— Это ты, — сказала она. — Это ты, — повторила она с такой душевной мукой, что я поневоле стиснула руки натруди от сочувствия к ней. А он еще врал, что Анна его бросила.
— Говори, пожалуйста, тише.
— Ты не один? А-а.., та девочка. Она твоя.., твоя подруга?
— Ты пришла это выяснить?
— Нет, конечно, нет. Господи, когда я тебя увидела… Но как? Ведь я была уверена…
— Ты была уверена, что мои кости догнивают на помойке, — подсказал он.
— Нет, нет, все не так… Господи, ты же ничего не знаешь.., ты думаешь, что я… — Тут она повалилась ему в ноги и запричитала:
— Прости меня, я испугалась. Я сама не знала, что делаю. Он меня вынудил. Но я не думала, клянусь, я не думала, что он…
— Не могла бы ты говорить потише, дорогая? У девчонки уши как локаторы, а взгляд прямо-таки соколиный. И перестань валяться на полу, ты, должно быть, забыла: это на меня не действует.
— Как ты нашел меня? Ты ведь меня искал? Ты любишь меня?
— Мне нужен твой братец. Где он? — Он рывком поднял ее с пола. — Где он?
Теперь в голосе Анны слышался ужас:
— Ты ничего не знаешь.
— А хотел бы знать. Так где он?
— Сережа…
— Заткнись! — рявкнул он. Она испуганно сжалась в комок и торопливо заговорила:
— Все не так, как ты думаешь. Я любила тебя, я тебя всю жизнь люблю. Все эти годы… Господи, я тысячу раз хотела покончить с собой, потом хотела все забыть. Я уничтожила все фотографии, я…
— Твои душевные переживания меня не волнуют. Скажи мне, где он, и катись к своему мужу.
— Ты ненавидишь меня… Я знаю, я это заслужила, я не должна была.., но я все исправлю. Я верну тебе деньги.
— К черту деньги. Где он?
— Его нет. Он умер.
— Ну разумеется, — рассмеялся Кирилл. — Передай своему братцу, я его из-под земли достану. А сейчас убирайся.
|
|
Он схватил Анну за плечи и буквально выпихнул ее за дверь. Я юркнула в кресло, сердце у меня колотилось. В голове царил полный кавардак. С какой стати она назвала Кирилла Сергеем? Ведь она его так назвала?
Он вошел в гостиную, громко хлопнул дверью. Губы его кривились от ярости. Я поняла, что сваляла дурака, отказавшись уйти отсюда, когда мне предлагали.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, поднимаясь, он толкнул меня назад в кресло.
— Подслушивала? — спросил он зло.
— Ничего подобного, я с места не вставала.
Он уставился в мои глаза, стиснув зубы.
— Вот что: ты ничего не видела и не слышала. Поняла? Поняла? — повторил он грозно.
— Конечно. Теперь я могу уйти?
— Э-э, да я напугал тебя, — вдруг сказал Кирилл и улыбнулся. — Она пыталась прикинуться бедной овечкой и запудрить мне мозги, а я этого не люблю. Оттого мы немного поскандалили. Такое случается между бывшими любовниками. Хочешь выпить?
— Нет, спасибо. Хозяйка, наверное, волнуется.
— Прошлой ночью она не очень волновалась.
— И все же я пойду.
Я поднялась, сделала шаг в сторону, стараясь не смотреть на него. Он притянул меня к себе и поцеловал. Я попыталась вырваться, но он только сильнее сжал меня в объятиях. Потом отстранился и спросил:
— Разве ты не этого хотела?
— Нет.
— Что «нет»?
— Отпусти меня.
— Хорошо. Иди.
Он в самом деле отпустил меня. Пошел в кухню, сказал, не оборачиваясь:
— Надо бы выпить кофе. Можешь ко мне присоединиться. Потом я тебя отвезу домой. Скоро стемнеет, ни к чему тебе шляться по ночам.
Он стал готовить кофе, что-то напевая. Выглядел он совершенно безопасно. Это сбивало с толку. Я вошла в кухню, он поставил на стол две чашки, посмотрел на меня и засмеялся.
|
|
— Давай, давай, я не кусаюсь. — Я все-таки села за стол. — Утром ты была смелее, — продолжая расточать улыбки, заметил он. — И против поцелуев уж точно бы не возражала. Я прав?
— Зачем тебе ее брат? — спросила я, должно быть, рассудок у меня окончательно помутился.
— Значит, все-таки подслушивала, — кивнул он. — Так я и думал.
Он разлил кофе в чашки и устроился напротив.
— Ты не ответил.
Кирилл вздохнул, взглянул на меня и сказал:
— Башку ему хочу оторвать.
— За что?
— За то, что сволочь. Кинул меня на большие бабки. У нас был общий бизнес, он, прихватив денежки, смылся, а я все это дерьмо расхлебывал. Можешь поверить, мне здорово досталось. Я был уверен, что он появится у сестрицы. Они были дружной парочкой. Но он, как видно, осторожничает. Теперь она заявила, что он умер.
— А если правда умер?
— Тогда я хотел бы взглянуть на его могилу.
— Она считала тебя погибшим.
— Ага. Была уверена, что мне не сносить головы после того, что сделал ее братец. Под защитой мужа-мента она чувствовала себя в безопасности. Думаю, если братец все-таки жив, она сообщит ему, что я объявился здесь. Или скажет мне, где его искать. Вот и все.
Этот рассказ вполне мог быть правдой. Я вздохнула и выпила кофе.
— Но ты ведь не собираешься в самом деле отрывать ему голову? — все-таки спросила я.
— Я собираюсь набить ему морду. Да так, что он пару недель носа из дома не высунет. Эта мысль меня занимала до такой степени, что ни о чем другом я думать не хотел. Потому и от тебя старался избавиться, чтоб не отвлекала от заветной цели. Свяжись с тобой, и цель самая заветная уже побоку. Но, как это часто бывает, я переоценил свои возможности.
|
|
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.
— То и имею. Так и подмывает тебя поцеловать.
— Думаешь, я такая дура и тебе поверю?
Он подошел, сгреб меня в охапку и поцеловал.
— Теперь веришь? Ничего не могу с собой поделать.
— Ты это нарочно. Ты…
— Все. Марш домой. Только сцен мне еще не хватало. Одной за глаза.
— Она назвала тебя Сергеем.
— Слух у тебя исключительный. Назвала. Ну а теперь я Кирилл. Пришлось сменить имя, чтобы избавиться от неких шустрых мальчиков. И даже немного пожить за границей. Подобные ребята не прощают обид, и, если они узнают, что я вернулся.., велика вероятность, что я пойду на корм рыбкам в озере. Поэтому я и приехал сюда с чужим паспортом. Теперь все?
— А когда ты набьешь ему морду, опять уедешь?
— Ты что, хочешь, чтобы я признался тебе в любви? Я этого принципиально никогда не делаю. Один раз скажи, потом будешь повторять одно и то же, точно попугай. Иди сюда, — вдруг изменившимся голосом сказал он.
— Я.., ты обещал меня отвезти, — мой голос тоже звучал хрипло. Я кашлянула, пряча от него взгляд. Он сделал шаг и потянул меня за руку.
— Тебе понравится, — сказал он тихо.
И, между прочим, оказался прав. Конечно, понравилось, еще как. Однако, несмотря на это, страх мой не исчезал, и, лежа рядом с ним в спальне, где горел ночник, я, заглядывая в его глаза, в сотый раз спрашивала себя: верю я этому человеку или нет? Одно несомненно: поверить очень хотелось.
Под утро сомнения разрешились, но совсем не так, как я того желала.
— Ты звонила хозяйке? — лениво спросил Кирилл, я как раз пристроила голову у него на плече.
— Звонила. Ты же слышал.
— Хорошо. Утром отвезу тебя в город.
— Зачем? — приподнявшись, спросила я.
— Что значит «зачем»? Тебе здесь совершенно нечего делать.
— Позволь мне самой решать… — начала я. Он тоже приподнялся, и теперь в его лице не было и намека на недавнюю безмятежность.
— Утром, — медленно произнес он, — я отвезу тебя в город. И ты останешься там, пока я не разрешу тебе вернуться.
— Впечатляет, — задумчиво произнесла я, поднялась с постели и попыталась отыскать свою одежду.
— Что ты делаешь? — спросил Кирилл.
— Пожалуй, не стоит ждать так долго, я могу уйти сейчас.
— А потолковее нельзя? усмехнулся он, наблюдая за мной.
— Ты уверен, что теперь я буду делать только то, что ты пожелаешь?
— По-моему, это разумно, — серьезно кивнул он, причем без всякого намека на издевку.
— Поэтому и потащил меня в постель? — не сдержалась я. Хотя, скажите на милость, к чему спрашивать очевидные вещи.
— О господи! — воскликнул он, отбрасывая обеими руками волосы со лба. — Каждый раз одно и то же. Неужели нельзя обойтись без выяснения отношений в пять часов утра?
— Можно. Оттого я и тороплюсь уйти. Исключительно чтобы не наговорить лишнего. Хотя, как ты понимаешь, сказать очень хочется.
— Не держи в себе, милая, — предложил он. — Выскажись, станет легче.
— Вряд ли. Ты, конечно, прав, шансы у нас неравные. Ты роскошный парень, таких, как я, у тебя было несколько десятков, и ты прекрасно знаешь себе цену. А мой опыт исчерпывается тремя прыщавыми мальчишками.
— Точно тремя? — улыбнулся он, как видно желая обратить наш разговор в шутку.
— Если кого-то забыла, значит, он ничего лучшего и не заслуживал. По большому счету, претензий я к тебе иметь не могу, ты ведь честно предупреждал, что не подарок. Да я не поверила. — Я наконец-то нашла все свои вещи, что придало мне сил. Быстро оделась и закончила свою мысль:
— Теперь верю.
— Хватит дурака валять, а? Разбудишь старушку ни свет ни заря.
— Она встает рано.
Кирилл поднялся с постели и тоже начал одеваться.
— Ты куда-то собрался? — проявила я интерес.
— Собираюсь. Отвезу тебя в поселок, раз уж ты твердо решила бежать сломя голову.
— Не беспокойся. Я способна добраться сама.
— Не дури, — попросил он, а я твердо сказала:
— Я не хочу никуда с тобой ехать.
— Изумительно, — кивнул он. — Все в лучших традициях.
— Я стараюсь. — Я направилась к двери, а он окликнул:
— Ольга!
Я остановилась, он подошел вплотную и сказал:
— Не вздумай лезть в мои дела. — И повторил:
— Не вздумай.
— И что ты сделаешь, если полезу? — усмехнулась я. — Голову мне оторвешь?
— Голову жалко, — вздохнул он. — Придется запереть тебя в подвале… Все-таки я провожу тебя.
— Извини, но мне этого совершенно не хочется.
Я поспешила покинуть дом и успела удалиться на несколько метров, прежде чем заревела, горько, с причитаниями. Если бы Кирилл меня сейчас видел, он лишний раз убедился бы, как глупы бабы, и еще раз тяжко вздохнул. Ну что же, я в умные и не лезу.
Я плюхнулась в сырую траву и всласть наревелась. Слезы кончились, но легче мне не стало. Стало даже горше. Ясно, что эта наша с ним встреча — последняя. Он вряд ли решит продолжить знакомство, да и мне гордость не позволит.
Я встала и направилась к тропинке, прошла по ней метров двадцать и вдруг замерла как вкопанная. Потому что на тропинке увидела Анну. Она быстро шла, придерживая за руль велосипед, к багажнику которого был приторочен чемодан. Средних размеров матерчатый чемодан в красную клетку. В лице Анны было что-то безумное, решимость или надежда, поди разбери. Сначала я подумала, что Анна оставила мужа и сейчас направляется к Кириллу. Но шла она в противоположном от Озерной направлении. Выходит, просто надумала сбежать, беспокоясь за брата? Разумнее остаться под защитой мужа. Или она уверена, что от Кирилла он ее не защитит?
Я отправилась за ней, держась на расстоянии. Песчаная дорожка скрывала звук моих шагов, Анна целеустремленно двигалась к цели. Через некоторое время мне стало ясно, куда она направляется: в соседний поселок. Так и есть. Она приставила велосипед к дереву, сняла чемодан и пошла с ним к хорошо знакомому мне крайнему дому. Но на этот раз входить в дом она не стала. В огороде был погреб, убогого вида развалюха под покатой толевой крышей. Анна отодвинула засов и втащила чемодан вовнутрь, минут десять я ее не видела. Наконец она появилась, заперла низкую дверь на засов и вернулась к велосипеду. Теперь она не везла его, а поехала на нем. Скорость она развила неплохую, так что мне пришлось попыхтеть, чтобы угнаться за ней. Она и в этот раз не оглядывалась. Я боялась ее потерять из виду и совершенно напрасно. Путь ее лежал к родному дому. Она бросила велосипед возле крыльца, поднялась по ступенькам и исчезла за дверью.
Прошло полчаса, в доме было тихо, и Анна не появлялась. Торчать возле ее дома показалось мне глупым. Если она отправится к Кириллу, я не смогу помешать их встрече. Похоже, в этой ситуации я вообще ничего не смогу сделать. Мне вновь захотелось зареветь, я взглянула на часы и побрела к поселку. Вдруг он ее действительно любит? Говорят, старая любовь долго не забывается. Не очень-то, правда, он походил на влюбленного, но как знать. Лучший выход для меня — уехать отсюда побыстрее. Я подумала о Таньке и достала телефон, включила его, и тут же раздался сигнал вызова. Звонила сестра, точно мысли мои прочитала.
— Ольга, — голос ее звучал испуганно. — Где тебя носит?
— Так.., отдыхаю, — буркнула я, объяснять что-либо Таньке в настоящий момент не хотелось, просто попрошу ее забрать меня отсюда.
— А чего мобильный выключила?
— Разрядился. Ты чего звонишь в такую рань?
— Я еще вечером звонила и, между прочим, всю ночь не спала.
— С какой стати, ведь твой Витька в Англии?
— Слушай, эти дурацкие рисунки.., портреты эти.., откуда они у тебя?
— Тебе что, непременно сейчас нужно выяснять это?
— Меня Марк задолбал с ними. Скажи на милость, что я должна ему сказать?
— Марк? — нахмурилась я.
— Ну.., мужики эти в розыске. Прикинь! Он ведь хотел выяснить, кто они, и теперь менты к нему придолбались, а он ко мне.
— Подожди, что значит в розыске?
— В розыске — это значит, что этих людей разыскивает милиция за совершенное ими преступление. Растолкуй, что я должна сказать Марку?
— Пошли его подальше.
— Дважды посылала, но он не отстает. Дело-то серьезное. Он, то есть менты, хотят знать…
— Продержись еще немного, — разволновалась я.
— Мне-то ты можешь объяснить?
— Я пока сама ничего не понимаю.
Танька еще поныла немного, но все же обещала на некоторое время уйти в подполье.
Я убрала телефон и задумалась. И тут…
— Картина, — пробормотала я. — Ну конечно… — И бегом бросилась в соседний поселок. Ключ от дома был там же, где и в прошлый раз, а картина спрятана под матрасом. Вот тебе и странная композиция, и стол этот дурацкий… Скорее всего, Анна нарисовала его позднее, чтобы скрыть… Что?
— Мне понадобится скипидар, — вздохнув, вслух произнесла я.
* * *
Моя беготня по лесу заняла много времени, а магазин в поселке открывался рано. Заскочив домой, я спрятала картину в светелке и побежала в магазин, а потом, заперев дверь на крючок, чтобы неожиданно не вошла тетя Клава, приступила к работе. Очень скоро стало ясно: под слоем краски было еще одно изображение. Конечно, я догадывалась, кого увижу, и не ошиблась. Теперь портрет предстал в своем первоначальном виде. Двое мужчин и женщина стояли обнявшись. Женщина опиралась одной рукой на спинку стула, на нем, нога на ногу, с насмешливой улыбкой сидел Кирилл, точно спрашивая: «Ну, как тебе, дорогая?»
Он рассказал мне про фирму, друга-мерзавца и свои трудности, из-за которых ему даже пришлось сменить имя. А теперь я знаю, что двое из этих людей на портрете преступники, которых разыскивает милиция. Двое?
Я потерла лицо ладонями, стараясь успокоиться. Что я должна сделать? Рассказать все следователю? Конечно, рассказать. Только не будет ли это местью за то, что Кирилл не пожелал в меня влюбиться? Если мои догадки верны, его упорное нежелание иметь со мной дело теперь можно истолковать иначе: он не хочет впутывать меня в скверную историю. С самого начала не хотел. И даже неоднократно намекал, как с моей стороны неразумно… Давай, оправдывай его… Так что же мне делать?
Повинуясь внезапному порыву, я сорвала холст с подрамника, разрезала его маникюрными ножницами и вынесла обрывки в туалет. Анна сказала, что уничтожила все фотографии. Теперь нет и картины.
А мне надо уезжать. Немедленно собрать вещи и уехать.
— Оля, — позвала тетя Клава. — Иди завтракать.
И я пошла завтракать, а потом затеяла уборку в доме. Как известно, физический труд успокаивает и способствует работе мысли.
Я драила полы в сенях, когда возле дома остановилась милицейская машина и из нее вышел Молчанов. С перепугу я едва не разлила ведро с водой, а потом кинулась в свою светелку, сама не зная за каким чертом. Молчанов вошел в дом, и я услышала, как он зовет тетю Клаву.
— Клавдия Семеновна, квартирантка ваша дома?
— Дома. Вот, чистоту наводит. Оля, — крикнула она. Прятаться было глупо, и я направилась в кухню.
— Здравствуйте, — поздоровался со мной Молчанов. — Вы с моей супругой виделись?
— Вчера вечером она приглашала меня на чай.
— А сегодня вы ее не видели?
— Нет, — соврала я поспешно.
— Странно, — нахмурился он. — Где она может быть?
— А что случилось? — вклинилась в разговор тетя Клава.
— Да вот вернулся из города, а ее нигде нет.
— Может, ушла в магазин?
— Был я в магазинах. В поселке ее сегодня никто не видел.
— Не могла она куда-то уехать? — спросила я.
— Это исключено. Она бы позвонила или оставила записку.
— Мобильный у нее есть?
— Нет, конечно. Зачем ей мобильный? Странно, — повторил он. — Извините за беспокойство. —Он развернулся и ушел.
А я с удвоенной энергий принялась надраивать пол. Выходит; Анна все-таки уехала. Не зря чемодан собирала. И Кирилл вместе с ней? Чего проще: сходить к нему и все выяснить. Но я знала, что не пойду. Надо уезжать. «Вот домою полы и уеду», — решила я. Но, закончив уборку, осталась. «Уеду завтра утром, и Таньке звонить ни к чему, здесь автобус ходит, а вещей у меня немного».
* * *
Утром я проснулась рано. Тетя Клава готовила завтрак, отваривала макароны.
— Вот, решила с сыром приготовить. Ты любишь макароны?
— Люблю, — кивнула я. На душе у меня было скверно, я никак не могла решиться сказать, что уезжаю. Точнее, я не могла решиться уехать. Если я уеду, я никогда его больше не увижу. Я его и так больше не увижу. Он сбежал с этой Анной. Или все-таки не сбежал и все еще здесь?
— Хорошие макароны «Макфа», — продолжала неторопливо тетя Клава. — Я смотрю, ты тоже их купила.
— Привычка. Мама признает только их, папа один раз принес другие, так мама ему скандал устроила.
На самом деле поначалу мама признавала только итальянские макароны, начисто забыв, что значительную часть своей жизни счастливо обходилась без них, так как в прежние времена итальянские макароны в глаза не видела, разве что в кино. Более того, как большинство соотечественников, считала их исконно русским продуктом, не интересуясь происхождением данного слова. Танька решила прекратить «дурацкое мамино мотовство» и однажды приготовила «Макфу», приурочив данное событие к возвращению мамы из командировки (пара был предусмотрительно удален с кухни, а упаковка по-шпионски уничтожена). Мама с удовольствием откушала Танькиной стряпни, после чего была поставлена в известность, что за макароны только что попробовала. Если бы я отважилась на такую шутку, ее бы классифицировали как гнусную выходку, но, во-первых, мама искренне считала: все, что делает Танька, практически гениально, во-вторых и в главных, макароны были и впрямь хороши, так что мама в очередной раз поразилась здравомыслию старшего ребенка. «В самом деле, нечего швырять деньги на ветер», — вынесла она вердикт и даже произнесла небольшую речь, суть которой сводилась к известному изречению «поддержим отечественного производителя». Однако поддерживала мама лишь одну марку, далее ее любовь не распространялась.
— Привычка дело такое.., да ведь и правильно. От добра добра не ищут. Мне вот иной раз для себя одной готовить лень, я наварю кастрюлю макарон и ем, то с соусом, то с сыром. Я ведь через эти самые макароны жениха себе нашла, — хитро засмеялась тетя Клава. — Не веришь?
— Почему же? Вы ведь еще молодая, почему бы не быть жениху?
— Скажешь тоже, молодая… Прошлым летом рыбаки приезжали, я пошла в магазин, покупаю макароны, а Верка-продавщица мне и говорит: «Бери три пачки, последние остались». Она знает, что я только «Макфу» беру, а за мной мужчина стоит, солидный и видно, что непьющий. И говорит мне: «Не оставите ли мне пачку?» А Верка ему: вот эти возьмите, а он ни в какую. Не люблю, говорит, их. Пришлось уступить. Он обрадовался, все благодарил меня и вызвался сумку до дома донести. А пока шли, рассказал, что на рыбалку к нам приехал. Оказалось, вдовец. Дети взрослые и живут в другом городе. Вот здесь на кухне с ним сидели и болтали часа два. Я и макароны приготовила. Хвалил меня, сказал, что хозяйка хорошая. Потом он еще приезжал, зимой два раза был и в начале лета. У меня останавливался. А вчера звонил, на юбилей приглашал. Обещал на машине за мной в субботу приехать. Может, чего и выйдет у нас? А и не выйдет, тоже не беда. Человек-то он хороший. Места ему наши нравятся, а мне уезжать отсюда не хочется. Только ведь смешно в нашем-то возрасте, и дети… Как думаешь?
— Моя мама говорит, что после пятидесяти жизнь только начинается. Вы же сами сказали: дети живут отдельно, они только рады будут, если у вас все получится.
— Ну, посмотрим, — кивнула тетя Клава и, почему-то застеснявшись, отвернулась. — Оля, — позвала она минут через пять. — У нас с тобой хлеба нет. Сбегаешь в магазин?
— Конечно, — охотно согласилась я, потому что с отъездом так ничего и не решила.
Подходя к магазину, я обратила внимание на «Жигули», которые притормозили возле меня. В машине сидел молодой мужчина, посмотрел на меня как-то странно. Я заторопилась, поднялась на крыльцо, чувствуя, что он провожает меня взглядом.
Купив хлеба, я вышла на улицу и вновь обратила внимание на «Жигули», нахмурилась и быстро зашагала по улице. Машина тронулась с места, однако еле плелась сзади.
— Девушка, — позвал мужчина, — может быть, вас подвезти?
Я сделала свирепое лицо и не ответила. Он продолжал тащиться за мной, чем очень нервировал. Обнаружив узкий проход между заборами, я юркнула туда, очень довольная, что оставила своего преследователя с носом. Тропинка вывела меня к картофельному полю, откуда я благополучно добралась до дома.
Мы сели завтракать, а я так и не определилась, чего хочу больше: уехать или остаться. Уплетала уже вторую порцию макарон, попутно пытаясь решить, чему следует радоваться: аппетиту, который никакие душевные переживания не портит, или тому, что от макарон (по крайней мере от этих) я не полнею. Никак не могла отличить одно счастье от другого и, должно быть, по рассеянности, продолжала уминать макароны с удвоенным рвением.
И тут в дверь позвонили. Я бросилась открывать и обнаружила на пороге типа, который преследовал меня на «Жигулях».
— Это уже слишком, — буркнула я.
— Пошутили, и хватит, — без улыбки сказал он. — Мне, Ольга Александровна, надо с вами поговорить. — И сунул мне под нос удостоверение.
— Вы по поводу Самарского? — растерялась я. Вот тебе и жених!
— Нет, я по другому поводу. Войти можно?
Я провела дорогого гостя в комнату. Тетя Клава, узнав, в чем дело, плотно закрыла за нами дверь. Мужчина извлек из папочки, которую держал в руках, два моих наброска и выложил их на стол. Я едва не застонала от отчаяния.
— Откуда у вас это? — спросил он.
— Это не мое, — поспешно соврала я.
— А чье?
— Не знаю.
— Тогда другой вопрос: как это к вам попало?
— Ничего я не знаю, — упрямо повторила я.
— Ольга Александровна, дело очень серьезное. И я бы вам советовал так же серьёзно отнестись к своим словам.
— Да я правда не знаю, они ко мне случайно попали.
— Когда, от кого, при каких обстоятельствах?
— А не могли бы вы пояснить, в чем дело? Если честно, вы меня здорово напугали.
— Дело, как я вам уже сказал, очень серьезное, — неторопливо начал он. — Девять лет назад было совершено ограбление. И преступники до сих пор не найдены, не найдены и деньги, очень крупная сумма. Очень, — подчеркнул он. — В совершении ограбления подозреваются трое, двое из них вот эти самые люди. Так при каких обстоятельствах рисунки попали к вам? И почему вы решили навести справки об этих людях? Вы их видели? Это ваши знакомые?
— Я вам сейчас кое-что принесу, и вы все поймете, — сказала я, находясь в полуобморочном состоянии.
И отправилась в светелку, тогда еще не зная зачем, бормоча под нос:
— Вот тебе и старая любовь, и фирма, и Сережа, который стал Кириллом.
Войдя в светелку, я заперла дверь на крючок, открыла окно, выбралась в огород и почесала в переулок. Когда не знаешь, что делать, лучше ничего не делать. А когда не знаешь, что отвечать, лучше помалкивать. Я бежала к лесу, потому что там была возможность укрыться. О том, что я буду делать дальше, мне даже думать не хотелось.
Вдруг раздался треск мотора, я полезла в кусты, но тут услышала:
— Ольга. — На своем мотоцикле меня догонял Вовка. — Ты куда бежишь?
— А ты куда?
— К озеру. Говорят, Молчанова утонула. С утра водолазы приехали.
Я застыла как вкопанная, вытаращив глаза.
— Как утонула, когда?
— Вчера. Муж ее полдня искал, а потом на берегу нашел этот.., мольберт и ее шмотки: сарафан, тапочки… Теперь тело ищут. Поеду смотреть.
— Я с тобой, — сказала я, устраиваясь за его спиной.
На берегу собралась толпа, должно быть, все жители Озерной. Стояли, тихо перешептываясь. Водолазы, было их двое, работали, народ ждал. Молчанова нигде я не увидела.
— Там глубина метров пятнадцать, — не выдержал кто-то. — Она где-нибудь ближе к берегу, за какую-нибудь корягу зацепилась.
Я стояла в стороне от граждан, возле самого леса, памятуя о том, что меня теперь разыскивает милиция.
— А я надеялся, что ты уехала, — вдруг услышала я над самым ухом, вздрогнула и увидела Кирилла.
— Это ты ее… — начала я. Он зажал мне рот ладонью и, пользуясь тем, что на нас никто не обращает внимания, потащил меня в кусты.
— Не вздумай орать, — сказал он сурово. Правда, как только мы достигли кустов, он меня отпустил.
— Ты убил ее, — выпалила я.
— Скажи на милость, зачем мне это нужно? Но кто-то ее точно убил. Конечно, она могла утопиться с горя, но лично я в этом сомневаюсь. Топиться следовало девять лет назад. К тому же это не в ее стиле. Так что я склонен думать, что ей кто-то помог, и по этой самой причине я и хотел, чтобы ты оказалась подальше от поселка.
— Но если ты сам не веришь, что она сама утонула… Кто же тогда ее?..
— Именно это я и собираюсь выяснить. А ты быстро в город, чтоб я тебя здесь больше не видел. — Он схватил меня за руку и потащил по тропинке.
— Я не могу в город, — забормотала я. — Меня милиция ищет.
— С какой стати? Ты же им такой подарок сделала?
— И не один.
— Интересно… Ну, так в чем дело?
— Я.., я кое-что нашла среди рисунков Анны. Два наброска.., мужские портреты…
— Ну и?..
— Решила узнать, кто это.
— Та-ак, — протянул Кирилл. — И у тебя нашелся знакомый мент, к которому ты обратилась с этой просьбой. — Я молча кивнула. — Отлично. Дальше можешь не продолжать. Что ж теперь с тобой делать? — озабоченно спросил он. — Видишь ли, мне нужно время. Наверное, придется тебе все-таки посидеть в подвале.
— Отпусти меня.
— Не могу. Я же объяснил: мне нужно время. Они тебя тряхнут как следует, и ты им все выложишь. Кстати, когда я спасал тебя от домогательств местных байкеров, у меня было предчувствие, что это мне выйдет боком. Нет ничего хуже для мужчины, как встретить в неподходящий момент красивую женщину. Чем дольше живу на свете, тем больше в этом убеждаюсь.
— Ты повторяешься.
— Не удивительно. Вот еще что: когда ты читала дневник, то как-то особо произнесла одну фразу: «Костолевский видел Анну возле дома в Сёргеевке».
— Ну да.
— Почему тебя это заинтересовало?
— Да потому что и я там видела Анну.
— Ну и что с того?
— Она вела себя как-то странно.
— А поточнее?
— Смотрела на него.., по-особенному смотрела. А потом перекрестилась.
— Действительно странно. Никогда не замечал в ней набожности. Впрочем, женщинам свойственно менять убеждения.
— Я узнавала… В этом доме уже долгие годы никто не живет. Хозяин откуда-то из Пензы. Он умер, наследники не объявились. Соседи так вообще ни разу никого не видели.
— Долгие годы? — Кирилл вдруг задумался.
— Да. Фирма оплачивает все расходы, но хозяева…
— Так, — перебил Кирилл. — Придется взглянуть на этот дом.
— Я пойду с тобой, — сказала я.
— Хуже уже не будет, пойдем, — согласился он, но отправились мы к его дому, а в Сергеевку поехали на машине.
Не доезжая с полкилометра до деревни, оставили машину в лесу.
— Жди здесь, — скомандовал Кирилл и полез в багажник. — Если случайно здесь кто-то появится, запри двери и ляг, чтобы тебя не видели.
— Я хочу пойти с тобой.
— А если нас там застукают? — Он прихватил монтировку и еще какие-то железки.
— Но ты же не знаешь, где этот дом, — возразила я и тут же подумала: «Или знает?»
— Ты сказала: он на отшибе. Найти будет не сложно.
Кирилл зашагал к деревне, а я осталась ждать. Хватило меня минут на двадцать. Потом я бросилась следом за ним.
Дом выглядел особенно зловеще. Калитка была плотно закрыта, но, когда я ее толкнула, она со скрипом распахнулась. Я направилась к дому. Кирилл к тому времени уже вскрыл дверь, выходящую в заросший сад.
Я вошла в дом, здесь было темно.
— Кирилл, — испуганно позвала я. Он появился из кухни.