Глава пятая.
Общее дело…
Если можешь - помогай другим; если не можешь, хотя бы не причиняй им вреда.
Далай Лама.
Ближайшая к поместью остановка находилась достаточно далеко и потому добираться до нужного места проходилось, перебираясь через огражденные забором от внешнего мира частные дома…
Проходя мимо очередного невысокого коттеджа, я заметила, как на деревянный забор залез большой, упитанный, черный кот. Настороженно принюхавшись, он мягко спрыгнул на пыльную дорогу и вальяжной походкой направился вдоль улицы… Не знаю, чем это зацепило меня. Кажется, вполне обычное, ничем непримечательное животное…
Пожав самой себе плечами, я было направилась дальше, но тут неожиданно из-за угла выскочил большой, дворовой пес с нешироким ошейником на шее. Пробежав мимо меня, при этом чуть не сбив с ног, он устремился в сторону спокойно идущего по своим делам кота.
В голове моментально возникла ужасающая мысль...
Когда от собаки до пушистика оставались какие-то считаные метры, я, набрав в грудь побольше воздуха, крикнула что есть мочи: «Эй!». Слава Богу мой вопль был услышан и кот, обернувшись, заметил стремительно приближающуюся опасность. Его спина от страха тут же выгнулась в дугу, а хвост стал похож на шерстяную щетку…
В тот момент, когда зубы пса должны были, клацнув, оторвать его мягкую голову, он стремительно пустился в бег. В два прыжка миновав дорогу, он оказался на заборе. Собаке ничего и не оставалось, кроме как, недовольно взвизгнув, разочаровано опустить морду вниз и поволочь свои лапы теперь уже в другую сторону.
***
Через десять минут я, наконец, дошла до поместья. Яркое, палящее солнце практически прожгло мои мягкие волосы и плечи до костей. Страшно хотелось пить, потому мысли витали только вокруг стакана с прохладной водой. Я практически чувствовала ее вкус на губах и оттого горло саднило еще больше.
Сдавив шею рукой, я зазвонила в плоский, пластмассовый звонок. Ворота тут же настежь распахнулись, тем самым пропуская меня. Там, пройдя по не асфальтированной дороге, я подошла к крыльцу и, поднявшись по скользким ступеням, толкнула рукой тяжёлую, высокую, деревянную дверь... Как только я оказалась внутри здания, сразу почувствовав прохладу помещения, вздохнула с облегчением…
Но, к сожалению, облегчение длилось не долго – по лестнице, аккуратно ступая на мягкий ковер каблуками, стремительно спускалась Илона. Выгладила девушка, как обычно, сногсшибательно – дорого, изысканно и очень стильно. Светлый костюм безупречно поддёргивал все изящество тела и прекрасно сочетался с цветом кожи... Ее красота буквально ослепляла…
–Наконец-то вы соизволили явиться! –заметив меня брезгливо проговорила будущая хозяйка.
По какой причине она так реагировала на меня даже догадаться боюсь…
–Что стоите? –заметив замешательство, деловито осведомилась она. –Идите, вас уже ждут…
И, пренебрежительно махнув рукой в сторону второго этажа, невеста Егора решительно вышла из здания, напоследок хлопнув оглушительно дверью.
Поежившись, я направилась туда, куда секунду назад меня и послали – в комнату Алевтины, выполнять свои прямые обязанности... Тихонько постучав, я заглянула за дверь – Алевтина Борисовна сидела на краю кровати и, нацепив тонкие очки на переносицу, что-то увлеченно читала. Присмотревшись, я заметила, что это были какие-то документы… Моего прихода, кажется, она вовсе не замечала – настолько была в них поглощена.
Слегка прочистив горло (после встречи с Илоной я забыла, что хотела когда-то пить) я аккуратно прикрикнула:
–Алевтина Борисовна, здравствуйте!
Бабуля от неожиданности дернула худыми плечами. Я тут же пожалела о содеянном: ведь знала, что ее никак нельзя волновать!
Повернув на меня слегка испуганное лицо, она, поприветствовав, кивнула безмолвно головой. Заметив этот жест, я, слегка улыбаясь, произнесла:
–Как ваше настроение?
–Хорошо… –через небольшую паузу промолвила собеседница. –Но, было бы лучше, если бы ты дала мне спокойно дочитать…
Снова очередная, необдуманная колкость. Ну что ж, к этому я уже успела привыкнуть... Потому, пожав слегка плечами, мягко опустилась на край «любимого» пуфика, который стал в поместье укромным уголком для меня.
В комнату к Алевтине заходили достаточно редко и потому я была в некоторой «защите» от взглядов недружелюбных мне людей. Да и с бабулей с каждым днем находилось все больше общего – ее тоже из всех сил старались не замечать и не беспокоить… Да и по сути, если стараться игнорировать ее колкие слова, что шли явно не из сердца, а из головы, можно было понять, что женщина уже относится ко мне более благосклонно… Возможно дело в том, что те мысли, которые посещали меня, не могла обойти стороной и ее…
–И что ты сидишь? –не отрывая взгляда от бумаг вновь обратилась она ко мне. –Иди подыши свежим воздухом! Нечего околачивается возле меня все двадцать четыре часа. Я может и старая, но не калека…
Обречённо вздохнув, я приподнялась с пуфика и зашагала обратно к двери, попутно решая что делать дальше. Мало того, что мне было неуютно в присутствие живущих в этой роскоши людей, так и сама роскошь давила с первого дня на меня… Каждый раз, когда мне давали некую передышку, я не знала чем занять себя, чтобы не думать обо всем, что происходит вокруг… А самое главное – перестать думать о Егоре… О его, цвета топлёного шоколада, глазах. О его мимолетной улыбке, мимике, жестах… О том, как он хмурил или вздергивал брови... О его шелковистых волосах, к которым так хотелось прикоснуться. О божественной запахе одеколона… Я не имела права думать об этом, и потому буквально мечтала вновь приступить к домашним делам…
Когда я, прикрыв дверь за собой, вновь оказалась в широком, светлом коридоре, то неожиданно услышала звуки… гитары. Это было так странно и необычно, что мимолетно решила: «Кто-то включил радио»… Но поскольку (как мне казалось) в поместье кроме меня и бабули никого не было, эта мысль показалась абсурдной…
Как только я так подумала, как к чарующим звукам струн добавилось еще и пение. Я моментально узнала этот голос… Нет, никакое это не радио, пусть и пение, и игра казались словно не живыми и не нестоящими – настолько все было идеально…
Ориентируясь по голосу, я на цыпочках прокралась к концу коридора, где обнаружила распахнутую настежь дверь… Там на краю двуспальной, широкой кровати (наподобие той, что стояла в комнате Алевтины) восседал, держа на одном колене гитару, Егорий…
Его лицо было безмятежным. Волосы зачесаны, как обычно, наверх. Свет солнца, падая на пол и отражаясь от глянцевой поверхности, придавал лицу еще более сияющий вид. Цвет глаз, увы, я разглядеть не могла, поскольку парень успел их прикрыть…
От увиденного мое сердце, словно поверженный боец, провалилось в бездну отчаяния и безответности…
Come along now
Come along with me
Come along now
Come along and you'll see
What it's…*
Сделав голос чуть тише, парень допел куплет до конца и замолчал. Веки распахнулись.
–Аврора!.. –сместив зрачки чуть левее выдохнул мужчина. –Что вам нужно?
Сглотнув, чувствуя неловкость и застенчивость, я сделала пару шагов по направлению к нему. С одной стороны мне не терпелось поговорить, а с другой – страшно не хотелось видеть настолько чужие, злые, пылающие негодованием глаза…
–Егорий Родионович, здравствуйте!.. –откашлявшись, миролюбиво поприветствовала я. –Простите, я не хотела вам мешать или тревожить. Я просто услышала голос…
Парень тут же пренебрежительно махнул рукой.
–Я понял, можете не продолжать…
Мне так хотелось выразить скопившееся внутри восхищение, что я не удержалась:
–Вы так прекрасно играете и поете… У вас такой голос…
И чтобы не сболтнуть лишнего, поспешно прикрыла рот.
–Да, я знаю! Что-то еще? –как-то расстроено проговорил он, спрятав веки за руками.
Возможно, это был бы прекрасный момент для признания. Мы одни. Парень вроде спокоен и сосредоточен. Вокруг нет ни его Стаса, ни Илоны. Я смогла бы признаться насколько восхищена…
Но что бы это изменило? Сколько у него было девушек и еще будет?.. Я уверена, ему глубоко все равно на меня и мои чувства…
–Нет, простите ничего…
Четкие брови сошлись на переносице.
–Ну, так идите, делайте свои дела… Мы вас следить за мной и подсушивать не нанимали!
Произнося очередные ядовитые слова, Егор вновь прогонял меня. Как же мужчина напомнил сейчас свою бабулю… Но проглотив и это, я сначала скользнула жадно глазами по его озабоченному лицу, а затем по куче коробок, расставленных по полу.
–Я могу вам помочь?
–Помочь?
Кажется, он совсем не хочет понимать меня. Ну что ж…
–Да, я-могу-вам-помочь...
Проследив за моим взглядом, он устало произнес:
–Ах, это... И чем же?..
–Ваша бабушка сейчас отдыхает и поэтому просила ее не беспокоить, а я не могу сидеть без дела… Позвольте вам помочь…
Парень спокойно поставил гитару у кровати и решительно поднялся.
–Ладно, раз уж вам так не терпеться, ваша взяла!
Подойдя к столу, при этом словно нарочито игнорируя меня, собеседник стянул с могучих плеч пиджак и тщательно засучил рукава на белоснежной рубашке. Я заметила, что верхняя пуговица была расстёгнута: на обнажённой участке шелковистой кожи поблескивало что-то небольшое и золотистое, похожее на кулон. Присматриваться я не стала, дабы в первую очередь не смутить саму себя еще больше.
–Я принесу стремянку, а вы пока стойте смирно и ничего здесь не трогайте... Я быстро! –взглянув на меня мужчина взмахнул четкими бровями.
–Я могу ее принести!
Мне совсем не хотелось, чтобы он считал меня беспомощной и не способной хорошо выполнять свою работу… А возможно просто все дело в том, что все еще чувствовала вину за ту разбитую по моей неловкости вазу. Но парень прервал меня, подняв правую руку к лицу. Я мгновенно замолчала.
–Не надо! Стойте здесь! Нахватало, чтобы на вас еще что-нибудь свалилось…
Да, кажется, я была права – Егор не позабыл о том инциденте тоже. Пока я обдумала сказанное, Поплавский, развернувшись, решительно вышел из комнаты…
***
Прошла минута, вторая… Я уже начинала волноваться: вдруг что-то случилось?.. Я из всех сил боролась с чувством тревоги и зависимости, убеждая себя в том, что криков о помощи не слышно, а значит надо ждать…
Третья минута, четвертая…
Наконец в комнату, держа в руках металлическую стремянку так, словно она ничего не весила, вошёл Егорий. Встав посередине комнаты он развернул ее во всю ширь и приставил к стене, которая и так была почти полностью завешана...
С трудом оторвавшись от мужчины, я смогла их как следует разглядеть: в рамках под стеклом находились бабочки немыслимых цветов, размеров и видов. При взгляде на их переливающиеся на солнце всеми оттенками радуги крылья я почувствовала, как челюсть сама медленно поползла вниз…
Пока я была увлечена красотой, Поплавский, почесывая затылок, внимательно осматривал другие рамы с бабочками, разложенные на широком, письменном столе. Закончив, вновь подошёл к стене и, облокотившись о нее локтем, взглянул исподлобья на меня. Кажется, молодой человек пытался сразить меня наповал и это у него почти удалось… У меня даже голова слегка закружилась.
–Нравиться?
–Они прекрасны, Егорий Родионович...
Как я могла ответить иначе?
–Да, их красота тоже всегда завораживала меня… –с пониманием в голосе произнес собеседник, а затем, развернувшись, добавил. –Значит так, пора уже приступить к делу, а то мы так до вечера провозимся... Вы держите стремянку, а я полезу наверх.
Как только я представила, что парень будет там, наверху, на этой покачивающейся железке... Вдруг что-то случиться…
–Может я…
Но Поплавский поспешно замахал руками.
–Нет, нет! Только несчастного случая здесь не хватало! Я все сделаю сам, а вы просто подавайте мне… Надеюсь, с этим вы справитесь?
Странно, но это прозвучала так, словно он тоже проявлял заботу по отношению ко мне... Я смогла лишь кивнуть головой в ответ.
–Ну вот и замечательно!
Закончив разговаривать, он подошел к стене и, мягко ступая на каждую ступеньку, (при этом угрожающе покачиваясь) вскарабкался наверх. При каждом шаге у меня в груди все сжималось. Зря не убедила пустить себя… За себя мне было бы однозначно менее страшно.
–Что вам принести? –поспешно спросила я, мечтая скорее прекратить этот кошмар.
Внук Алевтины указал на стол. На лице читалось напряжение.
–Вон ту-у, ярко-голубую, с металлическим блеском и черно-голубым узором.
Я стремительно подбежала к коллекции, разложенной на столе, и, ориентируясь по внешнему виду, нашла необходимую. Когда пальцы дотронулись до метала, я поднесла ее к глазам и прочитала.
–Morpho.(лат. Морфо) –гласила надпись на латыни. Ее мы, (как и все, кто обучается медицине), проходили в учебном заведении.
Да, это «мертвый» язык, но какой красивый…
–Вы знаете латынь? –непонятно по какой причине удивился парень. Неужели он не читал моего досье?
Не ответив, я подошла к стремянке и, протянув руку, вложила бабочку в ладонь Егору: мне не хотелось развеивать тайну, ведь столько любопытства читалось в золотисто-карих глазах.
–Как думаете куда вешать? –не решаясь, видимо, повторить вопрос, спросил мужчина.
Мне нужно было оценить всю «картину» целиком, потому пришлось вновь отойти назад.
–Я думаю туда, правее, где Papilio maackii. –и поняв, что парень не поймет меня, я пояснила. –Такой, с зеленым отливом…
Не задав больше вопросов, он повернулся и повесил ее ровно туда, куда я предложила. Это несказанно приятно удивило меня. Поплавский впервые, кажется, не стал возражать, а принял мое решение, словно больше не злился…
–Какую еще подать? –обрадованная этому, я вновь подлетела к столу.
–Теперь ту, черную, с белыми пятнами на крыльях.
Через секунду я уже держала в руках небольшую рамку.
–Hypolimnas bolina.
Егор, отчего-то горько вздохнув, протянул мне руку.
–Да, её... Тащите сюда!
***
Примерно через пол часа нашей совместной, но молчаливой работы (поскольку по необъяснимой причине я боялась... Нет, не его, а себя. Что опять сделаю или скажу что-то такое, что вновь заставит его испытывать ярость) мы повесили всех бабочек на стену. Удивительно, не мне нравилось не только быть полезной ему, но и рассматривать чешуйки на крыльях…
Чем больше Егор был погружен в дело, тем расслабление начинала чувствовать себя я... Настолько, что под конец, наверно, смогла бы даже задать волнующий вопрос…
И в этот момент произошла одна из самый нелепых случайностей, какие я только могла совершить: когда ко мне в руки попала последняя рамка, её металлический бок по необъяснимой причине выскользнул и она полетела прямо на пол, где разлетелась на тысячу неровных осколков… Прямо у моих ног!
«Боже, как я могла вновь так поступить!.. Что я делаю?»
В тот же миг ко мне подлетело негодующее тело мужчины и замерло в шаге от осколков.
Минуты молчания длились невыносимо долго… Я видела, как парень отчаянно собирался с мыслями, смотря на все не моргающими глазами. Его лицо постепенно наливалось краской… Казалось вот-вот, и он взорвётся как закипевший чайник. Я трусливо ожидала этого момент, боясь даже пошевелиться.
–Простите! –собрав всю волю в кулак наконец выдавила я.
Вены вздулись на мужественной шее: внук Алевтины был просто взбешён. Наверно, я больше никогда не увижу его таким злым.
–Да как вы смеете! –наконец разомкнулись в жутком крике его уста. –Как вы могли! Это же… Это же!
Он никак не мог договорить.
–Простите меня….
–Что простите! За что простите?.. А? За ваши кривые руки?.. Как вообще таких земля носит, как?
Я безумно сожалела, но что еще, кроме этого, могла сказать в свое оправление? Я ведь прекрасно понимала какой урон нанесла и сколько стоила эта злосчастная бабочка… Наверно, теперь я их возненавижу!
–Так что вы стоите? –продолжил мужчина. –Давайте, убирайте то, что вы тут натворили… Я не знаю… Несите веник там!.. Делайте хоть что-нибудь!
На секунду мне показалось, что вот-вот и Егор ударит меня!.. Мои руки машинально поднялись и, отстраняясь, сделала полшага назад.
–Сейчас, сейчас!..
«…я все уберу!» –хотела договорить, но парень, недослушав, резко развернулся и бросился прочь из комнаты.
Ведомая одной мыслью: «Надо все убрать…» я словно зомбированная прошла в кладовую, где сразу нащупала необходимые для уборки инструменты. Забрав их, прошла обратно. Там, осмотревшись, с грустью взглянула на кровать, на которой час назад сидел парень и играл на гитаре... Вокруг все еще витал запах дорогого одеколона...
Сглотнув огромный ком, я опустилась на четвереньки и руками начала собирать самые крупные осколки. При этом я страстно боролась со слезами, что так предательски подступали к глазам… Я чувствовала страшное жжение в носу и горле.
«Нет, я не имею право плакать!.. Во всем виновата я, а значит и жалеть себя нечего!»
Ругая себя последними словами, я ухватилась за край осколка и... вдруг почувствовала острую боль. Моментально поднеся палец к глазам, увидела крупные капли крови, что стекали по коже и падали жирными кляксами на пол…
Нет, по сути не так уж было и больно, но меня словно прорвало... Слезы фонтаном хлынули из глаз.
***
Не знаю сколько я уже вот так, скрючившись и содрогаясь всем телом, рыдала... Я чувствовала себя настоящей размазней, не способной держать чувства при себе. И понимание этого еще больше давило...
«Как я могла, вот этими руками, разрушить то хрупкое доверие, что заработала за сегодняшний день? Как могла вновь сделать это?..»
Неожиданно, мне захотелось уйти, исчезнуть, раствориться...
Наполняясь постепенно решительностью, я медленно поднялась с колен, при этом придерживая кровавую руку другой рукой. Затем оказавшись в коридоре, прямиком направилась в ванную, что находилась на втором этаже. Там, подойдя к раковине, открыла кран с холодной водой и подставила под струю палец: вода моментально окрасилась в алый цвет…
Некоторое время я так и простояла, задумчиво наблюдая как она, смытая с кожи, падала на белоснежную эмаль и там сливалась по трубам вниз...
Убедившись, что кожа достаточно чистая, потянулась и достала из навесного шкафчика аптечку. Орудуя йодом и бинтом, я проделала небольшую «операцию»…
Когда все было готово, тщательно умыла лицо прохладной водой. Это сработало – на долю действительно полегчало... Затем обтерев кожу насухо полотенцем, я взглянула в большое, во всю стену, зеркало. Отражение нисколько не порадовало: глаза красные, заплаканные; волосы растрепанные...
«Я такая, какая есть!» – старательно пытаясь в этом себя убедить нацепила очки на привычное место и вышла из ванной.
С секунду подумав, вернулась к осколкам и, собрав все до последней и отмыв пол от крови, (напоследок убедившись в полной чистоте) вернула инвентарь обратно в кладовую.
Сейчас хотелось только одного – побыть наедине и все обдумать. Обдумать, хочу ли я остаться здесь... Да, я обещала не придавать Егора и быть всегда рядом, но вот как раз рядом мне быть никак нельзя. От меня одни беды...
Постучав, я вошла в комнату. Алевтина Борисовна уже отложила бумажные дела и, подложив под голову подушку, читала не очень толстую книгу…
В помещение царили покой и тишине. Я, кажется, впервые позавидовала ей – она может сколько угодно находиться в спокойствие и… одиночестве. Правда, сама при этом о том не желая.
Почувствовав, видимо, мой пристальный взгляд, старушка, разгладив морщинистый лоб, произнесла:
–Где ты была?
Я никак не могла сглотнуть огромный ком.
–Помогала вашему внуку…
Улыбка, которую я постаралась натянуть, чуть ли не плача от натуги, получилась до боли фальшивой. Лоб старушки вновь нахмурился и, подняв глаза, она как-то слишком подозрительно взглянула на меня.
–Что это были за крики? Я подумала, что у нас потолок рушится!.. Хотела уже на помощь звать...
Я не хотела жаловаться и потому ответила так:
–Ничего страшного...
–Может перестанешь говорить загадками? Садись и рассказывай все по порядку...
Ломая пальцы, присела на край кровати прямо у ног бабули. Я молчала, пытаясь убедить себя поднять глаза и посмотреть на хозяйку. Правда, кажется женщина и сама уже заметила в каких была расстроенных чувствах (еще эти красные глаза).
Потому, смотря на стену, тихо произнесла:
–Егорию Родионовичу требовалась моя помощь… Он развешивал свою коллекцию на стену, и так получилось, что рядом оказалась только я… –моргнув, я постаралась стереть скопившуюся пелену с глаз. –Мы все повесили быстро... Но потом одна из рам с бабочкой выскользнула и разбилась… А он... Он…
У меня перехватило дыхание.
–…Наорал на тебя так, что стекла задрожали в рамах?
Я медленно качнула головой, опуская взгляд ниже.
–Да!.. Но он не виноват… Это я…
Слеза, крупной каплей скатившись по щеке, упала на юбку. За ней последовала другая… Еще и еще… Слезы катились градом, пока я, содрогаясь, с ненавистью рассматривала свои руки. На левом пальце «красовался» окровавленный бинт.
–Посмотри на меня! –внезапно потребовала Алевтина.
Я упрямо закачала головой.
–Посмотри!
Что оставалось? Я медленно обернулась.
–Он удалил тебя?
–Нет, что вы! –возмущенно прохрипели мои уста. –Конечно нет…
–Надеюсь, что ты его сейчас не прикрываешь… Я-то знаю, на что способны влюбленные девушки...
Слегка покраснев, я твердо ответила:
–Нет!.. –а затем тихое. –просто МНЕ здесь не место!
Через небольшую паузу бабуля протянула руку и, дотронувшись до моей щеки, стерла влагу.
–Знаешь, можно бесконечно рассуждать на тему того, где и чье место, но поверь моему опыту – в жизни не бывает случайностей. Нет добра, нет зла… Просто есть пути, которые ведут к чему-то. Плохое к опыту, хорошее к счастью. Главное только то, как мы сможем пройти эти пути, и какой сделаем из этого вывод…
Поначалу я не хотела придавать значение ее словам, но по мере того как слезы высыхали, невольно прислушалась. Подняв руку, чувствуя стыд от минутной слабости, протерла тыльной стороной ладони под глазами…
–Вы думаете то, что я оказалась здесь – это судьба...
Старушка пожала худыми плечами.
–Это только время покажет, но обижаться на Егора не стоит. Я думаю он уже и сам сто раз пожалел о том, что стал таким… не сдержанным... –она с горечью выдохнула. –Увы, он всегда неоднозначно реагировал, когда кто-то трогал его вещи… Не понимаю откуда это, ведь в детстве за ним такого не наблюдалось... И боюсь представить, каким он будет в страсти скрягой. Каждую копейку считает!.. А ведь он рос в достатке и никогда ни в чем не нуждался... Вот что значит: «деньги не красят человека»...
Имей сейчас силы я непременно бы оспорила это суждение, ведь Егора, кажется, красит все! Даже, как бабуля выразилась «скупость».
–Вот что бы ты делала, милочка, если бы с неба тебе в руки неожиданно свалилось целое состояние...
–Как это?
–Ну-у, например, ты выиграла в лотерею...
Я всерьез задумалась над её словами.
–Алевтина Борисовна, я сейчас скажу, наверно, одну из самых древних банальностей, но разве в деньгах счастье? Ведь в итоге, как бы ты не старался их заработать, а потом еще и уберечь, их всегда будет казаться мало… Так зачем на это тратить свою жизнь и мучительно думать о том, чего никогда не достигнуть… Это как копать вилами песок. Так же бесполезно...
–Но чтобы ты сделала? –отчего-то наставила она.
–Я... –мои плечи приподнялись. –Даже не знаю... Но скажу точно одно – я бы не стала меняться ради них...
С минуту Алевтина смотрела в мои глаза, словно пытаясь найти в них хоть нотку лжи или сомнения, но видимо так и не найдя, тихо произнесла:
–Знаешь, а я тебе верю… –а затем, хлопнув руками по колену, добавила. –Иди, принеси мне чаю… Что-то пить захотелось...
Я, резко вскочив на ноги, вздохнула с облегчением: взгляд Алевтины, особенно сегодня, действовал как-то угнетающе. Я не до конца понимала, в чем причина ее задумчивости… Это даже как-то пугало…
Сделав шаг вперед, я было обернулась, чтобы уточнить с каким вкусом она предпочтет чай сегодня: жасминовый или ягодный, но замялась, увидев как бабуля, слегка приподнявшись, схватила те самые бумаги с тумбочки и, опустив ручку к краю страницы, черканула единственное слово:
«Аврора»
Большими, жирными буквами…
*Titiyo - Come Along (Remastered)
Глава шестая.
Прийти на выручку…
Не каждому дано быть добрым, это такой же талант, как музыкальный слух или ясновидение, только более редкий.
Братья Стругацкие.
Следующим утром я снова приступила к своим обязанностям: сделала Алевтине массаж; она приняла ванную, и мы прогулялись по саду…
Уже ближе к обеду приготовила лекарства и на подносе понесла в комнату к Алевтине Борисовне. Подходя к полуоткрытой двери, неожиданно услышала знакомые голоса:
–…Егор, ты же знаешь, как я переживаю за тебя! Ты мой внук и дорог мне... Неужели правда хочешь переехать?.. Дом же такой большой! Места хватит всем!
–Бабуль, я уже все решил! –категорично ответил бархатистый голос.
–А Илона?
–Она против... Ей здесь очень нравиться!
–Так почему же ты решил переехать? –настаивала на своем Алевтина.
В комнате повисла неловкая пауза.
–Мне сложно объяснить, но сейчас хочется побыть вдали от этого… дома. Мне нужно о многом подумать и многое взвесить… Разобраться в себе, наконец!
–Вдали от дома и от меня… Я же совсем перестану видеть тебя!
–А может это и к лучшему! Я и мои «похождения» больше не будут доставлять тебе неудобства!..
–Ты хочешь сказать, что не собираешься останавливаться? –воскликнула старушка. –Так и продолжишь бегать за каждой юбкой? Ты же обещал мне… Ты же сам сказал, что хочешь быть с Илоной!
–Прости, но это мое дело! –ответили ей резко.
Почувствовав накал, я все же решила вмешаться: держа в правой руке поднос, тихо постучала по деревянной поверхности и аккуратно прошла вглубь комнаты.
–Алевтина Борисовна, время принимать таблетки! –миролюбиво напомнила я, при этом старательно избегая Поплавского. Перед глазами еще стояло налитое гневом лицо... Но и это не помогало, так как практически физически ощущала волны раздражения.
–Почему?.. Ну почему твоя прислуга появляется вечно так некстати? –словно в подтверждение гневно процедил он. –Бабуль, когда ты уже возьмёшься за ее воспитание?..
–Она уже взрослая, сформировавшаяся девушка… –спокойно ответила внуку хозяйка. –и, кстати, очень даже воспитанная! В отличии от твоей Илоны…
Парень брезгливо оглядел меня с ног до головы.
–Я вижу, что у нас с тобой разговор не складывается!
–Как видишь…
Спокойно подняв запястье к глазам мужчина взглянул на дорогие часы. Мгновение и прекрасное лицо изменилось.
–Черт! –округлились карие глаза. –Я совсем забыл, что у меня встреча с риелтором!
–Хорошо, ступай. Договорим позже…
Мужчина, резко повернулся к выходу. Настолько резко, что случайно задел рукавом поднос, который я все это время держала в руках. Стакан воды моментально опрокинулся и содержимое выплеснулось прямо на его белоснежную рубашку. Хорошо еще, что это была простая, холодная вода…
–Вот черт! –процедил сквозь зубы, активно встряхивая руками. –Аврора, вы «тридцать три несчастья»... Вы что, нарочно издеваетесь надо мной?
«Господи, я опять это сделала!»
–Простите, я нечаянно!
Жилы на шее вздулись.
–Нахватает еще, чтобы вы это специально делали!.. Держитесь подальше от меня!
И больше не сказав ни слова он, грациозно двигаясь, выбежал из комнаты. Я так и стояла с подносом в руках, недоуменно смотря на то место, где секунду назад стоял Поплавский.
–В последнее время он такой нервный... –озабоченно проговорила Алевтина.
Я сглотнула. Надеясь, его раздражительность по отношению ко мне когда-нибудь пройдет.
–Алевтина Борисовна… Вам всё-таки необходимо выпить лекарство. Я сейчас принесу еще воды.
Опустив метал на журнальный столик, я скосила взгляд на мужскую сумку из черной кожи, одиноко лежащую на столешнице.
–Это ваша сумка? –рассеянно осведомилась я.
–Ой! Это же Егора… –озадаченно воскликнула бабуля. –Забыл, наверно!..
–Там что-то важное?
–Думаю да…
Не успела она толком договорить, а я, схватив документы, уже стремительно мчалась по лестнице.
«Вдруг я еще успею!»
Выбежав с этой мыслью во двор, я краем глаза заметила, как черная машина приближала к ограде. Прижав сумку покрепче к груди, я со всех ног пустилась вперед, неуклюже перепрыгивая через цветы, кусты и траву.
–Егорий Родионович, вы забыли!
К счастью, успела вовремя – транспорт как раз подъезжал к открытым воротам. Перегородив дорогу, развела руки в стороны и прикрыла веки. Машина, резко дав по тормозам, остановилась буквально в шаге от моих ног. Поняв всю опасность ситуации, я судорожно сглотнула.