Неделю или две мы прожили у мистера Горди, но после обеда обычно мы шли к Дайане, и потом гуляли по улице от одного дома к другому. Я говорю, что мы жили «между двух домов», потому что ощущение было именно такое. Но нельзя сказать, что кто-нибудь из нас, включая Майкла, действительно жил у Дайаны. Это был еще один маркетинговый миф, и Майкл повторил его в 1988 году в своей книге, я думаю, просто ради сохранения имиджа. Конечно, у Дайаны мы отлично проводили время. В своем бассейне она учила меня плавать: поддерживала меня снизу, я при этом отчаянно цеплялся за бортики и болтал ногами. Майкл и Марлон в это время играли в мяч на другом конце двора.
У Дайаны жил ее младший брат Чико, который отлично вписался в нашу компанию. Этот 14 летний мальчишка, мой ровесник, был точной копией своей сестры — рот, большие глаза и широкая улыбка — и мы с ним очень подружились. Вместе с ним и с сыновьями мистера Горди Берри-младшим, Терри, Керри и Кеннеди (который пошел дальше остальных и стал артистом Motown под псевдонимом Rockwell; в 1984 он выпустил большой хит «Somebody’s Watching Me», где Майкл и я пели бэк-вокалы) у нас получилось две полноценных команды для игры в бильярд, настольный теннис и баскетбол. Спортивные игры всегда превращались в поединки «Джексоны против Горди», Чико был их легионером — и каждый раз нам удавалось навалять им по полной программе, особенно в баскетболе и американском футболе. В семье Горди очень увлекались спортом, и появление братьев из Гэри, которые оказались лучшими спортсменами, чем они, было для них большой неожиданностью.
https://www.youtube.com/watch?feature=pl … YvAYIJSSZY
Слава этих побед возвысила меня в глазах дочери Горди Хейзел. Хейзел тоже было 14, у нее были прекрасные глаза, медовая кожа, и вообще она была очень мила. Она сразу же мне понравилась, когда Сюзанн де Пасс познакомила нас в лифте офиса Motown, но она была дочерью босса, поэтому я решил вести себя очень сдержанно. Тяжело было устоять перед такой прекрасной девушкой, но одна вещь сразила меня наповал — и она, и я очень любили жвачки Базука. Я подумал про себя, что встретил родную душу, но разве от Майкла что-то можно было скрыть! Младшие братья любят дразниться, и ему доставляло огромное удовольствие подкалывать меня: «Эрмс влюбился! А Эрмс влюбился!»
|
|
Больше всего мне нравилось в Хейзел ее честность, искренность и простота в обращении, несмотря на то, что она была очень хорошо воспитана. Я был поражен, когда она обронила в разговоре, что в Хиттсвилле она часто играла в прятки со Стиви Уандером и своими братьями. Тогда я подумал, что она самая крутая девчонка в ЛА. «Погоди-ка, — сказал я удивленно, — но как ты играешь в прятки со Стиви? Я имею в виду, как он умудряется тебя найти?»
«Легко, — ответила Хейзел. — Он снимает свой пояс и начинает размахивать им, обходя комнату. Он слышит, как изменяется звук, отражаясь от разных предметов и от людей. «О! — говорит он. — Я тебя нашел!» В тот день Стиви еще больше вырос в моих глазах.
Майкл очень любил играть в прятки. Это было второе самое любимое его занятие после плавания, он получал огромное удовольствие от игры, независимо от того, прятался ли они сам или искал кого-то, находили его или нет. Но вскоре нашлось еще одно интересное занятие: учиться рисовать с помощью Дайаны. В ее гостиной было несколько мольбертов и бумага для рисования, и она купила нам краски. Наверное, это было не самым мудрым решением, так как пятерым мальчикам в сверкающей чистотой белой гостиной рисовать было интересно, но еще интереснее было дурачиться. Когда она вышла, мы решили измазать один другого нашими кистями. Не прошло и двух минут, как белоснежный ковер Дайаны был раскрашен во все цвета радуги. Майкл воскликнул в ужасе: «Она нас убьет! Что теперь делать?» Если бы такое произошло в Гэри, жестокое наказание ремнем или проводом было бы нам обеспечено.
|
|
Но Дайана — не Джозеф, мы извинились, вычистили, как смогли, все то, что мы натворили, и это больше никогда не упоминалось снова. Ей хотелось научить Майкла понимать изобразительное искусство. Она говорила, что его «глаза» были такими же необыкновенными, как и его голос, что он мог видеть то, чего не замечают другие. Мы братьями припомнили пару случаев, когда Джозеф вдруг брался рисовать в нашей гостиной в Гэри. Майкл зачарованно смотрел на это, но Джозеф не обращал на него внимания, а он слишком боялся отца, чтобы попросить. С Дайаной он начал учиться рисовать натюрморты. Иногда мы не видели его по несколько дней, он был всецело погружен в «уроки искусства» и в книги о Микеланджело, Пикассо или Дега. Думаю, не последнюю роль играло стремление Майкла просто находиться в обществе Дайаны. Он был самым застенчивым из братьев, но Дайане удалось заслужить его доверие и научить использовать свою харизму, что было ему совершенно необходимо, как фронтмену.
Сегодняшние артисты могли бы поучиться у Дайаны мудрости, стилю и умению себя подать. Многие из современных исполнителей думают, что надо лишь набраться достаточно наглости, чтобы выйти на сцену и покорить аудиторию. Но Motown обучал своих артистов быть настоящими звездами, и это занимало гораздо больше времени, чем, например, обучение работе в студии. Дайана Росс и другие участники «Supremes» или «Temptations» не родились с серебряной ложкой во рту, но когда вы видели их по телевизору, вы думали, что в роду у них были короли и королевы. И дело было не в каких-то маркетинговых трюках, не в бросках газетных заголовках — просто вы смотрели на их выступления и видели настоящий стиль, изящество и элегантность. И Дайана являлась эталоном суперзвезды.
|
|
Она была прекрасным учителем для Майкла, и он обожал ее всей душой. Это явно читалось в его взгляде и в том, что он старался постоянно быть с нею рядом — она отвечала ему тем же. Она была особенной для каждого из нас, но между нею и Майклом, казалось, была какая-то уникальная связь. Она была сестрой, лучшим другом и учителем одновременно, и они удивительно хорошо понимали друг друга. Дайана всегда говорила, что вокруг Майкла будто существует «сильное электрическое поле, магическая аура любви».
Мы тоже многому научились у нее в профессиональном плане. Ее внешняя мягкость была обманчивой, потому что она всегда знала, что хочет, и обладала железной волей в достижении своих целей. Однажды она предупредила нас, что в Голливуде нам придется обзавестись кожей носорога и постараться окружить себя мудрыми людьми, потому что жизнь артиста таит в себе много опасностей, однако нам, детям, слишком трудно было понять, о каких опасностях она говорит. В одном из интервью 1970 года Майкл сказал репортеру: «Дайана Росс говорила мне, что людям в шоу-бизнесе грозит опасность. По правде сказать, я не понимаю этого. Возможно, когда-нибудь наступит день, и я пойму… но я сомневаюсь».
К концу августа Мотаун наконец снял для нас дом на Квинз-Роуд, 1601, стоящий на перекрестке, где начинался извилистый подъем на Голливудские Холмы. Туда мы и заселились, прежде чем начать работу над нашим первым альбомом с лейблом Motown.
***
Я сомневаюсь, что кто-то мог с точностью предсказать будущий уровень нашей известности и успеха, но у мистера Горди была в отношении нас четкая стратегия. «Я собираюсь всех вас сделать звездами», — пообещал он однажды после обеда, сидя в кресле в своей гостиной, мы при этом сидели на диване в окружении его креативной команды. А затем он изложил свой план. Это было сказано в его характерной манере — смелой, агрессивной и не допускающей возражений: мы должны будем выпустить три сингла номер один, оставаясь невидимыми для публики, создавая интригу… а затем мы поедем в тур. Три сингла номер один? Вау, неужели он так уверен в нашем будущем? Должно быть, глаза у нас всех стали как плошки, потому что мистер Горди рассмеялся. «Поверьте мне, вы станете сенсацией, — он очень часто использовал это слово, — и когда вы, наконец, выйдете на сцену, там будет настоящее столпотворение».
Мы улыбались и кивали головами в знак согласия, но давайте взглянем правде в лицо, на нашу долю выпала более легкая задача — выступления, чем та, которая досталась нашим наставникам — сделать так, чтобы сенсация состоялась. Мы понимали, что «релиз номер один» был возможен только при помощи его сонграйтеров. «Номер один» был уровнем этого лейбла. В этом был смысл того, что он назвал штаб-квартиру Motown «Hitsville USA» (по аналогии с городом Хантсвилл, штат Алабама, США: hunt – охотник, hit – музыкальный хит – прим. перев.). Мы также получили тонкий урок стратегии шоу-бизнеса: сначала выпускаем музыку, чтобы заинтриговать людей и заставить их говорить о себе… но не позволяя им себя увидеть. Не давать им никакой информации. Заинтересовать и оставить в неизвестности, как в детективном романе, и когда они попадутся на крючок, продолжать нагнетать атмосферу. И затем, когда возбуждение достигнет высшей точки, устроить громкое «разоблачение» — выпустить альбом, появиться на ТВ-шоу или на концерте.
Пройдут годы, и Майкл овладеет этим искусством в совершенстве — его выступления станут поистине магическим действом. Мы узнали от Джозефа захватывающую историю о том, как мистер Горди, чьи предки были рабами, бросил работу на конвейере автомобильного завода в Детройте и, имея 800 долларов, пятеро работников и хорошее чутье в музыке, в 1959 году основал собственный лейбл (в 1988 мистер Горди мог бы продать Motown МСА за 31 миллион долларов). Он сам писал песни, играл на фортепиано, продюсировал, занимался менеджментом и вдохновлял; будучи в Лондоне, он даже спродюсировал один из треков Битлз. За десятилетие он добился того, что черная музыка стала популярной во всем мире, и все это на фоне борьбы черных против расизма и ущемления своих гражданских прав; это было время шокирующей несправедливости, когда черные люди считались гражданами второго сорта. За год до нашего прибытия в ЛА Доктор Мартин Лютер Кинг выступал в Мемфисе. Тем не менее, мистер Горди придерживался принципа нанимать на работу и черных, и белых людей в равных количествах, а затем он изобрел черный звук, который покорил всю белую Америку, да и весь остальной мир. В глазах Джозефа это было настоящим триумфом, и, кроме того, это было именно тем, чего он всегда хотел добиться для нас: нравиться черным и белым, мужчинам, женщинам и детям.
И в то же время мистер Горди никогда не переоценивал свои заслуги. Спустя годы мы смогли оценить, сколько времени и внимания он уделял каждому артисту лейбла, но в своей биографии под названием «Time of Life» он напишет: «Нет, эта книга не обо мне — она о моих артистах». Он был невысоким мужчиной, он в его присутствии каждый чувствовал себя на голову ниже; он был хозяином положения, который захватывал все ваше внимание, и когда он входил в комнату, люди невольно поднимались ему навстречу. Мы часто ловили на себе его внимательный взгляд, словно он видел что-то, чего не могли видеть мы, что он хотел из нас вытащить и развить.
Для нас мистер Горди был более чем просто президент Motown Records. Если Дайана Росс была для нас как вторая мать, то он стал нам вторым отцом. Когда мы жили у него в доме, он всегда находил время, чтобы поиграть с нами: нарды, бильярд, шахматы, плавание и катание на мотороллерах. Майкл вспоминал, что мистер Горди проводил с нами время, чего Джозеф никогда не делал. Время лично для нас, а не для репетиций. Майклу очень хотелось, чтобы наш отец общался с нами так же, но мне кажется, что мистер Горди был намного добрее; в душе этот могущественный бизнесмен был нежным отцом семейства, и он умел находить баланс между этим качествами. Лучший пример тому, когда однажды вечером он собрался лечь пораньше, оставляя нас внизу в гостиной, он сказал: «Ребята, я не переживаю, что вы устроите беспорядок в гостиной или в кухне, просто уберите после себя. Делайте, что хотите. Я вам доверяю — чувствуйте себя как дома». Двери за ним закрылись, а мы все еще смотрели друг на друга и не могли поверить своим ушам, затем мы устроили налет на холодильник, а потом уселись смотреть телевизор. Голливуд казался нам раем.
Говорят, что мистер Горди был нечестным, беспощадным и скупым, но мне странно это слышать, потому что, познакомившись с ним, мы узнали, какой должна быть отцовская любовь. Думаю, критиковать его может лишь тот, кто сам ничего не смыслит в бизнесе, или бывшие артисты, которые думали только о собственной выгоде и забывали, что он сделал им имя. Тот, кто уходил в другую звукозаписывающую компанию и получал новый, более привлекательный контракт, забывал, что он сделал всю самую трудную работу, вытащил их из безызвестности и создал им базу, благодаря которым он получили эти более выгодные контракты — со временем это же произошло и с нами.
Если верить, что американские мозги шли учиться в Гарвард, то американские таланты шли в Motown — и здесь они получали не только профессиональное мастерство, но и жизненный опыт. «Вы поступили в самую лучшую школу музыкального бизнеса», — говорил нам мистер Горди. Наш уровень рос с каждым новым треком: каждая песня должна была быть трехминутной историей с началом, серединой и концом. Мы выучили, что музыка всегда должна иметь определенное развитие, именно это делает ее универсальной, понятной каждому человеку.
Припевы являются обобщением смысла песни — когда вы поете припев, вы должны понимать, что в нем заключено то, ради чего написана вся эта история («Billie Jean is not my lover/ She’s just a girl that says that I am the one/ But the kid is not my son»). Лирика должна не только интересной, но и доступной; в каждой песне должна быть динамика, элемент импровизации и кульминация.
Была еще одна тонкость, отличительный знак мистера Горди: последней спетой строчкой в песне должно быть ее название, потому что вещь, которую люди запоминают лучше всего — это название. Этим принципом мы пользовались, когда записывали «I Want You Back» или «I’ll Be There». Мы изучали также внешние атрибуты профессии артиста. После микроавтобуса мы пересели в лимузины, у нас появились водители и дорожная команда; организация гастролей стала головной болью не только одного Джозефа, но и сотрудников отдела по работе с артистами; вместо того, чтобы, как раньше, покупать одежду в секонд-хенде, мы обзавелись профессиональным гардеробом. Более того, нас учили хорошим манерам, общению с журналистами и умению держать себя на публике.
Мы учились быть публичными фигурами: не говорить СМИ того, что им не следует знать, быть вежливыми, остроумно отвечать на вопросы в интервью. Было несколько легенд, которые нам надлежало обыгрывать перед прессой, потому нам внушали: «Майкл, ты жил у Дайаны Росс»; «Мальчики, запомните — вас открыла Дайана Росс»; «Майкл, ты должен говорить, что тебе 8 лет, а не 10 как на самом деле».
Мы привыкали «к имиджу»: дизайнеры разработали карандашные эскизы, изображающие нас на сцене в разных костюмах, дополненные прическами афро; в нашем гардеробе появились пуловеры от Аргайл с геометрическими рисунками, рубашки с цветами, брюки с ручной вышивкой и жилеты психоделичных расцветок. Наш внешний вид больше всего напоминал «Sly and the Family Stone», замиксованный с «Mod Squad». Позднее Мотаун создал для каждого из нас свой собственный имидж, так что теперь подростки могли выбирать, кто из нас будет их фаворитом: «Атлет» Джеки, «Механик» Тито, «Танцор» Марлон, «Вундеркинд» Майкл или я — «Романтик». Лейбл хотел, чтобы меня воспринимали, как одного из первых музыкальных идолов для подростков, и пиар строился на вещах типа «Придумай романтический подарок для Джермейна» и «Любовные мечты Джермейна». Майкл не мог остановиться, чтобы не ржать над этим — он говорил, что с таким пиаром мы должны звучать как группа «Семь гномов» из Маппет-шоу. Кроме того, для нас придумали новое лого: «J5» — желтые буква и цифра с красным ободком на фоне двух пузатых сердечек. На наших выступлениях этот рисунок размещался на сцене и на заднике, он также украшал пластик на барабанах Джонни.
Мотаун был подобен фабрике Вилли Вонки, которую мы увидели в кинотеатрах спустя два года: пятеро мальчиков из Гэри, которых заглатывает некая волшебная машина, а затем они выходят с другого конца конвейера совершенно другими, внутренне и внешне. От нас мало что зависело, мы просто должны были делать то, что нам говорили. Мы исполняли «бабблгам» — немного соула, немного попа — этот простой, но искренний и очень позитивный формат, в котором выступали семейные группы, он пережил десятилетия. На самом деле никто не собирался позиционировать нас на рынке как что-либо большее, чем мы действительно являлись: милыми, хорошо воспитанными мальчиками. И все же нам удалось прорваться в волшебный мир Голливуда и завоевать себе место в музыкальном бизнесе, и это время запомнилось нам, как лучшее в жизни.
Но вместе с тем, мы всегда оставались братьями. Наша дружба удерживала нас от дезориентации из-за всех метаморфоз. Куда бы мы ни поехали — в мотелях, в часто меняющихся домах, в разных записывающих студиях и на разных сценах — друг для друга мы оставались «семьей». В наших головах мы будто никогда и не покидали пределы нашей спальни в Гэри.
Тогда мы были неразлучны, но и позднее Майкл всегда знал, к кому из братьев он сможет обратиться за помощью в разных жизненных ситуациях: к надежному и опытному Джеки — паре сильных рук; к Тито — с его технической сноровкой, готовому отвечать на бесконечные Майкловы «почему и зачем»; к Марлону — своему сопернику в играх и заговорщику в розыгрышах, который постоянно тянул Майкла за руку, чтобы показать ему какой-нибудь новый танцевальный шаг; или ко мне — брату, который всегда говорил о песнях, нежных чувствах и девочках. Но прошли годы, прежде чем я осознал степень своего позитивного влияния на Майкла. Да, он часто говорил мне, как он меня любит и что я был для него примером, но однажды он выразился более определенно, это было в разговоре с писателем и другом нашей семьи Дэвидом Ритцем. Они вспоминали 70- годы, и Майкл сказал: «В детстве самым близким в семье для меня был Джермейн. Он водил меня в школу. Я донашивал его одежду. Я начал петь, слушая, как поет он. Мне нравился звук его голоса, я шел по его стопам». Уверен, каждому старшему брату было бы приятно услышать такие слова от младшего.
Нашим постоянным менеджером была Сюзанн де Пасс. Она держала под контролем все, что мы делали, и в основном благодаря ей нам удалось использовать то, чему уже научил нас Джозеф, и развить свой талант в том направлении, которое хотели видеть в Мотаун. Она, вместе с Тони Джонсом и Шелли Бергер, готова была сутками работать, чтобы воплотить планы мистера Горди в жизнь. Сюзанн была родом из Нью-Йорка, высокая красивая девушка с блестящими волосами и прекрасной кожей. После Дайаны Росс она казалась нам самой красивой женщиной, которую мы когда-либо видели.
Мы быстро поняли, что красота — это страшная сила. В руках Сюзанн мы таяли, как воск, и согласны были сделать все, что бы она ни пожелала. Майкла она называла «Робким Каспером» (Casper Milquetoast; вот только я не могу вспомнить, почему), а меня «Мейн» (от Джер-мейн), эти два прозвища закрепились за нами на все годы существования Jackson 5. Терпение Сюзанн было поистине безграничным, иногда ей приходилось быть не столько нашим менеджером, сколько нянькой. На сцене энергия била из нас ключом, но мы понимали, что это наша работа и старались держать себя как профессионалы, но за сценой мы были просто детьми — шкодливыми, шаловливыми и порой неуправляемыми. Мы обижались, мы дрались, мы совершали глупости, мы доставляли массу проблем. Или, как она говорила: «Вы не просто пятерка — вы целая банда!» Очень часто она и сама была не прочь подурачиться с нами, в поездках мы всегда весело проводили время. У нее была куча энергии и идей, и она старалась сделать так, чтобы мы почувствовали себя своими в этом совершенно новом для нас мире.
https://www.youtube.com/watch?feature=pl … VVMEOh3qpI
Вместе с развитием наших талантов мистер Горди хотел сделать каждого из нас личностью. «Вы получили шанс стать звездами, заработать славу и деньги, но вы не должны забывать о главном — прежде всего нужно быть добрыми и порядочными людьми», — говорил он. Он был бизнесменом, и контракт с нами был подписан не ради благотворительности, но при этом он интересовался нами, нашими человеческими качествами, всеми сторонами нашей жизни. Его принципы были близки к тому, что прививали нам с детства: держаться вместе, упорно работать и хранить верность своим убеждениям.
Думаю, сейчас люди из шоу-бизнеса просто рассмеются, прочитав эти строки. Но в те времена и в нашем возрасте все воспринималось иначе, Майкл уж точно принимал все за чистую монету и он пронес эту веру через всю свою жизнь. Я знаю, он искренне верил, что все люди на его пути должны быть приветливыми, интересными и порядочными, подобными Берри Горди и Дайане Росс. Ведь Мотаун был не только нашими университетами, он стал нам второй семьей.
Пять дней в неделю мы работали в студии, но перед тем, как начать записываться всерьез, мы должны были пройти школу студийного мастерства. Главным для нас была музыка, но надо было получать и обычное образование, поэтому мы должны были ходить в обычную школу. Разница была в том, что когда все дети шли домой играть и заниматься своими делами, мы отправлялись на работу. Мы прибегали домой из школы около полчетвертого, хватали что-нибудь поесть, примерно в полшестого мы уже были в студии и оставались там обычно до половины одиннадцатого. Многим покажется, что такой режим должен был изматывать, но нет, мы были слишком воодушевлены, чтобы это замечать, нам нравилось быть «на работе».
Студия Мотаун The West Coast (Sound Factory) располагалась на Вайн-стрит, к северу от Голливудского Бульвара. Над созданием нового материала для нашей группы там работали настоящие профи — команда сонграйтеров и продюсеров, так называемая «Корпорация», под общим руководством мистера Горди: Фредди Перрен, Дек Ричардс и «Фонс» Мизелл. Мы сотрудничали и с независимыми авторами, такими как Хэл Дэвис, Вилли Хатч, Боб Вест и «Marsilino Brothers». У нас была новая группа музыкантов, так как «Funk Brothers» остались в Детройте. Тито, Джонни, Ронни и я не допускались к игре на инструментах во время записи, но по совету Джозефа мы присутствовали почти на всех студийных сессиях и не сводили глаз со студийных музыкантов, стараясь запомнить каждый штрих в их исполнении, потому что в туре нам предстояло повторить все это на сцене.
В студии мы, как правило, работали над каким-нибудь одним треком. Но иногда мы записывали сразу две новые песни, которые были аранжированы специально для нас, чтобы сочетаться с нашими вокальными партиями. Особое внимание уделялось тому, чтобы сделать наше исполнение как можно более выразительным, но при невероятном диапазоне голоса Майкла с этим обычно не было проблем. В нем был и Марвин Гэй, и Смоки Робинсон, высокие ноты Дайаны Росс и акценты Джеймса Брауна — все это смешалось в одном флаконе и положило начало его непревзойденному исполнительскому мастерству. Как и в остальном, Майкл начинал с подражания своим кумирам, затем количество переходило в качество, и рождался его собственный уникальный стиль. Одно лишь было ему не по плечу — он не доставал до микрофона, свисающего с потолка. Ему приходилось становиться на ящик из-под яблок, чтобы наши головы находились на одном уровне, когда мы записывали бэк-вокалы. Я и теперь ясно представляю себе эту картину: пять афро, сгрудившиеся вокруг одного микрофона.
Когда Хэл Дэвис продюсировал наши треки, он требовал, чтобы мы становились как можно ближе друг к другу. Сидя за стеклом в кресле, он делал руками такие жесты над головой, как балерина, показывая нам: «Ближе, еще ближе». Глядя на толстого продюсера с его ручищами в третьей балетной позиции, мы не могли удержаться от смеха, и это выводило Хэла из себя. Он включал запись, мы начинали петь, все шло хорошо, но тут Хэл поднимал руки… и Майкл начинал хрюкать.
«Так, ребята! Сконцентрируйтесь! Нам сегодня многое нужно сделать», — восклицал Хэл. Но чем серьезнее он становился, тем больше веселился Майкл. А если он начал хихикать, он уже не мог остановиться, заражая своим смехом всех нас. «Давайте, ребята — вы должны относиться к этому серьезно!»
Раньше в репетициях не было совсем ничего смешного. Наверное, мы отрывались за все предыдущее, когда мы работали под контролем Джозефа. Но никто не смог бы пожаловаться на наше отношение к работе: мы очень старались, мы стремились учиться у команды, которая знала как писать и как аранжировать хиты. Еще важнее, они точно знали, какая песня станет хитом. Все дело в Чувстве — впервые мы когда-то услышали это от Джозефа. И фэны Майкла еще не раз услышат это в его будущих интервью: «Я чувствую музыку… Все дело в чувстве… Я чувствую ее в своем сердце».
Самое лучшее чувство у нас было, когда мы записали первую оригинальную песню Jackson 5 «I Want You Back». Вначале она называлась «I Want To Be Free» и была написана Фредди Перреном для Глэдис Найт, он пришел в Мотаун в качестве продюсера после того, как расстался с группой Джерри Батлера. По счастливой случайности мы уже были знакомы: Фредди играл с Джерри в «Regal», а мы в тот вечер были у них на разогреве. Теперь же он оказался продюсером нашей первой песни. Когда он впервые проиграл готовую запись, мы убедились, что мы сделали свою работу на отлично, но самым волнительным было то, что у нас появилось собственное звучание. Это был не кавер, не заимствование, мы сделали это сами — и нам так нравился ее ритм.
Но когда песню прослушал мистер Горди, он остался недоволен. «Мне жаль, но это не достаточно хорошо… Я не чувствую… Давайте начнем сначала», — сказал он. Оглядываясь назад, я не могу сказать, кто из них ставил планку выше — Джозеф или мистер Горди. Но повторять одно и то же по сто раз на репетициях было для нас обычным делом, мы не жаловались.
Для Майкла это был его первый курс по изучению песенной анатомии. Мистер Горди мог слышать все нюансы, находить все ошибки и направлять работу в нужное русло, даже когда в песне не было еще ничего, кроме драмбита. «Лучше меньше, да лучше… меньше, да лучше», — повторял он, склонившись над бумагой с лирикой и царапая в ней исправления своей ручкой. Если он чувствовал, что барабаны нуждаются в том, чтобы добавить чего-то еще, он добавлял. Если бас был слишком тяжел или не достаточно легок, он менял партию. Если клавишные вылезали вперед, он ставил их на свое место; если струнные выли слишком сильно, он смягчал их. Он клал песню под микроскоп и разбирал ее на атомы. Он слушал фонограмму и точно знал, где ошибки и что нужно исправить.
И его пристальное внимание к мелочам решало все, потому что когда мы услышали законченный микс «I Want You Back», это было удивительно, это была песня, которая звучала «сенсационно» — и никак иначе. Он подмигивал: «Меньше, да лучше, мальчики… меньше, да лучше».
Музыканты, работавшие с Майклом позднее, отмечали невероятный перфекционизм, с которым он относился к каждому треку. «Я буду заставлять музыкантов делать это сотни раз, тысячу раз, пока это не станет тем, чего я хочу», — сказал он однажды. Так нас учили в Мотаун.
Музыканты, которые работали с Майклом в течение его карьеры, были необходимы, чтобы отточить и отполировать его идеи. Когда ты постоянно работаешь с величайшими авторами и музыкантами, к тебе приходят знание и интуиция, которые позволяют твоим ушам слышать в любой песне любого автора, что ошибочно или чего не хватает, и твоя душа не найдет покоя, пока твои чувства не достигнут гармонии. Мистер Горди был нашим первым учителем, и он говорил нам, что музыка похожа на мозаику — каждый отдельный элемент в ней одинаково важен. Вот почему на каждом моем будущем сольном альбоме я писал: «Спасибо, мистер Горди — вы были очень хорошим учителем».
Впервые мы поставили «I Want You Back» для гостей на частной вечеринке, проходившей в ночном клубе «Daisy Disco» в Беверли Хиллз (в 1989 году клуб закрылся – прим. перев.). Это была специальная пиар-акция, нашу группу представляла «женщина, которая нас открыла», Дайана Росс. А через несколько дней (16/08/1969) уже мы представляли ее вместе с «Supremes» в Inglewood Forum, самой большой крытой арене ЛА, домашней площадке баскетбольной команды L.A. Lakers. Это был наш первый «выход в свет», но «Los Angeles Times» не проявила никакого энтузиазма по поводу нашего выступления, впрочем, досталось и «Eddie Hawkins Singers», и молодому поп-певцу Эдварду Старру, также выступавшим в этот вечер: «Увы, разогревающие команды зря потратили время, которое было отведено им в программе», — написали они. Не каждый способен видеть в алмазе будущий бриллиант. Наш теледебют состоялся в Madison Square Garden, в Нью-Йорке, где мы были гостями конкурса Мисс Черная Америка, а потом мы попали в прайм-тайм субботнего вечера на канале АВС в программе «The Hollywood Palace Show», хозяйкой шоу была Дайана Росс.
Так выглядел Инглвуд Форум до 1979 года.
https://www.youtube.com/watch?feature=pl … xgiKYzD7mQ
В газетах появились статьи с заголовками «Джексон 5 — новая группа Дайаны Росс». В журнале «Варьете» этому событию был отведен целый разворот, где было написано: «Открытие Дайаны Росс… их новый сингл станет сенсацией». Позднее в прессе напечатают фотографии с этого шоу с Дайаной, которая помогает Майклу нанести на лицо мейкап и настраивает ему микрофон (эти фото можно посмотреть здесь - прим. перев.). Расчет был на то, что публика примет нас как ее любимчиков и младших коллег: она была королевой, ее обожали, и мистер Горди хотел, чтобы отблеск ее славы упал на нас. Скажем, если бы Майкл Джордан представил нового игрока баскетбольной команды, каждый бы обратил на него внимание. Вот почему наша рекламная кампания развернулась под лозунгом «Дайана Росс представляет Джексон 5».