Спасти внутреннюю Японию 2 глава




Я Миша из маленького города N. Что я могу? Ничего. Это ничего, такое большое и плоское, повисло над моей головой и давит, давит, давит. Бабушка вышла на пенсию. Она много лет работала в администрации. Начинала простым бухгалтером в маленькой компании. Потом нашла место лучше, потом еще и еще. Наконец она нашла самое тёплое и приличное место. Стала уважаемым человеком в обществе. Она была умной, но … она не совсем вышла, её отправили на пенсию. Страна бедная, в стране нет денег. Они думают, что новые люди наведут порядок? Я сомневаюсь. Лучшее враг хорошего. Создать рабочие места? Инновации? Реструктуризация? Привлечение инвесторов? Перенимать опыт у лучших стран, учиться на их ошибках? Нет, мы сократим всё и всех. Всё уничтожим, разворуем. Тебе заткнем пасть, тебя уволим, тебя посадим. Что-то хотел сказать? Пожаловаться? Молчать, твоя хата с краю. Ты маленький человечек, винтик в системе. Что ты можешь? Ты никто, грязь под ногтями. Мы здесь власть и мы будем создавать все условия для жизни. Нам насрать на твоих детей, наши все пристроены на долгие годы вперёд. Быканул что-то? За решетку, быдло. Еще раз повторяю, мы здесь власть, так что закрой свой рот, пока не избили тебя и твоих детей, и не вкинули вас за решетку за инакомыслие. И вообще мы же все понимаем, почему плохо жить? Потому что бездарные политики воруют. Ладно бы воровали с прибыли, брали кусок от своего же успеха. Но нет. Уничтожим то, что начали уничтожать за нас, чтобы будущее поколение разбирало наши грешки.

Теперь, когда бабушка со мной, маме не нужно разрываться между мной и работой. Она очень хорошая женщина, я её очень уважаю и безмерно благодарен, но не люблю. Не знаю почему, внутренне она мне приятна, но она всегда убирает взгляд, я чувствую, как от неё веет негативом. Я обуза, когда смотрю на неё, то понимаю, что лучше бы я не родился. Надеюсь, теперь она найдёт время на себя и будет чуточку счастлива. Наверное, Миша любит в этой жизни две живые сущности: это бабушку и кошку Мусю. Муся была у нас до моего рождения. Она черная с белыми пятнами на спине. Она очень красивая и любит лежать на моих нерабочих ногах. Бабушка говорит, что Муся лечит. Но Муся не лечит, меня никто не лечит. Теперь бабушка занимается мной и моим воспитанием, и к тому же образованием. Я полностью под её контролем. Без работы ей нечего делать, бабушка часто грустит, смотрит вдаль и молчит. Молчу и я, отчасти потому, что люблю, отчасти потому что нечего сказать. Я не любитель разговоров, я одинокое, тихое, комнатное растение. С одной стороны, рад бабушкиной компании, но с другой – она стесняет и стесняется меня. Всё же я привык быть один.

После долгих уговоров, бабушка наконец-то разрешила мне пойти погулять. Конечно «пойти» в кавычках. Теперь она отвозит меня на улицу и я смотрю на детей вживую. Злости во мне мало, но я убил бы ради ног. По началу тихо плакал, глядя на их ноги, но потом немного смирился. Обычно мы сидели во дворе, который находился напротив двух жилых домов. Это был очень большой двор, с детской площадкой, а за ней футбольное поле. Часто с бабушкой сидели возле столика со скамейками. Я любил там находиться, но когда приходили туда другие люди – нам приходилось ехать чуть дальше. Это была осень, когда листья осыпались и валялись под ногами. Я был укутан, как якут и смирно сидел, глядя вдаль. Однажды ко мне подошла девочка. Она была очень милой, чистые вещи, ухоженные волосы торчали из симпатичной шапочки. Впервые я заговорил с женским полом в двенадцать лет.

 

— Привет. Я часто на тебя смотрю из окна.
— Привет, зачем?
— Не знаю, просто. А зачем мы что-то делаем?
— Тоже верно. — Она задавала мне вопросы, такая смешная, с косичками, запускала руки в волосы, прикусывала губки, улыбалась. Мы беседовали налегке. Но в какой-то момент она всё же спросила:
— Что с твоими ногами? Почему ты не ходишь?
Я, немного смущаясь:
— Их нет, поэтому и не хожу.
— Ха-ха-ха, а ты смешной. Как же их нет, когда вот они? — И она ткнула в них пальцем.
— Это иллюзия. Их нет.
— Я не понимаю. Что значит «иллюзия»?
— Муляж. Это просто муляж, ног нет.
— А где же твои ноги?
— На войне оторвало!
— Ого! Что, правда? Ты воевал?
— Да, я и сейчас на войне.
— Да ну? И с кем же ты воюешь?
— С самим собой.
— Ты странный.
— Хорошо. Это хорошо. Зато ты нестранная.
Она немного смутилась, потом разозлилась.
— Знаешь что? Лучше быть нестранной, чем такой, как ты.
— Поверь, я бы многое отдал за твою жизнь. — Она совсем не поняла меня, но я очень пытался понять её. Бабушка закричала:
— Миша, нам пора, закругляйся.
— Хорошо, бабушка. Пока, девочка, приходи еще. — Ответа не последовало. Мы постояли несколько секунд, в надежде, что она что-то скажет, но она молча ушла… и бабушка покатила меня домой.

После этой встречи я целый день думал о ней. Даже не узнал её имени, мне так приятно общаться. Общение с ровесниками – это очень хорошо и это даже лучше, чем читать. Когда читаю, то я как будто только слушаю писателя, а так я могу говорить. Я буду с ней разговаривать и мы будем проводить с этой девочкой время. На следующий день её не было. И через неделю тоже не было. Бабушка уже не хотела меня возить, но я настаивал и настаивал, и настаивал. В какой-то момент она наотрез отказалась, но я чувствовал, что сегодня она придёт и использовал свой козырь. Я сказал: «Бабушка, у меня нет ног. Жизнь меня и так побила, зачем ты меня добиваешь?» После моих слов бабушка ничего не сказала. Она молча ушла в комнату и её не было несколько минут. Я сидел с мыслями: «Блин, что же я наделал». Бабушка вернулась с красными глазами. Я всё понял и больше так не делал. В тот день она повезла меня на улицу, но той девочки опять не было. Я всматривался в окна и в лица людей, но её не узнавал.
— Миша, эта девочка больше не придёт.
— Это еще почему?
— Ты отпугнул её, тебе нужно научиться разговаривать с людьми. Для начала тебе нужно …
— Нет! Бабушка, нет! Хватит, хотя бы в этом не нужно меня учить, ладно? Я сам разберусь.
— Миша, ты растёшь хамом, я не этому тебя учила.
— Я сам себя учу, бабушка. Жан-Поль Сартр писал: «Человек создаёт себя сам».
— Ты слишком много читаешь, Мишенька. Мне страшно за твоё будущее.
— Оставь, бабушка. Побереги страх перед неизвестностью бытия. Перед дуализмом Вселенной. В конце концов, перед универсумом всего сущего.
— Господи, Миша, Мишенька. Да откуда же ты таких слов набрался то? Тебе всего лишь двенадцать лет, твои ровесники в футбол играют.
— А! То есть ты мне предлагаешь сейчас слезть с этой долбанной коляски и пойти погонять в футбол, да? — Мне казалось, что осознание чего-то высшего даст мне какую-то цель, как-то отвлечёт меня от всего. Я пытался найти какой-то ключ. Не всё закручивается вокруг рабочих ног. Можно делать открытия, заводить прекрасную семью, рожать красивых детей, строить замки, менять людей и мир вокруг. Но ничего не происходит. Это мне ничего не даёт. Я живу здесь, в бедности, в одиночестве и моё Я тает, как олово на паяльнике. Я скрываю свои чувства под раздраженностью, надеваю маску за маской, чтобы уйти вдаль от всех вас, остаться наедине в своём мире. Который понимаю я и без всяких людей, мелочных и противных. Которые постоянно пытаются меня чему-то учить. Чему они пытаются учить меня? Где они и где я. Все твои глупые подружки, наши соседи, твои бывшие коллеги по работе, которые приходили и смотрели на меня, как на ничтожество. Дергали меня за щеки, как будто кто-то им это разрешал! А я не хочу этой жизни, но и изменить ничего не могу. Безусловно, я найду отдушину среди этого бренного мира. У меня появится хобби, возможно интересная работа и жизнь развернётся передо мной в новом облике. Но не сейчас. Сейчас я грусть умноженная на одиночество. А эта девочка, она другая. Я увидел в ней расслабление, я как будто забыл о ногах, пока она не вспомнила. Но бабушка не поняла ничего, что я ей сказал. Это всё потому что она видит во мне ребёнка, маленького наивного мальчика, который нахватался кусками там и сям. И сам не понимает о чем говорит.
— Мишенька, не нужно ругаться и кричать на бабушку.
— Бабушка, не нужно обижать Мишеньку. К тому же, бабуля, энтропия растёт. Ты думаешь, я буду находиться всю жизнь в неведении?
— Дорогой, поедем лучше домой, я тебе блинчиков напеку.
— Со сгущенным молоком?
— Да.
— И с творогом?
— И с творогом.
— Вези…

№4 «В моём поле зрения появляется новый объект»

 

Я проснулся от грохота. На часах было около двух ночи. Мужской голос говорил громко, а женский шептал. Я разобрал в этом шуме голос отца и мамы. Я вслушивался в шепот, но ничего не мог разобрать. Отец отвечал короткими фразами. Он крикнул «Отстань, я сам», а мама ему: «Тише-тише, Мишу разбудишь». Я включил фонарик, подвёз к кровати коляску, залез в неё и тихо подъехал к двери. Попытался прислушаться, но ничего не было слышно и свет погас. Я слышал кряхтение у себя за дверью и решил её открыть. Отец распластался на полу и упёрся в него головой.

— Черт возьми, папа, что с тобой?
— Миша, не ругайся.
— Да что вы ко мне пристали с этим «не ругайся» не ругался я еще. Тебя вообще это сейчас волнует? Как я ругаюсь? А то, что ты ночью лежишь не на кровати с мамой, а на полу – это нормально?
— Сына, не нагнетай, видишь папе и так плохо.
— Да уж вижу, папочка. — Мы простояли… шучу, я катался вокруг него, а он лежал. Мы так прокатались и пролежали какое-то время.
— А почему мама не хочет тебе помочь?
— Она обижается на меня.
— Я бы тебя вообще выгнал из квартиры за такие выходки.
— Ша! Как с отцом разговариваешь? А ну спать, бегом!
— Ты кряхтишь у меня за дверью, как я спать буду? Давай помогу тебе.
— Интересно, как?
— Па, хватайся за меня рукой, а я довезу нас до дивана.
— Не мели чушь, ты меня не увезёшь.
— Хватайся, говорю!
— Миша, пожалуйста, уйди спать. Сын не должен видеть отца в таком состоянии.
— Вообще-то, папа не должен в принципе быть в таком состоянии.
— Какой-то ты не по годам умный. Иди спать.
— А ты можешь командовать мною хотя бы в вертикальном положении? Вот, возьми мою руку. Я сейчас дотащу нас.
— Сын, мне жаль об этом говорить, но раз ты хочешь помочь, тебе надо как-то меня зацепить. О! Возьми мой ремень, я привяжусь к ручке кресла.— Я довёз папу до кровати, однако несколько раз чуть не выпал с кресла, но оно впилось в меня. Я на нем разъезжал, как виртуоз.
— Сын, куда мы с тобой докатились?
— Прямо к твоей комнате.
Через несколько минут папа уже храпел. На следующий день он старался не попадаться мне на глаза. Я не злюсь и не виню его за это. Лишь спустя много лет, я вновь увидел его в таком состоянии, но больше ему не помогал.

Я, как обычно, сидел возле лавочек вдали от площадки и наблюдал за происходящим и вдруг она со мной заговорила:

— Привет, всё еще сидишь?
— Нет, стою, разве не видно?
— Как твои дела?
— Куда ты пропала? Я тебя ждал.
— Бабушка заболела и мы уехали в село.
— Я тоже хочу уехать отсюда.
— Ага, ну-ну. И с кем же ты поедешь?
— С тобой. Поехали со мной?
— Ты даже имени моего не знаешь.
— Это всё туфта и не должно тебя волновать.
— А вот и должно! Меня Надей звать.
— Бабушка, отпусти меня пожалуйста, мы с Надей вот до восьмого подъезда и обратно. Ладно? — Она ничего не ответила. Бабушка отошла в сторону и дала знак, что можно ехать.
— Как ты думаешь, — спрашивала Надя, — почему всё так происходит в жизни?
— Как «так»?
— Ну так, неинтересно.
— Ты уже успела разочароваться в жизни?
— Да. Я не хочу жить. — Я ехал возле неё и молчал.
— Чего молчишь?
— Да я вот думаю, как ты, девочка с ногами, не хочешь жить, а я мальчик без ног, и хочу.
— Просто…
— Ну что «просто»? Что тебе не нравится?
— Да блин, всё. Я и так много учусь, но мама еще заставляет учить алгебру с геометрией, а у меня ничего не получается. Я её просто не понимаю!
— Да ладно тебе, это пустяки.
— Тебе пустяки, а мне если не исправлю оценки по математике, мама не купит мне путёвку в санаторий.
— Ну так наймите репетитора и всё, делов то.
— Мама не хочет, а у меня нет денег.
— Так заработай.
— Как? Ты с ума сошёл? Где я заработаю деньги?
— Бабушка моя говорит, что у человека нет никаких границ. Она сказала, что человек может всё.
— Твоя бабушка глупая.
— Все мы в какой-то мере глупые люди. Ты знаешь, я сижу целыми днями дома и научился вязать.
— Ха-ха-ха. Да ну? Ты? Научился вязать?
— Ага. Смотри, какой себе свитер связал.
— Ого, клёво. А мне сделаешь что-нибудь?
— Нет, это ты мне сделаешь, ты ведь женщина.
— Я девочка! Как я буду тебе вязать, если я не умею?
— Да без разницы, пол же женский. Давай, я тебя научу? Хочешь? Свяжи мне что-то, а я у тебя это куплю, я откладываю деньги на поездку, когда стану художником и научусь ходить.
— О, давай. А когда будем учиться?
— Всегда.
— Миша, езжай обратно, пора домой.
— Пока, Надя. Я был рад тебя увидеть.
— Пока, Миша.

Я как большая антилопа, лучшая из всех антилоп, но во владении хищных львов. Они еще не увидели меня, но вот-вот увидят и съедят. Каждый, кто еще верит в какую-то справедливость – дурак. Справедливость – это все мы. Это баланс, который кто-то где-то пытается выдержать, а кто-то нет. И все вот эти фразы, что жизнь поставит всё на свои места и разберётся – не работает. Никто ни с чем не разберётся. Просто человек получает ровно то, за чем он шёл. Вот только одно дело, когда ты безработный потому что не хочешь учиться чему-то новому, допустил ошибки. В своё время, когда можно было что-то решить, что-то сделать, ты потерял время. А теперь сидишь у разбитого корыта. Другое дело, когда ты изначально, как я, рождаешься без ходячих ног. И что ты сделал в этой жизни, чтобы это получить? Нагрешил где-то в прошлой жизни? Нет. Справедливость работает только у нас, людей. Для природы, которая нас создаёт, нет никакой справедливости. Для неё вообще ничего нет, всё просто происходит в каком-то процентном соотношении. Как кроны у деревьев, как отпечатки пальцев у людей. Что-то происходит так, а что-то иначе. И изучить это никак нельзя, невозможно понять закономерность. Потому её как таковой нет, а если она и существует, то абсолютно не прослеживается нашим умом. Ведь если бы она прослеживалась, то тут же бы и не прослеживалась. Потому что такая система существования всего в мире. Я езжу на коляске, пока другие ходят по земле. Они могут быть четырежды неправы и трижды хуже меня, и дважды глупее. Но они могут иметь всё. А я смотреть по сторонам и слюни пускать. Как же изменилась моя жизнь, если бы были рабочие ноги? Да я бы эту Надю схватил за руку, и побежали бы мы куда глаза глядят. И никто бы за мной не следил, никому бы не пришлось со мной нянчиться. Это не жизнь, а просто жалкое существование. И я не хочу жить, я ей соврал. Как я, к сожалению, в трезвом уме, могу хотеть жить? Меня еще забавляет её отношение к жизни. Какая-то алгебра, геометрия, жить ей не хочется. Мне кажется все люди в мире несчастливые. Ведь если бы было абсолютное счастье, то и мир не был бы таким жестким. Было бы больше злости, обмана, страха, ненависти и отчаяния. Я не встречал счастливых людей еще никогда. Я встречал людей, которые хотели бы быть счастливыми. Это да. Встречал тех, кто делает вид, что они счастливы. Таких тоже много. Но я не встречал по-настоящему, искренне счастливых людей. Да потому что нет этого счастья, оно недостижимо, как горизонт. Идёшь за ним, идёшь, постоянно что-то надо. Абсолютно недостижимое чувство. Остановись мгновенье, кому-то хочется это крикнуть? У меня есть ноги, для меня все проблемы были бы ничто, если бы ноги. Я бы жил благодаря рабочим ногам. Я бы страдал, чтобы они были. У неё это все есть, но она всё равно недовольна. Ищет поводы только для грусти. А надо искать поводы для удовольствия от жизни. Но я, к своему стыду, не понимаю до конца, а как получать это самое удовольствие? Ведь я говорю себе: Миша, ноги не самое важное, не самое главное в твоей жизни. Удовольствие можно получать и без них. Это по факту просто способ передвижения и не более того. Зато тебе недоступны многие проблемы и лишения, даже с рабочими ногами. Ну вот будут у меня ноги и что дальше? Я сяду на лавочку, посмотрю вдаль. Я побегу за бабочкой, сяду на велосипед и покручу педали. Я смогу сам сходить в магазин или подняться по лестнице. А где же тут счастье? Это для меня сейчас счастье, потому что его еще не было в моей жизни. А когда ты это делаешь изо дня в день, тебе это кажется обыденностью. Тебе хочется что-то новое, больше, более, важнее, масштабнее. Что-то, чего еще у тебя не было. Наверное так работает эта жизнь. Но одно я понимаю точно, что это просто грёзы на пустом месте. Ноги. Не они делают меня счастливым, а отношение к жизни. То, что в голове. И Надя общается со мной не смотря на отсутствие или же присутствие этих самых ног. Но мне этого недостаточно. Я хочу держать полный контроль над жизнью. Она с ногами дерьмо, а без ног и вовсе не имеет места быть. И я понимаю это, так же ясно, как понимаю свет солнца, прикосновение руки, запах дождя. Но я ничего с этим не могу поделать. Умирать я почему-то не хочу, мне интересно что там дальше. Но и жизнь как такова меня не привлекает. Она мне сама по себе не нравится, не интересна. И тут даже зависит не больше от образа жизни, а от самого состояния, от самого устройства жизни. Что тебе постоянно надо, тебе постоянно мало. Что любое удовольствие – это удовольствие только наполовину. И все эти проблемы, бесконечные проблемы, боже. Я устал и главное, мне абсолютно не с кем разговаривать в этом мире. Родители, бабушка, общество вокруг. Они почему-то связывают отсутствие ног с отсутствием мозга в голове. Или, я даже не знаю. Мне и некому крикнуть, возмутиться. Что мне это всё не нравится. Я хочу чтобы всё было отлично, или вовсе не жить, не существовать. Не ездить по этой земле на коляске, не смотреть на туман, на звёзды, на вечную слякоть у меня под окнами. На кислые рожи других людей, которые такие же несчастные, хоть и с ногами. А главное, я никак не могу с этим смириться. Стать бы мне каким-то вором, убийцей, рецидивистом. Или уехать, сделать что-то полезное для общества. Как-то изменить эту жизненную бессмыслицу. Хоть что-то сделать, понимаете? Чтобы не чувствовать себя ничтожеством. Я маленький мальчик, который просто хочет справедливого отношения от жизни самому себе. Пусть в этой жизни нет чуда, ноги не вырастут из ниоткуда. Но что-то же должно произойти, как-то жизнь должна мне отблагодарить? Что-то дать Мише взамен. Хорошую крепкую семью? Так нет. Здоровье крепкое? Тоже нет. Деньги? И тут мимо. Работает ли какая-то удача на самом деле? Или удача это удобное стечение обстоятельств для каждого из нас?

№5 «Всё это с тобой»

Моя комната заставлена толстыми книгами и исписанными тетрадями. Бабушка не даёт мне спуску и мы целыми днями учимся. Моя высокая кровать стоит от меня с левой стороны. Рядом стол, шкаф и входная дверь. На шкафу зеркало, в которое я не смотрюсь, кроме сегодняшнего дня. Удивительно, какая у меня внешность. Я давно не смотрел на себя в зеркало, очень давно. Поразительно, я так изменился. Моё лицо повзрослело и вытянулось. Если бы я разрешал им меня подстричь, то был бы действительно очень красив. Но мне не нужно быть красивым, мне не для кого. Моё лицо кажется крепким, как скала, а мышцы очень натянуты, словно проволока. Казалось бы, если толкнуть в моё лицо пальцем, то он отлетит обратно.

Папа на работе, мама на работе, бабушка смотрит телевизор, а я сижу один в своей комнате и смотрю в окно. Мне так одиноко. Я одиночество люблю, но не могу находиться в нём вечность. Порой из него нужно шагнуть. Сделать хотя бы четверть шага за горизонт. Надя ко мне так и не пришла, хотя обещала. Уже прошла неделя с тех пор, а я не могу выйти на улицу, так как кашляю, и бабушка заставляет сидеть дома. Не знаю какие чувства вызывает у меня Надя. Я просто хочу общаться с ней, хотел бы увидеть её еще раз, поговорить о чем-нибудь. Мне всё равно о чем, лишь бы говорить. Всю эту неделю я придумываю в голове, как буду учить её вязанию. Я даже сделал карточки для обучения и очень хочу ей помочь. Будет жалко, если она не придёт. Придётся выбросить карточки. У меня совсем нет друзей. Интересно, я хороший человек или плохой? А если бы я мог ходить, то что бы я сейчас делал? Наверное, танцевал. Я так хочу танцевать, но увы. Как бы хотелось взять Надю за ручку и потанцевать под какую-нибудь спокойную музыку. У неё такие белые волосы, а их кончики так красиво заворачиваются, и щечки её такие нежные и, наверное, очень мягкие. А кожа такая гладкая, на прогулке я случайно дотронулся рукой до её руки и мне стало очень приятно. Сердце гоняло кровь с утроенной скоростью. Хотел поговорить об этом с бабушкой, но очень стесняюсь. Единственная женщина, которая вьётся в моих ногах – это Муся. Она так приятно урчит и клонит меня в сон. Глаза тяжелеют и закрываются. Делать всё равно нечего, нужно дочитать книжку и идти спать. Завтра будет новый бессмысленный день, заполнен одиночеством до краев одиночества.

Я люблю одиночество и в нём чувствую себя спокойно, умиротворённо. Мне никто не нужен, но после Нади мне хочется всё больше и больше с ней общаться, хотя бы её увидеть. От этих мыслей моя жизнь становится еще скучнее. На одном месте не сидится, но и делать тоже ничего не хочется. Мне остаётся только лежать. Я лежу на кровати, смотрю в потолок, иногда листаю комиксы и ничего не хочу.
— Тук-тук, Миш, ты спишь?
— Да, мама, десятый сон вижу в шесть вечера.
— Не ёрничай. — Она зашла в комнату.
— Бабушка сказала, что ты ничего не кушаешь. Сынок, что с тобой происходит, почему ты не разговариваешь с мамой? — Она подошла к краю кровати и села возле моих нерабочих ног. Она их гладила и показательно тяжело вздыхала.
— Сына, я не знаю что с тобой происходит, но я всегда готова тебе помочь, слышишь?
— Я знаю мама, я всё знаю. Просто мне не хочется есть, вот и всё.
— Миша, но ты ничего не хочешь. Ни кушать, ни учиться, ни даже поговорить с мамой. Пойдём покушаем, пообщаемся наконец-то. Я так по тебе соскучилась.
— Мам, не хочу я ничего есть, пожалуйста, оставь.
— Ну хоть чая то попей. Давай я тебе помогу.
— Мама! Я сам, всё сам, не надо. Сам залезу!
Мне пришлось залезть на эту дьявольскую коляску и протянуться с ней к кухне. Наша кухня, по сравнению с остальным домом, выглядела плохо. Обои отклеивались, кафель отваливался. Мебель тоже старовата. Эта квартира еще досталась дедушке от завода. Мы пытаемся всеми силами сделать что-то с домом, но дух того времени всё витает в воздухе. Дряхлые шкафы, скрипящие стулья, старый, грязный, порванный линолеум. Дом находится среди множества таких же серых домов. Наш город промышленный, но добрая часть заводов уже стоит. Здесь живут дети рабочих. Район сам по себе бедный, отдаёт серостью. Промышленный город имеет тюрьмы, а там своих зеков. Почему так получается? Я думаю, из-за промышленности. Куда людям идти работать? На завод. А те, кто не хотят на завод? Воруют, пьют и сидят. Таковы реалии. Не смотря на тотальную серость, именно в моём дворе прослеживаются какие-то отличия. Например, есть футбольное поле. Конечно, с одной стороны ворота – это деревья и поле кривое, но хоть какое. И малое подобие каруселей, но они есть и это, как я думаю, уже хорошо. Мы живём на втором этаже и наши окна, к моему счастью, выходят на светлую сторону. Туда, где расположилась кучка деревьев, которые шуршат вблизи окон. Где постоянно орудуют птички и ласкают мой нежный слух. Я подъехал к столу и внимательно слушал маму.
— Бабушка сказала, что у тебя девочка появилась?
— Мама!
— Ну чего ты? Не стесняйся. Ой, щечки уже покраснели, я смотрю.
— Ничего подобного!
— Сына, ну не повышай голос на маму. Я твой румянец всегда учую. Я же мама твоя. Послушай лучше совет мамы. С девочкой будь собой, не обманывай девочку. Если хочешь, чтоб она тебе понравилась, то ухаживай и заботься о ней.
— Я сам разберусь, мама.
— Оболтус, ничего ты не разберёшься. Я хочу чтобы ты кушал, ясно? И старался двигаться, потому что у нас для тебя подарок. Мы всей семьей хотим сделать тебе настоящий подарок. Такой, что даже ты оценишь.
— Мама, какой подарок? Игрушки какие-нибудь? Ты же знаешь…
— Нет, сын. Это будет незабываемый подарок.
— Ого! Какая-нибудь поездка?
— Почти.
— Ну скажи, скажи, скажиии, ну пожалуйста, мама! Ну мам!
— Всё сам увидишь, но если ты не будешь кушать и слушаться бабушку, то ничего хорошего от нас не жди.
— Мама, да ты прям великий манипулятор. Ладно, я постараюсь, но не обещаю.

Эти мысли взбудоражили меня. День рождения через полгода, почему она о нём заговорила? Или она блефует, или действительно что-то серьёзное. Но всё же я не думаю, что она бы меня обманывала. По телефону раздался звонок.
— Да, алло.
— Мишуня, у меня для тебя подарок.
— Деда, привет-привет. Что за подарок?
— Ага, щас прям разбежался и сказал. Давай дуй завтра ко мне, я тебе всё покажу.
— Дед, ну скажи.
— Всё, отбой. До связи.
Еще один сюрприз, да они меня балуют. Не-е-е-т, дорогие мои, я так сегодня точно не усну. Мои пальцы плясали в воздухе от возбуждения, плечи ходуном ходили взад-вперёд. Я подъехал к телевизору, отец смотрел какой-то боевик. Не люблю боевики. Все мысли только о завтрашнем дне и что там за подарок. Заехал в комнату, взял комикс, стал листать, но мысли не пропадали. Теперь думаю о Наде. Как там она? Как там её математика? Эх, вот бы мне сейчас прыгнуть и побежать за ней.

На следующий день я проснулся от грохота в дверь. Когда уже выехал из комнаты, встретился глазами с матерью. Она была перепугана. Я никогда её такой не видел. Сегодня вторник, будний день, но она не пошла на работу. Отец уехал, бабушки нет, никого нет. Остались мы с ней наедине. Она ловко подбежала к глазку. Вообще у меня красивая мама, она аккуратная, интеллигентная. Но почему-то имеет странную особенность, очень громко говорить. Непонятно откуда у неё это и для кого. Ну уж какая есть. Как я уже писал, мне кажется, я её не люблю. Но всё же питаю к ней яркие, тёплые чувства. Я хорошо разбираюсь в своих чувствах, наверное. Понимаю что красивое, а что хорошее. И вот она стоит смотрит в глазок, а кто-то стучит. Я шепотом:
— Кто там? — Она так же шепотом.
— Не знаю, алкаш какой-то.
— И что делать будем? — Как жаль, что нет отца. Почему в такие ситуации никого нет под боком? Было бы так удобно, он бы открыл дверь и выгнал его. И тут я опять подумал про свои нерабочие ноги. Если б мог, я бы подпрыгнул, открыл и выкинул его с лестничной площадки нахер. А он всё стучал. Я увидел этот страх в её глазах, опять. Мама повернулась, посмотрела на меня и в её глазах я увидел беспомощность. Я как мужчина должен её защитить, но не могу. И это разрывало меня, я захотел заплакать и еле сдержал слёзы. А он стучал. Еще плакать будешь? Да? Ты беспомощная тряпка без ног и хочется тебе рыдать? Ты тварь. Но что мне делать? Крикнуть? Прогнать прочь? Я понимаю, что она хочет спросить у меня, что ей делать. Ей нужна помощь. Она побежала звонить отцу, деду, хоть кому-то. Ей нужна была поддержка. Я ей не мог дать это, так хоть кто-то же должен. Но никто не брал трубку. А он стучал. Я решил посмотреть кто там. Это было трудно, но я смог. Стоит мурло. Глаза опущенные, лысоват, качается в разные стороны, с бутылкой какого-то говна в левой руке. Я подумал: а должна же быть какая-то польза от моей инвалидности? Можно же это как-то использовать в своих целях? Мне стало интересно, что он сделает, если я открою дверь? Ударит меня? Убьёт? Зачем и за что? А я могу ему что-то сделать и он к этому не готов. Но что? Я читал в одной из книг, как делать дымовые шашки, едкую жидкость по типу кислоты и прочие милые вещи. Нужно использовать свой мозг на благо. Я пошёл на кухню, поставил чайник (так надо) покопался в аптечке. Так, хорошо не всё, но хоть что-то полезное есть. Нужно это использовать. А он стучал. Мама истерила. Бегает из комнаты в комнату.
— Что ему надо, я не понимаю? Мишенька, что нам делать? — Мне стало приятно, хоть когда-то она увидела во мне мужчину, а не тряпочку безобидную.
— Сейчас я всё решу?
— Ты? Решишь? — Это надо было видеть. Глаза вылезли на лоб, лицо такое странное. То ли смеётся, то ли плачет, трухануло её хорошенько от моих слов. Я и решу. Наверное думает, что я грязь под ногтями. Меня это подстегнуло. Я решил. Или Миша сейчас будет уничтожать, или страдаем мы все. Так оно и произошло. Я не думал, я сделал. Открыл дверь. Стоит, стучать перестал.
— Ээээ… слышь пацан… — И на тебе, суке, в голову, умойся. Эти крики как мягкие лепестки роз у меня на губах. Он истерил, я не закрывал дверь, я смотрел. Это было глупо. Мама подбежала и закрыла дверь. Зыркнула на меня странно. Злость, страх за сына вперемешку с добротой и вселенской благодарностью.
— Мишенька, солнышко. — И она бросилась к коляске, упала на колени, удивлён, как она их не раздолбала. С такой силой упала, бедная женщина. А он кричит, у него настоящая истерика.
— Как ты себя чувствуешь? Он тебя ранил? Что произошло. — И тут я ей рассказал, что сделал. А потом добавил:
— Вы меня все считаете за кусок дерьма, как будто я для вас не человек. Ты не ко мне пришла за помощью, ты побежала звонить им всем. Как будто они сейчас с тобой и могут тебе помочь. Как будто кто-то приедет и примчится. Но никто тебе не помог, никто не взял трубку. А я это сделал. Я сделал то, что не сделал бы каждый с ногами. Я это сделал ради себя самого. Потому что мне надоело это отношение. Вы все видите во мне безвольного инвалида. А я человек! Я мужчина и я не хочу видеть твоего страха в глазах. Я готов пожертвовать многим, мама, но чтобы ты страдала, никогда в жизни. Я понимаю вас, пускай. Думайте как хотите и это на вашей совести останется. Но я доказал себе раз и буду доказывать впредь. Твой сын не просто безвольный инвалид. Он человек. Запомни это. — И тогда я расплакался. Разрыдался как маленький ребёнок. Так, что упал с коляски лицом в пол и плакал. А он уже не кричал. Она посмотрела потом в глазок, его уже не было. А я лежал и плакал. Она пыталась меня поднять, но не смогла. И мы просто лежали так, она села на пол, положила мою голову себе на колени, я повернулся на бок и плакал. Уже не сдерживался и слезы ручьем лились, смазывали её ляжки. Она меня успокаивала. Говорила какой я герой, что я неправ, что они меня все любят и так далее. Но я и не сомневаюсь, что они меня любят. Я и не говорил обратного. Она мне так и не сказала главное, что она видит во мне человека, мужчину, который может ей помочь. Нет, она не сказала этого. Потому что это тяжело, врать мне. Она сделала вид, что всё как будто иначе, как будто проблема в другом. Но я не виню её за это. Я просто хочу… не знаю, я просто хочу быть счастливым в своём доме. Чувствовать себя в своей тарелке. Но … всё, я больше не хочу этого. Хватит.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-09-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: