ШЕЙ ШТАЛЬ
КОГДА МЫВСТРЕТИЛИСЬ
Серия: Вне серии
Группа: https://vk.com/yourbooks12
Переводчик: Мирослава М.
Редактор: Виктория К.
Вычитка и оформление: Виктория К.
Обложка: Виктория К.
АННОТАЦИЯ:
Когда Кейси Коннер врезалась на машине в стену моей ремонтной мастерской, я должен был проигнорировать это.
Но из-за поврежденного здания и её разбитой машины я не мог остаться в стороне. Мне не следовало предлагать ей жилье. Мои действия не были связаны с тем, что она застряла в нашем маленьком городке. Или с тем, что у нее красивые голубые глаза. И ее заразительный смех здесь точно не причем. И уж тем более тот факт, что она безумно сексуальна и дерзка.
Я вру. Все это связано с ней.
Теперь мне нужно придумать причину, чтобы, по истечении двух недель, необходимых для ремонта автомобиля, заставить ее остаться.
Я также заручился поддержкой двух моих очаровательных дочерей. Я знаю, что не должен использовать своих детей, чтобы заняться сексом, но тот, кто сказал это, не мог обойтись без него и пяти лет. Или это наглая ложь.
Не звоните социальной службе. Все, что я прошу их делать, совершенно безобидно. Я имею в виду, что это естественно ― подкупать своих детей печеньем, чтобы они прокололи шины ее автомобиля, и она не смогла уехать. И это нормально, что они украли аккумулятор из ее машины. Ладно, я им немного помог. Алё, девочки не могут перенести автомобильный аккумулятор. Они даже не в состоянии прибраться в своей комнате, по крайней мере, они мне так говорят.
Кроме того, давайте проясним, нет ничего страшного в том, что ваша трехлетняя дочь симулировала травму, чтобы вы побыли с девушкой наедине. Я уверен, что все отцы-одиночки так делают.
Маленькая безобидная ложь во благо еще никому не навредила.
До тех пор, пока я не поймал Кейси на лжи и не начал сомневаться во всем, что она рассказала мне о той ночи, когда мы встретились.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ГЛАВА 1. 5
ГЛАВА 2. 11
ГЛАВА 3. 21
ГЛАВА 4. 29
ГЛАВА 5. 35
ГЛАВА 6. 41
ГЛАВА 7. 43
ГЛАВА 8. 49
ГЛАВА 9. 54
ГЛАВА 10. 57
ГЛАВА 11. 61
ГЛАВА 12. 65
ГЛАВА 13. 69
ГЛАВА 14. 81
ГЛАВА 15. 85
ГЛАВА 16. 88
ГЛАВА 17. 95
ГЛАВА 18. 100
ГЛАВА 19. 103
ГЛАВА 20. 111
ГЛАВА 21. 115
ГЛАВА 22. 118
ГЛАВА 23. 121
ГЛАВА 24. 126
ГЛАВА 25. 131
ГЛАВА 26. 134
ГЛАВА 27. 138
ГЛАВА 28. 142
ГЛАВА 29. 148
ГЛАВА 30. 154
ГЛАВА 31. 157
ГЛАВА 32. 160
ГЛАВА 33. 162
ГЛАВА 35. 169
ГЛАВА 36. 171
ГЛАВА 37. 174
ГЛАВА 38. 176
ГЛАВА 39. 179
ГЛАВА 40. 182
ГЛАВА 41. 183
ГЛАВА 42. 185
ГЛАВА 1
Нарочно не придумаешь
Или придумаешь. Я никогда не был хорошим рассказчиком, но вот моя история.
БЭРРОН
— Папочка!
Я не мог дождаться, когда мои дети скажут «папочка». Теперь каждый раз, когда они это говорят, в мою голову приходит мысль «Ну что за хрень там опять?». Если у вас есть дети, то вы понимаете, что я имею в виду. Если еще нет, но вы задумываетесь о рождении ребенка, то когда-нибудь меня поймете.
Провожу рукой по лицу, так как ворочаюсь в постели уже третий раз за ночь.
— О, боже! — мычу я невнятно и почти сваливаюсь с моей очень удобной кровати, в которой не спал крепко последние три года. В каком возрасте дети спят всю ночь? Я сейчас чертовски серьезен. Я честно спрашиваю, потому что моим детям три и пять, и я не думаю, что высыпался с тех пор, как они родились.
Добро пожаловать в мир папы.
Парни, слушайте внимательно. Я дам вам бесплатный совет. Подумайте о нем, прежде чем перепихнуться с кем-то. Если вы хотите спать глубоким сном, то продолжайте дрочить своей проклятой рукой. По крайней мере, она будет вам верна.
Это не преувеличение от плаксивого мужчины, который, когда заболевает простудой, как я сейчас, думает, что это конец света. Это говорит двадцатичетырехлетний отец-одиночка, который работает на ранчо и в ремонтной мастерской и в среднем спит четыре часа в сутки. Я вас уже предупредил, но добавлю еще, что в числе моих супергеройских способностей следующее пункты: я знаю наизусть каждую строчку из большинства песен Тейлор Свифт (к сожалению, я научился наслаждаться ее музыкой), смотрю мультфильм «Монстры на каникулах», по крайней мере, раз в неделю и делаю довольно приличный конский хвостик, пока моя трехлетняя дочь кричит «караул», потому что «я ее убиваю».
— Папочка! — Еще один крик разносится по дому.
Тяжело вздыхаю, провожу руками по лицу и скидываю ноги с кровати.
— Я иду! — Натягиваю спортивные штаны и поднимаю свое больное тело с кровати. Мои ноги касаются холодного деревянного пола, который скрипит, когда я встаю. Опустив глаза, бросаю вожделенный взгляд на кровать, прежде чем потянуться к дверной ручке.
Наверное, вы перепугались, что моей дочери приснился страшный сон, и она нуждается во мне. Ха. Если бы. Просто подождите. Рядом с моей спальней в нашем очень маленьком доме находится комната моей дочери. У меня двое детей. И потому что, судя по всему, у Бога есть чувство юмора, они обе девочки. Если вы посчитаете, то поймете, что я облажался. Слава богу, у меня есть оружие. И я планирую использовать его на любом парне, который скажет им «давай встретимся в сарае».
Поверьте мне. Я чрезмерно заботливый, упрямый и считаю, что на ужин каждый день нужно есть мясо с картофелем. Также я ненавижу овощи. Любого вида. На случай, если вам это интересно.
Но все это не имеет значения, потому что сейчас середина ночи, и я не хотел вставать. Я хочу спать. К сожалению, я, скорее всего, уже не смогу уснуть до конца ночи. И скажу почему. Потому что я захожу в соседнюю комнату.
Среди форта из одеял, слишком толстого коврика, который, я думаю, был сделан из конского волоса, к несчастью, находится Севин, которая зовет меня, выглядя совершенно испуганной.
— Помоги мне!
Сев, самая младшая и озорная. Она может показать фигу, нахмурив брови, а в следующий раз растопит ваше сердце своими яркими глазами и мило надутыми губами. К тому же она импульсивная, хитрая, неаккуратная, разливает все, помешана на Хэллоуине и на прочих жутких вещах. Я не имею в виду, что она хочет нарядиться принцессой и ходить по домам, собирая конфеты. Я пытаюсь сказать, что, скорее всего, она будет в образе дьявола со светлыми кудрями. Боюсь, что она вырастет той странной девушкой, которая красит губы черной помадой и густо подводит глаза, с которой вам было бы страшно разговаривать. Вы видели этот фильм «Колдовство » (Прим. пер. «Колдовство» (англ. The Craft) — мистический триллер 1996 года режиссёра Эндрю Флеминга.)? Мне кажется, что мой ребенок — один из тех проблемных подростков, который попал в тело трехлетнего ребенка.
Вы подумаете, что из-за ее одержимости всеми ужасными вещами, мало что может ее испугать. К сожалению, для меня, это не совсем правда. Пауки? Сев их любит. Думает, что они домашние животные. Змеи? Бегает за ними и хочет с ними дружить. Она не боится ничего, что ползает, летает, несется или шевелится.
Что она ненавидит?
Быть в ловушке. У нее сильная клаустрофобия. Быть запелёнатым, как младенец, — это прямо камера пыток для этого ребенка. В таких случаях она плачет еще сильнее. По этой причине я и нахожусь в ее комнате, наблюдая вышеупомянутую сцену.
Отодвигаю в сторону одеяло, которое закрывает потолочный светильник.
— Что случилось?
Когда она замечает меня в мягком розовом свечении гирлянд, висящих на потолке под одеялом, ее взгляд безумный. Не обращайте внимания на опасность возникновения здесь пожара. Дети не думают об этом дерьме, и когда ваши девочки хотят прибить одеяло к потолку, вы исполняете их желания. Почему? Потому что они сведут вас с ума, пока вы этого не сделаете. Кроме того, есть высокая вероятность, что я слабак.
Сев начинает плакать сильнее, слезы катятся по ее ярко-красным щекам.
— Помоги!
— Тссс. Ты разбудишь свою сестру. — Прижимаю пальцы к ее губам и пытаюсь освободить ее от кучи одеял, в которые она каким-то образом завернулась, но продолжает ёрзать.
— Все в порядке. Почему ты плачешь?
— Я хоЦу писать! — вопит она. Севин Рэй Грейди... драматична. Вы, вероятно, можете сказать это, посмотрев на этого ребенка, который находится в дурном настроении. Все имеет большое значение. И она на сто процентов мой клон. Точная копия от внешнего вида до личности.
Я пытаюсь ее распутать, но она завернута, как чертов буррито. (Прим. пер. Буррито — мексиканское блюдо, состоящее из мягкой пшеничной лепёшки (тортильи), в которую завёрнута разнообразная начинка, к примеру, рубленое мясо, пережаренные бобы, рис, помидоры, авокадо или сыр.)
— Как у тебя так получилось?
Она сердито тычет пальцем в верхний ярус кровати, а затем пинает его в придачу.
— СестЛенка (прим. пер. — сестренка).
Мягко хватаю ее за ногу, качая головой.
— Прекрати это.
Мои дочки не ладят между собой. Девочки дерутся? Это происходит каждый день. У меня есть брат Морган. Я не припомню, чтобы так дрался с ним, как дерутся Кэмдин и Севин. Они мстительны, коварны, и их все бесит. Они также злопамятны. Если Сев разозлила Кэмдин два месяца назад, то Кэмдин будет помнить это в течение следующего года.
Если Морган выводил меня из себя, когда я был маленьким, то в ответ я мочился на его кровать. А когда Морган злился на меня, то он бил меня кулаками. Мы в расчёте.
Девочки? У них столько драмы. Может, потому, что они почти одного возраста, понятия не имею. Скорее всего, потому, что вы не найдете двух более разных девочек. Сев — чертенок, который прячется за своими кудрями, и она бывает милой, когда этого меньше всего ожидаешь, а Кэмдин — ангел с рогами под нимбом.
Я ни черта не знаю о девушках. Меня вырастил ковбой, у которого не было времени на разборки. Он учил нас вставать до восхода солнца, туго завязывать ботинки и работать до изнеможения. Если ваши руки не кровоточат, значит, вы недостаточно много работаете.
Сев пристально смотрит на мое лицо, когда я распутываю ее, и медленно моргает.
— Ты не знаешь, как это — быть в ловушке.
Смотрю на нее, медленно моргая, как делает она.
— Ох, ошибаешься, я знаю.
Она понятия не имеет, о чем я говорю. Улыбаюсь и перетаскиваю ее через себя. Маленькими шажками Сев бежит в ванную. Я рад, что она приучена к горшку, потому что с меня хватит подгузников. Я их ненавидел.
— Ты спустила воду в туалете? — спрашиваю, помогая ей лечь в постель.
— Нет. — Конечно, нет. Вернувшись в кровать, она шморгает, потирая нос. — Я не могу дышать.
Закатываю глаза, укладывая ее обратно только для того, чтобы она снова скинула одеяло, как будто это оскорбление личности.
— Дыши через рот, Сев.
— Я не могу, — она снова плачет. Эта королева драмы много времени плачет. — Мое тело так не работает. — Дочка драматично шморгает носом, чтобы доказать свою точку зрения. — Я дыСу носом.
Печально то, что она искренне верит в это. Еще она думает, что у нее два горла. Одно для еды, одно для разговоров. Я еще не сказал ей, что это неправда.
Она берет меня за руку.
— Спи, папочка.
Вот сейчас она мило надувает губы, как я рассказывал ранее.
Вздыхаю, потому что это означает, что я сплю с ней, что я и делаю около трех ночей в неделю. Никогда, никогда не позволяйте им спать в вашей постели. Вы никогда их не выгоните оттуда. Я делал так в течение года, а потом решил, что они и так захватили все остальные части моей жизни, мне нужно хоть одно место, которое будет лично моим. Моя кровать. И позвольте мне сказать вам, что в этой комнате уже давно не было девушки.
Вы знаете тех родителей, и я был одним из них, которые говорят:
— О, я не могу дождаться, когда мой ребенок подрастет. Он станет более независимым. — Ага, продолжайте мечтать, бл*дь. Это никогда не произойдет. Конечно, они независимы в том смысле, что они сидят, не падают, и вам не нужно вытирать им задницу, но когда они чего-то захотят, то сделают милые надутые губки и заставят вас почувствовать себя так, что если вы не уступите, ваше сердце разобьется пополам. Малыши — превосходные жулики, и они отлично обладают искусством манипуляции.
Мой совет всем, кто думает завести детей?
Наденьте презерватив.
Не стоит благодарности. Лучший чертов совет, который вы когда-либо получали, да?
Не верите мне? Посмотрите на мое тело длиной в шесть футов (Прим. пер. примерно 1 м 82 см.), втиснутое в нижний ярус двухэтажной детской кроватки, а плакат Мэрилина Мэнсона, который приклеен ко дну верхнего яруса, приводит меня в замешательство. Ага, вы меня правильно поняли. Мэрилин хренов Мэнсон. (Прим. пер. Мэрилин Мэнсон — американский рок-певец, основатель и бессменный лидер рок-группы Marilyn Manson)
— Засыпай, — говорю я Сев, когда она пытается петь мне на ухо.
— Я не могу, — шепчет она, её голос похож на рычание животного. Мы называем этот ее голос — голосом монстра, и он такой же жуткий, как и плакат. — Я не устала. — Перевернувшись, она плюхается на меня половиной своего тела. Чувствую ее взгляд до того, как из неё вырывается вопрос: — Как я появилась?
Только не это опять. Отворачиваясь от плаката, смотрю на Сев.
— Мы это уже проходили, — шепчу я, — из маминого животика. — Я ерзаю в постели и замечаю, что она мокрая. — Твоя чашка-поильник снова в постели? — Изготовители этих проклятых чашек заявляют, что они герметичны, но они лгут. — Твоя кровать мокрая.
Не обращая внимания на мой вопрос, дочка снова спрашивает:
— Почему?
— Что почему?
Она вздыхает, как будто это ее утомляет. Добро пожаловать в мой мир, малыш.
— Почему из животика?
— Потому что ты там была. — Провожу кончиками пальцев по ее щекам, мои глаза слипаются.
Она моргает ясными глазами.
— Но почему?
— Ты заставляешь усомниться в своем решении помочь тебе избавиться от твоего буррито из одеял.
Она вздыхает, потирая заложенный нос.
— У меня есть вода?
— Нет.
— Почему?
Как вы понимаете, «почему» это ее любимое слово. Я стону и преувеличенно вздыхаю.
— Потому что ты написаешь в кровать.
Она хитро и немного жутко улыбается.
— Слишком поздно.
Сижу и пялюсь на Мэрилина Мэнсона. Я застрял в записанной постели вместе с малышкой и гадаю, хватит ли у меня сил встать и поменять ей простыни.
Вам, наверное, интересно, как все это произошло. Я говорю не о плакате, хотя этот вопрос для другого дня, а о том «почему я отец-одиночка с двумя детьми». Где мама?
Это долгая история. Не знаю, смогу ли я даже выразить это словами, которые будут иметь смысл, но я постараюсь.
Она ушла.
Не то, что вы ожидали? Достаточно справедливо. Полагаю, я могу рассказать больше. У меня есть время, правда?
Скорее всего, вы слышали эту историю раньше. Если нет, то вы жили в танке, но я расскажу короткую версию.
Звезда футбола и королева бала.
Все еще мало информации? Хорошо, я продолжу. Он чертовски сильно любит ее. Влюбляется без памяти. И они трахаются. Много. Она беременеет за трибунами стадиона. Он отказывается от полученной стипендии, в колледже он должен был играть в футбол, а она в ту осень рожает девочку. А что случилось с парнем? Наверное, кто-то подумал, что его жизнь закончилась двумя розовыми полосками? Но ему безумно понравилось быть отцом.
А что случилось с девушкой в этой истории? Она никогда не хотела жить в маленьком городке, а мечтала покинуть Северный Техас.
Нет, это не начало кантри-песни, хотя я уверен, что где-то так оно и есть.
Потому что эта история о парне, который поклялся дать этой девушке, на хрен, все, что она когда-либо хотела. Что ж, он работает на двух работах и все еще не может дать ей то, что она хочет. Это история без концовки «и жили они долго и счастливо». Все заканчивается ее кольцом на тумбочке и моим сердцем в рядом стоящем мусорном ведре.
Если вы любите друг друга, то это не значит, что у вас будет счастливый брак. Если вы ненавидите друг друга, то это не значит, что вы разведетесь. Симпатия друг к другу не значит уважение.
Видите, к чему я клоню?
Да, я тоже. Сейчас середина ночи. Я не могу ясно мыслить. Но могу показать вам, как это закончилось двадцатью предложениями или даже меньше.
Я беременна.
Выходи за меня.
Не слишком ли мы молоды?
Мы сможем это сделать.
Я согласна.
Я так люблю тебя.
Я подарю тебе мир.
Почему ты так много работаешь?
Я делаю это для тебя.
Ты счастлива?
Я снова беременна.
Я тебя люблю.
Я несчастлива.
Я пытаюсь.
Любить меня не так тяжело.
Нет. Я просто больше не люблю тебя.
Мы можем все уладить.
Я ухожу.
Конец.
Она решила уйти, чтобы разлюбить меня. Готовы к жалкой части? Я позволил ей, и когда она оставила кольцо на прикроватной тумбочке, я ничего не сделал, чтобы остановить ее, потому что существует такая душевная боль, которую вы никогда не сможете преодолеть. Как девушки, которые возвращают кольца с бриллиантами.
Стараюсь устроиться на кровати поудобнее со своими ногами, которые свисают с края и плюшевой игрушкой, которая практически в моей заднице. Я думаю о Таре, моей жене. Та самая, кто думала, что нас недостаточно. Та, чья улыбка есть у Кэмдин, чья вспыльчивость у Сев.
Так что вы можете задаться вопросом, как я смог это пережить?
Что ж, я сильно напивался, сходил с ума, падал на самое дно, и это случалось довольно часто. Некоторое время я даже не мог заставить себя встать с постели. Что меня вытащило из этого состояния? Это было не виски, которое, как я думал, способное унять боль, и не мой брат, который говорил мне, что Элвис был прав: дураки влюбляются. Даже не мой отец, который рассказывал мне, что она того не стоит. Причина в новорожденном и годовалом ребенке, с которыми она меня оставила. Никто в мире не полюбит их больше, чем я.
Рядом со мной спит Сев, а я все еще смотрю на этот проклятый плакат. Достаю мобильный и проверяю время. Четыре часа утра. Что ж, уже можно вставать.
Поднявшись с кровати, иду на кухню, чтобы заварить кофе. Снаружи тянется горизонт темно-синей лентой. Миллионы воспоминаний в моей голове, и я снова думаю о Таре и последних словах, которые ей сказал.
Жаркая летняя ночь, бушующий ветер, ее рука лежала на моей щеке, а я был на коленях в грязи.
— Я тебя люблю. Разве этого не достаточно? — Я говорил еще другие вещи, вышел из себя, часто вздыхал, наверное, кричал. Этот список можно продолжить.
Её слова?
— Мне тесно в этом месте.
И это правда. Она родилась с желанием путешествовать, Тара презирала идею остаться в этом пыльном городке на севере Техаса. Это означало оказаться в ловушке жизни, которую она никогда не хотела. Перед тем, как забеременеть, она мечтала покинуть эту точку на карте и никогда не возвращаться.
А что же я? Я никогда не хотел уезжать. Я вырос, собирая сено в тюки, впервые попробовал самогон в десять лет и всегда работал до тех пор, пока не мог стоять прямо от усталости. Езжу на том же потрепанном Ford, который купил в шестнадцать лет, и все мои джинсы в дырках и грязи, которую уже нельзя отстирать. Я с нуля построил дом, в котором живу, и моя гордость доставляет мне неприятности чаще, чем я готов признать. Провожу воскресенья, работая в поле, а свои чувства скрываю под стальным замком. Меня воспитали говорить «сэр» и «мэм», и когда я что-то обещаю, то держу свое слово.
Для нее этого было недостаточно.
Возможно, чтобы помучить себя, я смотрю на ее страницу в Instagram. Теперь она модель. Живет в Лос-Анджелесе и формально все еще замужем за мной. Я не подписывал документы о разводе и не подпишу, пока она не даст мне то, что я хочу.
Иногда мне не хочется, чтобы она занимала мои мысли, но сегодня ночью я бессилен в этом плане. Память о ней прицепилась ко мне, словно паутина на потолке. Вспоминаю выполненные и невыполненные обещания и понимаю, что не только она виновата в нашем разрыве. Тогда я был строптивым и нетерпеливым, принимал не лучшие решения.
Щелкаю на последнее фото, которое она опубликовала вчера, на нем она с парнем и на пальце у нее кольцо с драгоценным камнем. Боль пронзает мою грудь, я вспоминаю тот день, когда надел кольцо на тот же палец. Мне было восемнадцать, я собирался стать отцом, и думал, что женюсь на девушке, которую сделал беременной.
Смотрю на ее ключицу, место, где я раньше дразнил ее медленными поцелуями и шептал жаркие слова. Вся она является воплощением чистой красоты — от светлых волос до голубых глаз. Таких девушек встречаешь нечасто, но они всегда вызывают восхищение. Ей не нужно наносить макияж, делать инъекции губ, которые она уже явно сделала, или надевать вещи известных брендов. Я помню девушку в джинсовых шортах и моей фланелевой рубашке, которая держалась за мои плечи в кузове моего грузовика и была перепугана из-за того, что внутри нее зарождалась новая жизнь. Не могу забыть то, как она произносила мое имя, страстно целуя меня.
Не могу точно определить, когда мы перешли от «я не могу насыться тобой» до «я не могу выдержать тебя», но это произошло в мгновение ока.
Тяжело вздохнув, смотрю на голливудского плейбоя, которого видел в паре фильмов, рядом с девушкой, которую я считал своей навсегда. Качаю головой, гнев пульсирует по моим венам.
— Удачи, чувак. Она тебе понадобится.
Положив телефон, взгляд цепляется за фотографию на столе, на которой мы с девочками едем на квадроцикле по полям на прошлое Рождество, я слышу их смех даже сейчас, в тишине.
Без сомнения, я получил лучшую часть Тары. Эти девочки.
А что есть у нее?
Голливуд, я полагаю. Крутые машины. Деньги.
Конечно, мне тяжело с девочками, и у них нет лучших вещей, которые можно купить за деньги. Но у них есть крыша над головой и папочка, который любит их больше всего на свете. У Тары могут быть все эти материальные ценности. У меня есть «Я не могу спать, папочка. Ты мне нужен» и это намного лучше, чем все, что можно купить за деньги.
Горько ли мне от этого?
Не могу сказать, что нет, но я знаю, что в моих венах течет железо, и нет дерьма, которое я не смог бы вынести. Мой взгляд перемещается на конверт на столе и документы, которые я отправляю обратно без подписи, покрытые моими сальными отпечатками пальцев, чтобы напомнить ей, что я трудолюбивый человек. И нет, это не фильм «Стильная штучка » (Прим. пер. «Стильная штучка» (англ. Sweet Home Alabama — «Алабама — дом родной») — американская романтическая кинокомедия 2002 года). Мои причины не связаны с любовью к ней.
На хрен ее.
Я не дам ей то, что она хочет, пока она не даст мне то, о чем я прошу. В эту игру могут играть двое, и я никогда не играл честно, когда дело касалось проигрыша.
ГЛАВА 2
Драма маленького городка
История моей жизни.
БЭРРОН
Беру конверт со стола и кладу его рядом с кошельком и ключами.
— Что это? — спрашивает Кэмдин, с любопытством глядя на конверт.
Смотрю на нее через плечо, улыбаясь.
— Не твое дело, малыш. — Эти дети всегда в курсе моих дел. Такого понятия как приватность для меня не существует, если я нахожусь в ванной больше пяти минут, они стучат в дверь, желая знать, когда же я выйду. Забудьте об уединении. В этом доме его нет.
Кэмдин смотрит на меня, но теряет интерес, когда замечает, что я готовлю им завтрак.
— Я не хочу сироп, — замечает она в ту же секунду, как я достаю из духовки поджаренные вафли. — Это слишком сладко.
— А я люблю сиЛоп, — добавляет Сев, взбираясь на барный стул у кухонного островка. — Можно мне?
Кэмдин вздыхает, закатывая глаза.
— СиРоп.
— Я так и сказала! — Сев ворчит, хмуро глядя на свою старшую сестру, ее руки лежат на столе, как будто она собирается перепрыгнуть через него, чтобы доказать свою точку зрения. Я бы даже не удивился, если бы это произошло.
— Нет, — поправляет ее Кэмдин, она всегда хочет быть права. — Ты сказала сиЛоп. В этом слове нет Л, тупица.
— Нет! — Сев кричит ей в лицо, слезы наворачиваются на ее глаза, когда она встает на барный стул. — Это непЛавда! Я не тупица.
Помните, я говорил, что они не ладят? Так и есть. Каждый чертов день, как этот. Между ними восемнадцать месяцев разницы, и это заметно в такие дни, как сегодня. Вздыхая, поворачиваюсь к ним лицом.
— Сев, сядь на задницу. Кэм, отстань от сестры. — Наливаю сироп на вафли Сев, вафли Кэмдин остаются без сиропа. — Ей три года.
— Перестань называть меня так. — Кэмдин ненавидит, когда ее имя как-либо сокращают, ее можно называть только полным именем. Она также точно следует инструкциям во всем, и если вы пропустите номер во время игры в прятки, она каждый раз будет выкрикивать вам «болван». — Меня зовут Кэмдин.
— Я дал тебе имя. — Смотрю на нее суровым взглядом отца, указывая вилкой в ее сторону. — Я буду называть тебя так, как захочу.
Нахмурившись, она берет свою вилку и убирает с лица каштановые локоны.
— Она начала это.
— Нет. А теперь ешь, иначе мы опоздаем в детский сад. — Смотрю, как Кэмдин сердито режет вафли, а затем начинает есть их руками, и улыбаюсь тому, насколько они разные. В то время как у Сев светлые кудри, голубые глаза и индивидуальность больше, чем может выдержать ее крошечное тело, Кэмдин более сдержанная, но по-своему дикая. Любит лошадей, везде носит ковбойские сапоги, ненавидит расчесывать волосы и носит как можно меньше одежды. Однажды она провела целый день без трусов, прежде чем я понял, что она их не надела. Мы пошли в этот чертов банк, а я даже не знал об этом.
Кэмдин мягкая по натуре, но не прощает ошибок, у нее такие же каштановые волосы, как у меня, и красивые темные загадочные глаза с длинными густыми ресницами, которые достают до бровей. Она никогда не хочет признавать свое поражение, будет спорить до тех пор, пока не сможет дышать, и вы также никогда не узнаете, что она задумала. Всегда придумывает что-то и ищет неприятности.
Забавно, что у них обоих есть идентичные черты от меня и Тары. В то время как я был диким хулиганом с юга, который всегда попадал в неприятности и не соблюдал правила, Тара всегда придерживалась правил, но все же выходила за рамки.
Посмотрите, как я говорю о ней в прошедшем времени, будто она умерла.
Для меня так и может быть.
— Папочка?
Сев обращает мое внимание на себя.
— Да?
— А я тоже пойду в сад?
— Нет, сегодня ты будешь со мной.
Трудно поверить, что Кэмдин уже достаточно взрослая для сада, но этой осенью она пошла в детский сад, потому что была недостаточно взрослой, чтобы пойти в подготовительный класс начальной школы (Прим. пер. класс школы в США, в который идут дети по достижении 5 лет) в этом году. Через три дня после начала учебного года ей исполнилось пять, и, поверьте мне, когда я говорю, что неделями слышал о том, насколько несправедливо это правило. Она ходит в сад только на полдня и остальное время проводит со мной в мастерской, это все-таки лучше, чем ничего. Им нужен кто-то в качестве образца для подражания, а не кучка грубых механиков и ковбоев. Все еще поедая вафли, Кэмдин качает головой, ее взгляд сосредоточен на мне.
— Вейдер снова залез на стол. — Сердито смотрю на кота, держа в руке нож для масла.
— А-ну, слезай.
Он просто смотрит на меня, как бы говоря: «Только попробуй, говнюк. Я убью тебя во сне». Я бы не удивился, если бы этот мерзавец так и сделал. Ненавижу его. Этот кот принадлежит Сев, и я хочу, чтобы когда-нибудь его девять жизней закончились.
Хотите услышать что-то действительно безумное?
В тот день, когда мы привезли Сев домой из роддома, появился Вейдер и больше никогда не уходил. Мы не знаем, откуда он взялся, но у нашего порога сидел этот маленький черный резвый котенок. Странно, что дочка так увлекается всякими жуткими вещами, а тут появляется этот чертов кот, не так ли?
Когда оборачиваюсь, чтобы взять тарелки со стола, замечаю, что надето на Кэмдин. Короткий топ, который она явно сделала сама, отрезав нижнюю часть своей футболки.
— Что ты надела?
— Топик, — говорит она мне, как будто я не знаю, и продолжает класть в свой рюкзак вещи, которые, как я думаю, не нужны ей в саду — например, десять резинок для волос и столько же шапок. Может, она будет менять их каждый час, но, зная Кэмдин, она еще тот Плюшкин. Я говорю, что это мило, но она не может ничего выбрасывать. У нее выпало четыре зуба, и она уговорила зубную фею вернуть их ей. Они в нашем ящике для мусора рядом с ее первой прядью волос. Дважды Сев пыталась украсть их, чтобы сделать еще одну, лучшую сестру, наложив заклинание.
Я знаю… мои дети странные. Поверь мне, я знаю это.
Сев смотрит на сестру, убирая кудри с лица руками, грязными от сиропа. Вздохнув, тянусь к мокрой тряпке со стола, чтобы вытереть ей лицо.
— Я знаю, что это топик. Я спрашиваю, почему моя пятилетняя дочь надела его.
Кэмдин смотрит на свою рубашку и большую часть выпирающего живота.
— Мне он нравится.
— Мне все равно, нравится ли он тебе. Маленькие девочки должны прикрывать свое тело. —
Она хмурится еще больше.
— Почему?
— Потому что я так сказал, — рычу я, раздраженный тем, что она ставит под сомнение мои правила. — Когда тебе будет восемнадцать, ты сможешь носить все, что захочешь. А до тех пор твоя футболка должна прикрывать пупок.
Ее лицо морщится от раздражения, когда она поворачивается и шагает тяжелой походкой в свою комнату.
— У тебя слишком много правил!
Я точно знаю, что парни думают о девушках, которые носят укороченные топы. И хотя она еще ребенок, я не допущу, чтобы какие-то неряшливые мальчишки дружили с моей дочерью из-за того, что она полуодета.
Если вы еще не поняли, то мне п*здец. Одна моя дочка увлекается ведьмами, а вторая, похоже, вырастет шлюхой.
***
После завтрака сажаю детей в свой грузовик. Слава богу, Кэмдин надела обычную футболку и ее пупок прикрыт.
Я езжу на побитом Ford 350 конца девяностых, и если работает обогреватель, то забудьте про кондиционер. Даже в жару машина долго прогревается.
— Холодно, — комментирует Сев, дрожа в своем детском сиденье. Когда она натягивает перчатки, ее голос едва слышен из-за гула дизельного двигателя.
— Всегда холодно. — Потираю руки, наблюдая, как они с Кэмдин пристегиваются, и кладу конверт с документами на сиденье рядом со мной. Улыбаюсь про себя, предвидя реакцию Тары. Я знаю, почему она продолжает присылать их обратно, надеясь, что я передумаю и подпишу их, но это не так. Она больше не будет указывать, что мне делать. После всего, через что она заставила меня пройти, Тара больше не командует. Я сам все решаю.
— Мой нос замерз. — Сев активно трет его.
Поворачиваюсь к ней и хватаю одеяло, которое она пинает, постепенно скидывая на пол.
— Перестань так делать. Одеяло сейчас упадет.
В Амарилло (Прим. пер. Амарилло — город на юге США) в декабре… холодно. Летом жара и засуха, но эти зимы заставляют задуматься, почему ты здесь живешь. Температура меняется от 106 до -6 (Прим. пер. Шкала по Фаренгейту, 106°F = 41.11°C, -6 F= -21.111 °C) в мгновение ока. Ветер никогда не перестает нести ужасные запахи со скотных дворов, а где-то между сухой равниной и городом находится ранчо Грейди, где мы с семьей прожили всю свою жизнь. До этого там жили мои дедушки и прадедушки. Это ранчо принадлежит моей семье уже более ста лет, и поэтому я никогда не уеду отсюда.
Дорога до детского сада Кэмдин недолгая, но это дорога в другую сторону от мастерской, где я работаю, которая находится буквально в нескольких минутах ходьбы от моего дома на ранчо. Я унаследовал этот бизнес от моего отца, мы ремонтируем в основном тракторы и тяжелую технику, но иногда к нам попадают случайные автомобили и местные клиенты, которые не хотят вести свои машины для ремонта в город. Пока живем в Амарилло, мы находимся за городом, вдали от трассы 66 (Прим. пер. Route 66 — в разговорной речи также известно как «Главная улица Америки» или «Мать Дорог») — одно из первых шоссе в системе нумерованных автомагистралей США) и парков развлечений. От нас не видно Ранчо Кадиллаков (Ранчо Кадиллаков (англ. Cadillac Ranch) — художественная инсталляция, созданная в городе Амарилло, штат Техас, в 1974 году, состоит из десяти автомобилей Cadillac, выпущенных в период с 1949 по 1963 год, закопанных капотами в землю), и если мне не надо в город, то я туда и не еду. Ненавижу пробки, других водителей и мне больше нравится ездить на квадроцикле, чем на лошади. Вот, вы уже знаете немного обо мне. Даже чуть больше, чем прошлой ночью.
— Я тоже чертовски ненавижу людей, — говорит Кэмдин, когда я кричу на трактор, который решает, что сейчас самое подходящее время, чтобы заглохнуть. Хоть у нас и не загруженное дорожное движение на проселочных дорогах, но у нас есть тракторы, и эти хреновины думают, что владеют дорогой.
Смотрю в зеркало заднего вида. Черт, даже Сев молча уставилась на Кэмдин. Мои девочки, которых учат говорить «сэр» и «мэм», которым втирали виски в десна, чтобы обезболить прорезывание зубов, у которых ободранные коленки и щеки в грязи. Их волосы растрепаны, они могут закинуть удочку, почистить рыбу без посторонней помощи (не рассчитывайте на то, что мы ее съедим), и стреляют крупной дробью (пока не точно), и улыбаются каждый раз, когда я называю их «милые».
Дочки знают, что я ругаюсь. Они выросли среди ковбоев. Бл*дь, кретин, киска, дрянь, ублюдок, мудак, членосос, гондон, иди на хер!… все это они ежедневно слышат от парней в мастерской или на скотных дворах. Но они знают, что если хотя бы сложат губы, чтобы произнести такое слово, то будут сидеть на стуле, пока не заболят их задницы.
Поворачиваюсь к Кэмдин, сверля ее взглядом.
— Что ты сказала?
— Прости.
Я снова жму на тормоз, когда трактор замедляется, позади него поднимается облако пыли.
— Где ты услышала это? Кто сказал, что ненавидит людей?
— Ты. Вчера, когда тот парень въехал своей машиной в твой грузовик на стоянке.
Правильно. Я это сказал.
Почему мои девочки не могут вспомнить, что нужно смывать воду в чертовом унитазе, а если я назову кого-то членососом, они помнят это дерьмо месяцами?
Кэмдин смотрит на Сев, которая безудержно смеется.
— Мы можем посмотреть фильм сегодня вечером?
— Конечно, — бормочу я, сворачивая на дорогу к детскому саду Кэмдин. — Сегодня ночь спагетти.
— Вкуснятина! — кричит Сев, не регулируя громкость свое голоса, ее глаза прикованы к моему телефону, на котором она смотрит «Фокус-покус» (Прим. пер «Фокус-покус» (англ. Hocus Pocus) — американский комедийный фильм с элементами фэнтези 1993 года) третий раз за неделю. Это объясняет ее смех. — Я люблю Гетти!
Смотрю на Кэмдин в зеркале, взглядом предупреждая заткнуться и не начинать драку с младшей сестрой. Вместо этого она вздыхает и опускает стекло, впуская в грузовик поток холодного воздуха.
— Подними стекло.
— Холодно! — ноет Сев.
— Здесь слишком жарко. — Как любительница холода, Кэмдин не слушается, танцуя своим плюшевым мишкой по краю окна. Я вижу в боковое зеркало, он опасно близок к тому, чтобы выпасть из окна.
— Если он выпадет из окна, то в этот раз я не вернусь за ним, — предупреждаю я.
Как только я это сказал, ветер сдул игрушку прямо из ее руки в поле, которое мы проезжаем. Наши взгляды встречаются.
— Только не начинай, — огрызается Кэмдин, сложив брови в духе взбешенной пятилетней девочки.
Я борюсь со смехом, зная, что это только сильнее разозлит её.
— Что не начинать?
— «Я же говорил тебе», — издевается она, морща свой носик.
Да, я мог сказать это раз или два.
Вздыхаю, качая головой.
— Я же сказал тебе, что если ты снова посадишь его на край окна, я не вернусь за ним.
Весь оставшийся путь до сада дочка хмуро смотрит на меня, а затем отказывается выходить из грузовика.
Опускаю глаза на разбитые костяшки пальцев и сжимаю руль, пытаясь оставаться споко