И черемуха, и сирень отцвели рано и в одно время. Зато благодаря жаркой погоде озеро Мэларен быстро прогрелось. Оно было пригодно для купания почти везде. Во всяком случае, для некоторых. Правда, не для Лены Хольмстад. Вода казалась ей еще слишком прохладной. Вместо купания она сидела на прогретой солнцем скале и, надев изящные белые наушники, наслаждалась аудиокнигой. Рядом стояла чашка кофе. Лена глотнула и почувствовала удовлетворение. Из нее получилась хорошая мама. Она устроила пикник и приехала на велосипеде вместе с двумя сыновьями на их излюбленное место на острове Шерсён.
Сегодня они откроют купальный сезон. К тому же Лена сама испекла булочки. «Надо бы сфотографировать корзину и опубликовать на „Фейсбуке“, — подумала она. Так, чтобы все друзья узнали, какая она классная мама».
Лена начала искать мобильный. Неожиданно к ней подбежал старший сын Даниэль. Совершенно мокрый, с посиневшими губами. Он хотел взять свою маску и трубку. Лена сняла наушники, показала ему на пакет и попыталась убедить сына немного погреться, прежде чем снова забираться в воду.
— Но мне тепло!
— Зайчик, v тебя же зубы стучат!
— Не-а.
— А где Симон?
Лена посмотрела на озеро. Где же он, младший? Она же только что его видела. Женщина почувствовала, как ее охватывает паника. Стремительно. Маленького Симона не было видно. Лена резко встала и опрокинула кофе на мобильный.
— Что ж ты делаешь! — Даниэль придвинул к себе ее залитый телефон. — Он вон там.
Тут Лена его заметила. Маленькую голову, покачивающуюся над спасательным жилетом чуть левее. У скал. Далековато.
— Симон! Плыви сюда! Там слишком глубоко для тебя.
— Совсем нет! — прокричал пятилетний сын. — Смотри! Я тут стою!
Симон аккуратно поднялся, чтобы не потерять равновесие. Вода доходила до живота.
Даниэль подошел к Лене.
— Он там стоит? Очень странно.
Действительно. Лена знала, что там довольно глубоко. В этом месте люди иногда прыгали со скал. И Даниэль тоже знал.
— Я поплыву к нему! Симон, оставайся на месте! Я сейчас!
Даниэль прыгнул в воду с маской и трубкой и поплыл к младшему брату. Лена смотрела на сыновей и чувствовала, как пульс приходит в норму. Чего она испугалась? На нем же спасательный жилет. Прошло всего несколько секунд. Какой тревожной она стала с годами. Стоит только подарить миру первого ребенка, как появляется беспокойство. Паникерство.
Даниэль почти добрался до Симона. Он немного замерз и, пытаясь согреться, хлопал ладошками по груди.
— На чем ты стоишь? — крикнул Даниэль.
— На камне, кажется. Он немного скользкий и большой. Мама ругается?
— Нет. — Даниэль подплыл к брату. — Просто она волнуется. Посмотрю, что там, а потом поплывем назад.
Даниэль опустил лицо в воду и начал дышать через трубку. Ему нравилось плавать с маской. Несмотря на то что здесь это не так весело, как в Таиланде. В мутной воде он мог различить ноги младшего брата, которые опирались на… на что? Даниэль подплыл ближе, чтобы рассмотреть более отчетливо. По мере приближения он видел все лучше и лучше. И тут он обнаружил это.
Лена стояла на берегу. Она как раз собиралась вернуться к прослушиванию книги. Вдруг из воды выскочила голова истошно кричащего Даниэля.
— Мама! Там внизу — машина! Он стоит на крыше машины. А внутри — человек!
* * *
Было почти одиннадцать. Оливия проспала как убитая больше восьми часов. Поперек кровати, не раздеваясь. Она терпеть не могла просыпаться одетой. Сорвав с себя одежду и уже направляясь в душ, она вдруг вспомнила.
— Элвис!
В квартире его не было. Девушка выглянула во двор. Никого.
Теплая вода в душе смыла часть впечатлений прошедшей ночи. Только часть, многое осталось. Из фургона и из лифта. Причастны ли эти сволочи в лифте к пропаже Элвиса? Может, они открыли окно, чтобы кот убежал? Что же делать?
Оливия позвонила в полицию и оставила заявление о пропаже кота. Он носил чип, но был без ошейника. Полицейский, ответивший на звонок, проявил долю сочувствия и обещал сообщить, если будут какие-либо результаты.
— Спасибо.
Девушка ни слова не сказала про уродов в лифте. Она не знала, как объяснить это, не вдаваясь в подробности о том, чем она сама занималась: следила за богатой владелицей бутика в районе Ёстермальм. В связи с учебной работой о нераскрытом убийстве на Нордкостере в 1987 году. Много неясностей.
Зато она собралась съездить к Стилтону, чтобы узнать о его самочувствии. Интуиция подсказывала, что состояние его гораздо хуже, чем он хотел его представить прошлым вечером. К тому же, вероятно, ей стоит рассказать ему про лифт. Он и так знает, кто такая Джеки Берглунд.
По пути к машине Оливия затолкала в себя сэндвич. Солнце чуть улучшило ей настроение. Она подняла крышу, устроилась на водительском сиденье, завела мотор и уехала. К лесу Небытия.
Особое чувство езды в кабриолете на солнце и ветру радовало Оливию. Скорость и ветер унесли остатки волнений прошедшей ночи. Постепенно к ней возвращалось спокойствие. Может, купить что-нибудь с собой? Фургон там явно ничем не изобиловал. Девушка остановилась у «Севен-илевен», чтобы купить бутерброды и хлебцы. Выйдя из машины и проходя мимо капота, она почувствовала странный запах. Из-под капота. Незнакомый ей запах. «Только бы там ничего не сгорело, какой-нибудь провод или еще какая-нибудь фигня! Не сегодня, не после такой ночи, только этого не хватало», — подумала Оливия и подняла капот.
Через секунду ее стошнило. Прямо на дорогу.
Сгоревшие останки ее любимого Элвиса лежали сбоку от двигателя. Его жар за время пути от района Сёдер до Сольны превратил кота в кусок черного шипящего мяса.
* * *
Кран работал на полную мощность, поднимая серую машину у скал острова Шерсён. Вода вырывалась из открытой передней дверцы автомобиля. До этого ныряльщики вытащили труп на землю, а затем, поместив в синий мешок, на носилки. Близлежащую территорию оцепили. Экспертам надо было сохранить следы колес на площадке на скалах. И выполнить другие процедуры.
Женщину, приподнявшую ленту оцепления и подошедшую к носилкам, вызвала час назад сама начальница полиции лэна.[28]Из-за пары других убийств и отпусков образовался дефицит следователей, поэтому о помощи попросили Метте Ольсетер из управления. К тому же Карин Гётблад с давних пор питала к ней симпатию. Она чувствовала, что дело попадет в хорошие руки. Метте обладала длинным и безупречным послужным списком. Это дело было ее пятидесятым расследованием убийства.
Было ли это предумышленное или непредумышленное убийство, полиции предстояло узнать совсем скоро. Существовала вероятность того, что водитель сам съехал с площадки на скалы, чтобы утопиться. Пока его не положили на носилки и врач не обнаружил у него на затылке довольно глубокую рану. Настолько серьезную, что самостоятельное вождение автомобиля исключалось. Кроме того, на скале недалеко от лужайки обнаружили следы крови — вероятно, мужчины из машины.
Метте заключила, что один или несколько человек приехали на этом автомобиле. Мужчина мог быть уже мертв или же умер на месте. Кровь на скале и врач помогут это установить. Затем мужчину посадили на водительское место, и кто-то, один или несколько человек, позаботились о том, чтобы машина оказалась на площадке, а потом попала туда, где ее в итоге обнаружили.
Пока все было довольно ясно. Гипотетически. Неясность представляла личность мужчины. У него не было никаких личных вещей. Метте попросила врача потянуть молнию вниз, чтобы еще раз посмотреть на его лицо. Следователь принялась его изучать. Долго рассматривая черты, она искала их в своей фотографической памяти. И нашла. Что-то неясное, пока без имени, некий размытый образ из прошлого.
* * *
— Он еще жил, когда я завела машину?
— Невозможно определить.
Стоявшая перед Оливией женщина-полицейский протянула ей очередную салфетку. Оливия потихоньку выбралась из первоначального шока. Сейчас она плакала больше потому, что не могла остановиться. Владелец магазина вызвал полицию к «Севен-илевен», чтобы те разобрались в произошедшем. Парень из магазина помог им вынуть останки Элвиса и поместить их в пакет. Оливию посадили в полицейскую машину и отвезли в отделение. Там она, собравшись с духом, рассказала о мужчинах, угрожавших ей в лифте. Об открытой входной двери, о пропавшем коте и о связи между событиями. Потом Оливию попросили описать приметы мужчин, что практически ничего не дало. Она едва могла рассмотреть их в темноте. Больше пока полиция ничем помочь не могла.
— Где машина? — спросила Оливия.
— Она здесь, во дворе, мы привезли ее сюда. Но лучше будет, если вы…
— А вы не могли бы отогнать ее к дому?
Что полицейские и сделали. Возможно, принимая во внимание, что Оливия — их будущая коллега. Сама она с ними не поехала.
Ей совсем не хотелось садиться в «мустанг».
* * *
Метте Ольсетер находилась в судебно-медицинском учреждении вместе с патологоанатомом. Перед ними лежал обнаженный труп. Чуть больше часа назад Метте зафиксировала образ из прошлого и нашла в памяти нужную картинку. Лицо мужчины, который очень давно пропал и ей было поручено его обнаружить. Лицо Нильса Вента.
«Наверняка это он. Теперь на много лет старше. Утопленник с разбитой головой. Но черты лица не оставляют сомнений. Становится интересно», — думала она, рассматривая голое тело.
— У него есть всякие внешние особенности, которые могут помочь вам установить личность. — Патологоанатом посмотрел на Метте. — Старая золотая пломба в верхней челюсти, шрам после аппендицита, еще один шрам около брови и вот это. — Врач показал на большое угловатое родимое пятно на внешней стороне левого бедра.
Метте наклонилась к телу, к бедру и пятну. Ей показалось, что она узнала его. Откуда, она не могла сразу вспомнить.
— Когда он умер?
— Примерно?
— Да.
— В последние сутки.
— А рана на затылке… мог он получить ее, ударившись о скалу?
— Возможно. Сообщу вам позже.
Метте Ольсетер собрала небольшую группу следователей. Объединила парочку опытных волков с юными дарованиями, не успевшими уехать на каникулы. Группа расположилась в центральном помещении для расследований, которое располагалось на Полхемсгатан, и приступила к работе. Скрупулезно.
Они поручили одним полицейским искать свидетелей в районе острова. Другие искали родственников Нильса Вента. Полиция нашла его сестру, проживавшую в Женеве. Она ничего не слышала о брате с тех пор, как он пропал в восьмидесятых, но подтвердила его приметы. Шрам около брови остался у Нильса с детства — она толкнула брата на книжную полку.
На данный момент вся информация. Теперь нужно как можно быстрее получить все отчеты. И что не менее важно — от экспертов-криминалистов. Те активно занимались серой машиной.
Метте коротко рассказала молодым членам группы, Лизе Хедквист и Буссе Тюрену, об исчезновении Вента в 1984 году. Он исчез сразу после того, как шведский журналист Ян Нюстрём был найден мертвым в машине. Ее тоже сбросили в озеро, недалеко от Киншасы в тогдашнем Заире.
— Странно, — сказала Метте.
— Что, способы похожи? — поинтересовалась Лиза.
— Да. Как бы то ни было, случившееся в Заире расценили как несчастный случай на местном уровне, но мы подозревали, что это убийство. Одновременно с этим из Киншасы исчез Вент; ходили слухи, что он замешан в случившемся.
— С журналистом?
— Да. Журналист писал статью о компании Вента — «МВМ». Но не успел ее закончить.
У Лизы Хедквист зазвонил мобильный. Она ответила, сделала пару записей и снова включилась в разговор:
— Водолазы нашли мобильник в озере, примерно там же, где стояла машина. Он, наверное, выпал из открытой передней двери.
— Он рабочий? — спросила Метте.
— Пока нет, его везут к техникам.
— Хорошо.
Метте обернулась к Буссе:
— Можете пока попробовать найти бывшую сожительницу Вента, до исчезновения он жил с женщиной.
— Тогда, в восьмидесятых?
— Да. По-моему, ее фамилия Ханссон, я уточню.
Буссе кивнул и вышел. К Метте подошел более опытный коллега:
— Мы оперативно проверили гостиницы в Стокгольме, Нильс Вент нигде не зарегистрирован.
— Хорошо. Свяжитесь с банком, проверьте, что там у них с его картой. И с авиакомпанией.
Получив задания, все покинули помещение. Метте осталась одна. Она начала размышлять о мотиве преступления.
* * *
Оливия боролась с собой.
Первым делом она вымыла кошачьи миски и поставила их в кухонный шкаф. Потом собрала все игрушки и мячики, с которыми любил возиться Элвис. Тут она чуть не разрыдалась. Девушка положила все в пакет и не знала, выкинуть ли ей его. «Еще рано, — вертелось в голове. — Еще рано». Поставив пакет на подоконник, она выглянула в окно. И долго, не шевелясь, смотрела на улицу.
Оливия чувствовала, как горе внутри все набирало обороты, как сводило желудок и становилось тяжело дышать. С каждым новым вопросом давление усиливалось. «Он еще жил, когда я тронулась с места? Я его убила, пока ехала? Я убила его?..» Вопросы, которые будут мучить ее еще долго. Оливия знала это.
Глубоко внутри она знала, кто во всем виноват. Не она. Ведь не она посадила кота под капот. А несколько сволочей, подосланных Джеки Берглунд. Как она ненавидит эту женщину!
Оливия заметила, что ей стало легче от того, что она направила свою ненависть и отчаяние на конкретного человека. Старая элитная потаскуха!
Отойдя от окна, девушка завернулась в плед, взяла горячий чай и облокотилась на спинку кровати в спальне. На покрывале она разложила все фотографии Элвиса, которые смогла найти. Их было немало. Она перекладывала их — одна, вторая — и чувствовала, как проходит шок. Тут новая тревожная мысль посетила ее. И не отпускала.
Кого они убьют в следующий раз, если она не остановится? Ее саму? Пора заканчивать с этим делом. Хватит с нее. Она прекращает заниматься береговым убийством. Всему есть предел, и таким пределом стал Элвис.
Оливия села и отставила чашку в сторону. Нужно покончить с этим. С этим жутко неприятным звонком, который она должна сделать. Лучше позвонить, пока не раскисла. Позвонить маме.
— Что скажешь?
— Да, я знаю, ужасно грустно, — сказала Оливия.
— Но как ты могла оставить окно открытым, зная, что он один дома?
— Я не знаю, просто забыла, он и раньше убегал…
— Но тогда он был внизу во дворе. Да?
— Да.
— И ты смотрела там? Как следует?
— Да.
— Ты позвонила в полицию?
— Да.
— Хорошо. Но как неприятно, милая, он наверняка скоро вернется! Кошки могут уходить на несколько дней.
Едва успев закончить разговор, Оливия разрыдалась. Она больше не могла сдерживаться. Ей хватило сил дать маме единственную правдоподобную версию, которая пришла ей в голову. Что Элвис убежал. Рассказать, что на самом деле произошло, казалось ей невыносимым, и это привело бы к множеству сопутствующих вопросов, вертящихся вокруг одного. «Ты убила его, когда ехала на машине?»
Оливия не хотела слышать этот вопрос. Тем более от мамы. Этого она бы не выдержала. Так что они обе довольствовались ложью во спасение. Элвис будет считаться пропавшим, а его хозяйка будет переживать из-за того, что он не нашелся. Своего рода семейная тайна. Оливия лежала на разбросанных по кровати фотографиях кота и выплакивала свое горе.
«ПРОПАВШИЙ ДИРЕКТОР НАЙДЕН УБИТЫМ».
Новость об убийстве Нильса Вента вызвала оживление в СМИ. Когда Вент исчез, он был партнером Бертиля Магнуссона в их общей компании «Магнуссон Вент Майнинг». В то время ходили слухи, что исчезновение связано с конфликтом между владельцами. Говорили даже, что сам Магнуссон к этому причастен. Но ничего так и не прояснилось. Тогда. Возможно, прояснится сейчас.
Конечно же, слухи поползли и на этот раз. О том, что убийство могло быть связано с нынешней «МВМ». И о том, где Нильс пребывал все эти годы. Он ведь пропал в восемьдесят четвертом. И вдруг обнаружен мертвым. В Стокгольме.
* * *
Бертиль Магнуссон расположился в ротанговом кресле в одном из отделений релаксации оздоровительного центра «Стюребадет». Он только что провел двадцать минут в парилке и чувствовал себя бодрым и свежим. На стеклянном столике рядом с ним лежала стопка газет. Во всех то или иное пространство было отведено под убийство Нильса Вента. Бертиль тщательно просматривал каждую статью об убийстве в поисках информации о местоположении Вента до его обнаружения мертвым в Стокгольме. Но ничего не нашел. Даже слухов. Местонахождение Вента с 1984 года по сегодняшний день было по-прежнему неизвестно. Никто не знал, где он находился.
Бертиль провел ладонями по банному халату. Рядом стоял стакан с холодной минеральной водой, стекло запотело. Бертиль сидел погруженный в свои думы. Он только что избавился от срочной трехдневной проблемы, однако вместо нее приобрел первоиюльскую. Не настолько срочную. Но все же. Время идет быстро, когда взведен курок.
Неожиданно вошел Эрик Гранден, в таком же белом банном халате.
— Привет, Бертиль. Я услышал, что ты сюда собираешься.
— Париться будешь?
Гранден осмотрелся и убедился, что они одни. Несмотря на это, он понизил свой поставленный голос:
— Я прочитал о Нильсе.
— М-м.
— Убили?
— Скорее всего.
Гранден опустился в соседнее кресло. Даже сидя, он был почти на голову выше Бертиля. Гранден посмотрел на него сверху вниз.
— Но разве это не очень, так сказать, неприятно?
— Для кого?
— Что значит «для кого»?
— Не думаю, что ты скучал по нему.
— Нет. Но мы же были когда-то старыми друзьями, один за всех…
— Все в прошлом, Эрик.
— Ну да, но все же? Тебя это никак не волнует?
— Волнует.
«Но не так, как ты думаешь», — подумал Бертиль.
— И почему он вдруг оказался здесь? В Стокгольме? — поинтересовался Гранден.
— Понятия не имею.
— Может это быть как-то связано с нами? С компанией?
— А почему это должно быть связано с нами?
— Не знаю, но в моем нынешнем положении очень не хотелось бы, чтобы начали копаться в прошлом.
— Ты имеешь в виду время, когда ты сидел в правлении?
— Вообще мою связь с «МВМ». Даже если все в порядке, одно может легко запачкать другое.
— Маловероятно, что ты запачкаешься, Эрик.
— Отлично.
Гранден поднялся, снял халат и обнажил белое тело, которое по цвету не сильно уступало халату. На пояснице у него была маленькая сине-желтая татуировка.
— Что это? — спросил Бертиль.
— Попугай. Юсси. Он улетел, когда мне было семь. Я немного попарюсь.
— Давай.
Гранден ушел в парилку. Когда дверь за ним закрылась, Бертилю позвонили. С ним хотела побеседовать Метте Ольсетер.
* * *
Стилтон боролся. Долго. Но после очередной ночи с пульсирующей болью он не выдержал и сам добрался до «Пеларбакен». Медицинское учреждение, находившееся в ведении церковного общества в Оште и преимущественно помогавшее бездомным.
Там у него обнаружили разные неполадки. Но ни одной настолько серьезной, чтобы требовалась госпитализация. Врачи не очень-то хотели занимать места, если в этом не было крайней необходимости. Внутренние органы не пострадали. Внешние повреждения подверглись осмотру. Не без удивления молодого врача, который погружал длинный инструмент в удивительное желто-коричневое вещество, покрывавшее большинство ран.
— Что это такое?
— Смола для ран.
— Смола?
— Ага.
— Хм. Странно.
— Что?
— Края ран поразительно быстро зажили.
— Да?
А он что думал? Что только врачи разбираются в лекарствах?
— Ее можно где-нибудь купить?
— Нет.
Стилтону поменяли повязку на голове. Из клиники он вышел с рецептом, воспользоваться которым не собирался. Уже на улице в голове снова возникли сцены. Сцены с окровавленными разъяренными мальчиками, дерущимися в клетках. Жуткие воспоминания. Стилтон отогнал их и начал думать о Хорьке. Маленький свободный художник на самом деле спас ему жизнь. Так или иначе. Если бы Том остался лежать на земле в Оште всю ночь, мало ему бы не показалось. Хорек отвел его в фургон, смазал раны и накрыл пледом.
«Надеюсь, она его подвезла», — подумал Стилтон.
— Ты подвезла его?
— Кого?
— Хорька? Ночью?
Оливия позвонила, когда Стилтон стоял в Центре помощи бездомным на Флеминггатан. Он искал какую-нибудь новую одежду. Старая была сильно испачкана кровью.
— Нет, — ответила Рённинг.
— Почему?
— Как ты себя чувствуешь?
— Почему ты его не подвезла?
— Он хотел идти пешком.
«Брехня», — подумал Стилтон. Вероятно, они разошлись, едва отойдя от двери. Он знал, каким может быть Хорек, а немногочисленные встречи с Рённинг говорили Стилтону, что это совсем не ее типаж.
— Что ты хотела? Я думал, мы все решили.
— Помнишь, когда я приходила в фургон, то рассказывала, что ездила на Нордкостер и встретила там странного мужчину, сначала на берегу, а потом около домика?
— Да. И?
Оливия поделилась тем, что прочитала на новостном сайте буквально десять минут назад. Увиденное поразило ее. Когда она закончила, Стилтон сказал:
— Обязательно расскажи все тому, кто ведет расследование убийства.
* * *
Та, которая вела расследование, сидела в данный момент напротив бывшего партнера убитого Нильса Вента, Бертиля Магнуссона, в лобби на Свеавэген, на третьем этаже. Магнуссон выделил ей десять минут. Потом, по его заверениям, ему нужно бежать на встречу. Метте Ольсетер немедленно приступила к делу.
— Имели ли вы какие-либо контакты с Вентом в последнее время?
— Нет. А должен был?
— Очевидно, что он находился в Стокгольме, а у вас общее прошлое. «Магнуссон Вент Майнинг».
— Никаких контактов у нас не было. Я в высшей степени шокирован, как вы, наверное, понимаете. Все эти годы я думал, что он… да…
— Что он?
— Да разные мысли приходили. Что он покончил жизнь самоубийством, или что-то с ним случилось, или просто пропал без вести.
— Понятно.
— Вы знаете, почему он вдруг появился?
— Нет, а вы?
— Нет.
Метте разглядывала сидящего перед ней мужчину. Выглянула секретарша и едва заметно кивнула Магнуссону. Он извинился и пообещал, насколько ему позволит время, помочь чем сможет.
— У нас же в любом случае, как вы сказали, общее прошлое.
* * *
Через полицейскую информационную службу Оливия узнала, кто вел расследование убийства Нильса Вента. Связаться с Метте Ольсетер не представлялось возможным. Никто не давал никаких телефонных номеров. Зато был налажен тотализатор, с которым она могла связаться.
Рённинг не нуждалась ни в каком тотализаторе. Она снова позвонила Стилтону.
— Не могу достать телефон главного следователя.
— А кто он?
— Метте Ольсетер.
— Ясно.
— Что мне делать в таком случае?
Стилтон быстро взвесил все «за» и «против». Он знал, что Метте Ольсетер необходимо знать то, что собиралась рассказать Оливия. И как можно скорее.
— Где ты сейчас? — спросил он.
— Дома.
— Заедь за мной на Каммакаргатан, сорок шесть, через два часа.
— Я без машины.
— Почему?
— Она… там что-то с двигателем.
— Хорошо, тогда встретимся на автобусной станции «Вэрмдёбуссарна» у Слюссена.
Уже начинало темнеть, когда они вышли из автобуса номер 448 и пошли через район с красивыми старинными виллами. У остановки висела табличка с надписью «Фесабакен». Совсем не знакомые для Оливии места.
— Сюда, — кивнул Стилтон перевязанной головой.
Они ступили на небольшую, окаймленную зеленью дорогу, ведущую вниз к воде. Вдруг Стилтон остановился у изгороди из кустарника.
— Это здесь.
Он показал на большой старинный особняк, выкрашенный в желтый и зеленый, на другой стороне улицы. Оливия взглянула на здание.
— Она там живет?!
— Да, насколько я знаю.
Оливия была слегка поражена. Жертва стереотипного представления о том, как живут высокопоставленные полицейские. Где угодно, но не в таком доме. В старинном замке. Стилтон посмотрел на спутницу:
— Так ты пойдешь туда?
— А ты со мной?
— Нет.
Том не собирался идти вместе с ней. Не до самого дома. Пусть Рённинг сама разбирается.
— Я подожду здесь.
Почему, он ей объяснять не собирался.
Оливия сделала несколько шагов к массивным деревянным воротам и вошла в сад. С удивлением она отметила всевозможные удивительные домики на большом участке. Своего рода детские постройки с висящими веревками, грубыми сетками и деревянными мостками. И много разных тут и там разбросанных цветных ламп. «Заброшенный цирк?» — подумала девушка. В отдалении несколько полуголых детей играли около качелей. Никто из них не обратил внимания на Оливию. В нерешительности она поднялась по старинной веерообразной лестнице и позвонила.
Рённинг ждала какое-то время. Большой дом. Наконец Метте Ольсетер открыла дверь. Она была на ногах с раннего утра. Метте серьезно взялась за расследование и разделила группу так, чтобы та могла работать круглые сутки. Завтра ей выходить в ночную смену. Теперь следователь с сосредоточенным лицом выглядывала из-за двери. Через несколько мгновений все встало на свои места. Молодая девушка, которая спрашивала о Томе. Оливия Рённинг? Точно. А что ей нужно сейчас? Снова будет о нем спрашивать?
— Здравствуйте, — сказала Метте.
— Здравствуйте. В полиции не хотели давать ваш номер, поэтому я спросила Тома, и он привел меня сюда.
— Том здесь?
— Да, он…
Когда Оливия бессознательно повернула голову в сторону улицы, Метте проследила взглядом за ее движением. Она заметила фигуру, промелькнувшую вдалеке. Этого было достаточно.
— Входите!
Сделав пару быстрых шагов, Метте прошла мимо гостьи. Крепкая фигура Ольсетер с ошеломительной скоростью пересекла участок и вышла за калитку. Стилтон не успел уйти далеко, когда она его догнала. Метте встала перед ним. Молча. Стилтон на нее не смотрел. Он привык так делать. Она не двигалась, обычно так делала Вера. Спустя еще секунду Метте просунула руку под локоть Стилтона, развернула его и повела к воротам.
Они напоминали пожилую пару: высокий господин с повязкой на голове в не лучшей своей форме и, мягко говоря, пышная дама с капельками пота над верхней губой. Войдя за калитку, Стилтон остановился.
— Кто дома?
— Джимми играет с детьми в компьютер, они на втором этаже, Йолене спит. Мортен на кухне.
Оливия послушалась Метте и вошла. В прихожую или как она там называлась. Забитое вещами пространство, где Оливии пришлось переступать через разные предметы, чтобы добраться до комнаты, в которой горел свет. Что это за комната, Оливия определить не могла. Очевидно, она была большой. Оливия ведь находилась в старом особняке. На стенах красовались деревянные панели, а на потолке — белая лепнина, то тут, то там попадались необычные предметы.
Для тех, кто привез их из бесчисленных путешествий, они не казались такими уж необычными. Филиппинские брачные венки, украшенные маленькими обезьяньими черепами в перьях. Дубинки масаи. Яркие ткани из гетто Кейптауна. Огромные трубки, наполненные крошкой из костей, издававшие загробные звуки, когда их переворачивали. Предметы, которые привлекли внимание кого-то из хозяев, и те решили, что место в большом доме им найдется. Где — не так и важно. Например, здесь, в этой комнате.
Оливия озиралась по сторонам. Неужели они вот так живут? Разве можно так жить? Дистанция до чопорно-строгого родительского дома в Ротебру составляла пару световых лет, не меньше.
Рённинг осторожно пересекла комнату и услышала легкий шум в глубине дома. Она пошла на звук через еще несколько экзотически обставленных комнат, которые укрепили в ней чувство… какое, она и сама не понимала. Смесь восхищения и чего-то неопределенного, чему она не могла подобрать название.
Девушка вышла на кухню. Огромную, по ее меркам. Сильные ароматы атаковали ее ноздри. Возле современной газовой плиты стоял полный мужчина шестидесяти семи лет, с взъерошенными волосами.
— Здравствуйте! — Он обернулся, демонстрируя клетчатый передник. — Как вас зовут?
— Оливия Рённинг. Метте сказала, чтобы я вошла, она…
— Добро пожаловать! Меня зовут Мортен. Мы как раз собирались обедать, вы голодны?
Метте закрыла входную дверь за Стилтоном и прошла в дом. Том медлил в прихожей. На стене висело большое зеркало в золоченой раме. Он случайно взглянул на себя и вздрогнул. Он не видел свое лицо больше четырех лет. Стилтон никогда не смотрел в витрины, избегал зеркал в туалетах. Он не хотел себя видеть. Но тут он попался. Мужчина рассматривал лицо в зеркале — и не узнавал его.
— Том. — Метте стояла около прихожей и наблюдала за ним. — Пойдем в дом?
— Правда, прекрасный аромат? — Мортен указал поварешкой на большую латку на плите. Оливия стояла рядом.
— Да. Что это?