Здесь очень тяжело. Сухость воздуха адская, так что днем я не выхожу, не могу дышать, глаза красные, в голове шум и вот страшное расстройство желудка. Я ничего. Лишь бы Д<ора> не свалилась по дороге в Крым и дети. Ведь какая разница солнца и температуры. Будем беречься. Вообще Дора бодра и решила жить так.
Целую всех вас.
В<аш> Лев».
– Там же, № 14298. Л. 1 1 об. Автограф.
Когда же дело пошло на поправку, Л.Л. Толстой 11 апреля нового стиля 1904 года в письме родным отметил: «<…> Когда Паля стал смотреть сегодня, Никита даже издал звук восторга, а Саша та расплакалась. <…>» – Там же, № 14299. Л. 1. Автограф.
…Саша … – русская няня детей Толстых (cм. о ней выше примеч. 50, 54 55) ].
Вспомню ещё несколько кратких египетских впечатлений.
В Теwfiс отеле с нами жил старый сумасшедший и богатый английский лорд. Он сошёл с ума после смерти жены, и ему мерещилось, что её глаза смотрели на него отовсюду. Каждый день он уходил на прогулки в пустыню в своей серой широкополой шляпе и с большим костылём в руке, а несколько босых арапчат бежали за ним с мешками. Англичанин подбирал глянцевитые камушки и собирал их в мешки. Когда я спросил его, зачем он делал это, он, глубоко веря в то, что говорил, объявил мне торжественно, что эти камушки были глазами его покойной жены.
В Хелуане ещё лечилась тогда русская дама, больная желудком. Когда пришла Святая Неделя, она так усердно разговелась мясом, что к утру окончила свое существование.
Однажды явился к нам в отель астролог-индус в белом тюрбане и стал предсказывать Доре будущее, бросая кости на толстую старую книгу астрологии…
Он предсказал, что Дора совсем поправится, что у нее родится третий мальчик с родинкой на лице, который принесёт семье счастье, и что, когда мы вернёмся в Россию, нас всюду встретят радость и удача.
Городок Хелуан ночью охранялся тогда стражниками, которые прежде были теми самыми ворами и разбойниками, от которых теперь они охраняли его.
Сыновья хозяина нашего второго отеля, куда мы переехали после Теwfiс’а, мне рассказывали, что летом в Хелуане стояла такая жара, что они питались лишь травой, сидя в серном бассейне курорта. Сам же хозяин был родом грек, служивший долго в России у графа Строганова(65), от которого, конечно, у него были деньги, на которые он построил свой отель.
[ 65. О ком из представителей этого древнего рода идет речь, из контекста не ясно ].
В Египте народ принимал меня за богатого англичанина и, определённо, враждебно относился ко мне.
Раз, когда я один заехал верхом далеко в пустыню и встретил проходивший караван, мне надо было пустить моего тёмно-серого арабского жеребца полным галопом, чтобы удрать от нескольких всадников, повернувших своих лошадей в мою сторону.
В другой раз в арабской деревне меня освободил от обступивших меня и дико кричавших баб мой молодой проводник Магомет. Если бы он не подоспел вовремя, они бы, вероятно, обобрали меня, сколько могли.
Среди зимы, когда Доре стало как будто лучше, я оставил семью в Хелуане, а сам поехал в Верхний Египет посмотреть Луксор и Асуан (66).
[ 66. Л.Л. Толстой совершил поездку до своей болезни. 14 февраля нового стиля 1904 года он писал С.А. Толстой:
«Милая мамá, пишу вам из Ассуана, куда приехал по Нилу один и откуда уже еду послезавтра назад в Хелуан. Поехал на 10 дней <в> верхний Египет, близко границ Нубии и Судана, посмотреть, оставив семью в довольно хорошем состоянии.
<…> Здесь уже почти тропики. Живут подле местечка полубелые бишарины и суданцы, в окрестностях бьют львов и леопардов. Жара часа в два, три дня 45º Ц<ельсия>, хотя ночи прохладные, не больше 10 12º. Сегодня дует сильный северный ветер и потому я сидел все утро и читал газеты всех наций и освещение войны. <…>
Здесь интересна, кроме народа и природы, старина, которой особенно много я видел в старых Фивах (Луксоре). Удивительны эти храмы и гробницы <возрастом в> 5 6 тысяч лет, с разными божествами, с мумиями и громадным, когдато затраченным человеческим трудом. Когда смотришь на все это, под этим тропическим солнцем, не верится, что все это сделано людьми. На днях в Луксоре, когда я, вернувшись из Фив, читал телеграммы о войне, мне опять не верилось, что все это там происходит, – похоже на какую-то дикую сказку. Вообще здесь живешь в каком-то тумане, сердце бьется 100 ударов в минуту и мысли бегут с такой же быстротой.
Путешествую я с одним шведом и вчера познакомился здесь еще с одной шведской семьей. Встречаешь людей всех национальностей, и французов, и румын, и американцев, и, благодаря моему имени, со мной все знакомятся. На пароходе из Луксора сюда я узнал положительно всех. Надо сказать, что имя Толстого всетаки больше всего любимо французами горячее и искреннее других, во всяком случае, это мое впечатление.
Англичане знают, да не все понимают. Немцы знают, но не вполне доверяют. <…>
Пишите чаще, пожалуйста, особенно теперь, весной, когда я всегда бываю в беспокойстве, и вышлите деньги, если не сделали этого.
Целую всех.
Лев».
– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14290. Л. 13 об. Автограф.
...Асcуан... – Л.Л. Толстой воспроизвел старое написание, кальку с французского (Assouan), которым пользовались в официальных русских изданиях. – См.: Отечественные и заграничные курорты, санатории и кумысолечебницы. М., 1910. С. 29.
...Верхний Египет … – узкая долина, по которой протекает Нил. Подробнее об этой поездке см.: Толстой Л.Л Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, № 20. С. 336 343.
…близко границ Нубии … – довольно неопределённый географический термин. Нубией в собственном смысле слова называлась обыкновенно область среднего течения Нила.
…бишарин<ц>ы … – рядом с Асуаном располагался «лагерь Бишаринцев, кочевого мирного африканского племени, необыкновенно симпатичного и доброго». – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… // Родник. СПб., 1906, № 20. С. 341 343. Курсив мой. – В.А. Там же – фотография “Бишаринцы”.
…освещение войны … – об отношении Л.Л. Толстого к русско-японской войне 1904 1905 годов см. ниже.
Вскоре, 21 февраля нового стиля 1904 года Л.Л. Толстой известил родных о своем возвращении в Хелуан. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14292. Л. 1 ].
Самым сильным впечатлением от этой поездки было то, что в Египте до сих пор открыта лишь очень малая часть прежней его цивилизации и что под песками пустыни засыпаны ещё несметные археологические сокровища. Нильские пароходики останавливаются в одном месте, чтобы дать пассажирам возможность взглянуть на одинокий храм, стоящий на берегу реки. От этого храма пустыня спускается вниз громадной плоскостью, покрытой песками. Под ними, вероятно, засыпан целый древний город, от которого раскрыт один только храм.
Когда в апреле в Хелуане сделалось нестерпимо жарко, мы быстро собрались и уехали обратно в Россию, решив провести лето в Крыму(67).
[ 67. Сезон в Хелуане начинался глубокой осенью, в октябре-ноябре, а заканчивался в марте-апреле. – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… // Родник. СПб., 1906, №№ 15 16. С. 118.
Накануне отъезда, 23 апреля нового стиля 1904 года Л.Л. Толстой отправил матери письмо, в котором негативные эмоции явно преобладали:
«Ну, милая мамаша, уедем ли мы отсюда 27 го и доедем ли живые домой? Пишу вам отсюда последнее письмо, надеюсь. Жара стала неимоверная и такая сухость, что дышать трудно. В тени 40º, ночами открытые окна не помогают, днем надо сидеть дома.
Я уже писал, что детям лучше, они даже совсем были бы здоровы, если бы Никита не свалился опять в жаре от желудка. Сегодня и это проходит у него. Паля выходит. Но с вуалью, под зонтиком и держится в тени до 10 11 часов, а там опять в комнате до 5 6 часов.
Вообще жизнь тут делается невозможной. Да и в самом деле, кто же может жить среди пустыни, среди раскаленных песков, где нет ни дерева, ни ключа воды, ни травки. Собаки и те все дохнут летом и теперь бегают, высунув языки и ища влаги. Хелуан – это кладбище среди пустыни, глупейшее и вреднейшее для живых людей, выстроенное исключительно для европейских больных, – живых трупов, как я их тут называл всю зиму, глядя, как они лежат целыми днями на солнце, ничего не делая и дожидаясь откудато здоровья. <…>
Здоровье Доры эти дни получше и, Бог даст, время и режим (вегетарианский) вылечат ее. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14300. Л. 1 2 об. Автограф.
…режим (вегетарианский)… – см. об этом выше примеч. 60.
Через несколько лет Л.Л. Толстой подвел итог поездке: «Общее впечатление от Египта тяжелое». – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, № 21. С. 386. Однако позднее он поиному оценивал поездку в Египет (см. об этом в Главе 2).
28/15 апреля 1904 года на пароходе «Чихачев», также принадлежавшем Русскому обществу пароходства и торговли, Толстые из Александрии отправились на родину. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14296. Л. 1 об., № 14301. Л. 1 ].
В Александрии мы снова сели на пароход Добровольного Флота, на котором одновременно с нами возвращались в Болгарию красивый болгарин с хорошенькой своей свояченицей.
Они, как дети, сияли счастьем. Больная жена умерла в пансионе немецкого врача, и они теперь были свободны(68).
[ 68. Позднее Л.Л. Толстой вернулся к этому сюжету. – См.: Толстой Л.Л. Встреча в Египте // Луркоморье. СПб., 1914, № 1. С. 68].
Когда пароход отчалил и нам подали вкусный русский обед, то после моей болезни я решил теперь навсегда оставить вегетарианство. Я ел все пять блюд, – включая индюшку и ростбиф, – каждое по два раза, и был счастлив, что отделался от моего заблуждения.
Я понял, что пройдут тысячелетия, а люди всё ещё будут питаться рыбой и мясом животных, и что человек навсегда останется животным всеядным. Он стал на свои две ноги и освободил свои руки вследствие того именно, что должен был питаться всем под землёй, в воде и в воздухе, и потому, как это ни странно сказать, вегетарианство, с разумной точки зрения, не морально, а аморально потому, что сокращает и губит жизнь человека, то есть драгоценнейший дар мироздания.
Я начал вегетарианствовать не из подражания отцу, а вследствие ложной мысли, случайно мелькнувшей в моей голове. Я шёл по аллее нашего сада в Ясной Поляне, когда вдруг мышь пробежала через аллею, и, чтобы не раздавить ее, я отскочил в сторону.
«Если, – подумал я, – мне дан инстинкт щадить всякую жизнь, то ясно, что я не должен есть мяса животных!»
И эта ложная мысль так крепко засела в моём мозгу, что нужны были болезнь и страдания, чтобы искоренить её.
Глава 2
Богомолки из Палестины. Купание в Крыму, выздоровление Доры и рождение мальчика с родинкой на лице. В Петербурге во время и после японской войны. Письмо царю и свидание с ним
Из впечатлений во время обратного путешествия из Египта в Россию очень сильным и неожиданным была встреча с русскими богомолками, которые возвращались домой из Палестины (69).
[ 69. О русских богомолках см. подробнее: Толстой Л.Л. Современный Египет… // Родник. СПб., 1906, №№ 13 14. С. 17; № 21. С. 385 ].
После того как целую зиму я не видел ни одной русской женщины, кроме нашей ярославки Саши, а видел только арабок, появление на нижней палубе нашего парохода толпы северных русских женщин, самостоятельных и свободных, поразило меня, как никогда не виданное зрелище.
Откуда эти поразительные существа?
Если Россия богата такими женщинами, то какое же может быть сомнение в том, что она выдержит какие угодно испытания? Если она – вечный источник таких человеческих сил, то кто же может усомниться в том, что ей принадлежит величайшее будущее?
В эти дни я с такой яркостью почувствовал величие русского народа, что это чувство навсегда и глубоко овладело моей душой. После сухой и безжизненной египетской пустыни и её населения Россия представилась каким-то чудесным, благословенным краем, истинным раем земным, а народ её – народом-избранником.
Пребывание в Египте мне было полезно во всех отношениях. Была полезна и моя болезнь, как долгий, очистивший кровь пост.
Дора, хотя и стала свежее, ещё не избавилась от своего белка, и красивые руки её продолжали припухать. Тогда я решил окончательно бросить докторов и взяться самому за её лечение. Веря в купание, я уговорил её остаться в Крыму и всё лето купаться в Чёрном море (70).
Мы наняли дачку в Алупке под «львиной» террасой Воронцовского дворца (71) и по три раза в день всей семьёй сбегали вниз к морю полоскаться и плавать с дельфинами.
[ 70. 22 апреля (ст. стиля) 1904 года по прибытии в Одессу Л. Л. Толстой послал родным телеграмму о благополучном возвращении в Россию. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14305. Л. 1. См. также: Одесская жизнь //Одесские новости, 25 апреля 1904 года, № 6290. С. 5; У гр. Л.Л. Толстого // Одесский листок, 25 апреля/8 мая 1904 года, № 103. С. 5.
Через несколько дней Толстые были уже в Ялте, а оттуда переехали в Алупку. 1 мая 1904 года Л.Л. Толстой сообщил матери, что они поселились возле моря. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14306. Л. 1.
71. Князь Михаил Семёнович Воронцов (1782 1856) в 1823 - 1853 годах был генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии с 1844 по 1853 год он был наместником Кавказа с неограниченными полномочиями.
Дворец Воронцова в Алупке расположен над уровнем моря. От него вниз ведут три каменные террасы, отделяющиеся одна от другой площадками, украшенными с обеих сторон мраморными изображениями львов работы знаменитого датского скульптора Бертеля Торвальдсена (Thorvaldsen; 1768 - 1844) в разнообразных позах (на самой последней площадке львы спят; на средней – они просыпаются; а у дворца – они уже проснулись). – См.: Ялта и её ближайшие окрестности (Справочная книжка). Ялта, 1897. С. 87 - 89 ].
Результат был поразительный (72). К осени Дора совершенно поправилась, а через девять месяцев родила четвёртого мальчика Петю (73), с родинкой на лице, который действительно принёс в семью счастье, как предсказал индус в Хелуане.
[ 72. В начале июля 1904 года самочувствие жены позволило Л.Л. Толстому уехать в Ясную Поляну и повидаться с братом Андреем, решившим добровольно отправиться на русско-японскую войну. 4 июля 1904 года Лев Львович приехал в Ясную Поляну. – См.: Сын и отец … // Лица … Т. 4. С. 222 223; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 103 106.
Д. Ф. Толстая с детьми в это время была в Швеции и вернулась в Петербург в середине осени 1904 года.
73. 8/21 августа 1905 года Л.Л. Толстой из Хальмбюбуды сообщил С.А. Толстой о прибавлении семейства: «Дорогая мать, сегодня в 2 часа дня родился наш третий сын. Как назовём, ещё не решили. Вероятно, Петром.
Начались роды в 5 часов утра и прошли благополучно. Мальчик крупный, с большой черной головой и широкими плечами. Похож на Палю<…>». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14335. Л. 1. Автограф.
По воспоминаниям старших братьев, это был светлый и весёлый человек, который ни разу в жизни ничем не огорчил своих родителей. Бабушка Софья Андреевна даже считала, что у него нет никаких недостатков. А младшая сестра Татьяна (см. о ней ниже в примеч. 33 к Главе 8) утверждала, что Петя «стоял на земле обеими ногами», был очень позитивным по отношению ко всем и всему, всегда весёлым, с прекрасным чувством юмора. – Примеч. Т.Л. Балдовской.
Пётр Львович Толстой (1905 - 1970) позднее в Швеции серьёзно занимался сельским хозяйством. Во многом это спасло и его семью, и Л.Л. Толстого, подолгу жившего у своего среднего сына. – См. подробнее об этом: Абросимова В. Зигзаги судьбы Льва Толстого-младшего (по архивным материалам) // Toronto Slavic Quarterly: Academic electronic journal in Slavic studies. Fall 2008, № 26 (http://www.utoronto.ca/tsq/26/ambrosimova 26.shtml) ].
Пятилетие с 1904 года и до 1909-го было для меня самым удачным периодом жизни в том смысле, что в нашей семье не было ни одного горя, даже ни одной неприятности, что материальные дела мои шли успешно и что в общественной и литературной средах на меня стали обращать внимание.
За этот период после Пети родилась совсем легко здоровенькая дочь Нина (74), а за ней через два года – вторая дочь – Соня (75), и так незаметно составилась та семья, о которой я мечтал.
[ 74. Нина Львовна Толстая появилась на свет там же, в имении Хальмбюбуда, 23 октября/11 ноября 1906 года. Через день, 25 октября Л. Л. Толстой отправил матери подробное письмо с рассказом об этом событии:
«Милая мамá <…>. Роды Доры прошли ничего, почти без страданий. Я думаю, что если бы человечество было умнее и чище, оно бы не называло рождение детей страданием, а наслаждением, высшим наслаждением и радостью женщины. В разговорах и шутках, окруженная любящими сердцами, Дора родила свою дочку Нину, сама смеясь и наслаждаясь. Один миг было немного больно, но потом опять одно наслаждение. Я не шучу, а говорю единственную правду. Девочка черная, похожа на нас, брюнетов, но с упитанным крепким телом Вестерлундов и Флодерус<ов>.
Дети рады новому товарищу и Кита таращил на сестру глаза часа два, говоря, что она похожа на красную куклу. Ему всё надо было рассудить, что стало три брата и одна сестра, что у сестры нет зубов, но черные волосы и т.д.
Дорa очень довольна и, надо надеяться, скоро поправится. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14372. Л. 1 2. Автограф.
Флодерусы – родственники Д.Ф. Толстой по материнской линии (см. о них примеч. 81 82 к Главе 15. Книги I).
75. Софья Львовна Толстая родилась 5 сентября (нового стиля) 1908 года в том же шведском имении Вестерлундов Хальмбюбуда. – Там же, № 14423. Л. 1.
Через некоторое время, 17 сентября 1908 года Л.Л. Толстой писал матери: «Милая мамá, Вы сегодня, так сказать, именинница, – поздравляю. А Вы поздравьте нас с именинницей – Соня есть и у нас. Мы, не дождавшись Вашего согласия, записали Вас крестной матерью, а Ваня Эрдели Вам кум. Девочка, как следует быть, с шишками на голове, которые, говорят, пройдут. При родах она повернула голову, и от этого будто бы произошло защемление. Родившись, девочка не закричала и только, когда акушерка ей дала под задок, она, понятно, обиделась и так заревела, что прелесть. Когда она плачет, похоже на целый зверинец. Голосино здоровеннейший.
Дора встала, но после большой потери крови слаба. Говорят, что если бы не остановили кровотечение, она бы не осталась жива. Вид у нее был страшный, и я испугался одну минуту. Теперь это позади.
Дети в порядке. <…> Крестины прошли по обыкновению. Поп крестит только наших детей, и поэтому его шероховатая служба звучит еще более дико, чем обыкновенная, на фоне лютеранской культуры. Я, собственно, не знаю, зачем мы крестим детей по православному. Впрочем, не всё ли равно, – пo православному ли, лютеранскому или духоборческому <обряду>. Одна и та же глупая канитель. Но такой забавной канители, как крестины православные, другой, конечно, нет. Чего, чего не придумано! И дуют, и плюют, и вертятся, и ходят кругом купели, и мажут, и клеят воск, и пускают воду, и окунают ребёнка так, что тот задыхается. Забавнее и глупее ничего придумать нельзя. А когда шведы во фраках при этом добросовестно исполняют обряд, гуляя вокруг кадки с водой со свечками в руках, то тут совсем пропадёшь от конфуза. Я не присутствую при этом безобразии, – дети смотрели, и Кита страдал ужасно. Чуть не заплакал. <…>» – Там же, № 14425. Л. 1 1 об., 4 об.5 об. Автограф.
…именинница… – С.А. Толстая всегда помнила и отмечала этот день: помимо именин, 17 сентября (ст. стиля) 1862 года родные официально объявили о ее помолвке с Л.Н. Толстым. – См.: Толстая С.А. Дневники… - Т. 1. С. 489.
…Ваня Эрдели …– см. о нём примеч. 11 к Главе 12 Книги I ].
Дети были здоровые и весёлые, и в нашей просторной квартире закипела жизнь.
Среди них были трое с тёмными глазами и волосами и двое со светлыми.
В них поразительно верно сказалась моя теория наследственности (76).
Брюнеты были более шведы по характеру, блондины – скорее русские. Брюнеты физически были похожи на меня, блондины на Дору. Брюнеты были по характерам близки к матери, блондины ко мне.
[ 76. См. Книгу III «Lungarno». – Примеч. Л.Л. Толстого ].
* * *
Странное настроение переживала тогда Россия в период войны с Японией и так называемой первой русской революции 1905 года.
Я был, как говорил мне отец, в «самом пекле» этого общественного, но не народного движения и видел его близко.
Не могу сказать, чтобы оно оставило во мне светлые воспоминания и, увы, не могу вспомнить ни одной встречи с человеком, который в то время мог бы вывести Россию на светлый путь порядка и обновления.
Всё, что делалось тогда, с одной стороны, либералами и революционерами, а с другой – правительством, служило всё большему недовольству общества и народа, и, казалось, ничего не могло спасти Россию от роковой катастрофы, к которой она стремительно подвигалась.
Я много писал тогда в газетах и особенно в тогдашнем полуофициозе – «Новом времени», так как всё правящее петербургское общество во главе с царем читало его.
«Новое время» стало самым влиятельным русским журналом, благодаря уму старика А.С. Суворина, которого я хорошо знал. Но, к сожалению, Алексей Сергеевич не был достаточно культурным и развитым человеком, чтобы понять требования своего времени (77). Он был консерватором и реакционером, простым дельцом и разбогатевшим, хитрым русским мужиком и не больше других знал, в чём нуждалась Россия. Его газета шла рука в руку с правительством и потому, естественно, приносила больше вреда, чем пользы. Но Суворин всё же был в сто раз более прав, чем либеральные еврейские и еврействующие газеты его времени (78).
[ 77. Это более поздняя точка зрения. В одном из недатированных писем Л.Л. Толстой признался А.С. Суворину: «<….> Я иногда чувствую к Вам больше близости, чем к родному отцу, в вопросах принципиальных. <…>» – РГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 4247. Л. 15 об.16. Автограф.
Осенью 1904 года, вернувшись в Петербург из Египта, Л.Л. Толстой закончил одно из недатированных писем А.С. Суворину так: «<…> Читал Вас, и все Вас читают везде. Всегда думал и буду думать, что Вы – самый умный и первый журналист наш, и без Вас почувствуют, что Вы были. Это не лесть. Вы понимаете это. Я просто хотел сказать Вам приятную правду. Простите. <…>» – Там же. Л. 70 об. Автограф.
Узнав о смерти А.С. Суворина, Л.Л. Толстой посвятил его памяти проникновенные строки: «Я искренно любил Алексея Сергеевича Суворина потому, что с начала знакомства моего с ним я всегда чувствовал, что он был не только умный, добрый и отзывчивый, но, главное, правильный человек. Лучшего выражения, как именно это, народное, для определения верности чувства и верности понимания вещей этим большим русским человеком, – трудно найти. Он не мудрствовал лукаво, он не лгал, он говорил прямо и просто свою правду, когда он считал её таковой. Он понимал и чувствовал Россию и то, что было ей нужно в трудные минуты. Его мнения о событиях и о людях всегда были правильны и, если расходились с мнением многих, иногда мнением большинства, они были тем ценнее в период колебаний и смуты. …» – См.: Толстой Л.Л. Правильный человек // Новое время. СПб., 15/28 августа 1912 года, № 13084. С. 3. Курсив Л.Л. Толстого.
78. Одной из таких газет были «Новости и Биржевая газета» Осипа (Иосифа) Константиновича Нотовича (1849 - 1914), с которым Л.Л. Толстой был знаком. Ещё совсем недавно их уважительное отношение друг к другу было вполне взаимным. Редактор одной из влиятельным петербургских газет выполнил все пожелания автора, изложенные в его письмах 1903 года, в том числе и просьбу дать подпись: «Л. Толстой-сын», чтобы её не смешивали с подписью отца. – См.: РГАЛИ, ф. 339, оп. 1, ед. хр. 250. Л. 1 3; ИРЛИ, ф. 207, № 199. Л. 1 2.
См. также статьи Л.Л. Толстого: Толстой-сын Л. Гигиена в школах // Новости и Биржевая газета. СПб., 22 января/4 февраля 1903 года, № 22. С. 2; Толстой-сын Л. Недостаток любви //Там же, 2/15 февраля 1903 года, № 33. С. 2; Толстой-сын Л. Реформа жизни (Несколько мыслей вслух) //Там же, 9/22 февраля 1903 года, № 40. С. 2; 16 февраля/1 марта 1903 года, № 47. С. 2; 23 февраля/8 марта 1903 года, № 53. С. 2; Толстой-сын Л. Кто хочет этого (Рассказ) //Там же, 2/15 марта 1903 года, № 60. С. 2; 9/22 марта 1903 года, № 67. С. 2; Толстой Л.Л. Письмо в редакцию //Там же, 12/25 мая 1903 года, № 129. С. 2.
Однако русско-японская война и события 1905 года развели Л.Л. Толстого и О.К. Нотовича по разные стороны баррикад. На страницах газеты «Новости» сразу же появились резкие выступления против той позиции, которую занял Л.Л. Толстой, как, впрочем, и против той, которую последовательно отстаивал его отец. «… Отрицая государство, Толстой отрицает и борьбу с ним. …
Ту же манеру “доказательств”, ту же беззаботность насчёт фактической точности, то же “sic volo sic jubeo ” мы находим у Льва Львовича нововременского. Но Лев Львович нововременский унаследовал от отца только манеру и тон – и потому оказывается лишь смешным.
Толстой-отец сохраняет свой ум, свою диалектику; но разберите по пунктам его хитросплетённую сеть софизмов, – вся она рассыпается, а остаётся такая же пустышка, как от смешных заверений Толстого-сына. В конце концов, кимвал бряцающий даёт так же мало, как дребезжащий бубенчик. …» – См.: Энгельгардт М. Христианская философия на белой подкладке // Новости и Биржевая газета. СПб., 6 марта 1905 года, № 57. С. 2.
...“sic volo sic jubeo ”... – чем хуже, тем лучше (латин.) ].
В России шла тогда сложная борьба политических и религиозных идеологий, борьба классов, борьба придворная, борьба крестьян с помещиками, борьба рабочих с капиталистами, сектантов с православием, евреев с их гонителями – и среди этого напряжённого настроения внутри страны вдруг разразилась японская непопулярная война, вызванная близорукой и слабой властью (79).
[ 79. Действительно, после того, как 24 января/6 февраля 1904 года Япония порвала дипломатические отношения с Россией, царское правительство должно было подумать о надвигающейся войне, однако оно оказалось абсолютно не подготовленным к неожиданному нападению японского флота в ночь на 27 января/9 февраля 1904 года на русские корабли в Порт Артуре. На следующий день Япония официально объявила войну России.
Один из крупных военных, назначенный в разгар войны военным министром, позднее признался: «… Откровенно говоря, я не имел представления о Японии и японской армии и считал, что предстоящая война будет лишь крупной экспедицией, трудной только по отдаленности театра войны…» – См.: Редигер А. История моей жизни: Воспоминания воен. министра: В 2 х томах. М.: Канонпресс - Кучково поле, 1999. Т. 1. С. 380, 567 - 569.
Л.Л. Толстой узнал о начале войны в Асуане во время 10 -тидневного путешествия по Верхнему Нилу (см. об этом выше примеч. 66). 14 февраля (нового стиля) 1904 года он писал в Ясную Поляну С.А. Толстой:
«<…> Сегодня дует сильный северный ветер, и потому я сидел всё утро и читал газеты всех наций и освещение войны. Беду мы заварим на земном шаре и нелегко её расхлебаем. Я почти уверен, что война будет европейская и мы подойдём из Чёрного моря к Константинополю. Французы не на шутку готовятся за нас заступаться, а если это случится, то „пошла писать губерния“.
Всё это ужасно. Сначала меня это огорчило до боли, а потом так завлекло, что теперь я невольно жду и желаю наших побед, симпатизирую французам и не люблю англичан, с которыми тем не менее всё-таки продолжаю постоянно дружить.
Страшно для нас то, что японцы – большие ловкачи и хитрецы и могут завести нас в такую ловушку, из которой мы не выскочим. Отрезать армию от сообщений и потом разбить, обмануть, обойти – всё это они могут. Впрочем, – это война. Не знаю, кому желать успеха, если спрашивать чувство, а не разум. Если бы нас хорошенько наказали, мы бы стали умнее. Во всяком случае, эта война нас разбудит. Пульс уже теперь бьется, вероятно, быстрее во всей России. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14290. Л. 1 Об. 2 об. Автограф.
Однако уже на следующий день, 15 февраля (нового стиля) 1904 года он решил продолжить разговор с родными на начатую тему:
«Милая мамá, вчера написал вам письмо отсюда и жаль, что глупо о японцах. Мне их больше жаль, чем наших, несмотря на глупое патриотическое чувство, проснувшееся после наших неудач. Что они там делают? Что это за господин Алексеев? Морда у него самая неприличная, точно с перепоя.
Наезжать на собственные мины в Порт Артуре, оставлять в Чемульпо два одиноких крейсера, не быть готовыми к неожиданному нападению, – всё это производит грустное впечатление. Эта неумытая, грубая баба, Россия, пока проснётся и расправит члены и сама себе пальцы ушибёт и других растревожит. Смотрите, что теперь делается по свету? Что только тут <ни> пишут газеты? <…>» – Там же, № 14291. Л. 1 2. Автограф.