Нейрат: Нет, вообще нет. Реоккупация, как вы можете видеть из моих заявлений имела чисто оборонительный характер и не намечалась для какой-либо иной цели. Оккупация такими слабыми силами как одна дивизия даёт понять, что это было чисто символическим актом. Об этом здесь свидетельствовалось военными — свидетелем Мильхом[3338], например — о том, что Люфтваффе вообще не участвовало, и мы узнали об акции за 2 или 3 дня ранее. То, что не было агрессивных планов показано фактом, что германское правительство, по предложению Англии, 12 марта 1936 предприняло, до того времени пока должно быть достигнуто взаимопонимание с западными странами, в частности с Францией, не наращиввания гарнизонов в Рейнланде и не выдвижения войск ближе к границе чем они находятся, однако при условии, что Франция сделает тоже самое. Франция не хотела принимать это предложение. Затем, в меморандуме от 7 марта 1936 обратившись к державам-подписантам Локарно, который уже представлен обвинением, Германия не только внесла определенные предложения для договоренности с Францией, Бельгией и остальными державами Локарно, но также заявила о своей воле подписать общий воздушный пакт для избегания опасности внезапных воздушных налётов, в дополнение снова вступив в Лигу Наций. Данную речь, также как и меморандум, я обсудил заранее с Гитлером, и я могу лишь повторить, что у меня не было ни малейшего подозрения о том, что Гитлер был нечестен или, что он пытался, скрыть свои реальные намерения, которые ведут к войне. Даже сегодня у меня есть твёрдое убеждение в том, что тогда Гитлер не думал о войне. Мне не требуется, подчёркивать, что какое-либо такое намерение было далеко от моих собственных мыслей. Напротив, я считал возрождение суверенитета Рейха шагом к миру и взаимопониманию.
Председательствующий: Давайте поймем. Доктор фон Людингхаузен, вы позволяете подсудимому произносить долгие, долгие речи. Это не предмет доказательства.
Людингхаузен: Я хочу приобщить различные документы в данной связи и прошу суд принять юридическое уведомление о следующих документах в моей документальной книге 4. Первое, номер 109, меморандум от 7 марта 1936 от правительства Рейха державам подписантам Локарнского договора; номер 112, официальное заявление правительства Германского Рейха от 12 марта 1936; и номер 116, меморандум, датированный 3 января 1936 направленный германским правительством британскому правительству через чрезвычайного и полномочного посла в Лондоне, господина фон Риббентропа.
(Обращаясь к подсудимому)
Какими были последствия реоккупации Рейнланда, что касались внешней политики?
Нейрат: Учитывая пожелания Председательствующего суда, я не комментирую вопрос.
Людингхаузен: Что делали западные державы? Они предпринимали какие-либо политические или дипломатические шаги?
Нейрат: Министр иностранных дел Иден сказал в Палате общин о том, что процедура Германии не представляет какой-либо угрозы и пообещал внимательно рассмотреть немецкие предложения мира.
Людингхаузен: Я хочу представить и попросить суд принять юридическое уведомление о следующих документах в моей документальной книге 4: номер 125, выдержки из речи американского заместителя государственного секретаря господина Самнера Уэллеса[3339], о Версальском договоре и Европе, от 7 июля 1937; документ номер 120, выдержка из распоряжения народного комиссара России о снижении возраста военной службы; и номер 117, доклад чехословацкого посланника в Гааге датированный 21 апреля 1936.
Господин фон Нейрат, вы или министерство иностранных дел опустили какие-либо дальнейшие шаги и попытки к мирному пониманию с остальными европейскими державами или они продолжились?
Нейрат: Эти усилия продолжались. Следующая возможность предоставлялась нашими отношениями с Австрией. Развитие данных отношений с 1933 уже подробно описывалось суду; но я хочу в особенности отметить факт, что в наших отношениях с Австрией мои взгляды оставались неизменными от начала до конца, то есть, я хотел тесной экономической связи, такой как таможенный союз, между двумя странами и ведение внешней политики в общих чертах на основании государственных договоров и тесного контакта между двумя правительствами, но чтобы ни происходило я хотел видеть полную независимость гарантированную Австрии. По этой причине я всегда был определённым противником какого-либо влияния на внутриполитические дела Австрии, и был против оказания какой-либо поддержки австрийским национал-социалистам германскими национал-социалистами в борьбе предыдущих против Дольфуса[3340] и Шушнига[3341]; я постоянно призывал Гитлера занять такую же линию. Мне не требуется повторять, что я остро осудил убийство[3342] Дольфуса с моральной также как и с политической точки зрения и то, что министерство иностранных дел под моим руководством вообще не имело никакого отношения с данным убийством, как обвинение недавно утверждало. Но то, что и Гитлер не имел никакого отношения к убийству, я могу подтвердить из различных заявлений, которые он сделал мне. Деяние было осуществлено австрийскими национал-социалистами, некоторые из которых являлись гораздо радикальнее чем немцы. Такое моё отношение лучше подтверждается фактом, что когда вскоре после убийства Дольфуса германский посланник в Вене, господин Рит, без моего сведения потребовал от австрийского правительства безопасного перевода в Германию нескольких лиц участвовавших в убийстве, я сразу отозвал его из Вены и уволил его со службы иностранных дел. Я сам, также как и ряд других министров, также возражал эмбарго Германии на путешествия в Австрию.
Но я приветствовал усилия для взаимопонимания с Австрией, которые начались в 1935 и с успехом осуществлялись господином фон Папеном, и я всегда пытался повлиять на Гитлера для их достижения. Тогда Относительно действий фон Папена в Вене, я был прекрасно проинформирован о том, что господин фон Папен не подчиняется мне и получает свои приказы напрямую от Гитлера. Лишь во время суда я узнал о серии писем, которые фон Папен написал Гитлеру.
Людингхаузен: Я хочу процитировать два отрывка; один из письма от господина фон Нейрата главе политического управления министерств иностранных дел, датированное 28 июня 1934, номер 84 в моей документальной книге 3, страница 227, которое говорит относительно условий того времени:
«Развитие событий в Австрии нельзя предвидеть. Однако, мне кажется, что обострение опасности…»
Председательствующий: Вы слишком быстры. Вы не следите за светом. Продолжайте.
Людингхаузен:
«Развитие событий в Австрии нельзя предвидеть. Однако, мне кажется, что обострение опасности было предотвращено быстрой акцией. Нам следует действовать сейчас с большой сдержанностью и о такой цели я говорил вчера с рейхсканцлером. Я обнаружил полное понимание».
Затем я хочу процитировать отрывок из письменных показаний епископа Вюрма, уже представленных мною как номер 1 в моей документальной книге 1, на странице 3. Они говорят:
«Я в особенности помню его» — господина фон Нейрата — «жесткое осуждение событий в Вене во время которых был убит канцлер Дольфус, и лиц использованных Гитлером во время волнений в Австрии».
Затем в данной связи, я хочу сослаться на документ, который господин Зейсс-Инкварт, или его защитник, уже представляли под номером Зейсс-Инкварт-32, который интервью государственного секретаря доктора Реннера[3343] от 3 апреля 1938. Предусмотрительно, я включил его ещё раз в свою документальную книгу 4, под номером 130.
Господин фон Нейра т, вам известно, что вам предъявлено обвинение в том, что 11 июля 1936[3344] был заключен договор между Австрией и Германией во время переговоров фон Папена, и что этот договор, который подробно здесь обсуждался, был заключен с намерением обмана, то есть с целью успокоить Австрию в смысле безопасности и подготовить для неё будущее включение в Рейх. Пожалуйста, вы прокомментируете данное положение?
Нейрат: Данное утверждение абсолютная неправда. Наоборот я честно и с радостью приветствовал данный договор. Он соответствовал моей точке зрения во всех отношениях. Я видел в нем наилучшие средства разъяснения искусственных разногласий, и по этой причине я делал всё, что мог для его достижения. Утверждение обвинения опровергалось заявлениями бывшего австрийского министра иностранных дел, доктора Гвидо Шмидта[3345]. Я находил удовлетворение в том факте, что договор имел особую значимость относительно внешней политики. Данным договором, в котором Рейх чётко признавал австрийскую независимость, германо-австрийские разногласия, которые угрожали миру в Европе были устранены.
Людингхаузен: Господин Председательствующий, в данной связи я приобщаю соглашение между Германией и Австрией от 11 июля 1936 под номером 118 в документальной книге 4, и я прошу суд принять о нём юридическое уведомление.
Господин фон Нейрат, помимо разъяснения австрийского вопроса в годах до 1937, вы также вели переговоры с восточноевропейскими государствами. В письменных показаниях американского генерального консула господина Мессершмита[3346], которые обвинение представило как США-68, 2385-ПС, утверждалось, что целью данных переговоров было получить уступку в уничтожении и расчленении Чехословакии предположительно Германией и даже принять в нём активное участие. Для данной цели, в ходе данных переговоров вы даже предположительно обещали данным государствам или получили их обещание, о том, что они получат в награду части Чехословакии и даже часть австрийской территории. Пожалуйста, вы прокомментируете это?
Нейрат: Данные утверждения господина Мессершмита от начала до конца чистая выдумка и плод воображения. В них нет ни одного слова правды. Я могу описать данные письменные показания лишь как фантастические. Даже не правда, то что он был, как он говорит, моим близким другом. Я встречал господина Мессершмита несколько раз на крупных собраниях, но я избегал обсуждения с ним политики, потому что я знал, что в своих докладах и остальных заявлениях о беседах, которые он имел с дипломатами он повторял вещи, таким образом, который не всегда соответствовал правде. Существенно то, что между прочим эти письменные показания вряд ли содержат каких-либо точных указаний на использованные источники.
Мои переговоры с юго-восточными странами, также как и мои личные поездки в их столицы, в действительности имели единственной задачей усиление существовавших экономических отношений и развитие взаимной торговли и обмена товарами. Дополнительно, я хотел получить информацию о политической ситуации на Балканах, которую всегда сложно понять.
Людингхаузен: В своей документальной книге 2, под номером 30, страница 87, у меня есть короткая выдержка из других письменных показаний господина Мессершмита, датированных 29 августа 1945. Обвинение уже представило их как экземпляр США-750, документ номер 2386-ПС, в иной связи. Я хочу процитировать один отрывок из данной выдержки. Он на странице 87 моей документальной книги 2 и гласит:
«Во время 1933 и 1934 годов нацистское правительство оставило в германском министерстве иностранных дел по большей части ответственных консервативных сотрудников старой школы. В общем говоря, ситуация продолжалась весь период во время которого барон фон Нейрат являлся министром иностранных дел. После того, как фон Риббентроп стал главой министерства иностранных дел ситуация относительно политических сотрудников постепенно менялась. Во время пребывания в должности фон Нейрата, германское министерство иностранных дел не находилось в линии с нацистской идеологией и фон Нейрат и его помощники вряд ли могут осуждаться за акты германской внешней политики во время данного периода, хотя его пребывание в должности, казалось показывало его согласие с национал-социалистическими идеями. В защиту этих действий фон Нейрата можно легко привести патриотические мотивы».
Затем, относительно данных поездок и политики подсудимого на Юго-Востоке, я представил три коммюнике о визитах фон Нейрата в Белград, Софию и Будапешт в июне 1937 под номерами 122, 123 и 124 в моей документальной книге 4. Я прошу суд принять о них юридическое уведомление.
Господин фон Нейрат, обвинение использовало вашу речь 29 августа 1937 произнесенную в Штутгарте на демонстрации немцев проживающих за рубежом, для обвинения вас, постольку, поскольку оно увидело в одном из ваших замечаний агрессивные намерения вашей политики. Оно процитировало следующие слова, которые вы предположительно использовали в своей речи:
«Единство героической воли созданной национал-социализмом беспримерно в веках сделало возможной внешнюю политику, которая подорвала условия диктата Версаля, свобода на вооружение возвращена, и суверенитет возрождён во всей стране. Мы снова хозяева в своем собственном доме, и мы создали власть способную сохранить это в будущем. В своих внешнеполитических действиях мы ни у кого ничего не забрали. Из слов и поступков Гитлера мир увидит, что у него нет агрессивных желаний».
Я хочу указать на то, что данные предложения можно понять, только если рассмотреть их контекст. Я хочу попросить разрешения суда кратко заявить о содержании. Это выдержка из речи, представленной мной в документальной книге 4, номер 126. Я цитирую:
«Мы снова хозяева в своем собственном доме, и мы создали средства способные…
Председательствующий: Вы только, что это читали. Вы уже читали.
Людингхаузен: Да. Я хочу зачитать предложение в середине.
Председательствующий: Вы можете зачитать всё, что относится к делу и конечно то, что было опущено.
Людингхаузен: Цитата, которую я приобщаю следующая:
«Но данное отношение нового Германского Рейха это в реальности сильнейшая подпорка для сохранения мира и всегда подтверждает себя как таковая в бурном мире. Лишь потому, что мы признали опасность определенных разрушительных тенденций, которые пытались утвердиться в Европе, мы не искали разногласий между странами и народами, но пытались найти связующие нити. Мы не думаем о политической изоляции. Мы хотим политического сотрудничества между правительствами, сотрудничества которое, если будет успешным, не может основываться на теоретических идеях коллективности, но на живой реальности, и которое должно посвящать себя конкретным задачам настоящего. Мы можем заявить об удовлетворении этого следуя такой реалистичной политики, работая рука об руку с нашим другом Италией. Это оправдывает надежды на то, что мы также достигнем дружественного взаимопонимания с остальными правительствами относительно важных вопросов внешней политики».
Председательствующий: Я думаю подходящее время прерваться.
(Объявлен перерыв)
Людингхаузен: Господин фон Нейрат, прямо перед перерывом я представил вам цитату из вашей речи от 29 августа 1937 и спросил вас о том желаете ли вы сделать какое-либо заявление.
Нейрат: Я думаю, данное заявление показывает именно противоположное тому, что пыталось сделать обвинение. Мирный характер моей речи вряд ли можно представить более убедительным образом.
Людингхаузен: В качестве подтверждения для их утверждения о том, что вся ваша политика может быть подытожена как нарушение договора, обвинение далее добавляет следующие предложения в речи произнесённой вам перед Академией германского права[3347] 30 октября 1937, когда вы сказали; и я цитирую:
«Осознавая эти фундаментальные факты, кабинет Рейха всегда располагал к обращению с каждой конкретной международной проблемой подходящими методами, и был против ненужного слияния с иными проблемами и таким образом сложными вопросами, и постольку поскольку проблема существовала только между двумя державами, выбирая пути по незамедлительному взаимопониманию между двумя державами. Мы в состоянии заявить, что эти методы подтвердились как правильные, не только в интересах Германии, но также в общих интересах».
Что вы на это прокомментируете?
Нейрат: Прежде всего, данная цитата полностью вырвана из контекста. Вся речь являлась представлением причин, почему я, представлявший германскую политику, рассматривал заключение двухсторонних соглашений, и только с данного угла процитированный отрывок можно понять. Поэтому я, прошу о том, чтобы вы процитировали отрывок в его контексте.
Людингхаузен: Данная речь господина фон Нейрата о Лиге Наций и международном праве, которую он произносил 30 октября 1937 перед Академией германского права, находится под номер 128 моей документальной книги 4. С разрешения Трибунала я хочу процитировать данный особый отрывок полностью, и мы увидим, что отрывок отобранный обвинением не имеет смысла, который ему придаёт обвинение. Здесь говорится:
«Я убеждён, что такие же и похожие соображения также возникнут в иных случаях, где намечается создание схематичной структуры, такой как абсолютно взаимная система помощи для более или менее крупной группы государств. Такие проекты, даже в благоприятных случаях, а именно, когда запланированы равные гарантии всем участникам, остаются лишь на бумаге…»
Председательствующий: Не достаточно сослаться на документ? Подсудимый только, что сказал о том, что речь содержала причины почему он считал возможными двухсторонние соглашения нежели чем всеобщие соглашения. Он так сказал. Появляется документ подтверждающий это. Вы не можете сослаться на документ, не зачитывая его?
Людингхаузен: Я прочёл его, потому что он был вырван из контекста и верил в то, что мне также позволено процитировать контекст. Однако, если Трибунал желает прочесть о предмете я не продолжу цитировать его.
Председательствующий: Мне не кажется, что этим что-то добавляется. Это лишь слова, которые подсудимый, по сути, процитировал.
Людингхаузен: Я опустил одно предложение, так как я думал, что оно излишнее. Но это можно увидеть из контекста. Если Трибунал предпочитает прочесть всю речь со ссылкой на мои цитаты, тогда, конечно, я буду удовлетворен.
Господин фон Нейрат, под номером Л-150, США-65, обвинение представило ноту господина Буллита[3348], который тогда являлся американским послом в Париже, относительно дискуссии проходившей у него в мае 1936 и обвинение добавило, на странице 8 английского судебного обзора, что в качестве министра иностранных дел вы участвовали в планировании агрессивной войны против Австрии и Чехословакии.
Пожалуйста, вы прокомментируете данный документ, который известен вам, и данное обвинение предъявленное вам?
Нейрат: Сначала оккупация Рейнланда естественно создала беспокойство в кабинетах и общественном мнении и среди держав подписантов Версальского договора. Это применимо в особенности к Франции и Чехословакии. Поэтому было естественным, если бы разумная германская внешняя политика должна была проводиться, позволить беспокойству затихнуть, и значит убедить мир в том, что Германия не преследует агрессивных планов, но лишь хотела восстановить полный суверенитет в Рейхе. Воздвижение укреплений должно было служить только снижению страсти наших сильно вооруженных соседей выступить в любое время на германскую территорию, лежащую там беззащитной. Несмотря на все переговоры и усилия, было невозможно добиться от них соблюдения требований по разоружению Версальского договора.
Как я уже сказал, Франция и Чехословакия в особенности, вместо разоружения, продолжали вооружаться, и заключили соглашение, с Советской Россией усилив своё военное превосходство.
В своей дискуссии с господином Буллитом я попытался исключить всё это, когда я говорил о том, что мы не начнём никаких дальнейших дипломатических действий в настоящее время. Затрудняя какое-либо военное нападение я надеялся добиться от Франции и Чехословакии изменения своей политики, которая была враждебной Германии, и создать лучшие отношения с обеими странами в интересах мира. Эти надежды и взгляды, которые я разделял можно чётко увидеть в последней части доклада господина Буллита — и в этом с господином Буллитом было полное согласие.
По замечанию о британской политике на странице 2, параграфа 2, данного доклада, тогда Великобритания пыталась предотвратить согласие между Германией и Италией, с которой её отношения были натянуты до точки кипения абиссинским вопросом.
Министерство иностранных дел думало, что согласие можно предотвратить, дав понять, что оно больше не возражает аншлюсу[3349] между Германией и Австрией. Тогда Муссолини всё ещё возражал аншлюсу. Реализация этого особого намерения со стороны Британии являлась одним из мотивов для заключения германо-австрийского соглашения от 11 июля 1936. Британское заявление, на которое я намекал и ожидал, последовало в ноябре 1937 по случаю визита лорда Галифакса[3350] в Берлин. Лорд Галифакс говорил мне тогда — и я позаботился записать его заявление, которое я цитирую на английском дословно:
«Народ в Англии никогда не поймет, почему он должен воевать только потому, что два немецких государства желают объединения».
Но в то же самое время министерство иностранных дел, в директиве британскому посланнику в Вене, формулировку которой я хорошо знаю, призвало австрийское правительство оказать твёрдое сопротивление аншлюсу и обещало любую поддержу».
Доклад Буллита также показывает, что я говорил о том, что величайшим желанием Гитлера было действительное взаимопонимание с Францией. Помимо этого я также говорил господину Буллиту — и он сам заявил это с самого начала — что германское правительство сделает всё для предотвращения восстания национал-социалистов в Австрии.
Людингхаузен: Я прошу Трибунал особо отметить данные записи господин Буллита, для того, чтобы мы могли сэкономить время не цитируя параграф. Это документальная книга 1, документ Нейрат номер 15, страница 60, последний параграф.
Каким было ваше личное отношение и мнение о политике преследуемой Германией относительно Чехословакии?
Нейрат: Чешская политика к нам всегда характеризовалась глубоким недоверием. Это объяснялось отчасти географическим положением страны между Германией и Австрией и отчасти различными национальностями в стране. Это были колебавшиеся сильные чувства. Страна была втянута во франко-русский военный и пакт о дружбе не способствующий установлению близких отношений между Германией и Чехословакией.
В качестве министра Рейха я всегда работал над улучшением политических отношений. Я также пытался усилить наши экономические связи, которые имели выразительное значение. Делая так я не думал об использовании силы или военной оккупации, больше чем в наших отношениях со всеми остальными соседними государствами.
Людингхаузен: Каким было ваше отношение к судетско-германскому вопросу?
Нейрат: Я буду немного более подробен в данном случае.
Немцам, живущим в Судетенланде[3351] на мирных переговорах в 1919 как компактной группе была предоставлена гарантия, о том, что когда они будут отданы чехословацкому государству, что им будет дана автономия по образцу швейцарской конфедерации, как прямо выражалось господином Ллойд-Джорджем[3352] в Палате общин в 1940. Судетско-германская делегация тогда, также как Австрия, требовала аншлюса с Рейхом.
Обещание автономии не было сдержано чешским правительством. Вместо автономии, там была яростная политика «чехизации». Немцам было запрещено использовать свой немецкий язык в судах, также как в своих делах с административными властями, и т.д., под угрозой наказания.
Председательствующий: Доктор фон Людингхаузен, подсудимый не может продолжить о времени с которым мы разбираемся, а именно, 1938, и рассказать нам о своей политике тогда, не рассказывая нам о всех фактах с 1919?
Людингхаузен: Я лишь хотел показать предысторию для его последующей политики. Однако, если Трибунал думает, что этого не требуется, потому что она известна, тогда я буду удовлётворён показаниями которые он уже дал.
Господин фон Нейрат, какими были ваши официальные и личные отношения с Гитлером в ваше время министра иностранных дел?
Нейрат: С личной точки зрения у меня не было близкой связи какого-либо рода с Гитлером. Я также не относился к его близкому окружению. В начали у меня были частые дискуссии с ним относительно внешней политики и в целом я обнаруживал его открытым для своих аргументов. Однако, с течением времени это изменилось, когда иные организации, в особенности партия, начали занимать себя внешней политикой и приходить к Гитлеру со своими планами и идеями. Это в особенности применялось к Бюро Риббентропа[3353]. Риббентроп становился более и более личным советником Гитлера по вопросам внешней политики, и приобретал больше и больше влияния. Часто было сложно разубедить Гитлера от предложений, которые представлялись ему через эти каналы. Германская внешняя политика в определённой степени шла по двум различным путям. Не только в Берлине, но также в своих ведомствах за рубежом министерство иностранных дел постоянно сталкивалось с трудностями вызванными методами работы и источниками информации Бюро Риббентропа. Я лично всегда противостоял оказанию партией какого-либо влияния на внешнюю политику. Я в особенности противостоял Риббентропу в прямом руководстве важными вопросами и его официальным вмешательствам в вопросы внешней политики в случаях где они не могли быть выведены из моего контроля. По этой причине я несколько раз вручал свою отставку, и на время я добился от Гитлера уменьшения методов вмешательства, которые он настоящим поддерживал.
Людингхаузен: В данной связи я хочу представить, и иметь юридическое уведомление Трибунала о выдержке из статьи американского журнала «Time[3354]«датированной 10 апреля 1933, номер 9 моей документальной книги 1, страница 44. Я также хочу сослаться…
Председательствующий: Трибунал не думает, что просто газетные доклады или комментарии имеют характер доказательств.
Людингхаузен: В дополнение, я представил в своей документальной книге 1, под номером 17, выдержку из хорошо известной книги Гендерсона, бывшего британского посла в Берлине, «Провал миссии» и я прошу Трибунал принять юридическое уведомление о нём для того, чтобы я не читал его, уделив особое внимание параграфу 2, страницы 69.
Председательствующий: Трибунал распорядился о том, что данный документ — статья из «Time» может быть допущен, но не требуется ссылаться на неё.
Людингхаузен: Спасибо. Господин Председательствующий это документ номер 9.
Председательствующий: Да, я знаю этот документ номер 9. Я сказал, что он может быть допущен.
Людингхаузен: Спасибо.
Наконец, я хочу представить и обратить внимание Трибунала на документ номер 16, который является сообщением адресованным подсудимым фон Нейратом Гитлеру, датированным 27 июля 1936, просящим об освобождении со своего поста, потому что намечалось назначение господина фон Риббентропа в качестве государственного секретаря. Не требуется зачитывать данный документ, но я хочу обратить внимание не только на содержание, но также форму сообщения и окончание. К Гитлеру обратились как «Уважаемому рейхсканцлеру» и в окончании «С уважением».
Я упомяну это, потому что обвинение часто предъявляло обвинения в том, что использовались цветастые фразы при письменном обращении к Гитлеру, которые превышали обычные рамки. Господин фон Нейрат никогда так не делал.
Я также обращаю ваше внимание на документ 14, который находится в моей документальной книге 1. Это также предложение об отставке, датированное 25 октября 1935, и я прошу Трибунал принять о документе юридическое заявление.
Господин фон Нейрат, помимо вашей официальной политики, не существовало иных ведомств предпринимавших независимые действия, которые подписывали договоры, в которых вы не принимали участия?
Нейрат: Да. Таким, например, было дело, в так называемой политике Берлин-Рим-Токио. Гитлер упорно преследовал данный план, и Риббентроп поддерживал его в этом. Я отвергал данную политику, так как я считал её вредной и в некотором роде фантастической, и я отказался позволить своему штату её проводить. Поэтому Риббентроп в своём качестве посла с особой миссией, осуществлял данные переговоры независимо, и по инструкциям Гитлера заключил Антикоминтерновский пакт[3355]. Отсюда на этом пакте стоит подпись Риббентропа, а не моя собственная, хотя тогда я всё ещё являлся министром иностранных дел и при обычном способе должен был бы подписать пакт.