Именно тогда Бейра сорвала ключ со стены и швырнула в другой конец дома. Она издала безумный гогот, отчего мне показалось, что я теряю рассудок.
Аэнор переводила дыхание, её глаза поблёскивали в тусклом свете. Одна слезинка скатилась по её щеке, а потом прямо там и застыла. Мне нужно её согреть.
Внутри моего сознания бушевал ад ярости. Я был пламенем, обугливающим плоть. Я был испепелёнными костями моих врагов. Я был гневом бога. И всё же единственное, что я сумел сделать, не взорвавшись окончательно – это расплавить лёд на кончике одного пальца.
Голос Бейры зазвенел в моей голове. «Я пообещала, что буду убивать Аэнор медленно. На протяжении месяцев».
Лёд треснул, когда я заставил свои глаза посмотреть на Бейру и обнаружил, что её посиневшие губы беззвучно шлёпают, словно у умирающего в предсмертных конвульсиях.
«Но она так долго не протянет, верно? – провизжала она в моей голове. – Она уже наполовину мертва, маленькая негодяйка».
«И всё же я прослежу, чтобы вам обоим было больно».
Глава 39
Аэнор
Пусть он был заточён во льду, пусть ключа там уже не было, я всё равно должна была добраться до Салема. Когда твой наречённый рядом в трудную минуту, ты ползёшь к нему.
Мне было так холодно, что я едва могла пошевелиться. Должно быть, каждый дюйм моего тела был обморожен. Я не знала, почему Салем не использует свой жар, чтобы расплавить лёд, но его явно что‑то останавливало.
Я мельком глянула на своё тело, обнаружив, что тёмная магия расходится под кожей, направляясь к сердцу. Гниль… вот что это такое. Я загнивала изнутри. Мой отец был психом, моя мать мне никогда не доверяла, потому что я прогнила как дряблый фрукт…
Я стиснула зубы, приходя в ярость от понимания, что Бейра заражала мои мысли. Она хотела, чтобы я умерла так же, как жила она сама: пронизанная ненавистью к себе.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на неё. Она поигрывала ключом, свисавшим с её костлявого пальца.
– Ничтожество, – прокаркала она. – Наказание.
Её огромный глаз мигнул, и она заговорила в моём сознании. «Ты могла бы исцелить себя, если бы только люди тебя любили. Лидер становится сильнее от жертвоприношений своих людей. Но никто ничем не жертвовал для тебя, гнилая. Никчёмная. Такая развращённая, как ты, ничего не заслуживает».
Она выбросила ключ за дверь, затем с коварным восторгом потёрла ладони.
И с чего бы мне не ненавидеть себя? Жестокость ударила с небывалой силой, моя душа гноилась внутри, как тухлая картошка…
Её чары вновь искажали мои мысли. Но ведь всё так и было, разве нет? Причина, по которой мама никогда не доверяла мне… потому во мне текла испорченная кровь моего отца…
Едва заметный звук остановил мои мысли. Затем ещё один. Ритмичный звук постукивания по льду. Слабый, такой слабый, что я едва слышала его из‑за собственного дыхания. Я посмотрела вниз и увидела, что один из пальцев Салема растопил лёд, и оттуда капала вода.
Я почувствовала, что он, даже будучи застывшим, подманивает меня вперёд.
То есть, что‑то не давало ему использовать свою магию, но что если…
Что, если он по‑прежнему мог направлять её? Ему нужна лишь крошечная точка контакта между нами.
Я сдвинулась ещё на дюйм, и кончик его пальца соприкоснулся с моим бедром. И от этого крошечного прикосновения я почувствовала, как в меня хлынуло его тепло. Оно двинулось вверх по моему бедру, змеясь по ногам, животу и вливаясь в мою грудь подобно тёплому питью.
И вместе с тем все мысли, что внушала мне Бейра, начали смягчаться. Я увидела себя такой, какой меня видел Салем – не сломленной и не гнилой. Не жестокой и не извращённой. Я была выжившей. Я была защитницей. Я увидела себя стоящей перед городом, с короной на голове, и позади меня простиралось моё королевство.
Я приглушила дикий хохот Бейры, но сохраняла свою неловкую позу, сгорбившиеся от поражения плечи. Я не могла дать ей знать, что что‑то изменилось.
Теперь магия Салема ещё быстрее вливалась в мою грудь, и я вдыхала запах гранатов и дыма. Вместе с его магией я уловила несколько проблесков его воспоминаний…
Блуждание босиком возле его пещеры, сидение на пляже, чтобы посмотреть на восход солнца с чашечкой горячего чая. Утреннее пение вьюрков и иволг.
Я встретилась с ним взглядом, и в его глазах сверкнул огонь.
Теперь я была теплом солнца, и пламя лизало мои рёбра, наполняя меня его силой. Во мне было достаточно мощи, чтобы взорваться.
Я слегка улыбнулась ему, а затем выпустила адское пекло на свободу.
Лёд на мне и на Салеме растаял, превратившись в пар в воздухе. Его по‑прежнему обездвиживало железо, но мои руки освободились, и теперь я чувствовала себя сильной. Бейра закричала, и я резко развернулась, увидев, как она руками пытается затушить пламя на своих волосах и платье. Вспышка ледяной магии, вырвавшаяся из её тела, погасила огонь.
Я схватила старый нож из ниши.
С силой, пульсировавшей в моих мышцах, я отбросила Бейру к каменной стене, придавив одним локтем её грудь. Я так глубоко вонзила лезвие в её горло, что не сомневалась – я рассекла ей позвоночник.
Не последовало брызг крови, лишь тоненькая струйка синевы. С распахнутым глазом она сползла на землю, стискивая собственную шею.
Я не выпускала нож из рук и побежала за дверь, на холодный воздух, шаря по заснеженной земле в поисках ключа. После выхода из тьмы снег казался ослепительным, и моим глазам потребовалось несколько секунд, чтобы адаптироваться. Затем я увидела это – маленькую выемку в снегу. Я схватила ключ.
Но когда я обернулась к дому, дверь в камне запечаталась. Мои ноги задрожали, и я побежала туда. Я прижала ладони к холодным стенам, ища вход, дверь.
Лишь камень. Бл*дский камень, запечатанный намертво. Одна сплошная плита, уже покрытая инеем и снегом.
Моё дыхание застряло в лёгких, паника звенела в моём сознании, как обезумевший колокол. Этот мир, похоже, отвечал на нужды Бейры – точно так же, как Маг Мелл отвечал потребностям Салема. Её мир, её правила.
Прижав ухо к камню, я услышала пронзительный стонущий звук. Голос Бейры. Ещё не мертва.
Я спрятала ключ в карман платья.
То есть, она это пережила. Теперь она стала чем‑то, выходящим за рамки обычной фейри – тысячелетия страдания превратили её в безобразную богиню. Мне нужно проникнуть внутрь, пока она не начала пытать Салема, или разрывать его на крошечные кусочки, или что за ад она там запланировала.
Мой разум полыхал. Это его жена. Монстр, который говорил в умах людей.
Плохой выбор, Салем.
Я прижала ладони к камню и позволила пламени хлынуть из моей груди, вниз по рукам и через кончики пальцев. Удерживание его магии в своём теле поистине пьянило. Я была лишь временной хранительницей этого тепла.
Скала начала светиться красным, слегка плавясь, и я услышала внутри крики Бейры. Я испеку её заживо, расплавлю камень и доберусь до Салема.
Я почувствовала, как что‑то в камне сместилось, и подумала, что он плавится. Но нет… когда мой взгляд метнулся вправо, я увидела, что в скале открылась дверь. Я приготовилась, вновь держа в руке нож. Королева Страданий с порывом ледяного воздуха вырвалась наружу, и ничто не указывало на моё предыдущее нападение, кроме мерзкого шрама. Её лицо исказилось от ярости.
Я метнула нож ей в горло. Лезвие угодило в цель, вонзившись в шею, но в этот раз почти не замедлило её. Она вытащила нож и швырнула куда‑то в белизну далеко позади меня.
Я склонила голову набок. Значит, я буду использовать магию Салема, чтобы сразиться с ней.
Мои пальцы дрогнули, воспламеняясь. Бейра бросилась на меня, и я выпустила вспышку огня. Её одежда загорелась, и она закричала, но всё погасло за считанные секунды.
Лёд распространился по моей коже. Боги, холод снова пожирал мою плоть. Пока мои мышцы не окоченели окончательно, я сдвинулась в сторону и ударила её кулаком в живот. Я бы целилась в шею или голову, но она была такой чертовски высокой, что я могла дотянуться только до живота.
Согнувшись пополам, она взревела, затем вновь взметнулась вверх. Очередная вспышка пламени от меня. На мгновение я почуяла вонь опалённой плоти и волос, её кожа вздулась волдырями… но затем её ледяные руки обхватили моё горло, сжимая. Она подняла меня в воздух, склонив голову набок, пока я задыхалась.
Я вновь услышала её голос, пока она довольно улыбалась. «Но Салем должен увидеть, как ты умираешь. Ты украла моего мужа. Мою единственную истинную любовь. Мы заставили его голову кивнуть; он согласился. Всё было законно. Я следовала правилам, а ты – нет. Для женщин вроде тебя существует название».
Её налившийся кровью глаз моргнул. Она стискивала мою трахею, и боль так ослепляла, что мне сложно было призвать больше огня.
Мои ноги замолотили в воздухе, и я с силой пнула её в грудь. Затем выпустила ещё больше пламени.
Мой жар опалил её, и она выронила меня в снег. Я хватала воздух ртом, из горла вырывались низкие, хриплые звуки. Пока я пыталась снова встать, её нога опустилась на мой затылок, и боль прострелила череп. Моё лицо впечаталось в снег – я не могла дышать, не могла пошевелиться, придавленная её ступнёй.
Она сокрушала мой череп…
Её смех зазвенел как‑то приглушённо. С вмятым в землю лицом я смутно слышала, как она говорит своим прерывистым, скрежещущим голосом.
– Я дала тебе… фальшивый… ключ, – она буквально гоготала.
Ах ты ж мерзкая сучка.
Потянувшись назад, я схватила её ледяную лодыжку, поджаривая кожу ладонями. Она завопила, отпрянув. Я только‑только сумела перекатиться и перевести дух, как она снова накинулась на меня как чёртова лавина. Её когти обхватили моё горло, а визжащий голос был таким громким, что снег начал обрушиваться с деревьев.
Моё горло сжалось, мороз расходился по коже и пронизывал мышцы, и вот я уже не могла призвать огонь.
Перед глазами темнело, словно весь мир погрузился в тень…
Длинная тень нависала над нами. Низкий голос…
Волосы Бейры упали мне на лицо, но когда её голова дёрнулась в сторону, я увидела чей‑то силуэт, стоящий над нею. Светлые волосы, развевающиеся на ветру, голубые глаза, подобные осколкам зимнего льда.
Лир.
Он поднял свой меч, и клинок сверкнул в ярком свете.
Моё сердце пропустило удар. Я тщетно пыталась призвать больше огня, но лёд Бейры пронизывал моё тело, и она по‑прежнему крепко стискивала моё горло.
Лир нанесёт финальный удар. Убьёт меня.
Его низкий голос пронзил дымку в моём сознании.
– Ты соврала мне.
Он говорил со мной?
Бейра разжала пальцы на моей шее ровно настолько, чтобы я смогла поджарить её кожу огнём. Её волосы и кожа занялись пламенем, и она соскочила с меня, туша мою атаку. Я постаралась встать, держась руками за горло. Я пыталась втянуть воздух в лёгкие, но моя трахея ощущалась как сломленная соломинка.
Внимание Лира было целиком и полностью сосредоточенно на Бейре, меч по‑прежнему оставался обнажённым. Его голос звучал низко, сдержанно.
– Ты соврала мне, Бейра. Ты сказала, что излечишь её.
Бейра выпрямилась во весь рост, волосы развевались вокруг её головы.
– Боги изрекли свой вердикт! – прокаркала она, и её голос заставлял землю дрожать. Она переступила с ноги на ногу, хрустя снегом под её ступнями. – Она должна умереть.
– Она жена Салема, – прохрипела я, спотыкающимися шагами отступая к дому. – Она хочет мести.
– Ты соврала мне! – повторил Лир уже не сдержанно. Нет, в этот раз его голос надломился. Он говорил так, будто ему разбили сердце.
Видимо, он был потрясён, потрясён тем, что эта безумная тварь с человеческими костями в доме оказалась не совсем порядочной. Заметка на будущее: никогда больше не доверять умению Лира разбираться в людях.
Пока Лир держал её на острие своего меча, я повернулась к дому и обнаружила, что он опять запечатался оледеневшим камнем. Но я прижала к нему ладони, и в этот раз жар пришёл быстрее. Мгновение спустя я осознала, что магия исходит не только от меня… но и от Салема тоже.
– Прекрати! – завизжала Бейра.
Лир, похоже, проделывал отличную работу, держа её в стороне. Бросив на него быстрый взгляд, я обнаружила, что конец его меча по‑прежнему наведён на её горло.
Нагревая камень, я чувствовала, что мы с Салемом работаем вместе. Камень засветился красным, как расплавленная лава. Вдвоём мы пустили в ход полную мощь его магии. Чувствуя, как его энергия сливается с моей, я выпрямилась во весь рост.
В следующие несколько секунд камни начали плавиться, от снега повалил пар. Когда скалы стали трескаться, жар ударил по моей коже. Из дома вырвалась магма, растекавшаяся по снегу…
И Салем поднялся из оплавленных руин.
Расплавленный камень покрывал его тело, стекая с кожи. Одежда, в которую он был одет, сгорела, а за спиной расправились крылья, с перьев которых капала магма. Дым и пар кружили в воздухе вокруг нас.
На мгновение его испепеляющий взгляд остановился на мне, и его глаза напоминали два чёрных уголька с трещинками лавы. Затем он посмотрел на Бейру.
Лир по‑прежнему держал меч у её горла, но её тело светилось кристальным блеском. Арктический порыв морозного воздуха вырвался из её тела.
Салема это не остановило. Он зашагал вперёд, как животное, подбирающееся к своей добыче. Он широко развёл руки в сторону и втянул её мерцающую магию в себя. Она закружила в воздухе, вплетаясь в его тело. Он выпрямился во весь рот, и ступни растапливали снег под ним. Завитки пара поднимались в воздух.
Лир продолжал держать клинок у шеи Бейры, и она начала иссыхать. Её крики казались мучительными, животными. Её кожа съёживалась, делаясь бледной и морщинистой; глаза выпучились; тело скукожилось. Кости начали выступать под кожей, и в итоге она упала на землю.
Салем и Лир стоял над иссохшими останками её тела. Её единственный глаз моргнул, и Лир воткнул в него меч, пронзая её голову.
Постепенно она начала рассыпаться на маленькие белые кристаллики, уносимые ветром и кружащие со снежинками.
Последним на частицы разлетелся её глаз.
И когда снег вокруг нас начал таять, воздух заполнился лёгким ароматом весны.
Королевы Страданий не стало.
Глава 40
Салем
Я закрыл глаза, ощущая ветер на своей коже.
Теперь на мне не осталось ничего, кроме меча в ножнах, висевшего на поясе. Я по‑прежнему держал маленький кусочек синего морского стекла между пальцев.
Тишина… Оно исчезло – потрескивающее гудение проклятья, огонь в моей крови. Я размял шею, чувствуя лёгкость и умиротворение, каких не ощущал тысячи лет.
Всё закончилось. Совсем.
По крайней мере, для меня. Открыв глаза, я увидел, как Аэнор осторожно присматривается ко мне. Она показала на мой лоб.
– Она пропала. Сияющая звезда на твоём лбу пропала. Проклятья больше нет.
Это так. Но проклятье бога по‑прежнему струилось под кожей Аэнор. Сложно было ощущать душевный подъём, когда моя наречённая всё ещё умирала.
Лир выдернул меч из заснеженной земли, затем бросил взгляд на меня.
– Я мог бы обойтись и без созерцания тебя голышом.
Я посмотрел на себя. Расплавленный камень по‑прежнему капал с моей груди в снег, и точно так же из меня сочилось желание убивать, опалявшее почву.
– Единственная причина, по которой ты сейчас жив – это то, что ты держал меч у горла Бейры, когда я впервые увидел тебя здесь. Ты правда думал, что закинуть Аэнор в царство женщины, желавшей её смерти – это хорошая идея?
– Единственная причина, по которой ты сейчас жив, – прорычал Лир, – это то, что ты наречённый Аэнор, а я не хочу рушить ей жизнь. Но однажды ты убил мою королеву, и я бы очень хотел послать тебя в морской ад.
– Никто меня никуда не закидывал, – перебила Аэнор. – Я хотела вернуть свою магию, чтобы исцелить Джину. Её ранили зубом Олефеста.
– Нет, и сила Бейры умерла с ней, – произнёс я. Мой разум полыхал. – Нам нужна другая ведьма. Такая, чтоб не сумасшедшая. И могущественная…
– Нет, – Аэнор начала расхаживать туда‑сюда. – Больше никаких ведьм. Они нам не помогают. Они лишь пытаются получить желаемое. У всех у них своя цена, – она сердито посмотрела на меня. – И обычно это оказывается брак с тобой. Ты не мог бы стать менее привлекательным?
– Боги, помилуйте меня, – пробормотал Лир, отворачиваясь от нас и резким движением убирая меч в ножны.
– А какие у тебя ещё есть идеи? – нетерпеливо спросил я.
– Бейра сказала, что я могу сама себя исцелить, – сказала Аэнор.
Она ходила туда‑сюда по стремительно тающему снегу. Весь ландшафт вокруг нас менялся. Оттаивая, он быстро переходил из весны в какое‑то гниение.
Грязь чавкала под ногами Аэнор.
– Она сказала «Ты могла бы исцелить себя, если бы только люди тебя любили. Лидер становится сильнее от жертвоприношений своих людей». То же самое говорила Ришель про жертвы для лидера. Ришель совершенно помешалась на идее, что здоровье суверена питает землю. Но она также говорила, что могущественная магия работает в обе стороны. Суверен может черпать силу из своего королевства. Проблема в том, что я не лидер, и мои люди презирают меня.
Лир резко развернулся, бросив напряжённый взгляд на Аэнор.
– Бейра была права.
Мои брови поползли вверх, когда эта идея укоренилась в моём сознании.
– Это древняя традиция фейри. Король или королева могут черпать силу из своего народа. Это своеобразное жертвоприношение. Когда я был королём, проводимые мною гладиаторские турниры помогли мне превратиться в величественное существо, которое вы видите перед собой.
Аэнор шумно выдохнула.
– Ах, так высокомерие не было последствием проклятья.
– Нет, это всё родное и настоящее, – ответил я. – В любом случае, если Бейра сказала, что жертва твоего народа поможет исцелить проклятье бога, я не сомневаюсь, что она говорила правду. Она думала, что ты вот‑вот умрёшь очень болезненной и необратимой смертью, и в тот момент у неё не было причин врать.
Ветерок пронёсся по моей обнажённой коже. Честно говоря, я отчаянно желал надеть какую‑нибудь одежду, но в этом проклятом богами болотном мире не было гардеробных шкафов. Вонь серы и разложения начинала подниматься вокруг нас.
Глаза Аэнор сияли каким‑то лихорадочным блеском, который наводил меня на мысли о том, не теряет ли она рассудок.
– Да, хорошо. Мне не нужна Ришель, или Бейра, или другая ведьма. Мне просто надо стать Королевой Нова Ис и сделать так, чтобы люди меня полюбили и захотели… – она прикусила губу. – Что именно им нужно сделать?
Я пожал плечами.
– Несколько смертей станет неплохим началом. Немножко пыток. Скорми их кентавру. Я всегда могу их поджечь.
– Да что с вами не так? – спросил Лир.
Она уставилась на меня.
– Так вот какой ты без проклятья.
Я нахмурился.
– Твоя жизнь важнее этих безликих придурков.
– Моя мать забирала силу от народа – именно это она делала в тот день, когда заставила меня убить того несчастного мужчину. Которого она объявила предателем. Она изымала жертву от своего народа, чтобы получить силу. Но очевидно же, что я не могу повторить это таким же образом. И у меня нет верности народа.
Злость обжигала моё горло, и я не сразу понял, что злюсь на себя за то, что лишил её короны.
– Просто забери себе трон Нова Ис и отпразднуй коронацию жертвоприношением.
Лир поднял ладонь.
– Давайте‑ка повременим с кровопролитными фантазиями. Это изумительная идея, и к счастью, это можно сделать иначе. Я помню, как Королева Малгвен один раз забирала силу, ещё когда она не начала проводить казни. Это была ночная церемония. Люди Ис отдали ей силу своих тел. Они проспали весь следующий день, но никому не пришлось умирать.
Я хотел, чтобы это произошло немедленно.
– Отлично, идёмте. Всех, кто будет протестовать, убьём.
Лир наградил меня гневным взглядом.
– Не всё так просто. Эта церемония требует настоящей верности, а у Аэнор этого нет, – он повернулся к ней. – Сто пятьдесят лет все считали, что ты виновна в потоплении острова Ис.
– Тогда приведите туда меня, и я скажу им, что это сделал я, – вклинился я, теряя терпение. – Пусть закидают меня камнями, или что им там захочется.
– Это положит начало, но я уже сообщил им об этом. Некоторые поверили, но большинство считает, что Аэнор околдовала меня, заставив сказать это. Они сто лет ненавидели одну персону, и им не так‑то легко переключиться на другого. Она их дьявол, и они могут сплотиться в ненависти к ней. Это их объединяет.
Аэнор снова начала расхаживать туда‑сюда, сверля меня прищуренным взглядом.
– Вот как было бы хорошо, если бы Карадок Корнуэльский не превратился в руины.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Лир.
Он тугодум или как?
– Статуя, – сказал я, вспомнив легенду, которую Аэнор рассказала мне в моей замшелой спальне. – Легендарная статуя рода Мериадок. Король Карадок, первый король Ис. Чтобы стать правителем, надо снять корону с его головы. Но видимо, кто‑то превратил статую в руины. И этот кто‑то – я.
Лир смотрел на Аэнор.
– Ты веришь в эту легенду?
– Да, конечно, – сказала она. – Это веками передавалось от одного члена родословной Мериадок к другому. В любом случае, тут бесполезно спорить…
– Я знаю, где она, – перебил он. – Статуя не в руинах. Это одно из самых важных сокровищ Ис. Мы нашли её на дне моря и принесли во дворец, который построили в Нова Ис.
– Отлично, – сказал я. – Идёмте, – я не желал тратить ни секунды впустую.
Лир уставился на меня, бурля злостью.
– Тебе не рады в Нова Ис.
Я подошёл ближе.
– Но в этом же и смысл, разве нет? Позволь мне стать тем, кого они презирают, чтобы они забыли про ненависть к Аэнор. Я буду их монстром. Мне‑то какая разница? Скоро я буду на небесах.
Я мельком увидел боль в глазах Аэнор, и это пронзило меня насквозь. Она всё ещё надеялась, что я останусь. Но бог на земле был извращённым, сломанным, разрозненным существом… которому недоставало чего‑то жизненно важного.
– Ладно, – неохотно сказал Лир.
Я кивнул на раскисшую землю.
– Открой портал, Лир. Перенеси нас в Нова Ис. Ты можешь собрать иссианцев? Пусть услышат моё признание. А потом Аэнор снимет корону со статуи. Она докажет, что является истинной правительницей, почерпнёт силу из толпы, и всё будет кончено.
– Я могу собрать их, да, – ответил он. – Но когда они наконец поверят в правду, они захотят твою голову на блюде.
Я покрутил морское стекло между пальцев. Почему я до сих пор цеплялся за него? Моё проклятье ушло, и тем не менее я хранил его при себе, как безделушку на удачу.
– Ну, будем решать проблемы по мере их поступления.
Я взглянул на Аэнор. Мой уход из этого мира был подобен токсину, отравлявшему воздух между нами, и проблеск боли в её глазах вызывал у меня желание принести в жертву самого себя. Лир тоже смотрел на меня так, будто я худший наречённый на свете, раз оставляю Аэнор позади.
Но вот в чём дело: Бейра была права. До проклятья я стоял на краю, уже будучи развращённым. И ей нужно было лишь самую чуточку подтолкнуть меня, чтобы превратить в зверя.
Аэнор потёрла глаза, её мышцы напряглись.
– Лир, нам нужно сделать это немедленно. Я не знаю, в каком состоянии Джина, и я хочу как можно скорее вернуться к ней. Мне нужно исцелить ту рану от зуба Олефеста.
– Ладно, – повторил Лир и повернулся, чтобы открыть портал. – Но не ожидайте, что всё пройдёт гладко.
Пока он открывал портал, Аэнор подошла поближе ко мне и одарила грустной полуулыбкой.
– Разве ты не хочешь вернуть свою огненную магию? – она до сих пор мерцала вокруг неё фантомными языками пламени.
Я покачал головой.
– Там, куда я отправляюсь, она мне не понадобится. Она будет согревать тебя, когда меня не будет рядом.
Мне нравилась эта идея – оставить с ней свою магию, чтобы согреть. Но когда я увидел, как близко завитки тёмного проклятья подобрались к её сердцу, слепая паника начала раздирать мой разум на куски. Бейра вытянула из неё ещё больше силы.
Этот ход конём был нашим последним шансом. После этого путешествия в Ис проклятье заставит её сердце остановиться.
Я убрал прядку голубых волос с её лба. Я хотел остаться с ней наедине и объяснить, почему ухожу. Объяснить, что я люблю её, но по‑прежнему являюсь злом. Даже без проклятья я был сломленным и неполным. Моё имя означало «цельный», но я был полной его противоположностью.
Это случилось, когда я пал, и это никак не исправить.
Глава 41
Аэнор
Перед Лиром открылся портал, и он прыгнул первым. Я отошла от Салема на шаг, выбрасывая из головы тревожную мысль о том, что наше время скоро закончится. Само собой, он уйдёт… именно этого он хотел ещё с тех пор, когда люди рисовали на стенах пещер. Вновь стать богом.
Но сейчас, когда на кону стояло так много, я не могла об этом думать. Со всем, кроме возвращения короны, придётся разобраться позже.
Потому что в данный момент отвлечение равнялось смерти.
Я шагнула к порталу и прыгнула внутрь.
Я смотрела, как Салем прыгает следом, по‑прежнему полностью обнажённый. Последние капли почерневшей лавы соскользнули с его тела. Затем, когда я погрузилась под поверхность воды, колоссальность того, что мне сейчас предстояло, ударила по мне как цунами.
Я собиралась впервые встретиться лицом к лицу с народом Ис.
Столетие назад они знали меня. Они знали меня, как пьяную блудную принцессу, обладающую лишь тенью власти её матери. А теперь мне нужно показать им, что я сильна и мыслю ясно. Что я пригодна стать их сувереном.
А если я потерплю неудачу, мы с Джиной умрём вместе.
Токсины подбирались ближе к моему сердцу. «Время почти закончилось».
Тут мне придётся найти баланс – подчеркнуть срочность этой ситуации для людей Ис, но в то же время не спешить настолько, чтобы показаться сумасшедшей.
Когда несколько лучей жемчужного света пронизали поверхность воды, я поплыла к ним как можно быстрее. Наконец, моя голова вынырнула, и я поднялась на поверхность, переводя дыхание.
Осмотревшись по сторонам, я с облегчением обнаружила, что Лир открыл портал в пустой спальне, а не в огромном зале, переполненном людьми. Это хорошо, поскольку я не готова была оказаться в центре внимания.
Встав, я обвела взглядом комнату из бледного песчаника и её арочные потолки высотой в девять метров. С одной стороны стояла кровать, напротив неё платяной шкаф. Я слышала волны, бившиеся о камни, и подошла к высокому окну, чтобы посмотреть на море.
Я слышала, как позади меня Салем выбрался из портала. Он что‑то тихо сказал Лиру. Наверное, попросил одежду.
Но я могла думать лишь о том, что здесь пахло домом, и именно здесь мне место. Помимо запаха морской соли в воздухе я улавливала аромат сливовых деревьев, первоцветов и диких трав. Насыщенный аромат корнуэльской выпечки просочился в комнату, и мой желудок заурчал.
Боги, как хорошо я когда‑то жила, и даже не осознавала этого.
Выглянув в окно, я почувствовала, как моё сердце затрепетало при виде моря вдалеке. Нова Ис… это место ощущалось таким похожим на дом. Оно выглядело как дом. Это был город из песчаника, обнесённый высокими стенами. Отсюда до самых стен города увитые лозами башни как будто росли прямо из полей диких цветов. Фруктовые деревья обрамляли петляющую мощёную дорогу, которая пересекала город.
За стенами над морем стояли утёсы. Когда‑то я проводила там много времени – за стенами, в одиночестве. Салем ненавидел изгнание из города, а я сама уходила.
Если я пройдусь по утёсам, найду ли я идеальный корнуэльский дуб, согнувшийся от ветра за многие годы?
Только теперь я позволила себе осознать, насколько я скучала по умиротворению Ис. Все эти годы, блуждая по Англии и Штатам, я запирала свой разум дамбой, сдерживавшей море тоски по дому. А теперь я тонула в нём.
Я прижала ладонь к окну.
Теперь я почти могла её видеть – маму, шагающую к краю утёса в своём окровавленном платье. Тогда она выглядела как неприкасаемая богиня. И может, Салем прав. Она посеяла в моём разуме сомнения в самой себе.
– Аэнор? – голос Салема выдернул меня из грёз, и я повернулась, чтобы посмотреть на него. Мы остались вдвоём. Лир ушёл из комнаты.
Салем уже оделся и выглядел как обычно – опрятно и щеголевато. Он надел тёмно‑серый свитер и брюки из чёрной шерсти, волосы зачесал назад. Солнечный свет лился через окно, сияя на его коже.
– Где ты взял одежду? – спросила я.
Он кивнул на платяной шкаф.
– Там, но в нём лишь мужские вещи, – его глаза всматривались в мои. Он обхватил меня за талию и притянул ближе к себе. От его тела исходило тепло, и он прислонился своим лбом к моему. – Аэнор, мне нужно объяснить, почему я ухожу…
Я поднесла руку к его рту.
– Я сейчас не могу отвлекаться, Салем. Мне нужно выйти перед народом Ис как их королева, и я не могу думать ни о чём другом.
– Мне надо рассказать тебе правду о проклятье.