В теплый апрельский день, когда на улицах Москвы весело журчали весенние ручьи, Раису Васильевну выписали из клиники и перевезли на квартиру у Зубовской площади. Несмотря на интенсивное лечение, была она очень слаба, из дома не выходила. Желая, чтобы долгожданная свадьба дочери состоялась до ее отъезда в Германию, скрывала недомогание, бодрилась и даже старалась участвовать в приготовлениях.
Вопрос об операции решен, оплата произведена; отъезд Раисы Васильевны в Мюнстер намечен на начало второй декады апреля – с пятнадцатого числа ее положат в клинику. Все готово; задерживали Яневичей в столице только свадьба дочери и прибытие младшей сестры – та оформляла на работе отпуск без сохранения содержания.
– За меня не беспокойтесь, я выдержу! – уверяла Раиса Васильевна мужа и дочь за завтраком на просторной, комфортной кухне новой квартиры. – Нельзя откладывать до возвращения из Германии. Вы что же, хотите, чтобы невеста была на сносях? – полушутя привела она веский довод.
«Бог милостив, – может, и вернусь, – в то же время печально думала она – не слишком верила в благополучный исход операции. – Но легче на душе, если буду знать, что Юленька замужем и счастлива».
– И все же, Раечка, тебе слишком тяжело будет присутствовать и в церкви на венчании, и на свадьбе, – выразил опасение муж. Давай ограничимся твоим участием в свадьбе, а? Там нам с тобой надо быть вместе, а на церковном обряде – необязательно.
– Да что ты, Левчик! Как же я могу пропустить прекрасный обряд венчания? – с упреком взглянула на мужа Раиса Васильевна. – Не беспокойтесь, наберусь силенок и вас не подведу!
Чтобы покончить с этим, перевела разговор на другую тему – подготовки к свадьбе.
|
|
– Ты мне лучше скажи, – попросила она мужа, – перевел ты деньги моим родичам на проезд в Москву и где мы разместим такую ораву? У нас негде, если даже спать вповалку.
– Не бери это в голову, дорогая! – успокоил ее Лев Ефимович. – Я обо всем позаботился. И денег перевел Анфисе Васильевне достаточно. А она оповестит всех остальных, приедут вместе, одним поездом из Барнаула.
Сделал паузу и добавил:
– С размещением тоже нет проблем. Анфиса с мужем остановятся у нас, а племяши, вместе с остальными твоими родичами, – в небольшой гостинице «Золотой колос», – я уже забронировал для них места. Люди они скромные, и роскошные условия им ни к чему.
– Папочка, неужели на свадьбе не будет никого из твоих родственников? – удивилась Юля. – Я до сих пор ни одного из них не знаю.
Лицо у главы семьи омрачилось.
– Я же объяснял тебе, доченька, – их почти не осталось. Родителей моих репрессировали, сгинули на Колыме. Я вырос в детдоме на Алтае – определили туда, ведь единственная моя тетя тоже была арестована.
– Но ее потом реабилитировали, – напомнила ему Юля. – Где же она сейчас, не знаешь?
– Точно не знаю. Вышла замуж, сменила фамилию и эмигрировала в Германию. Разыскать я ее не смог… Вот буду в Мюнстере – снова попытаюсь.
Тряхнул головой, как бы отгоняя печальные мысли.
– Грустно об этом вспоминать… Зато у меня много хороших друзей и деловых партнеров. Их на свадьбе будет в избытке! Ты лучше скажи, доченька, – не выросла ли ты снова из свадебного платья? – пошутил он.
– А мне его сделали с запасом, – улыбнулась в ответ Юля. – Так что, надеюсь, оно там, – слегка коснулась живота, – меня не подведет. Хотя аппетит неимоверный – ем за двоих.
|
|
– Может быть, даже за троих? – весело взглянул на нее отец.
– Не дай бог! – испугалась Раиса Васильевна. – Рожать и так тяжело, особенно в первый раз!
– Нечего бояться! Мы в столице, и у Юленьки будут самые лучшие условия. Так что, доченька, не тушуйся и иди на рекорд! – ободряюще взглянул на нее Лев Ефимович.
Очередной день рождения Светланы Ивановны, по ее настоянию, отмечали скромно, в семейном кругу. Никого из коллег, друзей и знакомых она не приглашала.
– Скоро позову на свадьбу Пети, – объяснила она родным. – А то подряд неудобно, доставит всем слишком много беспокойства.
За большим столом в уютной квартире на Патриарших прудах собрались только свои, включая Льва Ефимовича и Юлю. Раиса Васильевна не отважилась выйти из дому, набираясь сил перед свадьбой дочери. К этой теме, которая больше всего интересовала всех, и перешли, после того как были произнесены заздравные тосты.
– Ну, расскажи‑ка нам, племянничек, где решили отпраздновать свадьбу и сколько народу будет? – не выдержав одолевавшего ее любопытства, спросила Петра тетя его мамы – Варвара Петровна.
– В принципе я уже договорился с администрацией об аренде банкетного зала в ресторане «Президент‑отеля». Одно из самых престижных мест в столице. – Петр не скрывал, что доволен этим. – Правда, аванса пока не вносил – еще не вполне определены программа и количество приглашенных.
– Программа? Это что‑то новое… – удивилась непосредственная тетка. – Я, как жена светила детской хирургии, частенько бываю на банкетах, но о таком даже не слыхивала.
|
|
– Интересы бизнеса требуют пригласить на свадьбу моих деловых партнеров, в том числе зарубежных, – серьезно объяснил Петр. – Ты даже не представляешь, как много зависит от хороших личных отношений! А для солидных людей, особенно иностранцев, одного застолья недостаточно.
– Так ты им концерт устроишь, что ли? – изумленно округлила глаза Варвара Петровна.
– И не просто концерт, а с участием известных звезд, чтобы гости увидели их вблизи! Согласись – это здорово. – И посмотрел на нее с веселой улыбкой. – Запомнится надолго.
Все оживились, и, заметив общий интерес, Петр объяснил подробнее:
– Намеченная программа банкета состоит из трех частей. Сначала, как положено, свадебное застолье, – руководит тамада от ресторана. Потом, когда все гости выскажутся и хорошо закусят, вместо перерыва для отдыха – маленький концерт.
Перевел дыхание и продолжал:
– Вести его будет известный артист, мастер остроумного конферанса. Эстрадных номеров намечено немного, но все – лучшие в своем жанре. А после концерта – горячее: застолье продолжится; завершит все дискотека.
– Программа превосходная, но сколько же на нее уйдет денег? Наверно, баснословная сумма? – нахмурился профессор Розанов. – Не слишком ли большое расточительство?
– Потратить придется много, – спокойно признал Петр. – Но тебя, дед, это не должно беспокоить – на эти цели в бюджете нашей фирмы предусмотрены немалые средства.
– Что, и на твою свадьбу тоже? – скептически откликнулась непосредственная Варвара Петровна. – Ты это серьезно, Петенька?
– Вполне, – подтвердил он. – У нас много выделено на затраты, связанные с рекламой и представительством. В том числе на приемы, банкеты, юбилеи, поздравления сотрудников с семейными праздниками. А в моем случае, – добавил он с улыбкой, – имеет место и то и другое.
По воцарившемуся молчанию не похоже было, что родных это объяснение удовлетворило.
– Прости меня, Петя, но тебе не кажется, – вступил в разговор молчавший доселе профессор Никитин, – что огромные суммы, которые тратят на эти цели фирмы, подобные твоей, – нечто вроде пира во время чумы! Роскошные банкеты как‑то не вяжутся с обстановкой в стране… ведь большинство населения, мягко скажем, нуждается.
– Разве я виноват в том, что происходит? – вспыхнул Петр – его самого удручало происходящее, профессор попал в больное место. – Мы честно платим налоги государству, а больше ничего сделать не в силах.
– Если бы все предприниматели так же добросовестно, как мы с Петей, отдавали государству, что полагается по закону, жизнь в стране была бы намного лучше, – дипломатично поддержал его Лев Ефимович. – И если кем‑то творятся безобразия, почему это мы не должны пользоваться тем, что принадлежит нам по праву?
– Да хотя бы потому, что… есть, наконец, соображения морали! – не выдержав, воскликнул Степан Алексеевич. – Нельзя жировать, когда твой народ в нищете, когда влачат жалкое существование наука и искусство!
– Ты полагаешь, Петя должен отдать на эти цели все, что он честно зарабатывает? – тихим голосом, но решительно вступилась за любимого внука Вера Петровна. – Разве это справедливо, Степочка? Если негодяи обворовывают народ, почему и он должен по их вине бедствовать?
Праздничная атмосфера за столом была нарушена – присутствующие явно разделились на два противоположных лагеря.
Вовремя почувствовав смену настроения и справедливо опасаясь, что эта дискуссия всех рассорит, Светлана Ивановна сделала попытку спасти положение.
– Вы не забыли, часом, из‑за чего мы сегодня собрались? – И профессионально изобразила обиду. – У меня день рождения, а вы завели тут какие‑то скучные разговоры! Ты, Мишенька, призвал бы всех к порядку как хозяин дома!
– А по‑моему, Светочка, мы уже вполне воздали по заслугам и тебе, и твоим родителям. Даже мне кое‑что перепало, – не согласился Михаил Юрьевич. – Не вижу причин, почему бы не обсудить теперь того, что нас всех волнует. Разве это скучный разговор?
– Ну вот, сейчас начнете спорить и испортите мне настроение, – не сдавалась виновница торжества. – Вячеслав Андреевич, выдайте нам лучше свежий анекдот, – попросила она мужа тетки – тот знал их великое множество и умел хорошо рассказывать.
Но и Никитин ее не поддержал:
– Обязательно выполню твое желание, дорогая Светочка, но только чуть позже, за чаем. А теперь разреши нам закончить разговор на эту тему, – все мы, Миша правильно сказал, принимаем ее близко к сердцу.
И продолжал уже для всех:
– Мне кажется ненормальным положение, когда закон допускает, чтобы в руках отдельных граждан скапливался огромный капитал, в то время как у других честных тружеников зарплата ниже прожиточного минимума.
– Социалистические идеи! Они‑то и завели страну в тупик, – возразил Яневич. – Уравниловку мы уже проходили!
– Вячеслав Андреевич говорит не об уравниловке, а о том, что в оплате труда и доходах населения не должно быть такой вопиющей разницы, – поддержал шурина профессор Розанов. – Почему, например, талантливые ученые и артисты должны уступать в оплате труда удачливым коммерсантам?
– Так что же, вернемся в славное прошлое – коммунизм будем строить? – не без ехидства произнес Яневич. – Раздадим всем сестрам по серьгам?
Степан Алексеевич повернул к нему красивую голову.
– Не стоит иронизировать над общей бедой. Коммунизм – это мираж, а вот законы, обеспечивающие социальную справедливость в ведущих капстранах, – реальность. Там финансовых акул лишают сверхприбылей.
– Значит, папа и Петенька – финансовые акулы? – рассмеялась Юля, таким забавным показалось ей это сравнение. – И у них надо отобрать сверхприбыль?
– Ты знаешь, Степочка, что мы с тобой одинаково обо всем судим. И сейчас ты говорил справедливые вещи. Но насчет того, чтобы отбирать честно заработанное, я не согласна! – поддержала внука Вера Петровна. – Те, кто свое богатство добыл законным путем, – это не акулы!
– Я о том и говорю, что законы у нас никуда не годятся! – подхватил профессор.
– А вдруг, Степочка, эти негодяи, что правят, возьмут и у Пети все отберут! – испугалась Вера Петровна. – Что тогда будем делать?
Укоризненно посмотрела на мужа и резонно рассудила:
– Заработка, что имеют Света и Миша, дай Бог, чтобы им хватило поставить на ноги дочек. Нас с тобой выручает только садовый участок. Вот я и спрашиваю: смогли бы мы совершить круиз, если бы не Петя?
Обвела всех взглядом ясных серых глаз и вновь обратилась к мужу:
– А кто помог вашему институту послать ученых на конференцию? Разве не он? Ты же предлагаешь плюнуть в колодец, из которого пьешь! – И осуждающе покачала головой.
– Бабушка не понимает, Петенька, как унизительно для заслуженных людей, крупных ученых, – ведь заработали у государства право на достойную оплату и содействие своей научной деятельности – пользоваться милостью богачей, – с горечью обратился к нему профессор. – Даже если благодетель – твой родственник!
Светлана Ивановна хотела уже снова вмешаться, но неожиданно на помощь ей пришел сын.
– Ты совершенно прав, дедушка! – спокойно заявил он. – Я и сам того же мнения. Труд талантливых людей – ученых, деятелей культуры и искусства – должен оплачиваться высоко. Государство, а не благодетели обязано обеспечить им условия для достойной жизни и отдыха.
Оглядел всех сидящих за столом, как бы призывая их к согласию, и заключил:
– Это безобразие и с ним пора покончить! Нам всем надо добиваться, чтобы положение кардинально изменилось. А сейчас давайте попросим маму, – предложил он, взглянув на нее с лукавой улыбкой, – показать, какой изумительный торт приготовила она к чаю. Довольно с нас политики!
Все последние дни Кирилл сильно нервничал, и виной тому – Алик. Как ни просил, ни требовал он от него ускорить выполнение своего «заказа», тот почему‑то тянул резину, ссылаясь на неподготовленность и плохое самочувствие. Последнее особенно раздражало Кирилла. «Нечего было браться этому мозгляку, раз еле дохает! – озлобленно думал он и пугался: – А вдруг и правда, загнется? Неужели, плакали мои денежки?»
В конце недели он не выдержал напряжения и прямо с утра, едва проснувшись, схватил телефонную трубку.
– В чем дело? Что тебе мешает? – насел на него Кирилл. – Ты что уже пушку в руках держать не в состоянии?
– Не голоси! Надеюсь, тебя там никто не слышит? – зашипел на него Алик. – Не могу же я на это пойти очертя голову. Должен потренироваться в стрельбе, детально разведать обстановку.
– Я же тебе все рассказал, даже план начертил! – возмутился «заказчик». – Ну какого рожна тебе еще надо?
– Ишь какой нетерпеливый! А подумал, что будет, если меня повяжут?! – разозлился тот. – Молчишь? То‑то! Вчера ездил я туда – специально изучить пути отхода. Ты ведь с машиной меня ждать не будешь?
– Еще чего! Я тебе хорошо заплатил! – огрызнулся Кирилл, но все же поинтересовался: – Решил, как смываться?
– Нашел подходящий маршрутец, – удовлетворенно сообщил Алик. – Рядом там стройка. Я, как выбегу, сразу нырну за ограду – и оттуда на соседнюю улицу.
Помолчал и, не скрывая страха, признался:
– Я ведь почему тренируюсь в стрельбе? Мне нельзя промахнуться! Петька тогда от меня мокрое место оставит, сам знаешь.
– Да уж, в этом ты прав! – согласился Кирилл и повеселев, добавил: – Ладно, тренируйся, только патроны все не расстреляй!
– Завтра с утра последний раз съезжу за город на тренировку. А в субботу, может, и покончим с этим делом, – заключил Алик. – Ты вечером ко мне приезжай. Обсудим, как заманить клиента. У меня план есть.
«Как всегда, гениальный», – насмешливо подумал Кирилл, кладя трубку.
Обещание, данное Аликом, подняло ему настроение, но, как оказалось, ненадолго. Не обнаружив на кухне завтрака, он вдрызг разругался с матерью.
Любовь Семеновна и в хорошие времена злоупотребляла ликерчиком и аперитивами, а в последние месяцы на почве личных неурядиц буквально топила горе в бутылке. Мало того, что совместное проживание с сыном ежедневно вызывало у нее стрессы, в связи с оскудением бюджета ее бросил любовник, Жорж, он же Юрий, и это окончательно подкосило ее все еще темпераментную женщину.
Всегда раньше следившая за собой, она теперь целыми днями, нечесаная и подшофе, бродила по квартире как неприкаянная. Но главная беда, и ее немедленно ощутил на себе Кирилл, – Любовь Семеновна перестала готовить еду – питалась всухомятку. Привыкнув, что дома проблем с едой у него нет, вынести этого он не мог и, не найдя, чем позавтракать устроил грандиозный скандал.
– Ты что это саботаж устроила, старая сука?! – Разъяренный Кирилл ворвался в спальню к матери, ничуть не смущаясь тем, что она полуобнаженная лежит на постели поверх одеяла. – Почему не приготовила завтрак?
– Что ты… шумишь? Я болею… – Любовь Семеновна плохо соображала – успела натощак выпить полстакана неразбавленного джина; поняв наконец, что он от нее хочет, пробормотала: – Сам сделай… что‑нибудь. Жил ведь один…
– А на что ты тогда нужна мне здесь, пьяная свинья? – завопил он, схватив ее за плечи. – Знаю, чем ты больна, сам такой! А ну, вставай немедленно!
– Отвяжись, негодяй! – немного протрезвев, наотрез отказалась мать. – Ничего не буду делать, раз так со мной обращаешься!
– Как же еще с тобой обращаться, когда не выполняешь своих обязанностей? – с ненавистью бросил ей Кирилл. – Жрать дома нечего!
Любовь Семеновна была сильная женщина, окончательно протрезвев, вырвалась из рук сына.
– Постыдился бы, бездельник! – всхлипнула она, дотянувшись до халата и накинув его. – Не тебе, паразиту, толковать об обязанностях! Ты что же, всю жизнь собираешься сидеть у меня на шее?
– А что, только твоим любовникам можно?! – взвизгнул Кирилл, вне себя от отвращения к матери и от голода. – Обязана меня кормить, раз нахапала столько у отца, наставляя ему рога!
– Ах ты, мерзавец! Оскорбляешь мать и еще хочешь, чтобы я для тебя что‑то делала?! – отчаянно заголосила Любовь Семеновна. – Ничего больше от меня не дождешься!
– Вот как? Я тебя заставлю! На, получай! – истерически заорал Кирилл, отвешивая матери оплеуху.
– Негодяй! Тюрьма по тебе плачет! – опомнившись, крикнула мать и запустила в него будильником.
– Убью, сука! – бросился он на нее и так толкнул в грудь, что она не удержалась на ногах и свалилась на кровать, больно ударившись головой о спинку.
Испугавшись того, что наделал, и понимая – ничего не добьется, Кирилл выскочил из спальни. Несчастная Любовь Семеновна лежала ничком, держась рукой за ушибленное место и остро переживая свою семейную трагедию: «Нет! Я этого не выдержу – сойду с ума от горя и одиночества! Чем я так прогневила Бога?..»
На следующий день Кирилл еле дождался вечера, чтобы поехать к Алику. Пообедал в дешевом кафе, – деньги кончались, а мать после вчерашнего скандала, похоже, и впрямь заболела и почти не выходила из своей комнаты. Невкусная еда, отвратительная обстановка грязной забегаловки как‑то странно соответствовали его сегодняшнему настроению.
Своего киллера он застал дома: мрачен, выглядит скверно; открыв ему дверь, сразу скрылся на кухне – наверно, уже приготовил все для очередной инъекции.
– Только вернулся, жутко продрог – всего аж колотит, – взяв в руки шприц, пожаловался Алик, зябко поеживаясь. – Ничего, сейчас уколюсь и полегчает…
«Врешь! Опять у тебя ломка начинается, – не поверив, усмехнулся про себя Кирилл. – Уже жить не можешь без наркотика». И вроде бы сочувствуя произнес:
– Давай приводи себя в порядок! Разговор у нас ответственный будет.
Подсел к кухонному столу и, дав хозяину закончить процедуру, вытащил и разложил нарисованный им план подъезда. Прямо на глазах приободрившись и повеселев, Алик сел рядом и стал внимательно рассматривать план.
– Самое лучшее место, где удобно поджидать клиента, – Кирилл ткнул пальцем в бумагу, – ниша в стене напротив лифтов, как раз за кабиной консьержки.
И обосновал свое предложение более подробно:
– Ты укрыт от глаз дежурного вахтера: задняя стенка его кабины, в отличие от других, не остеклена. Входящие в подъезд тоже тебя не увидят, – пока сам не выскочишь.
– Согласен, место подходящее. Но мне нельзя там торчать слишком долго – кто‑нибудь из жильцов обратит внимание и стукнет вахтеру, а чего доброго, и в милицию.
– Думал я и об этом. – Кирилл бросил на него самодовольный взгляд. – Самое лучшее, на мой взгляд, – это совершать короткие рейды вниз‑вверх по первому маршу лестничной клетки, она рядом с нишей.
– Какие еще рейды? – не понял Алик. – Зачем?
– А чтобы тебя не засекли входящие и выходящие из лифтов, – с видом превосходства объяснил Кирилл. – От парадной двери лестницы не видно, – И снова ткнул пальцем в план.
Однако Алику это не понравилось.
– Ты издеваешься, что ли?! – возмутился он. – Хочешь заставить меня бегать полдня по лестнице?
– А ты лучше можешь предложить? – вскинулся Кирилл. – Тогда давай выкладывай!
Крыть было нечем, и после паузы Алик примирительно согласился:
– Ладно, может, и побегаю, если недолго. Главное – правильно вычислить время прибытия клиента домой, – серьезно посмотрел он на Кирилла. – Для этого я придумал гениальный план.
– Здорово же у тебя котелок работает! – польстил Кирилл. – Рассказывай, что придумал!
– Для этого я тебя сегодня и позвал. Ведь тебе же и придется выполнять.
– Ну вот! Опять ты на меня взваливаешь свою работу… Сам все делай!
– И сделал бы! Но это под силу только тебе!
Выдержал небольшую паузу и раскрыл свой замысел.
– Наша задача – заманить клиента в ловушку, определив время его прибытия домой. Так? – остро взглянул на Кирилла и продолжал: – Для этого ты ему позвонишь и назначишь встречу около дома.
– Так и знал, что ты хочешь сделать меня соучастником! – не выдержав, взвизгнул тот. – Может, тогда и бабками поделишься?
– Да не придется тебе туда ехать! – разозлился Алик. – Мне нужно только узнать время, когда он возвратится домой.
– Не станет он со мной даже разговаривать, а не то что встречаться! Я ведь говорил, что только недавно выклянчил у него пятьсот баксов.
Алик так громко захохотал, что Кирилл испугался – не сошел ли с ума…
– Так на том и основан мой гениальный план, – успокоившись, объяснил тот. – Прошлый раз ты с ним договаривался о встрече, чтобы занять, а на этот раз вернешь долг. Врубаешься? – бросил он на него насмешливый взгляд.
– Чего тут не понять… – пробурчал Кирилл, все еще сопротивляясь необходимости снова унижаться перед врагом. – Но где мне взять столько бабок? – озадачился он – и вдруг тоже рассмеялся. – Что‑то совсем перестал соображать! Мне же ехать‑то не придется.
Теперь план, предложенный Аликом, и впрямь казался чуть ли не гениальным. И чем больше Кирилл думал над тем, что предстояло сделать, тем больше проникался уверенностью – все получится и ненавистный Петька попадется на эту удочку.
В пятницу, в самом конце рабочего дня, генеральному директору «Цветмета» сообщили, что с ним срочно желает говорить Кирилл Слепнев. Петр, раздосадованный, хотел сразу отказать, но передумал.
– Что тебе от меня нужно на этот раз? Снова денег? – не скрывая раздражения, спросил он, когда услышал в трубке голос Кирилла. – Когда ты наконец от меня отвяжешься? Я не дойная корова!
– Ты меня, Петя, уж совсем за попрошайку принимаешь, – грустно произнес Кирилл, разыгрывая обиженного. – А я звоню тебе, как раз чтобы вернуть долг. Не такой уж я нищий!
Петру стало неловко за свою грубость.
– Ну, тогда извини! А то сосут со всех сторон… – смущенно оправдывался он. – Это хорошо, что возвращаешь долг. Но если у тебя с деньгами туго, то мне не к спеху.
– Нет уж, давай рассчитаемся без задержки! – бодро запротестовал Кирилл. – У меня теперь бабки долго не залеживаются. Сегодня есть, завтра нет. Предлагаю вернуть тебе долг там же, где брал, – у твоего дома. Только скажи: во сколько тебя ждать?
– Слушай, Кир, завтра суббота, и мне перед свадьбой надо сделать множество покупок. Право, не знаю, когда там буду. Не хотелось бы заставлять тебя долго ждать. Может, отложим на недельку‑другую?
– Я же тебе объяснил – не хочу оставаться твоим должником! Ничего со мной не случится, если пооколачиваюсь там часа два. Зато на душе станет легче! – Это говорилось с искренним жаром.
– Ну ладно, – согласился он, – постараюсь быть на Зубовской около трех. Но давай договоримся: ждешь меня полчаса; не подъеду к этому времени – больше себя не мучай! Я не буду в претензии, если долг отдашь позже.
«Ишь какие мы богатенькие – пятьсот баксов для нас пустяк!» – вместо слов благодарности злобно произнес про себя Кирилл, а вслух с искренней радостью сказал:
– Вот это мне подходит! Но предупреждаю: тогда ты своих денег долго не увидишь. Однако я надеюсь, этого не случится, – с рассчитанной лестью добавил он, – всем известно, что уговор для тебя – святое дело!
«Приедет в это время, я его знаю! – ликовал он. – Алику не придется долго бегать по лестнице. Все‑таки здорово он придумал с возвратом долга!»
Очень довольный итогом осуществленной провокации, Кирилл поспешил обрадовать Алика; набрал номер – нет почему‑то его на месте… А ведь договорились, что будет ждать звонка дома. Радостное настроение сразу сменилось беспокойством. Неужели куда‑то умотал? Может, за наркотой? Но это же несерьезно – накануне такого дела!
Чего только не передумал, в волнении перебирая возможные причины: попал под машину, выбежал за хлебом, стал жертвой одного из своих клиентов – наркоманов или просто скукожился и отвезли в больницу. Везет проклятому Петьке!
Причина оказалась совсем другой. Он уже совсем отчаялся, как неожиданно Алик связался с ним сам.
– Ты, наверно, беспокоился, Кир, но я раньше позвонить тебе не мог, – уныло сообщил он. – Четыре часа валтузили в ментовке. Приехали ко мне с повесткой и повезли к себе. Я уж думал – загребут!
– Это все из‑за Инки? – облегченно вздохнув, догадался Кирилл. – А я‑то уже боялся, что с тобой произошел несчастный случай.
– Нашли отпечатки пальцев и проверяют ее знакомых – наркоманов. А я и не стал отпираться, – насмешливо поведал Алик. – До чего тупые менты! Лишь зря мое и свое время потратили – ничего не докажут! Передозировка – обычная история. – Перевел дыхание и спросил о главном: – Ну как, удалось тебе договориться с ним о встрече?
– Полный порядок! Обещал прибыть к трем – полчетвертого! Так что прятаться тебе долго не придется.
– Тогда порядок! – удовлетворенно заключил Алик. – Значит, завтра поставим точку. А теперь мне надо отдохнуть. – И хотел положить трубку, но передумал. – Тебе стоит, Кир, подстраховать меня – посиди в машине на соседней улице. Не в твоих интересах, чтобы меня сцапали!
Кирилл ничего не ответил, но твердо решил ни за что! Так и хочет, гад, его впутать! Поймают их вместе – ему уж точно не отвертеться!
В эту роковую субботу Петр встал раньше обычного – предстояло сделать уйму дел. До свадьбы осталась всего неделя, и далеко не все подготовлено. Даже подвенечное платье невесты он не успел забрать из ателье. Лишь сданы в загс документы на регистрацию брака и достигнута договоренность о проведении церковного обряда в Алексеевском храме.
Прежде всего надо съездить в «Президент‑отель», оформить аренду зала для банкета на сто двадцать человек; отправить уже подготовленные приглашения, – помочь в этом вызвалась Светлана Ивановна, свободная от спектакля.
– Ты бы лучше отдохнула, мама, – пытался отговорить ее Петр: они вдвоем завтракали на кухне (сестрички в детском саду, отец в отъезде). – Я же знаю: у тебя своих дел невпроворот, когда выпадает редкий выходной.
– А кто тебе поможет меню составить? Я ведь сумею выбрать самое лучшее, и сделаю это по‑хозяйски, все правильно рассчитаю. Затраты и так астрономические!
– Может, это сделает бабушка? – предложил Петр.
– Но ее дома нет. Мне вчера звонил папа – уехали на дачу спасать яблони от солнечных ожогов. Ты знаешь, что это такое? Я – нет.
Петр утвердительно кивнул, но объяснять не стал, а перешел к делу:
– Тогда, мамочка, отправимся сначала к продюсеру, он составляет программу эстрадного шоу, подпишу договор, – если одобришь его предложения.
Сделал паузу, ожидая ее замечаний, и продолжал:
– Потом в ресторан поедем, отберешь номера ревю, те, что тебе понравятся, и дашь свои замечания по меню. Сделаю предоплату. Так? – вопросительно взглянул он на мать.
– Разумеется. Я в твоем распоряжении до полудня, – кивнула она. – Потом мне надо забрать Оленьку и Надю из садика.
– Конечно! Заедем в садик, и я вас доставлю домой! – весело заявил Петр. – А потом – на Зубовскую к Юле.
– Не стоило бы ей никуда ездить… – тихо проговорила вдруг Светлана Ивановна. – Береженого Бог бережет! Разве ты сам не можешь забрать платье из ателье?
– Попробуй убеди ее! – пробормотал Петр. – Мне не удалось. Обязательно хочет еще раз примерить.
Сначала так и условились: что заказ из ателье заберет Петр, а Юля там покажется лишь в крайнем случае. Но времени оставалось мало, и она решила отправиться вместе с ним – не так, устранят на месте. Вот почему Петр, успешно завершив с помощью матери намеченные на утро дела, к двенадцати часам подкатил на служебном лимузине к дому у Зубовской площади. Юля его ждала уже в полной готовности. Однако Раиса Васильевна, которая последние дни чувствовала себя лучше, настояла, чтобы перед дорогой они попили чаю.
– В этой суете, Петенька, нам недосуг было поговорить. – Она разливала чай. – У Юли подружкой невесты девушка из ее группы. А кого выбрал ты?
– Виктора Казакова, тоже из моей бывшей группы. Последнее время мы с ним сдружились – он теперь со мной работает, менеджером по маркетингу.
– Молодец! Наверно, как и ты, работает и учится. А я его раньше не видела?
– Один раз, кажется… В прошлом году, на моем дне рождения. Долговязый такой, в очках.
– Нет, не припомню. Ну да неважно. Пора вам, дети. Юленька, будь поосторожнее! – напутствовала она их, провожая.
Примерно в это же время из старого вестибюля метро Парк культуры вышел Алик и неторопливо зашагал по направлению к дому у Зубовской. Жажда мести, необходимость отработать немалые бабки – вот что мобилизовало его силы. На сморщенном, как у старика, лице застыла решимость, глаза лихорадочно блестели.
На место он прибыл в четверть второго – лимузин с Петром и Юлей уже уехал. Прилично одетый – в поношенное, но фирменно, – Алик прогуливался вблизи подъезда, размышляя, как незаметно проникнуть внутрь дома. Наконец удобный случай представился: рядом остановилась пожилая женщина с детской коляской, собираясь открыть парадную дверь.
– Какой прелестный ребенок! – Алик заглянул в коляску. – Сосед я ваш, из двадцать шестой. Разрешите вам помочь? – И ухватился за коляску.
– Вы очень любезны, молодой человек! – благодарно улыбнулась она. – Если не затруднит, помогите затащить в лифт.
Дружески с ней переговариваясь, Алик вкатил коляску в подъезд и дальше к лифтам, мимо дежурной консьержки – та хорошо знала жиличку и решила, что с ней кто‑то из родственников. На радостях Алик даже сопроводил ее в лифте до нужного этажа и помог затащить коляску в квартиру.
Решив первую часть своей задачи, он, чтобы не привлекать к себе внимания, спустился с лестницы пешком и затаился в нише за кабиной консьержки. Все время, пока ждал, действовал как запланировано: каждый раз, как кто‑нибудь входил в подъезд с улицы или спускался на лифте, немедленно покидал свой пост и прятался на лестнице, которой никто, кроме детей с нижних этажей, не пользовался.
В ателье Петр и Юля задержались дольше, чем рассчитывали. Оказалось, талия у нее увеличилась не так сильно, как предполагали, – лишнее пришлось убрать.
– Да оставь все как есть! – уговаривал ее Петр. – И сейчас платье на тебе хорошо, а к свадьбе будет и совсем впору.
– Ничего за неделю не изменится. Не беспокойся, я в него влезу! – стояла на своем Юля. – Не хочу, чтобы висело на мне как балахон!
Когда наконец все сделали, как она желала, Петру вместо того чтобы ехать домой, пришлось отправиться с ней в детский магазин.
– Я уже многое припасла для нашего малыша, – улыбнулась Юля. – Не говорила тебе, чтобы зря не морочить голову. Знаю, как ты занят!
Поймав его удивленный взгляд, объяснила:
– Мне скоро совсем трудно будет двигаться, а такие вещи готовят загодя. Все крупное – коляску, кроватку, манеж – купишь после его рождения по моему списку. А сейчас нужно кое‑что из мелочей. – И грустно вздохнула. – Была бы мама здорова – и проблемы нет!
Часа два провели в детском универмаге: Юля основательно, придирчиво выбирала. Сделав необходимые приобретения и даже купив под конец огромного размера плюшевую игрушку, вышли и сели в поджидавшую их машину. Передав покупки водителю, Петр помог Юле удобно устроиться в салоне.
К дому подъехали уже около четырех; Кирилла у подъезда не видно… Наверно, не дождался, с досадой подумал Петр. Ох, уж эти женщины! Разве с ними рассчитаешь время. Вылезли из лимузина, Петр открыл парадную дверь, взял из рук шофера, крупного молодого парня, покупки.
– Ты, Федя, посиди в машине. Я отнесу все это в дом и вернусь. Тут меня должен был ждать один человек. Может, отошел куда‑нибудь… Приду – скажу, что делать дальше.
Водитель вернулся к машине, а Петр доверху нагруженный свертками, вошел в вестибюль, вслед за ним – Юля. Прождавший более двух часов Алик, вне себя от злобы и ярости, когда наконец увидел Петра не думая ни о чем выскочил из засады…
Загородил им дорогу и, держа пистолет в вытянутых руках, прицелился… Его не видели: Петру заслонял обзор огромный пакет с плюшевой игрушкой, а Юле – его широкая спина Казалось бы, Петр обречен…
Сколько ни готовился Алик к этому моменту, как ни тренировался, выстрелить сразу не удалось: руки тряслись, глаза застлал туман… Этих секунд промедления оказалось достаточно Петр уронил сверток и нагнулся поднять: в этот миг убийца как раз нажал курок – пуля досталась спутнице Петра…
Ничего еще не сообразив, кроме того, что нужно немедленно спасаться, Алик стремглав выбежал из подъезда. Обезумев от страха, даже не бросил пистолет, – продолжая сжимать его в руке, подпрыгивая, словно заяц, кинулся в сторону стройплощадки…
Когда в подъезде прогремел выстрел, водитель Петра, опытный телохранитель, сразу понял, что произошло, и по рации вызвал милицию. Выскочив из машины, бросился к дому, но тут увидел выбежавшего убийцу и устремился за ним. Бывшему десантнику не составило труда настичь мозглявого Алика. Сбив с ног, Федор заломил ему руку за спину, поднял с земли, и в полусогнутом состоянии, прихватив носовым платком пистолет, повел его, воющего от боли, обратно к дому.
Несчастному Петру, когда он осознал, что произошло, было не до поимки убийцы – на его руках умирала Юля… Пуля попала ей в грудь, – теряя сознание, она все пыталась ему что‑то сказать, но получались лишь хриплые стоны… Так она и скончалась в его объятиях – еще до приезда «скорой помощи».
Глава 39. Расплата
Нелепая, трагическая гибель Юли сразила ее родных и близких, повергла в глубокий траур всех друзей и знакомых. Много пролили слез; только о том и говорили, проклинали убийцу, выражали сочувствие родителям, потерявшим единственную дочь и Петру, против которого, по общему мнению, и было направлено это злодейское преступление. Подозревали конкурентов.
Чета Яневичей замкнулась в четырех стенах, ни с кем не общалась и никого не принимала. Раиса Васильевна впала в тяжелую нервную депрессию, совсем занемогла и не вставала с постели. Муж неотлучно находился рядом, боясь потерять и ее… От горя и отчаяния остатки волос на его лысой голове стали совершенно седыми, он враз превратился в старика.
Заниматься организацией похорон дочери родители оказались не в состоянии, все хлопоты легли на плечи Петра и его родных. Ценой больших усилий, а вернее, затрат на взятки удалось договориться о выделении небольшого участка для погребения Юли рядом с могилой родителей Михаила Юрьевича Юсупова на Ваганьковском кладбище. Там недавно выкорчевали старое, высохшее дерево.
– Если удалить и эти негодные деревья, здесь можно обустроить фамильный участок. – Администратор кладбища, маленький, неопрятный толстяк, указал отцу и сыну Юсуповым на окружающие могилу три старые, полузасохшие липы.
Опустил глаза, многозначительно добавил:
– Это, естественно, вам дорого обойдется.
Договорились об отпевании в кладбищенской церкви.
– Какое ужасное несчастье! Какая трагедия! – сердечно посочувствовал им осанистый батюшка, внешне больше похожий на профессора, чем на священнослужителя, и поднял глаза к небу. – Так, видно, Богу угодно – взять к себе эту чистую душу. Царствие небесное!