№24 «Улетела птица радости в далекую страну»
Я был бессилен, возле меня валялось тело без сознания. И я не смог придумать ничего лучше, кроме как позвонить Наташе. Я сказал, что случилось нечто ужасное и она должна срочно прийти. Она так и сделала. Позвонила в звонок, я отодвинул его бездыханное тело в сторону, открыл двери. Она увидела своего парня, или бывшего парня, в луже крови, и прям в подъезде начала орать. Со словами: «Дура, чо ты орёшь» я схватил её за руку и закинул в коридор.
Она кричала, плакала, называла меня мразью и убийцей, била меня в грудь, даже плевалась. Я чувствовал себя виноватым, разбитым, подавленным и сдавленным. Но как-то начал приходить в себя и задавал наводящие вопросы.
— Почему он пришёл ко мне?
— Откуда же я знаю?
— Не ври мне. Когда ты врёшь, ты мямлишь. Говори почему он пришёл ко мне!
— Да я не знаю, ты подонок, да что б тебя …
— Заткнись!
— Да я тебя уничтожу ты кусок дерьма.
— Я сам тебя урою, дура. Отвечай какого черта твой уёбок ко мне припёрся или будешь валяться рядом.
— Я не хочу отвечать на твои вопросы. — Она развернулась и направилась к выходу.
— БЛЯДЬ. СУКА. СТОЯТЬ. — Я хлопнул со всей силы кулаком в дверь, прям возле её головы. Она запищала, упала на пол, схватилась за голову и начала рыдать в истерике. С виду я был невозмутим, но в голове бегал маленький Миша и кричал: «Надо что-то делать, надо что-то делать, Миша, надо что-то делать, делай что-то. Это происходит со мной? Неужели это происходит именно со мной. Я не хочу этого, я хочу отмотать время назад, чтобы этого не было. Что делать? Делать что? Это конец. Нашей любви, нашим отношениям. Вообще всему». И тут я вспомнил, что существует алкоголь. Я достал бутылку начатого коньяка и залил им глотку. И залил её глотку. Через какое-то время она успокоилась. Обняла меня и заканчивала всхлипывать. И мы уже как-то начали забывать, как вдруг её дурачок начал стонать и кряхтеть. И всё это бурление говна вернулось на круги своя.
— Отвечай почему он припёрся. Ты не отвертишься и ты это знаешь.
— Потому что я рассказала ему о нас.
— ЧТОООООООО??? Ты, тварь, ты должна была бросить его, когда ты со мной!!!
— Но мы это не обговаривали. Миш, — она взяла меня за руку и смотрела в глаза, — я люблю тебя. Но я не могла его так быстро бросить. Это так не делается.
— Сука! Ты с ним была? Ты ебалась с ним, когда была со мной?
— Чего ты так кричишь? Он же мой парень…
— А я тогда кто?!? Курица безмозглая. Господи, ну куда я опять влез. Ну всё же было хорошо, нет, опять вступил в дерьмо. Потянуло же меня влюбиться в такую дуру.
— Мишенька, так значит ты меня любишь? — Её лицо распласталось в улыбке. Я стоял, она всё так же сидела, облокотившись о стену, возле прихожей, где лежал её парень. Она дёрнулась вперёд, чтобы обхватить мою руку. Я не сопротивлялся.
— Это единственное, что ты услышала? Я дерьмом тебя еще обозвал.
— Я тоже тебя люблю. Я не могла его бросить, всё не так, как ты думаешь. Всё совершенно иначе. Ты придумываешь себе всё в негативном ключе.
— Какой нахуй негативный ключ, ты чо, охуела? Ты ебалась с ним, пока была со мной.
— ДА БЛЯДЬ ДА, ЕБАЛАСЬ. И мне было ужасно, когда я с ним ебалась. Я думала о тебе, я не могла его бросить и уйти от него. Я так и знала, что так всё и будет. Я дура. Ну хочешь убей меня, делай со мной что хочешь. Но я люблю тебя и готова на всё, лишь бы ты меня простил. Я просто чувствую себя маленькой девочкой. Которая понимает, что делает что-то не то, но уже ничего не может с собой поделать. Она прошлась по комнате, еще материлась, что-то кричала, позже спросила:
— А ты бы ничего не делал? — Я совсем такого выпада не ожидал.
— Что?
— Нууу… у тебя была бы возможность трахать кого попало за спиной. Ты бы ничего не делал?
— Нет конечно! У меня к тебе есть чувства.
— И у меня чувства есть, вот только если бы у меня не было парня на тот момент, то я бы никуда не ходила. А если бы у тебя была возможность, ты бы ею воспользовался. Поэтому нечего на меня орать.
— Не получится запудрить мне мозги. Я не спал ни с кем, в отличии тебя.
Я так устал от этого всего. Я оставил их в этой квартире и просто ушёл. Просто ушёл и всё. Пил водку с соком, бродил по городу, смотрел на звёзды и старался ни о чем не думать. К утру, когда совсем замёрз, вернулся в квартиру, а там никого не было. Была записка: «Я люблю тебя всем сердцем, Миша. Я дура, да. Я тварь, да. Я самый ужасный человек на Земле. Но я люблю тебя, Миша. Мой Миша. Разблокируй меня, мы должны с тобой всё обговорить. Пожалуйста. Люблю». Я взял этот листок и понёс к мусорному ведру. Возле ведра висело зеркало, я смотрел на себя. Будучи инвалидом, в детстве, я думал, что я какой-то ужасный. Что я злой, что я не такой, как другие и втайне страдал от этого. Если бы я знал, каким стану потом. Если бы только догадывался, то ни за что в своей жизни не захотел эти рабочие ноги. Жизнь, как и эти ноги, вовсе не подарок, а наказание. Уж лучше бы я, как червяк, просуществовал в той своей квартире. Продырявил дырки в стенах и сидел там, ведь я обычный червяк. Ноги появились, а толку? Толку никакого. Мой нос разбит, рукава куртки в крови, волосы в крови, щека в крови, губы в крови. Всё засохло, всё почернело на мне. Глаза красные, уставшие, подбитые, убитые. Убитый я! И я это говорю не для красного словца. Жалею об этом не потому что мне сейчас плохо. А потом мне станет лучше и я поменяю своё мнение. Нет! Не поменяю. Чтобы ни случилось в жизни, я не поменяю своего мнения. Потому что я на самом деле жалею, нахер мне эти ноги не сдались. Да и жизнь, в сущности. Просто нельзя так делать, как делается в жизни. Твою душу выхватывают из небытия и затаскивают в тело младенца. А потом говорят, что этот младенец ты и тебе теперь жить, опять, заново. А никто не спрашивает у тебя. И так нельзя. И раз у меня не было выбора становиться живым. Значит у меня сейчас должен быть выбор становиться мёртвым. Но этого выбора у меня нет, сссссука блять.
|
|
|
|
|
|
Я увидел царскую Россию. Ну было подобное ощущение, где-то такое время. Выкрики на русском языке, вокруг повозки и копыта коней впиваются в толстую грязь. Инвалиды с разбитыми лицами разбавляют грязь своею кровью, детские выкрики по сторонам. Их глазки смотрят на это и улыбаются. Они считают это нормой. Из сгущающихся туч повалил дождь и грязь совсем стала жидкой. Мужчина во фраке вылез из брички, плюхнулся ногами в грязь и смело пошёл вдоль общины. Наступила темнота, но гул не прекращался. Все что-то кричали, дрались, плакали и смеялись. У меня были красные глаза, они горели огнём. Я бегал и кричал им про революцию и про Ленина, но никто меня не слышал. Какой-то паренёк лет четырнадцати туго обматывал верёвку вокруг шеи взрослой женщины, а потом давил. Я пытался ему помешать, но не мог. Я плакал и кричал, бился об грязь. Валялся в темноте, в этих лужах. И все вдруг начали по мне ходить. И дети, и взрослые, и кони с повозками, а я лежал и не мог пошевелиться. И вдруг за этим всем я наблюдал как бы со стороны. Как будто я существовал сразу в двух измерениях. И вот моему телу, в этой другой стороне, не хватало воздуха. Я задыхался, стонал и кричал. Что-то вдруг вышло из меня и время остановилось. И очень долго ничего не происходило. Я лежал в этих двух измерениях и казалось, что всю жизнь. Как будто моей жизни не существовало вообще, а был только этот сон и больше ничего, и никогда.
Днём кто-то позвонил в дверь. Я был в шортах и в майке, открыл не посмотрев в глазок. Там стояла Наташа и смотрела на меня со слезами на глазах.
— Что случилось?
— Они хотят тебя убить.
— Пфф, тоже мне новость. Я себя давно хочу убить.
— Я серьёзно.
— Так и я серьёзно. Суицид это выход, я вот хочу выйти, но не получается. Думаешь у этих обсосков получится?
— Миша, хватит! Я волнуюсь за тебя.
— Нечего волноваться за Мишу. Миша прекрасен и иллюзорен, ты с ними здесь, а я там, в другом измерении. Я выйду с пространства этого, перемещусь в другое, а вы сидите тут, лохи, с конским дерьмом на лице.
— Да что ты мелешь! Впусти меня. — Она вбежала, как лошадь, в квартиру. У неё такие широкие плечи и такие большие. Никогда не замечал этого. И лицо какое-то… унылое. Не вызывает приятных чувств.
— Они вызывают тебя на стрелку. Но я думаю, что это не стрелка, а простое избиение. Не иди туда.
— Пойду.
— Не будь как маленький.
— Что хочу, то и делаю.
— Ты хочешь, чтобы они тебя убили?
— Эти лохи не способны на это.
— Ты их не знаешь!
— А мне и не нужно их знать! Все люди лохи, говно и мразь, а эти тем более. Ничего мне этот скот не сделает. Миша лучше всех.
— Боже, какой ты дурак. Они тебя убьют! Идиот!
— Ты недооцениваешь мою мощь! Женщина! Я всемирно известный боец Михаил Мордоворотов. Я разламываю руками кирпичи, разрываю их в клочья. Разорву их задницы в клочья.
— Я пойду с тобой.
— Вряд ли.
— Я видела как они избили одного парня. Именно тогда я поняла, что не хочу больше водиться с ними. Тот случай изменил полностью всё.
— Ну, я слушаю.
— Не будь таким дураком, они изобьют тебя, как моего знакомого. Они заговаривали ему зубы, а один из них зашёл сзади и ударил чем-то тяжелым в голову. А потом они накинулись и начали его избивать. Он кричал что-то, но они не слушали. А потом, пока он еще был в сознании, один держал голову, а второй бил. Миша! Он взял кастет и бил им тому парню прям в лицо. А потом они оставили его подыхать. И им всё равно. Более того, они гордятся этим и обсуждают с восторгом каждый раз.
— Ну допустим. Что ты тогда предлагаешь?
— У меня есть знакомый, он может помочь на время уехать отсюда, пока всё не утрясется.
— Не поеду. — Она схватилась за голову, то волосы трогала, то лицо, очень тихо сидела в углу и как-то странно мычала. Стало жутко. Всё навалилось так резко на меня, только недавно я жаловался, что мне так скучно и одиноко, и на тебе. Какая жесть происходит в моей жизни.
Немного погодя она рассказала мне о самом адекватном парне, о Славике. Я решил к нему наведаться с бутылкой водки. Как она рассказала, они просто дружат. Говорит, что не спали. Что за дружба без секса? Хотя, если углубиться, это и есть настоящая дружба, а не вся та фигня. Любое общение человека с человеком называют дружбой. Я считаю, что это ошибка. Тем более, когда людей делят на друзей и лучших друзей. Понятие «друг» это уже конечная точка абстракции. За пределами друга нет ничего. Это как семья, как любимая женщина, как сын. Не может же быть сын и лучший сын, семья и лучшая семья. Любимая девушка и лучшая любимая девушка. Есть товарищ, приятель, знакомый и друг. Есть лучший приятель, лучший товарищ, лучший знакомый. Но не лучший друг. Друг уже лучший, поэтому он друг, а не товарищ и приятель. Короче говоря, я с водкой прихожу к Славику.
№25 «Завтра была война»
У Миши в голове миллиард мыслей. Он прокручивает всё. Как и почему он здесь, где он свернул не туда, как надо было поступать, чтобы этого избежать. И главное: что делать дальше? Он держит бутылку водки, она ледяная, она морозит его руку. И хорошо, что так. Стучится. Молчат. Стучится. Молчат. Стучится еще сильнее…
Славик: Кто там, нахрен!?
Миша: Я от Наташи пришёл.
Славик: Какой еще Наташи? Что тебе надо? Ты кто такой?
Миша: Наташа из пятьдесят пятой квартиры.
Славик: Ну, знаю такую. Дальше что?
Миша: Она не звонила?
Славик: Нет. Как раз сейчас кто-тот звонит. Подожди.
Через пятнадцать минут дверь открылась. Миша вошёл. Квартира выглядела самой обычной. Туалет сразу направо, отдельная ванна. Через стенку с ванной находится кухня, слева от прихожей несколько комнат. В квартире шумно.
Славик: На кухню иди. Там рюмки на верхней полке. Разливай водяру, я подойду скоро.
Миша разлил водку по стаканам … и выпил. Чтобы так тупо не спалиться, Миша решил налить простой воды из-под крана.
Через несколько минут пришёл Славик с палкой колбасы и сыром. Всё нарезал и подал на стол. Началась какая-то болтовня ни о чем. Всем хотелось выпить, но дело как-то не доходило. На улице раздался грохот и все как будто бы проснулись.
Миша: Славик, я спросить хотел.
Славик: Подожди, выпьем, и ты спросишь.
Миша: Выпили, Миша сразу разлил по второй и они выпили еще раз.
Славик: Ты её хоть любишь?
Миша: Кого?
Славик: Кого – кого? Наташу свою любишь?
Миша: Если честно, то я не знаю…
Славик: Значит нет.
Миша уже хотел рассказать Славику что такое любовь, женщины, отношение и какой наш главный смысл существования на этой планете, но вместо этого просто ответил: Значит нет.
Славик: Выпьем еще.
Лёгким взмахом руки Славик наливает еще, они выпивают, закуска закончилась. Он подрезал еще, достал с холодильника баночку солёных огурцов.
Славик: Ты если Наташу не любишь, я тебя защищать не буду. Я ей любви желаю, понимаешь? Добра я ей желаю.
Миша: А почему же ты не с ней?
Славик: По-твоему я должен быть с каждым, кому желаю любви и добра?
Миша почувствовал, что разговор заходит не туда. Разлил еще водки и они выпили. Водка закончилась, они сидели молча и пялились друг на друга. Немного охмелели, водка ударила, у Миши загорелись щеки и помутнел взгляд.
Славик: Почему я должен тебе помочь? Наташу ты не любишь, я тебя вообще не знаю. Получаешь ты по делу, пока всё против тебя.
Миша: Не знаю, может потому что ты человек хороший?
Славика потянуло на философию: Нет, не хороший я. Совсем не хороший. А кто хороший? Ты что ли? Глупости это всё. Хороший или не хороший. Есть просто люди и твоё к ним отношение, вот и всё. Для одних один человек хороший, доя других этот же человек плохой. Мир разный от того, что люди разные.
Миша понял, что всё совершенно не так, как он планировал и сказать этому человеку нечего. Но Миша мальчик не глупый и может включить интеллект хотя бы на минуту.
Миша: Раз ты не хороший человек, может пора сделать что-то хорошее? Карму очистить? К тому же, поступки людей действительно разные и разное к ним отношение. Но перевес на стороне большинства. Большинство считает, что Гитлер плохой человек. И как там уже считают отдельные личности – это никого не волнует. Поэтому мы и находимся в заложниках глупого большинства.
Славик после Мишиной фразы загрустил и задумался. Потом встал и ушёл в другую комнату. Пока Миша сидел, женский силует быстро зашёл на кухню. Что-то взял и быстро убежал. Потом зашла черная кошка, потом Славик с двумя бутылками водки.
Славик: Ладно, Гитлер, я сейчас поссать, а ты разливай. Будем думать, как тебе дальше жить.
Миша: У вас тут целый склад с водкой? Откуда еще две бутылки?
Кто-то звонит в дверь. Славик уходит.
В кухню входит парень с носом-картошкой. Это Костя. Он садится напротив Миши и с презрением смотрит ему в глаза.
Миша: Привет, я Миша. Миша протягивает руку, но в ответ ничего. Костя всё так же продолжает сверлить Мишу взглядом.
Славик: Ну что пацаны, знакомьтесь…
Костя: Да хули мне знакомиться с этим, ломать его надо за малого. Я тебя порву, понял!? Сука! Костя стучал по столу и водка со стопками ходила ходуном.
Славик: пацаны, давайте успокоимся. Костян, давай на два слова отойдём.
И они отошли. Поговорили, пожурчали, покричали, потолкались и вернулись. Сели. А Миша сидел уже пьяный, грустный и злой. В нём бурлили обиды и боль. Кто-то ему на ухо шепчет, что не надо мириться с глупостью. Они шакалы и им нужно показать силу. А сил в Мише больше, чем когда либо. Навеивает «сладкие» нотки обид во дворе. Злоба бурлит в глазах, в мозгах, в руках. Смятение и пустота. Снова. Миша говорит: В чем заключается проблема? Я сделал, что должен был сделать.
Костя: Что должен был сделать?
Миша: Ну, слушай …
Миша не успел договорить, как ему прилетает с правой в скулу. Миша падает со стула, и ему прилетает ногой. Костя неудачно бьёт еще раз и заваливает полку. Из-за грохота прибегает мама Славика.
Мама Славика: Вы чего черти наделал? Это вам что, улица или что? Водку жрут, орут. А ну пошли нахуй отсюда.
Славик: Мам, ну мы…
Мама Славика: А ты вообще ротяку свою закрой. Весь в отца-алкаша. Пошли вон с моего дома. И ты тоже вали, чтобы мои глаза тебя не видели.
Все как ошпаренные выбежали на снежную улицу. Драка не состоялась, потому что вся компания подтянулась. Там была вся шпана, которая окружила нашего главного героя.
Миша: Бейте, чего стоите? Всей толпой бейте как шакалы, вы ни на что не способны. Один на один!
Костя бежит на Мишу и бьёт его с ноги в живот. Но Миша не сжимается, а наоборот, даёт отпор. Миша быстро бьёт с правой в лицо, уходит в лево, присаживается и пытается ударить, но ловит сильный удар в лицо от Кости и падает. Он садится сверху, пытается ударить, Миша блокирует, перекатывается, теперь он сверху, наносит пару ударов. Позже их разнимают, оба красные как флаг советского союза. Костя умывает лицо и на него идёт Валентин. Тот парень, которого давеча бил Миша у себя в коридоре. Миша решил, что это несправедливо. Появилась мысль бежать, но он её отсеял, как вдруг Миша видит складной нож, который выпал из Костиного кармана, пока они боролись на земле. Миша ловко хватает нож, и очень неловко его раскрывает, тем самым дырявит себе палец и кровь хлыщет на снег. Вид и запах крови вызвал у всех отвращения. И все растерялись. Наступила глубокая пауза, глядя на кровь все как будто всё осознали.
Миша: Ну давай, базарь.
Андрей: Порешаем как мужики. Ты её бабу трахал? Трахал, значит должен ответить.
Миша: И что я должен сделать? Его баба что вещь какая-то? Или я её насиловал? Мы с ней целовались, гуляли за ручку, фильмы смотрели и спали. Я знать не знал, что она с этим. Я думал мы встречаемся.
Андрей обращаясь к Валентину: Малой, это правда? Она крутила с обеими шашни?
Валентин: Нет, не совсем.
Андрей быстрым шагом приблизился к Валентину: Поясни-ка.
Валентин: Мы толком не общались, не виделись. Трубки не брала, шкерилась, морозилась и всё в этом роде.
Андрей: Так хули ты нам тогда мозг ебёшь? То, что твоя баба тебя бортанула сугубо говоря твои личные проблемы. Не ну а чо? Я не прав? Это не наши проблемы. Мы чуть пацана не угробили из-за твоих пиздостраданий. Решай свои проблемы сам.
Теперь Андрей уже подошёл к Мише и протянул платок. Миша вытер руку, пристально глядя ему в глаза: На, вытрись и нож отдай, всё решили. Ты только скажи, он к тебе в квартиру сам завалился?
Миша: Да. Сам пришёл.
Андрей: А кто начал бить он или ты?
Миша: Он начал.
Андрей: Малой, это правда?
Валентин: Правда.
Андрей: Ах ты сука. Андрей не сильно ударил несколько раз Валентина по лицу, он закрылся, сел на корточки и замолчал.
Андрей: Всё пацаны, расходимся. Нечего тут делать. (Обращаясь к Мише) А ты чтобы больше не лез к нему, понял? (Обращаясь к Валентину) И ты к нему не лез, понял? С бабой своей решайте. И вообще, больше нас в эту хуйню не впутывайте. Всё, расход.
№26 «Хмельной ветер верной любви»
Всё так произошло быстро и сумбурно. Летели в лицо кулаки, потом всё быстро закончилось. Я так и не понял, что произошло. Но понял одно, что вроде обошлось. Нормально тот тип всё разрулил, молодец. Я пришёл домой, а там сидела Наташа. А я забыл и испугался, что кто-то в доме, но так устал драться, что-то решать. У меня болело лицо, рёбра, живот, ноги. Я хотел принять душ и лечь спать.
— Дорогой мой, ты в порядке? Боже мой, что у тебя с лицом? Что случилось? Рассказывай.
— Отвянь. — Я оттолкнул её рукой от себя и ушёл в ванную. Лицо было действительно разбитым. Губа, бровь, скула, фингал под глазом. Наташа пришла с перекисью, обработала лицо. Помазала какой-то мазью, сняла с меня одежду, я кое-как помылся от песка и с её помощью дошёл до кровати и очень сладко заснул. Но перед тем, как уснуть, во мне проснулись человеческие качества. Я поблагодарил её, попытался поцеловать, но не чувствовал своего рта, отвернулся и провалился в сон.
Я проснулся от её всхлипываний. Она сидела на краю кровати и тихо плакала глядя в пустоту.
— Наташа, что случилось?
— Ты многого обо мне не знаешь.
— Да как и ты обо мне
— Да, наверное. Вы как раньше жили?
— Да как все, а что?
— А вот мы не как все. Пока дети играли в куклы, со мной спали папины друзья за деньги.
— Блядь, ты серьёзно что ли?
— Да…
— Вот же мразь. Хочешь я ему ебало разобью?
— Не разобьёшь, он уже в гробу.
— Так ему и надо, как можно было допустить это, просто мразь аморальная.
— Миш, у меня нет норм и понятий моральных. Меня не научили этому. Я понимала, что должна была расстаться с ним, или не спать с тобой, но я думала… да не знаю я что думала, я бросала трубки, я пыталась его избегать. Я обдумываю что-то, принимаю решения, но потом проходит время и я просто ничего не делаю. Потом я возвращаюсь к этому заново и. Думаешь я совсем дура?
— Конечно, это ужасный поступок, Наташа. Ты спала с ним?
— Несколько раз. В самом начале. Потом нет, клянусь. Почему для тебя это так важно?
— Что именно? Секс? Так мир устроен, Наташа, мы руководствуемся своими инстинктами. Мозг включается только, когда уже поздно.
— Но я хочу быть только с тобой. (плачет) И больше ни с кем, мне не нужен никто, я смотрю на тебя, на твои скулы, твои брови, твой нос, твои губы. Мне всё так нравится в тебе, ты такой красивый, хороший, ты чудесный парень. — Я отвернулся от неё и всё. Лежу и пытаюсь не думать. Прошла пауза, я уже начинал засыпать. — Скажи, Милый, что будет дальше? Мы расстанемся? Я не хочу, пожалуйста, только не расставания. Хотя бы не сейчас.
— Нет, расставаться я сам не хочу. Опять пустая квартира, холодные, не заправленные простыни, грязная посуда, песок под ногами. И грусть, что мои лучшие года идут, а я плавлюсь в этом кубе из бетона.
— Хочешь сказать, что я тебе нужна только чтобы убирать, стирать и песок под ногами чистить?
— Я хочу сказать, что если бы мне было на тебя всё равно, я бы и вёл себя соответствующе. Я злиться на тебя не могу. Мне просто неприятна эта ситуация. Он сказал, что вы и не виделись толком, я не чувствую, что меня предали. Меня это и пугает, что этого не чувствую. Просто я обижен и удивлён, что всё так произошло. Глупо. Я ничего о тебе не думаю. Я устал бороться с этим миром.
— Я понимаю, Миш, я тоже. У меня сердце разрывается, когда я думаю об этом всём. Мне так тошно от того, какая я сволочь. И что с тобой сделали из-за меня.
— Ничего они не сделали, я тоже дрался. И вообще, я сам виноват и ты не моя мамочка, чтобы нести за меня ответственность.
— Но я твоя женщина, я должна нести ответственность.
— Я уже не знаю кто ты для меня. Женщина моя или так, на одну ночь.
— Не говори так, пожалуйста, не разбивай мне сердце. Я тут, с тобой. Скажи, ну что я должна сделать, чтобы ты меня простил?
— Стать реальностью, а не выдумкой.
— О чем ты говоришь? — её голос стал как будто железным, она потрогала лоб — ты как будто бредешь. Что я могу для тебя сделать?
— Ты ничего. Дай мне просто немного времени, мне так тошно от всего. Тело ломит, голова раскалывается. Мне плохо, я хочу спать.
— Я понимаю, извини. Тебе чего-то принести?
— Принеси водички пожалуйста. Хорошо, а теперь укрой меня вторым одеялом. И обними сзади. Да, спасибо.
— Спи мой сладкий.
Я хочу, чтобы это было правдой, я хочу, чтобы это было правдой. Я хочу, чтобы это было неправдой. Я хочу, чтобы это было неправдой. Это всё не правда. Нет, это всё правда. Я тут, я там, я здесь, я ушёл, я вернулся. Сколько я еще должен вытерпеть, чтобы найти в себе силы умереть?
Железные кольца бьются о кованный стол. Собака на цепи разрывается, мужик в длинной робе и с молотом в руке ходит возле. Вокруг валяются окурки и отработанные куски железа. Белое полотенце лежит на полу, одна часть белоснежная, вторая вся в мазуте. Мужик в робе подошёл сзади и ткнул отвёрткой в бок.
«Играй сука, пой, пока не удавил».
Я почему-то привязан левой ногой за ветку большого дуба и смотрю в зеленую воду. На воде я вижу странные блики. Она сверкает чем-то голубовато-золотым, круг воды кромешно черный, оттуда доносится тонкое женское пение. Будто бы зовёт к себе. Ветка обламывается.
Я вижу себя со стороны, как я, полностью я, в этой одежде, с этой прической. Вот он! Полностью я, хожу по квартире, делаю свои дела. Просто сижу и смотрю в самого себя. Как я сам это делаю, то наблюдаю со стороны, как я это делаю. И это всё быстро, часто, постоянно. То там, то тут. Как будто я это всё делаю не по своей воле, а кто-то решает за меня. Сделать так, сделать вот так. А я потом думаю, что это мои решения. Что я только тут. Но я везде.
Сейчас я сижу на просторной лавочке. Возле меня очень большой платан, горделивый платан. Он качается, абсолютно зеленая трава щекочет мне лодыжки. От этой зелени мне выжигает глаза. Птицы кружатся и поют. Пение птиц режет мне слух, как ножом об кастрюлю. Яркое солнце светит мне в лицо, но я не щурюсь и мне нравится. Виднеется небольшая полянка, но на ней растёт только один большой подсолнух. Он настолько желтый, будто сделан полностью из золота. Ярко-ярко и блестит. Солнечный мальчик пробегает с карандашом, он падает и оказывается возле моих ног. Я поднимаю карандаш и рисую озеро, и появляется озеро. Я рисую еще деревья, еще одно солнце, кошку, собаку. Я встаю, ложусь на поляне и растворяюсь. Руки и ноги слились с травой, а потом и вовсе исчезли. Я врос в поляну и улыбался. И мне кто-то сказал: Поздравляю, ты всё понял. А теперь, заканчивай с этим. С дурной улыбкой на глазах я проснулся.
Я задумываюсь о мультивселенных. А что если действительно существует несколько Вселенных? И я в одной Вселенной такой, в другой совсем иной. А что, если я засыпаю в одной Вселенной и просыпаюсь каждый раз в другой. В той, что более хуже, чем прошлая. И с каждым днём я всё отдаляюсь и отдаляюсь от чего-то хорошего? Мне так сложно живётся, я чувствую себя не в своей тарелке. Хочется уехать. Но куда? И денег нет. Родители совсем обо мне забыли. Они делают вид, будто бы меня нет, как будто я не существую. Но и мне не хочется с ними общаться. Такое ощущение, как будто меня предали. Когда я был маленьким, сидел в этой проклятой инвалидной коляске и думал, что весь мир создали для меня одного. А я центр Вселенной. Я еще не знал что такое Вселенная, да и сейчас не знаю. Но точно знал, что я центр. А сейчас я знаю, что я говно и пыль. Наверное самое страшное в моей жизни – это я сам. Стану ли я когда-то нормальным человеком? Будут у меня дети? Жена? Что меня ждёт вообще дальше? Завтра? После завтра? Как так жить в неведении? Я совсем устал, я разбит и подавлен. Каждый раз, когда происходит что-то не по-моему, я закрываюсь, расстраиваюсь и тихо где-то в душе плачу. Настоящие герои это не те, что в комиксах. Настоящие герои это те, кто встают, падают и снова встают. Их жизнь топчет, давит, бьёт. А они лишь протирают кровавые губы рукавом и идут дальше. Они титаны, а я говно и пыль. Я вспомнил, что у меня есть мой друг Илья и решил ему набрать, чтобы отвлечься и не чувствовать себя таким одиноким. Я попросил Наташу, чтобы она поднесла телефон и набрал его.
— Алло.
— Алло, Илья Сергеевич? Ну как ты, друг?
— Ооо, Михаил Викторович. Здравствуй милый друг, я лучше всех. Меня похвалил мой научный руководитель, я ему отправлял свой сценарий. Есть даже возможность, что его смогут продать. Он сказал, что это одно из лучших, что он читал.
— Отлично. Я так рад за тебя.
— А чего голос такой подавленный?
— Мне так тошно, Илья Сергеевич, я чувствую себя раздавленным, убитым. Я хочу домой.
— А где ты сейчас? Разве не дома?
— И да и нет. Я был дома, когда мне было десять и я был прикован к инвалидной коляске. А сейчас я имею все возможности изменить жизнь и тупо их просираю.
— Это хандра у тебя, Михаил Викторович, это пройдет.
— Как мне жить, Илюша? Мне так сложно, что я хочу впиться ногтями в голову и выброситься из окна.
— Глупо, Миша, у тебя же второй этаж.
— Я на крышу поднимусь.
— Ты же умный парень, ну. Найди себе занятие. Что ты любишь?
— Общаться с тобой.
— Лестно-лестно, но я не могу сейчас приехать.
— А жаль…
— А как девушка твоя? Не радует уже?
— Наоборот, вгоняет в грусть. Я не хочу ничего уже. Я смотрю в потолок и мои глаза наполняются слезами отчаяния. Такое ощущение, будто бы я потерял весь интерес, все жизненные силы. Я говно и пыль.
— Ну с чего ты это взял, Михаил Викторович? Вы сильный человек, вам нужно осязать мир. Вам нужно бороться с жизнью, а не жаловаться и терпеть поражения. Вам нужен драйв, адреналин. Сделайте что-то запрещенное. Почувствуйте себя живым, нарушайте правила и любые моральные устои в угоду себе.
— Что ты имеешь ввиду, Илья Сергеевич?
— Всё, Михаил Викторович! Ты Бог, ты можешь делать всё, что угодно в этом мире. Нет никаких правил и законов, всё надумано и придумано. Они делают вид, как будто всё знают. Как правильно, как неправильно. Когда ты что-то делаешь «другое», они это воспринимают, как глупость, как мерзость. Они давят на тебя, ломают, используют против себя. Твоя главная задача не ломаться, не уменьшаться, как собачка. Ты здесь царь и Бог, помни об этом и твори. Ничто не в силах тебя остановить, даже ты сам. Ты только разгонись, только попробуй. Ты умчишься так быстро, что под твоими ногами всё сложится, как карточный домик. Помни об этом, о своей силе внутри. От такой силы падал Вавилон. А ты лежишь на кровати и плачешь, хватит. Встань и захватывай новый Вавилон.