«Примитивные» африканские изображения Великой Матери несут сходство даже с фигурой Исиды-Хатхор с царем как Гором (Илл. 44) - что не свойственно для элементарного типа Женского. Египетская фигура воплощает символическое богатство народа, в чье сознание через миф, ритуал и через историческую концепцию царства вошло Архетипическое Женское. Царь, Великий Индивид, бог среди людей и посредник между верхном и низом - он тоже остается ребенком великой Богини-Матери, матери всех богов, которая родила его, которая его переродит, и благодаря ей одной он является царем. Рога Хатхор, кормящей коровы небес, возвышаются над головой, которая украшена материнскими символами змеи и грифа. Она трон, сидя на котором он владеет Египтом, а с нем и землей с ее центром плодородия. Действительно, все эти символы раскрывают обогащение, усложнение и уточнение оформляющего архетипа, но фундаментальная ситуация осталась той же в личностной статуе, являющей ребенка Гора, и в африканских скульптурах, как и в до-римских сардинских статуях Богини-Матери (Илл. 16, 17), держащей своего живущего и умирающего сына, одновременно ребенка и мужчину.
Таким образом, Женское, дающее пропитание, везде становится почитаемым принципом природы, от которого человек зависит в удовольствии и боли. (Илл. 45) Именно через этот вечный опыт человека, который в своей зависимости от природы беспомощен, как дитя, как и дитя зависит от своей матери, фигура матери-ребенка будет вечно вдохновлять вновь.
Рис. 20 Урна с лицом и пупком
Глина, Троя, пятый слой
Фигура матери-ребенка, таким образом, не означает регрессии к инфантилизму, в котором «взрослый» становится ребенком или движим ностальгией по любви матери к своему ребенку; скорее, человек в своем высшем отождествлении с ребенком переживает Великую Мать как символ жизни, от которого он сам, «выросший», зависит.
(Илл. 4) С «царским рельефом» в Абидосе мы оказываемся в ином контексте. Здесь появляется нечто новое, к чему мы можем прикоснуться только во время ухода. В фигурах, стоящих лицом к лицу, глаз к глазу, отношения матери-ребенка загадочным образом преображаются. Чарующее лицо юной матери обращено к мужчине, который, действительно, все еще является ребенком у нее в ладонях, но нежность Богини, держащей его лицо в ладонях, направлена к любимому сыну, а больше не к ребенку.
Женское состоит не только из кормящей груди, но в большей степени из живота-сосуда, порождающего все вещи. (Илл. 48) Потому кувшины в настоящих изображениях во всех отношениях «пузаты». У некоторых в центре круг, символизирующий и пупок, и женские гениталии. (Рис. 20) Здесь, как и в изображениях Изначальной Богини, этот «порождающий центр» несет на себе символ жизни.
Пупок как центр мира тоже архетипичен. Характерно, что многие святилища рассматривались как пупы мира, как, например, Храм34 в Иерусалиме, святилище в Дельфах и так далее. Для нас значимо, что этот символизм бессознательно «включал» в себя женский символизм земли. Земля в смысле лона реальности рассматривается как женская, как пупок и центр, из которого питается вселенная.35 Ср. сияющую парфянскую богиню светящей луны, (Илл. 49) у которой были не только сверкающие глаза, но и пупок, испускающий свет.
Сосуд с жизнью-пупком и ручками-руками, располагающийся в группе богинь с поднятыми руками, (Илл. 27а)является только одним примером распространенного по всему миру отождествления богини с «горшком», символом живота par excellence.
(Илл. 68) Великая Богиня, например, Иштар, с ветками или колосами злаков, растущими из ее спины,36 находит соответствие в изображении на монете из Финикии, отлитой в эпоху римского императора Гордиана III (Рис. 21), большого сосуда, пифоса, который с двух сторон подпирают сфинксы, а из-за «плечей» растут ветви или колосы, т.е. из-за пространства между «телом» и «горлышком» сосуда. На Кипре горшки, называемые kernophorai37 тоже почитались как богини, но отождествление Богини-Матери с горшком не ограничено древней средиземноморской культурой. Дж. Э. Смит верно сказал: «Мать-Горшок - это действительно фундаментальная концепция во всех религиях, она распространена практически по всему миру. Отождествление горшка с Великой Матерью глубоко укоренено в древних верованиях на большей части мира».38 Бриффо39 также продемонстрировал присутствие Богини-Матери как горшка в южной Индии, где, например, группа из семи богинь почиталась в форме семи горшков,40 так же, как и в Северном Борнео и на Филиппинах.
Рис. 21 Пифос, дающий побеги
Монета, Финикия, III в. н.э.
Священные сосуды находились на особом попечении жриц не только в Элевсине, но и среди весталок в Риме, в Перу, в Дагомее.41 Это установление укоренено в фундаментальном символическом и социологическом значении горшка. Это один из первоначальных символов женщин, ведь изготовление и украшение гончарных изделий находятся среди изначальных обязанностей женщин.
В этой связи Бриффо пишет: «Гончарное мастерство - это женское изобретение; первым гончаром была женщина. Среди всех примитивных народов керамическое искусство оказывается в руках женщин, и только под влиянием продвинутой культуры оно становится мужским занятием. В каждом уголке мира, где среди аборигенов существует производство гончарных изделий, мужчины в нем в не участвуют; как в британской центральной Африке, где для мужчины считается неуместным заняться изготовлением горшков. Это искусство находится исключительно в руках женщин в Северной Америке, Центральной и Южной Америке, и в тех местах Малайского архипелага и полуострова, Меланезии и Новой Гвинеи, где это искусство практикуется как местное производство. На Никобарских островах гончарным делом занимаются только женщины, а на Андаманских островах им занимаются только женщины на северном острове, тогда как как на южном и мужчины тоже делают горшки. На высокогорье Памир в Центральной Азии женщины производят все гончарные изделия, и их посуда ценится за их художественный вкус. Среди народа кота в горах Нилгири гончарным делом занимаются только женщины; то же самое и среди диких племен в Бирме. Общепризнанно, что на большей части Африки гончарные изделия производятся только женщинами. Зулусская традиция приписывает изготовление первого горшка первой женщине. Среди некоторых хамитских народов Уганды это производство под азиатским влиянием взяли в руки мужчины, как и в некоторых частях Конго. Это, однако, исключительные случаи. Из семидесяти восьми племен, открытых этнологами, приписанных к Бельгийскому Музею Конго, мужчины не прикасаются к изготовлению гончарных изделий в шестидесяти семи; остальные - это исключения, возникшие в особых обстоятельствах, которые почти в каждом случае легко можно отследить».42
Бриффо далее приводит примеры и доказательства из Конго, Уганды, Новой Гвинеи, Тенерифе, Алжира, Туниса, Нубии, Пиринеев, Гибридов, Мексики и Бразилии; среди пигмеев, бушменов и других. Доисторическая культура изготовления гончарных изделий также находилась в ведении женщин, ведь это сакральное, творческое действо, одна из «изначальных мистерий Женского».43
Сакральное отношение женщины к горшку происходит от символического значения формы, которое мы уже обсудили, а также от символического значения материала, из которого сделан горшок, а именно, глины, ведь глина принадлежит земле, которая находится в отношении соучастия с Женским. Как один пример из многих, мы процитируем индейцев Эквадора, о которых написано: «Так, например, индейская женщина должна производить глиняные сосуды и заниматься этой утварью, ведь глина, из которой они сделаны, как и сама земля, женская - то есть, обладает душой женщины».44
Из этих символических оснований возникает сакрально подчеркнутое разделение труда между полами, которое всегда покоится на символическом и мифологическом, и никогда на «практическом» основани. По этой причине область, принадлежащая изначальным мистериям Женского, является табу и опасна для мужчин. «В Восточной Африке, среди нанди, ни один мужчина не может приближаться к хижине, где женщины занимаются изготовлением горшков, или же наблюдать за их изготовлением. Если мужчина возьмет женский горшок и поместит его на огонь, он непременно умрет».45
Дальнейшие патриархальные религии и мифологии приучили нас рассматривать мужского бога как создателя, который, как Хмун в Египте или YHWH в Ветхом Завете, создал человека из глины. Созданный из земли (adamah), первый человек был назван Адамом, и параллели этому мифу можно найти в Греции, Индии и Китае.46 Но изначальный, лежащий в основе слой знает о женском созданном существе. Около 2000 г. до н.э. средиземноморский регион переживал возрождение Богини-Матери, которая, по-видимому, была доминирующим божеством двумя тысячами лет раньше.47 Вавилонский фрагмент содержит заклинание по рождении ребенка, в котором упоминания об Аруру-Иштар как о горшечнице48 и создательнице сохранились с гораздо более раннего периода. В его ассирийской версии мы читаем:
[...они целов]али ее ноги,
[говоря: «Создательницей человечества] зовем мы тебя;
[Госпо]жой всех богов да будешь ты прозываться!»
[Они вышли] к Дому Судьбы,
[Нин]игику-Эа [и] мудрая Мама.49
[Четырнадцать материнских] лон слились,
Чтобы топтать перед ней глину.
[...] Эа говорит, читая перед ней заклинание.
Сидя перед ней, Эа заставил ее читать заклинание.
[Мама чит]ала заклинание; когда она закончила
заклинание,
[...] она приблизилась к глине.
[Четырнадцать кус]ков она отщипнула; семь кусков она
положила справа,
[Семь кус]ков она положила слева; между ними она поместила
кирпич.
[Эа] стоял на коленях на циновке; он открыл свой пупок;
[...он п]озвал мудрых жен.
Из [семи] и семи материнских лон семь породили мужчин,
[Семь] породили женщин.
Материнское Лоно,50 создательница судьбы,
Парами она сочетала их,
Парами она сочетала их перед собой.
Формы людей образовала Мами.
В доме рожающей женщины в родах,
Семь дней должен лежать кирпич.
... из дома Ма, мудрой Мами.
Раздосадованный утешится в доме рожающей.
Пока Рождающая рожает,
Путь мать ребенка родит [сам]а.51
Создание горшка - это такая же часть творческой активности Женского, как и создание ребенка, т.е. человека, который, как горшок, часто мифологически создавался из земли.
Там, где нечто загадочное, нечто непостижимое для человеческого сознания движет всего человека к его глубинам, всегда присутствует мистерия. В этом смысле творение - это нуминозная мистерия, и от этой мистерии человек «отвращается», что часто неправильно понимают как «стыд».
В изготовлении горшков женщина переживает эту изначальную творческую силу; Женское переживает себя как Создателя жизни. Такие переживания поражают сильнее всего, когда образуется нуминозная фигура, культовый сосуд, например, и мы знаем, какую огромную роль сакральный сосуд играл в изначальной эре, в частности, как носитель магического действия.52 В этом магическом приложении сущностные особенности женского трансформируюшего типа связаны с сосудом как символом трансформации. Именно это имелось в виду, когда о тех, кто переродился в ритуале инициации, говорилось: «И теперь, когда белый цыпленок выбирается из яйца, мы как свеже-обожженные горшки».53
Женское, дающее укрытие и защиту, объемлет жизнь семьи и группы в символе дома. Этот аспект появляется в так называемых домовых урнах, сосудах, созданных в форме домов.54 И до наших дней женский тип сосуда, поначалу пещеры, позднее дома (смысл в том, чтобы быть внутри или находиться в укрытии, под защитой, согретым в доме), несет с собой связь с изначальной вмещенностью в матку.
Рис. 22. Женский торс
Рельеф в святилище, Истрия (Югославия), ок. 700-300 вв. до н.э.
В своей функции зачатия и рождения Женское, конечно, по большей части не подходит для пластического изображения. Мирские изображения родов не принадлежат к настоящему контексту, за исключением уникального истрийского рельефа, на котором Женское показано питающим, защищающим и рождающим одновременно.55 (Рис. 22)
(Илл. 50) Безусловно сакральна статуя рожающей мексиканской богини; однако, на ее позитивный элементарный тип наложен и ее ужасный аспект - ведь ясно, что она носит кожу жертвы.
(Илл. 48) В фигурах Баубо из Приены живот женщины как тип представлен не сосудом; скорее, живот богини представляет нуминозный символ плодородия. Поскольку фронтальная позиция богини во всех ее женских особенностях проникнута нуминозным, исходящим от нее как очарование добром и злом, эта ограниченность зоной живота или матки выражает нечеловеческий ужасающий аспект, радикальную автономию живота против всех «высших центров» сердца, груди и головы, придавая ему священный статус. Здесь снова акцент делается на нуминозную силу порождающего принципа, а не на сексуальную привлекательность.
Рис. 23 Цилиндрические печати
Ур, Вавилония
Воцарившиеся обнаженные женские фигуры микенских культов,56 из которых фигура из Дельф57 (Илл. 55а) представляет собой позднее ответвление, находятся в группе, простирающейся от Ура58 и Лагаша59 в Вавилонии; от Крита60 и Египта до Индии,61 имея точные соответствия в Центральной Америке со всем ее совершенно независимым развитием.
Хотя у нас нет точной информации о фигуре из Икстлана де Рио, она, безусловно, изображает богиню.62 (Илл. 53) Само-выставление рожающей женщины или богини, раздвигание ног, чтобы показать генитальную область, представляет собой ритуальный акт, что доказано в широко известной сцене, когда Баубо раздевается перед горюющей Деметрой, а также ритуальным раздеванием Хатхор.63
Маленькая фигурка Исиды с раздвинутыми ногами, сидящей на свинье64 и держащей мистическую лестницу в руках, (Рис. 25) характерен для настоящего контекста. Свинья - это символ Архетипического Женского, и она появляется везде как жертвенное животное Богини Земли; она приносилась в жертву Деметре в Тесмофории,65 и с той же целью использовалась в Риме. Пикард группирует нашу эллинистическую терракоту с другими, на которых обнаженная Исида сидит в той же позе на перевернутой корзине, «корзине мистерий», а Деметра сидит на урне Лователли (в Александрии) или сакркофаге из Торре-Нове.66
Рис. 24 Цилиндрическая печать
Лагаш, Вавилония
Изображение щенящейся суки на древней греческой печати в форме скарабея (Илл. 51) было истолковано ее владельцем как «териоформическое изображение Гекаты-Артемиды».67 Он показал, что позу, в которой выставлены гениталии, принимают многие животные, такие как собака, кошка или лошадь, рожая своих детенышей, и что это характерное нуминозное изображение, которое иначе было бы невозможно понять. Но «с точки зрения наиболее очевидной особенности, общей для всех этих изображений», - наконец заключает он, - «выставление генитальной области, истолкованное как символизация плодородия, наиболее вероятно, чем любое другое». Здесь, как и в большинстве работ, охарактеризованных как «изображения родов», беременное лоно бросается в глаза своим отсутствием; таким образом, выставление генитальной области и преувеличенные соски определенно ведут к их наиболее общей интерпретации как животной богини, символизируюзей плодородие.
Рис. 25 Исида, сидящая на свинье
Терракота
(Илл. 54) В случае обнаженной богини на сирийских цилиндрических печатях, которая наследует обнаженным богиням евфратской культуры,68 обнажение генитальной области имеет безусловное сакральное значение. Тогда как на двух из этих цилиндров (Илл. 54d, g) богиня поднимает низ одеяния, демонстрируя свою обнаженность, на третьем (Илл. 54e) она отбрасывает назад свое одеяние, чтобы обнажить себя. На четвертом (Илл. 54b) она так не делает, «но мантия, опадающая на одну ногу, совершенно не прикрывая наготу, служит только для того, чтобы ее подчеркнуть».69
Особую важность, однако, имеет печать, (Илл. 54g) показывающая верующего между обнаженной богиней и сидящей божественной фигурой, держащей в руке сосуд. То, что мужской бог с сосудом - это бог луны, предполагается и приношением зайца, который является архетипическим лунным символом,70 и знаком полумесяца и сферы, соответствующей ему. Тогда как круг с полумесяцем обычно считается указывающим на связь между солнцем и неполной луной, скорее, он указывает на полную луну, т.е. лунный символ полноты. Звезда, с другой стороны, принадлежит обнаженной богине, рядом с которой находится рыба, символ богини плодородия,71 богини воды и морей. (Мы несколько раз упомянули архетипический характер лунного оплодотворяющего значения для Женского.72)
Сосуд, который на печати держит божественная фигура, соответствует микенскому золотому сосуду;73 и сосуд, и поза держащего его соответствуют держащему сосуд мужскому богу на кабирском фрагменте из Фив, появившемся на тысячу лет позже. (Илл. 159c)
Сцена на цилиндрической печати, вероятно, изображает оплодотворение Великой Богини мужским лунным богом, понятое как соединение луны и Венеры; это событие происходит в области Архетипического Женского, материнского божества грифов, правящего здесь. Это подтверждает интерпретацию мистерий Кабиров, начатую Кереньи;74 таким образом, эти мистерии оказываются продолжением гораздо более древних матриархальных мистерий Великой Матери, истолкованных в патриархальных терминах.
Рис. 26 Дочь на голове матери
Мраморная статуэтка, Эгейские острова, ок. XVI в. до н.э.
Интересно отметить, что обнаженную богиню сопровождают две одетые девочки,75 тогда как в другом случае маленькая обнаженная дочь-богиня стоит перед одетой богиней-матерью. (Илл. 54f) Оба примера указывают на преемственность религиозных отношений, связь между матерью и дочерью-богинями. Такая связь очевидна здесь и на Крите (Илл. 146a,b), где многие печати изображают «служанок» или, скорее, дочерей, стоящих перед Богиней. Эти отношения приобрели свою самую значимую форму в мистериях Деметры-Коры в Элевсине.76 Эгейская фигура,77 (Рис. 26) показывающая генеалогию матери-дочери как женское семейное древо с дочерью, стоящей на голове матери, также принадлежит к этому контексту.
Как мы уже можем понять, зачинающая женщина часто появляется как приемлющий сосуд; изображения женщины со змеями почти всегда указывают на эти отношения женщины с производящим потомство мужчиной.78 Лучше всего известны изображения женщины со змеями, найденные на Крите. (Рис. 27) Здесь Женское может принять форму сосуда или соответствующего женского символа - гробницы, чаши и так далее - или же может появиться в человеческой форме как богиня или жрица, неся змею в руках или дважды обвитой вокруг тела. В любом случае, змея общается с Женским со знанием дела.79
Рис. 27 Сосуд со змеей
Глина, Крит, поздний минойский II период
Связь между сосудом и змеей играет важную роль в Элевсинских мистериях; (Рис. 28) это также иллюстрируется спартанской монетой и поздним изображением алхимической реторты, (Илл. 57) чей характер женского сосуда очевиден, обвитой стеклянной змеей. Связь между богиней и змеей появляется в греческих и римских изображениях, а также на египтианизированных изображениях Атаргатис и на монете, изображающей Исиду. (Илл. 58-61; Рис. 29)
Рис. 28 Амфоры, обвитые змеями
Монета, Спарта
Рис. 29 Исида со змеями
Монета, Египет, I в. до н.э.
Змея столь универсальна и поливалентна как символ, что в этой работе мы не не сможем углубиться во все области ее значений.80 Наряду со своей уроборической природой, символ змеи может оказываться и женским. Поскольку женский сосуд творит, матка - это священная территория, подлинно нуминозная особенность символизма тела, и как все нуминозное, она амбивалентна и двусмысленна. Змея связана с ней в подчиненной роли. Как мужской и фаллической роли, она появляется как часть Женского или один из ее спутников. Потому змея на Крите и в Индии - атрибут женского божества, и в то же время ее мужской фаллический спутник.
Сексуальный характер змеи становится отчетливым только после преодоления уроборической фазы и кристаллизации принципа противоположностей, например, змеи и сосуда.
Для наших целей достаточно указать на связь между мужским оплодотворяющим символизмом и сосудом; связь, которую можно проследить через многие символические сферы. Как низшая земная змея плодородия, змея является частью Богини-Земли, и как подземная вода она оплодотворяет ее лоно; или же она может представлять верхние или небесные воды, змею духа-nous, который входит в женскую душу и наставляет ее (например, как Святой Дух) или же оплодотворяет через соблазнение.
Двусмысленное, то есть дарующее жизнь и приносящее смерть очарование матки Великой Богини было еще живо тысячью лет спустя на картине, где обнаженная Венера в мандорле, символизирующей женские гениталии, появляется в группе мужчин различных времен, которые были известны как ее великие любовники. (Илл. 62)
Смена времен очевидна на картине Венеры эпохи Возрождения. С развитием патриархата Великая Богиня стала Богиней Любви, и сила Женского была сведена к силе сексуальности. Ибо мужчины очарованы блестящим лоном Богини, божественное сияние которого видимо, бесплодно.81
Амбивалентность целого, которое символически означает Женское, которое стало амбивалентным, очевидно в странных гениях, сопровождающих Богиню. Эти крылатые создания, поздние формы душ, изображенных в форме птиц, над которыми правит Богиня - это Купидоны, но у них уродливые птичьи когти. Эти лапы, которые раньше были естественной частью птичьего тела, теперь производят впечатление архаичного остатка, означающего зло. Угрожающие когти птиц - среди разрывающих атрибутов Архетипического Женского, как у сирен и гарпий;82 здесь, как это часто бывает, они были перенесены на мужские фигуры-спутники.
Птичий характер женщины в первую очередь указывает на ее связь с небесами. Но этот архетипический символ обладает позитивным дарующим жизнь и негативным приносящим смерть аспектами. Египетская Богиня-Мать как гриф дает защиту и укрытие, но она в то же время является приносящей смерть, пожирающей трупы богиней смерти. Подобным же образом гарпии имеют и позитивные, негативные значения. На картине эпохи Возрождения, однако, гении держат оружие, а птичьи когти символизируют ненасытные импульсы, вращающиеся вокруг Золотой Афродиты, околдовывающей и сокрущающей людей, порабощенных ее земным раем.
(Рис. 126) Среднее звено между месопотамской богиней и Венерой Возрождения, чьи негативные компоненты уже дифференцировались, можно найти на эллинистическом рельефе, (Илл. 63) изображающем сирену с крыльями и птичьими когтями. Это обнаженное женское создание появляется как инкуб, восседающий на столь же обнаженном и очевидно спящем мужчине; она, как показывают дионисийские символы на рельефе, к области мистерий. Она - очаровывающая, соблазняющая, оргиастическая и кошмарная форма Женского,83 чей амбивалентный характер по отношению к мужскому эго начинает тогда, когда избыточная сила и притяжение нуминозного становится дезинтегратором сознания, и потому воспринимается как негативная и разрушительная.
(Илл. 64) На первый взгляд, изображение богини плодородия из Бали с подчеркнуто беременным животом и упругими фаллическими грудями, кажется, принадлежит к группе богинь, представляющих позитивную сторону Женского. Но выражение лица и, в частности, рта, несомненно, имеет в себе нечто демонически негативное, нечто похотливо жестокое. (Илл. 50) Как и мексиканская богиня деторождения и Горгона, (Илл. 70) она является Ужасной Матерью, проявляющей негативный элементарный тип Женского.
Иллюстрации
Илл. 37 Богиня, держащая ребенка, на льве
Бронза, хетты, ок. 1300 г. до н.э.
https://castalia.ru/perewody/yungiantsy-blizhnij-krug/915-erih-noymann-velikaya-mat-glava-10-pozitivnyiy-elementarnyiy-tip.html
---------------------------------------------------------------------------------------
Глава одиннадцатая
Негативный элементарный тип
Тело-сосуд и ситуация матери-ребенка, т.е. позитивный элементарный тип Женского, происходит из глубочайшего личного опыта, из опыта вечно человеческого; и даже будучи спроецирована за край небес и земли, все равно сохраняет свою близость центральному личностному феномену женской жизни.
Негативный элементарный тип, однако,появляется в проективном кольце символов, которое, в отличие от позитивного элементарного типа, происходит не из видимых отношений матери-ребенка. Негативная сторона элементарного типа скорее зарождается во внутреннем опыте, и мучение, ужас и страх перед опасностью, которые означают Архетипическое Женское, не могут быть выведены из каких либо действительных или очевидных атрибутов женщины. Но поскольку мы постоянно обнаруживаем этинегативные психические реакции в столь частой связи с Ужасной Матерью, то следует задать вопрос: какова основа этого изначального человеческого страхаи как его интерпретировать?
Мы неоднократно привлекали внимание к тому основному психическому факту, что человеческое сознание переживается как «мужское», и что мужское отождествляло себя с сознанием и его ростом везде, где развивался патриархальный мир.
С другой стороны, как мы показали, бессознательное, т.е. слой, из которого сознание появляется в процессе человеческой истории – и в процессе индивидуального развития – воспринимается относительно этого сознания как материнское и женское. Это не означает, что все бессознательные содержания символически появляются как женские. Бессознательное содержит как женские, так и мужские силы, тенденции, комплексы, инстинкты и архетипы, как и в мифологии есть мужские и женские боги, демоны, духи, животные и так далее. Но в целом сознание рассматривает бессознательное символизированным как женское, а себя видит мужским.
Фазы развития сознания затем являются как эмбрионическая вмещенность в мать, как детская зависимость от матери, как отношения возлюбленного сына с Великой Матерью, и, наконец, как героическая борьба мужского героя против Великой Матери.Иными словами, диалектическое отношение сознания к бессознательному принимает символическую, мифологическую форму борьбы между Материнским-Женским и ребенком, и здесь растущая сила мужчины соответствует увеличивающейся силе сознания в человеческом развитии.
Поскольку освобождение мужского сознания от женско-материнского бессознательного – это трудная и болезненная борьба для всего человечества, ясно, что негативный элементарный тип Женского происходит не из тревожного комплекса «мужчин», а выражает архетипическое переживание всего вида, мужчин и женщин одинаково. Ибо в той мере, в какой женщина участвует в развитии сознания, она также обладает символическим мужским сознанием и может переживать бессознательное как «негативное женское».
Символизм Ужасной Матери преимущественно заимствует свой символизм «изнутри»; можно сказать, что негативный элементарный тип Женского выражается в фантастических, химерических образах, которые происходят не из внешнего мира. Причиной тому то, что Ужасная Мать – это символ для бессознательного. И темная сторона Ужасной Матери принимает форму чудовищ, в Египте ли, Индии, Мексике, Этрурии, на Бали или в Риме. В мифах и сказках всех народов – и даже в нынешних ночных кошмарах – ведьмы и вампиры, упыри и призраки нападают на нас, одинаково ужасающие. Темная половина черно-белого космического яйца, представляющего Архетипическое Женское, порождает ужасные фигуры, которые проявляются как темная, страшнаясторона жизни и человеческой психики. Как мир, жизнь, природа и душа переживались как порождающая и питающая, защищающая и согревающая Женственность, так и их противоположности воспринимаются в образе Женского; смерть и разрушение, угроза и боль, голод и нагота являются как беспомощность в присутствии Темной и Ужасной Матери.
Рис. 30 Утроба земли
Ацтеки, из кодекса
(Рис. 30) Так лоно земли становится ужасной пожирающей людей утробой преисподней, и рядом с плодородным лоном и защищающей пещерой в земле и горе разверзается бездна ада, темная дыра в бездны, пожирающее лоно могилы и смерти, тьмы без света, ничто. Ибо та женщина, что порождает жизнь и все живые вещи на земле, также забирает их обратно в себя, преследует своих жертв, ловит их западнями и сетями. Болезнь, голод, неприятности, война, наконец – ее помощники, и среди всех народов богини войны и охоты выражают человеческое переживание женщины как жаждущей крови. Эта Ужасная Мать – голодная земля, которая пожирает своих детей и жиреет с их трупов; (Рис. 31) это тигр и гриф, гриф и гроб, поглощающий плоть саркофаг, прожорливо лакающий кровавое семя людей и зверей и, будучи оплодотворен и насыщен, выбрасывает их к новому рождению, швыряя их к смерти, снова и снова к смерти.