― Ничего себе! Ты действительно играешь грубо!
― Тебе лучше поверить в это.
Он рассмеялся и осторожно потянул меня за волосы.
― Sex Wax ― это торговая марка одного из видов воска, которым ты смазываешь доску ― свою твердость. Он предотвратит скольжение. Не так уж и весело, как это звучит.
― Preferisci una inceratura a caldo... o a freddo?
― Что это значит? Потому что звучит очень непристойно!
― Я сказала: «Ты бы хотел, чтобы это было покрыто горячим воском... или холодным?»
― О, черт! Это звучит так горячо!
― Si è alzata l’onda, o sei proprio contento di vedermi?
― А?
― Ты поймал волну или просто рад меня видеть?
― Черт! Это так возбуждает меня, когда ты говоришь подобное.
― Себастьян, я могу прочитать расписание автобусов, и ты скажешь, что это звучит возбуждающе.
Он улыбнулся.
― Да, ты права. У меня есть расписание приливов и отливов в кармане джинсов. Ты прочитаешь мне его?
― Ты хочешь сказку на ночь? Это звучит хорошо?
― Supra la luna!
― Ты выучил!
― Ты хороший учитель, ― пробормотал он в мои волосы.
Его живот громко заурчал, прерывая наш хороший настрой.
― Ты голоден?
― Голоден по тебе.
― Это так банально, Себастьян!
― Да, но, тем не менее, правда.
Я убрала одело и оттолкнула его в сторону, потянувшись за халатом.
― Пойдем. Я накормлю тебя и дам небольшой урок по итальянской кухне.
― Пицца? ― сказал он с надеждой.
― Это неправильная итальянская еда! Папа бы перевернулся в могиле! Нет, мы сделаем свежие тортеллини.
― Это займет много времени?
― Это может быть немного сложно.
Он сел, опираясь на подушку.
― У нас не так много времени, ― сказал он, его тон был серьезным. ― Мне нужно быть на работе в два часа.
Я сдержала вздох, когда затянула свой халат.
― Ох, хорошо. Тогда что-то быстрое. Как ты будешь добираться туда? С Чесом?
Когда он не ответил, я посмотрела на него.
― Что не так?
― Мне придется попросить маму отвезти меня.
― Ох, почему?
Он выдохнул полные легкие воздуха и возился с простынями.
― Чес злится на меня.
― Не могу представить это. Он кажется таким беззаботным.
Себастьян выглядел так, будто ему некомфортно.
― Наверное. Но... он не понимает, почему я не расскажу ему, с кем я... встречаюсь.
Я не смогла сдержать хихиканье.
― Мне жаль, правда. Так это называется просто... встречаешься?!
Он послал мне полуулыбку и провел рукой по волосам.
― Как угодно. Он сказал, что я не должен рассчитывать, что он будет прикрывать меня перед моими близкими, если я не доверяю ему полностью.
Я почувствовала мурашки.
― Он прикрывал тебя?
Он не ответил.
― Скажи мне!
Он поморщился.
― Мама... она заметила, что я не был дома две ночи. Она... она немного раздула из мухи слона.
Я застонала.
― Я знала это!
― Она позвонила маме Чеса, и Чес сказал, что я оставался у них. Я полагаю, что миссис Петерс тоже меня прикрыла. Она знала, что я не был у них.
― Мы должны быть более осторожны, ― прошептала я.
― Возможно... возможно мне стоит рассказать Чесу. Он сохранит это втайне, я уверен в этом.
Я была потрясена. Я понимала, почему он хотел рассказать своему другу, но не могла позволить этому случиться.
― Мы не можем так рисковать, Себастьян, я не могу так рисковать. И... если кто-нибудь узнает, он будет соучастником... преступления, ты ведь понимаешь это?
Он пожал плечами и опустил взгляд.
― Да, наверное.
Он, очевидно, не был рад моему ответу.
Я вздохнула.
― Ты хочешь, чтобы я подвезла тебя до загородного клуба?
― Да, ― пробормотал он. ― Спасибо.
Громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть.
― Черт!
Я слышала, как Себастьян ругнулся, как будто это было издалека, но я не могла двигаться.
Стук в дверь начался снова.
― Каро!
Паникующий голос Себастьяна разморозил меня. Он метался, одеваясь так быстро, как мог. Негде было спрятаться. Он не мог спуститься вниз и выйти через заднюю дверь, чтобы не быть замеченным. Это был самый худший кошмар, который я представляла себе.
Я еще крепче затянула халат.
Стук начался снова.
― Каро! Открой гребаную дверь! ― сказал Себастьян одними губами.
Я побежала вниз по лестнице и замерла. Я сделала глубокий вдох и открыла дверь.
― Доставка, мэм, ― сказал мужчина в красно-желтой форме DHL, когда протянул мне большой пакет, ― распишитесь здесь, пожалуйста.
Я не могла ничего с собой поделать и начала хихикать.
― Вы в порядке, мэм?
― Да! ― я ахнула, вытирая слезы облегчения с глаз.
Он странно на меня посмотрел и направился к своему фургону, качая головой. Сигнал тревоги возле женщины с истерикой: просто уходи.
Я опустилась на пол и начала плакать, больше от шока, чем от чего-либо еще. Себастьян спустился вниз и сел рядом со мной.
― Черт! Это чертовски меня напугало! Не плачь, Каро. Все в порядке.
Он обернул руки вокруг моих плеч и медленно качал меня.
В конце концов он поднял меня с пола.
― Пойдем. Давай позавтракаем. Я сделаю тебе один из своих особых омлетов.
― Я думала, что ты не умеешь готовить, ― сказала я, мой голос все еще дрожал от взрыва адреналина.
― Я не умею... поэтому он и будет особым.
Он посадил меня за кухонным столом и начал копаться в холодильнике.
― Как много яиц мне нужно?
― Насколько ты голоден?
― Умираю от голода!
Конечно.
― Тогда доставай шесть. И тебе нужно добавить капельку молока в смесь.
Он посмотрел на меня из-за двери.
― Правда? Молоко? Ох, ладно.
Он нахмурился и затем снова исчез в холодильнике.
Я встала, чтобы достать сковородку и миску, но он махнул, чтобы я вернулась за стол.
― Я справлюсь, ― сказал он уверенно, когда повернулся к плитке и поставил на нее сковородку.
Я подождала мгновение, поерзав на стуле. Мне нужно было заговорить.
― Эм, Себастьян?
― Что? ― сказал он, когда пристально смотрел на яйца, небрежно их взбивая.
― Сковородка раскаляется, и ты не налил масла в нее…
― Ох, черт!
Он убрал сковороду с плиты и выругался, когда горячий металл обжег его запястье.
― Быстро! Подставь руку под холодную воду.
Он стоял, подставив руку под холодную воду, тихо ругаясь себе под нос. Он на самом деле был очарователен, и я не могла ничего поделать и улыбнулась.
― Что?
― Сейчас ты позволишь мне помочь тебе?
― Ладно, ― сказал он обреченно. ― Ты можешь помочь.
В спокойной, более организованной манере, я показала ему, как сделать простой омлет, приправив его черным перцем и небольшим количеством соли, добавив немного томатов сбоку, поставила кофейник, и завтрак, точнее поздний завтрак, был готов.
― Кстати, ― сказала я, мысль не давала мне покоя, ― что ты собирался делать… ты знаешь, если бы это кто-то... другой постучал?
― Понятия не имею, ― сказал он честно. ― Вылез в окно, спрятался под кроватью? Есть еще какие-нибудь предложения?
― Никакого окна, ты мог упасть и пораниться. Кроме того, это окно прямо над передней дверью ― это было бы очевидно.
― Я мог бы расплющить ублюдка, ― сказал Себастьян просто.
Пока я поднималась наверх, чтобы принять душ, Себастьян настоял на том, чтобы вымыть посуду, что было в новинку для меня. Я наделась, что он справится, ничего не разбив.
Я закончила прополаскивать свои волосы от кондиционера, когда дверь душевой открылась, и Себастьян прижался грудью к моей спине.
― Ммм, ты пахнешь великолепно, ― сказал он одобрительно.
― Себастьян! ― сказала я, в моем голосе было предупреждение, когда он провел руками по моей груди и поцеловал меня в шею. ― У нас нет времени на это.
― Я быстро, ― пробормотал он в мою кожу.
Я не смогла отказать ему.
Из-за этого мы ужасно опоздали.
― Я говорила тебе! ― сердито сказала я, когда мы попали в пробку. ― Ты опоздаешь, и тебя уволят!
― Это того стоило, ― ухмыльнулся он, натянув очки на глаза и наклоняя свое сиденье назад.
Он вел себя так, будто его ничего не волновало в целом мире. Как он делал это?
― Смотри, я подвезу тебя до задней части загородного клуба, у тебя будет время, чтобы дойти до входа.
― Как угодно, — сказал он беззаботно.
Я покачала головой, немного раздраженная, хотя я была также виновата.
Я быстро проехала по аллее, которая вела к клубу, и остановилась на своем любимом парковочном месте позади клуба.
― Когда я снова увижу тебя? ― сказал он, накручивая мои волосы себе на палец.
― Завтра утром?
― Это целая вечность. Ты не сможешь улизнуть сегодня? Я имею виду, ты спишь в гостевой комнате, ― он не узнает, верно?
― Себастьян, я так не думаю. Это слишком рискованно. Мы должны быть осторожны оставшиеся три месяца. После этого ты будешь видеть меня каждый день и вскоре устанешь от меня.
― Это не смешно, ― сказал он, нахмурившись.
― Извини. Плохая шутка.
Он вздохнул.
― Ладно, тогда завтра.
Вместо того чтобы выйти из машины, от подался вперед и поцеловал меня с отчаянием из-за нашей неминуемой разлуки.
На мгновение он прислонил свой лоб к моему, и затем начал открывать пассажирскую дверь. И замер.
Чес смотрел прямо на нас ― и из-за шока на его лице было очевидно, что он видел все. И я в ужасе пялилась на него.
― Черт возьми, ― сказал Себастьян горько. ― Дай мне поговорить с ним, все будет в порядке, Каро. Я обещаю.
Мои руки сжимали руль, когда Себастьян подошел к своему другу. Три самые долгие минуты своей жизни я наблюдала, как они разговаривали. Ну, казалось, что в основном говорил Себастьян, в действительности это выглядело, как будто он умолял Чеса. Это был испорченный повтор вчерашнего разговора с Брендой, только на этот раз Себастьян был тем, кто умолял.
Язык тела Чеса был враждебно настроен: он скрестил руки на груди, его лицо сердитое и злое. В конце концов я увидела, как он кивнул и направился в направлении загородного клуба.
Себастьян выглядел расстроенным, когда вернулся в машину и захлопнул дверь.
― Все в порядке, ― сказал он. В его выражение лица отпечаталась печаль.
― Что он сказал? ― прошептала я.
― Он пообещал ничего не говорить.
― Он не выглядел счастливым от этого.
Себастьян вздохнул.
― Так и есть.
― Что он сказал?
Себастьян покачал головой.
― Пожалуйста, скажи мне, ― сказала я тихо. ― Я должна знать.
― Это не имеет значения ― самое важное, что он не расскажет никому.
― Пожалуйста, скажи мне, ― повторила я тихо.
― Зачем? ― сказал Себастьян злобно. ― Что это изменит? Он в любом случае зол на меня.
― Я думала, что ты хотел, чтобы мы были честны друг с другом, ― осторожно напомнила я ему.
Он потерял контроль.
― Почему ты хочешь этого, Каро? Почему тебе нужно вытащить каждое гребаное, мерзкое слово? Почему ты просто не можешь отпустить это?
― Как, черт побери, я должна «отпустить это»? ― прорычала я, мой страх и гнев одержали надо мной верх. ― Я та, кто будет нести ответственность перед законом, если он кому-нибудь расскажет!
― Он не расскажет! ― закричал Себастьян.
― Ну, я рада, что ты так сильно ему доверяешь! ― крикнула я в ответ. ― Потому что он тот самый идиотский болтун, который рассказал Бренде, что ты работаешь здесь!
― Какого черта Бренда имеет отношение к этому?
― Никакое! Самое прямое! Я не знаю! Просто скажи мне, что сказал Чес, мне нужно знать!
― Он сказал, что я глупый гребаный придурок, который трахается с замужней женщиной, которая, вероятно, просто хочет развлечься на лето, и он надеется, что трах этого стоит, потому что мой отец выбьет все дерьмо из меня, если узнает.
Он отвернулся от меня и стукнул кулаком по двери машины.
Я вонзила ногти в ладони, отказываясь плакать.
Несколько минут мы сидели в тишине, атмосфера была напряженной и злой.
― Тебе лучше идти на работу, ― наконец сказала я низким голосом.
Он холодно уставился на меня, затем распахнул дверь и быстро вышел.
Я продолжала ждать, что он вернется или повернется посмотреть на меня ― хоть какой-то признак признания. Но он этого не сделал.
Желчь поднималась в моем горле, я поспешно высунулась из машины, и меня вырвало, и я наблюдала, как мой поздний завтрак падает на гравий.
Я ехала домой, дрожа и чувствуя слабость.
Всю вторую половину дня я ждала, что Себастьян напишет мне. Десяток раз я поднимала свой телефон, чтобы отправить сообщение, но не делала этого.
Когда я больше не выдержала, я напечатала шесть букв.
* Извини. *
Зачем я заставила Себастьяна повторить гневные слова Чеса? Почему я продолжала позволять своей жалкой неуверенности портить самое лучшее, что было в моей жизни? Это была какая-то форма преднамеренного самоуничтожения, какой-то способ доказать, что я не заслуживаю любви Себастьяна? И это, должно быть, любовь ― иначе, зачем бы он мирился с моими смехотворными вспышками и моим эмоциональным багажом, который весил как свинец? Потому что это точно было не ради забавы.
Чувствуя себя несчастной, я прибралась в гостевой комнате ― моей комнате ― и размышляла над плачевным состоянием своей жизни. У меня правда был талан все портить. Если бы военным была нужна улыбка с негативной энергией, у них была бы одна с оружием массового поражения.
Когда я повесила одежду, мне в голову пришла мысль, о чем я забыла в вихре последний дней. Я потянулась в карман и вытащила клочок волос Себастьяна, который я сохранила с пола в ванной, когда встретила его в парке, в ту ночь, когда мы в первый раз занялись любовью. Его волосы были светло-каштановые у корней, выгоревшие на солнце до золотистых к концу ― парень-серфер, которым он был, когда я впервые встретила его после стольких лет.
Я взяла конверт из запасов Дэвида и засунула туда волосы, написав имя Себастьяна и дату в углу конверта, затем я расположила его между страниц своего экземпляра Лолиты ― этакую оскверненную книгу, к которой, я знала, Дэвид никогда не прикоснется, как будто это мусор. Это была моя личная шутка, не то чтобы я была в состоянии смеяться. В действительности я едва могла сдержать слезы.
И я знала, что меня ждет неспокойное время с Дэвидом ― он не примет, что я буду снова спать в гостевой комнате без разумного объяснения.
У меня было два выбора. Я могла солгать:
«Я в порядке. Мне просто нужно немного личного пространства».
Или я могла сказать часть правды:
«Наша женитьба окончена, и я хочу развод. Нет, у меня никого нет».
В любом случае я была напугана, не зная, что он сделает. Его нрав был так непредсказуем, я не знала, что случится, если я толкну его к этой крайности. Обсуждение развода, естественно было «крайностью».
Я пошла на кухню, чтобы сделать что-нибудь на ужин. Даже не осознавая своих движений, я засунула лазанью в духовку.
Было шесть пятнадцать, когда я начала задаваться вопросом, где Дэвид, и внезапно я вспомнила про его официальный ужин. Он был прав: мне и правда стоит чаще проверять расписание.
Я хотела выбросить лазанью в мусорку, но ненавидела переводить еду. Дэвид разогреет ее в микроволновке завтра. Ему придется привыкнуть использовать микроволновку, как только мы разойдемся ― я подумала, что ему стоит начать практиковаться.
Эта мысль заставила меня чувствовать себя немного лучше. Я решила рискнуть проверить свой телефон. Может, там будет сообщение от Себастьяна, или, может, я помучаю себя немного сильнее, увидев, что там ничего нет.
Но он ответил.
* И ты меня. *
Боже, я любила этого мужчину.
Я отправила еще одно сообщение.
* Могу я увидеть тебя сегодня? Я могу приехать ненадолго, если ты сможешь. Во сколько ты заканчиваешь? Забрать тебя?! *
Он немедленно ответил.
* в 10. *
* Я буду там. *
*:) *
От этих нескольких слов счастье нахлынуло на меня.
И затем я вспомнила про Чеса ― я надеялась, что не столкнусь с ним больше сегодня. Было сложно видеть его взгляд на лице сегодня утром, и было ужасно ругаться с Себастьяном. Я просто хотела увидеть его, прикоснуться к нему и позволить ему держать меня и слушать сладкую ложь, что все будет в порядке.
Но это был не мой день.
Он ждал меня… «он» это ― Чес, не Себастьян.
Он стоял, прислонившись к фургону на задней стоянке, где он видел нас утром. Он скрестил руки на груди, когда я подъехала, и бросил на меня такой взгляд презрения и отвращения, что мой желудок завязался узлом. Больше всего я хотела дать газу и убраться в обратном направлении.
Собрав все силы, которые неизвестно откуда у меня взялись, я сделала глубокий вдох и вышла из машины, столкнувшись с ним лицом к лицу.
― Здравствуй, Чес.
― Миссис Уилсон, ― сказал он, подчеркивая «миссис».
Он хмуро посмотрел на меня, бросая мне вызов первой начать говорить.
― Я догадываюсь, что ты думаешь обо мне, ― сказала я тихо.
― Догадываетесь? ― сказал он холодно, подняв одну бровь в неверии и отвращении.
― Ты думаешь, что я использую Себастьяна. Но это не так.
― Тогда расскажите мне как это, ― фыркнул он, ― потому что я, правда, хочу знать. Себ мой друг, а вы...
― Я не хочу причинить ему боль, ― сказала я, выдавливая слова изо рта, когда мое горло начало сжиматься.
― Да? Ну, вы проделали реально отличную работу здесь. Полностью вскружили ему голову, он не знает, что, черт побери, делает. Вы очень хорошо его испортили.
Я подавилась своим ответом, но он и не дал мне время, чтобы оправиться.
― Вы встречали его отца. Вы знаете, как много раз он выбивал из него дерьмо? Представляете, что он сделает с ним, когда узнает все это? ― в его голосе была горечь. ― Да, военный герой выйдет из себя, потому что его сын опозорил фамилию Хантер и тому подобное дерьмо, завязав интрижку с замужней женщиной.
У меня не было слов.
Он сердито смотрел на меня.
― А что будет, когда ваш муж узнает? Я предполагаю, вы бросите Себастьяна так быстро, что...
― Я ухожу от Дэвида.
Я говорила так тихо, что не была уверена, что он услышит меня.
― Что?
Я подняла взгляд.
― Я собираюсь просить Дэвида о разводе.
Он уставился на меня, затем покачал головой.
― Я не верю вам.
― Это правда... Мы... Я... как только Себастьяну исполнится восемнадцать.
― Вы лжете.
― Нет, она не лжет.
Голос Себастьяна появился из темноты, и я закрыла глаза от облегчения. Он подошел и обнял мои плечи руками, быстро поцеловав меня в губы.
― Привет, детка.
Затем он повернулся к своему другу.
― Мы дождемся, когда мне исполнится восемнадцать, и затем я буду законно свободен от своей семьи. Мы отправимся в Нью-Йорк. ― Он притянул меня ближе и уткнулся носом в мои волосы. ― Я нашел нам квартиру. В Бенсонхерсте. На сайте написано, что они называют эту часть Бруклина ― маленькой Италией. Я подумал, что тебе понравится.
Он улыбнулся мне, затем снова посмотрел на Чеса, который смотрел на нас со смесью ярости и удивления.
― О чем, черт побери, ты говоришь, чувак? Нью-Йорк?
― Да, так скоро, как сможем, и так далеко, как получится.
― Но... Нью-Йорк?
― Каро будет работать, пока я буду ходить в колледж. И я найду работу. У нас все получится.
― Ты сумасшедший, чувак?
Я подумала, что Себастьян выйдет из себя, но он просто продолжил говорить:
― Мы знаем, что это будет нелегко, но мы хотим быть вместе. Это единственный способ.
Чес моргнул, открыл и закрыл свой рот несколько раз.
― Почему ты не рассказал мне, чувак? ― сказал он обиженно.
― Мы не хотели говорить никому, потому что... не могли. Каро нарушает закон, вступив в отношения со мной.
Было очевидно, что Чес был в шоке. Он стоял и смотрел на нас с открытым ртом.
― Я несовершеннолетний, ― сказал Себастьян мягко. ― Если кто-то узнает... если кто-то раскроет нас... это уголовное преступление, потому что... из-за разницы в возрасте. ― Он пожал плечами. ― Каро может попасть в тюрьму. Вот почему я не рассказал.
― Ничего себе, извини. Я не знал! ― сказал Чес беспомощно.
― Она взяла на себя большой риск. Она хотела, чтобы мы подождали, но... я не мог держаться от нее подальше. Поэтому, если кого и надо обвинять, то меня. ― Он смотрел Чесу прямо в глаза. ― Я думаю, что ты задолжал ей извинения.
Я коснулась его руки.
― Все в порядке, Себастьян. Он просто заботится о тебе. Я понимаю.
Чес выглядел огорченным.
― Я не знал! Я просто думал... это серьезно? Я имею в виду, что может случиться с ней?
Казалось, что ему было сложно понять это. Я не могла обвинить его, мне самой было сложно привыкнуть к тому, что я так любима, и настолько влюблена, что это причиняет боль.
Себастьян кивнул, и я уставилась на землю, чувствуя смесь гордости и стыда от нашей исповеди.
― Извини, Кэролайн, ― сказал Чес, качая головой. ― Вы ребята... вау... я...
― Спасибо тебе, ― ответила я быстро. Я посмотрела на Себастьяна. ― Я подожду в машине.
Они разговаривали еще несколько минут, пока я ждала, наблюдая за ними. В конечном итоге Чес сгреб Себа в объятия и затем похлопал его по руке. Я полагала, что он говорил ему, что все будет в порядке.
Себастьян открыл пассажирскую дверь и плюхнулся на сиденье.
― Все в порядке? ― спросила я осторожно.
― Полагаю, что да, ― сказал Себастьян устало, потирая глаза. ― Он... понимает, как ты много значишь для меня.
― Но?
― Он все еще думает, что это безумно. Но он не расскажет никому.
Я надеялась, он был прав.
Себастьян коснулся рукой моей щеки.
― Не беспокойся. Чес ― мой лучший друг, мой брат, ― сказал он просто.
Я прислонилась к нему, чувствуя тепло его тела через футболку. Я уставилась на звезды в небе, задаваясь вопросом, будет ли какая-нибудь из них нашей счастливой звездой.
Я осмотрела силуэт Себастьяна в темноте: его прямой нос, полные, чувственные губы, сильный подбородок, изящный профиль его головы.
Он откинулся на сиденье и повернулся ко мне с улыбкой.
Любовь, самое невероятное из всех чувств, зажглась внутри меня. Я была так счастлива. Он был добрым и чутким, и заботливым. С ним было весело, он был красив изнутри и снаружи. Я не знала, что любимый также может быть другом. А он любил меня.
Меня.
Но была ли я достаточно сильной, чтобы идти по зову своего сердца и послать к черту последствия? Могла ли я ожидать, что семнадцатилетний парень... мужчина... будет сильным для всего этого? Нет, это было неверно. Я должна быть сильной: за нас двоих.
В этом момент я знала вопрос и ответ. Была ли я достаточно сильной? Да, была.
Глава
― Мне нужно обнять тебя, ― сказал Себастьян мягко.
Я забралась к нему на колени, и мы цеплялись друг за друга в темноте на парковке загородного клуба.
Наши страхи и надежды были обнажены при разговоре с Чесом. Себастьян был силен во многом, но он также был молод. И теперь он нуждался во мне, и я дарила ему объятья, чтобы успокоить его, чтобы защитить от мира. Он нуждался во мне, а я в нем.
Я держала его крепко, притягивая ближе. Постепенно его тело начало расслабляться, напряжение уходило.
― Итак, ― сказала я, разрушая напряженную тишину, ― ты нашел квартиру в Маленькой Италии?
Я почувствовала, что он улыбается возле моей шеи.
― Да, я думал, что тебе понравится.
― Так и есть. Расскажи мне о ней.
Он глубоко вдохнул и устроил меня удобнее в своих руках.
― В ней одна спальня и ванная, и она на четвертом этаже дома на 82-ой улице. У нас даже будет лифт.
Я улыбнулась. Мне было все равно, сколько там лифтов. Я просто хотела, чтобы это было реальным.
― С вершины здания можно увидеть Статен-Айленд и Статую Свободы. Мы сможем прогуливаться по набережной Белт-Паркуэй или ездить на велосипедах, люди также запускают там воздушных змеев... ― он сделал паузу. ― И арендная плата только 1250 долларов в месяц, но это без мебели, и у нас будет 80 квадратных метров.
― Так много места.
Я не могла сказать ему, что, несмотря на небольшой размер квартиры, арендная плата была в два раза больше, чем денег на моем счете сейчас.
― Да, точно... ― он продолжил. ― Но там сказано, что рядом метро, и мы сможем дойти до Кони Айленда за тридцать минут. Ох, и это в четырех кварталах от парка.
― Звучит идеально.
Он вздохнул.
― Я уже хотел позвонить в агентство по недвижимости, но...
― Слишком рано.
― Я знаю, ― он снова вздохнул. ― Иисус, Каро. Как, черт побери, мы продержимся так три месяца?
― Мы должны, ― сказала я ровным голосом. ― И поэтому мы продержимся.
Взгляд восхищения промелькнул на его лице.
― Боже, я люблю тебя! ― сказал он.
Он слегка поцеловал меня в губы, но его прикосновения разожгли огонь во мне. Я страстно поцеловала его в ответ, делясь с ним всеми страхами, страстью и тоской, которые были во мне в этот момент, показывая ему, как сильно любила его и нуждалась в нем.
Его тело ответило немедленно, и я почувствовала, что его руки напряглись вокруг меня.
― Пойдем куда-нибудь, ― его голос был низким и хриплым.
― Я не хочу идти к себе, ― сказала я, мурашки пробежали по моей спине. ― Я не знаю, во сколько вернется Дэвид. Мы не можем так рисковать.
― Где этот ублюдок? ― Себастьян выплюнул эти слова.
― На официальном ужине.
― Ох, да. Я забыл об этом. Отец тоже там. Обычно они заканчиваются довольно поздно, ― сказал Себастьян задумчиво.
Я покачала головой.
― Нет, я лучше вернусь на пляж. Куда угодно, но не домой.
Слова звучали как ложь на моих губах. Это был не мой дом… уже нет.
― Мы можем поехать на пляж? Правда, сегодня довольно холодно, нет облаков. Я думаю, мы можем остаться в машине.
Он вздохнул. Я знала, о чем он думает. После роскоши находиться вместе в кровати, ни один из нас не хотел возвращаться к неловким движениям на заднем сиденье.
― Мы можем найти дешевый мотель, ― неуверенно сказал он.
― Мы не можем позволить себе это, ― напомнила я ему. ― Давай просто поедем на пляж и...
― Мы можем поехать ко мне, ― внезапно сказал Себастьян.
― Извини? ― я правильно его расслышала?
― Да! Отец на ужине с офицерами и с этим придурком. Он всегда остается допоздна и отключается, где придется, ― сказал он с отвращением в голосе.
― Что насчет твоей мамы?
Он указал на клуб своим подбородком.
― Пьет.
― Как она доберется домой?
― Как будто мне не все равно? На такси, вероятно. Но она не заходит в мою комнату. Никогда. Она перестала заходить туда с тех пор, как мне исполнилось десять. ― Он сделал паузу. Его губы сморщились от презрения. ― В любом случае она даже не сможет добраться до своей комнаты, она просто будет спать на диване.
― Я не знаю, Себастьян...
Я чувствовала страх при мысли, что буду в доме Дональда и Эстель, но теперь, когда Себастьян предложил это, я сгорала от любопытства увидеть его комнату.
― Как я попаду в него незамеченной?
― Рядом с домом есть пустырь, и мы пройдем через задний двор. Никто не увидит нас.
В его голосе ощущалось волнение.
― Ладно, ― сказала я, покачав головой от удивления на что, черт побери, я согласилась.