– Ты любила кукол, хотя была озорным ребенком. Помнишь, я купила тебе чудную большую куколку с золотыми локонами? Ты ее просто обожала и никак не хотела с ней расстаться. Как ты ее звала? Розой, Нарциссом?
– Феей Колокольчик.
– Ну вот тебе и сестра для Колокольчика.
– Здорово, мама, – сказала я, и в животе у меня ёкнуло.
– Колокольчик еще жива? – прищурилась мама.
– М‑м‑м. – У меня по‑настоящему заболел живот, как будто бы кукла уколола его своим острым зонтиком.
– Ты ее привезла с собой? – продолжала допрос мама, зажигая сигарету.
– Давай покурим, мама, пожалуйста, – сказала я, пытаясь отвлечь ее внимание.
– Не глупи! Ты же не собираешься начать курить, Трейси, это дурная привычка.
Как и все мамы, она начала читать мне нотацию, и я вздохнула с облегчением. Но маму не так‑то просто было сбить с толку.
– И где же она сейчас, эта Колокольчик? –настаивала мама.
– Я… я не знаю, – сказала я. – Дело в том, что мне пришлось ее оставить в детском доме.
– Они не разрешили тебе взять с собой твою собственную куклу?
– Она… она сломалась.
– Ты ее сломала?
– Нет, клянусь, мама, это не я. Ее сломала одна девчонка в детском доме. Она выколола ей глаза, остригла локоны и поцарапала лицо.
– Ты подумай! Ну и место! Немедленно позвоню Илень‑Мигрень. Эта кукла стоила целое состояние!
– Прошло уже столько лет с тех пор, мама.
– Столько лет? – Мама покачала головой. Казалось, у нее нелады со временем. Она вела себя так, будто сдала меня в детский дом только в прошлый вторник, а ведь я жила и там, и в приемных семьях с самого детства. У меня вот такая толстая папка с личным делом.
– Ну ладно, – сказала мама. – Теперь у тебя есть новая кукла. Еще лучше Колокольчика. Так как ты ее назовешь? Только не надо называть ее каким‑нибудь глупым именем типа Зефир. Кукла красивая, и для нее нужно придумать красивое имя.
– Назову ее… – Я изо всех сил пыталась придумать, но у меня ничего не получалось.
– А какое у тебя любимое имя? Должно ведь оно у тебя быть! – воскликнула мама.
– Камилла, – не подумав, ответила я.
Мама напряглась.
Я сделала БОЛЬШУЮ ОШИБКУ.
– Ту женщину зовут Камилла, да? – спросила мама, глубоко затягиваясь сигаретой.
– Нет, нет! – быстро сказала я. – Ее зовут Кэм, никто никогда не называет ее Камиллой. Нет, мама, мне нравится это имя, потому что в детском доме была маленькая девочка по имени Камилла.
Я говорила правду. Я любила ту малышку, Камиллу, и я ей тоже нравилась, правда нравилась. Мне всегда удавалось ее рассмешить. Стоило только состроить смешную рожицу или сильно надуть щеки, как Камилла заливалась звонким смехом и хлопала в пухлые ладошки. Я полюбила имя Камилла задолго до того, как встретилась с Кэм. Во всяком случае, Кэм никогда не называют Камиллой. Она этого не выносит. Ей кажется, что это имя звучит высокопарно и претенциозно. Еле удалось уговорить маму поверить мне.
– Камилла, – произнесла мама так, будто речь шла о какой‑то заразной болезни, – неужели это твое любимое имя? Тебе оно нравится больше, чем Карли?
– Конечно нет. Карли – самое красивое имя, наверное, потому, что так зовут тебя. Но я не могу назвать куклу Карли, потому что Карли – это ты. Может быть, назвать ее Кудряшка?
Я вытащила куклу из коробки и тряхнула ее так, что разлетелись ее локоны.
– Да, назову ее Кудряшка.
– Осторожно, так и у этой куклы глаза выпадут!
Мама забрала у меня куклу и поправила на ней шелковые юбки.
– Не я той кукле глаза выковыривала!
– Все равно играть с куклой нужно осторожно. – И мама отдала мне ее обратно.
Я держала куклу на вытянутых руках и не знала, что мне с ней делать.
– Привет, Кудряшка‑очаровашка! Кудряшка – кудрявая башка!
– Это имя ей не очень подходит. Она не обычная, а коллекционная кукла, Трейси. Разве тебе не нравятся ее локоны?
– Нравятся, они очаровательные.
– Пора и твоими волосами заняться. Поди сюда.
Мама покопалась в сумочке и вытащила маленькую щетку для волос.
– Причешемся! – И вдруг она вцепилась этой щеткой мне в волосы.
– О‑о‑о‑о‑о‑о‑й!
– Сиди смирно! – сказала мама и слегка ударила меня щеткой по макушке.
– Ты мне голову оторвешь!
– Чепуха! Такое впечатление, что ты несколько недель не причесывалась! Не голова, а воронье гнездо.
– О‑о‑о‑о‑о‑о‑й!
– Ты так же себя ведешь, когда тебя Кэм причесывает?
– Она меня не причесывает.
Мама вздохнула и покачала головой:
– Не знаю, ей столько платят, а она за тобой совсем не следит. Ходишь как оборвыш.
– Кэм не очень интересуют вопросы внешности, – сказала я и попыталась сидеть смирно, хотя мне показалось, что сейчас она с меня снимет скальп.
– Этого следовало ожидать! – сказала мама. – А вот мне не все равно, как ты выглядишь!
– Мне тоже не все равно, мама, – сказала я. – Ой! Ничего, ничего, не останавливайся. Мы, женщины, должны страдать ради красоты, правда?
Мама снова расхохоталась, хотя я и не собиралась шутить.
– Какая ты смешная! – сказала она. Затем помедлила и постучала гладкой стороной щетки по ладони. – Ты ведь меня любишь, правда, родная?
– Очень‑очень! – крикнула я что есть мочи.
Однако маме этого было недостаточно:
– Больше всех?
– Да! – заверила я маму, хотя, когда я произнесла эти слова, у меня заболело горло. – Да, конечно! Ты ведь моя мама!
Она протянула руку, погладила меня по лицу и нежно сжала мне подбородок:
– А ты моя маленькая девочка, – сказала она. – Хотя ты так быстро растешь! – Она провела пальцем по моим губам: – Они все потрескались. Тебе нужно пользоваться бальзамом для губ. Смазывать их хоть чуть‑чуть.
Она снова покопалась в сумочке среди косметики.
– Ах, мама, а ты можешь меня по‑настоящему накрасить?
Мама склонила голову набок. Ее это забавляло.
– Думаю, это тебя немного оживит.
– Конечно, я хочу быть такой же яркой, как ты.
Она засмеялась:
– У нас разные оттенки кожи, но, конечно, я могу сделать так, чтобы ты выглядела немного поярче. У тебя очень милое лицо, но ты должна следить за собой, когда хмуришься. Ты же не хочешь, чтобы в моем возрасте у тебя все лицо было в морщинах? Улыбнись, Трейси!
Я улыбалась до тех пор, пока у меня уши не зашевелились.
– Может быть, достаточно бледно‑розовой помады и немного румян?
– Я хочу ярко‑красную помаду, как у тебя! – И я сама обследовала содержимое ее сумочки.
– Прекрати, Трейси! – сказала мама, пытаясь у меня ее отобрать. – Ты мне всю косметику испортишь!
В сумочке я нашла красный кошелек из искусственной крокодиловой кожи.
– Ты хочешь взять у меня денег?
– У тебя есть в кошельке моя фотография? – спросила я, заглядывая внутрь. Там была фотография, но, конечно, не моя.
– Кто он? – спросила я.
– Отдай мне кошелек, – строго сказала мама.
– Кто этот парень? – просила я, возвращая ей кошелек.
– Он для меня никто, – сказала мама и вытащила фотографию из пластмассовой рамки. – Вот что я о нем думаю, – сказала она и порвала фотографию на мелкие кусочки.
– Это мой папа?
– Нет! – удивленно сказала мама, как будто она забыла, что у меня вообще был папа. – Нет, это мой друг. Мой бывший.
– Тот, который ушел к молодой девушке?
– Тот самый, – сказала мама. – Слизняк! Кому он нужен, я тебя спрашиваю?!
Я сказала, что, наверное, он сумасшедший, если ушел к кому‑то от такой красивой женщины, как мама. Ей это очень понравилось. Мы вместе сидели на диване, и я аккуратно посадила Кудряшку к себе на колени и одной рукой обняла Зефира. Мама дала мне еще одну шоколадную конфету. Мне она не очень понравилась, но я ее все равно съела и облизала мамины тонкие пальцы с длинными ногтями. Ей стало щекотно, и она взвизгнула.
– У нас с тобой все будет хорошо, правда, Трейси? – спросила мама, и мне показалось, что она спрашивает всерьез.
– Нам будет просто здорово вместе! – сказала я.
– Мы будем жить вместе, да?
– Да, да, да!
– Тебе этого правда хочется? – допытывалась мама.
– Больше всего на свете! – ответила я.
Мы крепко обнялись, мама и я. Из‑за этого Кудряшка и Зефир немного помялись, но мама на этот раз не стала ворчать. Казалось, что мы обе завертелись в нашем маленьком мире, и он, подхваченный вихрем, понесся в открытый космос.
Дом на дереве
Вернувшись в свой дом, я почувствовала легкое раздражение. Там уже были Футболист и Александр. Они играли в футбол. В общем, Футболист бил по мячу, а Александр, по‑видимому, должен был играть за вратаря, но вел себя так, будто одновременно исполнял роль штанги на воротах.
Я справедливо считала, что у них нет никакого права находиться в моем доме. По крайней мере, в мое отсутствие! Я побежала на кухню. Александр положил в картонный холодильник пачку пирожных «Джаффа». Какой вредный! Я ведь не очень люблю апельсиновую начинку! Все равно пришлось съесть целых три, просто для того, чтобы показать ему, как я их не люблю. Мне захотелось пить, но там был только дурацкий картонный чайник. Я его смяла. Что он за идиот такой, этот Александр!
– Мне потребовалось столько времени, чтобы нарисовать чайник с ровными боками и красивым носиком, – сказал Александр с упреком, появившись в дверях кухни.
– Подумаешь! Какие‑то дурацкие картонки! Слушай! Что я тебе сейчас расскажу! Ни за что не догадаешься!
– Что? – спросил Александр.
– Я буду жить с моей мамой!
– Правда? – спросил Александр таким тоном, будто я решила съесть еще одно пирожное.
– Что за вопрос? Как‑то вяло ты реагируешь! Почему бы тебе не сказать что‑нибудь типа: «Молодец, Трейси! Какая ты счастливая! Как здорово! Супер‑пупер! Просто потрясающе!»
Александр прислушался к моему совету.
– Молодец, Трейси. Какая ты счастливая, – покорно пробормотал он. Затем немного помолчал и спросил: – А что еще ты мне хотела рассказать?
Он вел себя так, будто до него не дошло, что я самый счастливый ребенок на свете.
– Послушай, ведь ты же не видел моей мамы!
Жаль, у меня нет ее фотографии, чтобы ему показать.
– Она просто потрясающе выглядит! Мама действительно очень красивая! Прекрасно одевается! У нее чудные волосы! Она замечательно красится! Она и меня накрасила и причесала, и я классно смотрелась!
Из гостиной послышался грубый смешок. Там стоял Футболист и, навострив свои длинные уши, подслушивал каждое слово.
Я решила выяснить с ним отношения. Александр поплелся за мной.
При моем появлении Футболист сделал шаг назад, прикрыл глаза руками и притворился что просто ослеплен.
– А вот и ослепительная красавица Трейси собственной персоной! – кривляясь, сказал он.
Я смерила его суровым взглядом.
– Можешь кривляться сколько хочешь, но наверное, я стану такой же красивой, как мама, потому что я вся в нее.
– А может быть, скоро рак свистнет? – спросил Футболист.
Александр застыл с открытым ртом и приготовился слушать, как свистит рак.
– Мама подарила мне целую кучу подарков.
– Ух ты! А может быть, скоро целая стая раков засвистит?
Александр заморгал. Наконец‑то он понял, в чем дело, и громко рассмеялся.
– Это правда! Она потратила на меня уйму денег и купила мне все, о чем я только мечтать могла!
– Что, и компьютер, и ролики, и горный велосипед? – спросил Футболист. На этот раз мне показалось, что мой рассказ произвел на него должное впечатление.
Я замешкалась:
– Она мне все это купит, когда я буду с ней жить.
– Ага! – сказал Футболист.
– Но она уже подарила мне эту футболку. Посмотрите, она от дизайнера, а не с рынка, взгляните на этикетку!
– Классно, – сказал Футболист.
– А еще она подарила мне огромную коробку шоколадных конфет. Там было их так много, что я не смогла все съесть.
– Ну, может быть, тогда ты их принесешь и положишь в наш холодильник? – спросил Александр, все еще тихо хихикая. – У нас запасы на исходе.
– Да, знаете, они были такими свежими и сливочными, что, когда я их принесла к Кэм, они сразу испортились, и нам пришлось их выбросить. Но у меня осталась коробка. Я тебе ее покажу, если ты мне не веришь, Футболист. Мама подарила мне еще много разных подарков: чудесные мягкие игрушки и коллекционную куклу. Антикварная вещь! Кучу денег стоит!
– Куклу? – спросил Футболист.
– Ну, она больше похожа на статуэтку. Вот что я вам скажу: она правда очень красивая! Моя мама – лучшая мама на свете!
Александр снова посерьезнел, и его глаза стали похожи на бусины.
– Ну, что еще? – спросила я.
– Она не может быть лучшей мамой на свете, если тебя бросила. Мне кажется, если женщина бросает свою маленькую дочку, ее уже нельзя назвать хорошей мамой.
– Она ничего не могла поделать, – быстро сказала я. – Просто так сложилось. И у нее был этот грубый бойфренд. Маме ничего не оставалось делать. Она думала, что мне будет лучше в детском доме.
– А я думал, что ты детский дом терпеть не можешь, – сказал Александр.
Он начал действовать мне на нервы.
– Я жила себе там и жила, – свирепо сказала я.
– Пока не появилась Кэм. А что теперь будет с Кэм, Трейси?
– А при чем тут она? – спросила я, оскалив зубы. Еле сдержалась, чтоб его не укусить! – Мама говорит, что Кэм меня не любит. Она взяла меня на воспитание из‑за денег.
– Тебя не так‑то легко воспитывать, Трейси. – Александр попятился, но все равно не заткнулся. – Я думаю, она тебя взяла, потому что ты ей понравилась. Неужели ты ее не любишь?
– Она ничего, – неуверенно сказала я, – но, если бы она действительно меня любила, она бы больше за меня боролась, ведь так?
Александр не уступал.
– Может быть, именно из‑за любви она пытается сделать все, чтобы тебе было лучше?
– А может, тебе лучше попридержать язык и не лезть в чужие дела?! – зло сказала я. – Что ты вообще понимаешь, Александр‑замухрышка? Маринованный огурчик!
Я оттолкнула его и махнула рукой Футболисту:
– Давай лучше играть в футбол! Сейчас я покажу тебе настоящий класс!
Футболист перестал на нас пялиться и бросился в атаку. Он передал мне мяч, и я так сильно по нему наподдала, что тот отскочил от стены, подпрыгнул на диване и угодил прямо в картонный телевизор.
– Ну вот, второй телевизор сломали, – заныл Александр. – Сами бы попробовали такой сделать!
– Да ну тебя с твоим картонным хламом! А ну‑ка, прочь с дороги! – Я еще раз как следует саданула ногой по «телевизору».
Казалось, Александр вот‑вот расплачется. Непонятно из‑за чего. Его‑то я не била! Но когда Футболист завладел мячом и уже приготовился нанести сокрушительный удар, я увлекла его наверх, где пока нечего было портить. Дизайнерский талант Александра там еще не проявился. На полу валялось полно старых коробок, по которым можно было сколько угодно бить ногой, и грязных старых матрасов: скачи – не хочу!
Александр потащился за нами, но с тревогой остановился в дверях, не осмеливаясь пойти дальше. Я чувствовала, что неправа, но никак не могла простить его подозрительности по отношению к моей маме.
Минуты две Футболист еще крушил все подряд, а потом решил чуть‑чуть передохнуть.
– Ты‑то хоть понимаешь, как здорово, что я буду жить с моей мамой? – спросила я. – Слушай, не лежи на этом матрасе: вшей подцепишь.
– Фу, какая гадость! – воскликнул Футболист и снова подпрыгнул. – Знаешь, будет здорово, если твоя мама действительно купит все, что обещала. Придется выбирать, Трейси. Кто больше купит, того и выбери. – Он снова ударил мячом по стене, а затем мастерски отбил его головой. – Ух! Вы видели?! – Он развоображался и замахал руками как сумасшедший.
– Дело не только в подарках, – сказала я. – Она же моя мама!
– Ничего в этих мамах нет хорошего! – проронил Футболист.
– Об отцах бы ты такого не сказал!
– Нет, сказал! – На этот раз он так саданул по мячу, что тот вместо стены угодил в оконное стекло и исчез из виду.
– Ничего себе! – воскликнул Футболист.
– Хватит, может быть, крушить все подряд? – спросила я.
– Поосторожней с разбитым стеклом, – сказал Александр. – Порежешься!
– Ты что делаешь, придурок? – закричала я, когда Футболист открыл окно и над комнатой пролился дождь из мелких осколков.
– Нужны совок и веник, – предложил Александр. – Может, мне что‑нибудь сконструировать из картона?
– Отвяжись ты со своим картоном! – воскликнула я. – Эй, Футболист, что ты там еще придумал?
Футболист начал вылезать из окна.
– Я за своим мячом, – сказал он, выглядывая в окно. – Он не упал вниз, а застрял в водосточной трубе, смотрите!
– Футболист, вернись!
– Это чрезвычайно опасно, Футболист! – воскликнул Александр.
– Да ну вас!
– Ты же такой огромный! Стой, куда ты?
Но Футболист все равно полез. И дотянулся до трубы. Труба так и заходила под его рукой и прогнулась. Футболист резко ее отпустил.
– Давай назад, Футболист! – закричала я, вцепившись ему в лодыжки.
Он сильно ударил меня по рукам, а потом спрыгнул. Я взвизгнула, зажмурилась и стала ждать, когда раздастся грохот. Но было тихо.
Лишь Александр, тяжело дыша, тихонько поскуливал рядом.
– Ты только посмотри на него! – прошептал он.
Я открыла глаза и в недоумении уставилась на Футболиста. Прыгнув из окна, он преодолел огромное расстояние и очутился на елке, которая росла у стены. Сейчас он сидел там и победно вопил, как Тарзан.
– Псих ненормальный!
– Вот и нет! Разве ты никогда не лазила по деревьям? А уж на это забраться раз плюнуть, прямо как по лестнице!
И Футболист спокойно полез вверх, а мы, пока за ним следили, чуть шеи себе не свернули. Александр крепко держал меня за руку, впившись ногтями мне в ладонь.
Футболист почти добрался до верхушки, протянул руку и вытащил свой мяч из водосточной трубы.
– Фу, какой грязный и липкий, – сказал Футболист, вытирая его о ветки ели.
– Спускайся вниз, ты, придурок! – завопила я.
– Я вымою тебе мяч, – предложил Александр. – Пожалуйста, спустись вниз!
Футболист стал спускаться по стволу, бросил мяч в разбитое окно, снова одним прыжком преодолел головокружительное расстояние между елью и окном, ступил на подоконник, закачался и вдруг с грохотом рухнул прямо на нас.
Какое‑то время от удивления мы не могли вымолвить ни слова. Первым опомнился Футболист и поднялся на ноги.
– Все отцы – гады! – сказал он, отряхиваясь и вытирая свой грязный и липкий мяч о джемпер Александра. – Дряни паршивые!
Он сказал это так, словно наш разговор ни на минуту не прерывался.
– Но ты же был без ума от своего папы, – сказала я, поднимаясь и осторожно пошевеливая руками и ногами, чтобы убедиться, не сломаны ли они.
– Был! Как последний придурок! Души в нем не чаял, – сказал Футболист. – Ты же называешь меня придурком, да?
Александр сел и посмотрел на свой испачканный джемпер.
– Это школьный, – чуть слышно сказал он и сглотнул. – Только теперь это вряд ли имеет какое‑нибудь значение, потому что маловероятно, что я когда‑нибудь пойду в школу.
– Боже мой! Я испортил тебе джемпер! – театрально воскликнул Футболист. – Александр, дружище, прости меня, пожалуйста!
Александр предпочел сделать вид, что принял его слова за чистую монету. Он осторожно поднялся, как будто опасаясь, что его снова могут сбить с ног.
– Так что случилось с твоим папой, Футболист?
У меня перехватило дыхание.
– Заткнись, убогий, – сказал Футболист и стукнул Александра мячом по голове.
– Разве в субботу твой папа не повел тебя на футбол? – спросила я.
Неожиданно Футболист сел, прислонился спиной к стене и уставился на голые доски пола. Он даже не стал поигрывать мячом.
– Я все ждал и ждал, – пробормотал он, – но он так и не появился.
Футболист решил, что, наверное, что‑то случилось, – ну, например, папа заболел или у него неприятности, поэтому поехал к нему домой. Только там никого не было. Он сел на ступеньки у входа в квартиру и прождал целую вечность. Когда папа наконец появился, с ним была его подруга. Он ее со всех сторон облизывал. Будто леденец на палочке! Когда Футболист нам это рассказывал, казалось, его сейчас стошнит.
Но это еще не все. Выяснилось, что на матч папа взял вместо него свою подругу, потому что той приспичило посмотреть на странные ноги вратаря. Они оба хохотали, словно им было очень смешно, и даже не представляли, каково было Футболисту за ними наблюдать. Он притворился, что ему все равно. А потом заявил, что ему надоело ходить на футбол по субботам. Тогда папа разозлился и сказал, что раз он к этому так относится…
Поэтому Футболисту пришлось убраться восвояси. Когда он вернулся домой, его мать увидела, что он расстроен, рассвирепела и стала ругать отца последними словами.
– Я тоже грубо обозвал ее и сказал, что неудивительно, что отец от нее ушел, – ведь она вечно ноет. Потом она обняла меня и заплакала, а сейчас со мной не разговаривает. Они оба меня ненавидят, мама с папой. Поэтому они гады, ведь так? Все мамы и папы – дряни.
Он замолчал. И мы замерли. В доме наступила тишина. Из‑за разбитого окна стало холодно. Я поежилась.
– Вовсе не обязательно делать вывод о том, что все матери и отцы – гады, – прервал молчание Александр.
Иногда гораздо лучше промолчать. Футболист снова больно ударил Александра мячом по голове.
– Мне не очень нравится, когда ты дерешься мячом, Футболист, – сказал Александр, моргая.
– Понял, – ответил Футболист и снова кинул в него мяч. Александру не повезло, потому что Футболист как следует прицелился.
– Трейси! – сказал Александр, и по его щеке скатилась слеза.
Казалось, во мне живут две Трейси. Одной хотелось обнять Александра, вытереть его слезы и наорать на Футболиста – пусть бы пошел и напал на кого‑нибудь побольше. А второй Трейси самой хотелось стукнуть Александра мячом по его умной башке.
Близнецы Трейси заспорили. Угадайте, кто из них выиграл?
– Какой ты нытик, Александр. Почему ты не хочешь за себя постоять? Всего боишься.
Александр сник.
– Я ведь выдержал испытание, – сказал он. – Хотя после него вся школа стала меня дразнить.
– Какое испытание? – спросил Футболист, поигрывая мячом.
– Я, Трейси Бикер, лучший изобретатель самых диких испытаний, – гордо заявила я.
– Каких? – Футболист поймал мяч.
– Любых! – ответила я.
– Слушай, испытай меня, – предложил, важно расхаживая, Футболист.
У меня в голове просвистело полдюжины идей. Но, казалось, ни одна из них не подходила для Футболиста. Прямо голова распухла! Нужно было придумать что‑то по‑настоящему страшное, грубое и отвратительное.
Александру показалось, что мне нужна помощь.
– Трейси не побоялась помахать своими трусами, – объявил он.
– Заткнись, Александр! – прошипела я.
Футболист ухмыльнулся:
– Ладно, Трейси, слабо тебе помахать трусами в воздухе?
– Да пошел ты! – сказала я. – Нечего повторять чужие испытания!
– Хорошо, сейчас придумаю что‑нибудь получше, – сказал Футболист, улыбаясь от уха до уха.
– Слабо тебе снять трусы и повесить их на елке? Как игрушку.
Я уставилась на него. Это было несправедливо. Блестящее испытание! Определенно не хуже, чем у Трейси Бикер. Ах, как мне захотелось застегнуть на молнию его ухмылку!
– Нельзя просить об этом Трейси, – сказал Александр. – Слишком опасно.
– Я ведь вылезал из окна на дерево! – сказал Футболист.
– Да, но ты ведь больше и сильнее Трейси, – сказал Александр. – Еще ты бешеный, – мягко добавил он.
– Бешенее меня не бывает, – заявила я. – Ладно, согласна на твое глупое испытание, Футболист. Проще простого!
– Трейси! – сказал Александр. – Он посмотрел сначала на меня, а потом на Футболиста. – Это такая игра?
– Это моя игра, моя рискованная игра, – сказала я. – Только для тебя она слишком рискованная, Маринованный Огурчик!
– Огурчик? – спросил Футболист. – Такой маринованный и сморщенный?
– Александра стали дразнить Огурчиком после того, как увидели его в душе.
Футболист расхохотался:
– Огурчик! Классное прозвище! Огурчик!
Лицо Александра вытянулось, и он укоризненно взглянул на меня своими большими глазами.
– Почему ты сегодня такая вредная, Трейси?
– А ты сам? Не хочешь, чтобы мы с мамой жили вместе и были счастливы! Когда мне этого хочется больше всего на свете! – сказала я, направившись прямо к окну. Затем пнула ногой разбитое стекло, чтобы оно мне не мешало, и вышла на карниз. Посмотрела вниз и поняла, что лучше бы я этого не делала.
– Вернись, Трейси! – сказал Александр.
Но отступать было некуда. Нужно было идти вперед.
– Это рискованная игра, и я выиграю, погодите, сейчас увидите!
Я посмотрела на дерево и – прыгнула! Ровно секунду я была в воздухе. Послышались крики. Среди них можно было различить и мой. Ветки кололи мне нос, царапали лицо. Я прижималась к дереву, хваталась руками за ветки, цеплялась ногами за ствол.
Получилось! Не упала! Дерзкий прыжок свершился! Футболист завопил, как Тарзан, и я тоже громко и пронзительно закричала вместе с ним.
– Ну, теперь вернись, Трейси, – взмолился Александр.
– Это только половина испытания, – сказала я. – Закрой глаза! И ты, Футболист!
Они оба заморгали, как будто забыли, в чем заключалось испытание.
– Мне надо снять трусы. Поэтому не подглядывать! – скомандовала я.
Они послушно закрыли глаза. Во всяком случае, один из них точно закрыл.
– Футболист! Думаешь, я тупая? Кончай пялиться! – завопила я.
На этот раз и Футболист крепко зажмурился. Я осторожно отпустила ветку и начала возиться с трусами. Было еще страшнее держаться одной рукой. Уж лучше бы я их сняла до того, как влезла на дерево! Ну что уж теперь говорить! Стащила трусы почти до колен и потянула вниз. Меня затошнило, и сад подо мной закачался.
– Не надо, Трейси! Упадешь! – закричал Футболист.
– Закрой свои ***** глаза! – Я так волновалась, что он заглянет мне под юбку, что забыла как следует испугаться. Освободив из‑под трусов ногу, быстро одернула юбку.
– Сняла! – завопила я, размахивая трусами, как флагом.
Футболист одобрительно заорал:
– Закинь их на минутку на ветку, а потом сразу забери, – кричал он. – Ты выиграла пари, Трейс. Молодчина!
– Да, спускайся, Трейси, – сказал Александр.
Спускаться сразу не хотелось. Я начала привыкать к высоте и не смотрела вниз. Наверху было так классно! Перелезая с ветки на ветку, я карабкалась все выше и выше. Мальчишки орали на меня, но я не обращала на них внимания. Превратившись в девочку‑мартышку, я беззаботно прыгала с дерева на дерево.
Ель закачалась, когда я почти добралась до верхушки, но мне было все равно. На душе было тихо и спокойно. Если я девочка‑мартышка, можно качаться на дереве целыми днями в гамаке из листьев, пока не заснешь.
Я всерьез задумалась о доме на дереве. Можно будет уговорить Александра его спроектировать. Не из каких‑то там картонок, а из настоящих досок. Мы бы с Футболистом его как‑нибудь сколотили и привесили к дереву. Да, дом на дереве получился бы что надо! Застелить его одеялами, обложить подушками да и сидеть себе сколько хочешь, поедая запасы продовольствия. Трейси – покорительница верхушек деревьев сможет оттуда шпионить за своими врагами, наводя на них ужас!
Я уже собралась воплотить свою мечту в жизнь, как вдруг вспомнила о том, что уже совсем скоро стану жить с мамой. Замечтавшись, я вдруг поскользнулась, уцепилась руками за ветку и чуть не распрощалась со своей непутевой и никудышной жизнью, но все‑таки жизнью.
– Осторожно, Трейси!
– Трейси, вернись, чокнутая!
Сердце сильно застучало, а руки вспотели. Я подумала, что надо парней еще слегка подзавести, и стала, собрав волю в кулак, карабкаться выше и выше. С ветки на ветку. За рукой – рука, за ногой…
Уже близко была вершина, и ветки стали совсем тонкими. Как только я за них хваталась, они тут же ломались, но я лезла все выше, выше и выше.
Я прицепила трусы на самую макушку, как белую елочную звезду. И тут настоящие звезды мне улыбнулись. Целая галактика созвездий победно засияла мне навстречу. Получилось! Я победила в самой рискованной игре!
Затем я стала слезать, все ниже и ниже, пока не поравнялась с подоконником. Александр и Футболист, раскрыв рты, уставились на меня, как на ангела, который спустился к ним с небес.
– Эй, вы! С дороги! Чего уставились? – воскликнула я, и они расступились. Словно шторы на окне раздвинулись.
Я приготовилась к прыжку и впрыгнула прямо в окно. Даже не упала, а спокойно приземлилась на ноги. Потрясающая Трейси! Знаменитая девочка‑кошка, у которой впереди не одна, а девять жизней!
