Несомненно, он при этом вспоминал, как однажды, точно так же у его ног лежала поражённая и испуганная Мисс Вентворт, хотя несколько в другой обстановке, в павильоне Лорда Нисиды.
Думаю нет нужды объяснять насколько приятно для мужчины видеть женщину у своих ног.
Наконец, Пертинакс заговорил со своей рабыней:
- Поднимись на колени, держи голову так, чтобы я видел твоё лицо. Нет, колени можно не разводить.
- Да, Господин, - сказала она. - Спасибо, Господин.
Я надеялся, что у него хватит здравого смысла быть сильным с нею. Рабыня подсознательно хочет сильного владельца. И она отвечает ему повиновением и сексуальностью.
Рабыня повернулась ко мне и победно улыбнулась. А затем она сжала колени ещё плотнее и сильнее.
Я ожидал, что, когда он попривыкнет к доминированию, станет более взволнованным этим и всё такое, он научится смотреть на рабыню как на объект, собственность, от которой можно получить много удовольствия. Вот тогда, я был уверен, он проследит, чтобы её колени были расставлены соответственно и привлекательно.
- Тебе надо как-то её назвать, - подсказал я.
- Моё имя, - заявила она, - Леди Портия Лия Серизия из Башен Солнечных ворот.
- Было, - напомнил я ей.
- Было - согласилась девушка. - Но я же могу предложить подходящее имя.
- Конечно, - кивнул Пертинакс.
- Леди Портия Лия Серизия из Башен Солнечных ворот, - тут же предложила плутовка.
- Ага, - хмыкнул я, - на это имя охотники за головами слетятся сюда, как зарлиты на мёд, урты на сыр, а акулы на кровь.
- Верно, - мгновенно сориентировалась она. – Тогда, может быть что-то вроде «Леди Филомела из Аманьяни»?
- Сомневаюсь, что Аманьяни, - заметил я, - с которыми Ты вряд ли как-то связана, оценили бы заимствование их имени, особенно рабыней.
- Возможно, - согласилась девушка. – Но ведь моё аристократическое происхождение должно же быть как-то отмечено.
- Совсем не обязательно, - сказал я. - Ты больше не аристократка, Ты теперь всего лишь товар, фигуристая маленькая самочка.
- Что насчёт просто «Леди»? - поинтересовалась она.
- Это могло бы подойти для домашней самки слина, - прокомментировал я, - но не для рабыни. Как Ты знаешь, обращение «Леди» используется только к свободным женщинам, но никак не к рабыням.
- Тогда может Филомела? - предложила девушка.
- Слишком изысканно для рабыни, - покачал я головой. - Это скорее имя свободной женщины.
- А мы, правда, так нуждаемся в имени для неё? - уточнил Пертинакс.
- На самом деле, нет, - признал я, - но было бы полезно его иметь, скажем, чтобы позвать её, приказать и так далее.
- Понятия не имею, как её назвать, - вздохнул мужчина.
- В любом случае, решение за тобой, - развёл я руками.
- Верно, - сказал он, разглядывая рабыню.
- Почему бы тебе не называть её Маргарет? - спросил я.
- Нет! - дёрнулся он. - Нет!
- Ну тогда выберите ей другое имя, - улыбнулся я.
- Знаешь что, Ты её купил, - проворчал Пертинакс. - Ты и называй.
- Отлично, - усмехнулся я. - Думаю, что Джейн прекрасная кличка для рабыни.
- Нет! - вскрикнула рабыня. - Это же варварское имя! Я - гореанка! У меня когда-то были земная девка, рабыня-служанка с таким именем! Мужчины хотели её. Мне приходилось часто бить её стрекалом, поскольку она то и дело смела заглядываться на них! Как она хотела оказаться в их руках, прямо как рабыня! Несмотря на то, что она была моей рабыней, рабыней леди, рабыней служившей леди, она была не лучше чем пирожок с потребностями! Отвратительная! Презренная! Она была оскорблением для меня! Позже я договорилась, чтобы её продали погонщику кайил. Так она ещё и радовалась этому. Я хорошо и долго порола её, прежде чем её передали покупателю.
- Джейн - прекрасное имя, - заключил я.
- Не унижайте меня! – взмолилась она. - Не позорьте меня! Это - рабская кличка, пригодная только для варварки, привезённой сюда для рынков! Мужчины будут смотреть на меня как на низкую рабыню! Они будут видеть во мне не больше, чем мясо для стрекала!
- А теперь я собираюсь назвать тебя, - объявил я.
- Нет! – заплакала рабыня и, бросив дикий взгляд на Пертинакса, взмолилась: - Пожалуйста, нет, Господин!
- А ну, тихо, - бросил Пертинакс.
Похоже, он не был чрезмерно доволен взглядом рабыни на определённые имена. Кроме того, вероятно, он был согласен со мной, что Джейн было прекрасным именем. Признаться, я никогда не понимал, почему при его простоте, красоте и звучности, на Земле оно не было широко распространено. Мне не сложно было понять, что это имя на Горе, будучи варварским, ассоциировалось с кейджерами. Но мужчины на Горе, конечно, нисколько не возражали против этого имени, потому что оно, как и большинство земных женских имён, намекало на варварское происхождение рабыни, а варварки, хотя и редко продавались на рынках вместе с гореанскими рабынями, особенно теми, что в прошлом были из высших каст, ценились многими рабовладельцами. За рабынями-варварками закрепилась репутация товара, который быстро становится горячим, нежным и покорным. Действительно, учитывая сексуальную пустыню, из которой большинство земных рабынь было извлечено, и механистическую социальная экологию того мира, который отчуждал оба пола, и мужчин, и женщин от их глубинной природы, Гор для многих становился желанным открытием. На Горе многие из них нашли человеческое и сексуальное спасение, избавление и искупление. Как правило, кейджеры с Земли приспосабливались к своим ошейникам быстро и с благодарностью. В них они наслаждались смесью удовольствия и удовлетворения, в которых на Земле им не только отказывали, но и заставляли отрицать и бессмысленно ненавидеть. Безусловно, гореанские женщины тоже быстро изучали свою женственность у ног рабовладельцев.
Женщины, в конце концов, остаются женщинами.
- Смотри на меня, - приказал я. – Сейчас я тебя назову.
- Да, Господин, - отозвалась она, но её глаза сверкали протестом и слезами.
- Ты - Джейн, - объявил я. - Радуйся, что Ты больше не безымянная рабыня.
- Да, Господин, - вздохнула она.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Джейн, Господин, - ответила рабыня.
- Кто Ты?
- Я - Джейн, Господин.
- Быть может, нам пора бы подумать об ужине, - намекнул я Сесилии.
- А она одета, - заметила Джейн.
- До некоторой степени, - согласился я.
Рабская туника оставляет немного простора для воображения.
- Господин, - сказала Джейн, повернувшись к Пертинаксу, - конечно, проследит, чтобы у его рабыни была одежда.
- Конечно, - растерянно кивнул Пертинакс.
- И прилично, как подобает бывшей свободной женщине Ара, - заявила она, а затем добавила, красноречиво глядя на краткую тунику Сесилии, - а не как варварка.
Сесилия на этот выпад никак не ответила. Она была рабыней достаточно долго, чтобы ценить, смаковать и принимать восхищение и свободу туники. Более того, это волновало её, и она, в своём тщеславии, хорошо зная о своей красоте, была рада бесстыдно показать себя мужчинам. Она сознавала себя превосходным экземпляром самой желательной из всех человеческих женщин - рабыни.
Рабыня не стыдится своей красоты, она гордится ей.
Это пусть свободная женщина беспокоится о своих вуалях и опасается, что её лодыжка может показаться из-под слоёв её одежд.
Рабыня любит мужчин и хочет нравиться им.
- Это верно, - признал я, - было бы разумно одеть рабыню, поскольку в этом лагере полно сильных мужчин.
Тонкая дрожь, пробежавшая по её телу, выдала предчувствия рабыни.
- Не бойся, Джейн, - поспешила успокоить её Сесилия. - После ужина я схожу на склад и возьму немного ткани.
- Лучше я схожу, - сообщил я.
- Господин? – удивилась Сесилия.
- Мне давно было интересно, - пояснил я ей, - как Ты смотрелась бы в камиске.
- В турианском камиске? - уточнила она.
- Нет, - усмехнулся я, - в обычном камиске.
- Никогда! - воскликнула Джейн.
- Подозреваю, что как только Ты увидишь свою девку в обычном камиске, - сказал я Пертинаксу, - тебе больше не придёт в голову разрешать ей стоять перед тобой со сжатыми коленями.
- О-о? – заинтересованно протянул он.
- Также я позабочусь об ошейнике, - добавил я. – Я не приготовил его заранее, поскольку не знал, что бы Ты предпочёл на нём выгравировать.
- А что бы Ты предложил? – полюбопытствовал он, снова проявляя некоторый интерес, который я принял за хороший знак.
- Что-нибудь вроде: «Я - Джейн. Собственность Пертинакса из тарнового лагеря».
- Превосходно, - кивнул мужчина.
- Ну зачем мне ошейник, Господин, - заканючила рабыня. – У меня уже есть клеймо. Никто не примет меня за свободную женщину.
- Нет уж, - заявил Пертинакс. – Ещё и ни у кого не должно быть сомнений относительно того, кому Ты принадлежишь. Так что, будет тебе ошейник.
Рабыня бросила на него сердитый взгляд.
Он кстати, всё ещё держал в руке плеть, которую я бросил ему, когда ввёл рабыню в хижину.
- Ты хочешь вызвать моё недовольство? - осведомился мужчина, встряхнув ремнями плети.
Это была простая пятиременная рабская плеть, разработанная специально для рабынь, чтобы наказать, но не повредить кожу.
- Нет, Господин, - торопливо ответила Джейн.
- Возможно, тебе стоило бы попросить об ошейнике, - намекнул я.
- Пожалуйста, Господин, - поспешно сказала она, - наденьте на меня ошейник.
- Кто просит? – уточнил я.
- Джейн, - исправилась она, - Джейн, рабыня Пертинакса из тарнового лагеря, просит об ошейнике.
- Ты его получишь, - заверил Пертинакс, зарыдавшую девушку.
- Теперь Ты можешь поблагодарить своего хозяина, - подсказал я ей.
- Спасибо, Господин, - всхлипнула она. - Джейн, ваша рабыня, благодарит вас за её ошейник, за разрешение носить ваш ошейник, за то, чтобы соизволили предоставить ей честь ношения вашего ошейника.
- К его ногам, - скомандовал я, и рабыня растянулась у ног Пертинакса.
Решив, что с неё достаточно, я освободил её от наручников и поводка.
Джейн, голая, но свободная от уз, поднялась на колени у наших ног. Она тут же обхватила себя руками и задрожала.
Я же напомнил Сесилии о том, что приближается время ужина.
- Ну что ж, Джейн, - сказала брюнетка. - Я найду для тебя что-то, чем можно было бы обернуть тело. Нам надо принести хворост, а потом мы займёмся приготовлением ужина. У нас полно работы.
Вскоре девушки покинули хижину.
- Как идут твои занятия, Пертинакс? – поинтересовался я.
Он уже несколько недель тренировался в лесу, ему давал уроки воин, мастер меча, известный как Нодати. Я никогда не видел этого человека. Договорённость была достигнута через посредничество Таджимы. Я вручил Таджиме один из рубинов, которые оставались у меня ещё со времён событий в Стальном Мире, чтобы он передал его Нодати в качестве компенсации за его услуги, но Таджима вернул камень мне. Мечник соглашался, чтобы ему приносили еду, чтобы он мог жить, но он не желал устанавливать цену за свои уроки.
- Нельзя продавать жизнь и смерть, - сообщил он Таджиме. – Никто не может назначить цену на такие вещи.
- Я не знаю, - пожал плечами Пертинакс.
- Как это? - опешил я.
- Как можно увидеть то, что не видимо глазом? - спросил он.
- И что Ты под этим подразумеваешь? - осведомился я.
- Это - поэзия, разве нет?
- Подозреваю, - хмыкнул я, - что это поэзия, которая говорит о различиях, скажем это живым и мёртвым. И тот, кто жив, как мне кажется, должен ощущать, думать и делать выводы.
Иногда человек понимает вещи, не понимая, как он их понимает. Как человек узнаёт, что один мужчина, который улыбается, является другом, а другой, тоже улыбающийся - врагом? Возможно, человек всё же видит то, что не может быть увидеть глаз.
- Многое имеет смысл для меня, - сказал Пертинакс, - природа земли, положение солнца, день и ночь, время года, но многое кажется мистикой.
- Есть, вероятно, в этом некоторые мистика и мистицизм, - признал я. - Некоторые, я подразумеваю, говоря о мире.
- Нельзя умирать с не обнажив оружия, - произнёс Пертинакс.
- Если только тебя не захватят врасплох, - предположил я.
- Нужно обращать внимание на мелочи, - продолжил говорить загадками он.
- Они могут быть важны, - согласился я.
- По одной вещи можно изучить десять тысяч других вещей, - добавил он.
- Из одного вытекает другое, - пожал я плечами. - Всё взаимосвязано.
- Тот, кто видел смерть на острие меча, многое понимает иначе, - сказал Пертинакс.
- Думаю, что это верно, - кивнул я. - По крайней мере, он стал другим, и у него появилось лучшее понимание ценности жизни. Для такого человека мир становится другим, не таким как прежде.
- Тысячи миль пути проходят шаг за шагом, - сказал он.
- Будь терпелив, - посоветовал я. - Не сдавайся. Совершенство легко не достигается.
- А такие вещи есть в кодексах? - полюбопытствовал Пертинакс.
- В кодексах есть много чего, - ответил я, - и подобного, и отличающегося. Большая часть того, что Ты говорил, я думаю, мудрость, несомненно, сказанная одного учителем или другим, в одном месте или другом, возможно столетия назад.
- Есть много вещей, - вздохнул Пертинакс, - великое множество вещей.
- Немногие могут понять их все, - пожал я плечами. - Будь скромен и изучите те, которые Ты сможешь понять.
- Дух огня свиреп, - улыбнулся он, - неважно большой это огонь или маленький. Дух подобен огню, он тоже может быть большим или маленьким.
- Подозреваю, что дух Мастера Нодати, - предположил я, - велик, и пусть он невидим, но горит он свирепо.
- Я изучаю мечи, - сообщил Пертинакс.
- И какова цель меча? - спросил я.
- Он должен убивать, - ответил он.
- Правильно, - кивнул я.
В кодексах было что-то очень похожее на это. Цель меча состоит не в том, чтобы фехтовать, и не в том, чтобы мерятся клинками, и не в том, чтобы показывать умение, и даже не в том, чтобы достать врага и порезать его. Цель меча том, чтобы убить врага.
Пертинакс вдруг вздрогнул.
- Достаточно ли Ты силён для этого? - осведомился я.
- Я не знаю, - честно признался он.
Бывает так, что те, кто побеждал в додзё, оказывались первыми, кто падал на поле боя.
- Старайся научиться как можно большему, - предупредил я.
- И тогда я выживу? - уточнил мужчина.
- Да, - подтвердил я.
.
.
.
Глава 16.
Тренировка.
.
.
.
- Первый повод! – крикнул я, и Ичиро, который находился позади и правее меня протрубил команду в военный горн.
Две сотни осёдланных тарнов, как один, поднялись над лесом, оставляя далеко внизу лагерь, маячивший среди деревьев.
В обычной тарновой сбруе шесть поводьев. А на хомуте Тарна - шесть колец, к которым прикреплены поводья, идущие от них к седлу, на котором также имеется шесть колец, соответствующих кольцам хомута. Шесть седельных колец установлены на вертикальном кольце. Первое кольцо занимает верхнюю точку главного седельного седла, а четвёртое – соответственно находится в основании. Второе и третье кольца находятся на правой стороне главного кольца, а четвёртое и пятое кольца - слева. Таким образом, потянув первый повод мы давим на основания горла тарна, который отвечает на это давление подъёмом, а если натянуть за четвёртый повод, то хомут надавит на шею птицы сзади, на что она ответит снижением. Точно так же это работает, если надо заложить вираж вправо-вверх или вправо-вниз, влево-верх или влево-вниз, достаточно просто потянуть за соответствующие поводья. Если вам требуется повернуть вбок, то тянуть надо одновременно пару поводьев, вправо - второй и третий, а влево – четвёртый и пятый. Подобным образом можно корректировать полёт одновременным натяжением первого и второго повода, третьего и четвёртого, и так далее. Простой узел на каждом конце препятствует тому, что поводья проскочат через седельные кольца.
- Третий ремень, - отдал я команду, которую Ичиро продублировал горном, и вся стая пошла со снижением вправо.
- Отпустить поводья! – крикнул я Ичиро, и он протрубил соответствующий код.
Отряд перешёл в горизонтальный полёт, держа курс в выбранном мною направлении.
Большую помощь в таких вопросах оказывало естественное стайное поведение тарнов, состоявшее из трёх генетически закодированных манер поведения, две из которых имеют отношение к пространству и одно к скорости. Тарны в стае имеют тенденцию держаться единой группой, а также поддерживать расстояние между птицами. Это пространственная привычка в свою очередь диктует тенденцию придерживаться одинаковой скорости. Это позволяет стае птиц, даже диких, легко производить то, что непосвящённому кажется удивительно быстрыми и сложными манёврами.
- Пятый ремень! – скомандовал я. – Отпустить поводья!
Горн передал мою команду дальше, и вся стая, снизившись левым виражом, выровнялась в полёте.
Лично я предпочёл бы лететь на тарне в одиночку, и, уверен, большинство тарнсмэнов разделили бы это моё предпочтение. Есть в этом некое почти возвеличивающее ощущение дикой свободы, когда сидишь на спине тарна, оставшись с ним один на один, и чувствуешь, как тебя переполняет энергия жизни. Ты словно становится иной формой жизни, единой с птицей, единой с ветром, облаками и небом. Подозреваю, что эти эмоции уже не ощутить в механистическом полёте, но, вероятно, предложение или намёк на них могли бы дать маленькие, отзывчивые, одномоторные самолеты, которые использовались на Земле, скажем, в первой четверти двадцатого века.
По левую руку от меня летел Таджима.
Как и все остальные он был вооружён малым луком, к которому прилагались широкие колчаны по обеим сторонам седла. Там же, по бокам седла крепились шесть ананганских дротиков, по три с каждой стороны. Справа, в свисавшем с седла чехле, крепилось длинная пика из чёрного темового дерева, в полёте она лежала почти горизонтально. Слева, под рукой, находился маленький баклер, способный в случае необходимости отвести в сторону наконечник копья. Позади седла, лежала свёрнутая сеть.
Я отдавал команды Ичиро жестами, дублируя их голосом, и в этот раз указал ему, что мы должны возвращаться к тарновому лагерю, а так же приготовить луки. Разумеется, мой сигнальщик передал мои команды всему отряду тарнсмэнов. На тренировочной площадке были установлены десятки мишеней. Конечно, прежде чем начать воздушные тренировки, я вволю погонял своих подопечных на земле. Занятия включали в себя использование всего комплекса их вооружения, лука и стрел, дротиков, пики, баклера и сети.
По моим подсчётам, до тарнового лагеря оставалось ещё пара енов лёта.
Кавалерия, конечно, не была простой стаей или прайдом. Эти две сотни всадников могли бы рассматриваться, как мне кажется, как кавалерийская группа или авиационное крыло, если такая аналогия будет уместна. Весь отряд делился на две, назовём это, центурии, по сто всадников в каждой, каждая центурия далее делилась на пять эскадронов, если можно так выразиться, по двадцать человек в каждый. Эскадрон состоял из двух звеньев по десятку всадников, а звено на два прайда по пять бойцов. Короче говоря, в группе в целом, было две центурии, десять эскадронов, двадцать звеньев и сорок прайдов. Как это часто бывает, довольно трудно подобрать более или менее точные соответствия между определенными гореанскими терминами и терминами английского языка. В целом, я взял примерно эквивалентные выражения. Можно было бы, если желаете, думать об этом с точки зрения пехоты, и назвать это сотням, двадцатками, десятками, а затем пятёрками. В любом случае, принятое разделение давало значительную приспособляемость и гибкость, в атаке, в разведке, в поиске провианта и так далее. Я был капитаном или, точнее, старшим капитаном. Понятно, что у каждого подразделения, сверху вниз, от центурии до самых маленьких единиц, которые я для удобства упомянул как прайды, был свой командир. Группы тарнсмэнов часто называют прайдами, таким образом, в некотором смысле любое из подразделений, включая всю нашу кавалерийскую группу в целом, можно было бы считать прайдом. Мимоходом можно было бы упомянуть, что у всех подразделений были свои названия или номера. Это облегчало планирование, распределение продовольствия и снабжения, ясное и быстрое издание приказов и так далее. Кроме того, это имеет тенденцию порождать чувство локтя и гордость за свой отряд, что хорошо для ответственности, духа товарищества, взаимной поддержки и морали. По тем же причинам у более крупных подразделений были свои собственные вымпелы или штандарты. Эти устройства могут использоваться для множества целей, таких как, идентификации местоположения, часто важного в беспорядке сражения, сигналов к атаке, отступлению, маневру, сплачивает рассеянные войска и так далее. Также, через некоторое время они могут приобретать что-то вроде харизмы или мощи, часто связанной с определенными изображениями, или символами, такими как знамёна. Само собой были введены различные знаки отличия, чтобы отметить звания и должности. Также важным элементом стало то, что по сути своей было униформой. Это тоже имеет тенденцию порождать единство, солидарность, самосознание и так далее, не говоря уже о чисто практической роли, вроде отличия товарищей от врагов, особенно в горячке и неразберихе боя. Кроме того, это может запугать менее организованного и менее дисциплинированного противника. В этом есть некий посыл, словно что-то единое, целеустремленное и опасное надвигается на тебя. Для униформы я выбрал серый цвет, как самый трудноразличимый в слабом свете. В полете это не имело бы большого значения, но если мои парни должны были бы действовать на земле, скажем, в десантно-диверсионной операции или в чём-то подобном, это могло бы быть полезно, по крайней мере, с моей точки зрения. Вероятно, более нарядный, более броский цвет был лучше в парадных целях, но я создавал кавалерию не для парадов. Кос, кстати, обычно идентифицирует свою пехоту с синим цветом, а Ара, по большей части, с красным. В гореанских войнах часто используются шарфы определённых расцветок, особенно наёмниками, поскольку универсальной униформы попросту не существует. У шарфа есть и ещё одно преимущество, и состоит оно в том, что его легко можно снять или заменить в зависимости от хода войны. Никто не ожидает от наёмника, что тот будет драться за Домашний Камень, а не за деньги. Безусловно, есть и такие наёмники, которые готовы умереть за своего командующего. Некоторые командиры заслужили такую верность своих подчинённых, например Дитрих из Тарнбурга, Пьетро Ваччи, Рэймонд из Рив-дэ-Бойса и кое-какие другие.
Я дал сигнал наложить стрелы на тетивы, и отвёл своего тарна вверх, заняв позицию над отрядом, чтобы лучше контролировать результат тренировки.
Мне сообщили, что Лорд Нисида также будет наблюдать за ходом учений, только с земли.
Я полагал, что он будет доволен.
Мне было известно о нескольких казнях, произошедших, правда, вне моего отряда. Что поделать, пани были склоны не быть терпимыми к ошибкам.
Кроме того, по лагерю ходили упорные слухи о шпионах.
Конечно, пани наняли довольно много народу из разных мест, кроме того, частые высадки на пляжах северного побережья большого количества вовлеченных мужчин, поставки продовольствии, снабжения и товаров скрыть было трудно.
В общем, в тарновом лагере чувствовалась некоторая напряженность.
Далеко внизу и впереди, я разглядел наблюдательную платформу, построенную в одном конце тренировочной площадки. Какие-то люди толпились на ней. Среди них выделялась фигура в белом, державшаяся в центре группы. Я предположил, что это был Лорд Нисида.
Рёв военного горна раздался подо мной, и я увидел, как мой кавалерия, пошедшая на снижение строем клина, внезапно раздалась в стороны, сформировав широкие шеренги, увеличивая тем самым ширину фронта обстрела.
Рискну предположить, что многим, определенные вещи могли бы показаться ужасными, если не отвратительными, вой военного горна, дробь тарновых барабанов, быстрое пикирование для атаки, крики тарнов, музыка тетивы, лиры крови, исполняющей свою песнь смерти. Но я надеюсь, что будут некоторые, пусть немногие, для кого так говорит жизнь, для кого в этой музыке звучит желание, риск и опасность, для кого это говорит о страсти и драгоценности жизни.
Хотя я говорил о двухстах тарнах и всадниках, и это кажется мне приемлемым, нужно подразумевать, что, как и любая воинская часть, данный отряд мог, время от времени, быть выше или ниже своей официальной силы. Точно так же я не включал в эти две сотни, некоторых младших командиров, адъютантов, курьеров и так далее. Кроме того, очень важными, но не включенными в цифру двести, были различные наземные войска, и подразделения ответственные за техническую поддержку, вроде кузнецов, шорников, столяров, тарноводов, маркитантов и прочих.
Я потянул первый повод, посылая тарна ещё дальше вверх, а затем, коротко натянул все поводья разом. Птица зависла на одном месте, яростно перемалывая воздух своими могучими крыльями.
Первая волна выпустила стрелы, и слаженно отвернула в сторону, уходя на второй заход, чтобы повторить атаку, когда до них дойдёт очередь. В этот раз упражнение было простой, непрерывной фронтальной атакой, в которой каждая волна должна была зайти на цель и отстреляться три раза.
Думаю, нет нужды говорить, что одним из преимуществ атаки тарнов является то, что парапеты, стены и прочие оборонительные сооружения для них не преграда. Всадники способны обстреливать обороняющихся с внутренней стороны укреплений. Местами, это преимущество частично нейтрализовано настилами над парапетами, но это всего лишь вынуждает сначала использовать зажигательные стрелы или сосуды с горючей смесью. На этот случай защитники обычно защищают кровлю влажной кожей или черепицей. Атака тарнов часто оказывается эффективной против наземных войск, в тот момент, когда они скучены в на небольшом участке местности, например, идут в маршевых колоннах, встали на отдых в открытом лагере, стеснены пересекая заболоченную землю, или переходя вброд реку и так далее. Тарновая кавалерии весьма полезна в создании помех поискам врагом провианта. Последовательные тревожащие атаки тарнов могут изнурить наземные войска, которые вынуждены держать свою собственную воздушную кавалерию, способную очистить небеса. Обязательным компонентом всех гореанских, да и не только, войн, является разведка. Само собой, самый эффективный и недосягаемый из разведчиков – тарнсмэн, парящий высоко в небе. Можно было бы ещё упомянуть, что тарны обеспечивают высокую скорость передачи сообщений, своевременную доставку приказов, информации и так далее. Немаловажна и функция поставки снабжения к удалённым отрядам. Для этого используются корзины, подвешенные под грузовыми тарнами, специально выведенной породой, в которой важны не скорость и проворство, а сила и выносливость. Кроме того, тарнамм можно забросить в тыл противника или внутрь стен, небольшие группы диверсантов или разведчиков. С этой целью иногда используются тарновые корзины, но, если дистанция невелика, то даже обычный тарн, может перенести к месту назначения достаточно воинов, семь точно, цепляющихся за веревку с узлами. Эта тактика довольно распространена.
Но одним из главных новшеств, которые я ввёл в отряде, была дрессировка птиц, реагировать на голосовые команды ассоциировав их с натяжением того или иного повода. Например, я приказал всадникам выкрикивать номер повода одновременно с тем, как они его натягивали. После определенного числа повторов птица начинала отвечать на один только крик, словно повод был натянут. Я подумал, что это могло бы оказаться полезным в бою. Прежде всего, это было необходимо, чтобы освободить руки для стрельбы из лука и не потерять при этом управления. Как нетрудно догадаться, прежде чем начать стрельбу, что кайилу тачаков, что тарна моих бойцов сначала следовало установить на определённый курс, которому те будут следовать с отпущенными поводьями. Например, хотя некоторые тачаки удерживают поводья в той руке, в которой держат лук, большинство из них предпочитают иметь руки полностью свободными для стрельбы, а поводья набрасывают на луку седла, обращаясь к ним только, когда они хотят изменить направление движения кайилы. Тот же самый принцип работает и на спине тарна, используете ли Вы лук или арбалет. Если кайила или тарн отклоняются с курса, что не редкость, то и стрелку приходится реагировать, внося корректировки в прицел. Если же кайила или птица склонны к неравномерному бегу или полёту, что, например, можно проверить резкими криками или шумом в движении, то таких животных не стоит использовать в военных целях. Желательно, насколько это возможно, иметь под собой устойчивую, надёжную платформу, с которой можно пускать стрелы. Очевидно, что в этом отношении плавный полёт тарна, особенно в парении с распростёртыми крыльями, далеко превосходит галоп скачущей кайилы.
Я отказался воспользоваться предложением Лорда Нисиды устроить тренировку по стрельбе из лука в воздушном бою тарн против тарна, с использованием в качестве мишеней связанных пленников, посаженых в сёдла буксируемых тарнов. Вместо этого я предпочёл использовать маленькие, деревянные диски, висящие на веревках под тарном перевозчиком. Если мои лучники научатся выцеливать, сопровождать и поражать такие мишени, куда меньшие, чем тело мужчины, я нисколько не сомневался, что они смогут справиться с более вероятными целями. К тому же есть большая разница между отстрелом беспомощных заключенных и встречей в реальном бою с несвязанным противником, намеревающимся вас убить. Если человек знаком только с суррогатом боя, не исключено, что он может запаниковать в ситуации, когда никаких «понарошку» не будет. Кроме того, я собирался обучать воинов, а не мясников.