67И в сторону тотчас же отошла.
Сирены ж грудь, зловонья испуская,
Настолько отвратительна была,
70Что я в минуту ту же пробудился
От ужаса и стал смотреть кругом2.
Тогда ко мне Вергилий обратился
73С своей улыбкой доброю: «Пойдем!
Тебя уж в третий раз я призываю.
Встань и иди. Подумаем о том,
76Куда идти – я сам того не знаю, –
Нам нужно отыскать теперь проход,
Ведущий выше…» Путь я продолжаю,
79С вниманием взглянув на небосвод.
День освещал всю гору предо мною.
Я за поэтом двинулся вперед,
82А светоч дня за нашею спиною
Тогда остался. С думой на челе
Согбенный, с наклоненной головою,
85Склоняемый, как тяжестью, к земле,
За спутником своим я подвигался,
Вдруг чей‑то голос сзади нас раздался:
88«Вот путь, которым вы должны идти».
По голосу я тотчас догадался,
Что на земле такого не найти
91И только разве ангелам небесным
Тем голосом возможно говорить,
Ласкающим, приятным и чудесным.
94Чтоб нам дорогу верную открыть,
Дух неба распростер над нами крылья,
Которые по белизне сравнить
97С лебяжьими могу я без усилья,
И нас повел в разрез горы крутой,
Крылами тихо вея надо мной3
100И тихо говоря среди паренья:
«Блаженны в мире плачущие: их
Ждет в будущем святое утешенье»4.
103Когда же легкокрылый ангел стих
И, крыльями взмахнув, куда‑то скрылся,
Ко мне певец с вопросом обратился:
106«Скажи, зачем ты голову склонил?»
Я отвечал: «Ужасное виденье
Явилось мне; тот призрак возбудил
109В моем уме тяжелые сомненья,
И мне они покоя не дают
И шевелят заснувшие мученья».
112Прервал меня путеводитель тут:
«Перед тобой колдунья появлялась,
Из‑за которой много проливалось
115На свете слез; немало разных бед
Из‑за нее когда‑то совершалось;
Она сама стара, как целый свет;
118Но ей не все же могут покоряться,
И этого свидетель ты был сам,
А потому не должен ты смущаться.
121Идти вперед скорее нужно нам,
Сосредоточь теперь твое вниманье
На том, что ты подходишь к тем местам,
124Где пребывает Высшее Созданье,
Великий Дух, который сонм светил
Среди небес навеки засветил
127И дал им постоянное движенье».
Повиновался в то же я мгновенье:
Так сокол, расправляя пару крыл,
130Глядит сперва – от пут свободны ль ноги,
И голосу охотника спешит
Покорным быть и с быстротой, в тревоге,
133За птицею испуганной летит,
Чтоб птицу получить за то в награду…
Так точно я, принявши бодрый вид,
136Перешагнуть спешил через ограду,
По лестнице вступая в высший круг,
И миновал ступеней много кряду.
139В круг пятый5 перешел едва я, вдруг
Увидел я, что предо мной лежали,
Лицом к земле, душ образы вокруг
142И землю всю слезами обливали.
Они не уставали восклицать,
Но вздохи их глубокие мешали
145Сперва их восклицанье понимать,
Потом я их слова расслышал ясно:
«С землей нельзя нам связи разорвать!
148Наш дух к земле стремится ежечасно…»
Тогда сказал тем призракам поэт:
«Мученье ваше было бы ужасно,
151Когда б святой надежды высший свет
И вера в правосудье не смиряли
Всю горечь ваших мук и тяжких бед.
154Желал бы я, чтоб вы теперь мне дали,
О, Божие избранники, ответ,
И в высший круг дорогу указали».
157И тень одна ответила тогда,
Нарушивши недолгое молчанье:
«О, тени! Если вы пришли сюда
160И, нашего избавлены страданья,
Хотите знать священный путь туда,
Где нет ни наших слез, ни наказанья,
163То все направо можете всходить…»
По тем словам я тотчас догадался,
Что призрак не узнал меня, хоть скрыть,
166Что я не тень, я вовсе не старался.
Взглянул я на учителя в тот миг.
Он сделал знак, которым одобрялся
169Им мой вопрос, и я тогда постиг,
Что он благословил мое желанье,
И это развязало мой язык.
172Я к тени подошел без колебанья,
Неведенье ее понявши, и сказал:
«О, бедный дух, чьи горькие рыданья
175Я слушаю и вижу, что познал
Ты прошлые грехи и заблужденья
И по сознанью искреннему стал
178Ты ближе к Небесам, хоть на мгновенье
Свои мольбы, прошу тебя, прерви,
Скажи мне – кто ты, скорбное виденье,
181Свое земное имя назови,
И почему лежите распростерты
Вы все? Воспоминанье обнови
184Своим рассказом… Здесь с которых пор ты?
Прошу тебя, скажи мне: может быть,
Я чем‑нибудь могу тебе служить
187В том свете, где еще живу я ныне».
И призрак отвечал: «Я расскажу тебе,
Зачем лежим недвижно мы в пустыне,
190Но прежде о моей узнать судьбе
Ты должен. Я на свете назывался
Наместником Петра. Ты догадался,
193Кто я такой? Есть быстрая река6
Между Сестри и градом Киавари;
Та речка, может быть, невелика,
196Но наше имя сходно. Я в тиаре
Немного больше месяца ходил,
Но в эти дни впервые оценил,
199Как тяжела тем мантия владыки,
Кто не желал бы мантии влачить
В грязи… Поверь, не могут так давить
202Другие одеяния… Велики
Мои сомненья были в эти дни…
Увы! Явились поздно уж они!
205Но вовремя раскаянье явилось!..
Когда же римским пастырем я стал,
Мне истина печальная открылась,
208Всю тяжесть жизни новой я узнал,
Я понял, как опасно возвышенье,
С которым сон и свой покой терял,
211Испытывая сильное томленье.
Я понял, как тяжка бывает власть,
И, прошлые постигши заблужденья,
214Перед Творцом в раскаянье упасть
Решился вдруг. С душой, забытой Богом,
Корыстолюбья бешеную страсть
217Я испытал, и Небо в гневе строгом
Теперь, как видишь ты, меня казнит.
За грех земной к раскаянью, к тревогам
220Осуждены мы здесь, сознавшие свой стыд:
На всей горе нет горше наказанья.
Как на земле был нами позабыт
223Закон Небес и высших благ даянье,
Так здесь к земле прикован стал наш взгляд.
Как в жизни презирали мы познанье
226Небесной благодати и наград,
Которое нам душу очищает,
Так Высший суд во прах нас повергает,
229Связав нас по рукам и по ногам.
И долго неподвижно так придется
В раскаянье здесь пролежать всем нам,
232Пока лик Бога к нам не повернется
И нас Благой Создатель не простит:
Здесь каждый за корысть свою гнетется…»
235В минуту ту печален был мой вид.
Я перед тенью скорбною склонился
И с ней заговорить уже решился,
238Но только начал речь свою едва.
Тень бедная меня остановила,
И я услышал тихие слова:
241«Меня твоя покорность удивила.
Зачем себя ты хочешь унижать?»
Я отвечал: «Меня к тому склонило
244Сознание твоих достоинств…» «Встать
Ты должен, брат, – вновь тень проговорила, –
Ты истины не должен избегать.
247И ты, и я, все служим мы на свете
Одной и той же власти… Не забудь
Того, что в Новом сказано Завете.
250Припомни: «Neque nubent»7, и свой путь
Вновь продолжай, колен не преклоняя.
Да, удались, мне плакать не мешая:
253Ты сам сказал, что слез моих поток
Мне в будущем готовит искупленье
За мой земной, презренный мой порок.
256Слезами лишь я заслужу прощенье…
Там на земле еще теперь живет моя
Племянница8. Ей имя при крещенье
259Аляджио дано. Был в том уверен я,
Что честное всегда в ней сердце билось;
Дай Бог, чтоб сердце это сохранилось
262От всех дурных примеров, и дай Бог
Ей до могилы чистою остаться:
В том мире зла, пороков и тревог
265Она одна близка мне, может статься».
Песня двадцатая
Данте рассказывает, как, следуя несколько времени тою же дорогою, он встретился с Гуго Капетом, как потом он чувствовал колебание горы и услышал песни теней, которые пели: «Слава в вышних Богу!..»
1 Когда один желанье выражает
Сильней и энергичней, чем другой,
То он себе второго покоряет.
4 Так точно я, как вождь мой дорогой,
Желанье духа слепо исполняя,
Пошел вперед, волнения скрывая,
7 И сожалел, что мне не удалось
Подробнее поговорить с виденьем.
Вдоль скал обоим нам идти пришлось,
10Чтоб миновать с немалым затрудненьем
Толпу теней, которой занята
Была дорога. С горьким сокрушеньем
13Рыдая, занимали все места
Равнины той недвижимые тени,
И только с краю узкие ступени
16Свободными явились на пути,
Вот почему тропинкой боковою
Я должен был в смущении идти
19Безмолвный и с поникшей головою.
О, сколько слез, не высыхавших слез
Увидеть в это время пред собою
22Мне на пути печальном привелось!..
Будь проклята ты вечно, беспощадно,
О, древняя волчица1! Гнусно‑жадно
25Ты насытить свой голод не могла
И столько жертв на свете пожрала,
Что ни с каким животным не сравнишься!
28О, Небо! Ты когда же разразишься
Над этою всесильной язвой зла?
Земля давно уже к себе ждала
31Того, кто б зверя злобы уничтожил,
Который целый мир давно тревожил
И пожирал!.. Мы тихо шли вперед,
34Внимательно следил я за тенями,
Которые дни‑ночи напролет
Стонали, обливаяся слезами.
37И вдруг они воскликнули: «О, ты,
Мария благодатная!2 Ты знала
Все бедствия тяжелой нищеты!
40Тогда ты эту бедность испытала,
Когда, младенца в ясли положив,
И в них святую ношу охраняла».
43И кто‑то вновь сказал: «Ты был не лжив,
О, добрый мой Фабриций3! Добродетель
Предпочитал, как говорит молва,
46Богатству и пороку… Рим свидетель
Твоих деяний добрых…» Те слова
Меня очаровали; их едва
49Услышал я, то вдруг остановился;
Чтоб душу говорившего узнать,
Его признанье выслушать решился;
52А призрак между тем стал продолжать
И говорил про щедрость Николая4,
Который, трех невест спасти желая
55От всех дурных соблазнов, тайно дать
Решился им приданое. Тогда‑то
Я вопросил неведомого брата:
58«О, тень, так говорящая умно!
Поведай мне – кем ты была когда‑то…
Я слушаю тебя уже давно…
61О, почему лишь ты здесь начинаешь
Высказывать такие похвалы?
Когда ты только этого желаешь,
64Ты, мало так способный на хулы,
То за свои слова ты жди награды,
Лишь только все священные ограды
67Миную я и возвращусь в тот свет,
Чтоб кончить краткий путь существованья,
Которого так мимолетен след».
70Дух отвечал5: «Нарушу я молчанье
Не потому, что жду себе наград,
Но потому, что твой глубокий взгляд
73Небесной благодатию сверкает
Еще до смерти. Слушай же меня:
Был вредного растенья корнем я6,
76Растения, которое бросает
Тень гибели на христианский свет…
И вредные плоды произрастает,
79Здоровых же плодов почти что нет.
Когда бы в Брюгге, Генте, или в Лилле,
Или в Дуэ7 нашелся силы след,
82Тогда они наверно бы отмстили…
И этого я непременно жду;
Я обращаюсь к высшему суду
85И требую Небесного отмщенья.
Перед тобой стоит Гуго Капет,
А от меня явилось поколенье8
88Филиппов и Людовиков на свет,
И началось потом их управленье
Над Францией спустя немного лет.
91Сын мясника парижского по роду9,
Я управлял всей нацией потом,
Когда все короли угасли, и народу
94Один монарх известен был притом,
Укрывшийся под рясою монаха.
Я сделался всей Франции царем,
97Кормило царства в руки взял без страха,
И властью столь обширной обладал,
Что сыну своему я завещал
100Корону с головы своей, а дале
Его потомки власти не теряли,
И сыну трон отец передавал.
103Пока Прованс огромнейшим приданым
Стыда с моих потомков не снимал,
До этих пор (то нужно знать всегда нам)
106Имел значенья мало весь наш род;
Не дорожа ни совестью, ни саном,
Он предаваться начал, в свой черед,
109Насилью, лжи, постыдным грабежам;
Гасконию с Нормандией ограбил;
Когда же Карл, явившись ко брегам
112Италии, не только вдруг ослабил
Власть Конрадина, даже отравил
Фому и в Небеса его отправил, –
115Я в будущем ту истину открыл,
Что явится из Франции Карл новый,
Чтоб каждый перед ним страх ощутил.
118Появится оттуда он, суровый,
Но без оружья, лишь вооружен
Той силою постыдной будет он,
121Которую мы видели в Иуде.
Флоренцию он нагло разорит,
Разграбит по бессмысленной причуде,
124Себе приобретая только стыд
Или позор, но только не владенья,
Да совести, быть может, угрызенье
127И тем сильнее муки ощутит,
Чем он смелее будет в преступленье.
Другой же Карл дошел до униженья
130Уже теперь. На флоте он сидит,
Он пленник, дочь родную продающий,
И на нее он как корсар глядит,
133Рабынями презренный торг ведущий.
О, ты, корыстолюбье! Худших бед
Еще не мог доныне видеть свет,
136Какими ты весь род мой заклеймило:
Мое потомство ты лишь научило
Своих детей и внуков презирать!..
139Но в будущем я вижу преступленья,
Которые должны всех поражать
Еще сильней, чем прошлые. В смятенье
142Могу теперь в грядущем созерцать
Наместника Петра в его плененье10:
Судьбу Христа он должен испытать.
145Еще теперь я вижу поруганье
Над ним, и предо мной проходит вновь,
Ожившее священное преданье
148И сцена желчи с уксусом – и кровь…
Я вижу, как страдалец умирает
Меж двух живых разбойников… Мелькает
151Передо мной еще другой Пилат,
Которого страданье забавляет,
Который из корыстных целей рад
154Насилье сделать в Тампле11… О, Владыка
Верховный мой!.. В тот самый час
Мое блаженство будет так велико,
157Когда могу увидеть я хоть раз
Великое Божественное мщенье,
Которое воздать за преступленье
160Ты должен всем, презревшим Божий гнев…
Когда к тебе я с словом обратился
О Деве той, божественной из дев,
163Спаситель от которой возродился,
В минуту ту, припомни ты, на мне
Внимательный твой взор остановился,
166Чтоб угадать смысл слов моих вполне:
Узнай же: таковы у нас моленья
Во время дня; а ночью в тишине
169Мы вспоминаем, полны сокрушенья,
Печальные примеры дел земных
И по ночам в своем уединенье
172Мы, призраки, беседуем о них.
Мы вспоминаем то о Пигмалионе12,
Не ведавшего в жизни благ иных,
175Как золото, и вдруг, во время оно,
Из‑за него попавшего в число
Отцеубийц и татей, – ремесло
178Постыдное избрав; то вспоминаем
Мидаса13 мы, презренного скупца,
Которого, как это все мы знаем,
181Желанье глупое сбылось, и без конца
Над скрягою потомство все смеялось.
История Ахама14 вспоминалась,
184Порой, меж нас, который утаил
Добычу неприятеля и, верно,
По смерти даже он не позабыл
187Гнев Иисуса Навина. Безмерно
Сафиру и Анания15 корим,
И славословим часто здесь и чтим
190Мы всадника, что мог Гелиодора16
Ногами лошадиными убить…
Полимнестор17, убийца Полидора,
193На всей горе успел лишь заслужить
За свой поступок общее презренье,
И мы не можем Красса18 позабыть,
196Вкус золота познавшего в мученье.
То громко мы, то тихо говорим
Между собой, смотря по впечатленью
199Постыдных дел, которые храним
Мы в памяти. О славных же деяньях
Во время дня мы тоже не молчим
202И поминаем их в своих сказаньях.
Когда же мимо нас ты проходил,
Лишь я один в то время говорил…»
205Мы с этим грустным призраком расстались,
И оба, не жалея наших сил,
Идти вперед с поспешностью старались.
208Вдруг вся гора так сильно потряслась,
Как будто в это самое мгновенье
Скала с ужасным треском сорвалась,
211И вся земля пришла кругом в движенье.
От страха я оледенел тогда,
Как будто совершивший преступленье
214Пред казнью в день последнего Суда.
Подобного, конечно, сотрясенья
Не испытал и Делос19 никогда
217В те дни, когда на остров тот Латона
Ввиду родов своих не прибыла
И, чтоб родить с Дианой Аполлона
220(Иль иначе: «два ока небосклона»),
Там для себя одра не избрала…
Еще одна минута не прошла,
223Когда такой ужасный крик раздался,
Что мне поэт сказал: «Не позабудь:
Я не хочу, мой сын, чтоб опасался
226Ты близ меня хотя чего‑нибудь».
И слышал я, оправясь понемногу,
Как тени пели: «Слава в вышних Богу…»20
229Слова того я гимна уловил,
Прислушавшись к теням, стоявшим ближе,
И неподвижно голову склонил
232Тогда в своем недоуменье ниже…
Молитвы той священные стихи
Мы слушали вдвоем, как пастухи,
235Которые впервые услыхали
Тот самый гимн, а между тем вкруг нас
Дрожать земля и скалы перестали.
238И вновь вперед пошли мы в этот час
Меж призраков, которые лежали
Лицом к земле, чтоб вечно лить из глаз
241Потоки слез, как Небо повелело…
Когда не изменила память мне,
Тогда одно желание кипело
244В моей груди: узнать, постичь вполне
События последнего причину21,
Но шел вперед с стремнины на стремнину
247И спутника боялся вопрошать,
Который торопливо подвигался,
А сам я ничего не мог понять
250И быстро шел и в думу углублялся.
Песня двадцать первая
Данте, продолжая свою дорогу, встречает поэта Стация, который, искупив грехи очищением, возносится в Рай. Поэт узнает от него причину необыкновенного шума, который перед тем слышал в Чистилище.
1 Исполненный мучительной той жажды1,
Которую лишь можно утолить
Той влагой благодати, что однажды
4 Самаритянка вздумала просить,
Я подвигался быстрыми шагами,
Желая про усталость позабыть
7 И между распростертыми тенями,
С участием за скорбью их следя,
Хотя не мог утешить их словами.
10Не отставал от доброго вождя.
Вдруг, точно так, как, вспрянув из гробницы,
Христос, к Иерусалиму проходя,
13Двум путникам попался (так страницы
Луки евангелиста нам гласят)2,
Лишь только оглянулись мы назад,
16Как сзади чей‑то призрак появился,
Склонив к земле таинственный свой взгляд,
И словно горем искренним томился
19За участь в прах низвергнутых теней,
Которые кругом его лежали
И проливали слезы из очей.
22Обоих нас он замечал едва ли,
Когда ж потом заметил, сзади нас
Его слова с любовью прозвучали:
25«Приветствую обоих, братья, вас!
Да снидет в ваши души мир Небесный…»
Остановились оба мы тотчас,
28Лишь слово молвил призрак неизвестный.
Своей рукой послав ему привет,
Тогда сказал мой проводник чудесный:
31«Пусть Вечного Судилища Совет,
Меня пославший в вечное изгнанье,
Божественный тебе дарует свет
34И чистые исполнит упованья».
Нам призрак не замедлил отвечать:
«О, братья! У меня одно желанье:
37Как можете – хотелось бы мне знать –
В своем пути так быстро подвигаться?
Как я могу вас за теней считать,
40Которых Бог к себе не допускает!
Кто вас провел так далеко вперед
По ступеням, которых достигает
43Дух избранных?» Вергилий, в свой черед,
Ответствовал: «Когда на знаки взглянешь,
Которые на лбу своем несет3
46Мой спутник молчаливый, и не станешь
В том сомневаться, что их начертал
Сам ангел, в ту минуту ты познаешь,
49Что Бог ему возможность даровал
Между теней блаженных появиться.
Но так как он еще не умирал
52И не успела Парка4 утомиться
За пряжью той, что Киото ей вручил,
То смертный тот, который не смежил
55Своих очей (он нам по духу сроден),
Не мог один чрез все круги пройти:
Хоть по заслугам небу он угоден,
58Но наших прав лишен в своем пути.
Вот почему я вызван был из Ада,
Чтоб смертного вслед за собой вести,
61И мне свой долг теперь исполнить надо
По мере сил и всех своих заслуг…
Теперь скажи, мне неизвестный друг,
64Причину – почему затрепетала
До основанья эта вся гора,
Перед твоим приходом, и дрожала,
67Как бы стихий подземная игра
До взморья всколыхнула все твердыни
Святой Горы, а призраки в долине
70При этом колебании слились
В единый крик». Я понял, что Вергилий
И я – в одном желании сошлись,
73И в этот самый миг не без усилий
Я любопытство жгучее скрывал.
На это так нам призрак отвечал:
76«Святой горы случилось колебанье,
И было, знайте вы, возбуждено
Лишь по желанью Промысла оно:
79Другого вы не ждите толкованья.
Места, где вы проходите, давно
Избавлены от всякого влиянья
82Физических законов: не страшны
Для них стихии грозные волненья…
Тот шум и колебание должны
85Вы понимать как волю Провиденья…
Здесь, за тремя ступенями горы,
Еще никто не ведал той поры,
88Чтоб дождик шел иль зимний снег спускался,
Здесь нет густых туманов и паров,
Здесь ветер никогда не появлялся
91И нет нигде растений и цветов
Твоих, о дочь Фомаса5! Только ниже,
Там, за тремя ступенями, не ближе,
94Там, где есть ангел, посланный Петром6,
Растут цветы, гремит порою гром,
И может воздух самый там струиться,
97Но здесь, где мы находимся втроем,
Ничто, ничто не может совершиться
По прихоти стихийной, но кругом
100Дрожать гора тогда лишь начинает7,
Когда душа, пройдя искуса путь,
В небесные пределы улетает,
103Чтобы в блаженстве вечном отдохнуть,
И всякий раз при этом потрясенье
Очищенной души преображенье
106Крик общий вызывает у теней8:
Такой же крик и нынче вы слыхали».
И далее мы призраку внимали:
109«Когда есть сила воли у людей,
То с волею возможно очищенье.
Той волею свободною своей
112Душа стремится в высшие селенья
И милость Неба может заслужить.
Душа готова каждое мгновенье
115Раскаяньем прощенье заслужить,
Но Небеса до срока умеряют
Желания, которых утолить
118Не можем произвольно мы. Бывают
Так люди от грехов защищены
Смущением их совести. Должны
121Мы все на Провиденье полагаться.
Я пять веков близ этой крутизны,
Повергнут в прах, сил не имел подняться;
124Я пять веков рыдая здесь лежал,
И лишь сейчас во мне заговорило
Сознание, что час тот уж настал,
127Когда Небес таинственная сила
В счастливой, благодатной стороне
Дозволит отдохнуть мне в мирной тишине.
130Ты слышал, как земля заколебалась,
Как духи славословили Творца,
И их мольба о том лишь раздавалась,
133Чтоб отдохнуть в блаженстве до конца
В обители Небесной…» Перестала
Тень говорить. На сердце легче стало
136От этих слов. Так чистая вода
В нас утоляет жажду постоянно,
И мы глядим спокойнее тогда.
139Заговорил учитель мой нежданно:
«Теперь я понимаю, что за сеть
Опутывает здесь вас беспрестанно;
142Мне удалось, о тень, уразуметь
Всю тяжесть ваших мук и искупленья,
И, наконец, причину сотрясенья
145Горы святой я понял, как и крик,
Которым этот гул сопровождался…
Хоть нам и страшен был он в первый миг.
148Но ты еще нам, призрак, не признался:
Скажи, как мы должны тебя назвать
И почему, ответь, здесь оставался
151Ты пять веков?» Тень стала отвечать:
«На свете жил во времена я Тита,
Который в мир явился отомщать
154За смерть Того, чья кровь была пролита
При помощи Иуды. В те года
Я жил, и было очень знаменито
157То имя, что носил я, без труда
Завоевав любовь и уваженье,
Которые везде встречал тогда.
160Всеобщее встречая поклоненье,
Я только верой не был просветлен,
Язычников деливши заблужденья.
163В поэзии я столько был силен,
Так были сладки звуки моей музы,
Что был я в Рим народом приглашен,
166Куда переселился из Тулузы9,
И был увенчан миртовым венком.
Любой из римлян с Стадием знаком,
169Со Стадием знакомо ваше время;
В своих я песнях Фивы воспевал,
Ахилла жизнь10, но этот труд, как бремя
172Тяжелое, сломил меня; я пал.
В моей груди горело вдохновенье:
Его певец великий возбуждал,
175Которого слова и песнопенье
Всегда являлись дивным родником
Для гениев, искавших наслажденья
178В его стихах. Я говорю о том
Великом, замечательном творенье,
С которым каждый юноша знаком.
181Я говорю теперь об Энеиде,
В ней находя кормилицу и мать,