https://www.youtube.com/watch?feature=pl … 86E9OUfg#!
https://www.youtube.com/watch?feature=pl … 2v864z3mQI
Это и стало названием нашего дебютного альбома. Дайана была самой яркой звездой Мотаун, она нравилась нам, мы толклись у нее дома, и она вот-вот должна была начать сольную карьеру — это было попадание «в яблочко». Когда шоу вышло в эфир, мы знали, что Мама обязательно будет смотреть его вместе с Рэнди, Ла Тойей, Дженет и еще с теми, кто смог поместиться в нашей гостиной в Гэри. Потом она рассказывала нам, как она не дышала две минуты и сорок четыре секунды, слезы текли по ее лицу. Представляя нас в тот вечер, Дайана дважды назвала нас «Майкл Джексон и Джексон 5», это взбесило Джозефа, так как все мы были «Джексон 5» и никто из нас не был сам по себе, но нам было все равно. С самых первых наших клубных концертов промоутеры часто объявляли нас как «Джексон 5 и Джонни Джексон», так было написано на переднем пластике барабана Джонни. Поэтому мы вообще не обратили внимания на то, что Майкла отделили от группы. В конце нашего выступления Дайана поднялась в глазах Джозефа, когда выйдя на сцену, чтобы поаплодировать вместе со зрителями, она сказала: «Вау! Это были Джексон 5, леди и джентльмены!»
В тот день мы впервые встретили великого Сэмми Дэвиса-младшего. Когда Сэмми увидел, что вытворяет на сцене Майкл, он назвал его «лилипутом». Со стороны казалось не слишком уважительным, но легендарный артист говорил это, наоборот, с восхищением. Когда он видел Майкла — как тот двигается, с каким чувством он поет — он не мог устоять на месте, он топал ногами: «Ребенок в его возрасте не может быть таким!»
Майкл мог бесконечно смотреть выступления Сэмми Дэвиса, он следил за каждым его движением, потому что Сэмми был универсальным исполнителем — песни, танец, музыка, комедия, театр — а еще он был первым черным ковбоем на телевидении. Майкл мог бесконечно говорить про выступления Сэмми в Вегасе. «Мы тоже должны там выступать! Это место, где должен выступать каждый настоящий артист!» — восклицал он. «Сэмми делает это, и мы должны к этому стремиться — приехать и отыграть им такое шоу, которое они не забудут никогда в жизни!» Вот почему Майкл стал тем, кем он стал — потому что он учился у лучших. Он был окружен гениями, и он брал с них пример. У каждого он брал какие-то элементы, чтобы смешивать их в собственном горшке и создавать нечто еще более великое.
|
|
Мы счастливо пережили еще одно живое выступление на ТВ-шоу Эда Салливана. Прямо перед эфиром мы стояли рядом с ведущим, он курил, делая одну быструю затяжку за другой. Что это? Нервы? Я с удивлением уставился на него. «Вы так делаете каждый раз перед выходом на сцену?» — спросил я. Он бросил окурок на пол, растоптал его как муху и затер ногой: «Да, делаю!» Потом он надел на лицо улыбку и вышел на сцену, чтобы начать шоу.
С этим шоу связано еще одно воспоминание: костюм Майкла в тот день состоял из широкополой розовой шляпы, синего жилета и коричневой полосатой рубашки. Этот имидж сохранился за ним на многие годы, но чего люди так никогда и не увидели — это панику, связанную с этим костюмом. Мы прибыли в студию на телевидение, а как раз в тот период у Майкла обнаружилась страстная любовь к шляпам, он перенял это от нашего барабанщика Джонни. Постепенно шляпы стали частью имиджа всей нашей группы, но особенно это касается Джеки, Марлона и Майкла. Проблема была в том, что на шоу Эда Салливана мы приехали, забыв наши шляпы. Бедная Сюзанн де Пасс, ей пришлось бежать и хватать все подряд, что она смогла найти в магазине на Гринвич-Виллидж. Кроме розовой шляпы на Майкла ничего не было. Майкл посмотрел на себя — розово-синего-коричневого — в зеркало и сказал: «Да, мне нравится!» Он никогда не боялся появиться перед толпой в чем-то необычном.
|
|
Пять братьев, Джозеф, его брат Лоуренс и Джек Ричардсон были в составе встречающей делегации в Лос-анджелесском аэропорту для Мамы, Ла Тойи, Рэнди и Дженет. Почти три месяца прошло с тех пор, как мы покинули Гэри. Когда Мама вышла из терминала к встречающим, все произошло точно как в детстве, когда она возвращалась домой с пакетиками арахиса для нас. Мы бросились ее обнимать. Нам не терпелось показать ей наш новый дом: целых три этажа, отдельный двор с дорожкой, которая извиваясь, вела от ворот к парадному крыльцу, площадка почти на 15 футов выше дороги. Ниже нас был Бульвар Сансет, выше нас были разные дома, стоящие на холме. Но главное, этот дом был в 10 раз больше, чем наш дом на Джексон-стрит, 2300.
Мы вспомнили про кирпичи на заднем дворе. «Я же вам говорил, что сделаю так, что у нас будет большой дом, разве нет?» — сказал Джозеф.
В доме на Квинз-Роуд было положено начало нашей коллекции диких и экзотических животных. Майкл приобрел несколько ручных крыс, через девять лет после того, как он был наказан за кормление белой крысы за холодильником в Гэри, ему удалось вымолить разрешение у родителей. Затем Хейзел Горди, зная, что я люблю рептилий, принесла мне на 16-летие деревянный ящик с боа-констриктором, которого мы назвали Рози — случайным или намеренным было это совпадение с именем стриптизера, которого мы когда-то увидели в клубе? Честно говоря, уже не помню…
|
|
Майклу нравилось устраивать крысиные бега. Он сажал крысу себе на плечо, а затем позволял ей бегать через свои руки, шею и голову. Его домашние любимцы успокаивали и утешали его. В 1972 году он спел песню под названием «Ben» из одноименного фильма, которая была номинирована на Оскар — это история об одиноком мальчике, чьим лучшим другом была его домашняя крыса, Бен. Майкл не очень хорошо умел отделять искусство от реальной жизни, поэтому вскоре наш дом был заполнен крысами. Тайком от всех Майкл начал ловить диких крыс, которые водились в округе, и клетка, в которой раньше сидело два или три грызуна, быстро превратилась в целую колонию: восемь или девять крыс бегали по всему дому, грызли нашу обувь и прятались в нашей одежде. Мама была в ярости, она сказала, чтобы он прекратил приносить их или он лишится всех сразу.
В конце концов, мы начали скармливать крыс Рози. Мы решили, что ей нужно расти, а Майкл должен контролировать популяцию своих крыс. Кроме того, это продолжало естественную пищевую цепочку. «Мы готовы, сейчас мы будем кормить ими Рози!» — крикнул Майкл и с бешено колотящимся сердцем начал поднимался вверх по лестнице, чтобы посмотреть на это великое событие. Мы открыли переднюю дверцу аквариума и позволили крысе соскользнуть с руки внутрь, а потом отвернулись и сидели, кусая свои кулаки, едва ли способные наблюдать за первым банкетом Рози. «Бедная крыса», — вздохнул Майкл. С этого дня мы кормили удава крысами, пока они все не скормились.
Мы не рассказывали нашим соседям о том, каких животных мы держим — не хотели, чтобы это обсуждалось. Нам и так было достаточно жалоб на шум, который мы устраивали во время репетиций. В конце концов стало невмоготу, и Мотаун решил переселить нас в другой арендованный дом на севере Беверли Хиллз, на Бомон Драйв. Это был 12-комнатный одноэтажный дом на курьих ножках — нам приходилось проезжать под сваями, чтобы заехать во внутренний двор. Но мне там нравилось, потому что актер Джеймс Когни был нашим соседом. По моим представлениям это означало, что мы действительно попали в Голливуд.
Затем наша жизнь в Лос-Анджелесе зациклилась между школой, студией, сном, школой, студией, сном… Мы продолжали работать над новыми песнями для нашего дебютного альбома «Diana Ross presents The Jackson 5».
У нас были хорошие перспективы, потому что наш первый сингл взлетел на вершины чартов. «I Want You Back» стал синглом «номер один» не только в категории R&B, но и в Биллборд Хот-100. В Америке пластинка продалась тиражом два миллиона копий за шесть недель, затем волна прокатилась по Британии и остальной Европе, Австралии, Новой Зеландии, Японии и Израилю. В феврале 1970 мы выпустили второй сингл, и «АВС» тоже стала номером первым, два миллиона копий продалось уже за три недели. Через три месяца «The Love You Save» завершила наш хетт-трик из первых номеров. Продано еще два миллиона копий — и все три «сорокапятки» продолжают продаваться. Предсказание мистера Горди сбылось: три сингла один за другим, ставшие первыми номерами. Мы не могли бы чувствовать себя более счастливыми. Теперь Мотаун был готов отправить нас в тур по Америке — а дальше, как и предупреждал нас мистер Горди, началось настоящее безумие.
Глава 7.
Джексономания
Начиналось все, будто землетрясение небольшого масштаба: мы почувствовали, как под ногами трясется сцена. Должно быть, к тому моменту мы исполнили песен пять из пятнадцати, заявленных на сет-листе. Первый официальный концерт, организованный Мотаун, на арене Spectrum в Филадельфии и что-то идет не так. ЧТО ЭТО БЫЛО? ТЫПОНЯЛ? Майкл продолжал петь. Со своего места я видел его со спины, он танцевал, щелкал пальцами, вертелся на краю сцены. Перед ним, почти на расстоянии вытянутой руки, масса людей билась в истерике, зрители рыдали, рвали на себе волосы, подростки, дети помладше возрастом, ревели, протягивая к нам сотни рук.
Часть зрителей из шестнадцатитысячной толпы сорвалась с мест, люди толпились в проходах, давили друг друга, стремясь получить все, что можно, за уплаченные пять долларов и пядьдесят центов. Мы почувствовали недоброе. Майкл все еще поет. Замечаю его взгляд, мы встречаемся глазами. Сцена под нами заходила ходуном, начали дрожать опоры.
Я услышал, как свалился усилитель, как с грохотом упали тарелки Джонни. Стойки пяти микрофонов начали раскачиваться из стороны в сторону.
Мы все себе представляли совсем по-другому. Быстрый взгляд за кулисы: Джозеф, Сюзанн де Пасс и Билл Брей, наш новый секьюрити, отчаянно машут нам руками («ВАЛИТЕ СО СЦЕНЫ! ВАЛИТЕ СО СЦЕНЫ!»), выбегает пожарный инспектор («ВЫРУБАЙ! ВЫРУБАЙ!»).
Когда зажегся свет, наступило настоящее веселье – фанаты поняли, что концерт сейчас прервется, и истерика в зале достигла апогея. Я резво снял с плеча инструмент, бросил его, и все пятеро ринулись бежать. «БЕГОМ! ВПЕРЕД! ВПЕРЕД!»
Майкл и Марлон неслись впереди, они всегда бегали быстрее всех. Кто-то указывал нам путь, пока мы перескакивали через ступеньки, летели по коридорам, пытаясь пробраться сначала к рабочей площадке, а потом и к ee нижней части. Стало понятно, что фанаты уже прорвались к сцене, и за нами идет погоня.
«БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ! НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!»
Слышно, как рев толпы нарастает подобно волне, сметающей все на своем пути, люди бегут по коридорам. Ограждений тогда еще не ставили, да и серьезной охраны вроде не требовалось. Так нам казалось.... Зря.
Добравшись до погрузочно-разгрузочных помещений, мы несемся вверх по рампе, которая пролагает нам путь к месту, где уже стоит лимузин, с заведенным мотором и открытыми дверями. Девушки нас окружают, но мы ускользаем, успев в последнюю минуту залететь в машину, захлопнуть за собой дверь и свалиться гурьбой на пол. Теперь мы в относительной безопасности, можем свободнее вздохнуть и устроиться поудобнее на кожаных сидениях автомобиля. Окна затемнены, мы дрожим, немного напуганы, но настроение приподнятое.
«Все живы?» - спрашивает Билл Брей, поворачиваясь к нам с переднего сидения. Дааа, мы в порядке. Лимузин медленно ползет дальше, поклонники бегут рядом, некоторые из них бросаются на капот, другие барабанят по окнам, умоляя нас не уезжать. Где-то по пути от сцены до выезда с арены та особая энергия, связь, которая существовала между группой и фанатами, исчезает. Майкл дает оценку произошедшему: «свели с ума». «Мы же свели их с ума, да?, - говорит он и, одновременно с этим, сетует на то, что песню ему окончить так и не удалось.
Наконец, когда нам удается выехать из окружающего машину плотного кольца фанатов, Майкл решает посмотреть в заднее окно. Ну что, ребята, все еще сомневаетесь в том, что популярны? «БИЛЛ! ОНИ БЕГУТ! ОНИ ВСЕ ЕЩЕ БЕГУТ ЗА НАМИ!» - кричит Майкл. Несколько девушек преследуют автомобиль, будто бы от этого зависит вся их жизнь. «Да ты посмотри на эту девчонку!» - говорит кто-то из нас, группа удаляется, исчезает из поля зрения. «Ты глянь, - хихикает Майкл. - Нет, ты только ПОСМОТРИ, как у нее сиськи трясутся!»
И мы поддакиваем ему по пути назад в отель, посмеиваясь и вдыхая воздух свободы.
Обложка Billboard за декабрь 1974г. - арена Spectrum и именитые исполнители, выступавшие на ней, среди которых можно найти и Jackson 5.
Ничто не могло подготовить нас к тому, что будет называться «джексономанией». Да, мы имели представление о рекордных продажах, о позициях в чартах, знали и о газетных статьях, о тоннах писем, как и о том, что стали первой детской группой, которой удалось продать более миллиона записей. Но «пощупать», осознать все не получалось.
Дни в Мотаун были заполнены работой, все время мы проводили в студии, записываясь, и, по сути, «прячась» за закрытыми дверьми звукозаписывающей компании. Домой возращались поздно, сонные и уставшие, а в телевизионных студиях срывали лишь редкие аплодисменты. Не чувствовали особых перемен. Да, в средней школе Bancroft, которую посещали трое из нас – Ла Тойя, я и Марлон – дети подходили, просили автографы, и все хотели с нами дружить. Джеки и Тито учились в старших классах школы Fairfax, Майкл все еще ходил в начальную школу Gardner. Внезапно нас начали называть «популярными ребятами» из Индианы, а повышенное внимание стало одной из темой для шуток в семье. Майкл дружил с сыном мистера Горди, Керри. Мотаун воплотил нашу мечту в реальность – на сцене. «Ребята, привыкайте! – сказал мистер Горди. – Я предупреждал, будет ад кромешный!»
Такого рода сумасшедствие продолжалось и в Cow Palace в Сан-Франциско и на форуме Inglewood в Лос-Анжелесе, где произошли два значительных события: мы установили новый рекорд по количеству зрителей, когда-либо присутствовавших на мероприятии развлекательного характера (18,675 человек) и стали причиной «почти массовых беспорядков» среди фанатов, как будет указано в газетах. Хаос сопровождал нас повсюду. Кто-то из команды заметил: «Покупая ваши пластинки, (поклонники) считают, что, если они вас любят, если им принадлежит ваша музыка, то и вы сами принадлежите им, поэтому каждый раз, каждое ваше выступление вызывает соответствующий всплеск эмоций».
Начало новой жизни казалось необычным, потому что звездами мы себя не считали. Мы все еще были просто братьями из Индианы. Смотрели на девочек перед собой и не понимали: «Да что с вами такое? Вы чего так ревете? Что с вами творится?»
Мы же знакомились со своими идолами – со Смоки Робинсоном, с Джеки Уилсоном – и не теряли головы. Поймите меня правильно, освоились со временем, потому что то, что происходит постоянно, к такому привыкаешь. То, что сначала так шокировало, превратилось в реальность, в которой живешь и работаешь. Была ли это «слава», которой мы ранее не видели или все-таки обожествление кумиров? Успех и первые места – вот на что мы были нацелены. От стремительных перемен кружилась голова.
Среди зрителей на форуме присутствовали и Мама с Папой Сэмюэлем. На руках у Мамы дремала четырехлетняя Джанет, наверное, единственный человек за всю историю Jackson 5, кто может уверенно заявить, что проспал весь концерт.
Мама не верила своим глазам. «Я понимала только одно: мои детки бегут, спасаясь от преследования, конечно, я беспокоилась». Как-то к нам в Кентукки приехала Риби и долго наблюдала за фанатами. «Как же можно слушать музыку, если шум стоит такой?» - спросила она.
Даже Джозеф был озадачен. «В последний раз я видел, как люди теряют сознание и так вопят в баптистской церкви, пацаном еще», - пошутил он. Отец не оспаривал массовое признание и успех его сыновей.
От штата к штату сумасшедствие нарастало, как, впрочем, и рекордные продажи пластинок. Благодаря четвертому синглу, «I’ll Be There», который возглавил чарты, мы стали первой группой с четырьмя треками под номером один. В первый же год продать десять миллионов синглов по всему миру? Не верилось тогда, не верится и сейчас.
К четвертому концерту в Boston Gardens в Бостоне студия предприняла дополнительные меры безопасности и обеспечила нам полицейскую охрану на концерте и сопровождение на дорогах. Организаторы обязаны были создать все условия для нормальной работы: полиция находилась по обе стороны сцены, а также перед нами. В перерывах между саунд-чеками мы разрабатывали «план побега », гоняясь друг за другом по коридорам, казалось, мы будто разучивали обычные элементы хореографии. Администраторы посоветовали мне никогда не бросать инструмент, и мы (я с Тито) следовали инструкциям, учились спасаться бегством, прижимая гитары к себе. Довели умение заскакивать в лимузин до искусства. Договорились между собой: «Каждый сам за себя. Друг друга не ждем, вперед, к машине». В конце концов мы научились преодолевать расстояние от сцены до лимузина (когда представление было окончено или если оно было прервано) за тридцать секунд.
Перед началом концерта мы с братьями переживаем особые минуты: собираемся вместе, рука в руке, клянемся выйти и «порвать всех». Концертная площадка погружается в темноту, на что толпа реагирует мгновенным ревом. Мы занимаем свои места у микрофонов, стоим, опустив головы, впитываем энергию многотысячного зала. Все чувствуем, но ничего не видим. Вступает Джонни с драм-битом «Stand!». Вслед за ним – Ронни на клавишных. Врубается освещение, и начинается волшебство.
Наблюдать за фанатами со сцены было чем-то невероятным. В худшем случае, если случалось находиться прямо перед ними, вариантов оставалось немного: бежать или оказаться сбитым с ног. Майкл, со своего места впереди, сравнивал такого рода ситуации с оптической иллюзией: «стены рушатся и всех закручивает, будто в воронку». Мы видели, как девушки дрались друг с другом за возможность вскарабкаться на сцену, чтобы оказаться как можно ближе к нам. Они рыдали. Они падали без сознания. Их выносили с концертов на носилках.
Одного Майкл не мог понять - зачем эти девочки снимали с себя лифчики и трусики и бросались ими в нас. «Фу! Почему они так себя ведут?» - говорил он. Вероятно, жесты подобного рода напоминали ему истории с Рози, стриптизершей из ночного клуба. В отличие от брата, мы ничего не имели против, а я даже потерял счет представлениям, на которых нижнее белье оказывалось на грифе моей гитары. Бывало, девушкам все же удавалось добраться до сцены, и их не всегда сдерживали полицейские. Поклонницы могли появиться внезапно, прямо посередине песни, хватали нас или бросались на шеи, и мы уже этому не удивлялись.
Иногда приходилось и уходить с площадок. В особенности припоминается мне Детройт и наш промоутер И. Родни Джонс, который был вынужден сам подойти к микрофону и объявить: «Jackson 5 продолжат выступление только, если вы сядете на свои места... Вернитесь на свои места, в ином случае, концерт будет прерван из соображений безопасности», - предупредил он. Но все было бесполезно – после трех тщетных попыток образумить зал, зажглись лампы осветительных приборов, и выбежал пожарный инспектор. «ПРЕКРАЩАЕМ! ПРЕКРАЩАЕМ!»
Мы даже шутили: в большинстве городов инспектора гарантированно появлялись на сцене «в роли статиста».
По иронии судьбы «план побега» приходилось претворять в жизнь каждый раз в конце очередного выступления, потому что фанаты сбегали с концертов раньше и толпились у выходов, окружая нашу машину. Представьте, что вы будто продираетесь сквозь гигантский розовый куст... В автомобиле же всегда было темно – люди обступали так плотно, что не видно было дневного света. Как только мы трогались с места, наступало облегчение. Однажды мы попытались успокоить фанатов, опустив стекло и протянув им листок с автографом, как десять рук тут же выхватили его и разорвали на мелкие кусочки. «Никогда так больше не делайте! Никогда! Вам же руки оторвут!» - воскликнул Билл Брей.
Казалось, он не понимал того, что опыта у нас уже было предостаточно: проходить через подобное приходилось не раз, в аэропортах, на концертах, люди тянули нас за руки, за волосы, царапали лица, шеи. Каждый выработал свою схему поведения: я преодолевал раcстояние прыжками, чтобы хватало времени ускользнуть, Майкл же опускался почти на колени, закрывал лицо и старался прошмыгнуть быстро, как маленький заведенный моторчик. В отелях мы долго сравнивали раны, полученные в «боях» - царапины, ушибы, порезы, порванные майки превращались в своего рода памятные сувениры из разных городов и мест. Мы осознавали, что никто из фанатов не хотел причинить нам боль, но адреналин зашкаливал, и, чтобы успокоиться, принимались за обсуждение девушек.
Майкл: «Как она на меня налетела, а? Я же ее не видел, откуда она появилась?»
Тито: «Я подумал, черт, пора ему сматываться»
Майкл: «А что делала, видел? Поцелуй меня, поцелуй меня – будто приклеилась!»
Я: «Ага, потом повисла, чтобы нелегко было стащить»
Я кривлялся, изображая девушку, и мы умирали от смеха.
Администрация, чьей вечной заботой было наше благополучие, разработала выход из сложившейся ситуации: они решили использовать лимузин в роли «прикрытия». Пока поклонники преследовали пустую машину, мы пытались уместиться в Фольксвагене, в фургоне, который не был рассчитал на семерых мальчишек и на двоих мужчин, Джозефа и Билла Брея. Выбора у нас не было, как и времени - друг на друге, практически целуя крышу, мы теснились в автомобиле, но путь был открыт, а тогда это для нас имело большое значение.
Думаете, мы их перехитрили? Вместо того, чтобы создавать хаос возле концертных площадок, фанаты решили атаковать аэропорты. Началось все в Детройте в 1971-ом году. Приземлившись, (самолет заезжал на полосу), мы как раз собирали свои вещи, когда услышали крик Джеки: «ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ!» В те далекие дни аэропорт охранялся достаточно тщательно, но фанаты прорвались сквозь ограждения и неслись по направлению к самолету. Еле-еле дождавшись трапа, мы в последнюю минуту выскочили из открытой двери, влетели в лимузин и ускользнули от погони.
Кто-то из фанатов поджидал нас в машинах у аэропортов, некторые успевали пробраться в отель под видом гостей, прятались в кустах, следовали за нами на саунд-чеки, появлялись в магазинах и снова, и снова, везде создавая хаос и сумятицу. В случаях, когда на пути у них оказывались препятствия в виде полок или столов, они просто их сметали, пока мы в спешке уносили ноги.
Однажды с нами произошло приключение, которое я буду помнить всегда. В тот день мы загорелись желанием посетить футбольный матч, который проходил в Coliseum, в Лос-Анжелесе, людей собралось, тысяч пятьдесят, наверное. Нам удалось смешаться с толпой. Джеки был на седьмом небе от счастья, играли команды университетов: Grambling против Cal State Fullerton Classic. Казалось, вот оно, можно успокоиться и отдохнуть как следует... Пока диктор не решил приоткрыть завесу тайны: а) на стадионе присутствуют Jackson 5; б)... И сидят они вон там! Мы переглянулись, потом посмотрели на толпу, которая поднялась с мест и разом повернулась к нам... Следующие действия? О них можно было прочесть в Los Angeles Sentinel: «Участникам группы Jackson 5 пришлось, в буквальном смысле, спасаться бегством после того, как на весь стадион было объявлено, что они находятся среди зрителей».
Самой чумовой штукой в тот период для нас оказывался очередной звонок домой Маме, которая делилась с нами новостями о дежуривших у дома поклонниках.
- С тобой все в порядке? - спрашивали мы.
- О, да, - отвечала она. – Я только что пригласила их в дом и напоила.
- Зачем, Мама?
- Ну, не могла же я оставить их на улице, это невежливо.
Джанет рассказывала истории о девушках, которые засиживались, порой, часов до одиннадцати вечера у нас на кухне, потому что Мама не могла заставить себя попросить их уйти, ведь это «так грубо». В совершенно отличный век «славы и селебрити» нам было нелегко привыкнуть к новому статусу.
Тогда погоня за нами велась не папарацци с фотоаппаратами, а фанатами, которые следовали за нами повсюду. Мнение, что такой прессинг доводил Майкла до слез - ошибочно, каждый из нас переживал иногда нелегкие времена, но все мы обожали внимание и нуждались в нем постоянно: так мы убеждались в правильности выбранного нами пути, так мы понимали, что любимы. Майкл переживал из-за сорванных концертов, из-за неоконченных песен, но понимал, что такого рода сумасшедствие является частью сделки и принимал правила игры. «Поклонники скупают пластики, и они же приходят на концерты. Мы там, где мы есть сейчас – благодаря им, они являются причиной всему, а не Джозеф или Мотаун» - говорил он.
Майкл всегда безмерно уважал своих фанатов, они для него были почти второй семьей, как и для всех нас. В те времена артисты шли навстречу своим поклонникам, были открыты к общению, и у нас сложились особые и уникальные отношения с ними. Майкл относился к людям, обожавшим его, как к своим «друзьям на расстоянии», всегда искренне переживал за них и любил.
Конечно, иногда появлялся кто-то, кто вел себя достаточно необычно, так что такого рода происшедствия случались и раньше, еще до времен «билли джин».
После представления и «побега» мы включали телевидение в отелях и с нетерпением ждали новостных репортажей. Так странно было смотреть на самих себя со стороны, как и на то безумие, которое нас окружало. Майкл же наблюдал только за «Майклом», изучая себя так, как он изучал Джеймса Брауна или Сэмми Дэвиса-младшего. В такие моменты он застывал, пристально разглядывая картинку, оценивал свое поведение, комментировал, осуждая себя за промахи, известные одному лишь ему. Он просто не осознавал, насколько был хорош.
Люди сходят с ума по Майклу, как по мегазвезде восьмидесятых, но и за десятилетие до того, в нем было все, что надо. Поверьте человеку, который был возле него всегда, в течение всех выступлений: еще мальчишкой он будоражил слушателя и доводил публику до неистовства. Над зрителями властвовала его харизма, подача и чистый вокал, что только подтверждалось поведением не двенадцатилетнего мальчика, а лидера группы. «Ну что, ребят, ГОТОВЫ?» - спрашивал он, обращаясь к нам, а когда дела шли хорошо, выкрикивал: «То, что надо!», позаимствовав фразочку у Марвина Гэя, и зрители бурно реагировали аплодисментами. «ТООООООО, ЧТО НААААДООО!» - восклицал он еще громче, и публика безумствовала.
Брату вторил Джеки, подстегивая слушателей, он вступал с горяченьким: «Хотите еще? ХОТИТЕ ЕЩЕ?»
Нелегко сейчас описать ту эйфорию от выступлений. Представьте себе Кларка Кента, превращающегося в Супермена, будто каждый город, встречающийся на твоем пути, верит в тебя. Думаю, схожие эмоции.
На различных интервью журналисты постоянно интересовались Майклом и его ярко выраженным, не по годам, талантом. В своем стремлении выудить из него побольше увлекательных и интересных подробностей, они соревновались друг с другом, стараясь задавать вопросы, потрясающие своей неоригинальностью: «Майкл, а как у тебя так выходит? Расскажи, как ты всему научился?»
Майкл обычно отгораживался, защищался, используя находящиеся под рукой журналы, перелистывал их. Приемчикам подобного рода его научили в Мотаун: переспрашивать, выигрывать время на обдумывание. «Как это у меня выходит?»
«Да... Всем же интересно».
Следовал великолепный ответ: «Ну, в основном, я просто выкладываюсь на сцене, не обдумываю, просто выступаю».
После представлений мы возвращались в отели, но засыпали с трудом. Возможности выпустить пар, пробежавшись, например, по ближайшему парку, у нас не было, потому что фанаты не только осаждали гостиницы и устраивали засады, они еще и умудрялись каким-то образом разыскивать Билла Брея, ведь «найдете Билла – найдете и Jackson 5». Он всегда сидел на своем стуле в коридоре либо в комнате напротив, смотрел телевизионные передачи. Билл занимался, по его собственным словам, тем, что «отлавливал девиц», но и за нами «следил», чтобы и мы инициативы не проявляли.
Однажды, думаю, в Чикаго, девушки появились как раз вовремя – наш блюститель порядка отошел в уборную. Мы (я, Марлон и Майкл) только что заказали еду в номер и услышали весьма настойчивый стук в дверь. Билл никогда не стучал. «Открывайте, болваны», - обычно говорил он.
Мы приникли к «глазку» и увидели трех девушек, которые пытались вести себя тихо, еле сдерживаясь от нахлынувших на них эмоций. Тишину нарушил Майкл. «Кто там?» - спросил брат. Отчаянные вопли девиц заставили нас прижаться к двери, ногами упираясь в пол, в стремлении предотвратить возможное вторжение. «МАЙКЛ! МАЙКЛ! Пожалуйста... Хоть на минуточку, ну впустите нас...»
Понимаю, что звучит странно, но, поверьте, когда видишь толпу девушек, сметающую все на своем пути, перестаешь задаваться вопросом, кто же на самом деле является «слабым полом».
Вынужденное заточение (ведь фанаты преследовали нас повсюду) приводило к тому, что семеро мальчишек проводили достаточно времени в четырех стенах. Энергия требовала выхода, и мы развлекались, конечно, под присмотром Билла, бегая наперегонки по коридорам или устраивали бои подушками. Прыгали на матрасах как на батуте. Надо сказать, достаточно их перепортили.
В центре такого безумия в роли главного шутника выступал Майкл. Запасы особого порошка, от которого чесалось все тело, подушки, издающие неприличные звуки, воздушные шары, наполненные водой, «баллончики-вонючки» – у него было все. Развлекались мы, подкидывая «вонючки» в лифт, кидали на головы незнакомцам шары с водой, а пакеты со льдом поджидали наших гостей – Сюзанн де Пасс, Билла Брея, Джека Ричардсона и даже представителя Мотаун по связам с общественностью Боба Джонса. Сюзанн всегда подозревала нас в нехорошем, а Боб каждый раз попадался на удочку.
Тяжелее всего приходилось, вероятно, Джеки, которому тогда было двадцать, и семнадцатилетнему Тито. Они знали, что администраторы, а некоторые их них были почти их ровесниками, отдыхали в ночных клубах, они же были вынуждены сидеть под замком. Джеки смотрел спортивные передачи, а Тито занимался сборкой моделей самолетов и кораблей.