Меркель: Верно ли, что когда вы передали должность начальника полиции Гиммлеру вы заявили о том, что жесткое обращение с заключенными недостойно немецкого чиновника, и что вы будете жестко наказывать любых чиновников кто будет виновен в таких действиях?
Геринг: Речь, которую я произнес по этому случаю известна, и она содержала данные места.
Меркель: Вам известно, что существовал приказ главного управления безопасности Рейха — изданный после вашей отставки — который запрещал любому чиновнику или служащему государственной полиции, под угрозой жесткого наказания бить заключенных или жестоко с ними обращаться?
Геринг: Это возможно. После моей отставки я не знал о приказах принятых там.
Меркель: Задам вопрос от противного, было ли вам известно о том, что никогда не существовало приказа бить заключенных или пытать их, в то время, когда вы являлись начальником секретной государственной полиции или позднее?
Геринг: Я могу говорить абсолютно точно, что я не отдавал такого приказа. Далее я не знал, был или не был принят такой приказ в других провинциях кроме Пруссии.
Меркель: Вы знали о чем, либо что противоречило таким приказам, такие акты регулярно совершались в Гестапо; или скорее, если такие акты имели место, было ли это отдельными случаями или индивидуальными эксцессами?
Геринг: В то время, когда я прямо был связна с Гестапо такие эксцессы, как я говорил, имели место. Я приказал наказывать за них, за те, которые были обнаружены. Назначались наказания. Чиновники знали, что если они будут совершать такое, их ждет наказание.
Меркель: У меня более нет вопросов.
Бабель [230]: Свидетель, соответствовали ли условия нахождения в почетной должности в СА, почетным должностям в СС?
|
|
Геринг: Да, мне так кажется.
Бабель: Вам знакомы директивы или другое регулирование относительно назначения почетных руководителей?
Геринг: Нет.
Бабель: Возможно, ли было отказаться от назначения?
Геринг: Мне кажется, да.
Бабель: Вам известны причины разрастания Ваффен-СС в крупную организацию после 1939?
Геринг: Первые дивизии Ваффен-СС, которые состояли из тщательно отобранного человеческого материала, дрались с поражающей храбростью. Впоследствии фюрер быстро согласился с предложением Гиммлера об увеличении числа дивизий. Армия и воздушные силы выразили своего рода протест, и вполне были правы, потому что этот отборный добровольный материал, означал, что мужчины такого типа, которые могли бы быть отличными офицерами, как для армии, так и для воздушных сил были потеряны, и поэтому они противостояли этому расширению. Также, поначалу, фюрер не был заинтересован, в том, чтобы крупные вооруженные формирования находились вне армии, но он допускал такое все больше и больше. Когда проблемы пополнения стали все острее, поскольку война продолжалась, Гиммлер более или менее обманул фюрера утверждая, что он может создать много дивизий СС, что они привлекут многих новобранцев, и так далее. Это, конечно, были хорошие новости для фюрера поскольку ему нужны были новые войска. Но в то же время Гиммлер использовал методы для создания дивизий, сильно отличавшиеся от добровольности, и он стал создавать на бумаге множество дивизий СС. Тогда у него не хватало людей для этого. Он тогда сказал фюреру «Я должен переводить своих лучших унтерфюреров в новые дивизии СС из других». Для этого и по иным причинам пополнение не должно было поступать в армию и воздушные силы, особенно в воздушные силы, которые и так несли на себе основную тяжесть войны. Теперь я должен был передавать людей этим дивизиям СС из наземного персонала и из противовоздушных батарей. Все это создавало разочарование у военнослужащих воздушных сил, потому что никто из них не хотел добровольно вступать в эти подразделения. Но в конце фюрер приказал, чтобы эти люди брались из резервных подразделений армии и, насколько помню, из резервов моряков. Я могу говорить только о том контингенте, который забирали из воздушных сил по команде. Я бы оценил, не обращаясь к официальным докладам, что, это было, по крайней мере, 50000 мужчин и офицеров. Затем, потому что это стало приобретать такие сильные чувства, я распорядился, чтобы персонал воздушных сил, который использовали в наземных боях не передавался СС, но передавались бы новые десантные подразделения. Фюрер согласился, потому что на последней стадии войны десантные дивизии подтверждали надежды, возложенные на них и был самыми отличными во всех вооруженных силах, и превосходили СС в боевом духе и силе сопротивления. После этого, никакие контингенты воздушных сил не передавались СС, и насколько знаю, более дивизии СС не формировались.
|
|
Бабель: У меня больше нет вопросов.
Латерзнер [231]: Свидетель, каким было отношение генерального штаба армии относительно возможности быть вовлеченными в войну с другими державами?
|
|
Геринг: Это отношение, если можно так сказать было профессиональным, то есть, генеральный штаб изучал теоретически и практически все возможности и предпосылки войны. Его отношение относительно своих задач и концепций было — я хочу сказать открыто — очень сдержанным и робким для генерального штаба. Это вероятно, потому что многие офицеры генерального штаба пришли туда из Рейхсвера. В целом опыт работы в маленьком Рейхсвере в ходе десятилетия, приводил к тому, что они с трудом представляли военное столкновение, соответственно занимая более пацифистское отношение, чем то которое должно было быть у солдат, занятых в генеральном штабе армии.
Латерзнер: Вам известны имена генералов или адмиралов, которые бы призывали или разжигали войну?
Геринг: Нет.
Латерзнер: У меня больше нет вопросов.