И если обвинение сегодня вообще в состоянии предъявлять обвинения немецким офицерам здесь, этим подтверждается этическая концепция преданности её храбрых солдат.
Экснер: Теперь мы переходим к Балканам. В вашем дневнике, документ 1809-ПС, от 19 марта вы сделали следующую запись: «Балканы должны оставаться спокойными». Это на странице 61 тома I моей книги, экземпляр Великобритания-88, документ 1809-ПС, запись от 19 марта. Он говорит в начале:
«Фюрер вернулся, с конференции с дуче излучаясь радостью и сильно удовлетворенный. Полное единодушие…Балканы должны оставаться спокойными».
Что это значит?
Йодль: Господин профессор, я должен вас поправить. Это не мой дневник.
Экснер: Да. Что же, тогда я должен поставить тут иной вопрос. Ваш дневник и ваши дневники, о которых всегда говорят. Просто объясните что это — с чем мы здесь разбираемся. Был один реальный дневник, а другие нет?
Йодль: Есть только один дневник и это документ 1780-ПС, который с 1937 по 1938, и я использовал его для записей каждым вечером.
Экснер: И теперь этот дневник, документ 1809-ПС, чем был он?
Йодль: Я не вёл дневника во время войны, но конечно, я исписал дюжину небольших блокнотов. Когда один из блокнотов заполнялся, я отмечал красным важные отрывки на черновике и мой секретарь копировал их позднее, так как они могли быть важными для написания истории войны и для официального журнала боевых действий оперативного штаба вооруженных сил. Примером чего является документ 1809-ПС.
Экснер: Вы проверяли то, что ваш секретарь составляет?
Йодль: Нет, я не проверял этого, и никогда снова этого не видел. Потом он попал в руки обвинения.
Экснер: Итак, ещё есть третий, который всегда цитировался здесь как дневник. Это журнал оперативного штаба вооруженных сил.
Председательствующий: Вы сказали, что он попал в руки обвинения. Вы имеете в виду, что это один из документов переданных вами обвинению?
Йодль: Нет. Я вообще не знаю, куда ушли выдержки из моего блокнота. Обвинение захватило его где-то или как-то. Остальное является выдержками и частичными выдержками, из официального журнала боевых действий оперативного штаба вооруженных сил.
Экснер: И кто вёл этот официальный журнал боевых действий оперативного штаба вооруженных сил? Не вы?
Йодль: Нет. Его всегда вёл высококвалифицированный эксперт отобранный мною.
Экснер: Вы его проверяли?
Йодль: Окончательную проверку проводил доктор Шeрфф, профессор Гёттингенского университета.
Экснер: Мы заслушаем его в качестве свидетеля.
Вы проверяли записи, сделанные в официальном журнале боевых действий, или нет?
Йодль: Обычно на это у меня не было времени; но если генеральный штаб читал его и обнаруживал что-то особенное он бы обратил на это моё внимание.
Экснер: Что же, достаточно для выяснения этого.
Теперь мы снова переходим к вопросу Балкан. В вашем так называемом дневнике говорится: «Балканы должны оставаться спокойными». Что это значило?
Йодль: Это краткая заметка о заявлении фюрера — а именно, что он полностью согласен с Муссолини, что Балканы должны оставаться спокойными.
Экснер: И мы действительно пытались сохранить Балканы в состоянии покоя насколько возможно?
Йодль: Да. Мы прилагали для этого постоянные усилия. Наше отношение к Югославии было настолько тактичным как если бы мы обращались с примадонной. Дело зашло настолько далеко, что когда мы должны были готовить греческую кампанию фюрер даже отказал в предложении от генерал-квартирмейстера армии, чтобы пломбированные поезда — поезда снабжения — шли через Югославию, что было допустимо в соответствии с международным правом. Более того, мы оказывали давление на Болгарию для того, чтобы она не участвовала в намечавшейся атаке на Грецию, в конце концов, чтобы не тревожить Турцию. И даже после греко-итальянской кампании[2592], фюрер всё ещё надеялся, что конфликта, настоящей войны между Германией и Грецией можно избежать.
Экснер: Я сошлюсь тут на директиву номер 18, напечатанную на странице 66 тома I, нашей документальной книги, которая содержит выдержку из документа 444-ПС, экземпляр Великобритания-116, и там мы находим следующее заявление в предпоследнем параграфе:
«Подготовительные меры высшего командования по ведению войны в ближайшем будущем будут осуществляться согласно следующим принципам…»
И затем заявляется в предпоследнем параграфе на этой странице:
«Использование железной дороги через Югославию не может учитываться при развёртывании этих сил…»
Йодль: Эта программа была полностью разбита произвольным итальянским актом, о котором рейхсмаршал и гросс-адмирал уже сделали заявления. Я сделаю лишь короткое дополнение. Италия, как обычно, была разбита, и направила начальника оперативного штаба верховного главнокомандования с криком о помощи ко мне. Но, несмотря на эту беду фюрер не вмешался в войну в Албании. Он не отправил не единого немецкого солдата туда, хотя вопрос рассматривался. Он приказал только операцию против Греции, начинающуюся из Болгарии, подготовленную к будущей весне. Даже это являлось первоначальной задачей оккупации залива Салоники, соответственно давая прямую уверенность итальянцам и только в случае, которого точно следовало опасаться, английских дивизий высадившихся на Балканах как результата итальянского безумия. В этом случае было решено рассматривать всю Грецию как оперативный район, поскольку мы не могли допустить базирования королевских воздушных сил в непосредственной близости от румынских нефтяных месторождений. И данный контингент очень ясно показан в приказе, который приобщался Трибуналу в качестве документа 1541-ПС, экземпляр Великобритания-117, страницы 63 и 64 документальной книги. Я хочу процитировать два отрывка, два очень коротких отрывка из него. В параграфе 2, подпараграфе Б страницы 63, говорится:
«Операция Марита[2593]«. Следовательно, мой план» — я цитирую — «…направить эти силы прямо через Болгарию, для оккупации северного эгейского побережья, если потребуется всей материковой Греции».
И затем я цитирую со страницы 64, параграф 4, подпараграф А:
«Первичная задача операции по оккупации эгейского побережья и залива Салоник. Может оказаться необходимым продолжение атаки на Лариссу и полуостров Коринф».
Из этих оперативных приказов совершенно очевидно, что оккупация всей Греции намечалась, только если бы нас вынудили к этой мере высадкой английских войск, которая тогда ещё не случилась.
Председательствующий: Мы прервёмся.
(Объявлен перерыв)
Экснер: Вы сказали, что мы планировали оставить Югославию нейтральной. Итак, данный план видимо был изменен путчем Симовича[2594]. Почему это событие изменило нашу политику к Югославии?
Йодль: Этот путч против законного правительства, офицеров вмешавшихся в политику, непосредственно после вступления Югославии в Тройственный пакт[2595] имел антигерманскую направленность. Мы находились в готовности к кампании против Греции, против всей Греции, так как тем временем английский дивизии высадились там и эта кампания могла вестись только при сохранении нейтральной Югославии позади нас.
Председательствующий: Доктор Экснер, различные лица из подсудимых — подсудимые Геринг и Кейтель — разбирались с политическими аспектами вступления Германии в Югославию. Пока в показаниях подсудимого нет чего-либо нового, это выглядит полностью кумулятивным.
Экснер: Тогда будьте любезны просто сказать нам, есть ли у вас, что-то новое, что можно добавить к этому — некие документы, и т. д.
Йодль: Мне есть кое-что добавить, что касается меня лично.
Председательствующий: Ничего не прошло — английский не прошёл. Пожалуйста, попытайтесь снова. Повторите то, что вы сказали.
Йодль: У меня есть кое-что ещё добавить касающееся меня лично относительно югославской проблемы…
Председательствующий: Нет. До нас ничего не дошло. Подсудимый, продолжайте. Вас спросили о том, есть ли что-то новое.
Йодль: Да, у меня есть кое-что личное.
Экснер: Да, расскажите.
Йодль: Тем утром, когда фюрер спонтанно приказал немедленно подготовить атаку на Югославию. Я предложил ему, по крайней мере, я упомянул ему, что после концентрации наших войск мы должны сначала выяснить реальную ситуацию, политическую ситуацию ультиматумом. Он отказался так сделать. Он сказал: «В этом нет никакого толка». Фельдмаршал Кейтель уже подтверждал это.
Экснер: Скажите мне, это было 27 марта?
Йодль: Да, это было 27-го. Могу я привести подтверждение этому. Вечером 27-го был отдан приказ…
Председательствующий: Я не думаю, что это требуется, если подсудимый Кейтель так сказал, и вы так говорите, и об этом нет перекрестного допроса.
Экснер: Но я чувствую, что в этом есть нечто важное.
Йодль: Да, текст на странице 71. Если суд сравнит это предложение на странице 71, параграф 1, с предложением на странице 69 документальной книги, будет замечена разница. Страница 69 содержит приказ подписанный фюрером, и он начинается с предложения, которое я должен процитировать:
«Военный путч в Югославии изменил политическую ситуацию на Балканах. Даже если она сделает заявление в верности, Югославию следует считать нашим врагом и соответственно разбить её настолько быстро насколько возможно».
Из даты видно, что это появилось, 27 марта. Я работал над ней всю ночь в рейхсканцелярии, что является очередным подтверждением внезапного характера всего дела. В 4 утра 28-го, как заявляется на странице 71, я представил следующую памятную записку, эту оперативную памятную записку, нашему связному с итальянским высшим командованием генералу фон Ринтелену[2596]. В ней я написал — я цитирую:
«Приведёт ли политическое развитие к вооруженному вмешательству против Югославии, это немецкое намерение…» и т. д.
В этом примере, я должен признать, я немного вмешался в политическую сферу, но сделав так я думал, что если Германия не разъясняет политическую ситуацию без каких-либо сомнений, вероятно Италия сможет так сделать.
Экснер: Следующий документ это также доказательство внезапности этого решения и у меня оно напечатано на странице 73, том I. Это приказ, отданный высшим командованием армии на основании этих директив — приказ по развёртыванию войск для операции. Это документ Р-95, экземпляр Великобритания-127, страница 73, тома I, как я уже заявлял, и там говорится:
«Как результат изменения политической ситуации…» и т. д. — и потом — «будут сконцентрированы…» — и потом последний параграф говорит — «операции присвоят кодовое название «Проект 25».
Генерал-полковник, я спрашиваю вас, можно что-либо понять из этого?
Йодль: Приказ не отдавался до 3 апреля…
Экснер: Нет, 30 марта.
Йодль:…30 марта.
Экснер: Операция получила кодовое название «Проект 25?»
Йодль: Кодовое название для данной операции был впервые озвучено спустя 3 дня после путча, что подтверждает, что она не планировалась в 1937 как однажды здесь заявлялось.
Экснер: И теперь, лишь один вопрос об этом балканском деле. Греческий нейтралитет всё еще поддерживался к 24 марту 1941, когда мы дали разрешение для Люфтваффе атаковать её территорию на Крите? В этой связи я сошлюсь на документ С-60, экземпляр АЙ-13. Это приказ от 24 марта 1941, который как только, что заявлялось, санкционировал атаки на Крит и также греческие морские перевозки. Итак, что насчёт греческого нейтралитета к 24 марта 1941?
Йодль: С точки зрения международного права он к этой дате более не существовал. Англичане тем временем высадились на Крите и в Пирее, и мы уже знали об этом к 5 или 6 марта. Поэтому приказ, соответствовал международному праву. Но завершая проблему Югославии, я могу добавить, что предположение сделанное обвинением, что план атаки на Югославию исходил из ведомства Йодля, это заявление, которое не может основываться на чём-либо.
Председательствующий: На какой документ вы ссылаетесь? 24 марта 1941? Вы сказали 360, который для нас ничего не обозначает.
Экснер: 24 марта, который документ С-60, экземпляр АЙ-13.
Председательствующий: Спасибо. Какая страница?
Экснер: Страница 76, том I
(Обращаясь к подсудимому)
Теперь мы переходим к вопросу Советского Союза. Сколько войск у нас было на Востоке во время западной кампании?
Йодль: Сначала было 10 дивизий, которые в ходе западной кампании уменьшились до 6 или 5 дивизий.
Экснер: Что вынудило нас направлять войска на Восток после западной кампании?
Йодль: Уведомление от командующего на Востоке, что с такими слабыми силами мы не сможем поддерживать порядок в Польше и охранять демаркационную линию.
Экснер: В своём дневнике — так называемом дневнике — документе 1809-ПС, том I, моей документальной книги, страница 83, вы написали 24 мая: «Ситуация на Востоке становиться угрожающей из-за русской угрозы против Бессарабии». Это 24 мая 1940. Это то, что вы записали в своём дневнике. Как вы пришли к такому выводу?
Йодль: Причиной являлось сообщение от Канариса докладывавшее о концентрации 30 русских дивизий против Бессарабии. Выражала ли запись мою обеспокоенность или это было идеей фюрера, которую я записал, я уже сегодня не скажу.
Экснер: Что же, 6 сентября 1940 вы подписали приказ заявляющий, что перегруппировка не должна создавать впечатление о наступательных приготовлениях. Как это следует понимать?
Йодль: Данный приказ, подписанный мною был интерпретирован сначала как скрывающий намеченную атаку на Россию.
Экснер: Минуточку. Я хочу указать Трибуналу на спорный приказ. Это страница 78, том I, документ 1229-ПС, экземпляр США-130. Это приказ Йодля, адресованный службе внешней разведки, и там говорится:
«Восточный район будет укомплектован усиленными подразделениями в ближайшие недели. К концу октября, должно быть достигнуто положение, показанное на прилагаемой карте».
Ваши чести, и теперь я с сожалением укажу на пропуск в английском и французском переводах. Следующий параграф пропущен и он очень важен для понимания всего документа. Он говорит, а именно: «Для работы нашей собственной разведывательной службы, так же как и для ответов на вопросы, задаваемые русской разведывательной службой…»
Председательствующий: Этого нет в нашем документе. Какой параграф вы читаете?
Экснер: В параграфе 2 в моей документальной книге, страница 78.
Председательствующий: Это не было переведено.
Экснер: Это то о чём я говорю. Это ошибка. Поэтому я сейчас его продиктую или медленно зачитаю.
Председательствующий: Вы хотите, чтобы его перевели?
Экснер: Да.
Председательствующий: Понимаете, параграф 2 вообще не переводился. Там ничего нет.
Экснер: Там три строчки, которые вообще не переводились, но они являются самыми важными.
Председательствующий: Тогда, просто зачитайте его в наушники. Читайте отрывок.
Робертс: Милорд, полный документ в британской документальной книге 7, страница 102.
Председательствующий: Большое спасибо. Продолжайте.
Экснер:
«Для работы нашей собственной разведывательной службы, так же как и для ответов на вопросы, задаваемые русской разведывательной службой, применяются следующие принципы…»
Йодль: Инструкции, такие как эти, ведомству Канариса принимались мной каждые 6 недель. Они формировали основу, для так называемой контрразведывательной работы, которую я здесь не желаю подробно обсуждать. В данном случае для меня являлось важным делом, чтобы слабые силы, которые имелись на Востоке казались сильнее. Например, это чётко видно из параграфа 3 который говорит и я цитирую:
«В заявлениях о ситуации со снаряжением сил, особенно танковых дивизий, рекомендуется при необходимости преувеличивать».
Я также указывал в следующем параграфе, что противовоздушную оборону следовало преувеличивать. Всё это делалось из-за того, что тогда возникла тревога о возможности русской операции против Румынии. Задачей данного приказа являлось отклонить их от этого, и это намечалось только для разведки. Если бы 6 сентября, я уже знал о каком-либо агрессивном намерении против России я бы точно сказал противоположное; так как этим приказом, как я его отдал, я бы работал в интересах Гизевиуса и его друзей — а именно, я бы информировал русских о том, что мы начали развёртывание войск.
Экснер: Итак, когда вы впервые услышали об опасениях фюрера о том, что Россия может оказаться враждебной к нам?
Йодль: Впервые 29 июля 1940, в Бергхофе рядом с Бергхтесгаденом.
Экснер: В связи с чём?
Йодль: Фюрер отвёл меня в сторону после дискуссии об обстановке и сказал мне, совершенно неожиданно, что он обеспокоен тем, что Россия может оккупировать больше территории в Румынии до зимы и что румынский нефтяной район, который является conditio sine qua non[2597] в нашей военной стратегии, таким образом будет отнят у нас. Он спросил меня, не сможем ли мы развернуть наши войска немедленно, чтобы быть готовыми к осени противостоят сильными войсками русским намерениям. Это почти точные слова, которые он использовал, все остальные версии ложные.
Экснер: Вы только, что упомянули озабоченность Гитлера захватом румынских нефтяных месторождений. Фюрер делала что-либо насчёт данного опасения?
Йодль: Именно на основании данного разговора — когда я протестовал о том, что было совершенно невозможно осуществить развертывание войск за время в 4 месяца — чтобы фюрер приказал об улучшении приготовлений к развёртыванию. Тогда немедленно два приказа были отданы. Мне кажется, один, от 9 августа. Он назывался «Восстановление Востока» и включал все меры для улучшения приготовлений к развёртыванию на восточной территории. Второй приказ был отдан 27 августа. У нас его нет здесь, но о нём записано в журнале боевых действий штаба морских операций.
Экснер: Да, это страница 85, том I моей документальной книги. Там есть запись, в самом конце страницы, в журнале боевых действий штаба морских операций:
«Перевод 10 дивизий и 2 танковых дивизий в Генерал-губернаторство[2598], на случай оперативного вмешательства необходимого для защиты румынских нефтяных месторождений».
Председательствующий: Доктор Экснер, вы кажется, зачитываете со страницы 85. Не так ли?
Экснер: Да, со страницы 85. Это страница 85 немецкой версии. Вероятно, нумерация страниц не совсем совпадает с нумерацией в английской версии. Эта запись: «Перевод 10 дивизий и 2 танковых дивизий в Генерал-губернаторство».
Председательствующий: Да, я понял.
Йодль: Эта запись подтверждает намерения фюрера тогда об укреплении на Востоке.
Экснер: Что же, когда фюрер отдал приказ о подготовке атаки?
Йодль: Первый приказ по размышлениям об атаке или обсуждение о какой-либо вообще агрессивной операции, был письменно отдан оперативным штабом вооруженных сил и представлен фюреру 12 ноября. Это документ 444-ПС…
Экснер: Он на странице 66, том I моей документальной книги.
Йодль: …он уже известен Трибуналу. Но этому первому приказу, который известен мне, предшествовали устные инструкции фюрера главнокомандующему армией.
Экснер: Это можно понять из самого документа, а именно со страницы 67, которая гласит:
«Независимо от результатов этих дискуссий, все приготовления на Востоке, которые уже устно приказаны должны осуществляться».
Следовательно, это подтверждает, что предшествовали устные приказы и подготовка.
Йодль: Однако, я не в состоянии сказать, когда эти устные инструкции были даны армии.
Экснер: Скажите мне, в этих заявлениях, которые Гитлер сделал вам, было какое-либо упоминание о таких вещах как расширение «Lebensraum[2599]«, и продовольственной основы в качестве причины для завоевательной войны, и тому подобное.
Йодль: В моём присутствии фюрер никогда даже не намекал на какую-либо иную причину, чем чисто стратегическую и оперативную. Так как месяцами, можно сказать, он непрестанно повторял:
«Нет сомнений. Англия надеется на этот окончательный удар кинжалом против нас на континенте, иначе бы она прекратила войну после Дюнкерка. Частные или секретные соглашения уже определенно заключены. Русское развёртывание безошибочно. Однажды мы внезапно станем жертвой хладнокровного политического вымогательства или на нас нападут».
Но иначе, говоря об этом неделями, ни одного слова не упоминалось мне ни кому-либо иному, чем чисто стратегические вопросы такого рода.
Экснер: Согласно полученным докладам, как развивалась военная ситуация на Востоке после польской кампании?
Йодль: Когда мы впервые столкнулись с русскими в польской кампании, отношения были достаточно холодными. Мы должны были аккуратно предотвращать сбор какой-либо информации об их войсках и снаряжении. Были постоянные инциденты на Сане. Русские стреляли во всех, в бегущих поляков или немецких солдат, и там были раненые и убитые; и демаркационная линия пересекалась во множественных случаях. Необычайно мощные силы задействованные Россией для оккупации балтийских стран, Польши и Бессарабии поражали нас с самого начала.
Экснер: Доклады, которые вы получали, содержали указания на военные подкрепления для Красной армии?
Йодль: Из карт, которые представлялись каждые несколько дней, которые основывались на докладах разведки и информации из отдела радиоперехватов, формировалась следующая картина: летом 1940 было около 100 русских дивизий вдоль границы. В январе 1941 было уже 150 дивизий; и приводились их номера, соответственно доклады являлись достоверными. В сравнении с этой силой, я могу добавить, что англо-американо-французские силы действовавшие из Франции против нас никогда, по моим сведениям, не насчитывали 100 дивизий.
Экснер: Гитлер пытался выяснить ситуацию дипломатическими мерами?
Йодль: Он пытался так сделать на хорошо известной конференции[2600] с Молотовым[2601]; и я должен сказать, что я возлагал большие надежды на эту конференцию, так как военная ситуация для нас солдат была следующей: с определенно нейтральной Россией в нашем тылу — Россией которая дополнительно снабжала нас — мы не могли проиграть войну. Вторжение, такое как произошло 6 июня 1944, совершенно бы не обсуждалось, если бы мы имели в своём распоряжении все силы, которые мы использовали и потеряли в этой безмерной борьбе в России. И мне никогда в голову не приходило, что государственный деятель, который, в конце концов являлся стратегом, без необходимости упустит такую возможность. И факт в том, что он месяцы боролся сам с собой об этом решении, определенно находясь под влиянием идей предлагавшихся ему рейхсмаршалом, главнокомандующим флотом также как и министром иностранных дел.
Экснер: На основании полученных докладов, как выглядела дальнейшая ситуация для обеих сторон?
Йодль: Разведывательная служба работала уже с января 1941. Дивизии на наших границах и также вдоль румынской границы росли стремительно. 3 февраля 1941 начальник генерального штаба армии проинформировал фюрера об операциях, которые он сам намеревался осуществить. В тоже самое время он представил карту, показывающую русское развёртывание войск. Карта показывала — и это подтверждалось документами — что там было 100 пехотных дивизий, 25 кавалерийских дивизий…
Председательствующий: Доктор Экснер, нам требуются все эти стратегические подробности планов, которые готовились германским генеральным штабом?
Экснер: У них самая большая значимость для установления той картины перед лицом генерального штаба. Если бы нарастающая концентрация русских войск не имела…
Председательствующий: Но это не то, о чём он говорит. Он говорит нам о феврале 1941. ОКВ представило планы показывающие развёртывание германских войск.
Экснер: Это план, который разрабатывался…
Председательствующий: Я не думаю, что требуется вдаваться в такие подробности как рассказывать нам, сколько они имели кавалерийских полков.
Экснер: (Обращаясь к подсудимому) Пожалуйста, расскажите нам в общих чертах, как Гальдер изображал ситуацию вам после доклада в феврале 1941. Тольку одну цифру: сколько дивизий было развёрнуто?
Йодль: Я уже говорил, что в феврале 150 русских дивизий было развёрнуто против нас.
Председательствующий: Это он уже говорил.
Экснер: И сколько находилось на нашей стороне?
Йодль: Я хочу сказать в ответ на это, что в тоже время наше развёртывание, как докладывалось генералом Гальдером, только началось. И далее, я хочу указать на то, что согласно документу С-39, экземпляр США-138, страница 92 первой документальной книги, это ясно видно из изучения этой документальной книги — это график развёртывания — что до 1 июня действительное количество боевых подразделений включающее 14 танковых дивизий и 12 моторизованных пехотных дивизий, было доставлено. Я упоминаю это для того, чтобы нельзя было сказать, что атака Германии была очевидной в феврале 1941. Об этом не шло речи.
Экснер: Обвинение особо подчёркивает, что данный план по атаке на Советскую Россию был подготовлен задолго до него. Вероятно вы можете больше сказать об этом?
Йодль: Я объясню этот предмет в нескольких словах. Нам требовалось использовать 10000 поездов для такого развёртывания. Если можно перевезти 100 в день это заняло бы 100 дней; но мы никогда не достигали такой цифры. Таким образом, чисто технические причины такого развёртывания уже заняли 4 месяца.
Экснер: События в Югославии как-либо повлияли на решение фюрера?
Йодль: Они дали ему окончательный импульс. До того времени фюрер сомневался. 1 апреля, не ранее, он решил, атаковать; и 1 апреля он приказал подготовку атаки к 22 июня. Сам приказ об атаке — то есть, настоящее начало кампании — был отдан только 17 июня, что также подтверждается документами.