Бертиль очень медленно вынул узкую пленку из кассеты. Виток за витком, пока вся лента не оказалась в руке. Не то чтобы ее порча могла как-то помочь. Ведь где-то лежит оригинал. В секретном месте. С точно такими же репликами и убийственной информацией. Оригинал, с которым Бертиль тем или иным способом должен справиться. Желательно в течение трех дней. Идти у Вента на поводу и выполнять его ультиматум он не собирался. Это не входило в его планы. Пока. Но Бертиль достаточно четко осознавал, насколько высок риск. Риск нарушения планов. Когда истекут три дня.
Что Магнуссон будет делать, если Вент обнародует запись? Что смогут предпринять адвокаты? Будут утверждать, что это фальшивка? Но экспертиза покажет, что голос принадлежит ему. А Линн? Она сразу же узнает его голос.
Бертиль зажег сигариллу. За сегодня он выкурил почти целую пачку. Покосился на свое отражение в зеркале заднего вида. Он выглядел таким же измученным, как Вент. Небритый, уставший. Бессонная ночь, несъеденный завтрак, масса недовольных комментариев из-за отмененных встреч, и еще Линн. Бертиль знал: она что-то чувствует, подозревает и задаст немало неприятных вопросов, как только появится такой шанс. Вопросов, на которые он не сможет ответить, не солгав. А врать Линн — дело непростое.
Магнуссон был подавлен.
— У тебя расстроенный голос.
— Правда? Да, хм… много всего сейчас…
Звонок Эрика Грандена оказался неожиданностью. Он вернулся из Брюсселя и настаивал на ужине, а поскольку Бертиль хотел как можно дольше избегать близкого общения с Линн, то согласился встретиться.
— «Театергриллен» полвосьмого?
— Договорились.
— Ты будешь с Линн?
— Нет.
Бертиль закончил разговор с Гранденом и посмотрел на моток в ладони, окинул взглядом Юргордсканален, и тут к горлу подступил комок. Теплый комок. Бертиль все пытался его проглотить, но в итоге сдался.
Атмосферу «Театергриллена» можно было назвать камерной. Темно-красные обои, маленькие картины в золоченых рамах и приглушенное настенное освещение. Эрику Грандену тут нравилось. В самом центре. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Он только что заглянул в галерею «Букан» на Арсенальсгатан. Там как раз проводили выставку «Модернисты», и Гранден наткнулся на понравившегося ему раннего Бертлинга. Может, стоит его приобрести? Бертлинг внезапно снова стал популярным.
Эрик опустил свое длинное тело на мягкий диванчик напротив старого товарища по играм — Бертиля Магнуссона. Не то чтобы они в детстве играли в одной песочнице, но в их кругу было принято называть друг друга «товарищ по играм». Сейчас они сидели тут и играли с морским языком и парой бокалов вина лучшей марки. Гранден знал толк в вине. Он вложил немалые деньги в ряд редких бутылок, которые хранил в специальном отсеке в погребе.
— Будь здоров!
— Будь здоров!
Бертиль был неразговорчив. Грандену это отлично подходило. Ему нравилось слушать собственный голос. Хорошо поставленный, слова всегда тщательно подобраны — результат неоднократных тренировок Грандена перед публикой. Выступая, он тоже чувствовал себя в своей тарелке.
Когда Гранден заговорил о «возможном» докладе на высшем европейском уровне, он как будто начал произносить предвыборную речь:
— Я говорю «возможный», потому что, по словам Саркози, на таком уровне ничего нельзя сказать точно, пока все не решено. Кстати, в Париже мы стрижемся у одного парикмахера. Но я удивлюсь, если не сложится. Кого им еще выбрать?
Бертиль знал, что вопрос риторический, поэтому взял еще кусочек языка.
— Но хватит обо мне. Как дела у «МВМ»? Как я понял, награждение немного взбаламутило воду.
— Да.
— Из-за Конго?
— Да.
— Я читал репортаж про детский труд, нехорошо это все.
— Согласен.
— Может, сделаете пожертвование?
— Кому?
— Детской больнице в Валикале. Отстроите ее и обеспечите оборудованием, потратите пару миллионов на местное здравоохранение, это точно немного ослабит напряжение.
Гранден обладал поразительной способностью мыслить реально, тактически, он умел сглаживать острые углы.
— Может быть. Проблема в самой добыче, мы не можем получить земли, которые нам нужны.
— Вероятно, вы слишком быстро их осваивали?
Бертиль хмыкнул. Эрик действительно отлично играл в стороннего наблюдателя. Во всех случаях, когда что-то «не складывалось».
— Эрик, ты же сам прекрасно знаешь, ты видел весь расклад, не так ли?
— Нет смысла сейчас об этом говорить.
Гранден не любил, когда ему напоминали о том, что он по-прежнему в игре. Официально он давно уже из нее вышел.
— И ты из-за этого немного в отключке?
— Нет.
Тут Бертиль был близок, очень близок к тому, чтобы сказать лишнее. Возможно, подействовали вино, недосыпание, перенапряжение или ему просто захотелось сбросить камень с души. Приоткрыться немного мушкетеру из прошлого. Но он сдержался.
Он все равно не смог бы объяснить содержание записи разговора. А даже если бы смог, если бы рассказал старому другу и товарищу по играм о причине диалога, не сумел бы предсказать реакцию Эрика. Одно он знал точно: они с Эриком сделаны из одного теста. Носили одинаковую стальную броню эгоцентриков. Если Эрик услышит запись, то, скорее всего, попросит счет, поблагодарит за долгую и выгодную дружбу и потом исчезнет из жизни Бертиля. Раз и навсегда.
Поэтому Бертиль предпочел перевести разговор на любимую тему Эрика:
— Что это за проект у тебя намечается?
— Конфиденциальная информация. Но гарантирую, если все сложится, в следующую нашу встречу ты будешь выпивать с одним из самых влиятельных мужчин в Европе.
Эрик Гранден немного выпятил нижнюю губу. Привычное движение, которое многое о нем говорило. В глазах Бертиля это выглядело наигранным.
* * *
Стилтон подумал, что на время отключился. На сколько, он точно не знал. Когда очнулся, то почувствовал холодный воздух, проникавший в тесный ход. Должно быть, на другом конце, в сторону которого он лежал, что-то открыли, что и вызвало сквозняк. Возможно, именно из-за холода его тело сжалось на несколько миллиметров и высвободилось. Чуть-чуть. Настолько, что благодаря волшебным подрагиваниям ступней он смог проползти поворот и вновь оказаться в прямом положении.
Стилтон глубоко дышал несколько минут и отметил про себя, что выползти назад не сможет. Отсюда был только единственный выход. Один путь, ведущий дальше вглубь.
Он принялся ползти. И ползти. Он давно потерял чувство времени, поэтому понятия не имел, как долго полз, но вдруг он оказался там. Почти на краю хода. Около отверстия, сопоставимого по размеру с тем, в которое ему пришлось залезать. Стилтон прополз последний отрезок и заглянул вовнутрь. В огромное помещение в скале. То, что он увидел, навсегда останется в его памяти.
В первую очередь — свет. Лампы. Множество штативов с подвешенными прожекторами, вращающимися и мигающими по всему залу красными и зелеными огоньками. Яркий свет. Стилтон не сразу привык к нему. Потом он увидел клетки. Две штуки. Четырехугольные. Три метра в ширину и два в высоту. Они стояли прямо в центре зала и представляли собой стальные рамы, обмотанные металлической сеткой.
Внутри Стилтон заметил мальчиков. По двое в каждой клетке. На десяти-одиннадцатилетних мальчиках не было никакой одежды, кроме коротких штанов из темной кожи. Они отчаянно дрались друг с другом. Без перчаток. Их тела покрывали кровавые раны.
Стилтон увидел зрителей. Несколько рядов вокруг клеток. Разгоряченные. Кричащие. Подбадривающие. Держащие в руках кучу денег, переходящую от одного к другому несколько раз за драку.
Бои в клетках. С тотализатором.
Если бы не рассказ Аке, Стилтон долго пытался бы осознать то, что увидел. Но и сейчас это далось ему непросто. Хотя двумя часами ранее, воспользовавшись редакционным компьютером, он набрал в поисковой системе «бои в клетках» и прочел весьма пугающую информацию. О том, как бои зародились в Англии несколько лет назад. О родителях, позволявших своим детям драться в металлических клетках. Для «тренировки», как выразился один папаша. Стилтон посмотрел видео на «Ю-тьюбе», в котором два восьмилетних мальчика дрались в стальной клетке в клубе «Гринлэндс Лейбор Клаб» в Престоне. Ему стало плохо. Но он продолжал кликать мышкой. Методично пробираясь ко все более ужасающей информации. О том, как бои в клетках распространились в других странах и как становились популярнее с каждым годом. Как вокруг стало крутиться больше денег благодаря тотализатору и вместе с растущей популярностью бои все больше уходили в тень. Пока полностью не ушли в подполье.
Скрытые от внешнего мира, но хорошо известные любителям детских боев в клетках. Поединков маленьких гладиаторов.
Как, черт возьми, они держали все в тайне? И как вовлекали детей?
Все стало понятно, когда Стилтон наткнулся на текст о том, что победивший в бою поднимался в специальном рейтинге. Тот, кто оставался на вершине списка после десяти боев, выигрывал деньги. Мир кишел несчастными детьми. Беспризорными детьми. Похищенными детьми. Детьми, брошенными на произвол судьбы. Детьми, для которых бои в клетках были надеждой на лучшую жизнь. Или детьми, которые хотели получить немного денег, чтобы просто помочь матерям.
«Кошмар», — думал Стилтон. Он прочел о том, что бои часто организовывали молодые люди, сами прошедшие стальные клетки. И узнал про особую татуировку, показывающую их идентичность. Две буквы. «KF». Обведенные в кружок. Как у одного из тех, который избил бездомного под мостом Вэстербрун. Kid Fighters, как рассказал Аке.
Вот поэтому Стилтон и находился здесь. Ему было тяжело продолжать смотреть на клетки. Одного из мальчиков сбили с ног, и теперь он, истекая кровью, лежал на полу. Подняв металлическую заслонку, тело вытащили наружу. Словно труп. Второй мальчик, танцуя, метался по клетке, зрители свистели и улюлюкали, а потом ликование стихло. Пришло время нового поединка.
Именно в тот момент Стилтон чихнул. И не один раз, а целых четыре. Пыль, покрывавшая ход, осела в носу. После четвертого раза его обнаружили.
Четверо вытянули его из отверстия, а один повалил на пол. При падении Стилтон ударился о свод скалы. Его затащили в небольшое помещение, подальше от глаз зрителей. Сорвали с него одежду. Их по-прежнему было четверо. Двое помладше, двое постарше. Его приподняли и толкнули на холодную гранитную стену. Кровь из раны на голове потекла по плечам. Один помоложе достал баллончик и написал Trashkick на голой спине Стилтона. Другой достал мобильник.
Один из недостатков мобильных телефонов — случайные звонки «из кармана». Плюс — в том, что можно легко добраться до недавно набранных номеров. Таковым оказался номер Хорька.
Хорьку позвонил человек, который во время последнего разговора был сосредоточен и бодр, а теперь пребывал в совершенно другом состоянии. Настолько плохом, что в трубке Хорек слышал только тихое хрипение. Но на экране высветилось, кто звонил: Стилтон.
Хорек быстро догадался, где тот мог находиться. Приблизительно.
Район Ошта — довольно большой, если не знать, где искать, поэтому Хорьку понадобилось много времени, чтобы не найти ничего. В конце концов он позвонил Вете, поговорил с Аке и добился от него более подробного описания расположения грота. Примерного описания. Звонок чуть-чуть помог. Хорек получил сносное представление о районе. Настолько сносное, что наконец нашел Стилтона, скрючившегося у серой каменной стены. В крови и без одежды. Его вещи были раскиданы вокруг. В руке он держал мобильный. Хорек увидел, что Стилтон сильно избит. Но жив. И в сознании. Хорек смог надеть на него брюки и куртку.
— Тебе нужно в больницу.
— Нет!
Стилтон ненавидел больницы. Хорек сомневался, стоит ли его уговаривать. Он отказался от этой затеи и вызвал такси.
Первый приехавший водитель тут же развернулся, едва увидев пару. Другой остановился, предложил им вызвать «Скорую». И тоже уехал. Чуть в стороне третий только что высадил клиента, когда Хорек подозвал его. К тому моменту Хорек усвоил урок и оставил Стилтона на некотором расстоянии. За кустами. Он быстро объяснил таксисту, что его приятель попал в передрягу и ему нужна легкая перевязка, водитель не успел и слова сказать, как Хорек уже протягивал через окно две пятисотенные купюры. Весь выигрыш за день.
— Я сам много лет работал извозчиком, знаю, что всякие попадаются, пьянь и хулиганы, но все нормально, нам надо на Вибомсвэген в Солне, штука крон без счетчика, неплохой куш, а?
Оливия сидела на кухне и ела мороженое. С открытым перед собой ноутбуком. Вдруг мороженое выпало у нее из рук, и она изумленно уставилась на экран. Из чистого любопытства она зашла на Trashkick. Вначале она увидела избиение голого мужчины в каком-то помещении в скале, довольно темные кадры, затем его куда-то выкинули и он остался лежать у каменной стены.
Стилтон?!!
Оливия стала похожа на только что съеденное ею мороженое. Ледяное внутри. Потом она набрала номер Стилтона и стала ждать.
Элвис быстро слизал тающий на полу десерт.
Ответит ли? Он ответил, под конец, хотя это был не он. В трубке она услышала чужой голос:
— Здравствуйте, я Хорек, это номер Стилтона.
Хорек? Неужели кто-то из тех, кто его избивал? Этот тип украл его мобильник? Зачем он тогда ответил?
— Здравствуйте, меня зовут Оливия Рённинг, я… А Том рядом? Стилтон?
— Да.
— Где?
— В Верином фургоне. Что вы хотели?
Верин фургон? Той самой Веры? Которую убили?
— Как он себя чувствует? Я видела в Интернете, как его избили…
— Он нормально. Вы его знаете?
— Да.
«Ложь во благо — почти правда, — подумала Оливия. — Но я выкручусь».
— Он помогает мне по работе. Где находится фургон?
Хорьку нужна была помощь с раненым Стилтоном. Прежде всего он нуждался в бинтах и пластыре. Оливия могла помочь. Так что он рассказал, где стоит фургон, и попросил Оливию поторопиться.
Девушка отыскала у себя набор первой помощи и бросилась на улицу к машине. Почему, она не до конца понимала. Из-за сочувствия раненому? Возможно. Скорее это был бессознательный порыв.
Стилтон показал, в каком шкафчике стояла мазь. Вера сама использовала ее для лечения разного рода ран. Хорек достал стеклянную банку с желтовато-коричневым, похожим на воск содержимым. На этикетке от руки было написано «Смола для ран» и был указан состав.
— «Канифоль, овечий жир, пчелиный воск, экстракт лещины», — прочел Хорек надпись на этикетке.
— Да мажь просто.
Полуголый Стилтон сидел на койке с окровавленным полотенцем на голове. Из-за удара о стену он получил приличную рану на затылке. Показал на другие раны. Снаружи, где кровотечение уже остановилось. Хорек взглянул на странную субстанцию в банке.
— Ты веришь в эту бодягу?
— Вера в нее верила. Рецепт достался ей от бабушки, перед тем как та повесилась.
— О, черт, это заметно.
«Что заметно?» — подумал Стилтон.
Хорек начал его обмазывать.
Приблизившись к фургону и осторожно заглянув вовнутрь через окно, в свете медной лампы Оливия увидела необычное зрелище. Худощавая маленькая остроносая фигура на корточках перед раздетым Стилтоном. Фигура обмазывала раны на груди Стилтона какой-то желто-коричневой мазью из старой стеклянной банки. На мгновение ей захотелось отмотать все назад, поехать домой и купить новое мороженое.
Тук-тук!
Хорек открыл дверь.
— Вы Оливия?
— Да.
Хорек шагнул обратно в фургон и, держа банку в руках, продолжил мазать Стилтона. Оливия поднялась на пару шагов и вошла. Она поставила аптечку. Стилтон посмотрел на нее.
— Здравствуй, Том.
Он не ответил.
Перед этим по дороге в лес Оливия обдумывала свой порыв. Почему она поехала сюда? И главное, как к ее приезду отнесется Стилтон? Знает ли он о том, что она приедет? Он же должен был догадаться, когда этот Хорек сказал, где находится фургон? Или Стилтон был слишком не в себе, чтобы догадаться? Не вторгнется ли она в его личное пространство, просто так придя туда? Они же виделись только там, в отсеке для мусора. Девушка смотрела на Стилтона, который сидел, опустив глаза. Злился?
— Что случилось? — спросила она. — Тебя…
— Проехали, — прервал ее Стилтон, не поднимая глаз.
Оливия не знала, уйти или сесть. Она решила сесть. Стилтон мельком взглянул на нее и лег на койку. Ему было гораздо больнее, чем казалось со стороны. Он был вынужден лечь на спину. Хорек накрыл его пледом.
— У тебя тут есть что-нибудь обезболивающее?
— Нет. А, вон там. — Стилтон указал на свой рюкзак.
Хорек раскрыл его и достал нераспечатанную банку.
— Что это?
— Диазепам.
— Это же не обезболивающее, оно…
— Две таблетки и воды.
— Оʼкей.
Оливия осмотрелась, увидела пластиковую бутылку и налила воды в немытый стакан. Других у Стилтона не было. Хорек взял стакан и начал помогать Стилтону глотать таблетки, одновременно шепча Оливии:
— Диазепам — успокоительное, а не обезболивающее.
Девушка кивнула. Оба посмотрели на Стилтона. Он закрыл глаза. Оливия опустилась на соседнюю койку. Хорек устроился на полу, прислонившись к двери. Оливия снова огляделась.
— Он здесь живет?
— Наверняка.
— Вы не в курсе? Вы не знакомы?
— Мы знакомы, он живет то в одном, то в другом месте, сейчас он живет здесь.
— Это вы нашли его?
— Да.
— А вы тоже бездомный?
— Нет, на самом деле нет. Я живу в Щеррторпе, в студии, кооператив, сегодня она уже точно стоит своих пяти лимонов.
— Так вы художник?
— Эквилибрист.
— Что это означает?
— Что я работаю в разных сферах. Капитал, ставки, вклады и кредиты, в перерывах я много времени посвящаю искусству: Пикассо, Шагалу, Диккенсу…
— Диккенс же был писателем?
— Да, главным образом, но в молодые годы он делал гравюры, серьезные вещи, мало кому известные, но отличные!
Тут Стилтон искоса посмотрел на Хорька.
— Мне надо отлучиться.
Хорек вышел. Когда дверь за ним закрылась, Стилтон полностью открыл глаза.
— Это ваш приятель? Хорек?
— Старый стукач. Скоро узнаешь, как он раскрыл убийство Пальме. Зачем ты пришла сюда?
Оливия толком не знала, что ответить. Аптечка первой помощи? Но это всего лишь предлог.
— Я не знаю. Хотите, чтобы я ушла?
Стилтон молчал.
— Хотите?
— Я хочу отдохнуть. От берегового дела. Ты звонила и спрашивала, работал ли я с делом Джилл. Работал — и вышел на Джеки Берглунд. Джилл работала на нее, в «Ред Вельвет», факты убийства и беременности Джилл снова вывели меня на береговое дело. В итоге ни к чему меня это не привело. Теперь мы все обсудили?
Оливия смотрела на Стилтона. Она понимала, что должна уйти. Но она хотела поведать ему еще кое о чем, и, вероятно, другого шанса у нее не будет.
— Пару недель назад я ездила на Нордкостер и встретила наверху у Хасслевикарны очень странного мужчину. На берегу. Можно я расскажу?
Стилтон внимательно смотрел на гостью.
На улице в темноте у фургона стоял Хорек и втягивал в себя что-то сосудорасширяющее. Не похоже на него. Одно время у него был личный трубопровод, идущий из Колумбии прямо в нос, но когда врачи заменили его носовую перегородку на пластину, он решил сбавить обороты и перейти на что-то более щадящее.
Хорек украдкой посмотрел в овальное окошко и увидел что-то оживленно рассказывающую Оливию.
«Симпатичная девчонка, — подумал он. — Интересно, в каких они отношениях?»
Симпатичная девчонка налила Стилтону еще один стакан воды. Она закончила свой рассказ. Стилтон не сказал ни слова. Девушка протянула ему стакан, и ее вновь заинтересовал ветхий фургон.
— Тут жила Вера Ларссон?
— Да.
— И тут ее…
— Забудь.
Снова.
В этот момент вошел Хорек с ничем не мотивированной, но весьма характерной улыбкой, которой он одарил лежавшего Стилтона.
— Тебе лучше?
— А тебе?
Хорек хихикнул. Выдал себя, да ну и что? Разве он не помог бывшему копу в крайне незавидном положении?
— Лучше не бывает!
— Отлично. А теперь идите, — сказал Стилтон.
Он снова закрыл глаза.
Бок о бок они удалялись от фургона. Задумчивая Оливия и низкорослый заведенный стукач, скачущий, словно на батуте.
— Не, как говорится, всегда хорошо иметь козырной туз в штанине, чем больше, тем лучше…
— Вы давно знакомы со Стилтоном?
— Сто лет. Он же до этого работал в органах, и мы долго сотрудничали. Должен сказать, что если бы не я, некоторые его трофеи так и бегали бы на свободе. Понимаешь, всегда нужен кто-то, кто сделает последний выстрел, и вот он я. Кстати, я раскрыл убийство Пальме.
— Ничего себе!
Оливия была начеку. Каждый отделявший ее от машины метр грозил западней. Вдруг ее осенило. Вероятно, Хорек хочет, чтобы она его подвезла. Как, черт побери, ей выпутаться? Посреди леса Небытия?
— Вот так! Я положил на стол этому имя, но думаешь, он клюнул? He-а! Но это же ясно как день, черт возьми, говорю я ему, его убила Лисбет! Он же гулял направо и налево, ее это достало, а потом пуф! Свидетелей же не было! Ведь так?
Они подошли к «мустангу». Критическая точка.
Хорек вытаращил глаза:
— Это твой?
— Да.
— Черт возьми! Какой… Да это же «Ти-бёрд».
— «Мустанг».
— Точно! Подвезешь? Мы можем заглянуть в Щеррторп, я достану немного сладостей, кровать свободна, а Хорек хорошо вооружен!
Тут Оливия вышла из себя. Она посмотрела на широко улыбающегося мужчину без плеч, на голову ниже ее, и шагнула к нему:
— Слушай, ты, да я бы не дотронулась до тебя даже трехметровыми щипцами, даже с дулом у виска… ты жалкий кусок дерьма, понял? Езжай на метро.
Затем Рённинг села в машину и рванула с места.
* * *
Внизу в скале в Оште все суетились. Появление Стилтона спугнуло организаторов. Знает ли кто-то еще об их местоположении? Зрители быстро покинули помещение. Теперь из зала выносили освещение и другую электронику. Разбирали клетки. Место было загублено.
— Куда мы все перевезем?
Задавшего вопрос парня в черной куртке с капюшоном звали Лиам. Его приятель Иссе в такой же темно-зеленой куртке как раз проносил мимо большой металлический ящик. На предплечье у Иссе виднелась татуировка «KF».
— Не знаю, они это сейчас обсуждают.
Он сделал движение головой назад в сторону скалистого свода, у которого четверо старших парней спорили, склонившись над картой. Лиам обернулся и достал мобильник. Он хотел проверить, сколько людей посмотрели новый фильм на их сайте. Фильм с голым бездомным.
* * *
Подходя к дому, Оливия все еще злилась. «Хорек хорошо вооружен!» Мысленно она по-прежнему оставалась в лесу, когда, потянувшись к выключателю на лестнице, получила пощечину. Девушка даже не успела вскрикнуть, как ей зажали рот и, схватив за талию, затолкали в лифт. В очень старый лифт, рассчитанный на двух пассажиров, с железной дверью-гармошкой. На лестнице было совершенно темно. Оливия ничего не видела. Но она почувствовала, как еще один человек втиснулся и так в слишком тесную кабину. Рука по-прежнему зажимала рот. Железная дверь закрылась, и лифт двинулся вверх. Оливия жутко испугалась. Она ничего не понимала. Ее сдавливали жесткие, мужские, как ей казалось, тела. В нос проникал запах пота и кислого дыхания. Никто не мог пошевелиться. Они стояли как селедки в бочке.
Вдруг лифт остановился между этажами. Тишина… У Оливии все внутри сжалось.
— Сейчас я уберу руку. Закричишь — шею тебе сверну.
Хриплый голос звучал из-за спины. Мужчина дышал ей в затылок. Прежде чем убрать руку, он несколько раз повернул голову Оливии вправо-влево. Потом ослабил хватку. Оливия судорожно сделала глубокий вдох.
— Что тебе нужно от Джеки Берглунд?
Теперь голос звучал где-то наискосок от нее. Более высокий мужской голос, со стороны ее левой щеки.
Джеки Берглунд. Так вот кто за этим стоит. Тут Оливии стало по-настоящему страшно. Конечно, силы духа ей не занимать, но до Лисбет Саландер[27]далеко. Очень далеко. Что они собираются делать? А если закричать? Рискнуть шеей?
— Джеки не любит, когда шпионят, — произнес высокий голос.
— Угу.
— Ты же не шпионишь?
— Нет.
— Отлично.
Тут ей снова грубо зажали рот рукой. Мужчины сильно придавили Оливию. Она с трудом пыталась дышать через нос. По щекам текли слезы. Дыхание мужчин окутывало ее лицо. Продолжалось это долго. Вдруг лифт поехал вниз, в темноте, на первый этаж. Дверь открылась, и мужчины протиснулись наружу. Оливия упала на заднюю стенку лифта. Она видела удалявшихся здоровяков. Дверь закрылась.
Оливия медленно опустилась на пол. Внутри все переворачивалось. Колени стучали друг о друга. Она была на грани. Внезапно девушка закричала. Она истошно кричала, пока на первом этаже не загорелся свет и прибежавший сосед не нашел ее.
Сосед помог ей подняться по лестнице. Оливия сказала, что двое мужчин напугали ее у входа. Она не объяснила, чем именно, и поблагодарила соседа. Он спустился обратно вниз, а Оливия повернулась к квартире. Дверь была приоткрыта. Они и в квартиру заходили?! Уроды! Оливия толкнула дверь и вошла. Торопливо справившись с замком, села на пол в прихожей. Руки все еще дрожали, когда Рённинг достала мобильный. Первой мыслью было позвонить в полицию. Но что она им скажет? Ничего хорошего ей в голову не пришло, и она набрала номер Ленни. Включился автоответчик, и Оливия положила трубку. Может, позвонить маме? Девушка опустила мобильный и подняла глаза. Дрожь постепенно отступала. С пола в прихожей была видна гостиная, и Оливия вдруг заметила, что окно в комнате приоткрыто. Она же оставляла его закрытым, когда уходила? Девушка встала и подумала об Элвисе.
— Элвис!
Она быстро обошла всю маленькую квартиру. Кота не было. Окно? Оливия жила на втором этаже, и кот иногда выходил на карниз, а потом спрыгивал во двор. Оливия закрыла окно и выбежала во двор. С фонариком.
Двор был небольшим, с деревьями и скамейками — отличная возможность для резвого кота юркнуть в соседние дворики.
— Элвис!
Кот пропал.
* * *
Бертиль Магнуссон лежал поперек дивана в своем кабинете. Он бодрствовал, держа в руке зажженную сигариллу. Не находя себе места и нервничая, он поехал сюда прямо из «Театергриллена», позвонил Линн и, к своему счастью, попал на автоответчик. Бертиль спешно объяснил, что должен участвовать в видеоконференции с Сиднеем около трех, поэтому, скорее всего, останется ночевать в офисе. Он периодически там оставался. Чуть дальше по коридору располагалась удобная комната отдыха, но Бертиль и не думал ею пользоваться. Он вообще не собирался спать сегодня. Просто хотел побыть в одиночестве. Несколько часов назад он принял решение, принятое благодаря четырем репликам на кладбище накануне вечером.
— Ты все еще женат на Линн?
— Да.
— Она в курсе всего?
— Нет.
Похоже на завуалированную угрозу? Неужели Нильс собирается связаться с ней и дать прослушать запись? Может он быть настолько коварным? Неважно, что он задумал, Бертиль не собирается так рисковать. Вместо этого он принял решение. И теперь хотел остаться один.
Тут позвонил Латте. Он звонил несколько раз за вечер, но Бертиль был не в состоянии ответить. Сейчас он взял трубку, просто чтобы отделаться от Латте.
— Ты где? Здесь просто супермегавечеринка! — орал Латте в трубку.
Он говорил о собрании «Кубблиган» — объединении из восемнадцати зрелых мужчин, так или иначе связанных между собой. Родственными отношениями, общим предприятием или местом учебы. Все — с незыблемой уверенностью в том, что остальные умеют хранить секреты.
— Мы сняли весь клуб!
— Слушай, я не…
— А Джеки снабдила нас парочкой экстраклассных! Ни одной старше двадцати четырех! С happy ending в контракте! Ты должен обязательно прийти, Биби!
— Латте, я не в форме.
— Так станешь! Мы должны, черт возьми, отметить награждение! Я достал парочку карликов, которые обслуживают нас в балетных платьях, а Ниппе привез пять килограммов иранской икры! Приезжай обязательно!
— Нет!
— Что случилось?
— Ничего, я не в настроении. Всем привет!
Бертиль отключил мобильный. Он знал, что Латте снова позвонит, а потом Ниппе и остальные товарищи по играм. Если уж они решили праздновать, то это железно. Тогда мало что могло помешать им. Недостатка в деньгах не было. В сумасшедших идеях — тоже. Бертиль бывал на разных вечеринках в разных безумных местах. Пару лет назад они встречались в огромном амбаре на Ёстгётаслэттен. В амбаре, наполненном шикарными автомобилями и искусственными газонами с водопадами, а также с мобильным баром, который перемещался по рельсам. В каждой машине на водительском месте сидела полуобнаженная юная дама, заказанная у Джеки Берглунд, чтобы быть в их распоряжении, когда товарищи по играм будут в соответствующем настроении.
В настроении, от которого Бертиль сейчас совсем далек. Он не собирался ехать ни на какую вечеринку. Ни при каких обстоятельствах. Не сегодня.
В этом году на исходе весны, в начале лета, природа пышно расцвела. Стояла очень жаркая и солнечная погода. Если бы, как в старые времена, многие не работали между цветением черемухи и сирени, то отпуск в 2011 году получился бы коротким.