Поэзии источник вечный видя
184В ее стихах. Я ничего писать
Без помощи ее не принимался,
Не смел двух слов, не справясь с ней, сказать.
187Я с радостью б на целый год остался
В изгнании меж плачущих теней,
Когда б такого счастия дождался,
190Чтоб вместе с тем, кем создан был Эней,
В одно и то же время жить на свете».
Лишь только услыхал слова я эти,
193Так на меня взглянул мой проводник,
Как будто мне советовал молчанье.
Но я владеть собою не привык:
196Нас оставляет самообладанье,
Рыданье, смех нас часто выдают,
Когда черты лица у нас не лгут,
199И сердцу ложь с притворством непонятна.
Вот почему и я не мог в тот час
Улыбки скрыть: так было мне приятно
202Признанье то услышать, умилясь.
При этом тень мгновенно замолчала,
Но с глаз моих не отводила глаз,
205И в них, как будто в зеркале, искала
Движенья тайной мысли, и потом
Вновь говорить она со мною стала:
208«Будь счастлив ты, стремясь своим путем,
Чтобы достичь великой, славной цели…
Но я спросить желал бы об одном:
211Твои уста улыбки не умели
Передо мной в минуту эту скрыть.
Не можешь ли теперь мне объяснить
214Ее причину?..» Был я в затрудненье,
Один – не позволял мне говорить,
Другой же от меня ждал объясненья.
217И вздоха я не мог при этом скрыть,
И утаить не мог я мысли тайной.
Заметивши мой трепет чрезвычайный,
220Вергилий торопливо произнес:
«Все говори ему и не смущайся
И смело на настойчивый вопрос
223Ему теперь ответить постарайся…»
И я сказал: «О, благородный дух!..
Моей улыбке ты не удивляйся:
226Сейчас я удивлю твой чуткий слух
Еще сильней. Он, мой путеводитель,
Меня ведущий в лучшую обитель,
229Он – сам Вергилий, знай ты, тот поэт,
В тебе будивший прежде вдохновенье,
Чтоб петь богов, людей и целый свет.
232Когда тебя в невольное сомненье
Ввела моя улыбка, то теперь
Пойми ее причину и явленье
235И моему признанию поверь.
Твои слова улыбку породили
Невольную: уста мне изменили…»
238Уж Стаций наклонился, чтоб обнять
Учителя колена, но Вергилий
Поторопился призраку сказать:
241«Мой милый брат! Склоняться для чего же?
Не забывай, что если призрак – ты,
То и я сам – туманный призрак тоже,
244Бесплотный дух, лишенный красоты
И форм земных…» Тут Стаций отозвался:
«Ты видишь сам, что я не притворялся:
247Так велика к тебе моя любовь,
Что я тщеславье наше забываю
И пред тобой колена преклоняю,
250Как будто бы ты ожил вновь
Иль вовсе не сложил еще в могилу
Земной свой прах и жизненную силу».
Песня двадцать вторая
Поэты входят в шестой круг, где наказывается грех обжорства. Они находят дерево, покрытое сочными плодами и орошаемое прозрачной водой, падающей с горы.
1 Уж ангел тот остался сзади нас,
Который указал к шестому кругу
Прямой нам путь, и между глаз
4 На лбу моем стер букву1 (ту услугу
Я оценил), а высший хор духов
Запел согласный гимн Творцу миров
7 «Блаженны жаждущие…»2. Хор прервался
И не окончил следующих слов.
Свободнее вперед я подвигался,
10Стремясь к другим неведомым кругам,
От двух теней в пути не отставая3
И слову моего вождя внимая.
13Он говорит4: «Всегда доступна нам
Любовь во имя истины и света:
К нам переходит скоро чувство это
16Из глубины другой, чужой души,
В которой приютилась добродетель.
Когда вот здесь, в Чистилище, в тиши
19Явился Ювенал (тому свидетель
Я был)5, который так любил
Тебя, то в сердце ощутил
22К тебе я сам привязанность такую,
Которую еще не ощущал
Я никогда – сказать то не рискую –
25К тому, кого я никогда не знал.
А потому, с тобою путь свершая,
Покажется короткой между скал
28Дорога мне… Но просьба есть большая:
Как друг, меня теперь ты не кори
За откровенность ту и, не скрывая,
31Как другу мне всю правду говори.
Во мне одно сомнение родилось.
Скажи же мне: как это поселилось
34В тебе корыстолюбье? Как могло
В такой душе то чувство приютиться,
В которой все разумно и светло?..
37Как разум твой, стремившийся учиться,
Подобному греху отдаться мог?..
Всегда я стану этому дивиться…»
40Едва улыбку призрак превозмог
И отвечал без всякого смущенья:
«В твоих словах я вижу выраженье
43Твоей прекрасной дружбы, но поверь,
Не все предметы в сущности такие,
Какими их считаем мы теперь,
46На первый взгляд. Узнай: дела иные
В сомненье могут часто привести,
Когда причины действий потайные
49Безвестны нам и к ним ключа найти
Не можем мы порою… Может статься,
Со мною повстречавшись на пути
52В кругу скупцов, готов ты был ручаться,
Что я когда‑то тоже скрягой был,
Но ты не прав, я должен в том сознаться:
55Я скупости не только не любил,
Но одержим был страстью ей противной
И за нее‑то казнь переносил
58Я много тяжких лет, певец мой дивный.
Низвергнутым я был бы в темный Ад,
Туда, где расточители сидят,
61Под тяжестью ужасною склоняясь, –
И выносил бы тяжесть долгих мук,
В кругу других преступников вращаясь,
64Когда бы не опомнился я вдруг
И не почтил бы правил тех глубоких,
Которыми, о, всех несчастных друг,
67Очистил ты меня, в стихах высоких
Так говоря: «О, алчность! Сколько бед
Приносишь ты в толпу людей на свет!
70О, золото! Как часто и как много
Сердец ты погубило на земле,
Которые в тебе искали – бога»6.
73При жизни долго я бродил во мгле,
Не зная, что такое воздержанье,
И лишь потом, с печалью на челе
76Прозрел от постепенного сознанья,
Раскаялся во всех своих грехах,
Ниспосланных нам в виде испытанья.
79Невольный я испытываю страх,
Лишь вспомню, что на Страшный суд явиться
Должно людей немало, и не мнится
82Всем им, что расточенья страшный грех
Их покаяньем может искупиться,
И что небес Творец простит их всех,
85При их сознанье чистом… Непреложный
У Провиденья есть такой закон:
Очистить здесь равно всесилен он
88Скупцов и расточителей, не ложный
Заметя их перед пороком стыд,
Для духа обновленного возможный.
91Когда ж тебя тот случай удивит,
Что я с корыстолюбцами блуждаю,
То знай, что с ними грех я искупаю,
94Обратный их греху». И был ему ответ
Вергилия: «Когда ты вдохновлялся
И, Клио поощряем и согрет,
97Изобразить в стихах своих старался
Двух принцев, увлекавшихся войной
(Тот и другой из двух врагов являлся
100Для Иокасты горестью двойной7),
То, кажется, та вера, без которой
Души прозреть не может ни одной,
103Та вера не была твоей опорой.
О, милый призрак! Если это так,
Какой же свет таинственный и скорый
106Твоей души рассеял вечный мрак?
Какое благодатное светило
Твой разум и стремленья осветило?»
109И Стаций отвечал ему: «Сперва
Мне указали лучшую дорогу
К Парнасу лишь одни твои слова;
112Я просвещался ими понемногу,
И, наконец, направил ты меня
На верный путь, ведущий прямо к Богу…
115Поэт! Уподоблялся ты тому,
Что за собою свет свой оставляет,
Сам шествует без светоча сквозь тьму,
118Но путь другому ярко освещает.
Ты говорил, припомни это сам:
«Век Правосудья снова наступает,
121Другая раса с Неба сходит к нам…»
Через тебя я сделался поэтом,
Через тебя, твоим согретый светом,
124Христианином вдруг я даже стал.
Чтоб лучше понял ты мое признанье
И правду всю в словах моих читал,
127Теперь иное выслушай сказанье.
В те дни, когда мир целый полон был
Той верой христианского познанья,
130Которую в народах разносил
Блаженный сонм мужей благочестивых,
Когда ты сам в стихах своих не лживых
133Предтечею явился тех святых,
Которые упорно и сурово
Среди людей, язычников глухих,
136Распространяли всюду Божье слово,
Равно как для своих, так и чужих,
Встречаться с ними было мне не ново;
139Я видел в них столь праведный народ,
Что сам на них смотрел с благоговеньем,
Когда Домициан – то был деспот –
142Преследовал и гнал их к месту казни.
Я не скрывал из глаз бегущих слез
И провожал на казнь их без боязни.
145Пока мне жить на свете привелось,
Чем мог, я помогал им постоянно;
Их нравы наблюдая неустанно,
148В ученье их стал веровать я так,
Что, все другие секты презирая,
Я бросил навсегда их вечный мрак.
151Крестился, наконец, в те времена я,
Когда в твореньях греков не водил
Я против Фив. Но в то же время был
154В те времена я робок чрезвычайно,
Язычников обряды исполнял,
А христианству поклонялся тайно.
157Вот почему в четвертый круг я пал.
И здесь четыре века я вращался
За то, что этой робости подпал…
160О, ты, с кем говорить я не стеснялся,
О, ты, который с истины сорвал
Завесу, – я б хотел, чтоб ты мне дал
163Ответ, пока у нас еще осталось
На это время: где теперь, скажи,
Теренций8, Плавт9, и что с Варроном сталось?
166В каком они кругу, мне укажи,
Несут они какое наказанье?..»
Учитель перервал свое молчанье:
169«Те, о которых ты сказал сейчас,
Я, Персии10, и еще немало нас,
Мы все в том первом круге обитаем
172Своей тюрьмы, где света мы не знаем,
В жилище том, где скрыт великий грек11,
Которому все музы целый век
175Услуги и заботы расточали…
Толкуя там о прожитой поре,
В вертепе том не раз мы вспоминали
178О дорогой священной нам горе12,
Жилище милых муз во время оно…
Меж нас ты видеть мог Анакреона13,
181С ним Еврипид14, а также Симонид15
И Агафон16, и греков славных много,
Которых лоб весь лаврами обвит
184И выраженье лиц покойных строго.
Там также те, которых ты воспел:
Денфила17, и Исмена, свой удел
187Земной еще не позабывшая в печали18 –
Там Антигону19 с Аргией20 встречали;
Там среди них ты также бы узрел
190Ту женщину, что прежде пострадала,
Когда фонтан Ланджио указала21;
Фетида22, дочь Тирезия23; среди
193Своих сестер – Деидамию24…» Скоро
Всю лестницу оставив назади,
Певцы среди такого разговора
196Достигли до конца всех ступеней,
Но, более пути не продолжая,
В молчании стояли меж камней,
199Лишь только взоры вкруг себя бросая.
Уже прошли четыре жрицы дня25,
И пятая, по небу пробегая,
202Вперед спешила, полная огня,
У дышла лучезарной колесницы
К меридиану пламенной денницы.
205И вымолвил мой проводник тогда:
«Я думаю, идти нам вправо нужно,
Чтоб гору обойти; так уж всегда
208Мы делали». Мы продолжали дружно
Идти вперед, пока сияет день,
Когда другая доблестная тень
211Согласие дала на предложенье.
Поэты шли немного впереди,
А я, все наблюдая их движенья,
214Шел несколько поодаль, назади,
И мудрые ловил их рассужденья,
Которые в моей земной груди
217Родили истин новое познанье.
Но двух певцов беседа прервалась,
В которой было столько обаянья,
220Когда явилось дерево близ нас:
Его мы на дороге повстречали,
И от плодов не отводил я глаз.
223Древесные плоды благоухали
Особым ароматом и кругом
Приятный чудный запах изливали.
226То дерево – мы убеждались в том –
Росло не так, как все деревья в мире,
От корня разрастался все шире,
229Все шире поднимаясь к небесам,
Не сходное с растущею сосною,
Которая остроконечна там,
232Где ствол ее кончается. Иною
Причиной объяснить мы не могли,
Что ветви древа этого росли
235За тем лишь странно так и чудно,
Чтобы на ветви дерева с земли
Забраться было более чем трудно.
238Затем перед собой мы на пути
Родник воды чистейшей увидали,
Струи которой корни освежали
241Таинственного дерева. Идти
Мы не могли, когда в листве зеленой
Услышали к нам прямо обращенный
244И громкий голос: «Вам здесь никогда
Нельзя сорвать единого плода…
Для вас здесь каждый плод есть запрещенный!»
247Умолк и снова голос прозвучал26:
«Марию, что за нас теперь печется,
Дух сластолюбья вовсе не смущал,
250Когда она – пусть вами то поймется, –
Когда на свадьбе думала она,
Чтоб трапеза была обильна и сочна…
253Одной водой римлянам можно было
В полдневный жар их жажду утолять…27
Изысканных трапез для Даниила
256Не нужно было…28 Голод может дать
Вкус языку, и не однажды
Иной простой родник в минуту жажды
259Для человека нектар заменял;
Акридами и только диким медом
Пророк в пустыне голод утолял29,
262И потому велик он пред народом
И славою бессмертной окружен
В преданиях и в Божьих книгах он.
265Хоть пусть идут века, как год за годом».
Песня двадцать третья
Множество теней присоединяется к поэтам. Данте встречает между ними брата Корсо Допати, флорентинца Форезе, который упрекает флорентийских дам за их нескромные платья.
1 Как человек беспечный иногда
В своей ленивой праздности теряет
Часы необходимого труда
4 И по дороге праздно наблюдает
За птицами, порхающими вкруг,
Так точно я смотрел, как расцветает
7 То дерево прекрасное, но вдруг
Неутомимый мой путеводитель,
Который наблюдал за мной, как друг
10И самый нежный любящий родитель,
Проговорил: «Теперь спеши, мой сын;
Нам на пути в священную обитель
13Часы терять напрасно нет причин,
И с большей пользой время тратить надо».
Рассеянность забывши в миг один,
16Я двинулся, не отрывая взгляда
От двух певцов, которых разговор
Мне дорог был, как лучшая награда:
19Тяжелый путь мне легок стал с тех пор,
Как я певцов беседой наслаждался…
Я шел и услыхал протяжный хор
22И громкий плач, с которым он сливался…
«Господь! Уста мои отверзешь Ты!..»1
Когда тот хор рыдающий раздался,
25Исполненный духовной чистоты,
То ощутил и радость я, и горе,
Воскликнув пред учителем: «О, ты,
28Наставник мой, в твоем глубоком взоре
Хочу теперь я прочитать ответ:
Чьи голоса слились в священном хоре?
31Иль это тени, после долгих лет
Слезами заслужившие прощенье
И милость Неба? Прав ли я, поэт?»
34Как пилигримы в тихом размышленье
Задумчиво свой продолжают путь,
Об отдыхе забыв и утомленье,
37И на людей встречаемых взглянуть
Охоты не имеют, так перед нами,
Склонивши грустно головы на грудь,
40Скользили тихо тени за тенями
И молча опереживали нас.
На лицах истомленных под бровями
43Лишь видны были впадины их глаз;
Все призраки так страшно были тощи,
Что предо мной, казалось, в этот час
46Едва‑едва передвигались мощи:
Так не был тощ и сам Ересихтон2,
Я думаю, за истребленье рощи,
49Который был на голод осужден
И все его испытывал терзанья…
И думал я, их видом угнетен,
52Что был таков в дни долгого страданья
Иерусалима древнего народ,
Когда, забывши к сыну состраданье,
55Мария сына жадно съела3. Тот,
Кто пожелал бы в лицах утомленных
Двух букв найти слиянье, то найдет
58В чертах людей, худых и изможденных,
Мелькавших с грустью тайною вокруг,
Две буквы «О», в «М» букве заключенных4:
61Так вместо глаз двойной я видел круг;
Глаза теней оправою казались,
Оправою, где камни потерялись.
64О, всякий, кто увидел бы тогда
Тех призраков измученных движенье,
Подумал бы, что аромат плода5,
67Их соблазнявший каждое мгновенье,
И ручейка прозрачного вода
Поддерживали вечное мученье
70В голодных, вечно жаждущих тенях.
Испытывал я сам недоуменье
И думал, ощущая тайный страх:
73Что их могло обезобразить так?
Вот тень одна уныло обратила
Свой взор ко мне – рукою сделав знак,
76И громогласно так заговорила:
«Дарована какая милость мне?»
Искажено лицо ее так было
79И потеряло прежний вид вполне,
Что тень узнать я был в не состоянье.
Когда ж заговорила в тишине
82Она передо мной, прервав молчанье,
По голосу я тотчас угадал
Того, кто изменился так в страданье.
85В моем уме знакомый образ встал
И в призраке, теперь преображенном,
Форезе6 в то ж мгновение узнал.
88И он сказал мне с видом оживленным:
«На эти искаженные черты
И на глаза со взглядом утомленным
91Не обращай теперь вниманья ты,
Но у тебя прошу лишь одного я:
По правде мне скажи: кто эти двое,
94Которые с тобой идут теперь?
Не откажи же мне в моем желанье…
И буду благодарен я, поверь».
97Я отвечал: «О, бедное созданье!
Оплакивал я смерть твою давно,
Теперь же, не скрывая состраданья,
100Смотреть с печалью сильной суждено
На бледный лик твой, казнью искаженный,
Но я тебе в ответ скажу одно:
103Во имя Бога, призрак истомленный,
Не спрашивай теперь меня о том…
И говори о чем‑нибудь другом…»
106И мне сказал Форезе в то мгновенье:
«Вот эта ароматная вода
И это столь прекрасное растенье
109Имеют свойство тайное всегда:
Один их вид худеть нас заставляет
В пустыне этой многие года.
112Здесь вереница призраков блуждает,
Которые при жизни на земле
В обжорстве и в обеденном столе
115Лишь только наслажденье находили.
Они поют, рыдая на пути,
Кляня тот грех, которому служили,
118Они должны прощенье обрести
Среди мучений голода и жажды.
К себе их привлекало не однажды
121Благоуханье дивное плодов
И речки серебристое журчанье:
Дух каждый был бы с радостью готов
124Здесь ими утолить свои желанья,
Но, этой благодати лишены,
Мы терпим только голода терзанья,
127Нам муки бесконечные даны.
Нет, муками я назвал их напрасно,
Казаться муки эти нам должны
130Быть утешеньем только ежечасно
Среди пустынных, голых этих скал.
И вам туда, где разрослось прекрасно
133То дерево – его ты созерцал, –
Влекла всех нас неведомая сила,
Которая когда‑то побудила
136Перед своей кончиною, с креста
«Ели, Ели!»7 проговорить Христа,
Который для всеобщего спасенья
139Копьем себе пронзить позволил бок».
Я выразил тогда свое сомненье:
«С тех пор как ты оставил мир тревог,
142Чтоб обрести в Чистилище прощенье,
Едва прошел и пятилетний срок,
То как же ты здесь очутиться мог,
145Не знавши перед смертью покаянья,
Греша до гробовой своей доски?
Я думал, что несешь ты наказанье
148В том месте вечной скорби и тоски,
Где человек тем дольше пребывает,
Чем меньше к покаянью прибегает».
151И отвечал Форезе мне тогда:
«В том помогла мне дорогая Нелла8,
Которая, мне близкая всегда,
154Слезами и молитвами успела
Меня от Ада мрачного спасти,
И, женщиной спасенный, мог я смело
157Тогда в круги другие перейти.
Моя вдова уж Богу тем приятна,
Что равной ей на свете не найти
160По чистоте. Поверь мне: вероятно,
В Барбоджио Сардинской9 меньше жен,
Стыдливость потерявших невозвратно,
163Чем в той стране, где был я принужден
Теперь оставить милую супругу.
О, добрый брат! Тебе готов, как другу,
166На все твои вопросы отвечать.
Передо мной грядущее открыто,
И в нем могу, как в книге, я читать.
169Проникнув в то, что для других закрыто.
И потому могу я предсказать,
Что с кафедр будут скоро запрещать
172Бесстыдным флорентинкам их наряды,
Которые их открывают грудь,
Так что стыдясь все опускают взгляды.
175Я думаю, едва ль когда‑нибудь
У сарацин и варваров их жены
Так нарушали скромности законы,
178Чтоб с помощью попов, проповедéй
Или посредством даже наказанья
Смирять разврат сестер и матерей.
181О, если б эти жалкие созданья
Могли узнать грядущее вперед
И то, какие ждут их наказанья,
184Они раскрыли б с ужасом свой рот
И горькими слезами разразились.
Когда мое предчувствие не лжет,
187То я скажу, обманывать не силясь:
Скорее чем ребенок возрастет
До возраста, когда уже явились
190На подбородке волосы пушком,
Постигнет этих женщин наказанье…
Но, милый брат, прошу тебя о том,
193Чтобы мое исполнил ты желанье
И о себе всю правду рассказал.
Ты вызвал, брат, всеобщее вниманье
196Средь призраков: никто здесь не видал,
Чтоб человек, имевший кровь и тело,
Своей ногой в Чистилище вступал».
199И я ответил этому виденью:
«Когда о том припомнил ты теперь,
Как некогда, предавшись заблужденью,
202Мы оба вместе жили, то поверь,
Что будет горько то воспоминанье.
Знай, тот, кто обратил твое вниманье,
205Кто впереди меня теперь идет,
Передо мной однажды появился
И пожелал, исполненный забот,
208Чтоб я от прежней жизни отрешился.
Да, то была счастливая пора:
Он спас меня тогда, когда сестра
211Вот той звезды, блистая, разгоралась
(Рукою я на солнце показал,
Которое на небе поднималось),
214Мне вождь тогда такую силу дал,
Что я за ним под кровом вечной ночи,
Где мрак такой окрест меня сиял,
217Что ничего не в силах видеть очи,
Вошел в жилище проклятых теней.
Хоть плоти не лишился я своей,
220Но трудный путь был смело мной осилен,
И вот средь гор и узких их извилин
Пришел с проводником своим сюда,
223Где вы в мученьях ищете прощенья,
В надежде, что придет желанный миг,
Когда ваш грех отпустит Провиденье.
226Меня же поведет мой проводник
Туда, где Беатриче обитает,
И там меня оставить пожелает.
229Его зовут Вергилием». При том
Я указал на спутника перстом:
«А дух другой, который с ним ступает,
232Есть призрак, для которого гора
Недавно потряслась до основанья10,
Как в знак того, что призраку пора
235Искать другого местопребыванья».