В наружной обработке богатых псковских деревянных зданий, несомненно, применялись покрытия луковицеобразного профиля — так называемые бочки. Луковицеобразные формы, как сказано выше, вошли в это время в завершения иконостасов, а также киотов и керамических плит. Ниши с завершениями в виде бочек на палатах Крыпецкого монастыря, бесспорно, были связаны с какими-то «бочечными» крышами над кельями этого здания. Без таких покрытий верхние деревянные Этажи этих палат никак не увязывались бы с декорацией каменной части. Вероятно, изменился и характер резьбы, украшавшей деревянные постройки, — рисунок ее стал крупнее, в нее стали входить детали большого рельефа.
О внутреннем убранстве псковских жилищ того времени нет почти никаких данных. В богатых жилищах, без сомнения, стены и лавки, как на всей Руси, обивались войлоком, сукном и другими тканями. Немец Вундерер, описывая Псков конца XVI века, упоминает о зале «где происходили приемы», то есть о повалуше или гриднице, стены которой были сплошь покрыты красивыми коврами. В этом зале он видел «царский трон» «из слоновой кости». Ему показали «редкостные», по его словам, печи — круглые и прямоугольные, установленные в углах помещений. Среди них были лежанки. В другом месте он говорит о «царских палатах», в которых все покои были обтянуты красным бархатом. Вероятно, это тоже были повалуши или гридницы с каменными стенами. Видимо, обычай обивать изнутри материей стены распространялся не только на деревянные здания. Украшением интерьеров были узорчатые окончины. Печные изразцы покрывались зеленой поливой.
Деревянными были тогда в Пскове гостиные — заезжие дворы — Московский и Льняной, а также Соляной двор, Пушечный литейный двор и другие казенные дворы. Они отличались от обычных жилых дворов не только большими размерами, но и совсем другой композицией. Жилые постройки стояли в глубине двора, а конюшни и амбары, располагаясь по его периметру, заменяли собой ограду. Лавки и амбары на псковских торгах тоже были рублеными, деревянными.
|
|
За первую половину XVI века Псков чрезвычайно сильно изменился. На Крому, на месте, где раньше собиралось вече, были построены церковь Благовещения, Владычный двор и на нем церковь Сорока мучеников. Вероятно, уже тогда на Владычном дворе были построены каменные палаты. Большой торг после 1510 года был перенесен из Среднего города на Полонище, против Трупеховских ворот Среднего города, на место бывших огородов и садов. Там он быстро разросся, заняв обширнейшую площадь. К середине века в его рядах расположилось не менее полутора тысяч лавок. Во время запустения Пскова после Ливонской войны в Большом торгу было более сорока шести рядов. По соседству с Новым торгом построили упоминавшиеся уже гостиные Заезжие дворы: Московский, Тверской, Льняной. Близко от торга, у крепостного рва, поставили дворы Таможенный, Соляной и важню (помещение, где взвешивали товары). Посреди невысоких (они были не выше двух этажей) деревянных рубленых лавок торга в память упразднения псковского веча была построена каменная церковь Ксении.
От Рыбного торга или, вернее, от Старого Примостья, то есть того места, где и теперь расположен мост через Пскову, вверх по течению Псковы, по ее берегам и островкам, располагался своего рода «промышленный район» города. Здесь в пределах городских стен, было не менее двух десятков водяных мельниц и много разного рода ремесленных мастерских: кожевенных, мыльных, винных, пивных, зеленных (то есть пороховых). Мельницы и трепальни с дворами и слободками возле них тянулись по Пскове и за пределами города, доходя до Любятовского монастыря. По берегам Псковы было разбросано много бань. Ниже Старого Примостья, на правом берегу Псковы, на месте старого немецкого двора стояли «корчемные дворы» и «варницы». Берега Псковы по меньшей мере в пяти местах в пределах города были соединены мостами.
|
|
Районом расположения административных зданий и поселения представителей администрации стали Довмонтов город и ближайшая к нему часть Пскова. В Довмонтовом городе была построена Приказная изба, а на площади бывшего торга — съезжие избы. На бывшем Княжьем дворе, названном теперь Государевым двором, в здании старой судницы разбирались судебные дела. Жилой двор наместника был устроен вблизи Рыбницких ворот в старом Снетогорском подворье. Снетогорское подворье было перенесено из Среднего города на Запсковье. Город украсился множеством новых церквей и монастырей. Почти все старые приходские и монастырские храмы были в это время перестроены, сделаны более крупными и богатыми. Церкви строились уже не только по заказам жителей Пскова, но и «по повелению» великого князя или наместника. Общее количество их в городе и самых ближайших его окрестностях дошло почти до полутора сотен. Все они, как и их звонницы, возвышались над общей массой застройки. Этот «густой лес» церквей, как выразился поляк Пиотровский, видевший Псков в 1581 году, производил на всех необыкновенно сильное впечатление.
|
|
На улицах Пскова появились и каменные жилые палаты в два, а может быть, и три этажа, над которыми возвышались еще деревянные хоромы.
Грандиозными стали укрепления Пскова. К 70-м годам XVI века, когда стену Полонища полностью перестроили из камня, весь Псков снаружи был окружен поясом каменных стен с высокими башнями, широкими, далеко выдающимися за стены «захабами» и подземными контрминными галереями («слухами»). Только Нижние решетки — стена с двумя «водобежными» воротами, преграждавшая доступ в город через устье реки Псковы, построенная в 1538 году присланным из Москвы «фрязином», оставалась деревянной. Но по сторонам ее стояли уже две каменные башни, построенные еще в 1500 году. Верхние решетки, закрывшие вход в реку Пскову с верхнего течения, были построены из дерева в 1517 году и перестроены по указу Москвы в 1525—1526 годах из камня. Тогда же над ними на Гремячей горе была возведена Козьмодемьянская башня, которая существует и ныне.
Еще до постройки Нижних решеток, в 1535 году Запсковье было защищено со стороны Псковы деревянной стеной, протянувшейся от Гремячей горы до реки Великой.
Укрепления Пскова были в то время единственными на Руси по их размерам, мощи и красоте. «Яко же во всей Руси пресловущий великий град Псков каменный четырми стены огражден, да новый град Смоленск», — говорит автор «Повести о Николе Заразском».
Непомерная высота и толщина кромских Першей, исполинские размеры угловых — Покровской и Вар-лаамской башен, огромная протяженность высоких стен с многочисленными башнями, воротами и захабами производили неотразимое впечатление. Каменные укрепления Пскова, в это время уже, несомненно, покрывавшиеся обмазкой и побелкой, придавали городу величественный, грозный, а вместе с тем и привлекательный вид. Поверх стен блистали главы церквей, покрытые поливной черепицей, блестящим луженым железом, а иногда и золоченой медью и увенчанные позолоченными крестами. Рядом виднелись верха наиболее богатых жилых зданий с их вышками, «чердаками» и теремами.
Поражала не только общая картина укреплений, открывавшаяся издали, но и ее частности: ворота, прорезавшие могучие толщи кладки стен, массивы башен, узкие щели бойниц, окованные железом тяжелые воротные щиты и решетки, ходовые галереи, шатры над башнями, навесы над иконами.
Вне стен города, вокруг слобод и загородных монастырей раскинулись широким кольцом огороды, пожни и нивы, принадлежавшие жителям города и слобод, монастырям и церквам. Заселенность псковской земли, многочисленность ее населенных пунктов и тщательность обработки земли особо отмечали путешествовавшие по ней в то время иностранцы. Около же самого Пскова все годные земли использовались и обрабатывались особенно тщательно. Не только сам Псков, но и его окрестности были к середине XVI века в цветущем состоянии. Ливонская война разорила и обезлюдила Псков и еще более опустошила окружающие его земли.
Псков и его архитектура в XVII веке. Тяжкими бедствиями начался на Руси XVII век. В 1601—1603 годах был страшный голод. Обострение классовой борьбы вызвало крестьянские восстания и войны, потрясшие русское государство. Создавшимся тяжелым положением Руси воспользовались интервенты. Только в 1618 году, благодаря патриотическому подъему народа, они были окончательно изгнаны из русской земли.
Псков во время борьбы между «меньшими» и «большими» людьми в первом десятилетии XVII века сгорел до тла. Выгорел даже Кром, а взорвавшийся порох разнес часть его стен. Погибли в огне все запасы. Сгорели помосты и крыши псковских стен и башен, воротные щиты. Однако вскоре укрепления были починены.
В 1615 году Псков оказался уже неодолимым препятствием для шведской армии, руководимой ее лучшими полководцами. Но город был разорен и обезлюдел.
К 20-м годам XVII века началось восстановление разрушенной экономики Руси, сопровождавшееся дальнейшим закабалением крестьянства и усилением налогового гнета. В это время в Пскове количество ремесленников и мелких торговцев не увеличивалось, а продолжало еще более уменьшаться. Посадский люд обнищал, но бедственное положение масс не мешало обогащаться верхушке купечества. Летописец, касаясь событий 1606 года, говорил о псковских «гостях», как о «славных» и «великих» людях, «мнящихся перед богом и человеки, богатством кипящих». После того как эти «великие гости» исчезли из Пскова, вероятно, попав в число трехсот семейств, которые в 1615 году были «выведены» в другие города, их место заняли Поганкины, Русиновы, Сырниковы и другие, необыкновенно быстро возвысившиеся купцы. Продолжая по-прежнему заниматься скупкой и перепродажей сырья и изделий мелких ремесленников, некоторые из них, используя дешевизну рабочих рук, начинали уже тогда переходить к созданию своих промышленных мастерских, в которых наемные рабочие обрабатывали часть скупаемого сырья, оставляя в руках своих нанимателей огромную прибыль.
Во второй половине века объем ремесленного производства и торговли, внутренней и заграничной, в Пскове значительно вырос. Но Псков не мог уже догнать такие центры, как Москва, Ярославль, Кострома и другие, выдвинувшиеся в ходе развития экономики Руси на первое место. Псковское ремесло потеряло то значение, которое ему принадлежало в ряде отраслей производства в XVI веке. Лучших псковских мастеров царское правительство теперь просто переселяло в Москву на постоянное жительство, определяя их, например, в Оружейную и Иконописную палаты, «в вечную службу», где они находились на положении, близком к положению холопов. Для исполнения сложных строительных, декоративных и живописных работ в XVII веке в Москву вызывали мастеров уже из Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода, а не из Пскова, как раньше.
Упрочение общерусских связей и сложение единой общерусской культуры сказывались на произведениях псковских ремесленников. Так, например, основная масса изразцовых печей, выделывавшихся в XVII веке около Пскова, повторяла московские и ярославские образцы. Изредка их варьировали или упрощали. Когда же, в еще более редких случаях, псковский мастер сам разрабатывал рисунок печи, то и тогда он выдерживал его в том же общерусском характере. Почти то же можно сказать и о псковских резчиках по дереву, ювелирах, иконописцах.
Но, однако, порой сказывались старые традиции псковского ремесла. Среди псковских ремесленников, пожалуй, наибольшую самостоятельность в творчестве проявляли строители. Псковская архитектура XVII века, приобретя еще новые общерусские черты, все же до самого конца века сохраняла свой особый характер. Разумность старых псковских архитектурных приемов, приспособленных к местным строительным материалам, способствовала их сохранению. Узорочье и росписи в обработке зданий не получили в Пскове XVII века пышного развития. В Пскове совсем не применялись внутренние росписи храмов, получившие тогда такой размах в Ярославле, Ростове, Костроме и других русских городах. Нам известно о росписях только одного из псковских гражданских зданий XVII века — Приказных палат, построенных в 1695—1698 годах. Свойственная Руси XVII века любовь к богатой орнаментации и расцветке зданий отразилась на очень немногих произведениях псковских каменщиков — церкви Одигитрии на Печерском подворье, Стефановской церкви Мирожского монастыря, вторых палатах купцов Меншиковых на Великой улице и в некоторых совсем мелких работах, вроде крыльца, пристроенного к паперти собора Снетогорского монастыря, украшенного изразцами и яркой раскраской.
Но из этого еще не следует, что псковская архитектура XVII века была художественно бедна и маловыразительна. Псковские строители во многом сумели сохранить свои старые навыки и даже развить их. Не уменьшилось и их умение в использовании приема контраста. А XVII век давал в этом отношении большие возможности. По всей Руси в прикладном искусстве развивался вкус к яркой красочности, сочности и богатству орнаментики. Это сказывалось на обработке предметов домашнего убранства, на одежде, вышивках, обработке изделий из металла, иконах. Резьба по дереву становилась все более сочной и выпуклой. Во второй половине века киоты и иконостасы украшались резными карнизами с большими выносами, резными колонками, увитыми виноградной лозой. Размеры иконостасов в это время достигли предела, их верхи доходили до сводов. Обильная позолота сочеталась в них с яркой раскраской. Церковное убранство стало еще богаче и разнообразнее, хотя и потеряло в изяществе и благородстве. Очень сочными по рисунку и эффектными стали сверкающие позолотой ажурные кресты, венчавшие церковные главы. В богатых одеждах чаще стали употреблять пышно орнаментированные ткани, парчу, бархат. Цветные одежды обшивались золотым и серебряным кружевом, украшались ювелирной работы пуговицами и пряжками, кистями, жемчужным низанием. Очень любимы были ювелирные украшения.
В то время особенно развился вкус к художественно обработанным вещам домашнего обихода. Даже в среде небогатых людей он выражался в любви к ярким расписным деревянным изделиям, цветным тканям, поливной керамике. Палаты псковских богачей украшались обширными киотами, которые сверкали позолоченной резьбой, узорной басмой, живописью икон и финифтью лампад, золотом и драгоценными камнями окладов. Эти палаты обогревались печами, пышно орнаментированными и расписанными яркими разноцветными эмалями. Освещали их литые и чеканные паникадила, которые привешивались по пяти штук в каждой палате, со множеством свеч на каждом. Блестящая полированная или украшенная финифтью и сканью металлическая посуда и богатые скатерти, полавочники и ковры, драгоценные завесы и вышивки дополняли убранство.
В последней четверти века, а может быть и раньше, к этому прибавились еще китайский фарфор, иранский фаянс, западноевропейская посуда, а затем европейская резная мебель и зеркала. Все это красочное внутреннее убранство, как и сами люди, одетые в цветные одежды, необычайно ярко воспринималось именно на фоне светлых гладких стен псковских палат, таких же сводов или же очень простых деревянных потолков. То же можно сказать и о псковских храмах XVII века — скромность и простота их были рассчитаны на контраст с богато убранными иконостасами, драгоценной сверкающей утварью и пышным облачением священнослужителей.
В XVII веке в Пскове церковное строительство выразилось главным образом в ремонтах и частичных перестройках старых церковных зданий. За весь век в Пскове было построено всего немногим более десяти новых церквей (из них половина на месте разрушенных старых). Но зато почти все старые храмы подверглись переделкам. Пять храмов XVII века дошли до нашего времени, но все они переделаны и, за исключением Троицкого собора и церкви Одигитрии на Печерском подворье, настолько не изучены, что вполне отчетливого представления о церковной архитектуре Пскова того времени у нас нет.
До 1670—1680-х годов, по-видимому, новые церкви почти не строились. Лишь из сообщения исследователя псковской старины И. И. Василёва мы знаем о постройке в 1601 году церкви Николы Нового на Завеличье. В 1677 году была построена Ильинская церковь на Запсковье, в конце 70-х годов — Николы от Торга, в 1685 году — Николы на Проломе (она не дошла до нас) и Одигитрии на Печерском подворье. С 1682 по 1699 год строился Троицкий собор. Архитектура храма Стефана в Мирожском монастыре свидетельствует о его принадлежности к концу XVII века. К тому же времени относился и храм Иоанна Предтечи на Печерском подворье, существовавший еще в первой половине XIX века.
Ильинская церковь на Запсковье и в решении плана, и в конструкции, и в наружных формах и обработке сохранила связь со старой псковской церковной архитектурой.
 Церковь Одигитрии. Реконструкция
|
В то же время в Пскове появился новый тип пятиглавого храма. Он существенно отличался от многоглавых церквей, созданных псковскими каменщиками в прошлом: храмов Благовещения в московском и казанском кремлях, Николы в Любятове, собора Мальского монастыря и трехглавого храма в Солевычегодске. В старых постройках псковских мастеров все главы были световыми. В псковских же пятиглавых храмах XVII века боковые главы стали только декоративной деталью наружного убранства. Отсюда и необычная постановка их глухих барабанов — не на своды, а на наружные стены, и не по диагоналям четверика, а по его осям.
Первая постройка этого типа, церковь Николы от Торга, несмотря на ее большие размеры, была бесстолпной. Она перекрыта просто сомкнутым сводом.
В отличие от церкви Николы от Торга, центральная глава пятиглавого храма Одигитрии, построенного в 1685 году, установлена на столпах, что было вызвано очень крупными размерами четверика. Звонницу здесь сменила колокольня с высоким восьмигранным шатром. В кладке наряду с плитой применен кирпич, облегчивший каменщикам выполнение декоративных частей. Нужно, однако, отметить, что при всей необычности общего облика этого здания, в деталях оно сохранило связь со старыми псковскими традициями. Обрамление окон и ниш притвора и по технике исполнения, и по профилю повторяет типичные для Пскова XV—XVI веков наличники дверных проемов. Обработка абсиды обычным псковским орнаментом из впадин — совершенно в духе XVI века. Валиковые декорации на барабане, пояс поребрика, ширинки — детали, применявшиеся псковскими каменщиками в XVI веке (собор Елизаровского монастыря и другие постройки). Далеко не столь своеобразна церковь Стефана в Мирожском монастыре. В ее кладке тоже был применен кирпич, употребленный главным образом в декоративных частях, небольшая глава установлена на сомкнутый свод.
В Пскове в конце XVII века получил распространение еще один тип храма, который можно назвать палатным. Постройка этого типа представляла собой вытянутый с запада на восток параллелепипед, покрытый четырехскатной крышей, под которой умещались две палаты. Одна из этих палат представляла собой сам храм, а другая — притвор. Над крышей возвышалась небольшая глухая декоративная главка. Таким был храм Иоанна Предтечи на Печерском подворье, развалины которого зарисовал А. А. Мартынов в середине прошлого века. Подобные постройки продолжали возводиться на Псковщине до конца XVIII века.
Крупнейшая псковская церковная постройка самого конца XVII века — Троицкий собор — выполнена по присланному из Москвы чертежу, который определил если не весь облик собора, то, по крайней мере, общую композицию и некоторые детали. Собор построен из крупной тесаной белой плиты. Свойства этого материала и, возможно, привычки местных строителей привели к упрощению обработки здания. Лишь в нижней части собор был украшен наличниками и поясами, сам же четверик, кроме лопаток и их завершений и очень простого карниза, не получил никакой обработки. Может быть, в этом сказалась просто недостаточность средств на постройку, тянувшуюся с 1682 по 1699 год.
Как уже было сказано, в XVII веке для Пскова были характерны перестройки старых церквей. Некоторые из старых храмов, успевшие сильно обветшать, были изменены до полной неузнаваемости. Иногда они при этом получали довольно случайные формы. Но все же и при перестройках старались придерживаться определенных излюбленных архитектурных приемов. К ним прежде всего следует отнести крыльца, выступавшие из объема здания, с тремя широкими открытыми пролетами. Они сохранились у церквей Иоакима и Анны на Полонище, Образской на Запсковье (боковые пролеты позднее заложены), Рождества на Снятной горе (его боковые пролеты закрыты пристройками XVIII века), Николы на Усохе. У церкви Воскресения на Званице крыльцо сделано без боковых пролетов, а у церкви Преполовения на Спасском подворье оно превращено в галерейку с четырьмя дополнительными световыми проемами, кроме входного.
В Пскове осталось несколько образцов церковных ворот XVII века. Прекрасно сохранившиеся ворота Образской церкви на Запсковье со столбами, обработанными каннелюрами (такая обработка говорит о том, что ворота относятся к концу XVII века), завершаются щипцом. Щипцом заканчивались и более старые, возможно, принадлежащие еще XVI веку ворота храма Козьмы и Демьяна с Примостья. Похоже, что такое завершение составляло особенность церковных ворот, отличавшую их от ворот гражданских дворов, получавших всегда до самого конца XVII века горизонтальное завершение. Другую особенность церковных ворот составляли их решетчатые створы, сквозь которые можно было видеть храм. Такие кованые железные створы до сих пор существуют на воротах Образской церкви, а несколько лет назад еще были целы деревянные решетчатые створы порот у церкви Михаила архангела в Городце.
Иногда ворота принимали вид небольшой кубической постройки. Такими были южные ворота Мирожского монастыря. Изнутри монастыря проем ворот был украшен закругленными столбами. В Пскове сохраняются образцы ворот конца XVII века, объединенных со сторожкой (ворота Снетогорского монастыря), с надвратной церковью (северные ворота Мирожского монастыря) и со зданием подсобного назначения (ворота Михаило-архангельской церкви). Тогда же строились и часовни, но до нашего времени они не дошли.
XVII век был в Пскове временем расцвета каменной гражданской архитектуры. Строительство каменных купеческих палат возобновилось, по-видимому, уже с 20-х годов.
Для начала этого строительства был характерен разительный контраст между обычными жилищами горожан и палатами богатейших псковских купцов. Основную массу застройки города по-прежнему составляли дворы небогатых горожан с небольшими деревянными жилыми зданиями в два-три невысоких этажа и еще более мелкими дворовыми строениями. Как и в XVI веке, под ними встречались каменные подызбицы и погреба, но обычно невысокие.
Первые же каменные жилые здания XVII века были огромными по тем временам. Окна их верхних деревянных помещений достигали высоты крестов, увенчивавших главы больших псковских храмов. Необычайная массивность палат, их высокие суровые стены, обширные деревянные хоромы с гульбищами, возвышавшиеся в четвертом и пятом этажах, каменные ограды дворов, ворота со створами из «досчатого» железа — все это должно было поражать всякого видевшего их тогда. Два нижних каменных этажа таких палат занимали подклети и клети — помещения для хранения товаров и наиболее ценного имущества. Они перекрывались каменными сводами. Освещавшие их небольшие окошки были снабжены углубленными в специальные впадины железными ставнями, защищавшими внутренность палат от искр и головешек в случае пожара, а также решетками, предохранявшими палаты от воров. Двери закрывались железными запорами. Двери подклетей и сеней закладывались еще изнутри толстыми деревянными брусами-засовами, уложенными в специальные каналы. Подклети иногда связывались с клетями внутренними лестницами, проходившими в толще стен.
В сени второго этажа поднимались по наружному крыльцу. Из сеней лестница, проходившая внутри одной из стен, вела в третий этаж, где принимали гостей. В первых постройках такого рода весь Этот этаж был занят одним большим помещением — повалушей, в которой гости пировали и забавлялись музыкой, представлениями скоморохов, плясками, пением, играми и т. д. Когда не было гостей, повалуша, надо полагать, служила общим залом для семьи, местом, где ели, выполняли домашние работы. При довольно большой площади, она была высотой всего метра в два с половиной. Оштукатуренные и выбеленные светлые стены ее сочетались с обширной поверхностью деревянного потолка, гладко отесанный накат которого укладывался поверх балок из толстых брусьев. Внутри повалуши к ее стенам прилегали деревянные тамбуры, защищавшие от сквозняков и от попадания холодного воздуха из междуэтажных лестниц и выходов на гульбища — обширные деревянные наружные балконы. У стен же стояли объемистые, облицованные поливными изразцами печи.
Повалушу старались по возможности лучше осветить. Однако окна тогда были маленькими, а их «оконничные станки» и слюдяные узорные оконницы задерживали много света. Окна повалуш не имели решеток, а только железные наружные ставни. Ниже подоконников кругом у стен шли лавки, резные ножки которых врубались в деревянный пол. Какую-то часть повалуш занимали обширные столы. Четвертый этаж был уже полностью деревянным. В его сени, помещавшиеся над сенями нижележащего каменного этажа, поднимались из повалуши по внутренней лестнице. По сторонам сеней размещались горницы: ближе к улице — мужской части семьи, в стороне, обращенной в глубь участка, — женской.
Еще выше, уже в пятом этаже, располагались холодные помещения — сенники, чердаки, вышки и светлицы. Они не занимали всей площади здания, а возвышались в виде отдельных срубов над его серединой (над сенями) и над торцами. Из них были выходы на балконы (гульбища) для членов семьи.
Такие огромные пятиэтажные жилые здания строили в Пскове до середины XVII века. С каждой новой постройкой в их архитектуру вносились изменения. Совершенствовалось устройство окон и дверей, изменялись состав и расположение помещений, их связь между собой. Эти нововведения сопутствовали переменам в обычаях и укладе жизни богатейшего псковского купечества.
Скоро обычай пировать и развлекаться в одной палате вышел из моды. Повалуши продолжали устраивать лишь не особенно богатые люди. В богатых жилых зданиях повалушу заменили три помещения: верхние сени, столовая палата с пировым столом, занимавшим почти всю ее площадь, и совершенно свободная палата, где гости после пира отдыхали и забавлялись. Как и раньше, первый и второй этажи продолжали служить для хранения имущества, а третий этаж отводился для приема гостей. Существенным усовершенствованием в устройстве палат явилось применение в окнах и дверях закладных деревянных колод, позволившее улучшить утепление и освещение каменных зданий. При палатах стали устраивать не только деревянные гульбища (располагавшиеся над крыльцами), но и каменные открытые галереи.
В середине века стали строить палаты с одной только клетью во втором этаже. Место другой клети заняла столовая палата. Палаты для развлечений заняли почти весь третий этаж.
Еще в первой половине XVII века в Пскове строили жилые здания с двумя каменными этажами. Во второй половине века этот тип здания стал преобладающим. Трехэтажные каменные палаты перестали строить. Даже богатейшие каменные здания стали гораздо меньше, а вместе с тем приобрели более уютный и приветливый вид. Над их крыльцами теперь стали устраивать светелки, входившие в состав помещений жилого деревянного этажа, а гульбища получили вид висячих открытых галереек, обходивших с трех сторон эти светелки. Вошло в обычай устраивать для гостей небольшие дополнительные палатки, куда можно было уединиться, покинув шумные палаты для развлечений. Иногда столовую и палату для увеселений стали перекрывать деревянными потолками.
Во второй половине XVII века каменное строительство начало распространяться и в среде среднего купечества. Появились самые разнообразные каменные жилые здания с двумя и с одним каменным этажом, с двумя палатами для приема гостей или же только с одной повалушей и складскими помещениями, решенными по-разному. Но всегда обязательными принадлежностями жилых зданий были крыльца при каменной части, деревянные жилые верха с «вышками» над сенями, светлицы с гульбищами над крыльцами.
Характерными для последней четверти века стали богатые палаты с крыльцами, включенными в объем здания. Интересным типом псковских богатых жилых зданий последней трети XVII века были палаты с планом в виде «глаголя» (буквы «Г») и сложной объемной композицией. Для построек последней четверти века характерно усложнение состава помещений верхнего (второго) каменного этажа. Кроме дополнительных палат для приема почетных гостей появились еще особые палаты для дневного пребывания членов семьи, для рукоделия и повседневных домашних дел.
С большим размахом применялись гульбища, выходившие зачастую чуть ли не на все стороны.
Дворы в это время стали обстраиваться кругом каменными постройками с жилыми деревянными верхами для слуг над подсобными зданиями. Наряду с описанным, к концу века в Пскове появился тип жилого здания с очень компактным, почти квадратным планом. Такой постройкой был ныне уже не существующий дом Жуковой. Над его крыльцом, выступавшим из объема палат, еще в XIX веке сохранялась светлица с гульбищем. Особенностью этих палат был каменный угловой эркер, или, как псковичи его называли, «жвыль», скопированный с немецких построек того времени. Еще более стремление русского купечества к заимствованию внешних форм культуры от заграницы отразилось на палатах Постникова — здании такого же типа, но со встроенным крыльцом. Уличный фасад двора был уснащен, по примеру немецких жилых домов, крутыми щипцами, устроенными над воротами, и торцом подсобной дворовой постройки. В этом здании жилой этаж с зимними спальнями был сложен из камня.
В XVII веке, особенно во второй его половине, в Пскове строились из камня не только жилые палаты и дворы, но и производственные, торговые, административные здания, постройки военного назначения, ограды казенных дворов и монастырские палаты. Производственные здания можно было с первого взгляда отличить от жилых. Над ними не было деревянных хором с вышками, из их объемов не выступали ни крыльца, ни гульбища. Они бывали одноэтажными и в два этажа, но всегда отличались крайней простотой.