Должен объективности ради сказать, что на первых порах у меня была определенная «поддержка» в Политбюро — М.С. Горбачев. Я тогда полностью доверял ему, верил в незыблемость наших давних товарищеских отношений. Думаю, что в первые годы (с 1983 и до 1986, может быть, и в 1987 году) и он относился ко мне доброжелательно, хотя и с известной долей покровительства, чего не было раньше. Во всяком случае мне казалось, что он уважал мой опыт и профессиональные знания. Но разбирался в механизме аппаратной работы, освоил его активные пружины Горбачев, безусловно, куда лучше меня. Здесь он был великий мастер. В период 1983—1984 гг. мы встречались часто. Беседовали, переговаривались по телефону чуть ли не ежедневно, по разным вопросам. Так, по сути, он весьма умело, как выяснилось потом, «привязал меня к своей повозке», в которой, ловко маневрируя, продвигался к заветной цели - власти. Но об этом — позже.
29 августа. Зашел к Черненко, который возвратился из отпуска. Несмотря на полуторамесячный отдых в Крыму, он выглядел неважно. В своей книге «Здоровье и власть» Е.И. Чазов напишет, что уже в то время состояние здоровья Черненко было плохим и что он направлял в этот период (осенью 1983 г.) записку в Политбюро о самочувствии Константина Устиновича. (Я такую записку не видел, не читал. Возможно, с нею ознакомили только членов Политбюро, а я в то время был кандидатом.) Однако никакой реакции на эту записку не было. Вспомнил об этом факте лишь потому, что действительно в тот день, 29 августа, Черненко выглядел далеко не лучшим образом.
Рассказал ему о работе Совмина РСФСР, аппарата. О ходе сельскохозяйственных работ. Состоянии проработки плана на 1984 год. Наших замечаниях к проекту, представленному Госпланом СССР. Высказал предложения о необходимости совершенствования управления хозяйством в РСФСР. Подчеркнул: республикой трудно управлять, когда она не имеет своих общестроительных министерств, МВД; необходимо также подумать о республиканской науке, средствах массовой информации. Он слушал с вниманием, но как-то безучастно. Задал один-два уточняющих вопроса, и все. Беседа, скорее информация, завершилась тем, что он поблагодарил меня за рассказ, попросил и впредь держать в курсе российских дел.
1 сентября. Политбюро ЦК.
Ю.В.Андропов вел, как потом оказалось, последнее в своей жизни заседание Политбюро спокойно, без эмоций. Выглядел очень усталым, малоподвижным. В этот же день улетел в Крым, в отпуск. Больше он на работе не появился.
17 ноября. Заседание Политбюро. Вел К.У. Черненко.
До заседания информировал нас, что состояние здоровья Ю.В. Андропова, находящегося в ЦКБ, пока без изменений. Вспоминаю, что эта информация была воспринята достаточно спокойно. Ну, заболел человек, с кем не бывает. Не чувствовалось тревоги. Хотя многие знали, каково его здоровье, чем и сколько времени он уже страдает. Живет на искусственной почке. Мне же все это было неизвестно. Поэтому восприятие общее — поболеет и выздоровеет... Непонятно! Чем была вызвана такая уверенность? По существу, и о болезни Ю.В. Андропова я узнал лишь в середине ноября. Чазов же в своей книге пишет, что еще в конце сентября его вызвали в Крым, где отдыхал Андропов, в связи с резким ухудшением здоровья Генсека. Юрия Владимировича срочно эвакуировали в Москву, уложили в больницу, прооперировали.
Возможно, мое неведение объяснялось тем, что я сам с середины октября до 5 ноября находился в отпуске. Но опять-таки, почему же мне ничего не сказал Горбачев? Создавалось впечатление, что этот факт скрывали.
4 декабря. Беседовал с М.С. Горбачевым. Он был у Ю.В. Андропова. Состояние здоровья Генсека плохое. Я впервые от Михаила Сергеевича узнал об истинной болезни Юрия Владимировича. Его посещают помощники. Иногда Черненко. По словам Горбачева, Ю.В. Андропов недостаточно точно информирован, переживает за дела. «Ты бы позвонил ему». Я ответил, что хотел не раз, но раздумывал, стоит ли беспокоить больного человека.
В тот же день я позвонил в ЦКБ. Рассказал Ю.В. Андропову, как идут дела в республике, какие ожидаем итоги года. Как прошло согласование плана на 1984 г. по России в Совмине Союза. О работе по его записке в Политбюро. Поинтересовался его здоровьем. Он: «Хорошо, что позвонил. Спасибо. Я залежался здесь. Невольно оторван от дел, это сейчас недопустимо. Но что поделаешь. Удовлетворен твоей информацией. Желаю, дорогой Виталий Иванович, успехов. Спасибо тебе сердечное. Привет товарищам».
6 декабря. Был у Горбачева. Он имел еще одну беседу с Ю.В. Андроповым (в ЦКБ). Состояние его не улучшается. Выглядит очень плохо. Исхудал. Ослаб. Юрий Владимирович предложил провести изменения в составе Политбюро, в том числе перевести меня в члены Политбюро (Горбачев якобы поддержал это предложение). «Некоторые считают, — доверительно сообщил Михаил Сергеевич, — зачем торопиться, надо подождать и решать при участии Андропова, но он настаивает». Поговорили, как всегда, о сельских делах.
26 декабря. Пленум ЦК КПСС.
Открыл К.У. Черненко. Начал с того, что встречался с Ю.В. Андроповым. Он не может участвовать в работе Пленума. Передал его просьбу рассмотреть на Пленуме оргвопрос. (Это было необычно: как правило, кадровые вопросы обсуждались в конце работы Пленума.)
«Вносятся предложения: избрать членами Политбюро М.С. Соломенцева и В.И. Воротникова, кандидатом в члены Политбюро — В.М. Чебрикова, секретарем ЦК — Е.К. Лигачева. И.В. Капитонову сосредоточиться на вопросах, связанных с развитием производства товаров народного потребления, бытовых и других социальных проблемах». Голосует — предложения приняты.
Затем по повестке дня.
«О Плане экономического и социального развития и Государственном бюджете СССР на 1984 год». Докладчики Н.К. Байбаков и В.Ф. Гарбузов.
На Пленуме был роздан текст выступления Ю.В. Андропова.
В этом материале Андропов вновь, как и в своих выступлениях в июле, главное внимание уделил экономическим проблемам и повышению уровня организаторской работы.
Он писал, что необходимо определить наиболее эффективные направления в развитии народного хозяйства, которые двигали бы экономику по интенсивному пути. Собственно, речь идет о разработке механизма управления экономикой на всех уровнях. Причем мероприятия совершенствования системы управления должны решаться комплексно, только в этом случае можно наиболее полно использовать преимущества социализма. Должны быть определены четко функции, права и ответственность органов управления и предприятий. Повышена действенность экономических рычагов и стимулов хозяйственного механизма, включая ценообразование, кредитно-финансовую систему, методы оценки результатов хозяйственной деятельности.
Думаю, что эти короткие тезисы Ю.В. Андропова на декабрьском (1983 г.) Пленуме ЦК дают ответ на вопрос о том, когда зарождались и начинали осуществляться в Союзе задачи ускорения экономических и социальных преобразований, получившие затем популярное название — «перестройка». Именно в том понимании, в котором она осуществлялась в 1985—1987 гг.
27 декабря утром позвонил Ю.В. Андропову в ЦКБ. Поблагодарил за высокое доверие, избрание членом Политбюро. «Ну что ж, поздравляю. Я на тебя рассчитываю». Рассказал Юрию Владимировичу о Пленуме, о положительной реакции участников Пленума на его выступление, текст которого был нам роздан. Поздравил с наступающим Новым годом и пожелал скорейшего выздоровления. Он: «Спасибо, что позвонил, еще раз поздравляю тебя, всего доброго». Голос уставший, глухой, говорит трудно.
Год
Год сложный, противоречивый. Нельзя сказать, что это был год стагнации. Нет. Данный Ю.В.Андроповым импульс в развитии экономики, в некоторой активизации общественной жизни еще сохранял ощутимую инерцию. На большинстве предприятий, строек, в сельском хозяйстве были серьезно восприняты заложенные в планах рубежи развития экономики. Разрабатывались и осуществлялись меры улучшения качества продукции, росли ее объемы.
Некоторые партийные комитеты стремились повысить ответственность кадров за состояние дел, укрепить дисциплину и порядок. С помощью специалистов и ученых в ряде отраслей народного хозяйства ставились эксперименты по совершенствованию экономических отношений в производственной сфере и т.п.
Но должного напора, активности, инициативы в проведении этих и других прогрессивных мер не было. Центр, в сущности, слабо генерировал новые идеи, да и принятые ранее решения выпадали из-под контроля. Что, безусловно, чувствовали и мы. Ощущалось приближение каких-то перемен. Не могло долго сохраняться положение, когда руководство страной находилось в больных, слабых, а поэтому в безвольных руках. Да и в окружении нового Генерального секретаря, которым в феврале 1984 года стал К.У. Черненко, также находились люди, чей ресурс был исчерпан, они уже прошли, можно сказать, свой этап ротации.
Однако дело все же двигалось. Кривая экономического развития страны медленно, но повышалась. Чего не скажешь о кривой доверия к руководству.
В самих структурах высшей власти, между отдельными членами руководства, шло глухое, иногда прорывавшееся наружу соревнование за степень влияния на Генерального секретаря.
9 января. По моей настойчивой просьбе Н.А. Тихонов собрал у себя совещание. Обсудили мою записку «Об использовании опыта югославской фирмы «Белград» для сельскохозяйственного комбината «Кубань» в Краснодарском крае».
Цель — обеспечение высококачественными продуктами курортников. Суть проекта — объединение на добровольной основе в комбинат всех предприятий и хозяйств одного района (Тимашовского), связанных с производством и переработкой сельскохозяйственной продукции (колхозы, совхозы, молоко- и мясоперерабатывающие заводы, предприятия пищевой промышленности, строительные организации, транспорт, сфера обслуживания и т.д.). Сами производят, перерабатывают, упаковывают, доставляют и торгуют продуктами. Обеспечивают общепит, санатории и рынок. Сами же формируют цены и распределяют прибыль. Жаркие споры возникли вокруг капвложений на реконструкцию и строительство. Основные затраты Совмин РСФСР брал на себя, но нужна была валюта несколько десятков млн долларов на приобретение технологии и оборудования, в основном для переработки сельскохозяйственного сырья. Особенно возражали Глушков (Госкомцен), Володарский (ЦСУ), Паскарь (Госплан). Все остальные поддержали, в том числе, что особенно помогло, Минфин — Гарбузов. И сам Тихонов заинтересовался этой идеей. Поручили Госплану СССР, Минсельхозу, Совмину РСФСР до 1 марта подготовить ТЭО для рассмотрения и положительного решения. Позже долго и многократно обсуждали наши расчеты (вновь у Тихонова — 28 апреля, затем в Госплане). В итоге решение Политбюро было принято в июне 1984 года, а уже с 1985 года «Кубань» начала работать.
20 января. По телефону и лично пошли поздравления с днем рождения. Звонил Горбачев из Пицунды (он в отпуске). Позвонил и Ю.В. Андропов — из ЦКБ. Пожелал успехов, плодотворной работы. Удивительно бодрый голос. Мне было приятно такое внимание. Я спросил, как он себя чувствует. Ответил: «Настроение хорошее, но пока в больнице. Надеюсь на благополучный исход».
9 февраля. Прошло менее трех недель. 9 февраля, в четверг, как обычно в 11.00, было заседание Политбюро. Перед началом в «Ореховой» К.У.Черненко информировал членов Политбюро о резкомухудшении состояния здоровья Ю. В. Андропова. «Врачи делают все возможное. Но положение критическое». Что скажешь. Посидели. Помолчали. Прошли в зал. Начали рассматривать вопросы, включенные в повестку дня. Примерно к 14.00 заседание закончили.
А в 18.00 снова вызвали в Кремль. Срочное заседание Политбюро. К.У.Черненко сообщил, что в 16.50 скончался Ю. В. Андропов.
Образовали комиссию. Похороны — 14 февраля. Условились, кому подготовить некролог, сообщения для печати. Согласовали текст телеграммы в ЦК КП союзных республик, обкомы и крайкомы, совпослам. Назначили Пленум ЦК на 12 февраля.
Умер Юрий Владимирович Андропов. Мучительными были последние месяцы и дни его жизни. Только необыкновенно мужественный, волевой человек мог не только переносить эту нарастающую атаку болезни, но и трудиться. Он работал напряженно, ответственно и плодотворно. Решал текущие вопросы партийной и государственной жизни, заглядывал в дальнюю перспективу.
Я не претендую на то, что давно и хорошо знал Ю.В. Андропова. Первая наша встреча состоялась в 1969 г., когда Юрий Владимирович в течение нескольких дней находился в Куйбышевской области. Побывал на предприятиях, выступил на собрании актива. Однажды мы долго засиделись за ужином, небольшой группой 5—6 человек, о многом беседовали. Он оказался интересным рассказчиком и произвел на нас хорошее впечатление. Простой в обращении, без присущего некоторым его коллегам менторства, эрудированный, сдержанный, но в то же время и остроумный собеседник. Затем я наблюдал и имел деловые контакты с ним на заседаниях Политбюро в конце 70-х годов. Читал его статьи, слушал выступления. С 1982 года установились прямые и довольно уважительные отношения, которые все более укреплялись... И вот такой трагический исход.
Безусловно, Ю.В. Андропов был незаурядной личностью. Крупный, умный политик широкого диапазона, неординарный организатор. Человек образованный, с разнообразным кругом интересов: экономика, политика, международное право, литература, искусство. Убежденный в правоте идеи социалистического переустройства общества, высокой порядочности и ответственности. Не скрывавший своих симпатий и антипатий, он обладал, по моему восприятию, каким-то магнетическим влиянием. Внешне неторопливый, всегда собранный, заряженный на дело, он при беседе по-своему, по-андроповски внимательно, изучающе всматривался через толстые стекла очков в глаза собеседника. Взгляд у него особый, проникающий внутрь. Впечатление такое, что он знает о тебе все.
Можно по-разному относиться к его убеждениям, к его позиции по тому или иному вопросу. Но бесспорно мнение большинства тех, кто знал Юрия Владимировича: это человек, не словами, а делами подтверждающий свою приверженность идее, преданность народу. Такие вот воспоминания будит во мне образ Ю.В. Андропова. Может быть, я субъективен и мои слова результат его доброго отношения ко мне. Но бесспорно одно: страна, партия потеряли выдающегося лидера. Причем лишились его на очень важном и сложном этапе.
10 февраля. 12.00. Вызвали в Кремль. Заседание Политбюро. Информация К.У.Черненко. «Нам надо решить два вопроса: о Генеральном секретаре ЦК и о дате созыва Пленума ЦК».
Какие и с кем были беседы по кандидатуре Генсека, я не знаю. Но то, что были, — бесспорно. Никаких контактов с другими членами Политбюро или секретарями у меня по этому поводу не было. Конечно, и я, и другие товарищи понимали, что по традиции или, вернее, по фактическому положению вторым лицом в партии реально был К.У. Черненко. В то же время сознавали, что его возраст, состояние здоровья затрудняют, если не сказать больше, активную работу на высоком посту Генерального секретаря. Собственно, эти опасения потом и подтвердились. Политбюро при К.У. Черненко сбавило темпы.
Однако и альтернативы ему тогда по сути не было (Гришин, Кунаев, Устинов, Громыко, Тихонов, Щербицкий, Соломенцев) — всем было за 70. Моложе — Горбачев, Романов. Но надо честно признать, что в то время не было уверенности, что названные выше товарищи поддержат «молодых». Да и на Пленуме вряд ли они прошли бы. Хотя уже и тогда Горбачев своей активностью, напором, умением налаживать контакты с людьми выделялся из всех. Нередко он вел заседания Секретариата, особенно в период болезни Ю.В. Андропова.
После К.У. Черненко сразу слово взял Н.А. Тихонов. Он внес предложение избрать Генеральным секретарем ЦК К.У. Черненко. Обосновал предложение известными фактами о роли и месте К.У. Черненко в партии и стране. Затем выступили: А.А. Громыко, Д.Ф. Устинов, В.В. Гришин и другие (длинно или коротко, речью или одним словом, но все члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК поддержали кандидатуру К.У. Черненко на пост Генерального секретаря ЦК КПСС).
К.У.Черненко поблагодарил «за такую единодушную поддержку». Сказал полагающиеся в этом случае слова. Таким образом, вопрос был предрешен. Теперь слово за Пленумом, который решили провести не 12, а 14 февраля в Свердловском зале Кремля.
Обсудили порядок организации похорон Ю. В. Андропова, траурного митинга. Место захоронения — у Кремля.
Стали прибывать иностранные делегации на похороны. Как обычно, членов Политбюро и секретарей ЦК закрепляют за делегациями компартий и соцстран. Мне поручили быть с делегациями ГДР и Кубы. Я встречал и провожал Э.Хонеккера и Ф.Кастро.
Пленум ЦК состоялся 13 февраля, а не 14-го, как намечалось. Пленум открыл К.У. Черненко и предоставил слово Н.А. Тихонову. Он от имени Политбюро предлагает кандидатуру К.У. Черненко на пост Генсека. Дает оценку деятельности Ю. В. Андропова, роли Черненко как соратника Л.И. Брежнева и Ю.В. Андропова. Других предложений нет.
М.С.Горбачев ставит предложение на голосование.
К.У.Черненко избирается Генеральным секретарем ЦК КПСС.
Затем речь К.У. Черненко (примерно 25 минут). Он сердечно поблагодарил за высокое доверие. «Понимаю, какая сложная и важная предстоит работа. Заверяю ЦК, что буду проводить ту линию, которую вел Ю.В. Андропов».
14 февраля состоялись похороны Ю.В. Андропова.
23 февраля. Заседание Политбюро. В должности Генерального секретаря ЦК КПСС его ведет К.У. Черненко.
Тезисы его выступления. Первое заседание Политбюро после кончины Ю.В. Андропова. Информация с мест свидетельствует, что в стране и за рубежом по достоинству оценили деятельность Политбюро в эти дни. Наш святой долг крепить единство. Успех зависит от дальнейшего укрепления руководящей роли партии. Вопросы партийного строительства, совершенствования стиля и методов руководства должны быть в центре внимания Политбюро.
Последнее время я стремился к тому, чтобы в поле зрения Политбюро находились наиболее важные и крупные вопросы. Уходить от мелочной опеки.
Нужно разгрузить и Секретариат, передавать больше вопросов на решение секретарей и отделов ЦК. Повышать ответственность хозяйственных органов. Министерства нередко тащат на Политбюро вопросы, минуя Совмин. Самое пристальное внимание, конечно, необходимо уделять на Политбюро вопросам экономики. Часто судим о качестве работы по проценту выполнения плана, но не менее важно, какой ценой достигнут этот процент. Надо строже оценивать экономические итоги.
Решая текущие вопросы, нельзя упускать инициативу. Мы, по существу, вступили в период подготовки к XXVII съезду. Что необходимо?
1)Значительно активизировать работу по разработке основных направлений на 12-ю пятилетку и до 2000 года.
2). Подготовить предложения на перспективу. Этим должна заняться рабочая комиссия Политбюро под руководством Н.А. Тихонова. И в ближайшее время вынести на Политбюро вопрос об основных концепциях. Это связано и с разработкой Программы партии. Она в общих чертах готова.
3) Управление народным хозяйством. Есть соответствующие поручения. Идет поиск, эксперимент, организуются объединения и т.п. Всю эту работу надо завершить к 1985 году. Надо определить принципиальные пути комплексного управления народным хозяйством и на их основе внести согласованные предложения. Это дело Н.А. Тихонова, М.С. Горбачева, Г.А.Алиева, Н.И. Рыжкова.
В целом жизнь будет вносить определенные поправки в деятельность Политбюро. Необходимо повышать уровень работы Верховного Совета СССР и местных Советов. Расширить практику отчетов на сессии подотчетных органов и т.д.
Больше уделять внимания контролю исполнения. Контроль должен быть взыскательным, глубоким. Подбор и воспитание кадров — центральное звено партийного руководства. Кадры обеспечивают проведение линии партии. Может, нужно специально рассмотреть вопрос о подготовке и воспитании кадров в целом. Следует заслушать на Политбюро вопрос об укреплении трудовой и производственной дисциплины.
Июньский Пленум определил основные направления идеологической работы. Нужен дополнительный импульс. Разъяснять политику партии. Главное — привести в движение все творческие силы, инициативу масс.
(Вот в основном «программа» К.У. Черненко. Что здесь нового? В общих чертах идет перечисление всех основных направлений в работе. Сказано вроде бы все правильно, сделан определенный упор на повышение роли Совмина, совершенствовании партийной работы и т.д. Но фактически мало чего нового.)
Затем пошла речь о распределении участков работы за секретарями ЦК. «Под свою опеку, — сказал К.У. Черненко, — я беру принципиальные вопросы внутренней и внешней политики, партийно-организационную работу, Общий отдел и Управление делами, оборонные вопросы. За М.С. Горбачевым — сельскохозяйственное производство, отдел сельхозмашиностроения. Ведение Секретариата ЦК. И в отсутствие Генсека — вести заседания Политбюро».
Последнее предложение вызвало «движение» среди некоторых членов Политбюро. Подал реплику Н.А. Тихонов: «А правильно ли отраслевому секретарю, который занимается вопросами сельского хозяйства, поручать ведение Политбюро? Не приведет ли это к определенному перекосу при рассмотрении вопросов на Политбюро? И вообще, продолжал он, обязательно ли вести Политбюро секретарю ЦК, ведь В.И. Ленин вел заседания Политбюро, не будучи секретарем». Это был явный демарш против М.С. Горбачева. Определенные «междометия» в поддержку (вроде бы: да, стоит подумать и т.п.). Однако многие, в том числе Д.Ф. Устинов, высказались вслух. А почему сомнения? Какие основания? Практика прошлых составов, когда в отсутствие Генсека Политбюро вели А.П. Кириленко, М.А. Суслов и другие? Зачем вспоминать времена Ленина? Тогда была иная структура, да и в ЦК-то было всего два десятка человек. Н.А. Тихонов больше ничего не сказал.
Горбачев промолчал. Никак не прореагировал и сам Черненко. На этом обмен мнениями завершился. Позиция Черненко осталась неясной, или, так сказать, открытой. Формального решения не принималось. Но потом, когда возникла потребность, то заседания Политбюро стал вести именно Горбачев. Хотя ему и пришлось побороться за это право.
Какова была истинная позиция Черненко, знал ли он о намерении Тихонова высказаться или у последнего это был экспромт? Сказать трудно.
Через несколько дней после заседания Политбюро у меня был разговор с Горбачевым. Он взволнованно ходил по кабинету и рассказывал о встрече с Черненко, обсуждении итогов Политбюро. «Я убеждал Константина Устиновича, что позиция Тихонова внесет разлад в Политбюро. Этого нельзя допустить. Что дело не в Горбачеве, а в принципе. Можно ли допустить такое, что к председательству на Политбюро придет сегодня один, завтра другой и...Это же хаос. Разговор повлиял на Черненко и тот успокоил меня: позиция-де ясная, не переживай». Вот такой был курьез.
Но 6 марта в беседе со мной Горбачев опять посетовал на нерешенность ситуации. Ему хотелось, чтобы право вести Политбюро было закреплено за ним официально. Однако Черненко не ставил больше этот вопрос.
Тут уместно сказать о манере М.С. Горбачева вести «доверительный разговор». Создается полная иллюзия откровенности, настоящего товарищества, стремления посоветоваться, узнать мнение собеседника. Я очень долго находился в плену такого «товарищества». Верил в искренность отношения ко мне и отвечал взаимностью. Восхищался его способностью приблизить к себе, покорять своим обаянием. Лишь много позже, приблизительно с середины 1987 года, а особенно в 1988 году, понял, что это была лишь имитация, видимость товарищества, дружбы. Он действительно нуждался в совете, в мнении собеседника, но лишь настолько, насколько это позволяло «привязать» партнера к своей идее, своей позиции. Причем манера формулировать свою позицию, выражать свои взгляды, да и просто информировать о чем-то была весьма своеобразной. Он говорил, не завершая мысль, как-то обрывочно, намеками и полунамеками, с подтекстом (мол, тебе и так все ясно). Такая манера всегда давала ему основание, с одной стороны, заполучить сторонника, заручиться поддержкой «общей точки зрения», а с другой — в случае необходимости можно было и заявить, что ты-де меня не так понял. В этом проявлялась суть его личности, его характера. Всегдашняя готовность к маневру, к балансированию, к выбору решения в зависимости от ситуации. Он сам подчеркивал, да и другие считали, что Горбачев — мастер маневра, компромисса, что это непременное качество настоящего политика. Но такое «мастерство» Горбачева обернулось в конечном счете трагедией для нашей страны, советского народа. Увы, это была не политическая тактика, не маневрирование, оправданное и необходимое ради достижения определенной цели. Это была черта характера. Горбачев менял не тактику, а стратегию, менял убеждения, соратников, товарищей. И все — ради личных, корыстных интересов. Итог деятельности М.С. Горбачева плачевен. И для него тоже — его покинули все прежние сторонники.
Вернемся, однако, к заседанию Политбюро 23 февраля.
А.А.Громыко рассказывал о беседах с рядом зарубежных лидеров, участвовавших в похоронах Ю.В. Андропова: «Что следует отметить? О беседах с Бушем. Тон был мягкий, но, по существу, он ни на миллиметр не отошел от официальной политики США. Допусти к трибуне — он будет другой. Тэтчер — старалась быть предупредительной, нажимала на необходимость контактов. Итальянец — сделал заявления даже чуть более благоприятные, чем Тэтчер».
7 марта на Политбюро встал вопрос о Пленуме по совершенствованию управления экономикой. Эту идею активно продвигал Горбачев. Однако Тихонов реагировал негативно, резко. Сказал, что Правительство не готово. «Не надо нас подталкивать. Что это за манера — выносить предложения за спиной Председателя Совмина» и т.п. Черненко замял разговор (обсудим позже).
10 апреля состоялся Пленум ЦК. С докладом «Основные направления реформы общеобразовательной и профессиональной школы» выступил М.В. Зимянин. Доклад был неплохой, но обсуждение малоактивное.
19 апреля. В Совмине Союза у Н.А. Тихонова. Обстоятельная беседа по проблемам России в области сельского хозяйства. Рассмотрел мою Записку. В ней речь шла об укреплении базы Роспотребсоюза, о газификации сельских районов РСФСР, реорганизации управления строительством в республике, развитии дорожного строительства, о необходимости расширения суверенных прав Российской Федерации. Я излагал обоснование просьб, он слушал, задавал вопросы. (Но я чувствовал, что его мысли где-то далеко. Согласен рассматривать наши предложения. Эффект такой беседы был незначительным.)
21 мая. ЦК КПСС. У К.У. Черненко. Рассказал о впечатлениях от поездки. Я в эти дни побывал в Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском краях, в Калмыкии. Отметил, что состояние посевов неплохое. Проблемы: удобрения, техника, орошение. Нужно активнее внедрять передовые методы организации труда в сельском хозяйстве. Освоение комбайна «Дон» идет трудно. Настроение людей в основном хорошее. Социальные проблемы: жилье, качество товаров. По продовольственному снабжению никаких претензий практически не было. Он выслушал. «Хорошо. Давай обсуди с Горбачевым».
Вечером — беседа у М.С. Горбачева. Тоже информация о результатах поездки. Горбачев поделился проблемами организации работы Секретариата ЦК и Политбюро. Некоторые секретари ЦК ведут себя пассивно. Сложные и острые вопросы на обсуждение не вносят. Руководство отделами ЦК работает формально — на бумагу, а не на дело. Есть и противостояние отделов ЦК с министерствами, а есть и наоборот — сращивание, поддерживают друг друга. Я высказал мнение, что не надо Секретариату брать на себя хозяйственные вопросы. Тем самым мы даем повод для критики со стороны Совмина. Он возразил: а что же делать, когда видишь недостатки, упущения в работе министерств, ведомств, а Совмин бездействует?
23 мая. Большой Кремлевский Дворец (БКД). Вечером обед в честь Ким Ир Сена.
Состояние К.У. Черненко неважное. Видимо, нагрузка оказывается непосильной. Явно сдал еще. Опять из комнаты Политбюро (в БКД) до Владимирского зала шли с перерывом (он сел и отдохнул). Беседу ведет трудно. Быстро устает. Выручал М.С. Горбачев (по-моему, с удовольствием встревая в беседу) и, в основном, А.А. Громыко. Несколько реплик подал Н.А. Тихонов.
Все видят состояние Черненко. Когда окончился ужин, возвратились в комнату Политбюро, посидели немного, он говорит: «Boт, устал. Втягиваете вы меня во всякие мероприятия. Надо как-то сокращать их» (?!). Несколько шагов до лифта — его поддерживали прикрепленные из охраны. После — Тихонов и Громыко, проявляя заботу, стали убеждать находившихся рядом членов Политбюро, что действительно надо беречь Константина Устиновича, ему нельзя давать такую нагрузку и т.п. Что было отвечать на это?! Такая ведь работа у Генерального секретаря. И так встречи и беседы сокращены до минимума. Он никуда не ездит, даже по стране, Москве.
31 мая. Политбюро ЦК. Перед началом, в «Ореховой комнате».
К.У.Черненко информировал, что «уже который раз В.М. Молотов обращается с письмом, просит восстановить его в партии. Раньше ему отказывали. Как будем сейчас? Может...» — и замолчал, вопросительно глядя на членов Политбюро. Заговорил первым А.А. Громыко. Как всегда спокойно, раздумчиво. Как бы рассуждая вслух. «Надо обдумать. Надо решать. Или — или». Вспомнил вклад В.М. Молотова в послевоенные мирные усилия. Рассказал о впечатлении от встреч с ним. «Он умел увидеть корень проблем. Был тверд и принципиален. Последнее время Сталина возмущало «упрямство» Вячеслава Михайловича, но это было необъективно». Затем несколько положительных слов сказал Д.Ф. Устинов, его поддержал Г.А. Алиев. Основной тезис в его пользу, что после известных событий 1957 г. В.М. Молотов вел себя правильно. Ни словом, ни письмом не опорочил дел Советского Союза. В личном плане ведет себя более чем скромно. Остальные - кто молчит, кто что-то хмыкнул. К.У. Черненко: «Ну что? Договорились? Вроде — договорились. Хорошо». (Затем на Политбюро подтвердили — восстановить в КПСС.)