Взвизгнув от восторга, Диана выдохнула:
- Вот здорово. Мы сможем болтать всю ночь напролет, и никто ничего не узнает.
- Я знала, что тебе понравится.
Диана взяла Сару за руки.
- Ты просто не представляешь, Сара, как важно для меня твое присутствие. Последние несколько дней я то и дело чувствую, что теряю голову.
- Да, понимаю… Знаешь, мой папа временами бывает груб и несдержан, но… я бы, наверное, не перенесла, если бы потеряла его! - голубые глаза Сары наполнились слезами.
- Видишь ли, - вздохнула Диана, отворачиваясь к кровати, - дело, к сожалению, не только в этом. - Повинуясь какому-то непонятному порыву, девушка упала на постель и с наслаждением погрузилась в мягкие просторы перин. - Когда нам нужно переодеться к обеду? Я умираю от нетерпения, чтобы рассказать тебе обо всем, вот только боюсь, что нам не хватит времени.
Сара взглянула на циферблат очень дорогих и красивых часиков, приколотых к блузке вместо броши:
- По крайней мере, часа два. Мама считает, что тебе нужно отдохнуть перед обедом, но если хочешь, давай пошепчемся. Я буду только рада.
- Сара, ты неисправима! - впервые с того момента, как узнала о смерти отца, засмеялась Диана.
- Кто бы жаловался! - заулыбалась Сара, уселась на кровать рядом с подругой, подобрала под себя ноги, как обычно сидят индейцы, и сказала:
- Рассказывай все по порядку. И начни, пожалуйста, с самого начала. А то некоторые твои письма я так и не поняла. Совершенно бессвязные.
Схватив подушку, Диана бросила ее в Сару:
- Кто бы говорил! Твои письма тоже не назовешь образцами высокого стиля.
Сара отложила подушку в сторону и пообещала:
- Ладно, больше не буду тебя поддразнивать. Я вся превратилась в слух.
Диана помолчала минутку, чтобы собраться с мыслями. И действительно начала с самого начала, с писем, которые они получили от отца из Мексики, где он рассказывал о том, что собирается стать компаньоном на серебряном руднике. Не упустив ни одной существенной детали, Диана закончила свой рассказ последней стычкой с Сегуином Торресом. Она рассказала подруге обо всем, не утаив своих страхов и подозрений.
Сара напряженно слушала и время от времени прерывала подругу, чтобы уяснить некоторые неясные моменты. Когда Диана закончила, Сара еще долго смотрела на нее, а затем, не говоря ни слова, раскрыла подруге свои объятия. Диана, не задумываясь, обняла Сару, и она, похлопывая подругу по спине, проникновенно прошептала:
- Да, тебе пришлось пережить трудные времена.
Диана почувствовала, как глаза наполняются слезами. Слова утешения и дружеские объятия растопили лед настороженности и опасений. Как хорошо, когда есть подруга, на которую можно положиться! Ведь одиночество гнетет и в конце концов может сломить даже самого сильного человека.
Диана вытерла слезы тыльной стороной руки. Сара полезла в карман пышной юбки в складку, вытащила носовой платок и протянула Диане.
- Вот, возьми. - Диана послушно вытерла глаза и нос. - Знаешь, подружка, я кое-что слышала об этом Сегуине Торресе. Думаю, тебе будет интересно.
- Да?
- Кстати, думаю, что мой рассказ в какой-то мере оправдывает его.
- Вот и хорошо!
- Не все так просто, как тебе кажется, Диана. Сейчас твоя очередь слушать. О нем много говорят, и история получается какой-то сложной и запутанной. И не забудь, я пересказываю тебе сплетни, точных сведений у меня нет, поэтому буквально все, о чем я тебе расскажу, может оказаться полной чепухой. Но все равно лучше тебе знать.
- Ну, тогда я процитирую тебя, Сара, я вся обратилась в слух.
- А мне тоже придется начать с самого начала. - Сара глубоко вздохнула. - В общем, рассказывают так: Сегуин Торрес креол из аристократической семьи. После революции испанцев из Мексики выгнали, и власть и все богатства страны достались креолам. Отец Сегуина владел несколькими серебряными рудниками. Других детей у него не было. А когда Сегуину исполнилось года четыре или, может быть, пять, его отец умер. Серебряные рудники перешли по наследству Сегуину, но до его совершеннолетия оставались под опекой матери. Но когда траур кончился, молодая вдова снова вышла замуж за богатого человека, и тоже креола. Отчим Сегуина владеет огромным ранчо немного южнее Мехико.
Диана не удержалась и спросила:
- Откуда ты все это знаешь?
- Это все знают. Мехико держится на политике и светских сплетнях. Причем разделить их практически невозможно. Когда ты начнешь выезжать, сразу поймешь, что я имею в виду.
- Ты думаешь, здесь есть какая-то связь?
- Конечно. Просто слушай и ты поймешь.
- Ладно.
- Вот и славно, - Сара похлопала подругу по руке. - На чем я остановилась? - Она помолчала и пригладила волосы. - Ага. Так вот, в новом браке мать Сегуина родила еще одного сына, единокровного брата Сегуина. - Сара снова замолчала и в напряжении нахмурила брови. - Никак не могу припомнить его имени, но это неважно. Сегуин учился в каком-то пансионе.
И вот когда он вернулся домой лет в пятнадцать, или шестнадцать, разразился ужасный скандал. Подробностей я не знаю, думаю, там было что-то такое, что бросает тень на креольскую аристократию, поэтому мексиканцы не хотят посвящать в это гринго.
- Гринго?
- Ну, это местное прозвище американцев, несколько презрительное.
- А! - кивнула Диана. Чужая страна открывалась ей новой, неожиданной стороной. Глупо, конечно, было думать, что можно понять других людей, с горем пополам выучив язык, на котором они говорят. Но Диана почему-то была уверена в этом, и вот теперь ее уверенности нанесен первый удар.
- Ну так вот, вскоре после этого скандала мать Сегуина умерла от лихорадки. А когда вскрыли завещание, оказалось, что она лишила сына наследства, причем причиной был назван этот самый скандал. Я не очень понимаю, как это возможно, если наследство было оставлено Сегуину, а мать была только опекуном, но… Отчим, недолго думая, выгнал пасынка на улицу.
- Боже мой! - пожалела Сегуина Диана. - И что же он сделал?
- Точно не знаю. Говорят, будто он направился на север и примкнул к Juaristas.
- К революционерам?
- Да. Но это уже сплошные слухи. Говорят, будто он поклялся отомстить отчиму за то, что тот лишил его законных прав, а спустя несколько лет будто бы выиграл в карты серебряный рудник и начал строить свою горнорудную империю. А вот это уже достоверно известно: к настоящему времени он купил бог знает сколько рудников, и теперь в Мексике самые крупные владения в этой отрасли у него и у его отчима.
Конечно, далеко не все рудники принадлежат им, но мелкие предприятия не в счет.
- Так вот почему Сегуину так нужно изобретение моего отца! Он хочет разорить своего отчима, чтобы отомстить! - воскликнула Диана.
- Очень похоже на то.
- Но тогда получается, что выкрасть бумаги отца пытался совсем не Сегуин, а его отчим. И отца убил именно он!
- Я не знаю, - вздохнула Сара, - но это вполне возможно. Мой отец не ведет никаких дел с Сегуином, но ему прекрасно известно, что это за коммерсант. Если не считать ненависти к отчиму, Сегуин слывет честным и справедливым человеком. Говорят, он прекрасно ладит и с деловыми партнерами, и с подчиненными. И потом трудно представить, чтобы такой человек сперва одолжил деньги, а потом убил должника. По-моему, это довольно глупо.
Диана закрыла лицо руками, собираясь с мыслями. И как она не подумала об этом раньше? А ведь Сара права. Действительно, если Сегуин убийца и подлец, зачем он, усложняя себе жизнь, помогал отцу организовать приезд семьи в Мексику? Нет, похоже, он всего лишь выполнял условия их делового партнерства.
- Все равно, - вздохнув, подняла голову Диана, - он виноват. Не может быть, чтобы он не знал о кознях отчима, а значит, должен был предупредить отца об опасности и защитить его! - Диана вдруг поняла, как бессмысленно погиб отец, став разменной картой в чужой игре, и к горлу девушки подкатила тошнота. - Все равно, - повторила она, собираясь с духом, - руки Сегуина тоже в крови.
- Но, Диана, разве тебе не кажется, что Сегуин и сам считает себя виновным в смерти твоего отца? Разве ты не видишь, что его скрытность можно объяснить именно этим? Он боится за вас и поэтому хочет поскорее отправить вас подальше отсюда.
- Да, очень может быть. - Диана устало и растерянно посмотрела на Сару. - Что же мне делать?
- Как я могу решать за тебя? Посоветуйся с моим отцом. Он даст тебе совет и оценит коммерческие перспективы.
«Коммерческие перспективы», - мысленно повторила Диана. Как отстраненно звучат эти слова. Отец, сам не зная того, оказался пешкой в чужой схватке, и это стоило ему жизни.
И теперь ей, его дочери, придется искать смысл во всем этом безумии, найти верный путь или погибнуть.
Герберт Йорк даже по прошествии всех этих лет остался привлекательным человеком. Его, как и Мэри, ничуть не портила седина. Лицо оживляли добрые голубые глаза, а подтянутая молодцеватая фигура внушала восхищение и почтительность. «Немудрено, что Сара выросла такой прелестной, у таких-то родителей», - думала Диана.
Беседа с мистером Йорком, отнесшимся к ней по-отечески, оказалась для Дианы очень полезной. Девушка рассказала ему обо всем, правда, гораздо короче, чем подруге, уделяя основное внимание «коммерческим перспективам», как выразилась Сара.
Внимательно выслушав Диану, мистер Йорк поднялся из-за письменного стола и некоторое время молча ходил из стороны в сторону, заложив за спину руки. Наконец он остановился и сказал:
- Ну что ж, должен признаться, я разделяю твои опасения. Моя дочь верно обрисовала тебе здешнюю ситуацию. В Мексике почти все серебро добывается на рудниках Сегуина Торреса и его отчима. Вот только Дон Карлос, отчим Сегуина, формулу изобретения покупать не станет.
- Но почему?
- Он прижимистый человек. Я хорошо его знаю. Он покупает у меня оборудование. И я уверен, что в таком случае он будет действовать окольными путями.
- Но если Сара права, получается, что именно Дон Карлос - непосредственный виновник смерти моего отца. А это значит, что я все равно ничего ему продавать не буду.
- Диана, в делах нельзя думать сердцем. Ты должна отставить в сторону свои переживания. Смерть отца - огромное горе, но тут уже ничего не поделаешь, его не вернешь. Но ты должна помнить, Джеми очень хотел обеспечить вас. И теперь, если ты хочешь, чтобы планы твоего отца осуществились, тебе нужно быть особенно осмотрительной.
Диана поняла, что ей придется сосредоточиться на бездушных долларах и центах. Все в мире крутится вокруг денег. И в этом мире смерть ее отца не имеет значения.
- А другие владельцы рудников? - вздохнув, спросила девушка.
- Их предприятия слишком мелкие, они не смогут заплатить тебе настоящую цену. Так что остается один Торрес.
- А если мы с мамой вернемся в Штаты и попытаем счастья там?
- Это вариант, о котором стоит подумать, - согласился Герберт Йорк. - Но там придется сперва обзавестись связями в промышленных кругах, а иначе вас непременно обманут. Через некоторое время мы собираемся вернуться в Штаты, вот тогда я смогу помочь вам. Кстати, в Штатах вы можете запатентовать изобретение вашего отца и выставить патент на продажу, даже если продадите его здесь. Никаких ограничений в этом отношении не существует. Но, в любом случае, если речь идет о Штатах, возможность получить хоть какие-нибудь живые деньги откладывается на неопределенное время. А деньги понадобятся вам сейчас.
Мистер Йорк, конечно же, был прав. Мысль о деньгах все время не давала покоя Диане. Она должна Сегуину. Они с матерью уже потратили часть этих денег, оплатив счет в гостинице и покупку мемориальной доски. Конечно, можно занять денег у мистера Йорка, но Диане не хотелось злоупотреблять его гостеприимством.
А в Штатах ей действительно придется туго. Заводить деловые знакомства женщине будет очень трудно. А это означает, что прежде чем они получат первый пенни за изобретение отца, пройдут многие месяцы или даже годы. Значит, нужно что-то делать сейчас и здесь, иначе им с матерью не продержаться.
У Дианы просто голова шла кругом от свалившихся на нее забот. Положение вдруг показалось ей безвыходным: как ни вертись, куда ни обращайся, ничего не поможет. Она в ловушке.
- Так значит, вы считаете, мистер Йорк, что несмотря на то, что Сегуин, хотя и косвенно, несет ответственность за смерть отца, я должна продать ему отцовское изобретение?
- Не торопитесь, Диана. Прежде всего, следует обратиться к мексиканскому стряпчему, хорошо знающему местную жизнь, и выяснить, в течение какого времени вы должны выплатить отцовский долг. Далее, я бы посоветовал навести справки о возможных доходах от десятой доли в рудниках Сегуина, скажем, за следующие пять лет или даже за три года.
- Почему за такой короткий период?
- Потому что по всему видно, что политическая ситуация в Мексике вскоре ухудшится. Французы не останутся здесь навсегда. И что тогда будет, знает только Бог. А нам остается только гадать. Мы, к примеру, непременно уедем, как только французы решат уходить. Вашему отцу тоже пришлось бы покинуть эту страну… В общем, обдумай все это, Диана, взвесь, посоветуйся с матерью и только потом принимай окончательное решение.
Диана снова вздохнула. Ожидая беседы с Гербертом Йорком, Диана надеялась найти в нем участливого друга, но теперь он казался девушке расчетливым дельцом, которого смерть ее отца не тронула вовсе. А ведь она помнила, как горячо он всегда поддерживал ее непутевого отца, как превозносил его таланты. И вот сегодня он открылся ей совсем с другой стороны.
Можно подумать, он уверен, будто в мире ничего нет важнее денег, а смерть и горе не идут в расчет.
В глубине души Диана понимала, что Герберт Йорк делает все возможное, пытаясь помочь ей, но его советы не развеяли ее сомнений и не утешили ее горя. Ей хотелось кричать: «А как же мой невинно погибший отец?» Но сейчас не время было предаваться горю, и Диана, снова вздохнув, сосредоточилась на неотложных делах.
- Не могли бы вы, мистер Йорк, посоветовать мне хорошего мексиканского стряпчего?
- Непременно.
- И вот еще что. Я хотела попросить вам помочь мне оценить доходы, которые мог получить отец за три или пять лет, если бы получил долю в рудниках.
- Это нетрудно. Конечно, я помогу тебе, Диана. Воспользуюсь своими связями.
Диана поднялась:
- Огромное вам спасибо, мистер Йорк, за помощь и гостеприимство. Мы с мамой в неоплатном долгу перед вами.
Через две недели терпенье Сегуина иссякло. За это время он не услышал от Мак-Фарлендов ни единого слова. Он уже узнал у стряпчего, что обычный срок выплаты по долговой расписке без даты составляет шесть месяцев. Но чтобы добиться выплаты, может понадобиться распоряжение судьи. Успокоившись, Сегуин решил, что со временем раздражение Дианы уляжется, и она сможет трезво взглянуть на вещи.
От одного из доверенных людей Сегуин узнал, что какой-то человек со шрамом наблюдает за усадьбой Йорков. Молодой человек снова забеспокоился. Вполне возможно, даже у Йорков Мак-Фарлендам грозит опасность. И тогда Сегуин решил, что нужно действовать, добиться, чтобы Мак-Фарленды продали ему бумаги с описанием изобретения и покинули Мексику.
Осуществляя свое решение, он направился к центральным воротам усадьбы и попросил узнать, сможет ли сеньорита Мак-Фарленд принять его. Каково же было его изумление, когда уже через несколько минут мажордом Йорков пригласил его войти. Его провели через необъятную прихожую в патио. Дом казался пустым.
Диана сидела на каменной скамье среди буйной тропической растительности. За ее спиной нежно шелестели струи фонтана, облицованного мозаичными плитами. Голубой попутай расхаживал взад и вперед по жердочке. Сегуин полагал, что она примет его в гостиной, в официальной обстановке, но потом решил, что дворик подходит для их беседы гораздо хуже.
На этот раз девушка выглядела совсем не так, как раньше. Он запомнил ее совсем другой. Ее волосы, прежде стянутые на затылке в тугой узел, теперь свободно падали на плечи. Вместо невзрачного, наглухо застегнутого на все пуговицы платья она была одета в светлое муслиновое с глубоким декольте.
Девушка никак не отреагировала на его появление, даже не взглянула на него, пока он не сказал:
- Благодарю вас, Диана, что вы согласились принять меня.
Только теперь она подняла к нему лицо. И Сегуин снова удивился: на него смотрели очень красивые, даже дивные глаза, то ли зеленые, то ли голубые, с золотистыми крапинками.
Диана молчала. Она даже не сказала ему обычных вежливых слов приветствия, и Сегуин внутренне сжался от горькой мысли, что она по-прежнему считает его виновным в смерти отца. Желая снять напряжение, возникшее между ними, он наклонился и попытался взять ее за руку. Но Диана, будто от огня, отдернула руки и спрятала их за спиной. Сегуину ничего не оставалось, как только умиляться ее детской непосредственности.
Он отступил, выжидая, пока она сама заговорит.
Вздернув подбородок, Диана некоторое время смотрела в сторону.
- Мне казалось, что мы договорились впредь не встречаться друг с другом, - наконец произнесла она.
- Если вы настаиваете, я уйду, но прежде я должен сообщить вам нечто важное.
Диана положила руки на колени.
- Говорите, - кивнула она.
Заходящее солнце будто изнутри осветило светлые волосы Дианы, и Сегуину показалось, что он видит над ее головой мерцающий нимб. Какие восхитительные волосы! Как странно, ведь прежде он находил ее непривлекательной. А теперь она казалась ему божественно красивой.
И в этот момент, восхищенный нежданно открывшимся очарованием этой девушки, он понял, что с самой первой встречи испытывает к ней какое-то влечение, что его увлекли пылкость натуры, необычный характер и смелость Дианы. Все эти две недели он думал о ней. Да, похоже, Джеми был прав - в ней что-то есть. Да к тому же она умна. Сегуин вдруг вспомнил, как умна была его мать. И удивился: он не любил вспоминать о ней.
Молодой человек вдруг почувствовал, что молчание слишком затянулось, сделалось неловким, что пора бы ему заговорить.
- Диана, когда мы беседовали в прошлый раз, я пытался предупредить вас об опасности, но вы были напутаны, раздосадованы и не хотели слушать. Поэтому я прошу вас выслушать меня сейчас. Мне стало известно, что человек, который пробрался в комнату вашего отца той ночью, наблюдает за вами, рыская возле усадьбы Йорков. Вы должны быть осторожны.
Девушка резко встала и, повернувшись спиной к Сегуину, подошла к фонтану. Казалось, его слова поразили ее, ибо молодой человек заметил, как напряглись ее обнаженные плечи.
Изящно наклонившись, она опустила тонкие длинные пальцы в воду. Это движение было таким чувственным, что Сегуин вздрогнул. Диана лениво чертила что-то на поверхности воды, а ему вдруг почудилось, что ее пальцы нежно скользят по его лицу.
- Откуда вам это известно? - поинтересовалась она тихим голосом.
- Один из моих людей тоже наблюдает за усадьбой.
- Кто дал вам право?! - возмутилась Диана, поворачиваясь к нему.
- Я счел это своей обязанностью.
- Тогда почему же ваши люди не схватили этого человека?
- Они пытались, но он ускользнул от них. Но даже если бы его поймали… Вместо него появится другой. Так что будьте осторожны. Не выходите одна.
- Вам не за чем было беспокоиться, мистер Торрес. Я тоже видела этого человека возле дома Йорков и решила, что он продолжает охотиться за бумагами моего отца. Как видите, не вы один ими интересуетесь.
- Так значит вы теперь верите, что не я послал этого негодяя в комнату вашего отца?
Диана вздрогнула. Сегуин внимательно наблюдал за ней. Ее поведение показалось ему странным. Какая-то сама не своя, безучастная, слишком спокойная. Может быть, у Йорков она чувствует себя в полной безопасности? Но Сегуину совсем не хотелось, чтобы она сделалась неосмотрительной и беспечной.
- Вы недооцениваете опасность, Диана. Даже здесь вам все-таки угрожает опасность.
- Я осторожна. Именно поэтому этот человек до сих пор ничего не добился. Что еще я могу сделать?
- Продайте мне изобретение.
Диана презрительно рассмеялась.
- Разве это убережет меня от беды? Ну, допустим, я продам вам изобретение отца. А вы не боитесь, что какая-нибудь не стесняющаяся в средствах личность принудит меня отказаться от сделки с вами в свою пользу?
- Боюсь. Поэтому вы должны немедленно покинуть Мексику.
Сегуин прекрасно понимал, что это чуть ли ни единственный и уж точно самый надежный способ уберечь Мак-Фарлендов от опасности. Но едва произнеся эти слова, ему захотелось забрать их назад. Если Диана уедет в Штаты, он никогда больше не увидит ее…
- Мистер Торрес, - Диана обвела патио рукой, - здесь мы с мамой чувствуем себя счастливыми. Йорки - наши старинные друзья. Мы не собираемся уезжать в ближайшее время.
- Но вы должны уехать! - Он тряхнул головой. - Я буду счастлив сопровождать вас в Веракрус.
- Поймите, это невозможно. Сейчас я одна здесь, потому что все остальные отправились в город. Мы приглашены на императорский новогодний бал и должны подготовиться.
- И вы поедете?
Диана нахмурилась и закусила губу:
- Не понимаю, каким образом это касается вас.
- Вы правы, это не мое дело, но, пожалуйста, ответьте мне!
Его пылкая речь удивила Диану, и она ответила:
- Да, я намерена ехать. Мне кажется, что императорский бал - это очень интересно.
- Да, эти балы довольно забавны, но власть Максимилиана или, точнее, ее отсутствие тоже опасна для вашей семьи! Правительство на грани краха. Революционеры становятся все более дерзкими. Я умоляю вас уехать как можно скорее, не дожидаясь, пока разразится гражданская война.
Диана замерла, лицо ее напряглось, а глаза широко раскрылись.
- Неужели… Да, пожалуй, это возможно. Я и сама ощущала какое-то всеобщее беспокойство, да и мистер Йорк предупреждал меня… -Диана задумалась, прищурившись. А затем добавила: - Полагаю, вашим словам можно верить, тем более, памятуя о ваших прежних связях с повстанцами.
Сегуин никак не ожидал, что она заговорит о его прошлом. Странную игру она затеяла. Молодой человек не мог понять, к чему она клонит.
Диана подошла к кусту камелии, сорвала нежно-розовый цветок и, казалось, с головой ушла в изучение нежных лепестков.
- Вы ведь были революционером, не так ли? - поинтересовалась она, отрываясь от своего безобидного занятия.
Сегуин вдруг решил завоевать ее доверие честными ответами.
-Si[12],- твердо сказал он.
- Кажется, до Максимилиана в Мексике был президент. Хуарес, так?
- Si.
- И вы вынуждены были скрываться, когда пришли французы?
Сегуин на мгновение закрыл глаза. Он не любил вспоминать об этом. В то время голодный и затравленный, он не знал, доживет ли до следующего рассвета. Молодой человек вздохнул и сказал:
- Мы прятались на севере, на границе со Штатами. Как раз там сейчас скрывается от французской армии Хуарес.
- Так вот где вы научились говорить по-английски… Сегуин вдруг понял, что она ничего не пытается выведать. Просто ей интересно. Ну что ж, значит пора вернуться к насущным вопросам.
Впрочем, ничего не мешало продолжить этот разговор еще немного.
- Вы правы. В какой-то момент, чтобы скрыться от французской армии, нам пришлось пересечь границу Техаса. А потом несколько месяцев я работал на ранчо ковбоем. Пришлось изучить английский, чтобы выжить. - Он поколебался, но не удержался от встречного вопроса: - А вы где изучали испанский?
- По книгам.
- А, вот почему у вас такой ак…
Девушка было нахмурилась, но затем ее губки расплылись в озорной улыбке. Улыбающаяся Диана оказалась еще очаровательнее Дианы серьезной. Сегуин почувствовал, как забилось сердце, как напряглись мышцы на груди.
А тем временем Диана закончила оборванную им фразу:
- Акцент. Вы правы, акцент у меня ужасный.
- Простите. Я нисколько не хотел вас обидеть.
Она все еще вертела в руках камелию, а затем подняла руки, чтобы прикрепить ее к волосам. От этого простого движение лиф платья плотнее обтянул ее грудь, и Сегуин едва не задохнулся от охватившего его желания.
Сделав над собой усилие, он отвел глаза от декольте и выдавил:
- Беседа с вами доставляет мне несказанное удовольствие, но, позвольте заметить, что вы упорно избегаете главного вопроса. Согласны ли вы продать мне изобретение своего отца и покинуть Мексику?
- Я еще не готова.
- Диана, вы не можете бесконечно откладывать принятие решения. Вы связаны долговой распиской.
- Да, я знаю. Но у меня есть еще по меньшей мере месяцев пять.
- Так вы уже знаете?
- Да, я справилась у поверенного мистера Йорка.
Ее упрямство вывело Сегуина из себя. Не в силах сдержаться, он шагнул к ней и обнял за плечи.
Заглянув в сине-зеленые глаза Дианы, Сегуин увидел в них прочно укоренившееся недоверие и страх. Мысль, что она все еще боится его, пронзила его сердце. Матерь Божья, разве он хотел путать ее? Да нет же! Он только старается защитить эту девушку.
И в порыве страсти Сегуин сжал ее в своих объятиях, уткнувшись лицом в копну великолепных золотистых волос, вдыхая запах сиреневой воды и слабый аромат камелии. Диана даже не пыталась вырваться из его объятий. Напротив, обвила руками за талию и прильнула к его груди. Желание клокотало в нем с неистовой силой. Он взял в ладони ее нежный подбородок и, приподняв немного, прошептал «La rubia»[13]и прижался губами к ее губам.
Наслаждаясь упругой полнотой ее чувственных губ, Сегуин кончиком языка очертил их контур. От этих нежных прикосновений губы Дианы разомкнулись, и его язык скользнул глубже. От жара ее неба и медовой сладости слюны голова Сегуина пошла кругом. Этот поцелуй наполнил страстью все существо Дианы. Сегуин стремился доставить ей удовольствие и пробиться через барьеры, которые она воздвигла между ними.
Ее запах сводил его с ума. Por Dios[14], как же он желал эту женщину! Всю, с головы до пят. В одно мгновение она стала ему такой дорогой, такой бесконечно любимой! И именно поэтому он сдержал свой необузданный порыв и не позволил безотчетному велению плоти взять верх над благоразумием. Он никогда не был обольстителем. Совращение невинных девиц не его стихия.
Еще раз нежно коснувшись ее губ, он отклонился назад. Диана слегка раскачивалась в кольце его рук. Глаза ее все еще были закрыты, а алые губы, припухшие от поцелуя, так и остались приоткрытыми.
Он погладил скульптурный изгиб ее спины сквозь муслиновое платье. Неожиданно Диана открыла глаза и высвободилась из его объятий. Порозовевшие щеки вмиг густо покраснели. Явно смутившись, девушка, не сводя с Сегуина недоуменных глаз, сделала несколько неуверенных шагов и снова села на каменную скамью. Повела носком туфельки, вычерчивая какие-то знаки на каменной плитке. Не поднимая глаз, она прошептала:
- Я думаю, вам лучше уйти.
- И все-таки обдумайте мои слова, хорошо? И передайте привет вашей матушке.
Диана кивнула. Сегуину показалось, что за длинными опущенными ресницами блеснула слеза. Неужели она плачет из-за него? Кровь застучала в его висках. Но может быть, он ошибся, и она вовсе не плачет? Шли минуты. Диана все не подымала головы, а Сегуин все медлил уходить, сам не зная почему.
Наконец он вздохнул и уже повернул к выходу, когда его остановил ее тихий голос:
- Вы были правы, Сегуин. Меня прежде никто не целовал. - Она провела пальцами по губам, будто сама не верила в то, что это все-таки случилось. - В тот же день вы сказали, что я веду себя как мужчина. - Она подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. - Почему же сегодня вы решили поцеловать меня? Чтобы заставить продать вам бумаги? Хотите сыграть на моем женском самолюбии?
Сегуин мысленно обругал себя за то, что наговорил ей глупостей в тот день в бессильной ярости. Он вдруг осознал, насколько ранима эта девушка и как глубоко уязвили ее его неосторожные слова.
И ужаснулся. Ибо знал, что эти чувства возникают, когда думаешь, что никому не нужен.
- Изобретение вашего отца мне необходимо. Я признавал это и раньше. Но это не причина, чтобы… чтобы заставлять любить… - он запнулся и нервно взъерошил пальцами волосы. Вряд ли она поверит, но… -Я поцеловал вас потому, что увидел, как вы прелестны… Лучи солнца засияли в ваших волосах… И я поцеловал вас, Диана. Потому что хотел этого. Вот и все.
От Сегуина не укрылось, что его слова не оставили Диану равнодушной. Он молча наблюдал, как последний луч солнца ползком взбирается по ее шее, блестит на все еще розовой, словно камелия в ее медово-золотистых волосах, щечке.
Воцарившееся молчание затянулось сверх меры, и Сегуин снова почувствовал себя не в своей тарелке, как в самом начале разговора.
- Еще одно, Сегуин, - наконец заговорила Диана. - Теперь я знаю, что не вы подослали того наемника. Мне известно, что это сделал ваш отчим… Скажите, почему вы не позаботились об охране для моего отца? Как позволили убить его?
Как она узнала обо всем? Скорее всего, от Йорков. В Мексике сплетни не переведутся никогда, здесь они - источник жизни. А у Йорков множество знакомых. Ну что ж, правда вышла наружу, теперь Диана все знает. И Сегуин почувствовал некоторое облегчение от того, что ему больше не нужно этого скрывать.
- У меня и в мыслях не было подвергать Джеми опасности, Диана. Я виноват. Но искренне хочу загладить свою вину.
- Не думаю, что смогу простить вас.
- Да, я понимаю.