся, но его страх не стал меньше. Ничто не работало. А в голове трепетала мысль, что этот юноша мог жить. Он перестал бороться, все силы забирала дрожь. Его губы посинели, но он держался за жизнь. Она смотрела в глаза. Он молил ее, отчаянно хотел жить.
- Прошу, - сказал он. - Помоги мне.
Лорелей знала, что выбора нет. Она думала, что смирилась со своей ролью. Ее работа была простой, но теперь она столкнулась с реальностью ситуации, и у нее возникли сомнения. Он скоро умрет, в этом она была уверена, и его смерть не будет простой, если она не сможет связаться с Песнью. Это была его судьба, но Лорелей потеряла желание помогать ему умереть. Она не могла смотреть ему в глаза - эти глаза молили ее о пощаде, о капле сострадания без угрызений совести. Проблема была в том, что она не верила, что он должен умирать. Это было глупо. У него могла быть семья, кто-то мог ждать его дома. Даже если нет, он был юным и сильным, хотел жить. Она вспомнила отца, кровь вокруг его тела, угасающая в глазах жизнь. Лорелей вспомнила свое отчаяние, когда он умер, когда она ничего не могла поделать. Она не смогла спасти отца, но должна была спасти этого юношу. В этот миг для Лорелей был важен только он, а не судьба или долг, только этот юноша, эта жизнь, эта судьба в ее руках. Лорелей знала, что ей было суждено изменить его судьбу.
Пронзительный звук ударил по ее ушам. Она собиралась нарушить долг, Идис пыталась отогнать ее. Звук стал сильнее, пульсировал в ее голове и позвоночнике, такой громкий, что, казалось, мог расколоть ее голову. Лорелей боролась со звуком, кривилась, ее тело дрожало, словно звук двигался по ней, пока не оборвался. Как от звукового взрыва, вода разлетелась в стороны от нее, волны расходились во всех направлениях. Кожа Лорелей сияла белизной, волны окружали ее, пока океан не успокоился, пока шум не перестал звенеть в ее ушах.
Лорелей придвинулась к моряку. Она сжала его предплечье и потянула его к себе. Его кожа была ледяной. Она хорошо помнила это ощущение. Он посмотрел на ее ладонь на своей руке.
- Что ты делаешь? - выдавил он.
- Я не дам тебе умереть, - его тело дрожало, ей было сложно держать его. - Закинь руку мне на плечи.
- Я не отпущу, - другая его рука все еще сжимала бочку.
- Сделай это. Сейчас, - без слов он послушался и обвил свободной рукой плечи Лорелей. Та сжала его правую руку левой ладонью. Она отвернулась от корабля, поплыла прочь от огней.
Двое мужчин, что смогли уплыть на лодке, были в нескольких сотнях футов. Но они могли спасти юношу. Он был таким тяжелым, что она с трудом удерживала его над водой. Было бы проще плыть под поверхностью, но он там не выжил бы. Лорелей двигалась как можно быстрее, тянула его за собой. Пока она ощущала его дыхание шеей, она знала, что он еще жив.
Ее мышцы горели, она задыхалась, но двигалась вперед. Пространство между ними и лодкой сокращалось, она старалась уплыть от горящего корабля. Она напряглась от его веса, ее свободная рука пронзала воду, ее ноги с силой отталкивались, используя всю энергию, чтобы дотащить юношу. Лорелей показалось, что она услышала его шепот:
- Спасибо.
Оранжевая лодка покачивалась на воде перед ними. Лорелей добралась до нее, сняла руку юноши со своей шеи и опустила его ладони на веревку, что свисала с края лодки.
- Помогите, - крикнул он, голос был слабым и дрожащим. Лорелей юркнула в сторону.
Мужчины заметили его, держащегося за веревку, и тут же бросились на помощь. Крупный из них схватил его за пояс и потащил, они вместе вытянули его в безопасность. Они уложили его, укутали одеялами из ящика на борту. Мужчина поменьше пытался согреть его, а другой повернулся к рации. Они подавали сигнал треноги, он говорил с капитаном корабля неподалеку. В небе вспыхнула сигнальная ракета.
- Боже, Тайлер, ты невероятно удачлив, - сказал крупный мужчина.
- Это была не удача, - ответил Тайлер.
Лорелей посмотрела на корабль. Только кусочек был над водой, остальные куски уже погрузились под воду. Она нырнула под воду, двигалась легко и грациозно. Она быстро вернулась к месту катастрофы, другие сирены искали ее там. Туман над ними трещал электричеством. Хелен хмурилась, даже немного злилась. Лорелей закрыла лицо руками, зажмурилась, вдруг поняв, как выглядели ее действия.
- Что ты сделала? – спросила Хелен.
Лорелей не могла ответить. Она хмурилась, опустив стыдливо голову.
Ноздри Каллиопы раздувались, она кричала сквозь сжатые зубы:
- Глупая девчонка! – она вытянула руку, собираясь ударить, но Дейдре сжала ее руку, не дав взмахнуть ею.
- Нет, - сказала Дейдре. – Нет времени. Многие погибли сегодня, и мы должны чтить это. Нам нужно домой.
- Я разберусь с этим. Я сделаю это сама, - Каллиопа зло дышала, плечи вздымались. Она повернулась к лодке, но Хелен остановила ее.
- Поздно, - сказала Хелен. – Уже ничего не поделаешь без дополнительных жертв.
- Я не думала… - начала Лорелей.
- Это понятно, - твердо сказала Хелен. – Ты не думала. Ты действовала с глупым желанием быть героем, но при этом нарушила самое важное правило. Не вмешиваться в судьбу. Будут последствия, Лорелей. Я думала, тебе хватит ума.
Лорелей была унижена разочарованием Хелен. Хоть она знала, что совершила ошибку, в сердце она была рада, что спасла его. Этот юноша, Тайлер, сможет жить, потому что она пожалела его. Почему она должна была стыдиться того, что было правильно? Женщины погрузились в воду, останки корабля опускались на дно. Они двигались как призраки в бездне, и Лорелей Кларк следовала за ними, боясь того, что ждало ее на суше.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Три дня после катастрофы были ужасными для Лорелей. Она пряталась в своей комнате, боясь, что другие ей скажут. Днем дома было тихо, но по вечерам она слышала их голоса, тихий шепот, где несколько раз упоминалось ее имя. По ночам, когда они спали, она выбиралась из спальни за едой, жила на чипсах, яблоках и тушенке в своем изгнании. Она сочиняла письма Хелен, чтобы объяснить свои действия, но забросила попытки. Она не могла оправдать свое поведение, и хоть ее намерения были хорошими, она не справилась с заданием и вела себя безответственно. Вина и стыд порой мелькали в ее мыслях, но она почти их не испытывала. Лорелей все еще считала, что поступила благородно. Ее страх разговора с Делуа был просто ее неспособностью извиниться за то, что она сделала, а не боязнью их гнева.
Лорелей думала о побеге, но ей было некуда идти. Она могла отправиться домой, но что она скажет маме? Ее мать точно должна была уже узнать, что ее не было какое-то время в колледже, и она подозревала, что мама догадывалась, где она жила последние несколько месяцев. Она знала, что Хелен порой связывалась с ее мамой, и ей не звонили, чтобы узнать, жива она или нет. Значит, мама с трудом, но смирилась с осознанием, что Лорелей уехала на учебу, не посоветовавшись с ней. Кассандра Кларк в ярости была страшнее, чем жить в тишине среди сирен.