Под пунктом 4 он заявляет, что если министр Рейха по оккупированным восточным территориям не поддерживает такую акцию и её осуществление, тогда группа армий «Центр», которая конечно не подчинялась министру Рейха по оккупированным восточным территориям — осуществит эту акцию в рамках своих полномочий. Однако, эта группа армий, адресовала себя в министерство оккупированных восточных территорий, потому что по её мнению — как буквально сказано: «гарантии для правильного политического и честного обращения обеспечены». Группа армий хотела видеть эту акцию осуществленной при наиболее ненасильственных условиях. Настолько, насколько возможно эти дети должны были собираться в деревнях, в группах, или собираться в небольших лагерях. Позже, они бы передавались в небольшие мастерские.
Затем, дальше, он заявляет:
«В случае реоккупации территории, министерство оккупированных восточных территорий может затем надлежащим образом возвратить эту молодежь, которая затем, со своими родителями будет, несомненно, позитивным политическим фактором в восстановлении данной территории».
В конце он заявляет, что при таких условиях министерство оккупированных восточных территорий согласно позаботиться об этой молодежи. Я согласился, потому что я был полностью убежден в факте, что через молодежное управление министерства оккупированных восточных территорий я буду, где возможно, быть способным гарантировать величайший уход за этими детьми. Я хочу добавить, что по одному поводу я нанес визит на крупные производства в Дессау, где были задействованы четыре с половиной тысячи молодых рабочих, и где был отдельный детский лагерь под управлением белорусских матерей. Я смог убедиться, что эти рабочие носили хорошую одежду, что их учили математике и языкам русские женщины учителя, и что детский лагерь руководящийся русскими женщинами имел детский сад за которым ухаживала Гитлерюгенд[1075]. Вечером того же дня белорусская женщина, которая заботилась о детях поблагодарила меня, со слезами на глазах, за гуманное обращение предоставленное им.
Я хочу отметить фонетическую ошибку, которая была в этом протоколе. Это город — как я сказал Дессау, а не Одесса, как заявлено в протоколе. Я за всю жизнь никогда не посещал Одессу.
Тома: Господин Председательствующий, мы закончили с рабочей проблемой и я перехожу к рейхскомиссарам. Вероятно это подходящий момент для перерыва.
Председательствующий: Вы можете указать Трибуналу как долго вы хотите проводить допрос?
Тома: По моему мнению, мы закончим в 15:30. Однако, подсудимый Розенберг качает головой, и поэтому я не могу сказать точно.
Председательствующий: Что же, суд объявляет перерыв до 5 минут третьего.
(Объявлен перерыв до 14 часов 05 минут)
Вечернее заседание
Тома: Первое, я желаю приобщить для суда экземпляр Розенберг-11, документ 194-ПС, секретный приказ Розенберга Коху от декабря 1942 об улучшении обращения с украинскими гражданскими — датированный 14 декабря 1942.
Свидетель, пожалуйста, приведите своё мнение об этой общей инструкции в связи с вашими указаниями в документе 1056-ПС.
Розенберг: Документ 1056-ПС это не прямая инструкция от министерства оккупированных восточных территорий, но она была результатом обсуждений с различными центральными службами в правительстве Рейха официально заинтересованными в Востоке. В этом документе содержатся указания самого восточного министерства, и соглашения с различными техническими службами, такими как министерство транспорта, управление почт, а также полицией, с целью объявить, по крайней мере, на Востоке, определенную унифицированную гражданскую администрацию. По причинам, которые я перечислил в начале, большее было невозможно, и что касалось вопросов подчинения руководителей СС и полиции, на которые ссылалось обвинение на основании этого документа, я могу обозначить, что я волен сказать в начале в связи с комментариями штаба по управлению восточными территориями, датированному 17 июля 1941.
Однако, что касается документа 1056-ПС, я хочу указать на то, что среди семи пунктов, которые в особенности специально упоминались здесь, только третий пункт, «Забота о населении» это прямо упоминался. Затем, далее по всему документу он снова объясняет, что этому обеспечению населения продовольствием и так далее, придаётся особое внимание, и что особо учитываются проблемы медицинской и ветеринарной помощи, даже призывая военные власти если необходимо. За исключением этого, я не желаю продолжать с этим документом.
Документ 194-ПС это, к сожалению, единственный найденный отрывок инструкции министра Рейха по оккупированным восточным территориям рейхскомиссарам. Это инструкция, датированная 14 декабря 1942, в которой снова предусмотрено гуманное и вежливое отношение. Здесь подчеркивается в начале — я позволю себе несколько коротких отсылок — что немецкое поведение никогда не должно производить впечатление, что у Украины нет надежды на будущее; что директивы немецких ведомств должны исполняться, но следуют четкой мысли. Там далее сказано:
«Народы Востока во все времена видели в Германии носителя правового порядка, который хоть и связан с жесткостью, но не выражает произвол. Если можно донести до народов Востока подходящими правовыми мерами, что хотя война принесла опасные трудности, всякое нарушение будет справедливо расследоваться и осуждаться, тогда этими людьми будет проще руководить, чем при впечатлении о произвольной тирании, такой, какая у них есть».
Там продолжается:
«Начальная школа с 4—летним обучением должна строго соблюдаться и должна следовать подходящей технической школьной подготовке для практической жизни. Немецкое управление нуждается в людях для ветеринарной работы, перевозок, фермерства, геологических исследований, и т. д, которые немецкие люди не в состоянии обеспечить. В этих сферах, у украинской молодежи, забирающейся с улиц можно будет пробудить осознание сотрудничества в восстановления своей страны. Делая это, для немецких учреждений будет недопустимо противопоставляться населению с презрительными замечаниями. Такое отношение неблагоприятно для немцев».
Затем:
«Следует становиться, господином принимая лучшее отношение и поведение, но не властным поведением. Не претенциозной речью следует управлять людьми и не показным пренебрежением завоевать авторитет».
Затем, несколько других вопросов рассматривались в этой директиве, но я не желаю занимать слишком много времени Трибунала такими подробностями. Я был заинтересован в демонстрации в каком смысле я хотел формировать отношение гражданской администрации, и с целью того, чтобы они не залеживались в крупных ведомствах я распорядился, чтобы их зачитывали во всех учреждениях.
Тома: Господин Председательствующий, я хочу теперь перейти к специальному обвинению советского обвинения и в особенности сослаться на документы, которые имеют отношение к айнзацштабу Розенберга на Востоке и предполагаемым разрушениям. Поэтому, я представляю подсудимому экземпляр СССР-376 (документ 161-ПС), экземпляр СССР —375 (документ 076-ПС), экземпляры СССР-7, 39, 41, 49, 51 и 81.
(Документы переданы подсудимому)
Председательствующий: Какие-либо из этих документов есть в ваших документальных книгах?
Тома: Документов СССР, что я упомянул последними, у меня нет в документальной книге. Но я полагаю и убедился этим утром, что эти документы представлены Трибуналу: СССР-39, 41, 251, 89, 49 и 353.
Председательствующий: Я спрашиваю вас, для какой цели вы ссылаетесь на них. Конечно, у нас здесь нет сейчас всех материалов. Они не в ваших книгах?
Тома: Номер 161-ПС в документальной книге 3, страница 34. Ничего остального упоминавшегося нет в документальных книгах.
Председательствующий: Хорошо.
Розенберг: Документ 161-ПС связан с приказом по возвращению определенных архивов из Эстонии и Латвии. Советское обвинение заключило из этого, что в этом заключалось расхищение культурных ценностей этих стран. Я хочу заявить, что инструкции, которые я прочитал из документа 1015-ПС запрашивали в недвусмысленной форме, чтобы все эти культурные объекты оставались в стране. И это было сделано. Я позволю себе сослаться на дату документа, которая 23 августа 1944, когда боевые действия распространились на эту территорию, и когда эти культурные объекты и архивы должны были быть сохранены от боевых действий. Это являлось вопросом укрытия вышеупомянутых архивов в эстонских государственных поместьях. То есть, они сами всё еще оставались в стране, даже в разгар боевых действий. Насколько мне известно некоторые из этих архивов были еще позже перевезены в Германию и мне кажется они хранились в Шлосс Хохштадте в Баварии.
Документ 076-ПС был использован обвинением как подтверждение расхищения библиотечных ценностей в Минске. Мы касаемся здесь принятого доклада от заместителя командира тылового района и который был направлен министерству оккупированных восточных территорий. Из этого доклада мы можем увидеть, факт, что некоторые разрушения имели место в определенных библиотеках, но что это являлось последствием войск расквартированных здесь, потому что город Минск был разрушен и квартирмейстерская служба была перегружена.
Но затем под номер 1, и снова под остальными параграфами, явно показано, что повсюду плакаты вешались о том, чтобы эти вещи поставили под контроль и не трогали после этого. Он добавляет, что любые дальнейшие вывозы будут считаться разграблением.
Под номером 2, я хочу всеми средствами указать на то, что подтвердилось здесь, что наиболее ценная часть этой библиотеки Академии наук прибыла из библиотеки польского принца Георга Радзивилла[1076], которую советские власти забрали с территории оккупированной Польши в Минск и включили в состав библиотеки Академии наук задолго до того как другие государства или немецкие учреждения проводили какие-нибудь мероприятия на этой территории. Здесь есть ряд других документов, а именно, 035-ПС и несколько других уже представленных Трибуналу, которые также заявляют о вывозе культурных объектов из Украины. Дата этих документов, то есть, год 1943, также показывает, что эти культурные объекты оставались в стране пока затем, как было приказано, и только когда необходимость была вызвана только боевыми действиями, они были вывезены. Документ 065-ПС, говорит на странице 3, номер 5:
«Пехотная дивизия» — указывается — «придает огромное значение дальнейшей эвакуации ценных учреждений, поскольку вооруженные силы не могут существенно защищать эту территорию и очень скоро ожидаются обстрелы артиллерией».
Тома: Я хочу приобщить этот документ под номером Розенберг-37; его еще не приобщали.
Розенберг: И затем добавляет: «Снаряжение Вермахта, средства перевозки, и т. д., должны предоставляться насколько возможно…пехотной дивизией».
Тома: Могу я забрать документ? (Документ передается доктору Тома). Я хочу представить документ Трибуналу.
Розенберг: Эвакуация затем действительно имела место при артиллерийском обстреле, и поэтому культурные объекты, которые прибыли из Харькова и остальных городов в ходе боёв, были только тогда перевезены в Германию.
Теперь я хочу разобраться с документами которые советское обвинение подробно представило в Чрезвычайных государственных комиссиях для Эстонии, Латвии и Литвы. Я хочу в этой связи, обсудить несколько конкретных деталей:
На странице 1 документа СССР-39 заявлено:
«С начала своей оккупации Эстонской Советской Социалистической Республики, немцы и их пособники уничтожали независимость эстонского народа и затем пытаясь установить «новый порядок», уничтожали культуру, искусство, и науку; уничтожали гражданское население или депортировали его как рабов в Германию; и оставляли разоренными и разграбленными города, деревни и фермы».
Я хочу заметить в этой связи, прежде всего, что 20—летняя независимость, после советского нападения в 1919, была разрушена вступлением Красной армии в 1940, точка зрения, что…
Руденко: Господин Председательствующий, мне кажется, что документ, который рассматривается подсудимым Розенбергом, естественно дает ему основание отвечать на конкретные обвинения по его преступной деятельности в качестве министра Рейха по оккупированным восточным территориям. Однако, у меня мнение о том, что подсудимый Розенберг сказал только, что это просто фашистская пропаганда и естественно не имеет никакого отношения к вопросу.
Тома: Господин Председательствующий, если подсудимый Розенберг сделает несколько вступительных замечаний к своему заявлению о документе, из которого он хочет цитировать, я попрошу не прерывать его прямо сейчас. Мы разберемся с несколькими точками зрения, взятыми из документа.
Розенберг: Что касается пункта 2, я хочу заметить…
Председательствующий: Документ, с которым он разбирается, документ который он сам написал или имел какое-либо отношение к нему? У меня нет документа перед глазами.
Тома: Документ представлен СССР и содержит обвинения против Розенберга — обвинения о совершении взрывов и экспроприаций на этих территориях, и он вправе заявить о своей позиции относительно этого.
Председательствующий: Но когда вы сказали «его вопрос», он не может сказать, что он делал в связи с документом, или предметом этого документа? Я подразумеваю, когда вы говорите: «Заявить о своей позиции», это настолько широкая фраза, которая может означать, что угодно. Если вы спрашиваете, что иное он делал в связи с предметом документа, это более конкретно и точно.
Тома: Что вы делали на этих оккупированных территориях, вопреки утверждениям советского обвинения?
Розенберг: Опровергая утверждение о том, что я уничтожал культуру и искусство и науку в Эстонии, я должен отметить, что одним из первых указаний восточного министерства было создание коренных администраций в этих трёх странах и наличие германской администрации в принципе служащей как надзирающий орган. Ограничения из-за военных условий естественно были даны на время войны; они относились к сферам военной и оборонной экономики, к сфере полицейской безопасности, и естественно к политическому отношению в целом.
Полной культурной автономией пользовались в Эстонии и Латвии как и в Литве; их искусство и их театры работали все эти годы; множество факультетов в университетах Дерпта функционировали и также некоторые факультеты в Риге; судебный суверенитет — национальных дирекций как они назывались — со всеми полномочными ведомствами необходимыми для управления. Вся школьная система оставалась нетронутой. Я посещал эти территории дважды, и я могу сказать только то, что ответственные комиссары делали все возможное для работы насколько возможно согласно пожеланиям местной администрации, которые часто критиковали германскую администрацию, откровенно говоря, мы не вполне признавали политический суверенитет в разгар войны.
На странице 2 этого документа заявлено, под жестокими наказаниями для работников учреждений, что к нарушителям эстонским рабочим применяются предусмотренные телесные наказания согласно правилам железнодорожной администрации от 20 февраля 1942, за уклонение от работы или появление на работе в нетрезвом виде. Эти правила директора железнодорожной администрации соответствуют фактам. Но когда об этих правилах стало известно, конечно они вызвали недовольство германской администрации. Рейхскомиссар Лозе[1077] сразу их аннулировал, и мы попросили министерство транспорта официально отменить их. Это произошло незамедлительно; он был дисквалифицирован и отозван домой, и факт в том, что он был отозван был известен прессе. Однако, я не могу сказать действительно ли это появлялось в прессе.
На странице 5 этого документа в параграфе 2, далее устанавливается, что немцы уничтожали исторические сооружения, что они обысали и уничтожили Тарту, то есть, университет Дерпта, который имел блестящее прошлое за более чем 300 лет, и являлся одним из старейших образовательных учреждений.
Теперь я хочу добавить, что эти здания, датируемые 17-м и другими веками были построены исключительно немцами и что германские войска точно не были заинтересованы в произвольных уничтожениях зданий своего народа. Во-вторых, этот 300 летний университет Дерпта являлся 30 лет немецким университетом, который фактически снабжал Россию и Германию учеными с европейским именем.
Председательствующий: Это совершенно не относится к делу, совершенно не относится к делу. Вопрос был ли он уничтожен.
Розенберг: В 1941 я был однажды в Дерпте. Большая часть города была уничтожена боевыми действиями, но университетские здания стояли. В этой связи я имел возможность узнать, что айнзацштаб Розенберга на Украине мог конфисковать от 10 000 до 20 000 томов принадлежащих университету Дерпта и передал их правомочному собственнику.
Я считаю, что не обсуждается вопрос о том, что произвольное уничтожение этого старого немецкого университета могло осуществляться германскими войсками и могу лишь полагать, что это было результатом боевых действий, если разрушение действительно произошло.
Что касается остальных подробностей документа, я не могу определиться с позицией. Он касается многих расстрелов полицейского характера, вопросов явно связанных с боевыми действиями, и я не могу сделать какое-либо заявление об этом, поскольку они, очевидно, относятся ко времени отступления.
Документ СССР-41 касается доклада Чрезвычайной государственной комиссии по вопросам Латвии. Я хочу поправить и сказать, что штаб-квартира министра иностранных дел находилась не в Риге, но, что её постоянным местом был исключительно Берлин.
В параграфе 4 сказано:
«Немцы конфисковали землю латышских крестьян для своих баронов и помещиков, и безжалостно уничтожали мирное население — мужчин, женщин и детей».
Я хочу заявить, что ни одна ферма не передавалась немецким баронам бывших времен в период гражданской администрации, но германская администрация страны приняла распоряжение, которое, по моему мнению, являлось единственной, прогрессивной частью законодательства. Так как данная земля принадлежала немцам 700 лет и экспроприировалась молодыми эстонской и латышской республиками почти без компенсации, она точно могла быть возвращена просто немцам. Но я подписал закон в марте, либо 1942 или 1943 — я не знаю — так называемый закон о реституции, который законно гарантировал эстонским и латышским крестьянам немецкую собственность, принадлежащую им тогда и переданную по торжественным уставам. С оккупацией Советским Союзом, была проведена коллективизация частных ферм, и то что делалось это, то, что коллективизация отменялась и поэтому бывшие собственники 1919 снова получали во владение свою собственность.
Я хочу упомянуть следующее объяснение этого заявления. На странице 2 заявлено:
«За более чем 3 года немцы осуществили задачу по уничтожению фабрик, библиотек, музеев и соборов латышских городов».
Я сам бывал в латышских художественных музеях, видел огромную выставку латышской культуры; я был в латышском государственном театре, в котором все представления были на латышском языке, с несколькими приглашенными немецкими дирижерами и певцами. Фабрики не уничтожались эти 3 года управления, но их продуктивность была повышена множеством немецких машин. Конечно, это вызвало много протестов от местных собственников, потому что это сопровождалось обязательностью их участия; но в любом случае не было уничтожений, скорее повышение производственных возможностей.
И наконец, что касается архивов и библиотек, я уже сказал, то что необходимо в связи с документом 035-ПС.
Относительно уничтожения 170 000 гражданских, я не могу занять какую-либо позицию относительно того, что происходило в полицейских лагерях по соображениям полицейской безопасности. Однако, я хочу указать на то, что по официальным заявлениям местной администрации, в первую очередь более чем 40 000 эстонцев в Эстонии и более чем 40 000 тысяч латышей в Латвии были депортированы внутрь Советской России после оккупации этих стран Красной армией. И более, того большое количество латышей и эстонцев добровольно сражались с Красной армией и что при отступлении сотни тысяч эстонцев и латышей попросили забрать их в Рейх и многие действительно прибыли туда. Все население Латвии составляло около 2 миллионов. Чтобы германские власти расстреляли 170 000 латышей кажется сомнительным в высочайшей степени.
Однако, относительно остальных утверждаемых разрушений совершенных в ходе боевых действий, я не способен занять определенную позицию.
Третий документ СССР-7, касается докладов Чрезвычайной комиссии по Литве. На странице 1, параграфа 2, он заявляет, что министр Рейха Розенберг пытался германизировать литовский народ и уничтожить национальную культуру. Литва была провозглашена частью германской «провинции Остланд».
В Литве крестьянский вопрос решался тем же образом как в Эстонии и Латвии. Конечно, были отличия так как Литва имела большое число небольших немецких крестьянских ферм которые в конце 1939 были переданы Германскому Рейху, и когда немцы вступили в Литву они вернулись на свои изначальные фермы и были расселены насколько возможно концентрированным способом в определенных поселенческих округах. Это соответствует фактам; с остальным я не могу согласиться.
Что касается национальной культуры, мне это не кажется правильным представлением. Напротив, я знаю, что штаб моего ведомства был очень заинтересован в сотрудничестве с представителями исследователей литовского фольклора и что были написаны многие исследования по сравнительной фольклорной работе в Литве и Латвии, и я не могу представить, что какие-либо произвольные разрушения проводились здесь. Я могу вспомнить только, что административные чиновники из столицы, Кауны или Каунаса (Ковно), прибыли ко мне во время отступления и сказали, что они работали в Кауне 5 дней, хотя даже город находился под огнем советской артиллерии, которым, конечно, разрушались многие здания во время боевых действий; я не способен сказать, что-либо о личном опыте.
Теперь я перехожу к документу СССР-51. В ноте народного комиссара иностранных дел от 6 января 1942, также давалось вступительное упоминание уничтожения культурных ценностей Литвы, Латвии и Эстонии. Я ссылаюсь на то, что уже сказал относительно уже представленных документов. На странице 2, колонка 1, также заявлялось, что немцы безжалостно разграбляли и убивали крестьянское население. Здесь также, я хочу сослаться на уже сделанные заявления. На странице 6, колонка 1, в начале, там сказано, что немцы в своей ярости против Латвии, Литвы и Эстонии уничтожали все национальные культуры, национальные памятники, школы и литературу. Но это, как я уже заявлял, не соответствует фактам. Нота народного комиссара иностранных дел от 27 апреля 1942, которая здесь периодически подробно зачитывалась, делает на странице 1, колонке 1, то же утверждение, что осуществляется разграбление территории советского государства. Я сошлюсь на заявление уже сделанное мной.
На странице 7 заявлено, что немцы намеревались и действительно полностью разграбили земли данные советским правительством коллективным фермам для их постоянного использования. Я не желаю делать какие-либо заявления об этом специальном вопросе. Государственный секретарь Рикке[1078], которого Трибунал одобрил в качестве свидетеля, даст экспертные заявления по закону о новом аграрном порядке принятом для развития фермерства в Белоруссии и Украине.
Так как советское обвинение отозвало своё обвинение против меня о том, что я бывший царский шпион, я не буду вдаваться в это. Я также не могу, конечно, проверить подробности различных цитат представленных здесь. Но в одном случае мне, возможно, дать объяснение. На странице 9, колонка 1, вверху, где народным комиссаром упоминаются так называемые «двенадцать заповедей» для поведения немцев на Востоке. Здесь следует цитата из немецкой директивы. Эти 12 заповедей, представлены советским обвинением Трибуналу, как экземпляр СССР-89 (документ СССР-89). Он касается как было установлено, директивы государственного секретаря Бакке[1079], в начале июня 1941, директивы о которой я узнал только сейчас. Это по-видимому неправильное цитирование иностранного комиссара подтверждается как компиляция фрагментов предложений, которые были в действительности рассеяны по странице и половине этого документа, и эти фрагменты, более того, не представлены в их надлежащем порядке, но в совершенно иной последовательности, чем та, что в документе. Но я хочу обратить ваше внимание на несколько изменений в формулировке:
Под пунктом 6 заповедей:
«Поэтому вы должны» — это приказывалось сельскохозяйственным руководителям — «поэтому, вы должны, осуществлять с самообладанием самые суровые и беспощадные меры, которых требуют национальные потребности. Нехватка характера со стороны отдельных лиц приведет к отзыву по принципиальному вопросу. Любой, кто будет отозван по таким основаниям больше не сможет занимать в Рейхе полномочные должности».
В цитате из официальной ноты сказано:
«Поэтому, вы с самообладанием сами предпринимаете наиболее жестокие и беспощадные меры, продиктованные немецкими интересами. Иначе вы не сможете иметь какие-либо ответственные должности дома».
Следовательно, вместо слова «суровые» было заменено слово «жестокие»: вместо «национальных потребностей» сказано очень общо «немецкие интересы»; и вместо ссылки на «нехватку характера» приведено совершенно общее, что если кто-либо таким образом не предпримет таких жестоких мер, тот не сможет занимать какие-либо ответственные должности. Я не хочу идентифицировать себя каким-либо образом с этими 12 заповедями, но я хочу заявить, что на странице 3 под пунктом 7 сказано:
«Будьте справедливыми и лично преданными, и всегда подавайте хороший пример»
И в части 9:
«Не шпионьте за коммунистами. Русская молодежь воспитывалась коммунизмом два десятилетия. Русская молодежь не знает иного образования. Поэтому бессмысленно наказывать её за своё прошлое».
Мне кажется, что здесь также, господин Бакке, который иначе использовал бы жесткий язык, не подразумевал правил по уничтожению.
Теперь я перехожу к обвинению польского правительства. Оно касается меня только в одном пункте. На странице 20, под пунктом 5, оно заявляет, что эксплуатация, разграбление и вывоз предметов искусства были централизованы в ведомстве Розенберга в Берлине. Это неправильно, как показано в докладе государственного секретаря Мюльмана[1080], который зачитывался здесь много раз и который показывает, что совершенно иное ведомство было создано для сохранения этих художественных работ. Далее, я сегодня прочитал распоряжение доктора Ламмерса датированное мне кажется, 5 июля 1942, в котором Генерал-губернаторство было решительно исключено.
Однако, я должен, признать, что в одном случае в начале, айнзацштаб конфисковал немецкую коллекцию музыки и передал её в Рейх для исследовательской работы. Эта акция не была правильной, и из переписки с генерал-губернатором Франком, что должна также быть в моём деле, видно, что мы согласились в том, что эта коллекция вернется в Генерал-губернаторство как, само собой разумеется, после академического обследования, которое мне кажется, запрашивалось.
Неточность данного обвинения видна также из факта, что как утверждается здесь, я имел в айнзацштабе среди отдельных управлений также отдел «Восток» для Польши. Неточность этого заявления можно почерпнуть из факта того, что так называемые штабы специального назначения созданные для музыки и пластического искусства на Востоке, были в действительности специальными штабами и кроме них так называемые рабочие группы имели региональные задачи. Поэтому, я мог не иметь отдел «Восток» для Польши и в любом случае термин «Польша» никогда не использовался в официальных кругах — только термин «Генерал-губернаторство». Мне кажется, я могу ограничить себя этим объяснением. В дополнение, здесь представлены ряд общих документов из Смоленска и других городов, отсылающие к большим разрушениям и полицейским мерам. Я не могу свидетельствовать относительно этих положений.