Об интенсивности потока писем потенциальных пайщиков свидетельствует отчет добровольных помощниц Л.Л. Толстого: на 13 марта 1905 года было 90 писем, к 23 апреля 1905 года их было уже 147. – ИРЛИ, ф. 303, № 158. Л. 1 7 (см. также ниже примеч. 119).
116. Один из основателей и председатель главного совета монархической черносотенной организации «Союз русского народа», в недавнем прошлом – статский советник и детский врач, Александр Иванович Дубровин (1855-1921) в декабре 1905 года начал издавать газету «Русское знамя».
117. Высочайший Манифест 17-го октября 1905 года был вынуж-денной мерой, на которую Николай II согласился после начала Всероссийской стачки. Согласно этому документу, в России наступало новое время: время усовершенствования государственного порядка. Были обещаны неприкосновенность личности, свобода совести, слова, собраний и союзов, а также амнистия политзаключенных, созыв законодательной думы, избранной всем народом.
Накануне этого события Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну письмо с подробным рассказом о текущем моменте и о том, под каким давлением разных слоев общества – демократических и реакционных – действовала власть.
«16 октября 1905 г<ода>
Петербург
Милая мамá, пишу Вам в разгар нашей „революции“, как многие называют переживаемое время. „Революция“ ли? Не думаю. Просто остановка, обрыв жизни вследствие прекращения войны, что я считаю большой полит<ической> ошибкой. Вы на это возмутитесь, но вдумайтесь глубже, представьте себе продолжение войны и, наконец, наша победа. Тогда ничего подобного бы не было. Был бы подъем жизни вместо падения ее. У нас все стоит. Ни газет, ни электричества, ни поездов, ни конок, ни торговли, ни молока детям, ни писем ниоткуда. На улицах мрак, ходят толпы оборванцев, много пьяных, разъезжают войска, тоже неряшливого, распущенного вида.
Сегодня воскресенье, и теперь вечером жутко выйти на улицу. Ходят казаки по нашему тротуару, проходят пьяные, грубые шутки и распущенность всеобщая. Чем все это кончится, трудно сказать. Я надеюсь, что на этих днях все восстановится. От Вас мы отрезаны, и Бог знает, что у Вас. Если бы наша современная жизнь была устроена иначе, если бы не было ни войска, ни собственности, ни городов, ни правительства, – конечно, тогда зачем же война. Но когда наша жизнь – борьба, а ее прекращают, как с этой войной, тогда начинается и разгорается борьба в другом месте, – внутренняя война. Она была и началась у нас и во время войны, и до нее, но теперь, конечно, примет гораздо более грозные формы потому, что раньше, во время войны, боролась <одна> государственная единица с другой такой же. Теперь, когда наша государственная единица признала свою слабость, началась борьба внутри <н>ее для ее усиления и перестройки. Это бы пришло само собой и сделалось бы легче, естественнее и скорее с продолжением войны, чем теперь, когда война прекращена. И кто знает, м<ожет> б<ыть>, наша государственная машина не обнаружила бы столько слабости, если бы в нее верили и продолжали войну. Я уверен в этом.
Все это очень тяжело. Живут все, как угорелые, бегут, сами не знают куда, и все кончается обжорством, или пьянством, или чем-нибудь в этом роде. „Митинги“ и речи на них – тоже пьянство, не говоря уже о дурацких разговорах в салонах. Надо ждать терпеливо, что будет. Вчера <было> новолуние, на которое я надеюсь.
Мы здоровы. Я ничего не пишу, столярничаю, делаю кое-какие дела по складу и изданиям, скучаю по умственному и дерев<енскому> досугу и одиночеству. Время идет медленно. Сегодня был у Трепова по делу. У него родилась внучка. Петю Глебова не застал. Мало еще видаю друзей. Все в угаре от солнечных пятен, вероятно. Когда-то Бог поможет их загасить.
Целую.
Ваш Лев.
Напишите о Вас и когда это письмо придет». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14345. Л. 1 2 об. Автограф.
…ни конок … – то есть, конно-железных дорог, по которым вагоны возились лошадьми. – См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка… - Т. II. С. 156.
Дмитрий Фёдорович Трепов (1855-1906) с января 1905 года генерал-губернатор и начальник Петербургского гарнизона, товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командующий отдельным корпусом жандармов, во время Всероссийской стачки 14 октября 1905 года отдавший знаменитый приказ войскам: «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». – См.: Извещение //Новое время. СПб., 14/27 октября 1905 года, № 10637. С. 1.
Пётр Владимирович Глебов (1879-1922) – брат Александры Владимировны Толстой (урожд. Глебовой; 1880-1967), жены М. Л. Толстого.
Появление Высочайшего Манифеста 17 го октября 1905 года вызвало невиданный подъём духа в разных слоях общества. Даже Всероссийская стачка через несколько дней прекратилась. 21 октября 1905 года Л. Л. Толстой смог успокоить родных: «<…> У нас сегодня в 2 часа стачка кончается. Столько пережили за это время, что всё рассказать невозможно. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14346. Л. 1 об. Автограф.
Через несколько дней, 25 октября 1905 года он добавил: «<…> У нас жизнь успокаивается. Все берутся за запущенные дела. В правительств<енных> сферах кипит работа. Очень надеюсь, что дело не дойдёт до настоящей резни и революции. Довольно. <…> Видаю многих и последнее время все в каком-то шальном возбуждении. <…>» – Там же, № 14347. Л. 1 об. Автограф.
Л.Л. Толстой и сам находился «в каком-то шальном возбуждении», которое, впрочем, сменилось недоумением и тревогой.
И тогда Л.Л. Толстой напрямую обратился за помощью и советом к отцу, с которым у него весьма осложнились отношения из-за несходства политических и общественных взглядов на современную ситуацию в стране. Во время двух приездов в Ясную Поляну 9-12 апреля и 21 июня - 12 июля 1905 года разговора не получилось. – См. об этом подробнее: Маковицкий Д.П. У Толстого… - Кн. 1. - С. 240 243, 320 343, 519. См. также: Сын и отец … //Лица … - Т. 4. - С. 224 225.
Тем не менее, в самый разгар драматических событий Л.Л. Толстой написал большое письмо отцу.
«28 ноября <19>05 г<ода
Петербург>
Милый и дорогой папá,
пишу тебе, чтобы поговорить с тобой и отвести душу. Что у нас делается? Что у нас готовится? Ты не можешь себе представить, до какой степени сильно, стихийно и непоборимо то движение, что захватило теперь Россию. Впрочем, ты можешь себе представить его, но ты его не видишь так близко и ярко, как делаю это я, живя здесь. На улицах и в писчебумажных магазинах, по случаю свободы печати, продаются открыто порнографические картины и силуэты, которые раскупают гимназисты в свободные от „революционной деятельности“ часы. В театрах представляются народные грубые, безобразные бунты, глядя на которые хочется бежать („Дети Солнца“, „Евреи“, „Дачники“ и т.д.).
Учебные заведения закрыты или в них собираются митинги и переписываются десятилетними девочками русские „Марсельезы“ со словами:
„Вставай, поднимайся, рабочий народ,
Бей их, злодеев проклятых“ и т.д.
В городских аудиториях собрания и митинги союзов и обществ, на которых требуется демокр<атическая> республика.
Сейчас идут страшно интересные собрания рабочих - железнодорожников и переплётчиков в Соляном городке, на которые я зашёл. В буржуазных домах – страх и пустые разговоры, но карты по-прежнему. В войсках брожение и глупое недовольство. Наверху философское и беспомощное бездействие, сравнительно с быстротой движения и жизни. Трудно жить. Бога нигде не видно, не только Бога, но даже попыток искать и найти Его.
Какое-то повальное озверение и распущенность. Ничто не свято – ни семья, ни нравственность, ни честь, ни труд, ни даже разум. Трудно не только жить по-настоящему, но выжидать и не делать глупостей и гадостей. Сейчас, глядя на толпы в несколько тысяч рабочих и пропуская мимо себя бесконечный поток входивших в Соляной городок грубых, возбужденных, сильных рабочих людей, слушая властные их голоса: „Билеты, товарищи! Товарищи, за дело!“ – я понял, какая это стихийная сила, с которой никому не справиться. Это тот самый демос, который и создает республику, несмотря на то, что народ, крестьяне её, м<ожет> б<ыть>, и не желают. Что можно говорить им? Они ничего не послушают. Им только одно нужно – это получить их право считаться и быть людьми. И они добьются этого. Добьются несомненно, как добились теперешнего права собираться на свои собрания. Всё бы это было прекрасно, если бы не принцип насилия, доведший уже их до открытого провозглашения и воззвания к всеобщему вооружённому восстанию, до того, что здесь нет рабочего теперь, у которого бы не было оружия, ножа или револьвера. Как ты относишься ко всему этому и что ты пишешь и думаешь? Хотелось бы повидать вас, но как уехать теперь от семьи?
Может быть, ты напишешь мне два слова в утешение и в совет. Чувствую себя совершенно беспомощным перед надвигающейся грозой. Иногда кажется, что она минует. Но этому не бывать, как не бывать уже многому старому. И то старое, что еще держится, не отпадет без крови и страданий. Целую вас. Благодарю Таню и мамá за письма, которые только что получил сегодня. Благодарю также Ханса за ответ. Дора и дети здоровы.
Твой Лев».
– ОР ГМТ. Архив Л.Н. Толстого. Т.с. 108/12, № 75. Л. 1 3. Автограф.
Премьера пьесы М. Горького «Дети Солнца» состоялась на сцене Драматического театра В.Ф. Комиссаржевской 12 октября 1905 года. – См.: Летопись жизни и творчества А.М. Горького: В 4-х выпусках. М.: Изд-во АН СССР, 1958. Вып. 1. С. 554.
23 ноября 1905 года Новый театр поставил пьесу Евгения Николаевича Чирикова (1864-1932) «Евреи». – См. о ней: Театр и искусство. СПб., 1905, № 48. С. 740; 1906, № 3. С. 43-45.
Несколько раньше, 10 ноября 1904 года Драматический театр В.Ф. Комиссаржевской поставил пьесу М. Горького «Дачники». – См.: Наша жизнь. СПб., 12 ноября 1904 года, № 7. С. 3.
…русская «Марсельеза »… – эта песня получила распространение в 80-х годах XIX века, через сто лет спустя после ее создания французским поэтом Клодом Жозефом Руже де Лилем (Rouget de Lisle; 1760-1836) в 1792 году. В течение ноября 1905 года в учебных заведениях Петербурга неоднократно проходили митинги и собрания, на которых – среди других песен – звучал и гимн французской революции, в измененном виде приспособленный к условиям России. – См.: Наша жизнь. СПб., 10 ноября 1905 года, № 9. С. 5. См. также: Песни революции и свободы. М., 1917. Вып. I. С. 14-21.
…письма, кот<орые> только что получили сегодня… – письма Т.Л. Сухотиной-Толстой от 15 ноября и С.А. Толстой от 18 ноября 1905 года, судя по почтовому штемпелю получателя, пришли в Петербург одновременно, 27 ноября 1905 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 684. Л. 31 33 об.; № 696. Л. 45 46.
Антон Денисович Ханс – садовник в Ясной Поляне.
Как октябрист и член влиятельного городского петербургского комитета, я мог попасть сам в Третью Думу (118) и был кандидатом в неё, но когда я увидел, что по составу своему наша партия была слишком слаба, я послал в центральный комитет заявление, что оставляю ее и бросаю всякую политическую деятельность.
Особенно разочаровал меня тогда русско-японский позорный мир. Заключение его было не только не нужно, но <стало> началом всего того хаоса, в который попала Россия и который продолжается в ней до сих пор.
Рядом с этим <и> пайщики задуманной мной газеты не достаточно поддержали меня (119). Когда же я серьёзно стал добиваться помощи правительства, оно отступило назад и взяло обратно своё предложение предоставить мне для печатанья газеты государствен-ную типографию.
В то же время все левые партии с остервенением восстали против меня, а революционеры грозили смертью. За мои статьи в «Новом времени» я сделался для них опасным реакционером, и в анонимных письмах они писали, что «если я, такой-сякой, дурной и подлый сын великого отца, буду продолжать действовать против них, то они без разговоров отправят меня на тот свет» (120).
[ 118. Убеждённый сторонник Земского Собора, Л. Л. Толстой восторженно принял Высочайший рескрипт о созыве совещательной Думы:
«Весна, весна близко. Весна в природе и в русской жизни, с солнцем, светом и теплом.
Слишком поздно, чтобы ещё писать сегодня. Пишу поздно ночью только для того, чтобы помочь, как умею, разъяснению великого события, какое переживаем, чтобы рассеять недоверие, чтобы сплотить всех в песнях, в криках радости и восторга, вместо плача и печали. Мы накануне величайшего обновления, будем радоваться ему, чтобы оно действительно настало, чтобы оно явилось чистым и глубоким. …» – См.: Толстой Л.Л. Мысли и жизнь // Новое время. СПб., 19 февраля/4 марта 1905 года, № 10402. С. 4 (см. также выше примеч. 94).
Его активная натура жаждала деятельности. Отец был занят корректурой повести «Божеское и человеческое» и написанием статьи «Конец века». – ПСС. Т. 36. С. 267 - 275; Т. 89. С. 25 - 29.
В ожидании вестей из Ясной Поляны, Л.Л. Толстой осенью 1905 года включился в политическую жизнь столицы, в том числе и в строительство Первой Государственной Думы. 11 декабря 1905 года он писал матери: «<…> Я стал принимать участие в разных собраниях, и это интересно. Состою членом партий 17 го окт<ября> и правового порядка и езжу на заседания. Много слов, мало дела, хотя кое-что и делается. Главный интерес, конечно, – подготовка Государств<енной> Думы, знакомство с могущими попасть в неё членами, подготовка программы её деятельности. Я лично, конечно, имею мало шансов попасть в неё, хотя в выборники, м<ожет> б<ыть>, и попаду, не стремясь особенно к этому. На заседании иногда говорю и особенно, когда дело касается близко и давно интересующих меня вопросов. Намечено для Думы много. Что она сделает, увидим. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14348. Л. 1 1 об. Автограф.
В архиве Л.Л. Толстого сохранились документы «Союза 17 го октября», «Партии правового порядка» и «Прогрессивной экономической партии», членом которых он состоял с 1905 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 908. Л. 27, 31 32, 78-80 об. См. также: Партии российских промышленников и предпринимателей: Документы и материалы 1905 - 1906 гг. М.: РОССПЭН, 2004. С. 36, 43.
Через день, 13 декабря 1905 года Л.Л. Толстой в очередной раз обратился к Николаю II со своими новыми предложениями о переустройстве России. – См.: «Время идёт интереснейшее…» // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год … С. 142-144.
Через пять лет, после смерти отца и тяжёлых душевных потрясений (см. об этом ниже), Л.Л. Толстой вновь решил принять непосредственное участие в государственном строительстве. Осенью 1911 года в столице были назначены выборы депутата Третьей Государственной Думы от Петербурга взамен выбывшего коллеги.
На самом деле, у Л. Л. Толстого не было никаких шансов победить. Он вернулся в Россию незадолго до выборов и буквально накануне их, к удивлению горожан, разослал обращение к избирателям, в котором он напоминал о себе не только как о сыне Великого Толстого, но и домовладельце, собственнике просветительного книжного дела, кандидате, не зависимом ни от какой-либо политической партии. В случае своего избрания в Государственную Думу, Л. Л. Толстой обещал содействовать решению трёх важнейших, с его точки зрения, проблем: усиление роли церкви в жизни России; начальное обучение детей и народная трезвость. – См.: Накануне выборов депутата от Петербурга // Биржевые ведомости: Иллюстрир. ежедневная полит., обществ. и лит. газета: Утренний выпуск. СПб., 6/18 октября 1911 года, № 12567. С. 5.
В воскресенье, 7 октября 1911 года за самовыдвиженца Л.Л. Толстого проголосовал 21 избиратель (для сравнения: за победителя было отдано 754 голоса; за другого кандидата – 423). – Там же: Вечерний выпуск. СПб., 8/21 октября 1911 года, № 12572. С. 3.
Через день газета опубликовала письмо Л.Л. Толстого, в котором он объяснял логику своих действий и при этом сослался на мнение отца: «… Я решился выставить теперь мою кандидатуру, зная вперёд, что я не получу больше 2-3 голосов (поданные за меня 21 голос превзошли мои ожидания), и искренне считая политические партии большим вредом для нашей общественной и государственной жизни и желая подчеркнуть это. Мой покойный отец не мог говорить о политических партиях без насмешки. Думаю, что в этом отношении его лежала глубокая правда.
… Моя единичная попытка была направлена исключительно для возбуждения этого вопроса. …». – См.: После борьбы: Письма в редакцию // Там же. СПб., 10/23 октября 1911 года, № 12574. С. 3.
119. Импульсивный по своей натуре, Л.Л. Толстой не умел и не хотел ждать. 21 апреля 1905 года он вновь отправил «Письмо в редакцию», в котором поблагодарил читателей за сочувственный отклик и присланные деньги. К этому времени их было более 29 тысяч, но для издания, которое могло бы соперничать с ведущими столичными газетами, этого было мало. «Если наберется, как я сказал вначале, паёв на 50.000 рублей, с будущей осени и года газета может появиться. … Мы будем стараться говорить языком искренним и понятным всякому и то, что нужно. … Разве не дело величайшей важности всем нам узнать, понять и полюбить друг друга?!» – См.: Новое время. СПб., 2/15 мая 1905 года, № 10474. С. 3.
Необходимая сумма могла быть собрана гораздо раньше: на 22 июня 1905 года паев было заявлено на 45.647 рублей. – ИРЛИ, ф. 303, № 156. Л. 9-10 об. Помощники Л.Л. Толстого предлагали: «<…>надо бы уже начинать дело<…>». – Там же. Л. 9. Автограф.
Однако именно в этот момент Л.Л. Толстой потерял всякий интерес к своей же инициативе и в новом «Письме в редакцию» 31 августа 1905 года отказался брать на себя ответственность по изданию газеты. При этом он подчеркнул, что деньги, присланные потенциальными пайщиками, могут – в случае их согласия – быть употреблены на народные библиотеки. – См.: Новое время. СПб., 1/14 сентября 1905 года, № 10596. С. 5.
Возможно, что и в этом случае Л.Л. Толстой бессознательно поступил так же, как и его отец. В начале 1898 года Л.Н. Толстой обдумывал выпуск деревенской газеты для народа. 21 января 1898 года С.А. Толстая записала: «… Весь день идут у нас с Соней Мамоновой и Львом Николаевичем разговоры о деревенской газете для народа. Цель газеты – дать интересное чтение народу. … Лев Николаевич так увлекся этой мыслью, что выписал Сытина (издателя народных книг и картин), чтоб поговорить о материальной стороне дела. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 343.
Софья Эммануиловна Дмитриева-Мамонова (1860-1946) – художница, подруга Т.Л. Толстой; помогала в переписывании сочинений Л.Н. Толстого.
Иван Дмитриевич Сытин (1851 - 1934) – издатель и книготорговец; в его типографии печатались книги и брошюры издательства «Посредник».
Издание деревенской газеты для народа не состоялось.
120. Документов с прямыми угрозами физического устранения в архиве Л.Л. Толстого нет. Но сохранились письма, авторы которых действительно пытались воздействовать на совесть именитого публициста в надежде, что она ещё сохранилась. Так, 13 марта 1905 года один из возмущённых читателей обратился к Л.Л. Толстому через редакцию «Нового времени»:
«Прочёл, г. Толстой-сын, вашу подленькую статейку в газете „Чего изволите“. Говорят, что у знаменитых отцов дети неудачники. Я понимаю, что ваш отец от старости может писать глу<пости> о либеральном движении в России, что у него не хватило силы воли помолчать о движении, которого он не понимает, но вы, сынок, неужели вы не понимаете всей мерзости участия в подленьком издании такого негодяя, как Суворин. Ведь проповеди в такой газете если и вызывают восторги, то только разве что у самодержца-эпилептика, воров – вел<иких> князей и всей этой милой банды, грабящей русский народ<…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 847. Л. 13 15. Машинопись. Конец письма не сохранился.
«Чего изволите» – так недоброжелатели называли газету А.С. Суворина «Новое время» за ее лояльность действующему правительству.
Письмо разгневанного читателя вызвано статьями Л.Л. Толстого из цикла «Мысли и жизнь», в которых доказывалась необходимость продолжения русско-японской войны. 3 марта 1905 года Л.Л. Толстой начал свою статью ошеломляющим утверждением: «Сохрани нас Боже от заключения мира». А неделю спустя он продолжил свою мысль: «… Россия настолько сильна, что она вновь двинется к океану и вновь прогонит с его берегов ослабленного войной с ней врага. Так будет дело в два, пять, десять, двадцать лет. Надо ясно сознать это и ясно, открыто сказать это всему народу». – См.: Новое время. СПб., 3/16 марта 1905 года, № 10414. С. 2-3; Там же, 10/23 марта 1905 года, № 10421. С. 3.
Кроме того, известно, что среди писем, отправленных Л.Л. Толстым в Ясную Поляну 5 марта 1905 года, было и письмо от революционеров. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14325. Л. 1.
Куда более резко высказывались критики на страницах газет, оппозиционных «Новому времени». «Граф Л.Л. Толстой положительно хочет еще при жизни затмить славу великого отца. …
Молодой Л.Л. Толстой после остервенелой проповеди вегетариан-ства и радостей жизни (понимаемых им иначе, чем отцом) ударился в свирепый шовинизм. …
Все это – “герои безвременья”, слишком затянувшихся “общественных сумерек”.
Взойдёт солнце – исчезнут сами собой все эти удушливые, вредные испарения гнилого, стоячего болота…» – См.: Отклики // Биржевые ведомости: Утренний выпуск. СПб., 8/21 июня 1905 года, № 8863. С. 2. Статья опубликована под псевдонимом “Мирской” ].
Один такой революционер поселился в моем доме и приходил ко мне без всякой видимой надобности. Я любезно принял его, не зная, что, в сущности, ему нужно было. Он ушёл, не совсем убеждённый в моём мракобесии.
В те дни ко мне однажды кто-то протелефонировал по таинственному делу и назначил свидание. Меня приглашали вступить в ряды русских масонов, от чего я категорически отказался, сказав, что мои взгляды препятствовали мне участвовать в какой-либо тайной организации.
Вся эта беспокойная деятельность стала мне не по душе. Я понял, что надо было или совсем отдаться ей и жертвовать для неё всем, даже жизнью, или совсем не касаться её. Я предпочёл второе, о чём теперь, после долгого жизненного опыта, глубоко сожалею.
Вместо политики я увлёкся театром и написал ряд пьес, которые шли в Петербурге, Москве и провинции.
В моих пьесах, как и других писаниях, я не искал одобрения известной клики или класса людей и не держался крайних, легких и легкомысленных идей.
В пьесе «Братья-помещики», например, действующие лица то говорят, что «Россия счастлива иметь столько евреев», то отзываются о них с насмешкой и презрением (121).
[ 121. Пьеса Л.Л. Толстого «Братья-помещики» написана позднее (см. о ней выше примеч. 22). Её шумный успех в Петербурге в марте 1907 года в своей аудитории был вызван тем, что персонажи были узнаваемы, а проблемы – живыми, бурно обсуждавшимися в обществе. Собственная позиция автора пьесы была выражена в словах управляющего, немца Густава Федоровича: «Вам нужны три вещи: просвещение, закон и любовь к родине».
Л.Н. Толстой не признавал у сына драматургического таланта и в разговоре со своим молодым помощником, Н.Н. Гусевым (см. о нем в примеч. 9 к Главе 1 Книги I), назвал его «черносотенцем». – ПСС. Т. 56. С. 551 ].
Русские евреи никак не могли мне простить, что не все мои герои расхваливали их и что я сам, конечно, не находил их совершенными.
Иногда я собирал друзей у себя на Таврической и читал им мои пьесы. Приезжал и Репин, с которым я был в тесной дружбе (122). Ему понравилась моя пьеса «Один», которую я прочел гостям и в которой герой её, стараясь следовать идеям Толстого, остаётся на свете один. Эту пьесу начали репетировать в Петербурге, но почему-то отложили, и она никогда не была представлена (123).
[ 122. О дружбе Л.Л. Толстого с И.Е. Репиным см.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным // Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 147 - 171.
123. Драма в 4-х действиях «Один» напечатана в кн.: Толстой Л.Л. Драматические сочинения… Т. 1. С. 147-169.
Из писем режиссера Малого театра Евтихия Павловича Карпова (1857 - 1926) автору пьесы от 13 и 15 января 1906 года известно, что она была назначена к постановке в 20-х числах января 1906 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 342. Л. 1 - 4. Что помешало довести работу до конца, установить не удалось.
Отказ от постановки драмы «Один» Малым театром побудил Л.Л. Толстого устроить домашнее чтение её 28 января 1907 года, на котором присутствовал И.Е. Репин. – См.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным // Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 157 - 158.
Илья Ефимович Репин был одним из тех замечательных русских людей и талантов, говоривший про себя, что он не талант, а «только работник» (124). В нём было, может быть, меньше духовности, чем в Ге (125) и Крамском (126), но была настоящая русская сила и правда. Она создала «Запорожцев», «Ивана Грозного», «Бурлаков», «Не ждали» и многие другие первоклассные картины. Репин был умеренным либералом, какими были все интеллигентные русские люди той эпохи, но никто не ненавидел больше него всё недодуманное, как коммунизм и, может быть, отчасти толстовство. Он обожал отца и преклонялся перед ним как художником, но относился с лёгким снисхождением к его идеям. Не раз он кратко и скромно, но твёрдо и убедительно возражал ему со смешком, говоря своим густым внутренним голосом: «Нет, Лев Николаевич, это не так, не так» (127).
[ 124. И.Е. Репин, действительно, считал себя всего лишь тружеником в искусстве. – См.: Репин И.Е. Из моих общений с Л.Н. Толстым // Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников … Т. 1. С. 489.
В августе 1887 года он написал портрет Л.Н. Толстого, который, по словам родных, был наиболее удачен. Т.Л. Толстая так оценила его в письме своей подруге Елизавете Адамовне Олсуфьевой (1857 - 1898): «… Сегодня уже вся голова написана, и чудно, и по мастерству, и по выражению. Он (Репин. – В.А.) сумел поймать то доброе, мягкое выражение, которое у папá бывает и которое ни Ге, ни Крамской не сумели передать». – Цит. по кн.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 545.
125. Н.Н. Ге был тем художником, чьи взгляды на искусство были близки Толстому (см. о нем примеч. 54 57 к Главе 13 Книги I).
126. Иван Николаевич Крамской (1837 - 1887) был автором первого живописного портрета Л.Н. Толстого, над которым художник работал осенью 1873 года. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 501.
Беседы с Крамским не прошли бесследно и для Л.Н. Толстого. Во всяком случае, И.Е. Репин находил черты Крамского в образе художника Михайлова в романе Толстого «Анна Каренина». – Там же. С. 558.
127. Разногласия касались прежде всего взглядов на искусство. Один из сходных эпизодов – в записи художника – см. в кн.: Репин И.Е. Дал`кое и близкое. Л.: Художник РСФСР, 1986. С. 366 367. См. также: Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников … Т. 1. С. 480 481 ].
В моём беженстве я изредка переписывался с Репиным, и вот одно из его характерных писем:
«Милый, дорогой Лев Львович,
как хорошо весной и на Пасхе получать Ваши письма (128). В них столько таланту, столько блеску.
О, Толстые!
От Апостолова я получил книгу: „Живой Толстой“ (129). Сколько там жизни! – Даже присные Бирюков (130), Гусев (131) и другие – хорошие люди, причастные к Толстым, кажутся родными; книга захватывающего, живого интереса; читается и перечитывается без конца. Но её несчастье, – проклятие, – рабство пролетариата: новая орфография – это невыносимая гнусность невежества, безвкусица и неудобство для чтения!..
И эта гадость всё ещё держится! И есть люди, которые поддерживают новые издания этой безграмотности и никому не нужные неудобства чтения! Какое безобразие без буквы Ѣ [!]
[!] Сколько крови испортило мне это невежество!!! Понижение…. Когда же сожгут всё это холопское упражнение в культуре? (132)
Как скоро человек привыкает к мерзости!
И как долго он держится за нее!!!
Подлый раб!... и т.д.
Простите.
Ваш Илья Репин»(133).
[ 128. Это письмо является ответом на неизвестное обращение Л.Л. Толстого. Оно условно датируется маем 1930 года. – См.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным // Новый журнал. СПб., 1998. № 4. С. 171.
129. Критик Николай Николаевич Арденс (псевд. Апостолов; 1890 1974) предпринял первую попытку собрать воедино важнейшие мемуарные свидетельства о великом писателе. – См.: Апостолов Н.Н. Живой Толстой: Жизнь Льва Николаевича Толстого в воспоминаниях и переписке. М., 1928 (переизд. – М.: Аграф, 2001).
130. И.Е. Репин, безусловно, знал исследование П.И. Бирюкова (см. примеч. 114 к Главе 6 Книги I), друга и единомышленника Толстого, которое неоднократно переиздавалось. – См.: Бирюков П.И. Биография Льва Николаевича Толстого: В 4 х томах. 3 е изд. М.; Пг.: Госиздат, 1923.
131. И.Е. Репин имеет в виду недавнюю публикацию расширенного издания книги: Гусев Н.Н. Два года с Л.Н. Толстым: Воспоминания и дневник бывшего секретаря Л.Н. Толстого: 1907-1908 год. 2-е изд., значительно испр. и доп. М., 1928.