Диана насторожилась, но не проронила ни слова, боясь испугать подругу чрезмерным любопытством и жадно желая, чтобы Сара продолжила свой рассказ. Все эти недели Диана больше всего страдала оттого, что не с кем было поговорить о мужчинах, об их ухаживаниях, о тех предметах, которые она никогда не осмеливалась обсуждать с матерью. А с Сарой она могла говорить обо всем, но первые дни Диана была слишком слаба и одурманена лекарствами и болью, а потом ухаживания Гильберто увлекли Сару в нескончаемый водоворот развлечений.
- Он очень мил и остроумен, - продолжала тем временем Сара, - и не такой, как другие. Во всяком случае, он не говорит все время о самом себе.
- И при этом донжуан?
- Нет, что ты! Должна признать, я ошиблась. Первое время я боялась появляться с ним в обществе. Ну, понимаешь, я знала, что буду чувствовать себя униженной, если он начнет оказывать внимание другим женщинам. Потому-то я и придумала эти прогулки верхом. Но теперь… Знаешь, если к нему кто-нибудь обращается в моем присутствии, он отвечает так холодно, что беседа обрывается сама собой. Особенно с женщинами.
- Даже не верится? Ты меня прости, дорогая, но не попалась ли ты в собственные сети?
Сара вспыхнула до корней волос, и Диана поняла, что ее лучшая подруга таки влюблена, хотя и не желает признавать этого.
Слова Дианы взволновали Сару. Смутно чувствуя, что подозрения подруги не лишены оснований, Сара поспешила сменить тему разговора и, указав на смятую записку, спросила:
- А это что?
- Записка от Сегуина.
- Ты уже приняла решение?
- В общем, да. Я еще раз поговорила с твоим отцом.
- Я рада.
За это время Герберт Йорк выяснил размер возможных доходов долевого участия в рудниках Торреса и подробно объяснил Диане, на что она может рассчитывать в том или ином случае. Диана была благодарна. Но, к сожалению, теперь ее волновала не столько истинная стоимость изобретения отца, сколько отношения с Сегуином, и по этому поводу она никак не могла обратиться к отцу своей лучшей подруги.
|
|
Сара что-то щебетала, но Диана слушала невнимательно, занятая своими мыслями. Впрочем, по голосу подруги было ясно, что ей не терпится уйти.
- Сара, думаю, тебе уже пора. Уже совсем стемнело.
Сара благодарно просияла, но тут же смутилась и, наклонившись, нежно потерлась губами о лоб Дианы.
- Отдыхай, дорогая. Завтра вечером я останусь дома, и мы вволю посплетничаем.
- Я буду ждать.
Диана наблюдала, как Сара идет по комнате, и напряженно думала, сможет ли она открыться своей подруге? Сможет ли Сара помочь ей, если не понимает или не желает понять даже свои собственные чувства?
Следующий полдень застал Сару лежащей в постели. Девушка яростно сжимала руками голову- нестерпимая головная боль приводила ее в отчаяние. В комнате было темно, Сара попросила закрыть окна, потому что свет дня не только не радовал глаз, но и делал боль еще более мучительной.
Утром она оделась и даже спустилась к завтраку, но не смогла проглотить ни куска. Порошок, который дала ей Мэри, не помог. Господи, да за что же? Может быть, всему виной слишком поздние визиты, слишком шумные развлечения? Ночью она долго не могла сомкнуть глаз, и даже сейчас сердце колотилось как бешеное.
С детских лет Сара привыкла ложиться спать рано и рано подниматься, но, начав выезжать с Гильберто, она что ни день возвращалась домой за полночь, и с каждым днем сон приносил все меньше и меньше отдохновения.
|
|
В дверь тихонько постучали, и у Сары опустилось сердце. Она догадалась, что это Кармен пришла доложить о прибытии Гильберто.
Сара было решила несмотря ни на что отправиться на прогулку. Но, подумав, все же велела Кармен сообщить Гильберто, что она плохо себя чувствует. Но как только за Кармен закрылась дверь, Сара вспомнила, что обещала провести вечер с Дианой, а значит, не увидит Гильберто до завтра. Ее охватило отчаяние - день без Гильберто вдруг показался ей целой вечностью.
Немного испугавшись своих чувств, Сара села на кровати. Господи, но раз она будет занята и вечером, нужно предупредить Гильберто! Никуда не годится, если он снова заедет за ней и снова получит отказ. А не дай Бог еще не слишком тактичная Кармен… Вдруг он решит, что Сара просто капризничает.
Таким образом, тоска одиночества нашла свое объяснение, и Сара решила, что вполне можно поговорить с Гильберто несколько минут.
Сара встала, поморщившись от резкого движения. Голова болела неимоверно. Но в стремлении повидаться с Гильберто она поправила платье, быстро спустилась по лестнице и едва ли не бегом поспешила по коридору к парадному входу.
Из-за двери южной гостиной до нее донеслись какие-то голоса. Сара недоуменно остановилась и прислушалась. Гильберто и… С кем это он там разговаривает? С отцом? Но нет, голос женский… Мать с Элизабет уехали к портнихе на примерку. Может быть, это спустилась Диана?
Дверь была прикрыта неплотно, Сара взялась за ручку, но вдруг ее охватила какая-то непонятная слабость. Она прислонилась к дверному косяку.
|
|
- …ведете себя нескромно, - услышала она спокойный и немного брезгливый голос Гильберто. - Вы очень милая девушка, Кармен. Я не сомневаюсь, что вы пользуетесь огромным успехом. Но я…
- Поверьте, сеньор, вы будете довольны, - послышался настойчивый и игривый голосок Кармен. - Американки - слишком холодны. А я…
- Вы забываетесь, Кармен! - Голос Гильберто зазвучал угрожающе. - Окончим этот разговор.
- Но, сеньор! - вкрадчиво защебетала Кармен. - Такому зрелому и страстному мужчине, как вы, нужна опытная пылкая женщина.
И потом… что вам стоит- всего лишь комната и немного платья.
От ярости у Сары даже прошла головная боль. Новая боль, обжигающая как лава, ударила в сердце. Сжав кулаки, девушка старалась сдержать переполнявшие ее чувства. Саре хотелось наброситься на эту бесстыжую парочку, хотелось кричать и колотить кулаками. Но воспитание все-таки взяло свое. Сара даже не пошевелилась.
В голове ее, как картинки в калейдоскопе, замелькали мысли: как смеет говорить такое Кармен, ее собственная служанка? Предлагает себя как… Как кто? Господи!
Сара закрыла глаза. Дыхание ее стало прерывистым, а сердце билось так тяжело, будто готово было остановиться навеки. Гильберто нужна любовница, ну и пусть! Ей, Саре, нет до этого никакого дела… Господи!
В этот миг Сара поняла, что помимо своей воли влюбилась в этого человека. Но она вырвет его из своего сердца. Служанка - это как раз для такого самовлюбленного негодяя…
Она услышала только конец фразы:
- …недостойно женщины. В любом случае, я не собираюсь обсуждать свои нужды со служанкой.
Сару как громом поразило. Она была уверена, что Гильберто с готовностью примет предложение Кармен. Господи, какая же она была дура! Никакой он не донжуан. Он предан ей, он любит! Она Для него не просто очередное завоевание.
- Но, сеньор! Посмотрите! Это все ваше, вам стоит только захотеть. Ну, же! Попробуйте, не пожалеете! - призывно щебетала Кармен.
- Немедленно приведите себя в порядок, - брезгливо процедил Гильберто. - И в будущем избавьте меня от ваших предложений.
Решив, что с нее достаточно, Сара распахнула дверь. Кармен и Гильберто застыли от неожиданности, как изваяния, - Гильберто вполоборота, готовый уйти, и Кармен с обнаженной грудью.
Служанка нашлась первой и, прикрыв наготу, отвернулась.
Гильберто не мог прийти в себя. С расширившимися от неловкости и страдания глазами он что-то невнятно бормотал.
Если бы Сара не слышала их разговора, то непременно уверилась бы в самом худшем.
Подчеркнуто отстраненно, глядя в упор на Кармен, Сара отчетливо произнесла:
- Вы уволены, Кармен. До захода солнца вы должны покинуть этот дом.
Саре совсем не хотелось продлевать страдания Гильберто. Она видела, как ему неловко и больно. Ее женская гордость была удовлетворена. Если бы ей не было до него дела, она, возможно, заставила бы его думать, что подозревает худшее. Но теперь, когда Сара окончательно поверила ему, ей больше не хотелось играть на его самолюбии. Ей хотелось броситься в его объятия и осыпать поцелуями. Но не при Кармен. К этой развратнице Сара не испытывала ни малейшего сочувствия.
Хорошенькое личико служанки перекосилось от ярости, превратившись в уродливую маску.
- Как бы не так, сеньорита! - прошипела она. - Вы не посмеете выгнать меня. Иначе я расскажу вашим родителям, как вы целовались с ним. Не думаю, что благородное семейство Йорков одобрят ваше поведение. - Она ухмыльнулась. - Промолчите вы, промолчу и я.
Сара посмотрела на Гильберто. Он смотрел на Кармен, и лицо его было искажено ненавистью и презрением.
- Нет, - твердо сказала Сара. - Убирайтесь немедленно.
- Вы еще об этом пожалеете, - пригрозила Кармен, вызывающе поправила блузку и вышла, хлопнув дверью.
Несколько мгновений Сара и Гильберто стояли не двигаясь.
Для Гильберто молчание Сары становилось все более тягостным. А она ждала, пока заговорит он. Ей вдруг стало неловко, что она подслушивала у двери, что не хотела признаваться себе в собственном недоверии и ревности.
- Сара, - наконец выдавил из себя Гильберто и закашлялся. - Все не так, как вы думаете.
- Я поняла! - радостно кивнула она и шагнула к нему.
От облегчения Гильберто резко выдохнул и крепко обнял Сару, нежно прижавшись подбородком к ее макушке.
- Какое счастье! - хрипло сказал он. - А я подумал, что вы сочтете меня негодяем.
- Нет-нет! - она нежно приложила пальцы к его губам.. Ей не хотелось, чтобы он оправдывался, не хотелось испортить это мгновение ненужными объяснениями, сомнениями и ревностью.
Гильберто немного отстранился и заглянул Саре в лицо. Его тигриные глаза горели такой страстью, что она задрожала. Он наклонил голову, погрузил лицо в ее волосы и пробормотал:
- Я люблю вас, Сара. Как никогда никого не любил.
Девушке показалось, что сердце ее вот-вот лопнет, до того оно переполнилось счастьем от слов, которые она так долго жаждала услышать, даже тогда, когда и сама не сознавала этого. Перебирая пальцами его упругие волосы, она прошептала:
- И я люблю вас. Мi аmогсiо[19], - она намеренно употребила то же ласковое обращение, что и он на балу той ночью.
Гильберто ласково прикоснулся губами к ее виску, и Сара затрепетала. Прильнув к его шее, она осторожно провела по ней языком.
Он застонал и осыпал поцелуями ее щеки, нос, губы. На его губах все еще сохранился аромат его любимого кофе. С тихим вздохом губы Сары приоткрылись, и его язык скользнул по ее небу. Волны неописуемого нарастающего наслаждения подхватили Сару и понесли куда-то вперед, по головокружительной спирали. Ее тело расслабилось, а внутри все затрепетало. Желание навсегда остаться в этих объятиях разгоралось в ней все сильнее. Все тело ее пульсировало, и где-то внутри все росло и росло неизъяснимое томление, такое сладостное и манящее. Сара порывисто отвечала на его поцелуи, ей мучительно хотелось чего-то еще, чего она и сама не знала.
Его губы устремились ниже, оставляя шелковистый след страсти на ее вздрагивающей шее. Он нежно потянул ткань блузки, пытаясь расстегнуть пуговицы.
В памяти Сары всплыла обнаженная Кармен. Но образ этот не испугал Сару. Новая волна счастья окатила ее, когда она осознала, что Гильберто жаждет прильнуть ни к чьей-то вообще, а именно к ее груди. И Сара, поняла, что он хочет обладать ею, хотя даже в мыслях не смела произнести этого слова.
Она погрузила лицо в его густые волосы и вдохнула их терпкий аромат. Она ощущала бархатное тепло его губ на своей коже, и от этих легких прикосновений ее соски стали приятно твердыми, теперь и на них распространилось то же приятное томление, и Саре истово захотелось, чтобы он поскорее прикоснулся к ним. Будто в ответ на ее сокровенное желание его пальцы устремились к соскам и придавили их через шелковую ткань нижней сорочки. Она ощутила шероховатость его кожи и вздрогнула всем телом.
Иногда она пыталась представить себе свои ощущения в момент, когда мужчина коснется ее груди. Но разве может чистая неопытная девушка представить себе то мучительное наслаждение, какое несет подобная ласка.
Спина Сары выгнулась, она ощутила животом прикосновение чего-то твердого и продолговатого, и вдруг поняла, что это и есть свидетельство его желания обладать ею.
Где-то хлопнула дверь. Сара не обратила на это ни малейшего внимания. Зато Гильберто опомнился и отпрянул от нее. Он тяжело дышал, грудь его часто вздымалась, а в карих с золотистым ободком глазах теплилась страсть. Отвечая на невысказанный вопрос Сары, он нежно и немного сконфуженно улыбнулся и, заботливо застегивая пуговицы на ее блузке, произнес:
- Боже мой, Сара, простите меня. Вы… вы были так нежны и благосклонны, что я увлекся. - И добавил, помедлив: - Но у меня совсем не было намерения соблазнить вас. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я… что я хотел воспользоваться… - От волнения он запнулся.
Сара успокаивающе кивнула головой и смущенно улыбнулась. Ей бы и в голову не пришло, что он преступил границы дозволенного и оскорбил ее. Но девушка растерялась, не зная, как себя вести, что отвечать, стала расправлять блузку, одернула складки плиссированной манишки и заправила ее в юбку.
Кажется, он говорил, что любит ее? Или ей просто пригрезилось?
Тело ее ныло от неутоленного желания, дрожало от страсти.
А он?… Она взглянула на него. Гильберто показался ей совершенно спокойным и отстраненным. Может быть, она ошиблась, и он все-таки смотрит на нее как на развлечение? Вдруг она только приз в сложной игре, а Кармен не интересует его только потому, что она служанка? Но тогда как же… Сара запуталась.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал ровно, и она сказала:
- Я послала Кармен сказать вам, что у меня болит голова, поэтому прогулка верхом не состоится. - Она глубоко вздохнула и продолжила: - К вечеру голова скорее всего пройдет, но я обещала быть дома. Я спустилась, чтобы сказать вам, прежде чем вы…
- Сара, я прошу вас стать моей женой, - объявил Гильберто, прервав ее объяснения.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Сара не ожидала этих слов, и в ее глазах Гильберто прочел недоумение. А Сара увидела в его глазах неуверенность и надежду и поняла: он боялся получить отказ. Она молчала. Его подбородок постепенно поднимался вверх, и поза его становилась все более скованной. Заметив это, Сара почти испугалась, потому что поняла, что Гильберто произнес эти слова всерьез и даже обдуманно. Он действительно хотел жениться на ней, навсегда слить их жизни в единое целое.
Сара потупилась. Оцепеневший мозг судорожно пытался найти ответ.
Так и не дождавшись ее согласия, Гильберто заговорил снова.
- Если вы не готовы ответить сразу, подумайте. Я подожду.
«Подумайте»… Да-да, именно это ей и нужно сделать. Она ведь еще не думала о замужестве. Ей даже в голову не приходило, что Гильберто сделает ей предложение. Но разве мгновение назад она не была готова вручить ему себя?…
Впрочем, Сара была достаточно разумной девушкой, чтобы понять, что брак и страсть - это все-таки разные вещи.
Сара мысленно обратилась к супружеству своих родителей, Она не раз думала, что хотела бы, чтобы и ее брак сложился, как у Мэри и Герберта Йорков.
Ей бы хотелось разделять все невзгоды и радости жизни, растить детей в любви и согласии, которые всегда существовали между ее родителями. Она вспомнила, как преданы друг другу Мэри и Герберт, как нежно улыбаются, как ласково берут друг друга за руки. И Сара поняла: они с Гильберто принадлежат друг другу, их брак будет благословлен не только церковью, но и самим Небом, как и брак ее родителей. Сара невольно посмотрела вверх, и ей показалось, будто Небеса открылись ей и хор ангелов возвещает ей счастье и благоденствие.
Сара счастливо улыбнулась, перевела взгляд на Гильберто, но все еще не решалась заговорить. Глядя в красивое лицо этого в один миг ставшего ей дорогим человека, она поняла все: между ними не только страсть, они наслаждаются обществом друг друга, им интересно беседовать, смеяться, а заботы о нем, сейчас Сара чувствовала это совершенно отчетливо, принесут ей радость. И еще одно притягивало ее в Гильберто - он изменился ради нее. Это был момент откровения, и потому она смогла почувствовать произошедшую в нем перемену. До встречи с Сарой он упивался своей притягательностью для женщин. А теперь избегал их. Всех, кроме Сары. Девушка вдруг поняла, что все его прежние похождения были призваны, чтобы только лишь заполнить зияющую рану его души. Поняла, что встречи с нею он жил, как во сне. И ждал, когда его разбудят любовью.
- Вы оказываете мне честь, - наконец заговорила Сара. Любовь, расцветающая в ее сердце, наполняла душу невыразимой радостью. - И я принимаю ваше предложение. - Сердце ее наполнилось до краев, а голос снизился на октаву: - Я люблю вас, Гильберто, - и повторила его слова: - Как никогда не любила другого.
Он резко выдохнул, и на глазах его блеснули слезы счастья и облегчения. Эти слезы стали для Сары новым откровением: в своей гордыне она не понимала, что рядом с ней чувствительный, романтичный и легко ранимый человек.
Он осторожно взял ее за руку и, склонившись, поцеловал ее ладонь. Новая волна счастья окатила Сару, и она тоже не удержалась от слез. Гильберто обнял ее за плечи и, покачиваясь из стороны в сторону, зашептал нежные слова любви.
Успокоившись, Сара мечтала только о том, чтобы это мгновение длилось вечно. Никогда прежде она не испытывала такого полного, блаженного счастья. Ей было уютно и покойно в его сильных руках, и единственным ее желанием было, чтобы свадьба состоялась завтра же.
Из блаженного забытья в реальный мир, полный забот и предстоящих приготовлений, ее вернул звук его голоса.
- Я хотел бы сперва сообщить своему отцу, если вы не возражаете. А потом вернусь, чтобы просить вашей руки у родителей.
Эти невинные слова подействовали на Сару отрезвляюще. Действительно, она совсем не подумала о своей семье. Родители, проблемы Дианы - все отошло на второй план. Сара была целиком и полностью поглощена Гильберто.
А был ведь еще и отец Гильберто - Дон Карлос, вспомнила она и почувствовала, как заныло сердце. Дон Карлос слыл жестоким, бесчувственным человеком. Он лишил своего пасынка всех прав, принадлежавших ему от рождения, и выгнал его.
- Гильберто, - тревожно спросила Сара, - а согласится ли ваш отец, чтобы я стала его невесткой?
- Конечно! - Гильберто даже как будто удивился такому вопросу. - Он только и твердит, чтобы я женился. Так что я уверен, он обрадуется этому известию. - И он поцеловал Сару в макушку.
- Надеюсь, вы правы, - сказала Сара, но тревога ее не улеглась.
- Не волнуйтесь. Если хотите, я сейчас же пойду к вашему отцу.
- Нет-нет, отправляйтесь домой и сообщите своему. А я подготовлю родителей.
- Ты не выйдешь замуж за Гильберто Агуэрро, и это окончательно, - громыхал Герберт Йорк, расхаживая взад и вперед по кабинету.
- Но, папа! Ты ведь не возражал, чтобы я встречалась с ним. - Сара сидела в одном из кожаных кресел, наспех освобожденных от бумаг, и с явным замешательством пыталась понять неожиданное волнение отца. - Ведь вы…
- Мы полагались на твою рассудительность, дорогая, - вмешалась Мэри. - Мы с твоим отцом и подумать не могли, что ты станешь рассматривать этого молодого человека как серьезного поклонника. - Взмахнув изящными руками, мать подчеркнула свою мысль: - Совсем недавно ты смеялась над ним, не зная, куда деваться от бесчисленных роз. Именно поэтому мы полагаем, что он одурманил тебя льстивыми речами и ты по неопытности обманулась.
Сара ничего не понимала. В вопросе выбора поклонников ее родители никогда ей не препятствовали и всегда вели себя непредубежденно. Сара поверить не могла, что нежданно-негаданно наткнулась на такое сокрушительное сопротивление. И все же надеялась, что стоит ей только правильно все объяснить, и родители поймут, что ее любовь к Гильберто не блажь и не самообман.
- Все это так, мама. Я действительно смеялась над ним. Но когда узнала его получше, полюбила, а он полюбил меня. Поверь, я нисколько не обманываюсь. Между нами возникло чувство…
- Правильнее будет сказать, что ты поддалась вожделению плоти! - отец обвиняюще указал на нее пальцем. Никогда прежде он не был так резок с дочерью.
Задыхаясь, пунцовая от гнева и стыда, Сара не могла отвести взгляд от Герберта. Как он мог сказать такое ей, своей дочери? И это притом, что Герберт Йорк никогда не был ни особенно религиозным, ни моралистом, ни лицемером.
- Ну-ну, Герберт, - попыталась увещевать его Мэри.
- Не успокаивай меня, дорогая. Какое унижение узнать, что моя дочь…
- Поцеловала мужчину? - решительно оборвала отца Сара. - И что здесь такого? Неужели ты думаешь, что это в первый раз? Нет, папа. Первый раз это произошло, когда мне было лет пятнадцать.
Герберт повернул к жене недоуменное лицо.
- Это правда, Мэри? - Мэри спокойно кивнула. - Господи всемогущий! И ты знала? Знала о бесстыдстве нашей дочери и молчала?
- Пожалуйста, Герберт, выбирай слова! - Мэри поморщилась. - И успокойся. Тебе совершенно не из-за чего волноваться. Нет ни малейших сомнений, что это были невинные поцелуи. Сара всегда откровенна со мной. И наш сегодняшний разговор только подтверждает это.
- Невинные поцелуи! - не унимался Герберт. - Ха! Ты что, забыла, что сказала Кармен? Забыла, как служанка описала «невинные» занятия Гильберто Агуэрро и нашей обожаемой дочери? Фи! Отвратительно! - Герберт сильно ударил кулаком по ладони другой руки. - Как ты допустила, чтобы наша дочь выросла распутной…
- Не забывайтесь, Герберт Йорк! - оборвала его Мэри. И после паузы продолжила: - Ты отдаешь себе отчет, в чем обвиняешь меня и нашу дочь? Не понимаю, как такое могло прийти тебе в голову…
Сара закрыла глаза, стараясь сохранить спокойствие. Она чувствовала себя виноватой. Она расстроила родителей и причинила им боль.
Так значит Кармен выполнила свою угрозу. Ничего удивительного, что отец возмущен. Саре вдруг пришло в голову, что Кармен, должно быть, сильно преувеличила то, что видела, из желания отомстить хозяйке за увольнение, а Гильберто - за пренебрежение.
- Извини меня, Мэри, - отец смутился и стал подергивать себя за бакенбарды. - Но я действительно возмущен поведением Сары. - Он бросил еще один гневный взгляд в лицо дочери. - Мы с матерью сделали все, чтобы воспитать тебя как следует. Мне тяжело думать, что моя дочь повела себя недостойно, опустилась до…
- Погоди, папа, - не выдержала Сара, не в силах больше выносить его ужасные обвинения. - Позволь мне сказать тебе кое-что, прежде чем ты обрушишь на меня все эти ужасные обвинения. Не знаю, что наговорила тебе Кармен… Но я признаю, что поцеловала человека, за которого собираюсь выйти замуж. И не считаю это унизительным. А Кармен… Думаю, ты не знаешь. Я выгнала ее после того, как услышала, как она предлагает себя сеньору Агуэрро в нашей гостиной.
- Предлагает себя? - в ужасе прошептала Мэри. - Но, Сара, ты же не имеешь в виду?…
- Вот именно.
Саре показалось, что отец даже обрадовался. Ему явно стало легче от мысли о возможной невиновности Сары.
- И что же Гильберто? - поинтересовался отец.
- Приказал ей оставить его в покое, - ответила Сара.
- Это он сказал тебе? - в голосе отца звучало недоверие. - Или ты… ты видела все сама?
- Не видела, но слышала.
- Ты что же, подслушивала? - ужаснулась мать.
- Значит, ты ему не доверяешь, не так ли? - торжествующе заключил отец.
Сара отрицательно покачала головой. Разве сможет она вразумительно объяснить все те чувства, которые испытывала, прежде чем догадалась о своей любви к Гильберто? Но объяснять все равно придется.
- Папа, мама, я не подслушивала, это получилось случайно. Бесстыдство Кармен настолько меня поразило, что какое-то время я не могла пошевельнуться… А недоверие… Да, оно было, но потом прошло… - Сара запнулась и задумалась, пытаясь привести в порядок свои мысли.
- Итак ты хочешь, чтобы мы с мамой поверили, что Кармен лгала по злобе. Но… Ты же признаешь, что целовалась с Гильберто?
- Да, папа. Я поцеловала его. Потому что люблю. Но, судя по твоему глубокому возмущению, Кармен сильно преувеличила то, что видела. Но я хочу понять, почему вы против Гильберто? - выпалила Сара. - Потому что он мексиканец?
Герберт недоуменно переглянулся с женой. Сара поняла, что ее вопрос обидел отца. Ей показалось, что его аристократическое лицо окаменело. Или, по крайней мере, сделалось жестче.
- Я думал, Сара, что избавлен от подобных подозрений с твоей стороны. - Он помолчал, тщательно подбирая слова. - Мне казалось, что я всегда вел себя как человек, который оценивает других людей по их заслугам. Свою непредубежденность я, как умел, пытался привить и тебе…
- Но ты же пристрастен, отец, вот почему я так удивлена…
- Помолчи, - скомандовал Герберт, поднимая руку, - Я не закончил. Это важный вопрос, и ты имеешь право знать причину моих возражений. - Он стал ходить вдоль стола, будто движение помогало ему объясняться.
- Дело, конечно, не в национальности. Дело в политической жизни этой страны. Если ты выйдешь замуж за мексиканца, тебе придется жить здесь, а это очень неспокойная страна. Как только французы уйдут, а они уйдут, и очень скоро, здесь начнется гражданская война.
- Но гражданская война была и в Соединенных Штатах, - возразила она.
- Да, была. Но Соединенные Штаты, слава Богу, ограничились одной гражданской войной. - Герберт говорил медленно и внушительно, желая, чтобы дочь поняла его. - А Мексика? Разве ты не знаешь, Сара, сколько гражданских войн насчитывает Мексика? Сколько правителей сменилось здесь с тех пор, как Мексика объявила о своей независимости от Испании?
- Но, папа! - тихо возразила Сара. - Я выхожу замуж не за страну, и даже не за правителя. Я выхожу замуж за обыкновенного человека.
Мэри похлопала ее по руке:
- Позволь ему объяснить, дорогая.
Сара покорно кивнула, вздыхая. Значит, дело все же не в обвинениях Кармен. Причины возражений отца оказались гораздо глубже. Сердце девушки заныло. Осуществятся ли ее надежды? Или ей предстоит горькая, невосполнимая утрата - утрата любви и счастья?
- Подумай, Сара. Если ты выйдешь замуж за Гильберто Агуэрро, у нас с матерью не будет ни минуты покоя. Ты знаешь, мы собирались уехать, как только французы покинут эту землю. Я завершу свои дела и мы вернемся в Штаты. Мы надеялись, что ты не будешь торопиться и выберешь себе в мужья американца, предпочтительно из круга наших знакомых. Есть много молодых людей, которые… - Он сам прервал себя и покачал головой. - Но я сейчас не об этом. Ты должна учесть еще одно обстоятельство.
Страна страной, но, выходя замуж, ты становишься членом другой семьи. А семья Агуэрро пренеприятнейшая. Разве не ты пересказывала Диане историю этой семьи? И мне и твоей матери жутко от одной мысли, что ты станешь невесткой Дона Карлоса. Как ты можешь думать о замужестве с человеком, по приказу которого убили отца твоей лучшей подруги?
Сара сглотнула и почувствовала, что от напряжения во рту появился неприятный металлический привкус. Эта очевидная мысль не приходила ей в голову. Но как бы то ни было, отец прав, Дон Карлос - негодяй. Значит, став женой Гильберто, она станет невесткой негодяя, приказавшего убить отца Дианы? Господи!
Герберт и Мэри, заметив непритворный ужас, проступивший на лице дочери, переглянулись. Им казалось, что это возражение сломило ее упорство.
- Ты прав, папа, - сказала наконец Сара, справившись с волнением. - Дон Карлос… страшный человек. Но какой бы он ни был, он отец Гильберто. Тут уж ничего не поделаешь.
Герберт и Мэри переглянулись снова. Оба были поражены. Приходилось признать, что решение Сары не прихоть и не упорство, а сознательный и очень трудный выбор.
- Господи! - воскликнул в сердцах Герберт. - Ну как же ты не понимаешь, дорогая! Дело не в тебе! Дон Карлос никогда не согласится на ваш брак. И у меня есть все основания для такого утверждения. Он хочет через сына породниться с владельцем соседнего ранчо. Дон Карлос мечтает только о том, чтобы расширить пределы своей империи. А на чувства, даже если это чувства его собственного сына, ему плевать! Я знаю, что говорю. Мне приходилось сталкиваться с этим человеком. - Сару охватило отчаяние. Значит, Гильберто встретит такое же сопротивление, как и она, а может быть, еще большее.
- Но даже если бы не существовало всего, о чем я говорил раньше, - безжалостно продолжал Герберт, - я не желаю, чтобы моя дочь растратила свою жизнь на человека с такой репутацией, как у Гильберто. Он типичный дамский угодник, беспринципный волокита, готовый соблазнить любую женщину. Какой из него будет муж? Ты надеешься быть счастливой с человеком, который, едва женившись, заведет дюжину любовниц?
- Папа! Ты его совсем не знаешь. А все эти разговоры - не более чем сплетни. Ну… может, он и был таким раньше, но сейчас он изменился, - защищалась Сара.
- Вы только послушайте! Изменился! Леопард не может поменять свои пятна, дорогая. Ты у нас красавица и умница, я не сомневаюсь, что Гильберто искренне увлечен тобой. Но после свадьбы истинная его натура покажет себя. И что потом? Он непременно примется за старое. Все молодые женщины верят, что смогут изменить своих мужей, но это невозможно. Мужчина, за которого ты выходишь замуж, никогда не изменится, он всегда будет точно таким, как был до свадьбы. Одна надежда, что хуже не станет. Ну что ты на меня так смотришь? Если мне не веришь, спроси мать.