Розенберг: Это достаточно длинная экспромтная речь, произнесенная перед теми, кого она касалась, и предназначенными заниматься восточными проблемами. В отношении этого, я заявлю, что это было моим долгом, как само собой разумеющееся, учитывать политические меры которыми предлагалось избегать ситуации в которой Германский Рейх должен был сражаться на Востоке каждые 25 лет за своё существование; и хочу подчеркнуть, что то, что я аутентично сказал в конфиденциальной речи не соответствует в любом случае советским обвинениям о том, что я был за систематическое уничтожение славянских народов.
Я не желаю тратить время Трибунала зачитывая здесь очень много; вместе с тем я хочу зачитать несколько параграфов для оправдания меня. Он говорит на странице 3 (экземпляр США-147):
«Изначально, русская история являлась чисто континентальным делом. 200 лет Московская Россия жила под татарским игом, и своим лицом была в основном повернута на Восток. Русские торговцы и охотники открывали Восток до Урала. Некоторые казачьи отряды отправлялись в Сибирь, и без сомнения колонизация Сибири одно из крупнейших свершений истории».
Я думаю, что этим выражалось моё отношение к историческим достижениям.
На странице 6 сказано:
«Из этого следует, что цель Германии это свобода украинского народа. Это должно безошибочно быть сделано пунктом нашей политической программы. В какой форме и какой степени позднее украинское государство может сформироваться не представляется целью прямо сейчас… Следует осторожно продвигаться в этом направлении. Должна продвигаться литература касающаяся украинской борьбы, чтобы можно было возродить историческое сознание украинского народа. В Киеве будет основан университет, созданы техникумы, украинский язык разовьется и т. д».
Я цитировал это документальное доказательство факта, что у меня не было намерения уничтожать культуру народов Востока.
В следующем параграфе я указывал на то, что важным для победы было, по ходу времени, добровольное содействие 40 миллионов народа Украины. На странице 7 сделана ссылка на возможную оккупацию кавказских территорий как следующее:
«Здесь цель не создать кавказское национальное государство, но найти решение в духе федеральных линий, которые с немецкой помощью, могут пойти настолько далеко как повлияв на этих людей о просьбе Германии защищать их культурное и национальное существование»
Здесь также, нет вопроса или желания уничтожения.
Теперь возникает вопрос, описанный американским обвинением в качестве в особенности серьезного, инкриминирующего фактора. Он касается так называемой колонизации и собственности немецких народов на Востоке. Этот параграф дословно следующий:
«Совершенно независимо от всех этих проблем, есть вопрос, который имеет равный характер, и который мы должны продумать — а именно, вопрос немецкой собственности. Немецкий народ работал над этой огромной территорией веками. Результатом этой работы, помимо других вещей, было освоение обширных земель. Земля, конфискованная в балтийских странах сравнима по размеру с Восточной Пруссией; весь размер Черного моря больше чем Вюртемберг, Баден и Эльзас вместе взятые. В районе Черного моря земли обрабатывается больше чем в Англии. Эти сравнения размера должны сделать ясным для нас, что немцы не праздно эксплуатировали или грабили людей, но они делали конструктивную работу. И результат этой работы это немецкая национальная собственность; неуважаемая предыдущими владельцами. Что можно однажды компенсировать еще невозможно учесть. Но… может быть создана правовая основа».
Я пожелал процитировать это для того, чтобы я мог позже ссылаться на него, когда мы займемся аграрной проблемой, в особенности в отношении комиссии Рейха Восток, где несмотря на эти размышления 700—летняя немецкая собственность не восстанавливалась, но передавалась эстонцам, латышам и литовцам по закону, что подтверждается.
В последующем параграфе заявлено:
«Мы можем в связи с этим объявить, что даже теперь мы не враги русского народа…»
Председательствующий: Вы всё еще читаете документ 1058-ПС?
Розенберг: Да.
«Мы можем в связи с этим объявить, что даже теперь мы не враги русского народа. Все из нас кто знал русских ранее, знает, что отдельные русские очень добродушны, в зависимости от ассимилирующей культуры, но только с отсутствием силы характера имеющейся у западноевропейца… Наша борьба за перегруппировку проводится совершенно в линии с национальным самоопределением народов…»
Я не зачитываю Трибуналу до конца, то что они позднее сами воспримут в подробностях если пожелают.
Я произносил эту речь полностью убежденный, что, после моих первых вступительных замечаний фюреру о предмете, он, в сущности, согласился со мной. Я не знаю — и он мне не говорил — что иные военные и полицейские приказы уже отданы; иначе это было бы в особенности невозможным для меня — и в особенности в присутствии Гейдриха — произносить речь, которая очевидно прямо противоречила концепциям Гиммлера и Гейдриха.
Что касается цитирования из этого документа обвинением, я скажу следующее: я слышал от людей, работавших в Четырехлетнем плане[1073], что в случае оккупации московского промышленного региона и далеко идущих разрушений от военных операций, масштабное производство не могло бы осуществляться, и что действия, вероятно, ограничились бы только ключевыми отраслями промышленности. Это бы привело к неизбежному результату в значительной безработице. Кроме того, не было четко ясно, насколько были велики поставки резервов на Востоке, и в свете общей продовольственной ситуации и блокады немецкие продовольственные поставки имели бы первоочередной значение.
Возвращусь к замечанию о том, что при определенных обстоятельствах могла быть необходима крупномасштабная эвакуация русских территорий, где большое число промышленных рабочих могло стать безработными. И в связи с этим, я должен сослаться на документ 1056-ПС, который содержит первую директиву от министерства по делам Востока, согласно которой обеспечение поставок продовольствия населению являлось также специальной обязанностью.
Тома: 17 июля 1941 распоряжением фюрера вы были назначены, в качестве министра Рейха для новых оккупированных восточных территорий. В предшествующий день проходило совещание между Гитлером, Кейтелем, Герингом и Ламмерсом, во время которого вы в подробностях заявили о своей административной программе. Я ссылаюсь на документ Л-221, экземпляр США-317 и прошу вас прокомментировать его. Он на странице 123 документальной книги Розенберга 2.
Розенберг: Этот документ, который очевидно окончательное резюме Бормана, конечно, представлялся здесь четыре или пять раз.
Во время этой встречи я не намеревался представлять обширную программу, но это заседание было созвано с целью обсудить дословно намечавшиеся распоряжения фюрера, касающиеся управления оккупированными территориями и дать участникам возможность заявить о своих взглядах на предмет. Я также был занят рядом вопросов касавшимся персонала, которые я хотел представить фюреру.
Поэтому, я был удивлен, когда фюрер начал страстно, и довольно пространно, излагать эту политику на Востоке что произвело на меня неожиданные наблюдения. У меня сложилось впечатление, что фюрер сам был впечатлен мощнейшей военной силой Советского Союза и нашей тяжелой борьбой против Красной армии. Это вероятно заставило фюрера сделать некоторые заявления, на которые я, вероятно, сошлюсь в конце.
В присутствии остальных свидетелей, я учитывал неожиданные заявления фюрера, в дополнение я хочу зачитать из записи Бормана следующие параграфы, которые до сих пор не зачитывали полностью. Я цитирую из оригинала документа Л-221 на странице 4:
«Рейхсляйтер Розенберг подчеркнул, что, согласно его взглядов, каждый комиссариат требует отличного обращения с населением. На Украине мы инициируем программу развития искусства и культуры. Мы пробудим историческое сознание украинцев, и создадим в Киеве университет, и похожее. Рейхсмаршал, с другой стороны, указывает на то, что мы думаем, прежде всего, об обеспечении себя продовольствием — со всем остальным надо заниматься позднее.
«(Побочный вопрос: Есть ли еще нечто похожее на образованный класс на Украине, или украинцы высшего класса могут быть найдены, только как эмигранты из нынешней России?).
Это комментарий Бормана. Я продолжаю цитировать:
«Розенберг продолжил о том, что определенные движения независимости на Украине заслуживают поддержки»
Затем далее на странице 5 цитирование намерений фюрера, где сказано, — и я цитирую:
«Точно также как Крым, включая значительные внутренние районы (территории к северу от Крыма), должен стать территорией Рейха; территории должны быть как можно больше».
«Розенберг пожаловался на это, потому что украинцы жили там.
«(Побочный вопрос:
— снова от Бормана — «часто, кажется, что Розенберг имеет симпатию к украинцам; он хочет увеличить бывшую Украину в значительной степени)»
Таким образом, это доказывает, что я пытался убедить фюрера со всей силой согласиться со мной в тех же положениях, что я произносил в своей речи от 20 июня 1941 перед собравшимися начальниками управлений.
Дальнейшее содержание документа показывает, что рейхсмаршал был в особенности заинтересован в назначении бывшего гауляйтера Коха[1074], и что я противился этой кандидатуре, поскольку боялся, что Кох, из-за своего темперамента и такой удаленности от Рейха, не будет следовать моим директивам. Для уверенности, заявляя протест я не мог знать, что Кох позже, в противоречие моим директивам, зайдет так далеко как он сделал — я добавлю — по специальному подстрекательству главы партийной канцелярии.
Ближе к концу, на странице 10 оригинала протокола, появляется отрывок, который не зачитывали, и который я процитирую:
«Длительная дискуссия в отношении компетенции рейхсфюрера СС. Очевидно, участники также тогда рассматривали полномочия рейхсмаршала».
Я лично желаю добавить, что это частное замечание сделанное главой партийной канцелярии и не означает, каких-либо идей представленных в действительном протоколе совещания. Я цитирую далее:
«Фюрер, рейхсмаршал и остальные постоянно подчеркивали, что Гиммлер не должен иметь большую юрисдикцию, чем есть у него в Германии; однако это, является абсолютно необходимым».
Эти протоколы показывают, что это была достаточно жаркая дискуссия, поскольку, не только во время совещания, но и ранее его, я противостоял идее, чтобы полиция имела право независимой исполнительной власти на оккупированных территориях — то есть, чтобы она была независима от гражданской администрации. Я также выступал против представленной версии распоряжения фюрера, которую он уже имел. Я не нашел какой-либо поддержки своему мнению от присутствующих, что объясняет огромную степень последующих доработок и формулировок распоряжения, подписанного на следующий день фюрером, которое устанавливало применимые правила для всей администрации на оккупированных восточных территориях.
Тома: 17 июля вы были назначены министром оккупированных восточных территорий, и в то же время произвели назначения. Теперь возник вопрос: какой была степень вашей компетенции и ваших занятий на восточных территориях? — документальная книга Розенберг 2, том II, страница 46.
Розенберг: Могу я отослать вас к параграфу 2, который касается создания министерства оккупированных восточных территорий, где назначен министр Рейха, и параграф 3, который гласит следующее:
«Военные полномочия и власти осуществляются, на новых восточных территориях командирами вооруженных сил согласно моего распоряжения от 25 июня 1941. Полномочия Делегата Четырехлетнего плана на новых оккупированных территориях, согласно моему распоряжения от 29 июня 1941, и также рейхсфюрера СС и главы германской полиции, согласно моему распоряжению от 17 июля 1941, являются предметом специального регулирования и не применимы к настоящим правилам».
Параграф 6 заявляет: «Глава каждой комиссии Рейха должен быть рейхскомиссаром…», и затем следовали подробные правила, заявлявшие, что рейхскомиссары и генеральные комиссары должны назначаться лично фюрером, и что соответственно они не могли быть уволены или освобождены мною.
Параграф 7 устанавливает, что рейхскомиссары должны подчиняться министрам Рейха и должны получать инструкции исключительно от них, статья 3 неприменима — то есть, параграф 3, который ссылается на командиров вооруженных сил и главу германской полиции.
Параграф 9 заявляет: «Рейхскомиссары ответственны за всё управление на своей территории в отношении гражданских вопросов».
В следующем параграфе всё управление немецкими железными дорогами и почтой, передано под юрисдикцию ответственных министров, так как иначе не возможно при войне.
Параграф 10 запрашивает министра Рейха, чьи штаб-квартиры размещались в Берлине, координировать высший интерес Рейха, его желания с теми остальными высшими властями в Рейхе, и в случае разногласий во мнениях просить решения фюрера.
Мне не нужно представлять Трибуналу распоряжение фюрера касавшееся командований вооруженных сил, поскольку четко ясно, что мы работали, не по распоряжению относительно делегата Четырехлетнего плана, датированному 29 июня 1941, в котором заявлялось, что делегат Четырехлетнего плана — то есть, рейхсмаршал Геринг — мог также принимать инструкции для всех гражданских и военных служб на оккупированных восточных территориях. Решающим значением для оценки всего правового отношения, однако, и в последствии, наконец приведшего к распоряжению фюрера относительно полицейской защиты на оккупированных восточных территориях, датированному 17 июля 1941. Он говорит в разделе I следующее: «полицейская безопасность на новых оккупированных восточных территориях это вопрос для рейхсфюрера и главы германской полиции».
Согласно данному параграфу I все меры безопасности в восточных территориях передавались под неограниченную юрисдикцию рейхсфюрера СС, который соответственно, совместно с министром Рейха по оккупированным восточным территориям и далее делегатом Четырехлетнего плана, стал третьим независимым центральным ведомством в Берлине, с итогом, что министр Рейха по оккупированным восточным территориям не мог ввести управление безопасности или полиции в своём министерстве в Берлине.
Под разделом II заявлено, что рейхсфюрер СС также уполномочен, помимо обычных инструкций своей полиции, при определенных обстоятельствах отдавать инструкции непосредственно гражданским рейхскомиссарам, и что он обязывался передавать приказы фундаментального политического значения, через министра Рейха по оккупированным территориям, в случае если вопрос представлял неизбежную опасность. Данная формулировка давала рейхсфюреру СС действительную возможность самостоятельно решать, что он считал политически важным в своих приказах и что нет, что касалось его приказов о предупреждении надвигающейся опасности.
Раздел III очень важного значения, поскольку цитирование документа 1056-ПС создало у Трибунала впечатление, что министр Рейха по оккупированным восточным территориям имел под своим командованием подразделения СС на оккупированных восточных территориях. Даже хотя это, видно из раздела I, который я цитировал, это неправильно, формулировка которая часто используется в связи с полномочиями СС приводит к ошибочному пониманию. Дословная цитата пункта III указа о полиции безопасности следующее:
«Для осуществления полицейской безопасности каждому рейхскомиссару должен быть придан высший руководитель СС и полиции, который будет прямо и лично подчиняться рейхскомиссару. Руководители СС и полиции должны назначаться генеральными комиссарами, в основном, и районными комиссарами, и должны подчиняться им непосредственно и лично».
Доктор Ламмерс, который был ответственным за подготовку этих предложений, ответил на вопрос о формулировке этого документа о том, что она была выбрана для обозначения, что гражданские рейхскомиссары могли определенно отдавать инструкции полиции по политическим вопросам, но что выбор слов «лично и прямо подчинены» в действительной отдаче приказов исключительно оставался за главой германской полиции. И, насколько мне известно, Гиммлер в особенности настаивали на данной формулировке, потому что она позволяла рейхскомиссарам внешне проявлять к населению определенное единообразие в управлении, в то время как, согласно закону Рейха на практике, власть отдавать приказы избегала гражданскую администрацию. Здесь представлялись договоренности между Гейдрихом и генерал-квартирмейстером армии, содержание которых я услышал впервые во время этого суда, подчеркивая, что это соответствует фактам и указывает на то как эти вопросы развивались и как формулировались приказы и полномочия полиции.
Другие распоряжения занимались созданием самих комиссий Рейха, и мне не кажется, что есть необходимость цитировать их Трибуналу. Они представляют подробный разбор того, что им предшествовало.
Я просто хочу сослаться теперь на распоряжение Ламмерса от 9 февраля 1942, которое обращается к техническим вопросам и вооружениям. Я указываю на то, что из-за последующих желаний остальных служб Рейха, управления технических вопросов и пропаганды, который изначально придавались министерству оккупированных восточных территорий и главам ведомств комиссий Рейха, были отделены от этих органов и подчинены соответствующим министерствам таким же путем как министр Шпеер имел своих заместителей в комиссиях Рейха как связных, так же как имел министр транспорта Рейха; и что инструкции по политической пропаганде принимались министром Рейха по оккупированным восточным территориям, но их практическое исполнение проводилось министерством пропаганды Рейха.
Тома: Господин Розенберг, я думаю, вам следует быть короче.
Председательствующий: Да, Трибунал надеется, что вы сможете.
Тома: Наиболее важная вещь во всём вопросе, помимо юрисдикции руководителя СС и полиции, ваше положение в отношении генерального уполномоченного по размещению рабочей силы. Какими были условия относительно полномочий и подчинения. Заукель имел право давать вам инструкции?
Розенберг: Полномочия делегата Четырехлетнего плана однозначно получены от фюрера; и распоряжение фюрера от 21 марта…
Председательствующий: Вопрос был: «Заукель был вправе давать вам инструкции? Затем вы нам начали рассказывать о Четырехлетнем плане. Я уверен, вы можете прямо ответить на этот вопрос.
Тома: Мне кажется…
Розенберг: Генеральный уполномоченный по размещению рабочей силы имел право отдавать инструкции всем высшим руководителям в Рейхе, что включало министра Рейха по оккупированным восточным территориям. Это было…
Тома: Этого достаточно. Вы были вправе рассказывать рейхскомиссару Коху о том, что квоты на рабочих, которые запрашивались, могли или не могли выполняться — «да» или «нет»?
Розенберг: Я не мог так сделать просто, поскольку генеральный уполномоченный по размещению рабочей силы определял очень четкие квоты фюреру, и когда квоты казались слишком большими — и так всегда обстояло дело — меня вызывали вместе с генеральным уполномоченным и его представителями и представителями министерства оккупированных восточных территорий на совещание, чтобы снизить цифры до достижимого размера; и снижение этих квот, фактически, часто являлось результатом таких совещаний, хотя даже они все еще оставались очень высокими. Однако, официально, я не мог делать такие представления.
Додд: Подсудимый продолжает произносить речь. Вопрос очень прост. Его спрашивали, был ли он вправе говорить рейхскомиссару Коху о том, что квоты по рабочим не могут быть выполнены. У него было три минуты, и мне кажется, что он займет 30 минут, если ему позволят продолжать. Он должен оставаться в рамках вопроса.
Тома: Свидетель, я должен подчеркнуть предложение господина Додда. Я спросил вас, вы были вправе говорить рейхскомиссару Коху, чтобы он не проводил такой набор рабочей силы?
Розенберг: Я не мог так делать.
Тома: Тогда ответ «нет». Вместе с тем, вы делали так по какому-либо поводу? Вы однажды говорили ему, что он должен использовать свои права и силы и просто не выполнять эти квоты?
Розенберг: Да, я так выражался в письме генеральному уполномоченному по размещению рабочей силы, и документ представлен суду. Он датирован декабрем 1942; и в этом письме я официально обратил его внимание на многие инциденты, которые возникали во время акций по вербовке, и я запрашивал его срочно помочь мне прекратить такие недопустимые события.
Тома: Могу я попросить вас кратко сослаться на вопрос рабочей мобилизации на основании документов. Это документы уже представленные Соединенными Штатами 016-ПС, 017-ПС, 018-ПС, 054-ПС, 084-ПС, 294-ПС, 265-ПС и 031-ПС. Я думаю, вы можете быть коротки по этим документам, поскольку они говорят сами за себя.
Председательствующий: Все они в документальной книге?
Тома: Они частично в документальной книге США «Альфред Розенберг» — специальной документальной книге.
Розенберг: Документ 016-ПС это письмо, написанное мне генеральным уполномоченным датированное 24 апреля, в котором он конкретизирует свою программу. Оно несколько раз представлялось обвинением, и хочу обратиться к двум коротким положениям, которые относятся к министру Рейха по оккупированным восточным территориям.
На странице 17 документа, под заголовком «военнопленные и иностранные рабочие», параграф 3 в конце гласит буквально:
«Что касается побежденного врага — и даже если он был нашим наиболее страшным и непримиримым противником — всегда был вопрос для немцев воздерживаться от какой-либо жестокости и мелких придирок и всегда обращаться с ним корректно и гуманно, даже хотя, когда мы ожидаем от них производительного труда».
И затем там сказано, на странице 18, параграф 5:
«Поэтому, также и в русских лагерях, должны соблюдаться принципы немецкой чистоплотности, порядка, и гигиены».
Вот, что касается меня, являлось решающим положением; и я полностью согласен с принципом генерального уполномоченного. Моё письмо — документ 018-ПС — датированное 21 декабря 1942, следует понимать на основании этого соглашения.
Тома: Документальная книга Розенберг, страница 64, том II.
Розенберг: Могу я подытожить и кратко пояснить? Я дал настоящим своё согласие на решение проблемы восточных рабочих, и я заявлю, что мы, Заукель и я сам, придерживались схожих принципов — то есть, со ссылкой на программу Заукеля, которая цитировалась.
Я далее заявлю, что, несмотря на эти общие принципы, различные несчастные случаи заставили меня обратить внимание на недопустимые методы. На странице 2, я жалуюсь, что, согласно докладам получаемым министерством оккупированных восточных территорий, различные госпитальные бараки и лагеря для больных восточных рабочих, которые были созданы для их восстановления перед возвращением домой, не оправдали ожиданий и что министерство оккупированных восточных территорий самостоятельно связалось с рейхскомиссаром госпиталей и здоровья.
На странице 3, с отсылкой к квотам для оккупированных восточных территорий, я заявлю, что моя ответственность серьезно связывала меня, в выполнении квот, для исключения всех методов допускающих и практикующих того, чтобы можно было придерживаться против меня и моих сотрудников:
«С целью положить этому конец, и согласно остроте из-за особой политической ситуации на оккупированных восточных территориях по мерам комиссий и штабов ваших служб, я уполномочил рейхскомиссара Украины, насколько необходимо, использовать свои полномочия для устранения методов вербовки, которые противоречат интересам ведения войны и военной экономики на оккупированных восточных территориях»
Тома: Вы были осведомлены о факте, что, в тоже время, когда такие методы не продолжались, требования о рабочих не могли выполняться?
Розенберг: Это я не могу с готовностью полагать, поскольку я также знал, что с самого начала использования пропаганды во многих региональных комиссиях, докладывалось о большом числе добровольцев из деревни — не из городов, из деревни, и в этом положении правовая основа для предотвращения инцидентов, которые имели место в каждом лагере — как показано жалобами в этом письме — была передана рейхскомиссару.
Я могу очень кратко сослаться на другие документы цитированные обвинением, документ 054-ПС — это критика притеснений, которые достигли меня от связного между министерством оккупированных восточных территорий с группой армий «Юг». Это жесткая критика. Но я хочу сослаться на страницу 1 телеграммы, где сказано в параграфе а):
«За небольшим исключением, украинцы в Рейхе которые работают индивидуально — например, в небольших мастерских, как и батраками или как прислуга — очень удовлетворены своими условиями».
Но в параграфе б:
«С другой стороны собранные в коллективные лагеря, сильно жалуются».
Это была попытка оказать влияние на вопросы и дела, касающиеся региона подконтрольного, не гражданской, но военной администрации с местом в Харькове, и оказать влияние даже на немецкой национальной территории, где я, в качестве министра Рейха для оккупированных восточных территорий, не имел права отдавать инструкции; но разбор критики всех восточных рабочих всегда совершенствовался до предела.
Документ 084-ПС ссылается на ряд проблем и мер для улучшения партий рабочих семей и энергию с которой министерство оккупированных восточных территорий защищало политику достойного обращения с восточными народами со ссылкой на вопрос оплаты, налоговых вычетов, и т. д. Но я думаю, мне нет необходимости вдаваться в дальнейшие подробности, поскольку генеральный уполномоченный, вероятно, сделает это сам. Я просто сошлюсь на свои постоянные усилия в этом направлении. Я должен также отметить здесь, что существовало соглашение между генеральным уполномоченным и министерством оккупированных восточных территорий согласно которому восточные рабочие, после возвращения домой, получали земельный надел для того, чтобы у них не было отличий от оставшихся дома.
Документ 204-ПС также содержит жалобы относительно несущественных позволений, о которых мне не нужно вдаваться в подробности и на которые я просто позволю себе обратить внимание Трибунала.
Документ 265-ПС это доклад от генерального комиссара в Житомире, на Украине, в котором он заявляет, что генеральный уполномоченный по размещению рабочей силы, в своей поездке по восточным территориям, лично отметил тяжесть всеобщей программы трудовой мобилизации и передачи безусловных приказов фюрера, о том что квоты должны быть переданы Рейху. Генеральный комиссар после серьезного изображения ситуации далее заметил, что он не имел другого шанса в ходе процесса вербовки, чем вербовку определенных рабочих полицейской силой для помощи местным властям, которые рассматривались.
Документ 031-ПС мне кажется, в особенности важным лично, поскольку обвинение заявляет со ссылкой на этот документ, согласно заявлению в конце документа, что я обвиняюсь в одобрении планирования и осуществления биологического ослабления восточных народов. Только первые и последние части документа цитировались; и я должен попросить разрешения проинформировать Трибунал о подлинном состоянии дел.
Начало документа это описание того, что министр Рейха по оккупированным восточным территориям однажды отверг предложение, чтобы молодежь переводилась из района группы армий «Центр» в Рейх, будучи снова представленной проблемой с очень специальными условиями и требованиями. В настоящем протоколе заявлялось, что в виду того факта, что большое число взрослых работали и оставляли молодежь без ухода, группа армий «Центр» намеревалась расселить эту молодежь и позаботиться о ней подходящим образом. В конце страницы 1 этого документа и в начале страницы 2, он заявляет, что министр опасался, что эта акция может иметь очень неблагоприятные политические последствия, которые считались бы депортацией детей, и что он желал её сильно урезать.