– Нет, – сказала я, все еще раздумывая, не придется ли мне жалеть. – Мне тоже нужно увидеть другой мир.
Никто не спрашивал, уверена ли я, и не отговаривал. Тетушка Лилиан ободряюще мне улыбнулась, Яблоневый Человек поднял корзинку с корневиком, и мы отправились через дверь – прочь из этого мира.
Противные кусачие создания эти пчелы
Глава восьмая
Эйди и Элси
– Я начинаю волноваться, – сказала мама.
Эйди пожала плечами; правда, должного воздействия на маму это не произвело, поскольку Эйди валялась на диване, лениво листая журнал и за компанию с Лорел и Бесс поглядывая в телевизор: по музыкальному каналу передавали выступление какой-то мальчиковой группы.
– Ты же знаешь Джейни, – попыталась успокоить маму Эйди, – ей только дай повод, тут же сломя голову помчится к этой своей старушке.
– Но она не предупредила, что останется на ночь. Уж я поговорю с этой девицей, когда ты приведешь ее домой.
Эйди выпрямилась на диване:
– Я приведу ее домой? Почему сразу я? Элси у нас дитя природы. Она только рада будет снова забраться в лес.
– Несомненно, она будет рада. Поэтому тебе стоит взять Элси или еще кого-то из девочек с собой. Но ты старшая, и, если что-то стряслось с Сарой Джейн на обратном пути от Лили, мне будет спокойнее, если именно ты окажешься рядом.
Девушка невольно улыбнулась. В этом вся мама: она умеет убедить, что лишь ты способна сделать что-то, за что тебе браться совсем не хочется. Даже зная наперечет все мамины уловки, Эйди не смогла подавить в себе мгновенную вспышку гордости. И поднялась с дивана.
Захлопнув журнал, она принялась разыскивать кроссовки.
– Вот, возьмешь с собой, – сказала мама. – Можно положить в рюкзак.
|
|
Эйди уже успела обуться, натянуть куртку и направлялась к двери. Она вздохнула. Мама протягивала ей банку варенья и пакетик с булочками. Такое впечатление, что все вечно должны дарить друг другу еду, даже если просто повстречались на дороге. Но Эйди послушно взяла рюкзак и запихнула туда гостинец.
– И не копайтесь там, – предупредила мама. – Пусть Сара Джейн идет домой немедленно.
– Чего там копаться-то? – закатила глаза Эйди. – По пути от тетушки Лилиан ничего интересного нет.
– Я так, на всякий случай.
– Видишь, я же говорю, нам нужен сотовый телефон. Был бы он у нас, мы просто позвонили бы Джейни и сказали, чтоб по-быстрому топала домой.
Мама улыбнулась:
– И она брала бы его всякий раз, идя к Лили. Тебе бы это понравилось?
Эйди прикинула в уме, как часто сестра бегает на ферму Киндредов, и помотала головой.
– Ладно, пойду приведу ее, – сказала она.
* * *
Эйди отыскала Элси на пастбище. Та старательно зарисовывала найденный в траве череп какого-то зверька. То ли полевки, то ли домовой мыши – не разберешь. Элси насчет всего этого сама не своя, словно дитя малое. Наткнется на гнездо, или перышко, или звериный скелетик – и прямо светится от радости. Зато она знает, что творится в поле или в лесу, лучше всех остальных Диллардов, вместе взятых. Младшая сестра относится к любой мелочи, на которую набредает в своих странствиях, с большим вниманием. И Эйди подозревала, что, вообще-то, в этом есть некий смысл.
– Пойдем, худышка, – позвала она сестру. – Мама велела нам привести Джейни.
– Еще пять секунд, ладно?
|
|
Эйди терпеливо ждала, пока Элси заканчивала рисунок, ставила под ним подпись и дату, аккуратно складывала карандаш и дневник в свой рюкзак.
– А зачем нам ее приводить? – осведомилась Элси.
– Она не пришла ночевать, и мама волнуется.
– Так, наверное, Джейни осталась там.
– Наверное, только она позабыла сказать об этом маме. Поэтому нам надо привести ее.
– С ней ведь ничего такого не случилось?
Эйди хотела было немножко подразнить сестру, но поняла, что сама ощущает легкое покалывание беспокойства.
– Да что с ней может случиться на этой-то дороге? – бодро ответила Эйди.
Она протянула руку сестре, прежде чем та ответила. Элси недаром слыла семейным специалистом по всему, что росло и двигалось в этих холмах. Она тут же придумала бы кучу всяких неприятностей, которые могли бы приключиться с их сестрой по пути от тетушки Лилиан.
– Нет, – быстро произнесла Эйди. – Даже думать ни о чем не хочу. Все будет хорошо. Мы придем, а они с тетушкой Лилиан пропалывают огород, лущат горох, или чем там они еще занимаются, чтоб без дела не сидеть.
* * *
Ничего подобного.
Спустя час или чуть больше сестры пересекли последний перед холмом луг и начали подниматься в горку: с фермы Киндредов не доносилось ни звука. Они покричали, но ответа не было. Беспокойное покалывание в груди Эйди переросло в настоящую тревогу. Она усилилась, когда девочки услышали лай запертого в хлеву Корни. В голосе пса звучало какое-то исступленное отчаяние, и от этого сердце Эйди забилось быстрее.
Сестры кинулись к хлеву. Неумело повозившись с засовом, они наконец распахнули дверь. Корни скакнул наружу и тут же помчался вверх по склону, прямиком в сад. Эйди и Элси обменялись встревоженными взглядами и поспешили следом. Они нашли пса возле старой яблони, наполовину заросшей колючим кустарником. Корни положил морду на лапы и смотрел на дерево, жалобно повизгивая.
|
|
– Ну что ты, малыш? – спросила Эйди. – Что случилось?
– Это Яблоневый Человек, – проговорила Элси.
– Кто-кто?
– Яблоневый Человек. Так тетушка Лилиан зовет самую старую яблоню в саду.
– И что?
– Не знаю, – пожала плечами Элси. – Она зовет так это дерево, вот и все.
Эйди оглянулась на дом. Нечасто она тут бывала. Не то чтобы тетушка Лилиан ей не нравилась, просто здесь все было такое странное. В туалет нормально не сходить просто потому, что его тут и в помине нет. Лишь уборная снаружи, и там – это уж как пить дать – притаился паук, готовый спуститься прямиком тебе на задницу, стоит только присесть. Эйди не представляла, как можно отказаться от электричества и водопровода – по крайней мере, добровольно.
– Очень уж тихо, – заметила она.
– Здесь, наверху, всегда тихо, – откликнулась Элси.
Но в голосе ее звучало сомнение.
Эйди догадывалась, о чем думает сестра. Что-то было не так, но ни одна из девочек не решалась сказать об этом вслух.
– Наверное, надо пойти проверить в доме, – сказала Эйди.
Элси кивнула.
Девушка вспомнила мамины слова: «Но ты старшая, и, если что-то стряслось с Сарой Джейн на обратном пути от Лили, мне будет спокойнее, если именно ты окажешься рядом».
Пусть и старшая, Эйди совсем не понимала, с чего начинать. Вообще не чувствовала в себе сил с чем-либо разобраться. Паника – вот что она чувствовала.
Эйди судорожно сглотнула.
– Они в доме и просто не слышат нас, – бодро заявила она.
– Тогда зачем они заперли Корни в хлеву?
– Я-то откуда знаю?
Казалось, Элси вот-вот расплачется.
– Ну прости, – поспешно извинилась Эйди. – Просто я тоже переживаю.
Она взяла младшую сестру за руку, и вдвоем они зашагали к дому.
– Пошли, Корни! – позвала Эйди через плечо.
Но пес не двинулся с места. Только глазел на это дурацкое старое дерево и поскуливал.
– Все будет хорошо, – заверила Эйди сестру, подходя к дому. – Может, они отправились по ягоды или куда-нибудь в этом роде?
– Точно, – кивнула Элси. – Джейни говорила, что вчера они собирались за жив-корнем. Наверное, отправились сегодня.
– Вот-вот. Видишь, нам не о чем беспокоиться!
Обе подпрыгнули от неожиданности, услышав за спиной громкий низкий стон, а потом расхохотались – это корова тетушки Лилиан, оказывается, поплелась за ними следом из хлева. Хенни снова замычала – протяжно и скорбно.
– Как будто чего-то от нас хочет, – заметила Эйди.
– Может, чтобы ее подоили?
– Но ведь они сами должны были это сделать перед уходом.
– Угу, – согласилась Элси.
Сестры уже стояли на крыльце.
– Эй! – крикнула Эйди. – Есть здесь кто-нибудь?
Они вошли, встревоженные. На первом этаже никого не было, и ни одной не хотелось подниматься наверх. Девочки оглядывали кухню.
– Смотри, посуда осталась со вчерашнего ужина, – показала Элси.
Эйди скинула рюкзак у дверей и кивнула:
– Все-таки надо пойти наверх.
Скрепя сердце они поднялись по ступеням, вздрагивая от каждого скрипа старого дерева под ногами. Лестница привела их в чердачную комнату – тетушка Лилиан спала здесь раньше, пока была жива ее тетя, Фрэн. А теперь тут помещалась кладовка, хотя хранить в ней, по большому счету, было нечего. Несколько старых книг. Висящая на стойке зимняя одежда, обернутая полиэтиленом. У окна здоровенный сундук.
– Ну вот, – выдохнула Эйди, с трудом скрывая облегчение, – видишь? И здесь никого.
– А сундук?
– Думаешь, в нем кто-то прячется?
Элси помотала головой:
– Но туда можно засунуть… ну, ты понимаешь…
Конечно, Эйди понимала. Это моментально пришло ей в голову. Да, в такой сундук вполне поместится человеческое тело.
Она приблизилась к сундуку и, поколебавшись несколько секунд, рывком откинула крышку.
– Пусто, – сообщила она. – Никого и ничего. Только куча рисунков.
Элси подошла, встала рядом и заглянула внутрь. Взяла несколько листов – тех, что лежали сверху.
– Очень хорошие. Действительно хорошие. Как думаешь, кто автор?
– Да кто их знает, – пожала плечами Эйди. – Может, сама тетушка Лилиан.
– Я и не знала, что она так рисует.
Младшая девочка погрузилась в изучение содержимого сундука, а старшая, пользуясь высотой третьего этажа, обозревала местность из окна в попытке отыскать хоть какие-то следы тетушки Лилиан и пропавшей сестры.
Под разрозненными рисунками Элси обнаружила многочисленные альбомы, страницы которых сплошь покрывали наброски окрестных холмов. Что-то похожее Элси и сама рисовала в своем дневнике, составляя каталог местной флоры и фауны. Только эти рисунки намного превосходили ее собственные. Забравшись в сундук поглубже, она раскопала работы маслом на деревянных панелях – цветные этюды, выполненные с натуры, явно предназначенные для более глубокой проработки уже в студии. А под ними скрывались еще рисунки и альбомы. Среди них многие напоминали детские, нарисованные на обрывках оберточной бумаги или на картоне.
Элси снова перевела взгляд на цветные работы. В них сквозило что-то очень знакомое. Вот картинка с черным медведем на заросшей травой просеке… И тут у Элси перехватило дыхание.
– Что с тобой? – удивилась Эйди.
– Я видела законченную картину – ту, для которой сделан этот набросок. То есть я видела репродукцию в журнале. Оригинал висит в Музее изобразительных искусств Ньюфорда. Но ведь это значит…
Она умолкла и снова погрузилась в рисунки, перебирая их и рассматривая более внимательно. И во многих Элси узнавала этюды к картинам, репродукции которых видела в разных книгах и журналах. Наконец в одном из первых альбомов она нашла то, что искала.
– Вот, посмотри.
Эйди быстро проглядела страницы. Такое впечатление, будто на них кто-то машинально выписывал разными способами свои инициалы.
– Л. М., – прочитала она вслух. – И что это значит, как ты думаешь?
– Лили Макглюр.
– А это кто?
– Очевидно, то имя, которым тетушка Лилиан подписывала свои работы, – пояснила Элси.
– Я-то всю жизнь считала, что она Киндред.
– Ну не знаю. Может, она меняла фамилию. Может, это ее псевдоним. Но это потрясающе!
– Почему?
– Почему?! – воскликнула Элси. – Тетушка Лилиан, которую мы знаем, – это на самом деле Лили Макглюр. И ты считаешь, что это не потрясающе?
– Да, но в чем?..
– В том, что она знаменитость! Часто говорят, что она принадлежит к течению ньюфордских натуралистов, хотя их расцвет был на несколько десятилетий раньше, чем ее творчество. Но если посмотреть на эти работы, сразу ясно, почему Лили Макглюр причисляют именно к ним.
Для Эйди это было не столь уж очевидно, но выглядеть в глазах младшей сестры неучем ей не хотелось. Поэтому она благоразумно промолчала.
– Предполагают, что она училась у Майло Джонсона и Фрэнка Спейна, – продолжала Элси. – Хотя точно это не доказано. Они ведь исчезли по крайней мере за двадцать лет до того, как она всерьез занялась живописью.
– Откуда ты все это знаешь?
– Даже не помню, – пожала плечами Элси. – Мне нравится читать об искусстве, и я смотрю канал «Дискавери». Мне просто интересно, вот и все.
Эйди задумчиво разглядывала сундук.
– Ты сказала, те два художника исчезли, – наконец произнесла она. – Что ты имела в виду?
– Ой, это же одна из главных загадок художественного мира Ньюфорда. Они писали в холмах, где-то тут поблизости, и просто исчезли… – Элси умолкла и с болью посмотрела на сестру.
– Мы не знаем, случилось ли что-нибудь с Джейни и тетушкой Лилиан, – отчеканила Эйди. – Я уверена, все так, как мы и думали: они просто собирают жив-корень.
Она забрала у Элси альбом и положила его назад в сундук:
– Хватит. Закроем его и пойдем наружу.
Элси кивнула. Она пристроила рисунки и живописные этюды поверх альбомов. Захлопнув крышку сундука, она на мгновение замерла, а затем последовала за старшей сестрой назад, к лестнице.
– И как же нам теперь быть? – спросила Элси. – Остаться? Или отправиться их искать? Или пойти домой?
– Видишь, вот поэтому-то нам и нужен сотовый телефон, – рассудила Эйди. – А лучше два. Позвонили бы сейчас маме и спросили у нее, что делать.
– Но мы не можем.
– Знаю. Дай подумать минуту.
Они стояли на крыльце и смотрели на огород и сад, где бдительный Корни все еще нес вахту у старой яблони.
– Давай загоним корову в хлев, – предложила Элси. – Или хоть на пастбище.
Хенни в это время мирно паслась в огороде, чавкая стручковой фасолью, что вилась вокруг самодельных подпорок за кукурузой.
Эйди согласно качнула головой и зашагала в ногу с сестрой.
– Как-то очень уж много сегодня пчел, – заметила она, когда они вошли в огород.
Элси сгребла веревку, что болталась на шее Хенни, и потянула корову прочь от фасоли.
– Собирают последний нектар, – пояснила она. – Чтобы запасти достаточно меда на зиму.
– Так-то да, – отозвалась сестра. – Только эти, кажется, не собирают никакого нектара. Похоже, они просто носятся, как им вздумается.
Элси присмотрелась к насекомым. А ведь Эйди права. Пчелам словно не было дела до отцветающих астр и прочих цветов. Они как будто… как будто что-то искали. Но что? Этого Элси понять не могла.
– Выглядит диковато, – выдавила она.
– Да все этим утром выглядит диковато, – подхватила Эйди. – Начиная с поведения Корни и этих ненормальных пчел и заканчивая тем, что вокруг ни души.
– Думаю, нужно загнать Хенни в хлев и идти домой, – заявила Элси. – Мама разберется, что со всем этим делать.
– Наверное.
Эйди ужасно не хотелось обращаться за помощью к маме. Конечно, здорово, когда мама рядом, если детям понадобилась помощь, но все-таки свои проблемы она предпочитала решать сама.
Они были уже на полпути к хлеву, как вдруг Эйди схватила сестру за плечо:
– Слышишь?
Но та уже успела уловить звук. Элси замерла и окинула внимательным взглядом лес, простиравшийся за садом.
– Похоже на колокольчики, – прошептала она.
Эйди кивнула. Колокольчики и позвякивание упряжи. А теперь, когда и они, и корова стояли неподвижно, можно было расслышать еще и отдаленный глухой цокот копыт. Множества копыт. Эйди дотянулась до руки сестры и покрепче ее сжала – чтобы самой приободриться и приободрить Элси. И тут показались всадники.
Они выглядели точно рыцари и знатные дамы с картинок в каких-нибудь средневековых сказках. Мужчины были без доспехов, но все равно напоминали рыцарей в своих черно-желтых нарядах, шлемах с перьями и серебристыми щитами в руках. Женщины сидели в седлах по-мужски, но зато одеты были в длинные струящиеся платья, которые ниспадали по бокам лошадей и стелились по земле следом за наездницами. Рядом с каждым всадником с обеих сторон бежали длинноногие золотистые псы с черными отметинами – что-то вроде помеси борзой и волка.
И в самих всадниках, и в животных угадывалось что-то неправильное. Слишком высокие, слишком худые, со слишком резкими чертами. Их окружал сияющий золотом нимб – яркий, какой-то неземной. Все они – мужчины, женщины, их скакуны – отличались невероятной красотой. Да такой, что невозможно было при взгляде на них не ощутить себя жалким и никчемным. Эйди и Элси так себя и чувствовали – словно деревенские родственники, которых пригласили на бал во дворец и они топчутся в дверях, не решаясь войти.
– Это не может быть взаправду, – пробормотала Эйди.
Элси вместо ответа только крепче сжала ее руку.
Всадники подъехали к дому. За ними обнаружились еще и пешие слуги, которые мгновенно окружили девочек. Положив стрелы на тетиву, они прицелились в Эйди и Элси.
– А это оказалось совсем легко, – заметила женщина, которая, видимо, была у них главной.
Глава девятая
Лорел и Бесс
Лорел не думала, что прополка огорода имеет какой-то смысл в сентябре, когда почти весь урожай овощей снят. Но мама поручила им заняться именно этим, пока младшие близнецы убирают в доме.
Понятное дело, они не только пололи, но еще и отыскивали заблудшие картофелины и репки и все остальное, что пропустили во время основного сбора, и складывали в корзину, чтобы потом отнести в дом. После того как выдернут сорняки, близнецам полагалось перемотыжить землю на месте прополки, а потом кому-нибудь из сестер, в одиночку или вдвоем, предстояло разбросать поверх земли компост. И грядки останутся ждать следующей весны. Мама любила чистый огород, чтобы все было аккуратно и правильно подготовлено к новой посадке.
– Надо было пойти с Эйди и Элси, – пробурчала Лорел.
– Вернулись бы, и все равно мама заставила бы нас полоть, – пожала плечами Бесс.
– Ну да. Но это такая скукотища. Все выходные – одна сплошная скукотища.
Прошлым вечером в «Углах» намечались танцы, но их отменили, и никто не знал почему. Естественно, поползли всякие слухи. Бесс слышала от почтальона, что здание будто бы кишмя кишит крысами, поэтому местные власти закрыли заведение. Мартин Спрай, скрипач, живший вниз по дороге, сообщил Лорел, что позавчера там кто-то нахулиганил и полиция до сих пор расследует, что да как. Но мама заявила, что все это ерунда.
– Миссис Тиммонс говорила, что Джексонов срочно вызвали в город, – сказала она. – Что-то насчет внуков – кто-то из них заболел. И когда они узнали, было уже слишком поздно искать себе замену. Вот и все.
«Может, все, а может, и не все», – ворчала про себя Лорел. Как бы там ни было, с прошлых выходных им не удавалось нигде поиграть. Ни поиграть, ни потанцевать. Все, что им оставалось, – ждать начала учебы, работать по дому и пялиться в телевизор, где бесконечно сменяли друг друга клипы на музыкальном канале.
Лорел оперлась о мотыгу.
– Так хотелось врезать то попурри с «Зигги Стардаст»[8], что мы выучили, – просто чтобы посмотреть на физиономии стариканов-скрипачей.
Близнецы очень любили старинные мелодии, но у них имелась необузданная страсть к музыке семидесятых и восьмидесятых – Лорел и Бесс проделывали разные фокусы, навязывая песням аранжировки в стиле ретро. В расход шло все: от «Пинк флойд» до панк-рока и диско. Получалось с переменным успехом.
– И что мы имеем взамен? – вздохнула Лорел. – Всю эту скукотищу.
– Да, со скукотищей действительно перебор, – согласилась Бесс.
– Вот случилось бы поблизости что-нибудь интересное.
И в этот самый миг, словно кто-то внял их пожеланию, они услышали скрипку. Музыка тихо плыла вниз по холму через пастбища прямо к их огороду. Близнецы как по команде подняли головы.
– Ты слышишь? – спросила Лорел.
– Вроде еще не оглохла, – отозвалась Бесс.
– И что это, как считаешь?
– Понятия не имею, – покачала головой Бесс. – Но точно не Марти.
Лорел кивнула:
– Да, слишком уж нежно выводит. На Марти не похоже.
– Вообще ни на кого не похоже, – подхватила Бесс, послушав еще немножко.
Не только скрипач показался им незнакомым, но и сама мелодия. И сопротивляться ее зову не было сил.
Лорел положила мотыгу:
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Конечно.
Бесс вытерла руки о джинсы, и близнецы направились в дом за инструментами.
Глава десятая
Рут и Грейс
Рут навалилась на подоконник, с которого должна была стирать пыль. Она смотрела на Лорел и Бесс, направлявшихся в сторону леса с музыкальными футлярами в руках.
– Почему они бросили работу, а мы тут торчим? – возмутилась она.
Грейс, ее сестра-близнец, тоже встала у окна.
– Так они о нас и подумали, ага.
– Ну да. А знаешь, что будет весело? Если спустимся и закопаем все эти их картохи обратно в землю!
– Возни много, – покачала головой Грейс. – А знаешь, что еще веселее?
– Что?
– Спрятать их инструменты, а в футляры положить завернутые в футболку камни, чтобы вес не изменился!
Рут обернулась к сестре с восторженной улыбкой:
– Ты что, так и сделала? Да ладно!
– Я не говорю, что сделала или не сделала. Я просто говорю, что весело было бы. – Она умолкла и хитро улыбнулась. – Но они бы точно уж поняли, в чем дело…
– …если бы вчера вечером были танцы… – догадалась Рут.
Грейс кивнула:
– Их позвали бы на сцену, они открыли бы свои футляры… Вот была бы умора!
Близнецы, захихикав, сползли на пол спинами к стене. Они смеялись и никак не могли остановиться – каждая, глядя на сестру, прыскала еще громче.
Глава одиннадцатая
Лорел и Бесс
– Мама нас точно убьет, – пробормотала Бесс, когда сестры двинулись через пастбище.
Она несла свой футляр от банджо как ни в чем не бывало, нимало не смущаясь его весом.
– Убьет, если узнает, – хмыкнула Лорел. – Думаю, у нас не меньше двух-трех часов, а то и больше, если она решит повидать миссис Рунион.
Бесс улыбнулась. Миссис Рунион, симпатичная старушка, жила на окраине города. Она могла заболтать любого насмерть, ей только дай возможность. Бабуля Баррелл говаривала, что миссис Рунион, видно, не умолкала с самого рождения; правда, мама вроде бы не возражала. Она в этом совсем как Джейни – обеим нравится общаться со стариками. Мама все время повторяет:
– Наша история оживает в тех, кто провел в этих краях столько лет, как миссис Рунион. Не станет их – и мы утратим часть самих себя, если только не будем внимательно слушать то, что они готовы нам поведать.
Бесс часто казалось, что ей это почти понятно. Они с Лорел чувствовали примерно то же самое к музыке. Близнецы, правда, никогда не были большими охотницами до длительных бесед со старушками вроде миссис Рунион. Зато они не видели ничего странного в том, чтобы прошагать пару миль вверх по не очень-то ровной дороге и послушать, как неизвестный парень терзает струны своей скрипки или выводит древнюю балладу.
Музыку тоже нужно было передавать из поколения в поколение. По крайней мере, все эти старые песни и мелодии.
– Она не виделась с миссис Рунион уже пару недель, – заметила Бесс. – Готова спорить, сегодня мама там зависнет.
Лорел кивнула:
– Ты только послушай этого скрипача.
– Пьеса мне совсем не знакома, – призналась Бесс.
– Даже не представляю, кто бы это мог быть – здесь, в нашем лесу.
– Наверное, кто-то из фейри тетушки Лилиан, – рассмеялась Бесс.
– Я-то думала, Джейни переросла все эти байки.
– Думать ты можешь что угодно, да только это не так.
Они добрались до опушки и пошли по оленьей тропе, петлявшей по склону холма. С каждым шагом музыка играла все громче, и сестры не могли не восхищаться мастерством скрипача. Басы звучали глубоко и насыщенно. Высокие ноты проскальзывали среди трепещущих листьев и пронзали осеннее небо. И столько было в его игре полноты и гармонии, что скрипка не нуждалась ни в каком сопровождении – ни гитаре, ни банджо.
Улыбнувшись друг другу, близнецы ускорили шаг. Неведомый скрипач был где-то совсем близко, и сестры дрожали от нетерпения. Их путь вел к просеке, и там, прямо посередине, на пересечении двух тропинок, стоял самый странный на свете маленький человек.
В нем было всего фута три, и видом своим он напоминал ходячий куст. Человечек с корой и листьями играл на скрипке чуть ли не в половину собственного роста. Непонятно было, где заканчивается инструмент и начинаются его руки. Вместо волос у него росли мох и листва, а вместо пальцев торчали узловатые ветки. Но этими ветками он умудрялся создавать музыку.
Заметив сестер, он перестал играть. Близнецы и удивительный скрипач в оцепенении уставились друг на друга – никто из троих не осмеливался ни говорить, ни шевелиться, ни даже нормально дышать.
«Нет, этого не может быть», – упрямо твердила про себя Бесс. Таких музыкантов не бывает – и она прекрасно это знала. Но в голове у нее все затуманилось и расплылось, и оттого она даже не чувствовала тревоги. За ее спиной Лорел тоже застыла как громом пораженная.
Тут Бесс запоздало подумала, что пересечение двух оленьих троп – это же вроде как перекресток. А ведь полным-полно историй про разных существ, которых, как известно, запросто можно повстречать на перекрестке. Таких, как, скажем, Старина Балабан, готовый выторговать твою душу за музыкальный дар, – случилось же такое с Робертом Джонсоном. Этот скрипач не очень-то смахивал на Старину Балабана, но, если бы он приблизился и сообщил, что он сам дьявол, Бесс бы, пожалуй, не удивилась.
«О, берегись, берегись!» – настойчиво шептал тихий голос у нее в голове, но девочка не могла даже шевельнуться, куда уж там бежать.
– Нравится ли вам музыка? – осведомился человечек.
Бесс открыла рот, чтобы ответить, и почувствовала, что, кажется, может дышать. Ноги все еще отказывались ее куда-либо нести, но хотя бы легкие стали работать как прежде.
– Мы любим музыку, – осторожно проговорила Лорел.
– И, судя по вашей ноше, играете.
– Да, немножко играем.
– А кто ты такой? – отважилась спросить Бесс.
– Скрипач, а ты что подумала? Доставайте инструменты, сыграем что-нибудь вместе.
– Не знаю, может, все-таки не надо, – зашептала Бесс, когда они положили футляры на землю. – Здесь точно что-то не так.
Лорел пожала плечами:
– Просто теперь понятно, что тетушка Лилиан не выдумала все эти сказки, которыми пичкает нас Джейни.
– Что-то мы не слишком-то боимся, как я погляжу.
– Чего бояться? Его? Да он же совсем крошка.
– Зато он волшебный. Магия – вот что нас сюда привело.
Лорел потрясла головой:
– Что до меня, то никакая это не магия, а музыка.
– Вот что я вам скажу, – сказал сестрам человечек (он, похоже, не обратил внимания на перешептывания, а может, просто не слышал их). – Не заключить ли нам пари? Вы двое сыграете мне мелодию, которой я никогда не слышал, а я исполню любое ваше желание.
– А если у нас не получится? – спросила Лорел.
– Тогда я уведу вас с собой, – ответил маленький скрипач.
– А вдруг ты не умеешь исполнять желания? Откуда нам знать? – засомневалась Лорел.
– Тогда что вам мешает просто попробовать? Вы ничего не теряете. Две такие способные девочки уж точно помнят тысячи разных мелодий.
Бесс почувствовала, что сестра готова поддаться на уговоры, и предостерегающе потянула ее за рукав. Лорел явно больше запуталась в сетях магии, чем Бесс, – той и в голову не пришло согласиться.
– Это глупо, – прошипела Бесс. – Такие пари никто не выигрывает.
– А мне кажется, все очень просто и понятно, – возразила Лорел.
– Так и есть, – подхватил человечек. – Но пари дóлжно заключить здесь и сейчас.
– Лорел… – произнесла Бесс.
Но сестра упрямо замотала головой:
– И думать нечего. Если нам слабó сыграть неизвестную ему мелодию, то и поделом нам – пусть уводит нас с собой. – Она обернулась к человечку. – Приступим, мистер. Желание я загадала.
Она расстегнула пряжки на скрипичном футляре, подняла крышку и метнула в маленького музыканта сердитый взгляд. Внутри лежали камни, завернутые в футболку. Скрипки не было.
– Так нечестно, – пробормотала она.
Бесс быстро распахнула свой футляр и обнаружила на месте банджо футболку с камнями.
– Я выиграл, – объявил человечек. – Теперь я забираю вас с собой.
– Ну нет! – возмутилась Лорел. – Ты сжульничал. Что ты сделал с нашими инструментами?
– Ничего я с ними не делал.
– Тогда одолжи мне свой.
– Разумеется.
Он протянул ей скрипку, но из той торчало столько вьющихся стебельков, веточек и листьев, что Лорел с трудом смогла извлечь несколько звуков, подергав за струны. О смычке и речи не было.
Человечек выхватил у нее из рук свой инструмент и запихнул его в сумку, что лежала на земле у его ног. Туда же он спрятал смычок и, затянув веревку, забросил мешок за плечо.