— Его только что выпустили из тюрьмы, — шепнул Зай Атс Алисе. — А когда его взяли, он только что начал пить чай. В тюрьме же их кормили одними устричными ракушками. Вот почему он так голоден. И, подойдя к Болванс Чику, он нежно обнял его за плечи. — Как поживаешь, дитя? — спросил он. Болванс Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать. — Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? — спросил Зай Атс. Болванс Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы — и опять он не сказал ни слова. — Что же ты молчишь? — нетерпеливо вскричал Зай Атс. Но Болванс Чик только откусил еще хлеба и запил его чаем. — Что же ты молчишь? — воскликнул король. — Как тут они дерутся? Болванс Чик сделал над собой отчаянное усилие и разом проглотил большой кусок хлеба с маслом. — Очень хорошо, — отвечал он, давясь. — Каждый из них вот уже около восьмидесяти семи раз был сбит с ног! — Значит, скоро им подадут черный хлеб и пирог? — спросила, осмелев, Алиса. — Да, уже все готово, — отвечал Болванс Чик. — Я даже отрезал себе кусочек. Тут бой прекратился, и Лев с Единорогом уселись, тяжело дыша, на землю. — Перерыв — десять минут! — закричал Король. — Всем подкрепиться! Гонцы вскочили на ноги и обнесли всех хлебом. Алиса взяла кусочек на пробу, но он был очень сухой. — Вряд ли они будут сегодня еще драться, — сказал Король Болванс Чику. — Поди, вели барабанщикам начинать! Болванс Чик кинулся исполнять приказание. Алиса молча смотрела ему вслед. Вдруг она оживилась. — Смотрите! Смотрите! — закричала она. — Вон Белая Королева! Выскочила из лесу и бежит через поле! {g} Как эти Королевы носятся! — Ей, видно, кто-то грозит, — проговорил Король, не поднимая глаз. — Какой-нибудь враг! Тот лес ими так и кишит! — Разве вы не поспешите ей на помощь? — спросила Алиса, не понимая, почему он так спокоен. — Не к чему! Не к чему! — сказал Король. — Она так бегает, что ее не догонишь! Все равно что пытаться поймать Брандашмыга! Но, если хочешь, я сделаю о ней запись в своей книжке… Он открыл книжку и начал писать. «Она такое милое и доброе существо», — произнес он вполголоса и взглянул на Алису. — Как писать «существо» — через «е» или «и»? Мимо, сунув руки в карманы, прошествовал Единорог. — Сегодня я взял верх, — бросил он небрежно, едва взглянув на Короля. — Слегка, — нервно отвечал Король. — Только зачем вы проткнули его насквозь? — Больно ему не было, — сказал Единорог спокойно. И пошел было мимо. Но тут взгляд его упал на Алису. Он круто повернулся и начал разглядывать ее с глубочайшим отвращением. — Это… что… такое? — спросил он наконец. — Это детеныш, — с готовностью ответил Зай Атс. Он подошел к Алисе и, представляя ее, широко повел обеими руками, приняв одну из Англосаксонских поз. — Мы только сегодня ее нашли! Это самый настоящий, живой детеныш — живее некуда! — А я-то всегда был уверен, что дети — просто сказочные чудища, — заметил Единорог. — Как ты сказал? Она живая? — Она говорящая, — торжественно отвечал Зай Атс. Единорог задумчиво посмотрел на Алису и проговорил: — Говори, детеныш! Губы у Алисы дрогнули в улыбке, и она сказала: — А, знаете, я всегда была уверена, что единороги — просто сказочные чудища! Я никогда не видела живого единорога! — Что ж, теперь, когда мы увидели друг друга, — сказал Единорог, — можем договориться: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя! Идет? — Да, если вам угодно, — отвечала Алиса. — Подавай-ка пироги, старина, — продолжал Единорог, поворачиваясь к Королю. — Черный хлеб я в рот не беру! — Сейчас, сейчас, — пробормотал Король и подал знак Болванс Чику. — Открой сумку — да поживее! — прошептал он. — Да не ту, там одни занозы! Болванс Чик вынул из сумки огромный пирог и дал его Алисе подержать, а сам достал еще блюдо и большой хлебный нож. Как там столько уместилось, Алиса понять не могла. Все это было похоже на фокус в цирке. В это время к ним подошел Лев — вид у него был усталый и сонный, глаза то и дело закрывались. 
|
|
|
|
— А это что такое? — спросил он, моргая, голосом глухим и глубоким, словно колокол {h}. — Попробуй отгадай! — воскликнул радостно Единорог. — Ни за что не отгадаешь! Я и то не смог! Лев устало посмотрел на Алису. — Ты кто? — спросил он, зевая после каждого слова. — Животное?.. Растение?.. Минерал?.. Не успела Алиса и рта раскрыть, как Единорог закричал: — Это сказочное чудище — вот это кто! — Что ж, угости нас пирогом, Чудище, — сказал Лев и улегся на траву, положив подбородок на лапы. И, взглянув на Короля и Единорога, прибавил: — Да сядьте вы! Только смотрите мне — пирог делить по-честному! Королю, видно, не очень-то хотелось сидеть между Единорогом и Львом, но делать было нечего: другого места для него не нашлось. — А вот сейчас можно бы устроить великолепный бой за корону, — сказал Единорог, хитро поглядывая на Короля. Бедный Король так дрожал, что корона чуть не слетела у него с головы. — Я бы легко одержал победу, — сказал Лев. — Сомневаюсь, — заметил Единорог. — Я ж тебя прогнал по всему городу, щенок, — разгневался Лев и приподнялся. Ссора грозила разгореться, но тут вмешался Король. Он очень нервничал, и голос его дрожал от волнения. — По всему городу? — переспросил он. — Это немало! Как вы гонялись — через старый мост или через рынок? Вид со старого моста не имеет себе равных… [41] — Не знаю, — проворчал Лев и снова улегся на траву. — Пыль стояла столбом — я ничего не видел. Что это Чудище так долго режет пирог? Алиса сидела на берегу ручейка, поставив большое блюдо себе на колени, и прилежно водила ножом. — Ничего не понимаю! — сказала она Льву (она уже почти привыкла к тому, что ее зовут Чудищем). — Я уже отрезала несколько кусков, а они опять срастаются! — Ты не умеешь обращаться с Зазеркальными пирогами, — заметил Единорог. — Сначала раздай всем пирога, а потом разрежь его! Конечно, это было бессмысленно, но Алиса послушно встала, обнесла всех пирогом, и он тут же разделился на три части. — А теперь разрежь его, — сказал Лев, когда Алиса села на свое место с пустым блюдом в руках. — Это нечестно! — закричал Единорог. (Алиса в растерянности смотрела на пустое блюдо, держа в руке нож.) — Чудище дало Льву кусок вдвое больше моего! {i} — Зато себе оно ничего не взяло, — сказал Лев. — Ты любишь сливовый пирог, Чудище? Не успела Алиса ответить, как забили барабаны. Она никак не могла понять, откуда раздается барабанная дробь, но воздух прямо дрожал от нее. Барабаны гремели все громче и громче и совсем оглушили Алису. 
|
|
Она вскочила на ноги и в ужасе бросилась бежать, перепрыгнув * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * через ручеек. Краем глаза она увидала, как Лев и Единорог поднялись с места, разгневавшись, что их оторвали от еды, а потом упала на колени и зажала руками уши, тщетно стараясь приглушить этот отчаянный грохот. — Если сейчас они не убегут из города, — подумала она, — тогда уж они останутся тут навек! Глава VIII
«Это мое собственное изобретение!»
Немного спустя шум постепенно затих, и наступила такая мертвая тишина, что Алиса в тревоге подняла голову. Вокруг не было видно ни души. Уж не приснились ли ей и Лев, и Единорог, и странные Англосаксонские Гонцы, подумала Алиса. Но на земле, у ее ног все еще лежало огромное блюдо, на котором она пыталась разрезать пирог. — Значит, все это мне не приснилось! — сказала про себя Алиса. — А, впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь еще? Нет, пусть уж лучше это будет мой сон, а не сон Черного Короля! Подумав, она жалобно продолжала: — Не хочу я жить в чужом сне! Вот пойду и разбужу его! Посмотрим, что тогда будет! В эту минуту мысли ее были прерваны громким криком: — Эй, остановись! Шах тебе! Шах! Она подняла глаза и увидела, что на нее во весь опор несется Черный Конь, на котором, размахивая огромной дубинкой, сидит закованный в черные латы Рыцарь. Доскакав до Алисы, Конь остановился {a}. — Ты моя пленница! — крикнул Рыцарь и свалился с коня. Алиса попятилась; правда, она испугалась больше за него, чем за себя, и с волнением следила, как Рыцарь снова вскарабкался в седло. Усевшись поудобнее, он снова начал: — Ты моя плен… Но тут его прервал чей-то голос: — Эй, остановись! Шах тебе! Шах! Алиса удивленно оглянулась. Это был Белый Рыцарь, сидящий на Белом Коне {b}. Он подскакал к Алисе и тоже свалился на землю, а потом снова вскарабкался в седло. Рыцари сидели на своих Конях и молча смотрели друг на друга. Алиса с недоумением переводила взгляд с одного на другого. — Это я взял ее в плен! — сказал, наконец, Черный Рыцарь. — Да, но потом явился я и спас ее! — ответил Белый Рыцарь. — Что ж, в таком случае придется нам решить спор в честном поединке, — предложил Черный Рыцарь, снимая с луки шлем в форме конской головы и надевая его на голову. — Биться будем по всем правилам, конечно? — спросил Белый Рыцарь и тоже надел шлем. — Я всегда бьюсь только так, — ответил Черный Рыцарь. И они скрестили дубинки с такой силой, что Алиса в страхе спряталась за дерево. 
— Интересно, — подумала она, робко выглядывая из своего убежища, — какие у них правила? Первое, по-моему, такое: если один Рыцарь ударит другого дубинкой, он сшибает его с лошади, а если промахнется — падает сам… А второе правило, должно быть, такое: дубинки надо держать обеими руками, как держат их Панч и Джуди, когда дерутся {c}. Как эти Рыцари гремят, когда падают на землю! Можно подумать, что дюжину каминных щипцов швыряют о каминную решетку. А Кони какие спокойные! Рыцари падают, залезают на них снова, а они и ухом не ведут! Было еще одно правило, которого Алиса, видно, не заметила: когда Рыцари летели с коней, падали они всегда на голову. Этим и кончилась битва: оба Рыцаря ударились о землю головами и полежали немного рядышком. Потом они поднялись и пожали друг другу руки; Черный Рыцарь уселся в седло и ускакал. — Блестящая победа, правда? — спросил, подъезжая к Алисе, Белый Рыцарь и перевел дыхание. — Не знаю, — отвечала с сомнением Алиса. — Мне что-то не хочется, чтобы меня брали в плен. Я хочу быть Королевой. — Ты ею и будешь, когда перейдешь через следующий ручеек, — сказал Белый Рыцарь. — Я провожу тебя до опушки, а потом вернусь обратно — такой у меня ход! — Большое спасибо, — сказала Алиса. — Помочь вам снять шлем? Самому Рыцарю это, видно, было не под силу. С большим трудом Алиса освободила его, наконец, из шлема. — Вот теперь можно вздохнуть свободнее, — сказал Рыцарь, пригладил обеими руками взлохмаченные волосы и повернулся к Алисе. У него было доброе лицо и большие кроткие глаза {d}. Алиса подумала, что в жизни не видала такого странного воина. На нем были жестяные латы — огромные, словно с чужого плеча, а на спине болтался вверх дном и с откинутой крышкой необычной формы деревянный ящик для писем. Алиса разглядывала его с большим любопытством. — Я вижу, тебе нравится мой ящик, — приветливо заметил Рыцарь. — Это мое собственное изобретение! У меня в нем одежда и бутерброды. Надеваю я его, как видишь, вверх дном, и дождь в него не попадает. — Зато все остальное из него выпадает! — мягко сказала Алиса. — Вы знаете, что крышка у него открыта? — Нет, — ответил Рыцарь, и тень досады скользнула по его лицу. — Значит, все мои вещи выпали! Тогда зачем он мне? С этими словами он отстегнул ящик и размахнулся, чтобы бросить его в кусты, но тут, видно, в голову ему пришла какая-то мысль, и он осторожно повесил его на дерево. — Догадываешься, зачем? — спросил он Алису. Алиса покачала головой. — А вдруг пчелы совьют там гнездо — тогда у меня будет мед! — Но у вас на седле висит улей… или что-то вроде улья, — сказала Алиса. — Да, это очень хороший улей, — недовольно согласился Рыцарь. — Самого лучшего качества! Но пчелам он почему-то не нравится! У меня здесь есть еще и мышеловка. Видно, мыши отгоняют пчел. Или пчелы — мышей. Не знаю… — А я как раз думала: зачем вам мышеловка, — сказала Алиса. — Трудно представить себе, что на Конях живут мыши… — Трудно, но можно, — ответил Рыцарь. — А я бы не хотел, чтобы они по мне бегали. — Видишь ли, — продолжал он, помолчав, — нужно быть готовым ко всему! Вот почему у моего Коня на ногах браслеты. — А это зачем? — заинтересовалась Алиса. — Чтобы акулы не укусили, — ответил Белый Рыцарь. — Это мое собственное изобретение! Помоги-ка мне забраться на коня. Я выведу тебя на опушку. А это блюдо для чего? — Для пирога, — сказала Алиса. — Тогда давай прихватим его с собой, — предложил Рыцарь. — Оно нам очень пригодится, если мы найдем пирог. Подержи-ка суму — я его туда засуну… Это оказалось нелегко. Алиса крепко держала суму в руках, но Белый Рыцарь был очень неловок: вместо того, чтобы положить в суму блюдо, он все падал в нее сам. Наконец, блюдо было втиснуто. — Конечно, места там для него маловато, — заметил Рыцарь. — Сума битком набита подсвечниками, но что поделаешь! И он подвесил суму к седлу, с которого свисали пучки моркови, каминные щипцы и еще всякая всячина. — Надеюсь, волосы у тебя сегодня хорошо приклеены? — спросил Рыцарь, когда они тронулись в путь. — Не лучше, чем всегда, — с улыбкой отвечала Алиса. — Этого мало, — встревожился Рыцарь. — Ветер тут в лесу такой сильный, что прямо рвет волосы с корнем! — А вы еще не придумали средства от вырывания волос? — спросила Алиса. — Нет, но зато я придумал средство от выпадания, — отвечал Рыцарь. — Какое же? Мне бы очень хотелось узнать! — Берешь палочку и ставишь ее на голову, чтобы волосы вились вокруг нее, как плющ. Волосы почему падают? Потому, что свисают вниз. Ну а вверх падать невозможно! Это мое собственное изобретение! Можешь его испробовать, если хочешь! Средство это показалось Алисе не очень-то хорошим, и она молча шла рядом, время от времени останавливаясь, чтобы помочь бедному Рыцарю, который не слишком-то хорошо держался на Коне. Стоило Коню остановиться (а он то и дело останавливался), как Рыцарь тут же летел вперед, а когда Конь снова трогался с места (обычно он делал это рывком), Рыцарь тотчас падал назад. В остальном он совсем неплохо держался в седле — только временами валился еще и набок. Падал он, как правило, прямо на Алису — поэтому она вскоре решила не держаться слишком близко к Коню. В пятый раз помогая Рыцарю подняться с земли, она рискнула заметить: — Вы, должно быть, не часто ездите верхом? Белый Рыцарь очень удивился. — Почему ты так думаешь? — спросил он дрожащим от обиды голосом и залез в седло, держась одной рукой за Алисины волосы, чтобы не свалиться с другого бока. — Если много ездить верхом, то не будешь так часто падать. — Я езжу много, — отвечал Рыцарь торжественно. — Очень много! — Ах, вот как! — сказала Алиса как могла сердечнее. Больше она ничего не могла придумать. Они продолжали свой путь молча — Рыцарь ехал, крепко закрыв глаза, и лишь изредка что-то бормотал, а Алиса с тревогой ждала, когда он опять упадет. — Великое искусство верховой езды, — сказал вдруг громко Рыцарь и взмахнул правой рукой, — заключается в том, чтобы держать… 
Он замолчал так же внезапно, как и начал, потому что свалился головой вперед — прямо на дорожку, по которой шла Алиса. На этот раз она перепугалась и, помогая ему подняться, взволнованно спросила: — Вы ничего себе не сломали? — Ничего существенного, — отвечал Рыцарь, словно одно-два ребра не шли в счет. — Как я и говорил, великое искусство верховой езды заключается — в том, чтобы… правильно держать равновесие. Вот так… Он отпустил узду и распростер руки в стороны, чтобы показать Алисе, что он имеет в виду, — на этот раз он упал навзничь, прямо под копыта своего Коня. И, пока Алиса ставила его на ноги, он, не переставая, бормотал: — Я езжу много. Очень много! Тут Алиса потеряла терпение. — Нет, это просто смешно! — воскликнула она. — Вам бы ездить на деревянной лошадке! Знаете, такая… на колесиках! — А что, у таких ход легче? — заинтересовался Рыцарь и обнял своего Коня обеими руками за шею. И хорошо сделал, а то свалился бы опять на землю. — О, гораздо легче, — фыркнула Алиса. — Достану себе такую лошадку, — задумчиво сказал Рыцарь. — Одну или две… Или несколько… Наступило молчание. Немного спустя Рыцарь произнес: — Я сделал много замечательных открытий. Ты, конечно, заметила, когда меня поднимала, что я о чем-то думал? — Да, вид у вас был задумчивый, — согласилась Алиса. — В этот миг я как раз изобретал новый способ перелезания через калитку. Хочешь послушать? — Пожалуйста, — сказала Алиса вежливо. — Вот как я до этого додумался, — продолжал Рыцарь. — Понимаешь, я рассуждал так: единственная трудность в ногах — как поднять их наверх. Голова и так наверху! Значит так: сначала кладем голову на калитку — голова, значит, уже наверху. Потом становимся на голову — тогда и ноги тоже наверху, правда? И перемахиваем на ту сторону! — Конечно, если удастся это сделать, через калитку перелезешь, — сказала с сомнением Алиса. — Но вам не кажется, что все это не так-то просто? — Я еще не пробовал, — отвечал серьезно Рыцарь, — и ничего не могу сказать наверняка… Но ты, пожалуй, права, это не очень просто… Эта мысль его так огорчила, что Алиса поспешно переменила тему. — Какой у вас шлем забавный! — весело заметила сна. — Это тоже ваше изобретение? Рыцарь с гордостью поглядел на шлем, свисавший с седельной луки. — Да, — ответил он. — Но я изобрел и другой, гораздо лучше этого. С виду он похож на огромную сахарную голову. Когда я падал с лошади, он упирался тут же концом в землю, так что падать мне было совсем недалеко. Одно нехорошо, конечно, было — я мог упасть и в него. Однажды так и случилось; хуже всего, что только я застрял в шлеме, как вдруг подъезжает второй Белый Рыцарь и надевает его на себя. Он думал, это его шлем… Белый Рыцарь рассказывал все это так серьезно, что Алиса не посмела улыбнуться. — Должно быть, шлем оказался ему до боли тесен, — проговорила она, едва сдерживая смех. — Ведь в нем сидели вы! — Пришлось мне лягнуть его ногой, — отвечал Рыцарь без тени улыбки. — Тогда он, наконец, догадался снять шлем. Нелегко ему было вытащить меня оттуда, а ведь хватка у него крепкая, как… как… как… ром! — Ну, это совсем другая крепость! — заметила Алиса. — Уверяю тебя, тут были всякие крепости — и та, и эта! В волнении Рыцарь воздел руки к небу — и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным — на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не ушибся ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась. 
— Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно — взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином! — Как это вы можете говорить вниз головой, да еще так спокойно? — спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы. Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу. — Неважно, где находится мое тело, — сказал он. — Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже — тем глубже! Помолчав, он прибавил: — Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе! — И его успели приготовить на третье? — спросила Алиса. — Вот это быстрота! — Нет, — протянул задумчиво Рыцарь, — на третье не успели! Не успели на третье! — Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день? — Нет, не на завтра! — повторил Рыцарь все так же задумчиво. — На завтра не успели! Он повесил голову и мрачно произнес: — Боюсь, что его вообще не приготовили! Боюсь, что его вообще никогда не приготовят! А какое это было остроумное изобретение! — А из чего он делается? — спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом. — В основном из промокашки, — отвечал Рыцарь со стоном. — Боюсь, что это не очень-то вкусно… — Одна промокашка, конечно, не очень вкусна, — прервал ее с волнением Рыцарь. — Но если смешать ее еще кое с чем — с порохом, например, или с сургучом — тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить… Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности — в эту минуту она думала только о пудинге. — Ты загрустила? — огорчился Рыцарь. — Давай я спою тебе в утешение песню. — А она очень длинная? — спросила Алиса. В этот день она слышала столько стихов! — Она длинная, — ответил Рыцарь, — но очень, очень красивая! Когда я ее пою, все рыдают … или… — Или что? — спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился. — Или… не рыдают {e}. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков». — Вы хотите сказать — песня так называется? — спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней. — Нет, — ты не понимаешь, — ответил нетерпеливо Рыцарь. — Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок». — Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? — поправилась Алиса. — Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется! — А песня эта какая? — спросила Алиса в полной растерянности. — Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! {f} С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице. Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади — она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев {g}. — А музыка вовсе не его изобретения, — подумала Алиса. — Я эту музыку знаю. Это песня «Я все вам отдал, все, что мог …» {h}. Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать — не рыдала. Я рассказать тебе бы мог,
Как повстречался мне
Какой-то древний старичок [42],
Сидящий на стене.
Спросил я: «Старый, старый дед.
Чем ты живешь? На что?»
Но проскочил его ответ
Как пыль сквозь решето.
— Ловлю я бабочек больших
На берегу реки,
Потом я делаю из них
Блины и пирожки
И продаю их морякам —
Три штуки на пятак.
И в общем, — с горем пополам,
Справляюсь кое-как.
Но я обдумывал свой план.
Как щеки мазать мелом,
А у лица носить экран.
Чтоб не казаться белым {i}
И я в раздумье старца тряс.
Держа за воротник:
— Скажи, прошу в последний раз,
Как ты живешь, старик?
И этот милый старичок
Сказал с улыбкой мне: —
Ловлю я воду на крючок
И жгу ее в огне,
И добываю из воды
Сыр под названьем бри.
Но получаю за труды
Всего монетки три.
А я раздумывал — как впредь
Питаться манной кашей.
Чтоб ежемесячно полнеть
И становиться краше.
Я все продумал, наконец,
И, дав ему пинка, —
Как поживаете, отец? —
Спросил я старика.
— В пруду ловлю я окуньков
В глухой полночный час
И пуговки для сюртуков
Я мастерю из глаз.
Но платят мне не серебром.
Хоть мой товар хорош.
За девять штук, и то с трудом,
Дают мне медный грош.
Бывает, выловлю в пруду
Коробочку конфет,
А то — среди холмов найду
Колеса для карет.
Путей немало в мире есть.
Чтоб как-нибудь прожить,
И мне позвольте в вашу честь
Стаканчик пропустить.
И только он закончил речь,
Пришла идея мне:
Как мост от ржавчины сберечь,
Сварив его в вине. —
— За все, — сказал я, — старикан,
Тебя благодарю,
А главное — за тот стакан,
Что выпил в честь мою.
С тех пор, когда я тосковал,
Когда мне тяжко было,
Когда я пальцем попадал
Нечаянно в чернила,
Когда не с той ноги башмак
Пытался натянуть,
Когда отчаянье и мрак
Мне наполняли грудь,
Я плакал громко на весь дом
И вспоминался мне
Старик, с которым был знаком
Я некогда в краю родном,
Что был таким говоруном,
Таким умельцем и притом
Незаурядным знатоком —
Он говорил о том, о сем,
И взор его пылал огнем,
А кудри мягким серебром
Сияли над плешивым лбом,
Старик, бормочущий с трудом,
Как будто бы с набитым ртом,
Храпящий громко, словно гром,
Сидящий на стене.
Пропев последние слова своей баллады, Рыцарь подобрал поводья и повернул Коня. — Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, — сказал он. — Спустишься под горку, перейдешь ручеек — и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? — прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. — Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом. — Конечно, я подожду, — сказала Алиса. — Спасибо вам за то, что вы меня проводили… И за песню… Она мне очень понравилась. — Надеюсь, — проговорил Рыцарь с сомнением. — Только ты почему-то не очень рыдала… Они пожали друг другу руки, и Рыцарь медленно поехал назад по лесной дороге. — Боюсь, что он очень скоро упадет … духом. Так, кажется, он сказал, — подумала Алиса, глядя ему вслед. — Ну, конечно! Опять упал… Но только не духом, а, как всегда, головой. Но на Коня он опять садится довольно легко, а Конь стоит как вкопанный, оттого, видно, что на него столько всего понавешено! Так она размышляла, глядя, как Конь мерно трусит по дороге, а Рыцарь падает то в одну сторону, то в другую. После четвертого или пятого падения он подъехал к повороту, она помахала ему платком и подождала, пока он не скрылся из вида {j}. — Надеюсь, это его приободрило, — подумала Алиса, сбегая с пригорка. — Последний ручеек — и я Королева! Звучит великолепно! Еще несколько шагов — и она очутилась на берегу ручья. — Наконец-то, восьмая линия! — воскликнула Алиса, прыгнула через ручеек * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * и бросилась ничком на мягкую, как мох, лужайку, на которой пестрели цветы. — Ах, как я рада, что я, наконец, здесь! Но что это у меня на голове? — воскликнула она и в страхе схватилась руками за что-то тяжелое, охватившее обручем голову. — И как оно сюда попало без моего ведома? — спросила Алиса, сняла с головы загадочный предмет и положила к себе на колени, чтобы получше разглядеть. Это была золотая корона {k}. 
Глава IX
Королева Алиса
— Ах, как великолепно! — воскликнула Алиса, — Я никогда и не думала, что так скоро стану Королевой. И, помолчав, строго добавила (она любила себя пробирать): — Но вот что я вам скажу, Ваше Величество: не пристало вам валяться тут на траве! Королевам должно вести себя с достоинством! С этими словами она встала и прошлась по лужайке, поначалу весьма скованно, ибо ей было боязно, как бы корона не слетела у нее с головы, но потом смелее, успокаивая себя тем, что вокруг не было ни души. — Если я и вправду Королева, — подумала Алиса вслух, — со временем я научусь с ней справляться! Все было так странно, что она ничуть не удивилась, увидав, что с одной стороны от нее сидит Черная Королева, а с другой — Белая {a}. Ей очень хотелось спросить их, как они сюда попали, но она боялась, что это будет неучтиво. Подумав, она решила, что может, по крайней мере, спросить, кончилась ли шахматная партия. — Скажите, пожалуйста… — начала она робко, взглянув на Черную Королеву. Но Черная Королева не дала ей договорить. — Никогда не заговаривай первой! — сказала она строго. — Но, если бы все соблюдали это правило, — возразила Алиса, всегда готовая немного поспорить, — и, если бы никто не заговаривал первым и только бы ждал, пока с ним заговорят, а те бы тоже ждали, тогда бы никто вообще ничего не говорил, и значит… — Нет, это просто смешно, — воскликнула Королева. — Неужели ты не понимаешь, дитя… Тут она нахмурилась и почему-то замолчала, а подумав с минуту, решительно переменила тему. — Как ты смела сказать: «Если я и вправду Королева…» Какое ты имеешь право так называть себя? Ты не Королева, пока не сдашь экзамена на Королеву! И чем скорее мы начнем — тем лучше! — Я ведь только сказала: «если…» — жалобно проговорила бедная Алиса. Королевы переглянулись, и Черная Королева произнесла, передернув плечами: — Она говорит, что только сказала: «если»! — Но ведь она сказала гораздо больше! — простонала, ломая руки. Белая Королева. — Ах, гораздо, гораздо больше! — Конечно, больше, — подхватила Черная Королева и повернулась к Алисе. — Всегда говори только правду! Думай, прежде чем что-нибудь сказать! И записывай все, что сказала! — Я совсем не думала… — начало было Алиса, но Черная Королева нетерпеливо прервала ее. — Вот это мне и не нравится! Ты должна была подумать! Как, по-твоему, нужен кому-нибудь ребенок, который не думает? Даже в шутке должна быть какая-то мысль, а ребенок, согласись сама, вовсе не шутка! Ты нас в этом не разубедишь, как ни старайся, хоть обеими руками! — Я никогда никого не разубеждаю руками! — возразила Алиса. — Никто и не говорит, что ты разубеждаешь руками! — сказала Черная Королева. — Я и говорю: руками нас не разубедишь! — Она в таком настроении, — прибавила Белая Королева, — когда обязательно нужно с кем-то спорить. Неважно о чем — только бы спорить! — Злобный, отвратительный нрав! — заметила Черная Королева. Наступила неловкая пауза. Ее прервала Черная Королева: повернувшись к Белой Королеве, она сказала: — Приглашаю вас сегодня на обед к Алисе! Белая Королева слабо улыбнулась и произнесла: — А я приглашаю вас! — Я, правда, про обед ничего не знаю, — заметила Алиса, — но если сегодня я даю обед, то гостей, по-моему, приглашать должна я. — Мы долго ждали, пока ты догадаешься нас пригласить, — заметила Черная Королева. — Но ты, видно, уроков хороших манер не брала! — Манерам на уроках не учат, — сказала Алиса. — На уроках учат арифметике и всякому такому… — Сложению тебя обучили? — спросила Белая Королева. — Сколько будет один плюс один плюс один плюс один плюс один плюс один плюс один плюс один плюс один плюс один? — Я не знаю, — ответила Алиса. — Я сбилась со счета. — Сложения не знает, — сказала Черная Королева. — А Вычитание знаешь? Отними из восьми девять. — Этого я не знаю, но зато… — Вычитания не знает, — сказала Белая Королева. — А Деление? Раздели буханку хлеба ножом — что будет? — По-моему… — начала Алиса, но тут вмешалась Черная Королева. — Бутерброды, конечно, — сказала она. — А вот еще пример на Вычитание. Отними у собаки кость — что останется? Алиса задумалась. — Кость, конечно, не останется — ведь я ее отняла. И собака тоже не останется — она побежит за мной, чтобы меня укусить… Ну, и я, конечно, тоже не останусь! — Значит, по-твоему, ничего не останется? — спросила Черная Королева. — Должно быть, ничего. — Опять неверно, — сказала Черная Королева. — Останется собачье терпение! — Не понимаю… — Это очень просто, — воскликнула Черная Королева. — Собака потеряет терпение, верно? — Может быть, — отвечала неуверенно Алиса. — Если она убежит, ее терпение останется, верно? — торжествующе воскликнула Королева. — А, может, оно тоже убежит, только в другую сторону? — спросила без тени улыбки Алиса. Про себя же она подумала: — Какой вздор мы несем! — Арифметику совсем не знает! — закричали обе Королевы в один голос. — А сами вы знаете? — спросила Алиса, внезапно поворачиваясь к Белой Королеве. Ей было обидно, что Королевы так к ней придирчивы. Белая Королева охнула и закрыла глаза. — Прибавить я еще могу, — сказала она, — если мне дадут подумать. Но отнять — ни под каким видом! — Азбуку ты, надеюсь, знаешь? — спросила Черная Королева. — Конечно, знаю, — отвечала Алиса. — И я тоже, — прошептала Белая Королева. — Будем повторять ее вместе. Хорошо, милочка? Открою тебе тайну — я умею читать слова из одной буквы! Великолепно, правда? Но не отчаивайся! И ты со временем этому научишься! 